Невротические и сексуальные расстройства

Екатерина Крюкова: Добрый день, в эфире канал "Медиадоктор", программа "Онлайн прием". Со мной в студии Гурген Хачатурян, терапевт, психотерапевт, сексолог. Здравствуйте. Мы хотим поговорить на тему невротических и сексуальных расстройств. Гурген, давайте сразу определимся: какой концепции невроза придерживаетесь лично Вы?

Гурген Хачатурян: Лично я придерживаюсь той концепции, что невроз, невротические расстройства – это состояние, характерное для внутреннего конфликта, когда в человеческой личности происходит несоответствие между его представлениями о жизни, о мире и реальности, в которой человек существует. На этой несостыковке у человека возникают определенного рода проблемы, которые проявляются невероятно разнообразным комплексом симптомов, в том числе органических, либо психоорганических, с которыми человек сталкивается, которые ему мешают жить и которые мешают жить окружающим близким людям.

 

Екатерина Крюкова: Соматические расстройства являются вторичными после произошедшего конфликта?

Гурген Хачатурян: Совершенно верно.

 

Екатерина Крюкова: А обратимы ли такие расстройства?

Гурген Хачатурян: Конечно, они обратимы, для этого нужно выяснить причину внутреннего конфликта, с чем он связан и сделать в результате терапии человека более адаптированным к существующему миру.

 

Екатерина Крюкова: Я так понимаю, Вы придерживаетесь принципа экзистенциальной терапии?

Гурген Хачатурян: Да, совершенно верно.

 

Екатерина Крюкова: А в чем будет заключаться поиск проблемы и ее минимизация?

Гурген Хачатурян: У каждого из нас есть свое понимание, представление о его роли в этом мире, в собственной жизни. С самого детства мы сталкиваемся с теми или иными ситуациями, когда что-то нам мешает реализовывать себя так, как мы хотим это делать. Мы следуем либо общественному мнению, либо мнению своих родителей и идем по заранее установленному пути, тогда как наши собственные представления о нас, о нашем пути, о нашем смысле идут вразрез. И в этот момент у человека начинается проблема, потому что он делает не то, что хотел, живет не так, как он хотел жить, и чем более у человека тонкая организация, тем чаще это выражается невротичными расстройствами. Соответственно, мы в процессе терапии определяем причину этого состояния и даем человеку ресурсы и силы жить по той совести, по тем желаниям, которые он исповедует для себя лично.

 

Екатерина Крюкова: Каким способом в какой протяженности во времени это происходит? Какие техники, практики используются во время сеансов? Как долго Вы общаетесь за раз? 

Гурген Хачатурян: Вы знаете, это очень интересный вопрос, потому что, учитывая динамику современной жизни, человек не готов тратить большое количество времени для того, чтобы общаться с психотерапевтом. Если человек понимает, что его проблемы связаны с эмоциональными или социальными проблемами, он хочет решения этой проблемы здесь и сейчас. Это та причина, по которой наши клиенты, наши пациенты чаще прибегают к помощи психотропных препаратов, антидепрессантов, транквилизаторов для того, чтобы изменить свое состояние, не решая свою проблему. В целом, сама терапия, поиск проблемы может продолжаться несколько месяцев.

Если брать психоаналитическую школу, то клиент, обратившийся один раз к психоаналитику, может ходить к нему годами и постоянно рассказывать о своих проблемах и переживаниях. Сейчас люди хотят все гораздо быстрее, годами ходить они не готовы, поэтому мы стараемся дать человеку какие-то ответы в течение первых нескольких месяцев до полугода, чтобы он уже почувствовал определенные результаты, определенные изменения. И в зависимости от достигнутого результата пациент решает сам, стоит ли продолжать терапию или не стоит. Может, он справится самостоятельно или нужна помощь.

Если человек понимает, что его проблемы связаны с эмоциональными или социальными проблемами, он хочет решения этой проблемы здесь и сейчас

Екатерина Крюкова: Скажите, тяжело люди добираются до того конфликта, о котором Вы говорите?

Гурген Хачатурян: Все зависит от того, какой был конфликт изначально. Голова – очень интересный орган, многие воспоминания, которые так или иначе были причинами невроза, можно очень хорошо спрятать, так называемые вытесненные воспоминания, и нам нужно потратить большое количество времени для того, чтобы до них докопаться. Для этого мы используем сны, иногда используем техники гипнотического воздействия, чтобы добраться до тех уголков памяти.

 

Екатерина Крюкова: То есть Вы не просто беседуете?

Гурген Хачатурян: Не только беседуем, мы обращаемся к бессознательному человека, как бы странно не звучало, мы обращаемся к его снам, к его воспоминаниям, мы ищем несоответствие между воспоминаниями и действительностью для того, чтобы воскресить в памяти те события, которые так или иначе когда-то на человека повлияли.

 

Екатерина Крюкова: Архитектура бессознательного у пациентов приблизительно одинакова? Может быть похожей?

Гурген Хачатурян: Учитывая, что сам термин "бессознательное" достаточно расплывчат – его никто никогда не видел, только ощупывал, то общее представление о бессознательном – да, схожи во всех психотерапевтических школах. Все школы так или иначе обращаются к этому термину и с ним работают. В целом, я общаюсь со своими клиентами, пациентами, я рассказываю об их бессознательном, скорее как о темном чердаке, чулане, в котором существуют определенные воспоминания, мысли, от которых мы бежим, от которых мы хотим спрятаться. И пока мы в этот чулан не зайдем, не осветим все ярким светом, нам не получится идти дальше. Тогда человек образно воспринимает это гораздо проще и понимает, зачем мы туда идем, потому что на практике это очень болезненные воспоминания, как правило, очень травмирующие воспоминания, и мы не просто так их пытаемся спрятать. А если у нас возникает потребность к ним вернуться, то это действительно очень большой труд, человек испытывает определенное сопротивление, он сопротивляется терапевту, психотерапевтическому воздействию. И как только мы это сопротивление преодолеваем, после этого психотерапия идет уже гораздо быстрее и проще.

 

Екатерина Крюкова: Вот эта зона конфликта, ситуация, она одна, две, три?  Как обыкновенно бывает?

Гурген Хачатурян: В зависимости от того, в каком возрасте пациент впервые обратился за помощью к психотерапевту. Где-то давным-давно он мог свернуть не на ту дорожку, и однажды выбрав не то решение, может чаще ошибаться, сделав это каким-то шаблоном поведения. Такое шаблонное поведение все чаще и чаще вызывает проблемы, нарушения, к которым человек постоянно возвращается, и они в ответ вызывают новую реакцию.

 

Екатерина Крюкова: Я так понимаю, Вы исследовали не одну голову, если можно так сказать. И хочется понять, существуют ли общие клише, общие моменты, общие типовые проблемы в структуре бессознательного или в конкретных событиях травматизирующих?

Гурген Хачатурян: Нет, у всех по-разному.

 

Екатерина Крюкова: У каждого своя восприимчивость, свои триггеры, как это прочитать правильно?

Гурген Хачатурян: Потому что каждый из нас проживает свою собственную жизнь, по каким бы канонам, по каким бы правилам она не протекала. Для кого-то одно событие может стать травмирующим, для кого-то не станет. Кто-то спокойно отнесется к потерям, изменениям, кто-то это воспримет очень болезненно. Это зависит от врожденных качеств характера, от воспитания, которое человек получает, и в зависимости от гигантского количества факторов человек будет так или иначе относиться ко всему, что происходит.

Верующие люди воспринимают проблему легче. Люди с проблемами внутри семьи, с проблемами внутри коллектива воспринимают проблемы гораздо острее, гораздо сложнее. Люди, столкнувшиеся с потерей близкого человека в раннем возрасте, могут годами страдать от этой проблемы, этой потери, так и не почувствовав, не поняв, не пропустив через себя горе.

 

Екатерина Крюкова: Но унижение и физическая боль будут неприятны совершенно каждому. Как же быть тогда?

Гурген Хачатурян: Кстати, нет. Если бы это было так, то садомазохистские отношения не были бы так распространены.

 

Екатерина Крюкова: Я слышала, что Вы не применяете медикаменты в своей практике.

Гурген Хачатурян: Нет, не применяю, не употребляю в своей практике и не рекомендую своим пациентам.

 

Екатерина Крюкова: Как Вы выработали такую позицию?

Гурген Хачатурян: Очень просто, потому что когда я учился психотерапии, это была одна из концепций, которую нам рассказывали, что психотерапевт может справляться с проблемами только за счет психотерапевтических интервью и методик, которыми богата психотерапия. Психиатрия с проявлениями этих проблем справится при помощи препаратов, психотерапия все-таки исходит из того, что невротические поведенческие расстройства, которые у человека возникают, могут быть решены за счет изменения его мироощущений, мировоззрений, за счет изменения в поведении.

 

Екатерина Крюкова: Вы согласны, что прием медикаментов формирует новый круг зависимостей?

Гурген Хачатурян: Да.

 

Екатерина Крюкова: И побочные эффекты умножают количество жалоб пациентов?

Гурген Хачатурян: Я считаю, и в своей практике неоднократно встречался с ситуацией, когда обращаясь за помощью к такого рода препаратам, человек получает внешнее ощущение благополучия, но при этом проблема никуда не уходит, и рано или поздно пытаясь отказаться от этого препарата, все эти проблемы возвращаются, но с годами на них наслаиваются новые круги проблем, в том числе от воздействия самих препаратов, от того что человек очень долго уходил от реального травмирующего события. И тогда нам приходится делать всю ту же самую работу, но за гораздо дольше и с гораздо большими сложностями.

 

Екатерина Крюкова: Психотерапевт может помочь человеку, потенциально опасному для окружающих?

Гурген Хачатурян: К сожалению, нет.

 

Екатерина Крюкова: Почему?

Гурген Хачатурян: Потому что мы не вправе так рисковать окружающими людьми.

 

Екатерина Крюкова: Это по медицинскому кодексу?

Гурген Хачатурян: Не столько по кодексу. Когда я начал заниматься психиатрией, изучать психотерапию, я встретил очень интересную концепцию, что человек имеет право постигать самого себя любым возможным путем, в том числе и через собственное безумие. Единственное, чего человек не может делать – это вредить себе и окружающим людям. Поэтому если человек хочет познать грани своих возможностей, пускай он это делает. Но если я вижу, что человек опасен для себя либо для окружающих, то для этого надо принимать определенные меры, чтобы этого не произошло.

Человек имеет право постигать самого себя любым возможным путем, в том числе и через собственное безумие

Екатерина Крюкова: Какие меры, как врач, Вы можете предпринять?

Гурген Хачатурян: Если честно, как врач – никаких. Если дело касается самодеструктивного поведения, суицидального поведения, то единственное, что мы можем делать – это прибегать к помощи психиатрического стационара для того, чтобы человек был окружен заботой и психиатрической помощью круглосуточно, чтобы он физически не смог с собой ничего сделать.

Когда дело касается агрессий, направленных на окружающих людей, то это гораздо сложнее, потому что мы так или иначе находимся под действием закона об охране психического здоровья, о врачебной тайне. И поэтому с той информацией, с которой к нам приходит пациент, мы не можем пойти ни в правоохранительные органы, ни заставить его принудительно госпитализироваться. То есть мы можем только акцентировать его внимание на то, что это поведение может быть опасно, и рекомендовать ему самостоятельно обратиться за помощью.

С той информацией, с которой к нам приходит пациент, мы не можем пойти ни в правоохранительные органы, ни заставить его принудительно госпитализироваться

Екатерина Крюкова: Если бы Вас пригласили на переговоры с террористами, Вы смогли бы оказать необходимый эффект?

Гурген Хачатурян: Я думаю, что нет, потому что это очень сложная наука – ведение переговоров с такого рода людьми. Специалисты в этой области обучаются по своим правилам, и я с этой темой, честно говоря, никогда не сталкивался, да и в принципе она мне была не очень интересна. Но я знаю, что те люди, которые это делают, могут привести свои рассуждения до какой-то логики, до какого-то результата.

 

Екатерина Крюкова: Вы говорили о том, что анализируете сны своих пациентов. Как это работает и как это помогает?

Гурген Хачатурян: Для того, чтобы разбираться со снами пациента, нужно его очень хорошо понимать, надо знать его историю, принимать категории его образного мышления, потому что каждый из нас в снах выстраивает образы в соответствии с тем опытом, который пронес всю свою жизнь, со своими вкусами, знаниями, предпочтениями и антипатиями. Надо понимать, какие образы наиболее значимы, как они могут проявляться, и получив всю эту информацию, мы просим пациентов записывать сны и в дальнейшем, обращая внимание на часто возникающие образы внутри этого сна, какие-то персонажи, события, искать ассоциации в собственной памяти. Это помогает выстраивать концепцию сна, понимать, что бессознательно пытаются таким образом влезть человеку в голову и вернуться в его сознательную область.

 

Екатерина Крюкова: Давайте вернемся к невротическим состояниям. Если у человека есть невротическое состояние, которое действительно приносит ему дискомфорт, допустим, он себя порезывает изо дня в день или стучит в стену по 24 раза в день, он чувствует, что что-то происходит не так, или его родственники чувствуют, мы можем помочь ему в максимально короткий срок, избавить от острого состояния?

Гурген Хачатурян: Вы сейчас говорили о компульсивных расстройствах, стереотипных привычных поведениях. Максимально быстрый результат тут дадут все-таки препараты. Если дело касается психотерапии такого рода расстройств, то разрушить шаблоны повторяющихся стереотипных поведений иной раз бывает достаточно сложно. Нужно докопаться до причины, от чего человек пытается своими ритуалами спрятаться и разрушить внутреннее представление об опасности отсутствия этого ритуала. То есть человек не просто так пытается похлопать 20 раз или посмотреть в глазок перед тем, как открыть дверь, он пытается от чего-то себя оградить, пытается защититься. В какой момент у человека возникла такого рода потребность, и сколько она формировалась, развивалась, длилась – у всех по-разному. На моей практике это занимает 6-8 недель для того, чтобы разобраться с причинами и эти связи разрушить.

 

Екатерина Крюкова: Немножко вернемся назад. Вы сказали о том, что когда Вы анализируете сны пациентов, важно понять фигуры его мышления, сознания, основные образы. Мне хочется понять, поддаются ли психические расстройства самолечению? Усилием воли можно добиться излечения?

Гурген Хачатурян: Если вспомнить опыт математика Джона Нэша, который был показан в фильме "Игры разума", то можно.

 

Екатерина Крюкова: А что это за случай?

Гурген Хачатурян: Человек там победил свою шизофрению.

 

Екатерина Крюкова: А можете напомнить?

Гурген Хачатурян: Это лауреат Нобелевской премии, который достаточно долго страдал параноидальной формой шизофрении, страдал манией преследования и видел несуществующих людей. И в какой-то момент ему удалось взять под контроль свой разум для того, чтобы справиться с этой проблемой. Это если говорить о психических расстройствах. Если говорить о невротических расстройствах, то это тоже возможно в том случае, если человек достаточно образован, достаточно подкован для того, чтобы эту проблему увидеть. Но, к сожалению, такое бывает очень редко.

 

Екатерина Крюкова: Вообще человеку нужно помогать, пока он не чувствует дискомфорта, но приходят его родственники и о чем-то подобном заявляют? Это справедливо или нет?

Гурген Хачатурян: Да, такое бывает.

 

Екатерина Крюкова: Нужно ли подвергать лечению таких людей?

Гурген Хачатурян: Это будет абсолютно безэффективно.

 

Екатерина Крюкова: Человек должен приходить сам?

Гурген Хачатурян: Он должен хотеть измениться. Знаете, как в том старом анекдоте, который существует в нашей профессии: "Может ли психотерапевт поменять лампочку? - Может, если лампочка сама хочет поменяться". Если человек не видит проблемы, не видит, что это реально существующая ситуация, не хочет никаких изменений, то сделать мы тоже ничего не можем.

Если человек не видит проблемы, не видит, что это реально существующая ситуация, не хочет никаких изменений, то мы тоже ничего сделать не сможем

Екатерина Крюкова: Мы говорили о хороших отношениях, о понимании мышления пациента. Я вспомнила психоаналитиков, которые периодически отказываются от пациентов, указывая на антипатичное поведение. Такое возможно в Вашей работе, отказ от пациента по тем или иным причинам?

Гурген Хачатурян: Мне очень странно услышать такую формулировку. Если специалист отказывается от пациента, то это может подорвать в принципе доверие пациента к специалисту как таковое. И грамотный специалист скорее создаст условия для того, чтобы пациент считал терапию неприемлемой, чем он от него напрямую откажется. Самый простой способ – это увеличить стоимость консультаций, и в таком случае человек рано или поздно сам уйдет к другому специалисту. Либо терапевт создаст условия или укажет, что пациент не готов разговаривать именно с этим специалистом. Но вот так, чтобы от человека отказаться – это очень непрофессионально.

Человек, приходя к психотерапевту, ищет потребность в раскрытии, он видит того, кому он может открыть достаточно потаенные, интимные части своего мышления, своей личности. В этом случае, отказывая пациенту, мы можем нанести ему достаточно сильную травму, создав ощущение, что эта информация не интересна и бессмысленна. Этот отказ люди воспринимают очень болезненно. Представьте, что Вы приходите к маме, желая ей рассказать свои ощущения, а мама говорит, что ей не хочется Вас слушать. К психотерапевту люди приходят с теми вещами, которых не скажешь даже маме, и поэтому отказ воспринимают еще более болезненно.

 

Екатерина Крюкова: Просто статус психоаналитика в России весьма спорный момент. Трудно подтвердить квалификацию такого специалиста.

Гурген Хачатурян: Да, существует определенного рода проблема восприятия нашей специальности. Есть несколько смежных профессий, которые могут работать одинаковыми методами и с определенными проблемами: это психиатры, психотерапевты, психологи. Лет 20 назад психотерапией занимались еще всякие колдуны, шаманы и парапсихологи. Длительное время проходила работа для того, чтобы так или иначе разобрать эту специальность.

В итоге, согласно российскому законодательству, психотерапией может заниматься в России врач, имеющий специализацию по психиатрии и прошедший ее в совершенстве по психотерапии. Психотерапией в классическом понимании не могут заниматься психологи, клинические психологи, не могут заниматься чистые психиатры, потому что это достаточно сложная профессия и к ней очень непросто подойти без большой медицинской школы и имея только фундаментальные представления о психологии личности.

К примеру, я очень часто встречаю в своей практике ситуации, когда человек достаточно долго обращается за помощью к психологам и не получает никакого эффекта, потому что его заболевания не связаны с невротическими расстройствами и имеют именно эндогенную структуру. Опять-таки, некоторые невротические депрессивные расстройства могут быть симптомом определенных соматических состояний, эндокринологических проблем. И специалист без фундаментальной и медицинской подготовки их просто не увидит. Психотерапия – наука очень интересная, но при всем при этом ей можно заниматься, ее можно использовать в общении с пациентом только в том случае, если ты исключил все другие проблемы, которые содержат все такие же симптомы. Иначе пациент будет очень долго обращаться, очень долго приходить за помощью, эта помощь оказана не будет, но основная причина этих проблем будет только развиваться.

 

Екатерина Крюкова: Давайте плавно перейдем к сексуальным расстройствам. Кто к Вам приходит как к сексологу? С какими проблемами?

Гурген Хачатурян: Для того чтобы работать в сфере сексологии, иногда приходится быть этаким ярмарочным зазывалой, потому что люди очень редко приходят с этой проблемой в чистом виде. То есть расстройства сексуального поведения настолько интимны, что человеку страшно прийти к определенного рода специалистам. Чаще всего с ними сталкиваешься либо в рамках общего невротического состояния, либо когда человек к тебе приходит за терапевтической помощью. Очень часто это мужчины, имеющие сексуальную дисфункцию, нарушение эрекции без эффекта препаратов, стимулирующих эрекцию, которые исключили все заболевания, которые могут вызывать такие состояния. Они приходят в очередной раз для того, чтобы получить рецепт на препарат, который не помогает, и в разговоре ты понимаешь, что это эмоциональные проблемы и предлагаешь им свою помощь. Если человек за этой помощью готов обратиться, он ко мне и придет.

К сожалению, у нас очень сложно доверить такие проблемы кому-то, даже несмотря на то, что есть специалисты в этой области, специалисты очень хорошо обучены, и есть методики, есть возможность помогать такого рода пациентам, но люди боятся, потому что им это кажется уже очень личным.

Для того чтобы работать в сфере сексологии, иногда приходится быть этаким ярмарочным зазывалой, потому что люди очень редко приходят с этой проблемой в чистом виде

Екатерина Крюкова: Мне кажется, дело даже не в личном, а в том мнении, что "как мне может помочь врач в моей сексуальной жизни, которая происходит где-то в другой комнате с другим человеком, и какое он вообще имеет к этому отношение, как может помочь на расстоянии". Что может быть действеннее медикаментов в данном случае?

Гурген Хачатурян: Да, и это действительно работает, пока медикаменты оказывают какой-то эффект. Если говорить о мужском половом здоровье, препараты, стимулирующие эрекцию, рано или поздно перестают помогать, либо человек начинать получать больше побочных эффектов, чем позитивных. И тогда приходится либо использовать другие способы, либо он к нам приходит за помощью.

 

Екатерина Крюкова: В женском случае вообще нет таких препаратов?

Гурген Хачатурян: Есть.

 

Екатерина Крюкова: Стимулирующие половое влечение?

Гурген Хачатурян: Скажем так, не стимулирующие половое влечение, а убирающие неприятные ощущения. Используются инъекции в область гениталий для того, чтобы побороть болезненность при сексуальных контактах.

 

Екатерина Крюкова: Если мы исключили урологические, гинекологические, эндокринные, все остальные соматические факторы, какие подходы к лечению существуют в сексопатологии? Как помогают сексологи?

Гурген Хачатурян: Сексологи помогают расслабиться и получать удовольствие. Потому что сексуальная жизнь, она хоть и интимна, но при этом оказывает очень большое влияние на самооценку человека. И если говорить о мужском сексуальном здоровье, то мужчина, столкнувшийся с эректильной дисфункцией, очень быстро начинает из-за этого переживать, возникает страх повторной неудачи, который только усугубляет симптоматику, с которой человек обращается за помощью. Наша задача – дать человеку понять о том, что есть сексуальная жизнь, как она проявляется, какие есть альтернативные варианты и как уйти от этого страха неудачи.

 

Екатерина Крюкова: В женском случае аноргазмия – довольно распространенная вещь, и многие женщины до 30-35 об этом мало что знают. Мы можем им помочь кратким путем, не дожидаясь того возраста, когда оно проснется в женщине?

Гурген Хачатурян: В этой ситуации помогать можно и помогать нужно, потому что сексуальная жизнь – это невероятный источник удовольствия, это очень интересная сфера жизни, и женщины, которые не получают удовлетворения в сексуальной сфере, очень часто имеют смежные проблемы. Как раз диагноз "истерика" от этого, собственно, произошел, как болезнь неудовлетворенных женщин.

Истерика – болезнь неудовлетворенных женщин

Екатерина Крюкова: Эта концепция устарела?

Гурген Хачатурян: Да, эта концепция устарела, но все равно это исторический факт, который иной раз очень приятно вспомнить. К сожалению, проблема женского оргазма уходит корнями либо в восприятии женщины сексуальной жизни как таковой, либо к первому сексуальному опыту, который часто бывает неудачным. Это обусловлено вопросами воспитания, вопросами социальной жизни, которые либо табуируют секс, либо создают у женщины предпосылки думать о себе только как о каком-то сексуальном объекте без права получать от этого процесса удовольствие.

 

Екатерина Крюкова: Но этот комплекс проблем копился десятки лет, который Вы перечислили. Как мы можем взять и демонтировать всю эту систему?

Гурген Хачатурян: Для этого надо перестроить самовосприятие женщины не только, как сексуальный объект, но и как личности. Она должна понимать, что в общении с мужчиной, с партнером она может дать ему не только сексуальное удовлетворение, но и в целом быть интересным собеседником. Для этого женщина должна быть уверена в себе, и вот эту уверенность мы в ней культивируем.

 

Екатерина Крюкова: Многие женщины считают себя только сексуальным объектом?

Гурген Хачатурян: К сожалению, да.  

 

Екатерина Крюкова: Как Вы оцениваете вопросы пола на сегодняшний день в контексте современного человека? Как он решает свои романтические проблемы, перемежается от человека к человеку, не пытаясь работать над собой, над своими отношениями, и что с этим сделать, можно ли как-то переломить ситуацию?

Гурген Хачатурян: Вопросы пола или вопросы половых отношений, межполовых отношений?

 

Екатерина Крюкова: Я думаю, просто доверительных, долгосрочных романтических отношений между партнерами.

Гурген Хачатурян: Это очень интересная и очень большая тема, потому что культура, в которой мы живем, часто противоречит такому восприятию отношений как к чему-то романтическому, к чему-то важному и стоящему. Общение между полами – это так или иначе обмен информацией, и уровни этого общения определяются разной степенью открытости и доверия между партнерами, и сексуальные отношения – это не самоцель отношений, а именно одна из сфер доверительности внутри общения. Люди без романтической привязанности не могут строить долгосрочных отношений и рано или поздно сталкиваются с проблемами либо в отношениях, либо в сексуальном общении.

Сексуальные отношения – это не самоцель отношений, а именно одна из сфер доверительности внутри общения

Екатерина Крюкова: Как я вижу проблему: в мире, где открытая информация, где можно познакомиться в интернете с кем угодно, человеку очень сложно удержать внимание на другом человеке на какое-то время, и когда он видит малейшее сопротивление, непохожесть на себя, недружелюбие, человек отворачивается, говорит: «Я завтра найду лучше. Найду другого». Становится переборчивым и не дорожит текущим моментом. Можно этот круг остановить?

Гурген Хачатурян: Исторически свободный выбор партнеров – это прерогатива только в последнем десятилетии. Раньше, а в некоторых культурах и до сих пор, выбор партнера на всю жизнь осуществлялся родителями, старейшинами, и поэтому та возможность выбора, которая появилась сейчас, создает иллюзию возможности найти кого-то максимально подходящего тебе, и это действительно очень большая ответственность.

Это очень интересный процесс, но мы должны понимать, кого и для чего мы ищем. Если мы ищем партнера на одну ночь, то общество дает такие возможности. Если мы ищем человека, с которым мы хотим прожить всю жизнь – это совершенно другая потребность, совершенно другие люди, и это люди, с которыми мы должны быть максимально открыты, мы должны дать им частичку себя, открыться самостоятельно для того, чтобы они открылись в ответ. А люди, к сожалению, очень сильно боятся открываться самостоятельно, они ждут открытости, а сами боятся это сделать, потому что большинство из нас сталкивалось с тем, что мы открывались и были осмеяны. И вот эти страхи приводят к тому, что человек замыкается и не ищет новых отношений, либо к тому, что он начинает мстить, возникает садистское отношение к противоположному полу, потребительское отношение, либо возникают сексуальные нарушения. Это действительно очень большая проблема.

 

Екатерина Крюкова: Любовные разочарования – частая тема, с которой к Вам приходят пациенты?

Гурген Хачатурян: Да, очень частая тема. Особенно часто с ней приходят женщины, потому что они чаще живут в иллюзиях идеальных отношений, которые сами себе придумывают, в которые очень убедительно верят и которые рано или поздно ломаются под давлением реальности.

Женщины чаще живут в иллюзиях идеальных отношений, которые сами себе придумывают

Екатерина Крюкова: Что нужно делать с этим фантазмом?

Гурген Хачатурян: Надо от него отказываться сразу, потому что мир отличается от тех сказок, в которые они верят, и как многократно говорят все специалисты в этой области, парней на белых конях больше не осталось, остались, в основном, кони, и то не всегда белые.

 

Екатерина Крюкова: Психика стремится не к самоизлечению, но к минимизации страданий. И когда человек уходит в выдуманный мир, значит этому есть причина, правильно? Он так справляется с раной, и, может быть, не стоит трогать то, что он придумал, вот этот фантазм, о котором идет речь?

Гурген Хачатурян: Если его не трогать, то рано или поздно человек останется наедине сам с собой без возможности строить какие-то отношения, без возможности к общению, потому что у меня может быть свой фантастический мир, у Вас свой, и мы так и будем существовать в своих мирах, так никогда и не попробовав пообщаться.

 

Екатерина Крюкова: Какие еще защитные механизмы психики существуют? Мы уже вроде один сейчас упомянули.

Гурген Хачатурян: Человек может замкнуться в себе, может, наоборот, стать более открытым, но эти механизмы записаны достаточно давно: механизмы компенсации, механизмы гиперкомпенсации, механизмы вытеснения, их великое множество. Каждый придумывает что-то свое, для себя наиболее подходящее и пытается с этим жить.

 

Екатерина Крюкова: Давайте вернемся к романтическим отношениям. Какого человека нужно искать: похожего на себя, не похожего, обладающего максимально похожими приоритетами, вкусами и прочее? У Вас есть какие-то наблюдения?

Гурген Хачатурян: По моим наблюдениям, кого только люди себе для отношений не находят. Как говорится, любовь зла – полюбишь и козла, и вопрос не в том, кого мы найдем, а просто в том, чтобы построить с этим человеком гармоничные интересные отношения, чтобы с этим человеком было интересно развиваться самостоятельно и смотреть за тем, наблюдать, как развивается он. В этом залог успешных и длительных отношений, когда ты не теряешься в человеке и не растворяешь человека в себе, когда вы совместно и гармонично развиваетесь, открывая каждый свои горизонты, углубляясь в них. И когда ты видишь в человеке настолько близкую душу, что ты можешь поделиться своими открытиями сам и восхищаться его открытиями, тогда эти отношения будут интересными, и внутри них не будет проблем, в том числе и сексуального характера.

Залог успешных и длительных отношений, когда ты не теряешься в человеке и не растворяешь человека в себе, когда вы совместно и гармонично развиваетесь

Екатерина Крюкова: Я думаю, как раз такие пары чаще ходят к сексологу, чем люди поодиночке, потому что они хотят улучшить качество своей жизни, не стесняются говорить о таких вещах друг с другом.

Гурген Хачатурян: Не совсем так. Пары, которые совместно и гармонично развиваются, им не нужно ходить к сексологу, потому что они и так все прекрасно понимают.

 

Екатерина Крюкова: Понимают что?

Гурген Хачатурян: Понимают себя и понимают своего партнера.

 

Екатерина Крюкова: Но этого не всегда достаточно.

Гурген Хачатурян: Я, по крайней мере, такие пары не встречал. Если внутри даже таких открытых отношений есть кажущиеся непреодолимыми конфликты, тогда они могут набраться смелости и обсудить их друг с другом, выбрав себе третейским судьей врача-сексолога для того, чтобы поговорить с ним о своих проблемах.

Екатерина Крюкова: Мне кажется, это здоровая взрослая позиция.

Гурген Хачатурян: Это действительно так. Но для того, чтобы такая позиция возникла у людей, они должны быть действительно взрослыми. Это большая редкость в наше время.

 

Екатерина Крюкова: Скажите, а как с гиперсексуальностью, бывает в наше время?

Гурген Хачатурян: Да, такое бывает. Когда дело касается гиперсексуальности, это вопрос действительно очень сложной дифференциальной диагностики между заболеваниями психотического характера, если это симптомы эндогенных расстройств или это вопрос не эндогенного характера, а просто стереотипов поведения.

Екатерина Крюкова: Спасибо Вам большое. Это была программа "Онлайн прием". Со мной в студии был Гурген Хачатурян, психотерапевт-сексолог. Всего доброго.