А больно не будет?

М. Бессараб:

Программа "Травмпункт". В студии я, Максим Бессараб и мой сегодняшний гость Виктор Сергеевич Васин, заведующий отделением анестезиологии и реанимации с палатами пробуждения ГКБ имени Ф.И. Иноземцева. Сегодня мы поговорим не только о травматологических проблемах или ортопедических, а поговорим с нашим гостем о роли анестезиолога в работе травматологов, ортопедов.

Все мы понимаем, что травматология, ортопедия – это, прежде всего, хирургическая специальность, и без анестезиологов мы не можем провести никакой наркоз, никакое обезболивание, и не выполнить даже простейшие операции. Плюс к тому, очень часто у нас бывают тяжелые больные, которым требуется определенный уход. Такой уход и лечение может проводиться в реанимационных отделениях и, соответственно, здесь нам, как всегда, так же помогает врач анестезиолог-реаниматолог.

Виктор Сергеевич, по традиции хотелось бы задать наш вопрос: расскажите, как Вы стали врачом, почему именно анестезиологом-реаниматологом и, вообще, нравится ли Вам Ваша специальность?

В. Васин:

Меня зовут Васин Виктор Сергеевич, я закончил медицинский университет в 2007 году. Также в 2007 году я поступил в ординатуру при госпитале имени Бурденко на кафедру анестезиологии реанимации. С 2009 года я работаю в больнице №36 изначально, ныне больнице имени Ф.И. Иноземцева. С 2017 года я являюсь заведующим отделением анестезиологии реанимации с палатами пробуждения.

М. Бессараб:

Теперь мы Вашу биографию хорошо знаем. Что Вас сподвигло, больше интересно нам, более человеческий фактор. Что Вас сподвигло стать врачом, когда Вы учились в школе? Ведь многие люди выбирают специальности, кто-то хотел быть юристом, экономистом, а Вы именно хотели стать врачом. Хотя, в то время, даже и сейчас, это не самая прибыльная, не самая, я бы так сказал, благодарная профессия из всех, которую может выбрать будущий абитуриент.

В. Васин:

Наверное, со школьной скамьи я уже хотел быть врачом, мне хотелось помогать людям, по-видимому, поэтому я стал, и пошел по этой стезе, выбрал медицину и по сей день занимаюсь.

М. Бессараб:

Ваши родители врачи?

В. Васин:

Нет врачей. Я первый. В династии своей семьи я первый врач.

М. Бессараб:

Вы бы посоветовали своим детям стать врачом? У Вас мальчики, девочки?

В. Васин:

Да, да. У меня два мальчика.

М. Бессараб:

В Вашей должности, когда я учился, были всегда заведующие реанимацией, заведующие анестезиолого-реанимационным отделением, а у Вас еще слово "палата пробуждения". Что это за палата, зачем она нужна?

В. Васин:

Палата пробуждения – это палата для послеоперационных больных, для плановых, и в какой-то степени для экстренных больных. Палата создана для того, чтобы, в том числе, травматологические больные находились в этой палате под контролем специалистов, и под контролем всех жизненно важных функций. В том числе производится обезболивание, набор всех анализов, создается комфорт для больного. Комфорт подразумевает под собой, самое главное, безболезненность, эмоциональное спокойствие. После нашей палаты, после раннего послеоперационного периода больные переводятся в отделение впоследствии. Самый тяжелый период, ранний послеоперационный они находятся у нас под контролем.

Палата пробуждения создана для пристального наблюдения за больными в раннем послеоперационном периоде.

М. Бессараб:

Для наших зрителей хотелось бы пояснить, что раньше, когда мы еще начинали нашу медицинскую карьеру, обычно было так. Прооперировали пациента, и переводили его сразу, если тяжелый пациент, в реанимационное отделение, если другой пациент, не тяжелый, средней тяжести, в удовлетворительном состоянии – переводили в коечное отделение. Соответственно, в коечном отделении уход и наблюдение были меньше, например, чем в отделении реанимации. Иногда случались различные неприятные ситуации. Действительно, при современном развитии медицины, если человеку давали особенно эндотрахеальный наркоз, после операции за ним требуется более детальное наблюдение, за функцией жизненно важных органов. В таких палатах пробуждения созданы условия, там, буквально, одна сестра на несколько больных всего. А не как в коечном отделении, одна сестра на двадцать больных. Соответственно, одна сестра сидит, смотрит за больным, к пациенту подключен монитор и, если вдруг случаются опасные осложнения, а после наркоза, кто был, знает, то можем их сразу скорректировать.

В. Васин:

После операции, после наркоза, да, мы их предотвращаем. Предотвращаем и корригируем, конечно.

М. Бессараб:

Еще важная вещь, как, действительно, обезболивание послеоперационных больных. Ни для кого не секрет, что первые сутки – одни из самых тяжелых. Для того в современных стационарах, в том числе и в нашей больнице, которая построена по современным лекалам, мы обладаем такими палатами, где можем выхаживать послеоперационных больных.

Виктор Сергеевич, мы касаемся травматологии, ортопедии. Расскажите, какие виды анестезии используются в нашей специальности, какие у них плюсы, достоинства и недостатки?

В. Васин:

Виды анестезии в травматологии используются разнообразные, но в основном это регионарная анестезия, то есть спинномозговая, эпидуральная и проводниковая. Все зависит от того, на какой части тела идет операция. В основном это нижние конечности, в большинстве случаев. Эти операции проводятся под эпидуральной анестезией, что позволяет в раннем операционном периоде адекватно обезболивать пациента. Пациент абсолютно находится в ясном сознании, но при этом у него ничего не болит, ничего его не беспокоит. Он лежит, после операции через определенное время он начинает кушать, пить, абсолютно у него не возникает никакой болезненности, никакой боли. Это благотворно влияет на пациента и способствует ранней реабилитации и восстановлению всех двигательных функций пациента.

М. Бессараб:

Иногда от пациентов мнение 50/50, диаметрально противоположное. Одни люди говорят, что они боятся трахеального наркоза и хотят, чтобы им сделали спинномозговой или эпидуральный. Напомним нашим зрителям, что спинномозговая анестезия, делается укол в область, в спинномозговой канал вводится анестезирующее вещество и у человека как бы выключается нижняя часть.

В. Васин:

Нижняя часть, нижние конечности. Отсутствует болезненная реакция.

М. Бессараб:

Такую анестезию используют даже в акушерстве.

В. Васин:

В акушерстве, при кесаревом сечении, при родах используется эпидуральная анестезия, конечно.

М. Бессараб:

Пациент находится в сознании, но не чувствует ног. Действительно, после операции у него также эта анестезия до вечера, и ему не больно. Другие же пациенты, наоборот, говорят: я всего боюсь, боюсь звука пилы, боюсь, не знаю, стука молотка, и вообще разговора злых врачей, пожалуйста, усыпите меня. Вы, как профессионал, что бы Вы посоветовали таким гражданам, которые хотят, чтобы их «усыпили», как они выражаются, или сделали, с моей точки зрения, более безопасный вид анестезии?

В. Васин:

Все виды анестезии, в принципе, являются безопасными, но самый оптимальный вид анестезии при операции на нижние конечности, конечно, это эпидуральная анестезия. Мы уже повторимся, что она позволяет адекватно обезболить и обойтись без других препаратов. Чисто этой анестезией мы можем обезболивать сколь угодно долго. Если пациент боится – да, есть такие пациенты.

Что такое пациент, который готовится на операцию? Пациенты, когда приходят в больницу либо планово, либо экстренно, как правило, уже представляют, какая у них будет операция, что им будут делать; смотрят в интернете, век технологий, они все смотрят. Но они мало представляют, что такое анестезия. Начинают судорожно искать информацию в интернете, и находят периодические, всяческие мифы, рассказы о том, что наркоз влияет, что он вреден для организма, начинают, естественно, переживать. Зачастую, пациенты боятся больше наркоза, нежели операции. Анестезиолог слышит от пациента уже достаточно отработанные вопросы: а я проснусь?

М. Бессараб:

Да, кстати, а можно очнуться во время анестезии? Я буквально недавно от больного слышал такую историю, что ему делали операцию и он во время анестезии проснулся. Он все слышал, видел, хотя он вроде как под эндотрахеальным наркозом. Вообще, такое бывает?

В. Васин:

Нет. Все современные препараты и технологии позволяют следить за глубиной наркоза, за состоянием пациента, и проснуться во время операции невозможно. На начальном этапе развития анестезиологии, конечно, бывали случаи. Но в нынешней ситуации, в современной анестезиологии не может, быть не может.

М. Бессараб:

Еще вопросы о клинической смерти, реанимационных действиях, остановках сердца очень эксплуатируется в массмедиа, в кинематографе. Говорят, что люди, которые получают наркоз или попадают в клиническую смерть, видят коридоры. Вы реаниматолог, можете нам сказать, Вы слышали от своих пациентов, что кто-то видел какой-то коридор?

В. Васин:

Нет, нет. Ни разу я такого не слышал. Как правило, рассказывают эти истории пациенты, которые находились в отделении реанимации и переживали клиническую смерть. Некоторые из тех, кто переживал клиническую смерть, говорят, что есть. Плановые пациенты в травматологии не проходят этап клинической смерти. У нас общий наркоз, который отключает сознание, но не приводит к клинической смерти, остановке сердечной деятельности.

М. Бессараб:

Понятно, отлично. То есть, это безопасно.

Еще я слышал мнение, что людям, которым дают наркоз, у них потом есть некоторые интеллектуальные нарушения в их жизни. Обычно это говорят люди, у которых было очень много наркозов в силу каких-либо заболеваний, и они, вернее, их родственники говорят о том, что они стали немножко, не умственно отсталыми, но с нарушениями. Такое бывает?

В. Васин:

Это тоже одна их страшилок по поводу наркоза. Препараты никак не вызывают умственную отсталость у пациентов, никаким образом.

М. Бессараб:

А гипоксия может быть во время наркоза?

В. Васин:

Гипоксия во время наркоза – это уже осложнение. Может быть как осложнение, но сейчас таких вещей уже нет. Есть очень много оборудования, позволяющего избежать гипоксии, мониторинг оксиметрии насыщения крови кислородом позволяет оценивать функцию дыхания. Раньше этого, конечно, не было. Сейчас все на мониторе, все показывается, все видно, и можно оценивать любую функцию организма на одном мониторе.

М. Бессараб:

Вообще, интересно, у новых аппаратов же есть, как «черный ящик», который все функции записывает, или такого нет сейчас?

В. Васин:

Есть, да, так называемые тренды, которые записываются после каждого пациента. Действительно, они есть.

М. Бессараб:

То есть, если спорная ситуация, можно всегда разобраться?

В. Васин:

Да, некоторые аппараты, не все, конечно, но они записывают тренды. Все полностью – давление пациента, насыщение кислородом крови, пульс, все записывается.

М. Бессараб:

Я где-то читал в медицинской, где-то в таких, было разбирательство, что действительно человек находился в наркозе, и у него было низкое давление, произошла гипоксия мозга, и произошел, фактически, инсульт, инфаркт. Такое, вообще, возможно или нет? Или это дефекты самого анестезиологического пособия.

В. Васин:

Здесь сложно об этом говорить и осуждать кого-то. Здесь имеет право, наверное, когда-то могло это быть. Но, я еще раз повторюсь, в нынешних условиях, в каких мы работаем, это, практически, невозможно.

М. Бессараб:

Не секрет, что определенные операции делаются в различных положениях тела человека. При нейрохирургической операции на спинном мозге больной лежит на животе с опущенными ногами, на операциях на лодыжках он лежит просто на спине. Есть операции, когда пациент должен находиться в положении сидя, в, так называемом, пляжном кресле, и в таком положении у человека питание мозга уменьшается, я так понимаю. То есть приток крови и доставка кислорода к головному мозгу уменьшается, если человек находится не в горизонтальном положении.

В. Васин:

Скажем так, мы сейчас с вами сидим, у нас нарушается?

М. Бессараб:

У нас нет. Но он же в наркозе, там же что- то должно меняться?

В. Васин:

Что такое наркоз? Наркоз не снижает сердечную деятельность, сердце так же бьется, так же доставляется кровь.

М. Бессараб:

Нет, я к другому вопросу.  Я видел в зарубежных клиниках интересный аппарат. Во время наркоза мы подсоединяем к пальцу пульсоксиметр и смотрим насыщение кислородом в пальце, в дистальном отделе конечностей. Такой же пульсоксиметр надевается на голову и аппарат контролирует по косвенным признакам, насколько кислород доставляется к головному мозгу. Это какой-то новый тренд? Зачем это нужно, вообще.

В. Васин:

Это давно уже известная манипуляция, она используется, в основном, в сосудистой хирургии, когда большие операции на артериях. На сонных артериях это необходимо, в травматологии необходимости в этом нет.

М. Бессараб:

Мы работаем в Москве, у нас, в принципе, оснащение достаточно неплохое по сравнению с другой страной. Когда я начинал работать, были огромные аппараты РО-6, по-моему. Холодильники «ЗИЛ», только перевернутые и страшнее на вид. Сейчас, я смотрю, в больницах нет таких аппаратов. Сейчас новомодные иномарки.

В. Васин:

Все современные, да, все иномарки, скажем так, все аппараты экспертного класса, которые позволяют протезировать функцию дыхания. Они безопасны для пациентов, никаких травм для легких они не представляют.

М. Бессараб:

В России выпускают какие-то аппараты или все, забыли про это?

В. Васин:

Выпускают. Какой именно – я не могу ответить, какой-то именно русский аппарат выпускают.

М. Бессараб:

Да, действительно, у нас в клинике, Dräger, по-моему, аппараты. Они дорогие, несколько сотен тысяч долларов стоит каждый аппарат.

В. Васин:

Это хороший аппарат, экспертного класса. Они все американские, скажем так.

М. Бессараб:

Еще хотелось бы поговорить на тему травматологии ортопедии. Раньше, расскажу нашим зрителям, которые не очень знакомы с ситуацией. Если, например, человеку предстояла операция на верхних конечностях, то ему чаще всего давали наркоз, выключали полностью, грубо говоря, человек засыпал. Сейчас так развилась техника и медицинская наука, что мы можем, обладая определенным медицинским оборудованием, проводить, так называемую, проводниковую анестезию. Мы блокируем, фактически, нерв, анестезируем на уровне, например, плечевого сплетения, шеи и отключаем определенную часть. Человек находится в сознании, это безопасно, особенно у пациентов пожилого возраста. Чтобы это производить, используются УЗИ аппараты для очень точного попадания, и аппараты, которые дают импульсы. Как они называются? Как это происходит?

В. Васин:

Электроимпульсы называются, да. По нашей больнице мои сотрудники прошли обучение для аппарата УЗИ. Они колют проводниковую анестезию под аппаратом УЗИ, это безопаснее для пациента в плане осложнений, потому что любое вмешательство может иметь осложнение, но аппарат УЗИ, мы под ним все видим и колем туда, куда надо, не на глазок. Чтобы люди, которые нас слушают, понимали, что мы колем туда, куда надо, не «на глаз». Мы все визуализируем, и все видим, и проводим, как в Европе.

М. Бессараб:

Да. Раньше, действительно, были определенные ориентиры. Анестезиолог находил это примерное место и вкалывал анестезирующее вещество, действительно, выключалась рука. Но так устроен организм, что в области нервных окончаний находятся различные сосуды, масса всяких образований, куда не стоит попадать.

В. Васин:

Которые можно повредить.

М. Бессараб:

В том числе сам нерв, если вколоть анестезирующее вещество в него внутрь.

В. Васин:

Поэтому УЗИ аппарат применяется повсеместно. В нашей клинике он применяется.

М. Бессараб:

Какие, вообще, перспективы развития анестезиологии? Что нового, может, какие тренды? Что нам надо перенимать у Запада, или мы уже идем нога в ногу?

В. Васин:

На данный момент мы идем по западным технологиям, мы переняли уже все, что возможно, все оборудование, обучение. Наши специалисты проходят обучение, в том числе и за рубежом, и все новейшие методики анестезии они все знают и применяют.

М. Бессараб:

Раньше пациенты говорили: я хочу поговорить с анестезиологом, мне вколите получше вещество, или похуже. Действительно, есть получше вещество, похуже анестезирующее, или они все примерно одинаковые? Почему сложилось такое мнение у людей?

В. Васин:

Нет получше или похуже. Мнение складывается, потому что люди опять же, слышали от кого-то, от друзей, от друзей друзей, в интернете. Чтоб лучше – нет. Все препараты хорошие, все препараты прошли апробацию, сертификацию. Нет понятия хороший препарат или плохой препарат. Они все хорошие, они все прошли регистрацию, все прошли исследования, и все препараты хорошие, нет такого понятия хороший или плохой препарат.

Все современные анестезиологические препараты примерно одинаковы по воздействию, среди них нет «получше» или «похуже».

М. Бессараб:

То есть, современные препараты примерно одинаковые. Не надо искать особо хорошие препараты.

В. Васин:

Нет, нет. Разница иногда только в названиях.

М. Бессараб:

Еще я слышал такое мнение, знаете, как "смех продлевает жизнь на 15 минут ", так и «наркоз уменьшает жизнь на 5 лет». Я так понимаю, что это тоже скорее всего…

В. Васин:

Да, это тоже вопрос достаточно стандартный у пациентов: «А вот мне говорили, а я слышал, что наркоз очень вреден». На самом деле нет. Просто, как пример, даже в травматологии. Когда поступают, вы оперируете несколько раз пациента, который поступил к вам с ДТП, с множеством переломов. Вы его оперируете многоэтапно, три-четыре операции бывает, вы делаете. Три-четыре операции, если умножить на пять лет, получим двадцать, а пациенту 25, минус 20 лет. А сделали ему десять операций – минус пятьдесят лет. Это, естественно, миф, абсолютно беспочвенный.

М. Бессараб:

Наркоманом можно стать от наркоза? Это не наркотические вещества?

В. Васин:

Нет. В мире проводится десятки тысяч, мне кажется, анестезий в день, мы получили бы армию наркоманов. Нет, это, конечно, не так.

М. Бессараб:

В зарубежных клиниках некоторым пациентам с болевым послеоперационным синдромом ставят катетер в область нерва и по нему после операции добавляют постоянно вещество. Или, например, онкологическим больным ставят катетер в области нерва. Расскажите подробнее, что это за практика?

В. Васин:

Мы это в нашей клинике не применяем, потому что в нашей клинике мы применяем, в основном, эпидуральные методы обезболивания. Мы можем ставить эпидуральные катетеры и продленно потом обезболивать. У нас есть специальные помпы для пациентов в отделении. Дозировано, автоматически подают анальгетик и пациент обезболивается. Через определенное время его убирают. То есть идет постоянное обезболивание. Пациенту он никак не мешает, у него висит помпа, в автоматическом режиме работает, он с ней ничего не делает, но при этом ему не больно и все хорошо.

М. Бессараб:

Хотелось бы вернуться к нашей и к Вашей больнице Иноземцева. Медпрофиль нашей больницы – оказание экстренной помощи; у нас отделения, практически, по всем специальностям, большое количество реанимационных отделений. Расскажите, пожалуйста, это, может быть, немножко не по Вашей специальности, по реанимационной части из Вашей специальности. Как, вообще, организуется помощь пациентам с экстренной травмой, тяжелым пациентам, пациентам с тяжелой сочетанной травмой? Что это за отделение реанимации, зачем они нужны? Как их туда доставляют, вертолеты прилетают? Поподробнее расскажите, как это в нашей больнице устроено?

В. Васин:

В нашей больнице, да, имеется реанимационное отделение нейрохирургического профиля, общего профиля, кардиологического профиля, ожоговый профиль и акушерский профиль. Пациенты доставляются по каналу 03, скорая помощь.  Пациентов привозят с разнообразными травмами – травматологических, хирургических, нейрохирургических, гинекологических, все, что можно. Служба организована, ведется круглосуточное дежурство анестезиологических бригад, которые в любой момент оказывают помощь пациентам. Если необходима операция – естественно, необходим анестезиолог. Хирургическая служба, травматологическая служба на данном этапе развития, в нынешних условиях, не может существовать без анестезиологической службы. Любая операция, это, во-первых, психоэмоциональная травма пациента, и плюс еще болевой фактор, который надо исключать. Дежурят бригады, которые круглосуточно оказывают анестезиологическую помощь.

М. Бессараб:

Из Вашей практики, когда Вы были еще обычным врачом-анестезиологом, может, интересные случаи были, какие-то сложные, как иногда говорят, сложный наркоз? Что, вообще, значит сложный наркоз? Или для Вас уже нет сложных наркозов?

В. Васин:

Любой наркоз индивидуален. Любой пациент индивидуален. Вернемся к пациентам, которые спрашивают: «А сколько мне надо наркоза, какой объем? Может, мне поменьше, чтоб мне было?» Каждый пациент индивидуален. Расчет идет по массе тела, по возрасту, учитывается возраст, сопутствующие патологии. Есть молодые пациенты, есть пожилые пациенты, мы оперируем в травматологии, в том числе, и 98-милетних пациентов, и 20-тилетних, здесь идет индивидуальный расчет. Пациенты спрашивают о количестве наркоза, потому что они боятся, какой им будет. Всегда им объясняем, что идет каждому индивидуально, к каждому пациенту индивидуальный подход. Мы предлагаем, какой вид анестезии ему выбрать, мы объясняем, что у Вас такая операция, они прекрасно знают. Мы должны всегда объяснить пациенту, какой вид анестезии ему планируется; что для него в этой ситуации лучше, как это выглядит и для чего это надо, чтобы пациент понимал, потому что пациент должен знать, что мы с ним будем делать. Ту же самую эпидуральную анестезию, мы должны объяснить методику, что мы Вам обезболим, сделаем укольчик, и Вам будет не больно, потом у Вас все обезболится и все будет хорошо. Каждый пациент индивидуален.

М. Бессараб:

Пациент перед операцией, особенно, плановый, обследуется. Есть определенный набор анализов, который пациент обязан сдать перед операцией, плюс, если у него есть сопутствующие патологии, он должен пройти врачей-специалистов, произвести дополнительные исследования. Например, при язве желудка – гастроскопию, или проблемы с сердцем, были инфаркты – УЗИ сердца, ЭХГ.

Мне бы хотелось у Вас спросить, со временем минимально допустимые показатели для анестезии уменьшаются или увеличиваются? Мы можем на данном уровне развития анестезиологии, может быть, брать на плановую операцию пациентов, у которых, например, более худший показатель, чем это было раньше? Есть такая тенденция или нет?

В. Васин:

Здесь вопрос состоит в следующем: есть перечень необходимых анализов и обследований для планового пациента, да. Экстренный пациент пойдет экстренно. В жизнеугрожающей ситуации мы должны как можно быстрее все разрешить. Плановые пациенты должны обследоваться, естественно; минимальные анализы – это группа крови, общий анализ крови, ЭКГ, терапевт обязательно. Если пожилой пациент и у него имеются сопутствующие патологии, сердечные – обязательно кардиолог. Анестезиолог смотрит больного, смотрит анализы, если что-то его смущает, или он видит изменение в анализах, он назначает их переделать, назначает консультацию специалиста. Только после консультаций пациент берется на операцию. Это делается, в первую очередь, для безопасности пациента, чтобы ничего не произошло.

М. Бессараб:

Замечательно, очень хорошо. Виктор Сергеевич, у меня вопрос к Вам есть касательно спинномозговой анестезии. Вы говорили, есть спинномозговая, а есть эпидуральная. У пациентов есть некоторая путаница: и то в позвоночник, и другое. В чем разница?

В. Васин:

Скажем просто: спинномозговая анестезия делается однократно. Укол в область позвоночника, мы вводим анестетик – все, от двух до трех часов, до четырех, все зависит от пациента, у него обезболится, грубо говоря. Через три часа чувствительность восстанавливается и боль возвращается, пациенту становится больно. Боль требует дополнительного обезболивания. Эпидуральная анестезия – здесь намного все лучше в плане обезболивания. Здесь, в принципе, методика практически одинаковая, укол в область позвоночника, но туда вводится катетер, в эпидуральное пространство вводится специальный катетер, и мы можем дозировать. Все бывает – операция затянулась, или сложный случай, три часа нам мало. Мы можем в любой момент добавлять сколь угодно, и продолжать обезболивание сколь угодно долго, у нас здесь нет ограничения по времени. Соответственно, и в послеоперационном периоде, естественно, катетер можем оставить и впоследствии обезболить в той же самой палате пробуждения, куда они едут.

М. Бессараб:

Вообще, расскажите про специальность «анестезиология». Раньше, я такое не застал время, но слышал от других врачей, что раньше хирурги давали наркоз. Потом это трансформировалось в анестезиологию. В нашей стране, по-моему, было очень большое увлечение местной анестезией. Делали аппендициты под местной анестезией, что только не делали под местной анестезией! Почему так было? Не было препаратов, или неправильное, ошибочное мнение о наркозах и анестезиях?

В. Васин:

Скажем так, препараты для анестезии развивались. Когда-то был эфир, в фильмах Гайдая все они усыпляли эфиром. Действительно, изначально анестезиологами были хирурги. Признание анестезиологии пришло в 1950-х годах. Действительно, до этого использовалась местная анестезия, проводниковая, спинномозговая, но, с развитием медицины потребовалось общее обезболивание. Тех методов анестезии уже не хватало, требовалось больше. Развивалась медицина, технологии, необходимо было обезболивать пациента, стал необходим общий наркоз для обширных больших операций.  Операцию на сердце мы не сделаем под местной анестезией. Аппендициты делали под местной анестезией. Сейчас, конечно, этого нет.

М. Бессараб:

Да, это ужасно, по-моему, человеку было не очень хорошо.

В. Васин:

По-видимому, наверное, тогда это было больно. Но тот этап прошел, сейчас этого нет, сейчас все манипуляции, даже амбулаторная хирургия, колоноскопия, гастроскопия в Европе везде и у нас делаются под наркозом. Пациент приходит из дома, ему делают, он, к примеру, очень боится делать без наркоза гастроскопию. Малоприятная процедура, некоторые пациенты просто физически не могут перенести ее, им требуется седация, скажем так, внутривенная седация. Под ней переносят все.

М. Бессараб:

 Это можно делать, у нас это тоже делается, да?

В. Васин:

Конечно! Это у нас делается, практикуется ежедневно. Самое главное, что пациент после внутривенной седации через несколько часов идет домой. Естественно, садиться за руль нельзя, едет на такси домой. На следующий день он может спокойно выйти на работу и сесть уже за руль.

М. Бессараб:

В гинекологии аборт, например, делается тоже под внутривенной анестезией? Пациентку выписывают в тот же день, или на следующий?

В. Васин:

Здесь все зависит от показаний. Может и в первый день, может и на следующий день, здесь принимает решение хирург.

М. Бессараб:

Еще вопрос из истории. Всем известно, что операции делались и в XIX-м веке, тогда еще и местных анестетиков не было. Как тогда обезболивали?

В. Васин:

Нет, почему, были еще изначально. Применяли эфир, листья. Было даже, применялись листья коки – их перемалывали, выделяли из них кокаин и мазали, как местный анестетик. Все применялось, помогало.

М. Бессараб:

А то, что в фильмах показывают  - алкоголь?

В. Васин:

Это местный. Про алкоголь я не знаю, я не встречал, не могу сказать, но, может быть. Конечно, можно до беспамятства напиться и сделать, но такой практикой мы не занимаемся.

М. Бессараб:

То есть, в истории медицины, таким не занимались.

В. Васин:

Да, не занимались.

М. Бессараб:

Понятно. Наверное, мы подведем итог нашей передачи. Хотелось бы пожелать нашим зрителям не бояться врачей, не бояться операций, потому что, действительно, современный уровень медицины позволяет человеку очень комфортно пережить достаточно неприятный момент в его жизни. Потому что для нас, врачей, это рутина, мы уже и не замечаем – операцией больше, операцией меньше. Но иногда даже некоторые врачи забывают, что у пациента чаще всего это бывает одна операция в жизни,  и для его организма очень огромный стресс. К счастью, на данном развитии медицины, находясь в Москве, у нас есть все возможности, все оборудование, весь арсенал современных препаратов, зарубежных в том числе, провести обезболивание на самом высоком уровне, чтобы создать комфорт пациенту. Поэтому, не бойтесь врачей, приходите лечиться.

Спасибо, Виктор Сергеевич, за интересный разговор!

В. Васин:

Спасибо Вам!