Анестезиология в акушерстве

М. Цурцумия:

Опять в эфире программа «Доктор Цурцумия и его женщины». Я долго думал, как представить сегодняшнего гостя, человека, которого я знаю очень давно, которого я считаю своим старшим профессиональным другом, наставником, человека, который во всех критических ситуациях, происходящих на работе, готов откликнуться всегда. Человек, с которым я советуюсь, которому я верю, это доктор анестезиолог-реаниматолог, доктор с большой буквы, с большим сердцем, с большим опытом – Алексей Васильевич Володин. Добрый вечер.

А. Володин:

Здравствуйте. Спасибо за лестные слова.

М. Цурцумия:

Но это не лесть, это абсолютная правда, от сердца. С Алексеем Васильевичем я могу говорить на разные темы, хотя бы потому, что у нас видение одно и то же, как выходить из критической ситуации. Сегодняшняя передача будет посвящена анестезиологии в акушерстве. И мы попытаемся поделить ее на две части. Мне очень хочется донести до слушателей видение Алексея Васильевича анестезиологической службы в акушерстве, как это должно быть. А вторую часть мы посвятим анестезиологическим аспектам, анестезиологическим этюдам, видению анестезиолога критических состояний в акушерстве.

Итак, анестезиология в акушерском стационаре. Я хотел бы Вас попросить рассказать все те вкусности, которые мы с Вами обсуждаем достаточно часто, как Вы это видите, как это должно быть, на Ваш взгляд. Потому что я знаю, у Вас достаточно большой опыт организации анестезиологической службы как в государственных учреждениях, так и в коммерческом учреждении, акушерском стационаре. Смогли ли Вы в каком-то из этих учреждений воплотить ту картинку, которая у Вас есть в голове? И как Вы это видите?

А. Володин:

Мне вообще в этой жизни немножко повезло, потому что моя трудовая деятельность начиналась в многопрофильной больнице, это 67-я больница, на базе которой был создан первый перинатальный центр в Москве, это было в 1992-м году, и наши учителя – это достаточно известные люди в Москве. Это Александр Львович Бейлин, Наталья Николаевна Панкратова смогли организовать первое отделение, которое работало на базе родильного дома. Роддом был специализированный, там было большое количество пациентов с кардиальной патологией, ну а потом, по мере развития этого отделения, были пациенты не только с кардиальной, но и со всякой другой патологией. 

Вся логистика устройства анестезиологического отделения была апробирована на базе этой многопрофильной больницы, и тот позитивный опыт, который сложился в родильном доме, стоящем на территории многопрофильной больницы, уже использовался потом во всех родовспомогательных учреждениях, были самостоятельные отделения анестезиологии. То устройство, которое было заложено в те годы, и должно работать сейчас, оно должно развиваться, потому что, наверное, не очень правильно, если акушерский стационар располагается не на базе многопрофильной больницы, потому что должны быть все узкопрофильные специалисты, которые могут вовремя прийти на помощь, могут помочь в той или иной ситуации.

Не очень правильно, если акушерский стационар располагается не на базе многопрофильной больницы, потому что должны быть все узкопрофильные специалисты, которые могут вовремя прийти на помощь.

М. Цурцумия:

Я с Вами абсолютно соглашусь, я не вижу акушерского стационара без многопрофильной больницы, не вижу по всяким разным причинам, потому что это диктуют правила жизни, по которым мы живем. Скажите, как Вы видите построение анестезиологической службы внутри акушерского стационара, как это должно быть?

А. Володин:

Сейчас это все применяется, претворяется в жизнь, потому что не так давно один из главных специалистов в Москве сделал таким образом, чтобы вся анестезиологическая служба подвергалась ротации. Сейчас нужно делать так, чтобы это были не чистые акушерские анестезиологи, а это были анестезиологи, которые могут работать не только в акушерском стационаре, но и во взрослом стационаре, и в детском стационаре, для того чтобы они не теряли те навыки, которые получили во время учебы. Хотя, конечно, есть некоторая специфика работы в акушерстве, и акушерские анестезиологи имеют значительно большие бонусы от своей профессии, потому что так или иначе мы имеем конечный продукт, ради которого мы идем на работу. Сначала мы видим беременную женщину, а потом – новоиспеченную маму с маленьким ребенком, который лежит рядом с ней. В связи с этим мы получаем позитивные эмоции и можем вот в таком виде работать с этим позитивом очень долго. Так что, наверное, ротация – это важная вещь, все анестезиологи должны ротироваться по разным направлениям, и еще раз логистика, нахождение в многопрофильном стационаре со всеми специалистами рядом.

М. Цурцумия:

Сейчас в Москве выстраивается некая взаимосвязь между амбулаторным звеном в виде женских консультаций и конечной точкой, где должно закончиться логическое завершение беременности, –родильным домом. Взаимосвязь эта устанавливается в виде некой преемственности. С акушерством все понятно. Учитывая выросший процент соматической патологии, видите ли Вы некую преемственность или некое участие, роль анестезиолога-реаниматолога в этой цепочке, от амбулаторного звена до родильного дома?

А. Володин:

Есть здесь слабые стороны, потому что анестезиолог подключается к родам на заключительном этапе беременности, и, к сожалению, не все анестезиологи имеют возможность пообщаться с теми пациентками, которые беременность только планируют. Поэтому, наверное, было бы неплохо организовать при школе материнства, что и планируется сделать в нашем учебном учреждении, какой-то кусок лекций, куда приглашаются все желающие, какой-то небольшой подраздел об анестезиологической службе, потому что очень много зависит от того, что женщина думает про роды, что она думает про боль, в этой связи про свои перспективы, про участие анестезиолога. Кроме всего прочего, если бы был амбулаторный прием и возможность на ранних сроках беременности обсуждать какие-то проблемы с анестезиологом, это было бы правильно.

Если бы был амбулаторный прием и возможность на ранних сроках беременности обсуждать какие-то проблемы с анестезиологом, это было бы правильно.

М. Цурцумия:

Абсолютно с Вами согласен. Ведь мы прекрасно понимаем, что работа в родильном доме, в любом лечебном учреждении – это командная работа. И если бы совместно с акушерами-гинекологами, с анестезиологами-реаниматологами, неонатологами и, по необходимости, со всеми профильными специалистами, в зависимости от того, с каким багажом приходит женщина, был разработан чек-лист, где у каждого есть своя роль, где каждый прописывает свои риски, то, на мой взгляд, это имело бы определенную информационную значимость, такую же, как у обменной карты. Обменная карта у нас отражает просто факт – пришел, ушел, анализы. Все это наблюдение за время беременности преследует только одну цель: чего нам ждать.

А. Володин:

Я не уверен в том, что анестезиолог в этом чек-листе может прописать свои собственные мысли, потому что если мы говорим о какой-то соматической патологии, то должны быть соображения того специалиста, который имеет отношение к данной конкретной болячке.

М. Цурцумия:

Безусловно.

А. Володин:

Анестезиолог, в конечном итоге, подстраивается под эти проблемы пациента,  должен каким-то образом избежать слабые стороны в данном конкретном человеческом организме и попытаться их обойти или сделать так, чтобы подстраховаться на разных этапах анестезиологического обеспечения безопасности сопровождения этой пациентки.

М. Цурцумия:

Но если посмотреть на госпитализацию не в плановом порядке, чтобы иметь определенное время экспозиции пребывания в том или ином отделении, то есть некий люфт времени, где Вы можете на нее посмотреть, оценить и подстроится, при условии, что есть уже налаженная преемственность между амбулаторным звеном и стационаром. Допустим, плановое кесарево сечение должно производиться в день поступления, то есть у Вас нет люфта этого времени, то, наверное, некое участие в этом чек-листе анестезиолога-реаниматолога до поступления ее в акушерский стационар. У Вас много интересных вкусных штучек.

А. Володин:

 Нет проблем в том, чтобы было родоразрешение в день поступления, нет проблем в том, чтобы заранее оценить все риски конкретной пациентки, потому что сегодня, когда есть транспортная доступность, телемедицина, можно разными способами связаться с анестезиологом, прийти заранее и поговорить о своих болезнях, выбрать тактику ведения, подготовиться к родоразрешению, подойти к родоразрешению абсолютно подготовленной к операции, для этого совершенно не обязательно находиться в стационаре. У нас есть такой опыт, когда пациенты приходили на консультацию, а потом анестезиолог-реаниматолог консультировал этих больных, отрабатывалась тактика подготовки к родоразрешению, прописывались риски, прописывался вариант анестезиологического пособия на оперативные роды, и все было понятно, доступно. Не нужно тратить время на госпитализацию в стационар заранее. Это уже отработанная методика.

Сегодня можно разными способами связаться с анестезиологом, прийти заранее и поговорить о своих болезнях, выбрать тактику ведения, подойти к родоразрешению абсолютно подготовленной к операции, для этого совершенно не обязательно находиться в стационаре.

М. Цурцумия:

Я хочу, чтобы Вы немножко приоткрыли завесу тайны, как Вы организовали рабочие места в том учреждении, в котором Вы работаете. Я знаю, что Вы не разрешаете говорить мне, где Вы трудитесь…

А. Володин:

Конечно, нет, потому, что это будет скрытой рекламой, и говорить про это, наверное, неправильно, но наши рабочие места оснащены стандартно. Единственное, что было для меня неожиданным в том месте, где я работаю, я столкнулся с отечественными мониторами наблюдения за пациентами. Я в жизни не сталкивался с отечественными производителями, в общем, отнесся к этому скептически, хотя потом оперативно навел справки у наших друзей- анестезиологов, потому что мир тесен, и мы все общаемся. Мы поговорили про эти мониторы – очень приличные мониторы, которые делают сейчас в России, очень приятные люди, с которыми я лично познакомился, которые хорошо понимают наши задачи, и в этом мониторе заложено много всего интересного.

На моем последнем месте работы осуществились все мои мечты по оснащению тем оборудованием, которое, в принципе, должно быть у анестезиолога в экстремальной ситуации. Это и видеоларингоскоп, когда в ситуации общей анестезии необходимо переходить на искусственную вентиляцию легких, это может быть проблемным, и при использовании видеоинструментов ситуация эта упрощается. Это бронхоскопия, которая может быть использована при подготовке к общей анестезии, и современное наркозно-дыхательное оборудование со всеми опциями вспомогательных параметров искусственной вентиляции легких. В общем, оснащены мы хорошо, сейчас много стационаров, которые оснащаются по такому уровню, по такому принципу, потому что те новые стационары, которые появляются в последнее время, плохо оснащаются.

М. Цурцумия:

То, о чем Вы рассказываете, не говорится в 919-м приказе?

А. Володин:

Там есть вещи, которые должны быть, есть вещи, которые решает руководитель того или иного стационара. Мне в очередной раз повезло с руководителем, потому что наш руководитель по специальности не акушер-гинеколог. Он по специальности хоть и неонатальный, но все-таки анестезиолог-реаниматолог, и задачи по обеспечению безопасности пациентов он лучше видит, чем акушер-гинеколог, который решает свои сугубо специфические задачи.

М. Цурцумия:

Хочу перейти к аспекту взаимодействия анестезиолога и акушера-гинеколога. Как Вы это видите?

А. Володин:

Для того, чтобы было хорошее взаимодействие, нужно много лет проработать вместе. Мы с Вами уже немножко поработали, мы понимаем друг друга не только по выражению лица, не только по тому, какая прическа в конкретный момент у нас существует, может быть, у кого-то остатки волос стоят дыбом, по-разному бывает, мы понимаем, что у кого-то напряженная ситуация. И, наверное, сыгранность, вот такое слово я скажу, акушерской службы и анестезиологической службы заключается в том, что каждый понимает проблемы другого, потому что у нас были пациентки с разной соматической патологией, у которых было проблемно проводить роды. Если эта пациентка проблемная по своему соматическому заболеванию, то акушерская служба старалась подстраиваться под те проблемы, которые возникали у нас, анестезиологов, пока мы готовились к тому или иному варианту родоразрешения.

Неонатальную службу нужно иметь такую же сыгранную, как и акушеры-гинекологи, как анестезиологи, потому что они должны быть готовы к тому, что ребеночек может появиться на свет не совсем здоровым, у него могут быть такие же болячки, как и у мамы, и вот в этой сыгранности и состоит специфика.

А вообще, в акушерских кругах долго идет дискуссия на тему акушерства – это искусство или это ремесло. Может быть, это мне так повезло, что рядом со мной находились те люди, которые занимаются все-таки не ремесленничеством, а воспринимают свою работу, как искусство, к этому стремятся, стараются поддерживать себя в тонусе, держа в руках все свои малочисленные акушерские приборы для оценки акушерской ситуации.

Может быть, это мне так повезло, что рядом со мной находились те люди, которые занимаются не ремесленничеством, а воспринимают свою работу, как искусство, к этому стремятся, стараются поддерживать себя в тонусе, держа в руках все свои малочисленные акушерские приборы для оценки акушерской ситуации.

М. Цурцумия:

Есть в симуляционных центрах некие ситуации, в которых участвует вся команда, и оценивается не действие одного из специалистов, а оценивается действие всей команды в совокупности. И, наверное, отработка вот этих навыков совместного взаимодействия, взявшись за руки, плечом к плечу, это самое ценное, что может быть, когда ты понимаешь с полувзгляда, полуслова…

А. Володин:

Это взаимодействие отрабатывается, потому что совсем не сложно провести учение, где можно положить а-ля беременную пациентку на каталку, выбрав кого-то из персонала стационара в роли беременной пациентки, можно выбрать сопровождение в виде родственников, которые в той или иной ситуации могут себя соответствующим образом вести, и попробовать на этой каталке пройти весь путь от приемного покоя, по всем отделениям, включая операционную и родильный бокс. Просто попробовать на таких учениях это все провести, все попробовать. И там неожиданно возникают тонкости, которые в обычной ситуации, может быть, и трудно предусмотреть, но когда это обкатывается многократно, то получается, что это очень полезно. Наверное, мы не единственный стационар, кто такие ученья проводит, я больше чем уверен, что это проводится в разных других стационарах.

М. Цурцумия:

Вторую часть я хочу начать с одной истории. Палата интенсивной терапии, в которой наблюдается пациентка. Так получилось, что в этот момент в палате интенсивной терапии нет персонала, который бы за ней наблюдал, но мимо проходящая санитарка увидела монитор, который ей не понравился. Он не понравился ей по тому звуку, который он издавал, он был ей непривычен по сравнению с тем, как это было. Это было в отделении Алексея Васильевича, и он мне рассказывал об этом с таким вдохновением и с такими глазами, что я этого никогда не забуду. Смысл был в том, что даже эта санитарка в большом механизме под названием «команда» играет не последнюю роль, ведь она обратила внимание на этот монитор, ведь ее что-то забеспокоило, и она не прошла мимо.

А. Володин:

Тут нужны какие-то комментарии. В этой палате в тот момент не было персонала не потому, что все были разгильдяями или гуляли где-то, а потому, что продолжалась работа в других отсеках стационара, это была не какая-то санитарка, это была Целова Наталья Ивановна, которая проработала много лет санитаркой, которая понимала и видела, и которой, естественно, было не безразлично, что там происходит. А тот позитив, с которым я рассказывал про этот случай, связан с тем, что очень комфортно себя чувствуешь, когда тебя окружают те люди, которые тебя понимают. Потому что в стационаре, в котором я работаю сегодня, коллектив достаточно молодой, и не все мы вместе работали в одной упряжке, не все мы знаем характерологические особенности друг друга. Но, тем не менее, внутри нашего отделения существует та степень свободы, внутри которой каждый может максимально проявить свои собственные положительные качества, где от каждого доктора можно получить тот максимум, который можно от него получить. У нас нет никаких железобетонных жестких установок на предмет варианта предполагаемой анестезии, потому что у кого-то в руках каждый вариант анестезии может выглядеть лучше, чем в какой-то ситуации у другого анестезиолога, который каким-то методом владеет лучше. Это понятно, что все мы должны владеть всеми вариантами обезболивания идеально, но кому-то просто не дано Богом. Да, кто-то может это сделать быстрее, кто-то может это сделать с большей степенью настороженности, и люди, которые работают в этой упряжке, их невозможно использовать максимально. При всем при этом они понимают, что у них есть своя собственная степень свободы.

Конечно, мы понимаем, что такое эмоциональное руководство по нашей профессии, мы понимаем, что все наши обязанности прописаны в нашем трудовом договоре, но, тем не менее, живем спокойно, получаем от каждого максимум и имеем свою собственную степень свободы. Вот так закладывается хорошая, успешная работа команды, только в этой ситуации можно получить максимум от этой команды.

У нас нет никаких железобетонных жестких установок на предмет варианта предполагаемой анестезии, потому что у кого-то в руках каждый вариант анестезии может выглядеть лучше, чем в какой-то ситуации у другого анестезиолога, который каким-то методом владеет лучше.

М. Цурцумия:

Хочу перейти к таким прицельным вопросам, которые обычно слышишь от пациенток, побуду какое-то время беременной женщиной. Алексей Васильевич, роды обезболивать?

А. Володин:

Такой вопрос мне один раз задали в самом начале нашего общения с беременными женщинами. А я почему-то решил нестандартно им ответить. Я им сказал: «Зачем Вам про это надо думать?» Просто это, наверное, не самая главная задача, которую нужно выяснять беременной женщине, которая думает о предстоящих родах, потому что нужно наслаждаться тем временем, когда она находится в беременном состоянии, имеет свои собственные бонусы от своего беременного состояния, потому что ее психика меняется, и отношение окружающих к ней меняется. Они должны получать от этого удовольствие, жить полной жизнью и в таком настроении должны подойти к родам. Вопрос об обезболивании должен стоять на последнем месте. Это первое, что я хотел отметить.

И еще один момент. К сожалению, наши женщины они плохо готовы к родам. Они редко залезают в книжки, редко читают о тех изменениях, которые с ними происходят, и они больше бояться, чем они на самом деле переживают за эту боль. Совсем недавно ко мне пришла пациентка и с порога сказала, что у нее очень низкий порог болевой чувствительности, а я ее оборвал на полуслове и сказал: «Ничего подобного, у Вас нет низкого порога болевой чувствительности, потому что Вам больше страшно, чем больно». Она говорит: «Откуда Вы это знаете?» Хорошо, что с ней рядом сидел муж, я за это слегка пожурил мужа, говорю: «Тысячу извинений. Но тут жена, которая беспокоится о Вашем наследнике, о Вашем сыне. Она должна понимать, ради чего она идет в родильный дом, она должна понимать, что роды – это, по большому счету, все равно больно. И она должна понимать, на что идет, что в течение многих миллионов лет женщины рожали без участия анестезиолога, и все было хорошо и замечательно. Я абсолютно убежден в том, что очень значимому проценту женщин, которые рожают детей, не нужно обезболивание, если они хорошо понимают, что происходит в их организме, если они понимают, что это схватки, что скоро приближается рождение их чада. Можно как-то пережить эту боль». И таких пациенток мы тоже встречаем.

Совсем недавно у нас в операционной, не в самой простой ситуации, происходит обычное кесарево сечение. Женщина напряжена, мы, как можем, с минимальным количеством медикаментов стараемся создать ей более-менее комфортные условия, но все равно это операционная, это не комфорт, это не гостиница, женщина настороженная. После извлечения ребенка, после того, как ребенка приложили к груди, я вижу, что внимание мамы напрочь переключилось на этого малыша. Конец операции длился минут 25-30, потому что там была не самая простая ситуация, но женщина в этот момент отсутствовала в этой операционной, как факт. Она видела себя в своем материнстве, своего малыша, и ей было абсолютно безразлично то, что происходит у нее в животе, что работают хирурги, какие-то люди вокруг стоят. Она была погружена вот в это. Вот так, наверное, правильно себя ощущать в ситуации родов. А спрашивать будут ли обезболивать –  обязательно будут. У нас есть современные медикаменты, мы можем дозировать это обезболивание очень точно, получая тот эффект обезболивания, который мы хотим, на то время, на которое мы хотим. Это может длиться долго, и, в общем, бояться не нужно боли, нужно просто быть к этому готовым.

Я абсолютно убежден в том, что очень значимому проценту женщин, которые рожают детей, не нужно обезболивание, если они хорошо понимают, что происходит в их организме, что это схватки, что скоро приближается рождение их чада. Можно как-то пережить эту боль.

М. Цурцумия:

Я все-таки побуду беременной женщиной. В понимании комфортных родов Вы включаете обезболивание или комфорт – это больше психологический комфорт?

А. Володин:

Если Вы беременная женщина, я не буду спрашивать: «Как Вы ощущаете, комфортно или больно?» Я просто спрошу: «Вам больно или нет? Если больно, мы сделаем так, что Вам больно не будет. Или, по крайней мере, не совсем не больно, а так, чтобы эта боль была сносной». Мы сможем эту ситуацию отредактировать.

М. Цурцумия:

Часто слышу еще такое: «А у меня будет эпидуралка?»

А. Володин:

Если Вам это не противопоказано, то будет обязательно.

М. Цурцумия:

А какие осложнения бывают у эпидуралки?

А. Володин:

Давайте перечислять все осложнения, которые бывают от любого анестезиологического пособия. Когда мы открываем аннотацию к любому лекарству, начинаем читать от боли в пятке кончая выпадением волос, то становится просто страшно. Не хочется это лекарство принимать никогда, начинаешь думать, а надо ли тебе это лекарство принимать или нет. Конечно, от этой анестезии бывают разные осложнения. Если она некорректно проведена, бывают и головные боли, и гнойно-септические осложнения, связанные с вмешательством в человеческий организм, бывает и кровотечение, и гематомы в том месте. Это зависит от рук анестезиолога, от качества тех материалов, которые использует анестезиолог, в том числе от везения, кому-то везет больше, кому-то везет меньше, кому-то просто не повезет. Но медицина, по большому счету, не гарантийная мастерская, это не машина, где можно вытащить одну деталь, посмотреть, положить ее на место, если плохая – заменить, поставить новую. Человеческий организм настроен намного сложнее.

Медицина, по большому счету, не гарантийная мастерская, это не машина, где можно вытащить одну деталь, посмотреть, положить ее на место, если плохая – заменить, поставить новую. Человеческий организм настроен намного сложнее.

М. Цурцумия:

А я смогу ходить после эпидуралки?

А. Володин:

Сможете, потому что еще количество вводимого анестетика достаточно четко дозируется, и мы можем вводить такое количество, которое необходимо в данную конкретную минуту времени, и можем немножко прогнозировать то, как действует местный анестетик. Вы можете ходить прямо по палате с данным конкретным обезболиванием.

М. Цурцумия:

То есть мне сделают эпидуралку, и мне не надо будет все время лежать?

А. Володин:

Нет. Мы сначала оценим степень того обезболивания, встанем рядом с кроваткой, вместе постоим, поддержим под локоток, под ручку, и если не будет никаких неправильных ощущений, пожалуйста, ходите вместе с тем аппаратом, который вводит Вам местный анестетик, опираясь, как на клюшку, на эту стойку, на которой этот аппарат висит. Пожалуйста, ходите, блуждайте. Все эти автоматы на аккумуляторах, они работают абсолютно автономно.

М. Цурцумия:

А сколько я буду отходить от анестезии?

А. Володин:

В зависимости от степени выраженности обезболивания, вот столько времени будут проходить остаточные эффекты от этого обезболивания. Как правило, обычные роды – парочку часов для того, чтобы все эти эффекты прошли.

М. Цурцумия:

Влияет ли тот или иной вид анестезиологического пособия на состояние плода?

А. Володин:

Наверное, нет. То обезболивание, которое используется сейчас, – это один из вариантов местного обезболивания, хотя и действует на достаточно высоком уровне, и количество вводимых лекарств минимально. Но даже в тех случаях, когда используется общая анестезия, мы понимаем, что вводя препарат в женский организм, он может иметь действие и на ребенка. Мы подгадываем и время введения, и те препараты, которые используются, под малыша.

Даже в тех случаях, когда используется общая анестезия, мы понимаем, что вводя препарат в женский организм, он может иметь действие и на ребенка. Мы подгадываем и время введения, и те препараты, которые используются, под малыша.

М. Цурцумия:

Как Вы относитесь к ранней активации после кесарева сечения?

А. Володин:

Вариантов других не существует. Ранняя активация обязательна. У нас на следующее утро обязательно к женщине придет доктор, будет проводить с ней гимнастику, у нас это в протоколе.

М. Цурцумия:

Максимальное время, после которого Вы активируете пациентку? Мы с Вами обсуждали не раз, что в плане хирургической техники акушерство – тупиковая вещь. Если другие претерпевают, в определенной степени, какие-то изменения, мы прекрасно видим хронологию событий, что хирургия от больших лапаротомий ушла в лапароскопические, и это дальше идет и идет. И, наверное, мы дождемся того времени, что акушерство останется единственной хирургической специальностью, которая все так же продолжает работать лапаротомным доступом. Сколько времени надо для того, чтобы Вы спокойно отпустили женщину на активацию? Что Вы считаете неотъемлемой частью в процессе профилактики разного рода осложнений после кесарева сечения?

А. Володин:

Самые грозные осложнения в послеоперационном периоде – это разные тромбоэмболические осложнения. Существуют меры профилактики в виде компрессионного трикотажа, который используется практически в ста процентах случаев на оперативном родоразрешении, но и второй самый значимый момент – это ранняя активизация. Это когда пациентка встает, начинает работать ногами, и нужно в максимально быстрые сроки это делать. Как правило, через два-три часа после операции мы присаживаем женщину в кровати, следующим этапом мы рядом с кроватью встаем, а следующим этапом мы ходим, гуляем и дальше объясняем, что не нужно бояться тех болей в животе, которые будут, в какой-то степени, присутствовать после оперативного родоразрешения, что вот этими глупостями можно пренебречь и жить полной жизнью, активной, не обращая внимания на эти мелкие неприятности.

Не нужно бояться тех болей в животе, которые будут, в какой-то степени, присутствовать после оперативного родоразрешения. Этими глупостями можно пренебречь и жить полной жизнью, активной, не обращая внимания на эти мелкие неприятности.

М. Цурцумия:

Компрессионный трикотаж – это все? Или мы можем предложить еще что-то в профилактике тромбоэмболических осложнений?

А. Володин:

Нет, конечно, если есть молекулярный гепарин, те препараты, которые сегодня реально работают, но все-таки ранняя активация и компрессионный трикотаж – это то важное, что нужно использовать обязательно и повсеместно.

М. Цурцумия:

Еще есть один вопрос, но он не совсем к анестезиологам, но мне хочется услышать Ваше мнение. Очень модные направления: роды в воду, роды дома.

А. Володин:

Про роды дома говорить, наверное, вообще бессмысленно. Если дома есть рядом операционная, если дома есть полный комплект узких специалистов, то почему не дома? Если всего этого нет, то в целях безопасности это должно происходить в стационаре.

Что касается ванной, это хорошо, когда целый плодный пузырь, почему не поплавать в ванной? Там тепленькая водичка, релаксация, это все полезно. Но тогда, когда начинается безводный промежуток, то, наверное, в ванну нет. Но опять это просто немножко не по адресу.

М. Цурцумия:

Как совместим первый период родов в воде с анестезиологическим пособием?

А. Володин:

Женщина вряд ли захочет поплавать в ванной, если у нее выраженный болевой синдром, она захочет нашего обезболивания, с нашим обезболиванием присутствует хоть какой-то мониторинг, пусть примитивный, носимый с собой, но предполагается, что он будет. Мы не проводили еще эпидуральную анестезию в ванной, и как-то мы про это не задумывались, но если такая проблема возникнет, наверное, можно подумать и о таком.

М. Цурцумия:

Нейроаксиальные методы обезболивания в родах. С ребенком плюс-минус понятно, акушеры его контролируют, куча оборудования, аппаратов с записями. Анестезиолог-реаниматолог имеет ли необходимость мониторировать состояние пациентки, если да, то как это происходит?

А. Володин:

В идеале, тот мониторинг, который должен быть, сопровождая любое анестезиологическое пособие, он должен быть. Это и ЭКГ, это и процент насыщения кислородом крови, это и пульс. Вот эти параметры можно иметь с очень небольшого носимого монитора, а в скором времени будет существовать система беспроводной передачи данных, и я думаю, что с этим проблем не будет вообще.

Я, как анестезиолог, находящийся рядом с беременной женщиной, роль которой Вы играете, хочу сказать, что не нужно зацикливаться на обезболивании. Вот тот период беременности и предстоящих родов не нужно воспринимать, как личную трагедию. Это тот этап жизни, который переживает каждая женщина, который переживает каждая семья. То есть это проблемно не только для мамы, это проблемно для папы. И если эти сложные ситуации переживаются вместе, то потом и жизнь в данной конкретной семейной сначала паре, а потом и трио, и квартета, и квинтета будет проистекать по-другому.

Наверное, природа не просто так сделала, чтобы эта боль присутствовала. То, что дается без каких-либо собственных личных потерь, без боли, без страдания, никогда не будет цениться. Поэтому природа не просто так сделала, чтобы это было больно. Мы, конечно, защитники женщин на всех ее этапах, но мы задаемся и такими вопросами. Пусть женщина сама оценивает то, что ей нужно пережить, потому что это важно. Пусть она к этому идет, пусть она к этому готовится, пусть она понимает, какие изменения в ее организме происходят, что она в каких-то местах стала чуть толще, в каких-то местах она стала чуть другой формы, она должна понимать, что свертывающая система крови у нее изменилась, психика ее изменилась, она стала хуже немножко соображать, потому что природа защищает. И мужчина должен это понимать, должен относиться к этому снисходительно. Поэтому данная конкретная семья должна готовиться к этим родам вместе. А вопрос обезболивания пусть встанет когда-нибудь потом. Вас обезболят так или иначе, Вам обеспечат безопасность, которую Вам должны обеспечить в родах, но это не есть глобальная задача. Глобальная задача – семья, тот ребенок, ради которого Вы сюда пришли, это важно.

М. Цурцумия:

Так плавно, по-анестезиологически, Алексей Васильевич рассказал про партнерские роды.  Ввиду своих национальных особенностей у нас за кавказским столом за уважаемых гостей пьют тост отличающийся. Отличается он тем, что сосуд больше, и говорят стоя. У нас сегодня в гостях был, пускай отвалится моя голова, но я это скажу, руководитель анестезиологической службы центра охраны материнства и детства Щелковского перинатального центра…

А. Володин:

Ну, вот это зря ты сказал, скрытая реклама – это неправильно.

М. Цурцумия:

Значит, немножко откатившись назад, заведующий отделением анестезиологии и реанимации первого всесоюзного кардиологического родильного дома при 67-й городской клинической больнице, стоя, спасибо. Надеюсь, мы найдем еще время, найдем возможности снова встретиться в эфире.

А. Володин:

Давайте все-таки допьем этот бокал за тех женщин, которые обязательно будут иметь детишек, за них.

М. Цурцумия:

Обязательно, за них. Спасибо.