Всемирный день борьбы с гепатитом: год программе риск-шеринга в России

Ю. Титова:

В эфире программа "Онлайн приём", которую я веду я, Юлия Титова. В гостях у меня сегодня Павел Богомолов, главный гепатолог Московской области, медицинский директор «МЕДСИ», кандидат медицинских наук.

Сегодня всемирный день борьбы с гепатитом, и мы поговорим о гепатите. Мы обсудим программу риск-шеринга, в общем ситуацию по стране, как лечится гепатит на сегодняшний день, какова вероятность от этой болезни избавиться.

Павел, первый вопрос к Вам. Сегодня Всемирный день гепатита. Как эта дата стала официальной, как к этому пришли? Что она под собой подразумевает, какие-то действия, какие-то акции, может быть, мероприятия?

П. Богомолов:

Сегодня день рождения Баруха Бламберга. Для любого врача, для любого медика имя Бламберга, или, как в России говорят Блумберга, этo знаковая фигура. Это имя, ассоциирующееся с достижениями мировой медицинской науки. Именно Бламберг открыл вирус гепатита B, доказал, что это инфекционное вирусное заболевание, и, по большому счёту, с этого момента, можно сказать, была очерчена специальность гепатология, наука, которая занимается изучением болезней печени и, соответственно, их лечением.

Для гепатологии последние десятилетия ознаменовались невероятным всплеском, как с точки зрения актуализации проблемы, так и с точки зрения получения новых данных с позиции доказательной медицины, свидетельствующих о течении болезней, причинах болезней, возможностях их излечения. 28 июля, помимо дня рождения Бламберга – это день, когда мы все, что называется, сверяем часы, подтверждаем приверженность идеологии современной доказательной медицины, ну и, естественно, пытаемся ещё больше коммуницировать с сообществом пациентов, с коллегами, со всем окружающим миром. Мы понимаем, что в рамках 4П-медицины, Вы знаете, это Предикция, Профилактика, Персонализация, и самое главное, Партисипативность, то есть соучастие пациентов, активное участие пациентов в лечебном, в диагностическом процессах. Такие даты обязательно нужны, чтобы вновь и вновь актуализировать проблему, вновь и вновь сблизить сообщество пациентов и врачебное профессиональное сообщество. 

Ю. Титова:

Давайте поговорим немного о статистике. Растёт ли количество людей, инфицированных гепатитом с годами? Как вообще, обстоят у нас по России, может быть, именно в Москве, Московской области? 

П. Богомолов:

Мы можем и глобально оценить тренды, и локальные изменения описать. Если говорить об эпидемиологической ситуации, очевидно, мы сейчас уже вступили в эпоху явного снижения новых случаев заражения вирусными гепатитами. Это следствие многих причин, многих факторов. Конечно, государство очень здорово инвестировало в здравоохранение. Сейчас это совсем не та система, которая была в Советском Союзе, как бы её не хвалили, неизвестно, по каким причинам. Это более-менее высокотехнологичная медицина. Это медицина, которая, практически, не допускает возможности заражения внутри себя, например, вирусными гепатитами. Отличная служба крови, почти везде разовый инструментарий, отличная способы дезинфекции инструментария, медицинского оборудования.

К слову сказать, у нас в истории есть две основных ярких вспышки заболеваемости гепатитами. Та, что на слуху, это вспышка острых гепатитов в девяностых годах, чётко связанная с резким ростом парентеральной наркомании, внутривенной наркомании. Последствия той вспышки девяностых годов мы сейчас ощущаем. Примерно 20-25 лет, это период формирования цирроза печени после острого гепатита, как раз сейчас мы подошли к тому, что, спустя 20-25 лет после девяностых годов, у нас сейчас нарастает количество больных, страдающих циррозом печени. Это не новые заражения, это следствие того периода в прошлом.

Другой тренд – это гигантская инфицированность вследствие того, что в советское время, в советской медицине не существовало адекватной службы крови, не существовало адекватной системы дезинфекции и стерилизации оборудования, это те самые медицинские случаи заболевания. Если говорить о нынешней ситуации, вновь выявленные или впервые выявленные острые гепатиты – это редкость, это казуистика. В 1990-е годы в стране прививка от гепатита B была внесена в национальной календарь вакцинопрофилактики, и сейчас для Российской Федерации новые случаи гепатита B, острого гепатита B – это казуистика, редчайший случай. Чуть чаще, в силу отсутствия прививки, заболевают острым гепатитом, но таких пациентов тоже мало. То есть, в целом, новых случаев мало. Но накопленная заболеваемость, конечно, впечатляет.

Мы понимаем, что в Российской Федерации около 2 миллионов больных гепатитом C. Заболеваемость, то есть выявленные случаи в России, это примерно 39 на 100.000 населения. В Московской области более, чем в 2 раза ниже. В Московской области в силу высокого уровня социально-экономических показателей в медицину инвестировали давно, гораздо больше, поэтому, в силу многих-многих факторов в Московской области заболеваемость 17 на 100.000 населения, если говорить о хроническом гепатите C. Но про гепатит B даже, повторяю, в силу того, что у нас уже 20 с лишним лет существует вакцинопрофилактика, и говорить не приходится. Острых гепатитов B практически не существует. 

Ю. Титова:

Понятно, сейчас к врачам можно ходить спокойно, особо не думая о том, что есть риск заражения. Но, на всякий случай обязательно нужно об этом задумываться, особенно, в отдалённых регионах, если это не Москва, не Московская область, и стоматологический кабинет в подвале может быть. 

П. Богомолов:

Отдалённым регионам обидно это слышать. На самом деле, ситуация в здравоохранении иная. Нет многоразовых шприцов, нет многоразовых капельниц, эндоскопы почти всегда обрабатываются в автоматических мойках, и точно всегда обрабатываются настоящими современными дезинфектантами. Медицина сейчас безопасна с точки зрения рисков заражения гепатитами. Гораздо опаснее – внешние, за периметром медицины, кровавые услуги: а-ля тату салоны, всякая косметология, которая условно относится к медицине, на самом деле, конечно же, таковой не является. 

Ю. Титова:

Но их особо никто не контролирует и, наверное, не задумываются вообще о рисках. 

П. Богомолов:

Льете воду на мельницу Роспотребнадзора и Росздравнадзора. Я не уверен, что никто не контролирует.

Ю. Титова:

 Как происходит информированность населения, какие работы проводятся? За счёт каких источников?

П. Богомолов:

Это самая острая проблема, на самом деле. Мы с этого начали, 4П-медицины, насколько мы партисипативны в вопросах здравоохранения. Конечно же – нет. Это отражение многих обстоятельств, но, в основном, у нас не принято говорить о своих болезнях, кроме как сердечных. У нас это всегда считается какой-то очень личной информацией, а иногда даже постыдной.

Мы несколько лет назад в Московской области проводили большое исследование, которое было частью мирового исследования по стигматизации пациентов, страдающих вирусными гепатитами. Выяснилось, почти 85% наших респондентов скрывают эту информацию из-за чувства вины и стыда и так далее. Наши пациенты имеют, к сожалению, опыт дискриминации в связи с заболеванием не только на работе, но даже в семье. Вплоть до разлада в семье, вплоть до разводов. Гепатит C половым путём практически не передаётся, это нонсенс. Но если, не дай бог, девушка или женщина болеет гепатитом C, её считают чуть ли не асоциальной, падшей женщиной. Это реальная проблема. Таких стигм довольно много, они связаны не только с гепатитом C, но и связаны со многими, многими заболеваниями. Вместо того, чтобы спокойно об этом говорить, получать информацию, как можно получить качественную медицинскую помощь, люди начинают скрывать, запускать болезнь или обращаться в какие-то сомнительные полумедицинские полуорганизации, чтобы как-то неформальным порядком эту помощь получить. Что делается, это главный вопрос.

Конечно же, основа основ, это patient experience, взаимодействие и с пациентами, и с теми, кто ещё таковыми себя не считает. Я всегда своим коллегам в качестве примера показываю фотографию, сделанную на первом этаже массачусетского госпиталя. Огромное помещение, на котором написано Patient and Family Learning Center. Очень важно, образование не только пациентов, но и членов их семей, вообще, просто людей. Это тот путь, по которому мы все естественно движемся. Школа для пациентов, участие в днях здоровья, информирование граждан через средства массовой информации, через социальную рекламу – это то, что мы должны обязательно делать. Естественно, взаимодействие с сообществом пациентов, сарафанное радио, свои социальные сети – это большой, глобальный проект. Я, как главный гепатолог Минздрава Московской области, конечно же, курирую это направление. Еженедельно сотрудники гепатологической службы Московской области ведут школы для пациентов в различных районах Подмосковья. Это важный источник информации, это очень большое подспорье в деле, как информирования, так и, соответственно, раннего выявления этих пациентов, что позволяет кардинально изменить их жизненный прогноз. 

Население до сих пор недостаточно информировано, где можно получить квалифицированную медицинскую помощь

Ю. Титова:

Насколько я знаю, ВОЗ тоже занимается, скажем так, борьбой с дискриминацией, в том числе, была введена правильная терминология, как таких людей обозначать и прочее. Интересно, насколько это эффективно? Насколько до людей всё доходит и применяется на практике? 

П. Богомолов:

Если эту информацию, условно, держать внутри профессионального сообщества, то только те, кто обратятся в систему здравоохранения, имеют шансы получить качественную помощь. Наша же задача глобально повлиять на проблему. Стратегия ВОЗ, направленная на эрадикацию, на, условно, уничтожение этой болезни, как раз и включает в себя максимальное информирование пациентов, максимально активное участие гражданского общества в решении этой глобальной задачи.

Для нас проблема вирусных гепатитов, проблема заболеваний печени в России – это вызов. Много факторов, в частности, то, о чём я говорил, социальные потрясения девяностых годов, с последствиями которых мы сейчас сталкиваемся. Естественно, резервуар инфекции – это люди, которые не знают о том, что они болеют. Вирусные гепатиты характеризуются, как и все болезни печени, практически всегда отсутствием какой-то яркой симптоматики до самых последних стадий. Люди не чувствуют ничего необычного, может быть, какая-то повышенная слабость, повышенная утомляемость, не более того. Как раз, эти люди являются для нас целевой аудиторией.

Мы в Подмосковье затеяли интересный проект скрининга людей на гепатит C, которые никогда не обращались за медицинской помощью. Специально используем «некровавые» тесты, такие, слюнные тесты, которые позволяют определить, есть антитела к гепатиту C или нет. Мы на сегодняшний день обследовали уже почти 6000 здоровых, условно здоровых граждан и выявили, что 1,5% людей, которые считают себя здоровыми, инфицированы вирусом гепатита C. Это, на самом деле, большая проблема. Проблема в том, что люди не знают, не информированы, ничего не предпринимают для того, чтобы поставить диагноз и начать лечение.

Ю. Титова:

Скажите, пожалуйста, какой путь от момента заражения до возможности выявления гепатита? 

П. Богомолов:

Традиционно большая часть пациентов, которых мы, условно, выявляем на стадии верификации, то есть чёткой постановки диагноза, это люди, у которых вирус гепатита C или B был выявлен случайно, при каком-то обращении за медицинской помощью. Таких, к сожалению, очень и очень немного. В московском областном регистре больных с заболеванием печени чуть менее 20 тысяч пациентов. Если ориентироваться на данные скрининга, который мы проводим, только в Московской области должно быть их около 100.000 человек. То есть, 80.000 пациентов не знают о своём заболевании, не обращаются за медицинской помощью. Это большая проблема, потому что они являются условным источником для заражения следующих и следующих. 

Ю. Титова:

Программа диспансеризации подразумевает проверку на наличие этих вирусов?

П. Богомолов:

Это только обсуждается. 

Ю. Титова:

А в чем причина? Казалось бы, самое то. 

П. Богомолов:

У нас в диспансеризации очень много странных тестов. Хорошо, что сейчас исключили общий анализ мочи, общий анализ крови, такие показатели, которые изменяются только при серьёзных, выраженных заболеваниях, когда и так, по клинической картине понятно, что человек болеет. С точки зрения ранней диагностики, большинство рекомендованных тестов мало информативны. Вообще, идея диспансеризации мне не нравится. 

Ю. Титова:

Почему?

П. Богомолов:

Весь западный мир перешёл к реализации идеи таргетированного скрининга. Должно быть прицельное обследование определённых половозрастных групп. Пример Японии Вы, наверное, знаете. Эта страна была, буквально, ещё лет 20 назад первой по заболеваемости раком желудка и, соответственно, смертности. В стране на национальном уровне были внедрены онкоскрининги, мужской и женский, и именно этот онкоскрининг, его повсеместная реализация привели к тому, что была невероятная эффективность выявления ранних раков, их эффективное лечение, а там лечение позволяет в 100% случаев излечиться. Сейчас смертность от рака желудка в Японии не актуальна. Это, с одной стороны.

С другой стороны, есть профилактическая медицина. Мы понимаем, что существуют факторы, приводящие к развитию, например, того же рака желудка. Инфекция хеликобактер пилори. Это микроб, который вызывает хронический гастрит, язвенную болезнь и рак желудка. Легко, за 14 дней можно от этой инфекции избавиться. Тотальная эрадикация этого микроба снижает риск рака желудка примерно на 25%. То же самое касается гепатита C. Мы знаем, в каких половозрастных группах риск выявления гепатита C наиболее актуален. Именно этих молодых людей, людей, которые имеют в анамнезе переливания крови, операции, какие-то вмешательства и надо обследовать на вирусные гепатиты. Тогда мы получим пациентов с максимально ранней стадией заболевания, которые легко лечится.

Гепатит С можно выявить на ранних стадиях, если проводить целевой скрининг

Ю. Титова:

Хорошо, есть люди, которые, действительно, находятся в зоне риска заражения, есть люди, которые не контактируют напрямую или специально с кровью. Человеку, который не контактирует с кровью, не лежал в больнице, не делал переливания крови, не делал операции, как часто нужно проводить диагностику и что ему нужно делать? Как часто сдавать кровь на гепатит напрямую? Как быстро он даёт, расскажет о себе в анализе? 

П. Богомолов:

Первое, прививка от гепатита B, выполненная по всем правилам, это трёхкратная вакцинация, даёт, практически, пожизненную гарантию от гепатита B и гепатита D. 

Ю. Титова:

Если я не знаю, делали мне когда-нибудь прививку от гепатита, можно ли сделать повторную?

П. Богомолов:

Всё очень просто: если Вы рождены после 1991-го года, очевидно, Вам делали эту вакцинацию. Если Вы рождены раньше, или по каким-то неведомым причинам Ваши родители отказались от вакцинации, эту прививку можно сделать в любом возрасте. У неё, практически, нет противопоказаний. Она, повторяю, даёт пожизненный прогноз, пожизненную защиту от гепатита B и гепатита D.

Что касается гепатита C, здесь очень важно внедрять в сознание, информировать людей о возможностях самодиагностики. Условно, молодые люди те, у кого были какие-то контакты с гинекологом, стоматологом, тату салонами и т.д., вполне себе могут позволить купить в аптеке слюной тест и раза в год по анализу определять, есть гепатит C или нет. Это можно делать на регулярной основе, без посещения медицинской организации. Для более возрастных категорий населения, у которых уже есть какие-то хронические заболевания, вполне логично, если им делаются инвазивные тесты, эндоскопия какая-нибудь, гистологические исследования, делайте исследования и на вирусные гепатиты. 

Ю. Титова:

Есть прямая зависимость между тем, как скоро диагностировали болезнь и эффективностью лечения? 

П. Богомолов:

Я надеюсь, что уже в конце этого года, в начале следующего, я смогу Вам сказать: нет такой зависимости. Сейчас в нашем арсенале есть лекарственные средства, которые позволяют излечивать пациентов на любой стадии заболевания. Но я Вам скажу об этом через пару месяцев. Пока, к сожалению, чем раньше выявлена болезнь, тем эффективнее она излечивается. Мы сейчас не говорим о просто полечить. Вообще, в гепатологии, практически, не осталось места пустышкам, места плацебо. Гепатопротекторы, классический пример плацебо, в гепатологии практически исчезли, хотя продаются в России на десяток миллиардов рублей в год. Это, как раз, тоже очень хороший маркер информированности пациентов, образованности. Конечно, ни одному адекватному врачу в голову не придет назначить какие-нибудь незаменимые фосфолипиды, которые поддерживают печень, или ремонтирует её, или ещё что-то, восстанавливают. Мы назначаем только настоящие противовирусные препараты, которые высокоэффективны, безопасны, помогают почти на всех стадиях заболевания, и даже на стадии цирроза печени. Ещё буквально несколько лет интенсивных научных исследований, и в мире будут доступны препараты, которые за кратчайший период времени, 6-8 недель однократного приёма какого-то чудо-средства позволит навсегда излечиться от этих заболеваний.

Ю. Титова:

То есть на сегодняшний день гепатит C, в частности, можно вылечить абсолютно. 

П. Богомолов:

Излечиться. Это абсолютно излечимое заболевание. Гепатит C, это заболевание, которое очень эффективно излечивается современными доступными противовирусными препаратами.

Ю. Титова:

Давайте, поговорим о лечении. Наверное, оно дорогостоящее. Каждый человек, который выходит на тропу, скажем так, избавления от заболевания, платит за лечение сам. Правильно?

П. Богомолов:

Нет. Московская область является абсолютным пионером погружения всей медицинской помощи пациентам, страдающим вирусными гепатитами, в рамки программы ОМС. У всех граждан Российской Федерации есть полис обязательного медицинского страхования. Мы в Подмосковье первыми придумали, стандартизировали эту помощь и погрузили её в ОМС. Сейчас любой гражданин России может приехать в Московскую область с полисом ОМС и получить бесплатно эту помощь. Проблема в одном: мощность наших медицинских организаций, наверное, не позволит принять всех пациентов из России. Но факт остаётся фактом. С 2015г. Наши областные стандарты, наш подход к диагностике и лечению этих болезней, этих пациентов, был тиражирован на масштаб Российской Федерации, погружён в базовую программу ОМС. Теперь, повторяю, в соответствии с законодательством в любом месте России пациент с полисом ОМС может получить эту помощь бесплатно. 

Ю. Титова:

Формально это возможно, но фактически, это довольно-таки сложно. Что нужно сделать, чтобы, действительно, получить лечение? 

П. Богомолов:

Самая простая рекомендация - поехать в Подмосковье. Во многих регионах России, если не во всех, есть региональные целевые программы, направленные на профилактику, предупреждение социально значимых заболеваний. В частности, на вирусные гепатиты. Эти целевые программы подразумевают бесплатную диагностику и лечение небольших когорт пациентов, далеко не всех, к сожалению. С точки зрения доступности эти целевые программы, конечно, ограничивают права пациентов. Поэтому, первая рекомендация любому пациенту, любому заинтересованному человеку – узнать, есть ли целевая программа в субъекте федерации и в какой медицинской организации она реализуется. Это первая часть. Вторая часть, если не удастся попасть в региональную целевую программу, например, в городе Костроме, тогда, наверное, всё-таки, прямая дорога в Московскую область.

Ю. Титова:

Стоимость лечения можете назвать?

П. Богомолов:

Конечно. Я могу даже назвать не только стоимость лечения, сколько сумму, которую платит, условно, государство за каждого пациента. Гепатит C - неоднородное заболевание, есть различные варианты болезни. Тот "молодёжный" вариант, связанный со вспышкой наркомании в девяностых годах, лечится дёшево, довольно эффективно, примерно за 84-85 тысяч рублей 6 месяцев терапии. Такую сумму определяет руководство Московской области, территориальный фонд ОМС за каждого пациента, который получает противовирусную терапию. Медицинский гепатит, медицинский вариант гепатита C, связанный с тем, что пациент заразился, скорее, в результате общения с системой здравоохранения, обходится гораздо дороже, около миллиона рублей за каждого пациента. Стоимость законченного случая. Но эта терапия позволяет использовать самые современные препараты без уколов, достигающие примерно 95% эффективности. То есть с вероятностью 95 % человек, принимающий эти препараты, излечится от гепатита C. 

Ю. Титова:

В России производства препаратов нет ещё?

П. Богомолов:

Пока нет. Но у нас традиционно производятся инъекции для лечения гепатита C. Это, конечно, будем честными, вчерашний день, но эти препараты реально производятся. Не так давно в России начато производство отечественного препарата с прямым противовирусным действием, таблетированный препарат, его производит компания «Р-Фарм», в частности, непосредственно в России. Но он самостоятельного значения не имеет. Он должен использоваться только в комбинации с другими лекарствами, либо уколами, либо другими таблетками, которые, к сожалению, в России пока не производятся. 

Ю. Титова:

Давайте, обсудим программу риск-шеринга, которую Вы реализуете в Вашей клинике. Какую несёт она роль? Она напрямую связана с лечением, скажем так, с оплатой всего удовольствия. Как она работает, расскажите, и какой эффективности Вы с помощью неё добились. 

П. Богомолов:

Идея очень простая. Сегодняшняя модель здравоохранения, если её так охарактеризовать двумя-тремя словами, это классическое процессное здравоохранение. За исключением онкологии, всё, что так или иначе у нас делается, делается ради процесса. Результат, по большому счёту, интересует только специалистов. У нас нет официальной статистики, государственной статистики, сколько пациентов излечились от того или иного заболевания. У нас это, по большому счёту, я утрирую, вообще никого не волнует. Какие статистические показатели анализируются: сколько было посещений врача, какова длительность лечения, сколько он провёл койко-дней в больнице и так далее. Вылечился ли он, излечился ли – это вообще, кроме онкологии, где есть показатель пятилетней выживаемости, не особенно интересует. 

Наше здравоохранение процессное, его задача – лечить, а не излечить пациента

Ю. Титова:

Казалось бы, очень важная информация. 

П. Богомолов:

Вы абсолютно правы. Во фтизиатрии, конечно, есть очень чёткие показатели, условно, результат лечения. Но объективно этот показатель, даже в лечении банальной ангины, остаётся только на уровне подчеркивания в истории болезни с улучшением, с излечением и т.д. Такого статистического показателя нет. Классика процессного здравоохранения. А мы должны к чему подойти, мы должны подойти к контролю исхода заболевания, к вопросам излечения, результата. Это результативное здравоохранение, это наша цель, задача. Так вот риск-шеринг, идея разделение рисков между теми, кто придумывает препарат, продаёт его и теми, кто его использует, как раз и является обязательным шагом к переходу к результативному здравоохранению.

Смысл очень простой. Поставляется препарат медорганизации, эта организация использует препарат в лечении. Если пациент, соблюдая все правила, показания и т.д. излечился, этот препарат поставщику оплачивается. Если не излечился, извините, не оплачивается. Очевидно, что в такой ситуации поставщики гепатопротекторов вылетят в трубу, потому что от их препаратов никто никогда не излечивается. Их надо принимать пожизненно, обогащая продавцов, производителей этого чудо-средства. В случае с вирусными гепатитами и многими, многими другими заболеваниями, подход идеальный. У нас таким образом стимулируют пользовать только настоящие, эффективные препараты. Поставщик в этом заинтересован и, естественно, медики.

Риск-шеринг впервые реализован в Подмосковье в прошлом году в лечении больных гепатитом C. Поставщики препаратов получают оплату за эти лекарственные препараты только по результатам лечения. Но в этой модели взаимодействовали только поставщики лекарств и медицинские организации. С нынешнего года группа компаний «Медси» впервые в России реализовала риск-шеринг в отношениях между пациентом и медицинской организацией и врачом. Если пациент платит за своё лечение и не излечивается, ему возвращаются деньги, потраченные на препараты. Если излечивается – все друг другу жмут руки, желают всего доброго. Вот, грубо говоря, такая простая идея, которая нас стимулирует пользовать только самые эффективные, самые инновационные лекарственные препараты, изделия медицинского назначения.

Ю. Титова: 

Может ли данная программа стать площадкой, почвой для тестирования препаратов?

П. Богомолов:

Тестирование осуществляется задолго до регистрации лекарств. Россия, точно так же, как и весь цивилизованный мир, вышла на многоуровневый исследовательский период оценки эффективности и безопасности лекарств до их официальной регистрации. Вначале препарат изучается годами, в рамках клинических исследований проверяется его эффективность и, подчёркиваю, безопасность. Только по итогам многолетних исследований препарат регистрируется на конкретном рынке, американском, европейском или российском. Россия сейчас - часть глобального пространства исследования эффективности, безопасности лекарственных средств. Мы исследуем лекарства параллельно с нашими американскими, европейскими коллегами. Поэтому, с точки зрения испытания эффективности – нет. Риск-шеринг – это площадка, с которой мы поменяем парадигму нашего здравоохранения. Повторюсь, изменим акценты: главное – не процесс, а результат. 

Ю. Титова:

На сегодняшний день в Вашей клинике по программе сколько примерно человек лечится?

П. Богомолов:

У нас лечатся пациенты по риск-шерингу. Первый пациент начал лечение в феврале, лечение три месяца, соответственно, в мае лечение было завершено. Традиционно мы оцениваем эффективность терапии через три месяца после её завершения. Если через три месяца в анализах крови всё будет благополучно, вирус не будет выявлен, пациент будет признан излечившимся от гепатита C. Соответственно, в конце августа мы отрапортуем о первом законченном случае лечения пациента с использованием модели риск-шеринга.

Ю. Титова:

Очень интересно, будем ждать. Павел, скажите, пожалуйста, как по этой программе начать лечиться? 

П. Богомолов:

Очень просто: позвонить в «Медси», записаться на приём к гепатологу, обследоваться, или прийти уже с готовыми результатами обследования и получить рекомендации. Существует несколько схем противовирусной терапии, которые используются в терапии гепатита C, одна из схем будет рекомендована. 

Ю. Титова:

С каждым больным заключается договор до окончания лечения?

П. Богомолов:

Абсолютно верно, с каждым пациентом заключается. Уже есть договор между «Медси» и поставщиками лекарственных препаратов, договор по модели риск-шеринг. Это ведущие компании-производители противовирусных препаратов abbvie и Bristol-Myers Squibb. Есть, соответственно, ещё отечественная компания BIOCAD, которая тоже поставляет эти препараты. Есть уже эти договоры. Пациент обращается, обследуется, врач понимает, что ему показана противовирусная терапия, он её рекомендует пациенту. Заключается договор между «Медси» и пациентом. Договор с разделением рисков, с условиями, о которых я говорил, и пациенты начинают лечение. Он лечится, в зависимости от варианта гепатита, три или шесть месяцев, и дальше три месяца оценка эффективности лечения. 

Ю. Титова:

Риск-шеринг пришёл к нам откуда-то из-за рубежа? Где его изобрели и как работает риск-шеринг не в России?

П. Богомолов:

Судя по названию, явно нерусское изобретение, да. Существуют разные модели риск-шеринга. Я ориентируюсь, в основном, на исход-зависимый риск-шеринг, когда мы оцениваем конечный результат. Есть ещё финансово зависимый риск-шеринг, моделей его достаточно много. Он используется повсеместно для быстрого внедрения инновационных технологий в медицине. У нас, практически, скопирована итальянская модель риск-шеринга. Есть риск-шеринг в Канаде, он повсеместно. Это, повторюсь, стандартный подход к быстрой имплементации современных, новейших медицинских технологий в реальную клиническую практику. Поэтому здесь, в общем-то, нам хорошо. Скорее всего, велосипед мы уже не изобретём, надо просто посмотреть за речку, как его сделали наши зарубежные коллеги. 

Ю. Титова:

Скажите, работаете ли Вы с родственниками людей, пациентов, которые лечатся у Вас по программе? 

П. Богомолов:

И как главный гепатолог Минздрава Московской области, и как медицинский директор «Медси», я, повторюсь в 1000-й раз, абсолютный сторонник 4П-медицины. Вообще, без участия сообщества пациентов, без адекватного участия гражданского общества ни один из современных проектов не получится. В качестве примера могу рассказать об арт-терапии женщин, перенёсших операции по поводу рака молочной железы. В «Медси» это целая программа очень тесного взаимодействия, как с пациентами, так и с членами их семей.

У нас существует огромное количество школ для пациентов и мамочек, когда речь идёт о детках, и взрослых пациентов, взрослых людей с самыми разными заболеваниями. «Медси» в этом плане давным-давно стала пациенто-центрической, пациент ориентированной медицинской компанией. Оно и понятно, частная медицина априори гораздо более сервисна, гораздо более пациент ориентирована. Но, хочу сказать, что и в государственной своей ипостаси мы точно так же работаем с пациентским сообществом, с членами семей наших пациентов. Повторюсь, каждую неделю мы проводим такие школы, на которые приглашаем и уже людей, знающих о заболевании, и тех, кто думает, что они здоровы. Мы проводим регулярные тестирования здоровых людей на всевозможных днях здоровья, в Подмосковье их много. Мы это делаем и в «Медси», это большой проект, самоценный, самодостаточный. От его развития зависит развитие и других сфер здравоохранения, в том числе, актуализация многих проблем в медицине. 

Ю. Титова:

Павел, спасибо большое. Я надеюсь, что программа Ваша принесёт позитивные результаты. Самое главное, на что хочется надеяться, что в нашей стране каждый человек, инфицированный гепатитом, сможет получить помощь, сможет излечиться от заболевания. В гостях у нас был Павел Богомолов, главный гепатолог Московской области, медицинский директор «Медси», кандидат медицинских наук. Я, Юлия Титова.