Развитие mental health и дистанционных консультаций

Е. Кожина:

Телепсихология, телепсихиатрия, телепсихоаналитика - самые массовые и востребованные направления телемедицины за рубежом, так говорят аналитические агентства. В чем же секрет, в чем секрет успеха этих направлений? Безусловно, в их практической пользе, в эффективности, в высокой результативности и конечно, в существенной экономии семейного бюджета. Конечно, ни в коем разе телемедицина не конкурирует с традиционной медициной, никак не притесняет, не вытесняет, не сокращает или ущемляет интересы медицины. Есть направления, в которых телемедицина абсолютно неприменима и невозможна, но есть вопросы, в которых телемедицина незаменима. Телемедицина, безусловно, отвечает на самый существенный вопрос традиционной медицины – вопрос её доступности. Благодаря телемедицине, медицинская и околомедицинская помощь становится возможной, практически, в любом уголке нашей страны, даже в самом удалённом, при наличии Интернета.

Сегодня у нас в гостях удивительный гость, врач-психиатр, куратор проекта «Телепсихология», специалист в области психиатрии, Наталья Вячеславовна Захарова.

Наталья, расскажите, пожалуйста, немножко о себе. Чем Вы сейчас занимаетесь и какие направления являются Вашими, Ваши излюбленные темы?

Н. Захарова:

Я не очень привыкла говорить о себе и рассказывать именно о своих личных качествах, поэтому сосредоточусь на темах, которые интересны и кажется актуальными. Тема психического здоровья, как таковая, это многогранная большая проблема. Здесь не только медицинские вопросы поднимаются, непосредственно врачебной деятельности, на которых я и сосредоточена, здесь также и психологические личностные есть, взаимодействие в обществе, социокультуральные. Мы живём в такое динамичное время, когда от человека, от общества требуется соблюдение и сохранение способа всех видов адаптации, и это будет именно признаком здоровья – психологического, психического, ментального, духовного, душевного, как угодно называть.

Е. Кожина:

Наталья, Вы кандидат медицинских наук.  На какую тему Вы писали диссертацию?

Н. Захарова:

Я, практически, 6 лет занималась проблемами выздоровления после тяжелых психотических расстройств, после шизофренических психозов, которые вели к госпитализации, в том числе, недобровольной; как потом люди выздоравливали после таких случаев и расстройств. Непосредственно, кандидатская диссертация у меня посвящена ремиссиям и способам, механизмам восстановления с медицинской точки зрения после эпизодов или фаз рекуррентной депрессии. Рекуррентная депрессия - это одно из эндогенных психических заболеваний.

Е. Кожина:

Что такое эндогенное заболевание?

Н. Захарова:

Эндогенные заболевания – те, у которых причина, скажем по-медицински, этиология, заложена в виде предрасположенности, которая может в неблагоприятных условиях вылиться в расстройство. Эндогенные заболевания – это целая группа расстройств, они объединены, рекуррентная депрессия входит в их число. Суть заболевания в том, что человек подвержен депрессивным расстройствам с утратой адаптации или функционирования, то есть его подавленность достигает такой степени, что утрачивается способность к труду, к выполнению самых обычных функций дома. Это не лень, не дурной характер, не слабости телесные, физические, это именно из-за того, что нарушаются функции психики, нейрофизиология. Приводит к госпитализации, требует медикаментозного лечения. Эти случаи излечимы. Люди исцеляются и по тем или иным механизмам у них происходит восстановление всех их функций.  Природу и механизмы выздоровления, возвращение людей к их обычной жизни я и изучала.

Е. Кожина:

Скажите, рекуррентные депрессии, насколько это распространенные случаи?

Н. Захарова:

Это очень распространенная депрессия. Вообще, про депрессии надо говорить отдельно и подробно. Расстройства депрессивного круга Всемирной организацией здравоохранения включены в топ, так сказать, социально значимых расстройств. Эндогенные психические расстройства, в том числе и рекуррентная депрессия, по данным экспертов ВОЗ, относится к наиболее социально значимым в плане инвалидизации, в плане влияния на экономику.

Е. Кожина:

Инвалидизация - это присвоение инвалидности?

Н. Захарова:

Не «присвоение инвалидности» правильно говорить, а «стойкая утрата трудоспособности». В этих случаях происходит следующее: человек не только теряет личную способность к труду и выполнению своих профессиональных навыков, обязанностей, но и косвенные затраты, когда родственники уделяют больше времени вместо функционирования в обществе, уходу за этим пациентом. Это очень сложная проблема, разработаны все, просчитаны все социальные показатели, экономические показатели, бремя, так называемое.

Е. Кожина:

Я хотела бы, Наталья, Вас немножко побольше представить нашим зрителям, потому что Вы куратор этого проекта и Вы будете нам помогать с медицинской точки зрения и поддерживать наших зрителей. Расскажите, пожалуйста, еще, чем Вы занимаетесь? Я знаю, что Вы являетесь ассистентом кафедры психиатрии и медицинской психологии в Российском национальном исследовательском медицинском университете психологии имени Н.И. Пирогова. В чем состоит там Ваша работа? Кажется, Вы работаете и с молодыми учеными?

Н. Захарова:

Да, Российский национальный медицинский исследовательский университет, в народе известен как второй мед, ведущий ВУЗ по подготовке медицинских кадров. На меня возложена почётная функция, это обучение студентов основам психиатрии и медицинской психологии. Занятия у нас проходят на клинической базе, непосредственно в психиатрической больнице. Молодым будущими докторам мы объясняем, что такое психические расстройства, как с ними поступать. То есть в рамках общего высшего медицинского образования курс психиатрии, психических заболеваний и медицинской психологии, потому что врачи даже других специальностей должны обладать навыками общения с пациентами, не только с психическими расстройствами, но утешить и страдающих соматическими заболеваниями или заболеваниями внутренних органов, потому что, зачастую, это тоже приводит к психологической нагрузке.

Е. Кожина:

Любая болезнь - психологическая нагрузка.

Н. Захарова:

Да, конечно, поэтому мы преподаем студентам основы знаний о душевном здоровье или о ментальном здоровье, психическом здоровье. Кроме того, у нас подготовка ординаторов, врачей-ординаторов, это самые молодые специалисты, которые только-только осваивают узкую специализацию. Соответственно, я веду семинары, лекции, проводится исследовательская работа в рамках обязанностей профессиональной кафедры.

Е. Кожина:

А молодые ученые, в частности?

Н. Захарова:

Совет молодых ученых, есть такая общественная организация. Российское общество психиатров, объединяет врачей-психиатров всей России, со своей историей, со своими достижениями, значима даже в мировых масштабах. Это сообщество объединяет врачей, исследователей, ученых. При Российском обществе психиатров существует совет молодых ученых, куда входят люди до 40 лет, занимающиеся научной, социальной работой, то есть молодой авангард психиатрической мысли. Все высококвалифицированные, с подготовкой и по психиатрии, и по наркологии, и социальной работе, и психотерапии, с навыками психологии; организуются научные конференции, симпозиумы, школы молодых ученых. Это работающий живой организм, направленный на то, чтобы доносить и принимать, вкладывать свою профессиональную душу в то, чтобы приносить пользу обществу.

Е. Кожина:

Такое осознание социальной значимости, социальной ответственности очень важно.

Расскажите пожалуйста, в чем отличие психологии, психиатрии, психотерапии и психоаналитики? Чтобы нашим зрителям разобраться в этих четырёх понятиях. 
Н. Захарова:

Это вопрос, с которого, собственно, начинается цикл лекций, один из основных краеугольных камней, потому что один корень, пси. «Пси» с греческого – «душа». Эти понятия, зачастую, смешиваются, путаются или приводятся к общему знаменателю. Самое простое объяснение, чтобы было максимально понятно, кто такой психолог, психотерапевт, психиатр. 
Психолог - это, прежде всего, человек, получивший высшее гуманитарное образование. Это социальная психология, это, может быть, даже клиническая психология. Немедицинская профессия, которая преподается в педагогических вузах, социальных вузах, то есть в вузах с гуманитарным направлением. 

Психолог – немедицинская профессия. психиатр - человек с высшим медицинским образованием.

Е. Кожина:

Соответственно, психолог, чтобы напомнить нашим зрителям, не имеет права выписать лекарство. 
Н. Захарова:

Абсолютно, да.

Следующий полюс взять, психиатр - это тоже человек, но с высшим медицинским образованием. Здесь, опять-таки, надо подчеркнуть, что у врачей не техническое мышление и не гуманитарное, врачи отличаются особым складом мышления, так называемым, клиническим мышлением. Оно формируется, начиная с первого, может быть, с третьего курса, когда начинается пропедевтика внутренних болезней, на протяжении всех шести лет обучения в вузе и двух лет ординатуры. оттачивается, именно клиническое мышление. Оно универсально для врачей всех специальностей.
Е. Кожина:

В чем суть клинического мышления, если кратко?

Н. Захарова:

Если совсем кратко, что происходит? Врач любой специальности, видя пациента в беде, человека в беде, у него ход мысли идёт в трех направлениях. Сложно объяснить, как это происходит. Это научение, навык, который обретают студенты, получая диплом врача. Клиническое мышление, человек в беде: что произошло, что случилось, что происходит, из-за чего это произошло и как помочь. Это всё происходит одновременно. Алгоритм, который сработает мгновенно. Самый простой пример. Человек на улице падает, врач сразу думает, оценивает цвет кожи, состояние конечностей, цвет губ, глаз, реакция на свет. Это происходит автоматически, уже в рамках клинического мышления. В психиатрии точно так же, мы, может быть, где-то не рассуждаем про технические моменты, мы не можем инженерно мыслить или гуманитарно, филологически, лингвистически, у нас мышление клиническое: что с человеком, почему это произошло и как помочь данному конкретному человеку? 
Е. Кожина:

А психотерапевт? 
Н. Захарова:

Психотерапевт, здесь немножко сложнее и запутаннее. Психотерапевты могут получать гуманитарное образование и проходить потом специализацию в школах психотерапии, которые больше имеют психологический подход, гуманитарный. Либо это врач, отучившийся в психиатрии и получивший специализацию ещё и психотерапевта. Может быть совмещение. 

Психотерапевтом может стать как психиатр, так и психолог, пройдя специализацию.

Е. Кожина:

А психоаналитик?
Н. Захарова:

Психоаналитик - это отдельное ответвление психотерапии. Этот термин на слуху, максимально употребим, но в силу не столько популярности, а популяризации. У нас самый известный психиатр не кто иной, как Зигмунд Фрейд, основоположник психоанализа. В быту расхожие поговорки, например, «Оговорка по Фрейду», или «Фрейд про это бы сказал свои вещи». Это среди общей массы населения очень в ходу и не обросло негативной коннотацией, не имеет негативной окраски. 
Е. Кожина:

Скорее, да, больше позитивно.

Одна из самых частых проблем – депрессия. Как человеку понять, куда ему обращаться – к психологу, психотерапевту, к психоаналитику или к психиатру? 
Н. Захарова:

когда происходит у нас перелом ноги, сразу понятно, что надо идти к травматологу. Лучше всего, чтобы это был многофункциональный центр, большая больница, чтобы там можно было оказать и хирургическую помощь, и реанимацию, если вдруг что-то. В любых таких ситуациях лучше всего, наверное, целесообразнее обращаться в крупные центры, где практикуется несколько направлений. 
Е. Кожина:

Хочется иногда камерности, хочется анонимности. 
Н. Захарова:

Организуется абсолютно, это не проблема. Не проблема сохранения конфиденциальности, камерности. закон о врачебной тайне существует и правила неразглашения личной информации, но, если только предусмотрено законодательством. 
Е. Кожина:

Всё-таки, к какому врачу при депрессии обращаться? Многофункциональный центр – его ценность понятна: в случае чего, можно привлечь дополнительных специалистов. К кому идти, кого спрашивать? 
Н. Захарова:

Диагноз депрессия – это медицинский, всё-таки, термин. 
Е. Кожина:

Ну, подозрение. Как обычно делается – прочитали в Интернете некоторые симптомы, вроде, совпадает. Состояние очень тревожит, очень отягощает, и давно, хочется от него избавиться, и кажется, что депрессия. Это гипотеза. Куда пойти человеку, чтобы проверить? 
Н. Захарова:

У нас существует много центров и научных, и клинических, больницы, где оказывают многостороннюю, многогранную помощь. Сейчас в учреждениях психиатрии и психотерапии все виды помощи, особенно в государственных, которые входят в систему здравоохранения. Существуют и кабинеты, и службы и психологической поддержки, и психотерапии, и врачебной консультации. В том числе, если обнаруживается соматическая патология, пациент перенаправляется на консультации врачей других специальностей, это практикуется. Какой-то определённый центр назвать мне не позволяют мои этические нормы. 
Е. Кожина:

Почему, на Ваш взгляд, обращения к психоаналитику в США настолько популярны и почему у нас ситуация совершенно другая?
Н. Захарова:

Я бы не сказала. откуда мы знаем, что в США это популярно? Из фильмов. 
Е. Кожина:

В том числе. Есть расхожее мнение, что факт обращения к психологу, к психоаналитику, он более обыденный для других стран, в том числе для Европы, для США, чем для России. Иногда люди даже стесняются этого вопроса, стесняются говорить об этом. 
Н. Захарова:

Проблема тоже требует обсуждения и осмысления. Я бы не сказала, что у нас это не популярно, судя по развитию психологической, психотерапевтической службы. Обращаемость высокая, люди не стесняются уже обращаться. Есть явление, которое, наверное, последние лет 20 широко муссируется в психиатрических кругах, о том, что пациенты с психическими расстройствами подвержены, так называемой, стигме, стигматизации. «Стигма» в переводе – «ярлык». Говорят, что обращение за специализированной помощью к специалистам в области психического здоровья накладывает клеймо ненормальности, некой социальной отгороженности, что пугает в плане того, что психиатрия, как наука, как специальность, всегда была окружена мифами, страшилками, пугалками, либо это всё обсмеивалось, переводилась в разные анекдоты, шутки. То есть либо боятся, либо над этим надо смеяться – это общественный механизм защиты из-за недостаточной осведомлённости по этому вопросу.

Сейчас выше терпимость, в сознании общественности есть понимание, что это надо обсуждать, это не стыдно. Психологические службы очень-очень востребованные, психотерапевтические центры, центры пограничной психиатрии – это тоже очень востребовано. 
Е. Кожина:

Что такое центры пограничной психиатрии?
Н. Захарова:

Психиатрические больницы, всё-таки, ещё носят на себе пугающую стигму, мифы, производят, может быть, впечатление, хотя это, опять -таки, только из-за неосведомлённости и требует отдельного обсуждения. Центры пограничной психиатрии - это когда на границе между болезнью и неврозом, и слабой патологией, когда нужно именно комплексное обследование и помощь, в том числе врачебная. 
Е. Кожина:

Расскажите пожалуйста, может быть, очень кратко, какие существуют основные подходы в психиатрии и, может быть, даже немного в психологии. У всех на слуху психоанализ, безусловно, у всех на слуху гештальт-терапия, на слуху другие методики. Расскажите, какие существуют и какие, может быть, наиболее популярные?
Н. Захарова:

Я о популярности тех или иных методов отдельно сказать не смогу подробно, потому что надо оценивать маркетинговые показатели, кто популярен или как. 
Е. Кожина:

Из собственной практики, может быть? 

Н. Захарова:

Психиатрия - это медицинская наука. Существующие психиатрические методы здесь принципиально, методологически не отличаются от оказания врачебной помощи в другой специальности. Это всестороннее обследование, постановка диагноза, назначение терапии, лечение, план реабилитации, социальной помощи и так далее. Большой комплекс, как в любой другой врачебной специальности. У нас пациенты, мы их лечим, мы им помогаем. Психотерапевтические практики имеются в большом, большом разнообразии.

Направлений психотерапевтической помощи существуют десятки. Принципиально они разделяются на индивидуальную помощь и групповую психотерапию. Подходы делятся в зависимости от применяемых техник. Это суггестивные, на уровне внушения; когнитивно-поведенческие, когда что-то рационально объясняется, даются задания, выполняются; гештальт-терапия или психоанализ, вскрытие внутренних резервов, проблем, озвучивание их, проработка и так далее. Методы могут проводиться как индивидуально, я уже сказала, так и в группах пациентов с одинаковыми расстройствами. Пациенты видят, что они не одни такие, что это не их личная проблема, они не одиноки в своей беде и другие люди с этим могут справиться. Это часть терапии, в том числе, групповые занятия, психотерапевтические. Их эффективность доказана в этом аспекте. 
Е. Кожина:

Это основные подходы.
Н. Захарова:

 Это основные, если совсем вкратце. Направлений терапии, психотерапевтических тактик, техник – их десятки. Каждый раз разрабатывается новый подход, который заявляется, как очень эффективный при тех или иных видах расстройства. Соответственно, он развивается, образуются новые школы, пересматриваются итоги, ошибки прошлых направлений, методы оптимизируются, улучшаются и разрабатываются. 
Е. Кожина:

Скажите, как правильно сделать: если у человека есть психологическая проблема и ему обратиться к специалисту, и специалист сам порекомендует ему метод или подход, которым нужно осуществлять терапию, или же пытаться выбирать самому подход и идти уже к человеку, который специализируется или в гештальт-терапии, или в рационализации, или когнитивно-поведенческом подходе? 
Н. Захарова:

Здесь сложно дать единый универсальный совет. Я всегда ратую за то, что специалист, либо врач, либо психотерапевт, либо психолог, всегда несёт ответственность и понимает, какая ответственность возлагается за здоровье человека, который к нему обращается. Выше своих способностей, возможностей, брать на себя, лишь бы расширить клиентскую, пациентскую базу, так скажем, он не будет. В многофункциональном центре есть много специалистов разных направлений по депрессиям, по психозам, по зависимостям, по нарушениям поведения так далее, специализирующиеся, может быть, даже на сексуальных расстройствах. Там применяется несколько подходов. Как правило, происходит перенаправление на консультацию, дополнительная помощь. Если специалист сам не справляется, он пригласит кого-нибудь, не оставит клиента, пациента. Может быть, он, действительно, попадет к квалифицированному специалисту и сразу получит помощь. 

Е. Кожина:

Хорошо, спасибо большое! На этом обзорно-вступительное слово нашего нового проекта мы завершаем и переходим к самой интересной части нашей программы, вопросы зрителей.

Итак, зачитываю вопрос. «Доброго времени суток! Меня зовут Регина, мне 34 года, я замужем, воспитываю дочку. Уже несколько лет меня мучает ужасная привычка: я причиняю себе вред. Могу намеренно неоднократно повреждать себе кожу волосистой части головы, кожу в носу. Знаю, то, что я с собой делаю - это ужасно, вместе с тем, я не могу остановиться, особенно в каких-либо напряженных ситуациях. В последнее время я стала особенно болезненно причинять себе вред, обрываю кожу вокруг ногтей, всячески травмируя ногти. Вследствие этого у меня уже деформировалась ногтевая пластина, ногти растут некрасивыми, под ногтями кровоподтёки. Что самое страшное, я почему-то подолгу могу смотреть на свои уже испорченные ногти, до которых иногда даже больно дотронуться. Прекрасно понимая абсурдность моего поведения, я продолжаю причинять себе боль. Пожалуйста, помогите мне понять, почему я причиняю себе боль, как мне избавиться от этой разрушительной привычки и с чего мне нужно начать? Огромное Вам спасибо за возможность помочь!» 

Н. Захарова:

Заочно по письму, по заочному обращению какой-то диагноз поставить не представляется возможным. В данной ситуации, по описанному поведению совершенно налицо акты аутодеструкции, аутоагрессии, как таковой, то есть самоповреждение, нанесение, пусть мелких, увечий и обезображивание самой себя. Проблемы очевидны. Причем, Регина сама их осознает и обращается за помощью. В этом случае надо подходить комплексно, пройти обследование у врача. Существуют центры психосоматической направленности, в том числе и психодерматология, как вариант. Специалисты там высококвалифицированные и прекрасно понимают, о чем идёт речь в таких случаях. Здесь надо ставить, различать, я сейчас начну терминами говорить, диагностический поиск может идти в нескольких направлениях. Это либо патомимия, либо аутодеструкция не суицидального поведения, либо это в рамках обсессивно-компульсивного расстройства с компульсиями, это невротические экскориация. У нас диагностический поезд здесь очень большой, надо разобраться, непосредственно побеседовав с пациенткой.
Е. Кожина:

Скорее всего, это заболевание?
Н. Захарова:

Нет, я не могу сказать, что это психическая болезнь. Я не могу сказать, не видя человека, без обследования. Тем более, единый диагноз поставить. Проблема здесь есть, её можно решить, такие проблемы решались, решаются. Человек перестает вредить. Конечно, надо запастись терпением и довериться специалистам на совместную разработку стратегии помощи. Все страшные термины, которые я перечислила только что, все поддаются лечению. 
Е. Кожина:

То есть, обращение к психодерматологу?

Н. Захарова:

Как вариант. 
Е. Кожина:

Переходим к следующему вопросу. «Добрый день! Больше 10 лет пытаюсь избавиться от страха смерти. Было шесть госпитализаций, были перепробованы десятки препаратов, ничего не помогает – ни препараты, ни беседы, ни упражнения. Не могу переключаться на другие мысли. От беспомощности приходят мысли о суициде. Что делать? Подскажите, где эффективно лечат психические заболевания?» 

Н. Захарова:

Хороший вопрос. Здесь проблема также налицо. Человек понимает, что с ним происходит что-то болезненное, упомянуты шесть госпитализаций. Речь идёт уже о тяжелом расстройстве. Насколько это заболевание, какого диагноза – сказать тоже сложно, хотя упомянуты симптомы, типа страха смерти. Но этот симптом не специфичен для определённого диагноза. Опять-таки, надо комплексно обследовать. Шесть госпитализаций говорят о том, что это либо тяжелое течение заболевания, расстройства, либо резистентность к проводимой терапии, потому что в психиатрическом стационаре, скорее всего, были назначены лекарства. Резистентность или устойчивость может быть в силу физиологических, внутренних, биологических особенностей, непереносимости или неэффективности препаратов. Они просто не действуют именно на этого человека. Либо это ошибки диагностики и назначаемой терапии, недостаточная дозировка, недостаточный курс лечения. Либо есть такая проблема, комплатентность. Не комплаентные больные не полностью соблюдают режим, назначенный им врачом, не соблюдают терапию. Это большая проблема, она имеет клиническое значение.

Е. Кожина:

Недисциплинированность. Или немотивированность. 
Н. Захарова:

Мы даже не говорим о мотивированности. Это психическая проблема, в том числе, медицинская проблема, одна из её сторон. Врач должен понимать, что человек не комплаентный, он подвержен игнорированию назначений, он в этом не виноват. Задача врача – назначить ему лечение, которое будет полноценно соблюдаться. В данном случае необходимо продолжать наблюдение у врача. Лучше всего не менять, не имеет смысла менять клиники, делать мониторинг различных психиатрических организаций на собственном здоровье. Надо найти такого доктора, который будет заниматься внимательно этим случаем до, скажем, полного восстановления, полного выздоровления. 
Е. Кожина:

Следующий вопрос. «Добрый день! Меня зовут Анастасия. С мужем вместе пять лет. Мне очень мешает жить моя ревность, или чувство собственничества, я даже не знаю, как это назвать. Мужа ревную ко всему и вся, абсолютно ко всему женскому полу, к коллективу, к прохожим девушкам, к актрисам, к певицам. За пять лет и ни разу не было настоящего повода, ни переписок, ни общения, ни пристальных взглядов. Даже если прохожая незнакомая девушка спросит дорогу, мне станет крайне неприятно в душе. Я не могу справиться сама с собой. Очень сильно накручиваю себя, затем портится настроение всё сильнее и сильнее и не могу совсем остановиться. Плюс ко всему, я стремлюсь к полному контролю того, что вокруг меня происходит. Постоянно пытаюсь контролировать и действия мужа, когда брать отпуск, куда ходить, с кем общаться, о чём общаться. Часто перепроверяю то, что он рассказал, сказал, хоть и доверяю ему очень сильно. Головой я понимаю, что это абсолютно неадекватная реакция и действия, очень часто не подаю виду и сдерживаюсь с трудом, но на этой почве ссор в семье достаточно много. За эти годы ни разу не съездили на море по причине того, что на пляже будут раздетые девушки. Привела пример, чтобы Вы поняли всю немыслимость ситуации. Есть два ребёнка. Насчёт моей внешности: у меня красивое лицо, моя фигура мне не нравится. Есть образование, саморазвиваюсь, могу поддержать любую беседу и так далее. Вопрос: скажите, могу ли я полностью избавиться от такой ревности и попыток всё контролировать? Если да, то что нужно для этого сделать, с чего начать? Что могу в первую очередь предпринять для себя? Спасибо за помощь.»
Н. Захарова:

Отличная история, отличный вопрос. Жизненный. Не знаю, насколько жизненная там ревность, да, разобрать и проанализировать. Здесь у нас, опять-таки, человек осознает свою проблему, что это становится, нарушает его семейную жизнь и снижает качество жизни, идёт минор, недостаточно счастья. Девушка понимает, что проблема именно в ней. Это уже большой шаг к тому, что проделана какая-то работа. Это не сваливание проблем на супруга, на общество, на девушек на пляже. Она понимает прекрасно, что проблема в ней и уже начинает искать пути выхода и избавления от сложной ситуации, со своим характером, обращаясь с вопросом, с чего начать. Поэтому, направление правильное, стратегия выбрана правильно, логически ход мысли идёт абсолютно верный.

Здесь вряд ли речь идёт о психическом расстройстве, медицинском. Это черты характера, психологическая проблема, которая тоже прорабатывается. Здесь можно двояко подойти. От черт характера избавиться сложно, в нас заложены генетически темперамент, черты характера личности. Надо ли избавляться от ревности, или перебороть её в себе, либо пустить в конструктивное русло? Чтобы разобраться с этим, конечно, потребуется упорная работа, сложная работа, потому что в работе с психологом и с психотерапевтом гуманитарного направления человек сталкивается сам с собой. Он осознает самого себя, происходит взросление, созревание. Если ранее не произошло, и какие-то инфантильные, детские, подростковые ещё максимы превалируют в поведении, в общении с окружающими, то именно психологи, психотерапевты помогают вызреванию стержня личности. Приходит психологическая зрелость. Одни люди зреют самостоятельно, проходят всё в рамках личной закономерной эволюции, некоторые застревают, что приходит к их дезадаптации, к семейным конфликтам, к рабочим конфликтам. 

Е. Кожина:

Она совсем молодец, что первый шаг делает. Правильно осознает, что проблема внутри и очевидно желание избавиться от неё. То есть это путь развития. Что дальше ей делать? К кому обращаться в этой ситуации – психиатр, психолог, психотерапевт? 
Н. Захарова:

Психолог психотерапевт, в многофункциональный центр, клинику. Там есть психологическая служба, есть психотерапевтическая, если надо, подключат психиатра. Здесь психиатр, как врач, не первичный. Если вдруг найдутся расстройства, требующие врачебного вмешательства – тогда да. Это проблема личностная, характерологическая, семейная. Я не упомянула о том, что одним из направлений и способов психотерапии является семейная психотерапия, когда супруги работают вместе, направление называется «экология семьи», вместе всё это дело обсуждать. На этот вопрос просто так тоже невозможно ответить. 
Е. Кожина:

Скорее всего, с супругом придётся.
Н. Захарова:

Не факт, не факт. Но психолог, психотерапевт, когнитивно-поведенческая терапия может сработать очень хорошо. Групповые навыки, если специалист посоветует позаниматься в группе с другими проблемами. 
Е. Кожина:

Следующий вопрос. «Здравствуйте! Дочь 16 лет за последние три месяца похудела более, чем на 20 кг. Под наблюдением специалиста диагноз был гиперандрогения. Была в большом весе 95 кг, сейчас весит 67 кг при росте 170 см. Ест очень редко, иногда полностью отказывается от еды на длительное время, до недели. Если что-то поест, то сразу начинает плакать, режет руки, длительное время может молчать, разговаривает редко, все проблемы отрицает. Семья полная, высокий достаток, никакой почвы для депрессии, вроде бы, нет, кроме того, что у девочки остались некоторые проблемы со здоровьем. Со сверстниками, практически, не общается, с одноклассниками отношения ниже среднего. Как помочь ребёнку в таком состоянии? Нужно ли заставлять есть, так как вес стремительно уходит.» 

Н. Захарова:

Да, здесь проблема очень непростая. 16 лет, несовершеннолетний подросток. В Москве существуют абсолютно точно центры для реабилитации и помощи подросткам, в том числе, и с нарушениями пищевого поведения, что мы здесь наблюдаем. Здесь обязательно нужно всестороннее медицинское обследование, не столько психиатрическое. Здесь, в том числе, и гормональный статус, эндокринологический обязательно смотреть, нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта, нервной системы, центральной нервной системы, неврологический статус. После этого уже разрабатывать тактику индивидуальной помощи.

Надо сказать, что отказ от еды, длительный отказ от еды до недели, но я не об этом случае говорю, а в принципе, как один из симптомов – это показание для недобровольной госпитализации в психиатрическую больницу. Это опасность для жизни. Я не говорю, что эту девочку надо срочно класть, вести, недобровольно госпитализировать, нет. Но состояние тяжелое, здесь описывается тяжелая патология. Чем она вызвана, по одному письму, по нескольким предложениям – это слишком короткий анамнез для анализа и для выработки стратегии. 
Конечно, с радостью помогут, сделают всё, что угодно. Люди этим занимаются, специалисты высокопрофессионально этим занимаются. Центры нарушения питания при медицинских учреждениях там, где есть, в том числе, как минимум, консультирующий психиатр, хотя бы для того, чтобы исключить тяжелую психическую патологию и тяжелое заболевание. Это не значит, что психиатр будет сразу лечить – проконсультируют и исключить тяжелое заболевание. 
Е. Кожина:

Сначала на обследование.

Спасибо большое! Надеюсь, что всё будет хорошо. Главное, что наши зрители, уже встали на путь осознания проблем, это тоже очень важно, и делают первые шаги. 
Н. Захарова:

Да, самое главное – перебороть боязнь психиатров. Это большая проблема, на самом деле, я с ней сталкиваюсь на работе, практически, каждый день. Не надо бояться. 
Е. Кожина:

Спасибо большое, Наталья! Это была программа «Телепсихология», у нас в гостях была кандидат медицинских наук, врач-психиатр Наталья Захарова.