Кто ответит за здоровье

Анастасия Плещёва:

Здравствуйте, дорогие друзья. С вами канал «Медиадоктор» и программа «Гормоны под прицелом» и я, ее ведущая, Плещёва Анастасия. Сегодня мы будем разбирать, кто же виноват и кто в ответе за наше здоровье. У меня сегодня в гостях мой любимый доктор, а также друг Давид Матевосов, который на сегодняшний день является заведующим отделом персонифицированной медицины медицинского центра МЕДСИ, а также является известным врачом гастроэнтерологом-гепатологом, кандидат медицинских наук. Здравствуйте, Давид.

Давид Матевосов:

Приветствую. Очень рад всегда Вашим приглашениям и, думаю, сегодня очень интересная тема, готов обсудить ее.

Анастасия Плещёва:

Спасибо, Давид. Хочется начать с того, что на сегодняшний день всем нам известно, особенно тем, кто находится в частной медицинской практике, очень популярна и распространяется буквально с каждым днем и появляется в каждой клинике такая услуга, как «check up». Что это такое?

Давид Матевосов:

Дословный перевод «check up» означает проверка, обследование. Этот термин широко вошел в практику и в обиход на Западе около 20-30 лет назад. Фактически означает комплекс диагностических мероприятий, который может носить и общий характер, то есть для того, чтобы обследовать практически весь организм, какой-то орган или систему отдельно. Самое важное, что отличает «check up» от того, что проходили у нас в СССР – диспансеризация, это то, что «check up» проводится человеком осознанно, когда он приходит без предъявления каких-либо жалоб, как правило, за свои деньги, проходит обследование для того, чтобы узнать, что с его здоровьем в целом или с конкретным органом или системой.

Почему это важно? Потому что когда мы говорим о диспансеризации, если мы вспоминаем советское время, то это было обязательным пунктом, сейчас это тоже, например, у врачей. Мы обязательно проходим раз в полгода, раз в год какие-то исследования, это тоже делается для того, чтобы выявить те или иные проблемы. Суть этих обследований заключается в том, чтобы диагностировать те или иные изменения в том или ином органе или системе не когда уже появились клинические жалобы или уже наступило заболевание, а для того, чтобы определить те факторы, которые могут привести к этому заболеванию. А если оно уже начало развиваться, то зафиксировать его, диагностировать в самой начальной стадии.

Анастасия Плещёва:

Как Вы думаете, почему на сегодняшний день эта услуга вообще вошла в нашу практику? Раньше у нас такого не было. С чем Вы это связываете? А я расскажу свое мнение.

Давид Матевосов:

Что такое персонифицированная медицина? Это медицина, которая основана на обследовании каждого конкретного пациента, человека на основе его особенностей. Мы учитываем генетические факторы, даже расовую принадлежность, возраст, пол, сопутствующие заболевания, его индивидуальные анатомические, физиологические особенности. Мы даже доходим иногда до того, что что большинство лекарств метаболизируются в печени и есть абсолютно разные метаболизаторы. Есть люди, которые те или иные препараты очень быстро выводят, и наоборот, у них эти лекарства остаются подольше жить в организме. Это все особенности каждого конкретного пациента.

Естественно, чем более персонализировано ты подходишь к решению вопроса, начиная даже с уделенного пациенту времени, потому что, к сожалению, те стандарты, особенно которые сейчас ОМС введены в клиническую практику, говорят о том, что за 15-20 минут ты даже не успеваешь несколько раз посмотреть в глаза и в лицо пациенту, потому что ты занят правильным заполнением бумаг или компьютерной версии. Понятно, что мы все придерживаемся определенных стандартов, гайдлайнов, как это принято сейчас говорить. Но наряду с этим мы понимаем, что каждый человек – это отдельный индивидуум со своим набором проблем, генетических особенностей. Надо понимать, что персонифицированная медицина является более дорогим сегментом, потому что врачи, которые занимаются в этом сегменте, уделяют чуть больше времени, чуть более пристально и внимательно относятся к проблемам, используют более дорогие и более точные методы диагностики, а не скрининговые методы.

Конечно, очень часто приходится выступать в качестве рефери, когда пациент был у 2-3 врачей, как у нас это принято, три разных диагноза, три разных мнения, и приходится иногда, уделяя чуть больше времени, чуть более активно вникать в суть этой проблемы. Поэтому она не может быть распространена повсеместно и удовлетворять широкие массы, потому что персонифицированная медицина на этом и основана.

Персонифицированная медицина является более дорогим сегментом, потому что врачи, которые занимаются в этом сегменте, уделяют чуть больше времени, чуть более пристально и внимательно относятся к проблемам, используют более дорогие и более точные методы диагностики, а не скрининговые методы.

Анастасия Плещёва:

Возвращаясь к «check up». Мое видение ситуации на сегодняшний день, что сейчас разрабатывается метод диспансеризации в ОМС. На мой взгляд, что-то улучшилось, а что-то даже ухудшилось. Поэтому мы надеемся на то, что все будет дальше идти только в лучшую сторону, нашим пациентам будет проще. Но пока я сталкиваюсь с тем, что несколько тяжелее стало пройти ту же самую диспансеризацию. Вроде как и оборудование у нас стало лучше на поликлиническом звене, но при этом стало несколько хуже. Может быть, Вам приходили СМС-напоминания, что определенного возраста, у нас по годам...

Давид Матевосов:

Да, безусловно, у меня было такое.

Анастасия Плещёва:

В этом году папе пришла такая СМС, что приходите и так далее, и так далее.  Но, к сожалению, тот год, который на сегодня не участвует в диспансеризации, ставит в некую очередь. Понятное дело, надо, чтобы наши пациенты об этом помнили. Надо ходить к терапевту, надо приходить и говорить о своих жалобах и желаниях. В принципе, индивидуальный подход в рамках ОМС тоже существует, на самом деле. Просто многие, видя СМСку у своей жены, но не видя у себя, отсиживаются дома и ждут своего года. Не надо, друзья, ждать. У нас есть однозначно те или иные обследования, которые надо проходить в определенное время, в определенный год своей жизни. Поэтому давайте к этому вопросу и вернемся.

У нас Давид сегодня представлен как человек, который является еще гепатологом-гастроэнтерологом, поэтому хочется поговорить о наболевшем. А наболевшее – это онкология желудочно-кишечного тракта. Мы все знаем, что если рак желудка начался и вовремя не диагностирован, а лучше, чтобы это было буквально в первые дни, то это, к сожалению, очень быстрый летальный исход. То же самое происходит и с кишечником, наверное, получше история, но все же. Поэтому, Давид, давайте к этим вопросам вернемся. Какие обследования нужны на этапе «check up» и на этапе, если посмотреть в более возрастном аспекте?

Давид Матевосов:

Я начну еще с одного вопроса и плавно перейдем сюда. Во-первых, по поводу диспансеризации ОМС. Да, сейчас материально-техническая база поликлиники и в целом медицинских гос. структур значительно улучшилась. Стали доступны методики, о которых мы раньше не могли и мечтать. То есть человек, который ставит перед собой задачу пройти обследование, он пройдет. Человек, у которого нет времени, ему не понравилось одно, не понравилось то, это не так, он, естественно, это не сделает. Но у этого человека всегда есть альтернатива – колоссальное количество частных медицинских центров, клиник, в которых тоже есть специалисты, те же программы по «check up», техника.

К чему мы привыкли? Мы привыкли очень часто обвинять и надеяться только на государство, потому что все не так. Министр не тот, страна не та, здравоохранение не такое, Америка нам мешает во всех вопросах и так далее. Но когда ты задаешь вопрос человеку: «Дорогой друг, Вам сейчас 55-60 лет. Когда Вы были в последний раз у кардиолога? Когда Вы сдавали банальный биохимический анализ крови? Будучи мужчиной, когда Вы сдавали в последний раз онкомаркер ПСА или посещали уролога?» Это элементарные вещи, которые можно разнести в течение года, это необязательно делать все за неделю. Ты понимаешь, что он абсолютно не заинтересован и говорит, что «я ходить по врачам не люблю, не собираюсь», или ты можешь слышать фразу, что «я боюсь ходить, что у меня что-то найдет доктор». В итоге мы получаем то, что все виноваты, кроме него. А ведь суть проблемы в том, вообще суть здравоохранения в том, что не только то, как мы будем оказывать высокотехнологичную помощь, вот буквально Вероника Юрьевна Скворцова, наш министр, недавно рассказывала про то, насколько был увеличен бюджет и насколько изменились подходы в химиотерапии, какие стали доступные препараты. Это все замечательно. У нас появились роботизированные операции. Для нас сейчас лапароскопия – это как поставить пломбу. То есть мы привыкли к тому, что медицина стала более доступной и высокотехнологичной. Но проблема не в том, как сделать операцию четвертой степени рака и остаться жить и потом боготворить хирурга и благодарить всех, а в том, как не допустить. И вот это первичное звено. Это самый важный аспект. В первичном звене и Вы работаете, и я работаю. То есть это предотвращение этих заболеваний. Вы можете профилактировать сердечно-сосудистые заболевания, сахарный диабет, не довести до заболевания. И в этом суть. Ушел я от Вашего вопроса. Мы на данном этапе говорим о желудочно-кишечном тракте.

Мы привыкли к тому, что медицина стала более доступной и высокотехнологичной. Но проблема не в том, как сделать операцию четвертой степени рака и остаться жить и потом боготворить хирурга и благодарить всех, а в том, как не допустить.

У нас есть определенные стандарты. Эти стандарты выверяются из тех показателей, которые нам дает статистика. Статистика нам дает, к сожалению, неутешительные прогнозы и цифры, что рак желудка у нас стоит на третьем месте, рак кишечника у нас стоит на четвертом месте среди всех онкологических заболеваний, с которыми встречаются россияне. Это говорит о том, что это проблема здравоохранения.

Если обращаться к цифрам, то рак желудка у нас выявляется почти в 50-60% на стадии Т3-Т4, то есть это катастрофа. Это означает, что мы ничем помочь больному не можем. Неоднократно в этой студии уже обсуждался вопрос с моими коллегами, и приводился пример, совершенно замечательный, как справились с этим наши японские коллеги, потому что уже очень давно, я еще учился в институте, я помню эти цифры, Япония считается страной, где чаще всего встречается рак желудка на протяжении очень давнишних времен. Там было много гипотез, почему это происходит. Но на данном этапе последние 10-15 лет, как минимум, Япония – это страна с самой низкой смертностью от рака желудка. То есть имея самую высокую распространенность, у них самая низкая смертность. И почему? Потому что на уровне правительства была внедрена программа по раннему обнаружению. У них почти 40-50% рака желудка выявляется на стадии 0-1, это означает, что ты можешь абсолютно малыми средствами, даже иногда без диссекции желудка, удалением участка слизистой уйти от этой проблемы. Там введена гастроскопия, как скрининг.

Анастасия Плещёва:

Как часто?

Давид Матевосов:

Там уже не спрашивают, хочешь ты это делать, не хочешь. Смотрите, у нас в стране с 40-45 лет мы уже начинаем проводить эндоскопические исследования – это и гастро- и колоноскопия. Очень важный еще аспект предонкологических состояний. Это не только в желудочно-кишечном тракте, но и в других органах и системах. И совершенно замечательная лет 15-20 назад была теория, которая сейчас стала для нас хрестоматией, так называемый каскад Корреа, это видоизменение слизистой желудка, которое наступает на фоне хронического хеликобактерного гастрита, наша любимая бактерия. Эта тема очень дискутабельна, многие из наших коллег против этого всего. Но мы говорим не о каких-то частных исследованиях, а мы говорим о том, что Международная ассоциация по изучению рака в 2001 году включила хеликобактер хилари в канцерогены первого класса. Не просто так, естественно, не по дружбе с каким-то профессором.

Ситуация следующая. Пациент заболевает хеликобактерной инфекцией, которая вызывает сначала острый гастрит, потом хронический. Хронический гастрит за годы, десятилетия формирует атрофию, то есть клеточки атрофируются. Атрофия переходит в метаплазию, метаплазия – в дисплазию.  Дисплазия с высокой степенью переходит в рак. Во всех странах, в которых хеликобактерная инфекция распространена (это наша страна тоже, у нас почти 80-90% инфицированных, она занимает лидирующее место, то есть фактически третье место у нас занимает рак желудка), мы должны обязательно проводить соответственную хеликобактерную терапию. Это называется канцеропревенция. Убираем фактор, который в дальнейшем даже у 2-3% людей может вызвать эти проблемы.

Что касается колоноскопии и обследования кишечника, тоже не раз это обсуждалось. Сейчас эта проблема очень популяризируется. Для того, чтобы зафиксировать изменения в слизистой оболочке, а это, как правило, полипы, почти 99% рака формируется из абсолютно доброкачественных полипов. То есть не бывает такого, что была год назад розовая симпатичная слизистая в кишечнике, и вдруг – раз, начался рак, то есть обязательно должен быть субстрат. Этот субстрат – полипы. Теперь для того, чтобы их выявить, мы где-то с возраста 40-45 лет начинаем мониторировать. Колоноскопия проводится раз в пять лет.

Анастасия Плещёва:

Я Вас перебью, Давид. Буквально недавно у меня был пациент, которого отправили ко мне коллеги по эндокринной патологии, но при этом история следующая. И мне хотелось бы услышать Ваше экспертное мнение. Человек год назад делал колоноскопию. Сейчас есть некоторые жалобы, и, соответственно, он был повторно отправлен на колоноскопию. Прошло меньше года, и на сегодняшний день там уже онкология. Вот как быть в таких ситуациях? И на что нужно обращать внимание? Какой это звонок должен быть, чтобы отправить на повторную колоноскопию?

Давид Матевосов:

Потому что Вы не дали мне договорить следующие этапы. Во-первых, никто не исключает человеческого фактора. Сама по себе колоноскопия не легкое исследование, особенно если это проводится без седации.

Анастасия Плещёва:

Сейчас, мне кажется, никто не делает без седации.

Давид Матевосов:

Делают. Почти в 80-90% государственных учреждений делают без седации. Вопрос в том, что для колоноскопии очень важна подготовка. Если слизистая оболочка не визуализируется так, как надо, и там находятся каловые массы, то Вы можете пропустить в маленькой складке любой полип абсолютно спокойно. То есть это человеческий фактор, и я заставляю своих пациентов переделывать.

Почти в 80-90% государственных учреждений колоноскопию делают без седации.

Анастасия Плещёва:

И об этом Вам сообщает функциональный диагност?

Давид Матевосов:

Да, конечно. Он пишет обязательно что это, где. Если доктор не раздул, потому что это полый орган, мы понимаем, что он имеет своеобразный рельеф, он не расправил, то там ты можешь пропустить.

Второе, после того, как мы раз в пять лет делаем колоноскопию, мы ежегодно сдаем анализ кала на скрытую кровь специальным иммуногистохимическим методом. Я скажу, как это дело обстоит в Германии. У меня там есть друг, который мне рассказывает, как реально там все происходит. Приходит письмо со специальной тест-полоской и несколькими реагентами, где пациент собирает в течение нескольких дней стул. Там все написано: баночка А сюда, баночка Б и так далее. Ты запечатываешь письмо, отправляешь по почте обратно. Это все бесплатно, на уровне государства делается этот мониторинг. Если ты не проходишь вовремя эндоскопические исследования и игнорируешь письма счастья, то тебя могут лишить части страховки.

Анастасия Плещёва:

В отделе персонифицированной помощи, который Вы на сегодняшний день возглавляете, будет такая услуга? Вы будете это делать?

Давид Матевосов:

Безусловно. И более того, меня иногда спрашивают: «Что Вы делаете с пациентами час?» Вот кроме того, что мы общаемся по каким-то заболеваниям, я могу минут 15-20 рассказывать все, что я Вам сейчас рассказываю, убедив человека, у которого нет жалоб. Пришел стильно одетый мужчина, энергичный, и у него изжога, ему 45 лет, и он не хочет: «Зачем мне Ваши все эти прибамбасы?» Когда ты начинаешь вот так детально рассказывать, что есть что, зачем мы это делаем, почему – это называется мотивация. Очень часто врачей в частных центрах обвиняют в так называемых разводах. Я пришел, сижу, а Вы мне предлагаете делать колоноскопию. Например, я никогда не настаиваю. Если человек говорит о том, что он отказывается, ну, и ради Бога. Но в целом, об этом надо говорить и надо с этим работать.

Анастасия Плещёва:

Давид, хочется остановиться на том втором аспекте, которым Вы занимаетесь. Мы сейчас немножко обсудили гастроэнтерологию, онкологию, хочется поговорить по поводу гепатологии. Что делать на сегодняшний день для того, чтобы пройти диспансеризацию в плане гепатитов? Потому что раньше я видела практически всех своих пациентов уже с анализами на гепатиты, то есть это было зачастую даже их желание. А сейчас пациенты к этому стали относиться не очень серьезно, мне кажется. Ваше видение ситуации? Что на сегодняшний день Вы готовы предпринять для того, чтобы с этими вопросами разобраться?

Давид Матевосов:

Я не соглашусь, что пациенты были когда-то более мотивированы. Почему? Потому что если мы говорим о вирусных гепатитах, о ВИЧ-инфекции, то в подавляющем большинстве случаем и та, и другая проблема не дает клинических проявлений. Это как раз то, о чем мы сегодня и говорим. Мы знаем, что печень сама по себе, как орган, не болит и может долго, уже перейдя в стадию цирроза, абсолютно никоим образом о себе не давать знать. И почти 80-90% вирусных гепатитов мы выявляем случайно. Где? Оформляя документы, госпитализируя в больницу, проходя медицинские манипуляции. То есть в большей степени мы случайно получаем этот результат. И все в шоке: «Как? Что? Я не наркоман. Откуда это могло быть?» Но есть самосознание каждого гражданина, живущего в мегаполисе, особенно к дамам это относится, которые ходят на услуги маникюр, педикюр.

Почти 80-90% вирусных гепатитов мы выявляем случайно, оформляя документы, госпитализируя в больницу, проходя медицинские манипуляции.

Анастасия Плещёва:

Сейчас Давид нас будет пугать.

Давид Матевосов:

Это то, с чем мы работаем, это моя ежедневная работа и то, что я вижу. Несмотря на замечательные медицинские службы, где сейчас сложно кого-то удивить тем, что у тебя хорошо обрабатываются инструменты, есть медицинское инфицирование, половые пути достаточно редко являются источником, методом, путем инфицирования. То есть человек, живущий в мегаполисе, подвержен целому ряду манипуляций, это может быть татуаж, пирсинг. Это все входные ворота. В подавляющем большинстве случаев мы можем определить эти проблемы, только исключительно сдав анализы. Каждый человек ежегодно должен это делать. Это недорого, это быстро. Сейчас лабораторий колоссальное количество под каждым домом. Сдать РВ, ВИЧ, гепатиты.

Анастасия Плещёва:

Экспресс-методом.

Давид Матевосов:

Да. В аптеках сейчас продают диагностики гепатита С за счет определения по буккальной слизи.

Анастасия Плещёва:

Но это реально?

Давид Матевосов:

Да, это реально, это рабочее. Это не то, что мы со 100% эффективностью говорим. Мы говорим о том, что это скрининговый метод, который позволяет, если это плюс, уже пойти к специалисту и пойти по цепочке, потому что у каждой методики есть ложноположительные методы и ложноотрицательные. Фактически, если мы говорим о серьезных проблемах, о профилактике этих заболеваний, то мы должны знать, что этот человек болен гепатитом, потому что все самые сложные циррозы, онкологические заболевания печени, с которыми мы сталкиваемся, это люди, которые даже понятия не имеют, что они уже 20-25 лет болеют вирусным гепатитом.

Анастасия Плещёва:

Либо не уделяет этому должного внимания, думает, что это дорого.

Давид Матевосов:

Да. Наш любимый терапевт и гениальный инфекционист сказал, что гепатиты не лечатся, дружок, иди попей гепатопротекторы с эссенциальными фосфолипидами.

Анастасия Плещёва:

На этом мы остановимся, потому что если мы сейчас затронем гепатопротекторы, то у нас взорвется студия.

Давид Матевосов:

Да, это долгая история. А в то же время, мы умеем лечить гепатиты. Мы сейчас революционно лечим гепатит С фактически со 100% гарантией. Мы замечательно не вылечиваем, но контролируем медикаментозно гепатит В. Мы замечательно сейчас контролируем ВИЧ-инфекцию. Сейчас надо очень постараться, чтобы от СПИДа кто-то умер в современном мире. Есть колоссальное количество федеральных программ по лечению этих заболеваний. На примере Московского областного научно-исследовательского института, который уже лет 6-7, как минимум, по ОМС проводит лечение дорогущими, высокоэффективными лекарственными препаратами, которые пациенты получают бесплатно, причем не только из Московской области, но и из других регионов тоже. То есть в целом эта проблема решаема, но о ней должны знать.

Мы сейчас революционно лечим гепатит С фактически со 100% гарантией. Мы замечательно не вылечиваем, но контролируем медикаментозно гепатит В.

Анастасия Плещёва:

Ей нужно заниматься.

Давид Матевосов:

Да, ей надо заниматься. И для того, чтобы нашли этот гепатит, Вы, как минимум, должны хоть один раз в год пойти сдать анализы. То же самое касается онкологии печени, потому что почти в 70% случаев виной рака печени, первичной гепатоцеллюлярной карциномы является вирусный гепатит.

Анастасия Плещёва:

Но тогда хочется перейти к самому главному. Что у нас с профилактикой? Что у нас с вакцинацией на сегодняшний день? Может быть, Вы что-то новое мне скажете? Либо остается только вакцинация от гепатита?

Давид Матевосов:

Да, от гепатита В уже очень давно у нас есть замечательная вакцина. Я всегда привожу пример, что у меня двое детей, и тому, и другой сделали первые прививки в роддоме от гепатита В, чему я был очень счастлив, потому что я, как врач-гепатолог, встречаюсь с людьми, которые были инфицированы в раннем детском возрасте, и уже наблюдаясь с 16, 17, 18 лет, имеют очень серьезные проблемы с печенью. Это те люди, которым не была проведена вакцинация.

Анастасия Плещёва:

И ревакцинация.

Давид Матевосов:

Хотя бы надо наблюдать титр, необязательно ревакцинироваться. Это другая история. Проблема в том, что появились антипрививочные направления мамочек, с которыми, к сожалению, невозможно вести диалог, это самая страшная вещь, потому что это какое-то сектантство. Знаете, когда ты выслушиваешь точку зрения, ты понимаешь, хотя бы стараешься объяснить по-своему, почему это надо делать, что это влечет. Когда люди просто с пеленой приходят и рассказывают, что «нет, у Васи Пупкина после того, как сделали прививку, что-то случилось с ребенком», и на этом заканчивается. Или шаблонные фразы из Интернета, что прививки содержат ртуть. Но надо осознавать тот факт, что ни одно явление в медицине не изменило ход мировой истории так, как когда появились вакцины. Потому что ни рак, ни сердечно-сосудистые системы, инфаркты миокарда, ни другие патологии не дают такой смертности, как инфекционные заболевания. И эти мамочки, к счастью, не видели, что такое полиомиелит, что такое оспа, что такое корь, что такое менингококковая и пневмококковая инфекция, что такое тяжелейший цирроз на фоне вирусного гепатита. Они не видят этого, они читают статьи.

Ни рак, ни сердечно-сосудистые системы, инфаркты миокарда, ни другие патологии не дают такой смертности, как инфекционные заболевания.

Анастасия Плещёва:

Наверное, только увидя, а мы уже видим всплеск кори в Москве, эта белая пелена перед глазами приводит уже к черным полосам. И у меня те мамы, которые приходили и говорили: «Анастасия, нет», уже потихонечку начинают говорить: «Да». Я в это не очень верю, честно говоря, но все это проходит через эту черную полосу.

Давид Матевосов:

Понятно, что любой компонент, особенно биологически активный, имеет определенные шансы к каким-то явлениям. Но точно так же Вы можете сказать: «Ребята, я отказываюсь от антибиотиков. У моего ребенка гнойная ангина, у него пневмония, но я не буду принимать разрешенный даже у беременных синтетический пенициллин, потому что в 82-м году у моей знакомой был анафилактический шок». Ну, где логика, я понять не могу.

Анастасия Плещёва:

У нас были отдельные эфиры по поводу прививок, они еще будут, потому что я тоже не перестаю об этом говорить не только на работе, но и на детских площадках, и вынося это постоянно в массы. К сожалению, эта ситуация существует, но, наверное, через черную полосочку нам придется всем пройтись, и мы это на сегодняшний день видим, и, может быть, что-то все-таки изменится в лучшую сторону. Что у нас с прививками?

Давид Матевосов:

С прививками все хорошо. Я стараюсь и сам, и своих детей проводить по календарю, насколько это возможно. Опять-таки, это касается не только прививок.

Анастасия Плещёва:

От гриппа сделали прививку, Давид Юрьевич?

Давид Матевосов:

Да, я сделал от гриппа. И после этого два раза заболел, но не гриппом. Это тоже очень интересный аргумент. Мне говорят: «Вот я сделала прививку и в прошлом году три раза заболела». Есть сотни рино-, аденовирусов, 3-4 дня температура 37,5, и потом, через неделю ты без антибиотиков выздоравливаешь. Мы же говорим об абсолютно другой истории.

Анастасия Плещёва:

Да, это многое меняет, и в этом есть путаница. Это друг другу передается, и уже твой друг, который слышит о том, что ты заболел, говорит: «Ой, я не буду».

Давид Матевосов:

Это все равно не работает. Но хочу сказать, что если переходить к личным вопросам, то вся моя семья полностью обследована. Я продолжаю мучить бедную маму всеми методами, включая маммографию, гастроколоноскопию и так далее, потому что я, как сын, в ответе. И мне, даже как врачу, легче найти проблему и держать ее в узде, контролировать, даже если это неизлечимое заболевание. Даже финансово это получается дороже, потому что даже если у кого-то из родителей выявили онкологическое заболевание, государство потратило деньги, Вам сделали операцию, химиотерапию, Вы все равно будете на пожизненных приемах врачей, лекарственных препаратах, и в любом случае, финансовая составляющая семейная будет страдать, не говоря о десятках других.

Анастасия Плещёва:

Поэтому лучше ТО организма в нужное время.

Давид Матевосов:

И поражает еще одна вещь. Вы мне сейчас напомнили, что я не знаю ни одного автолюбителя, который бы сказал: «Зачем ТО? Да ну». Все, как один, по крайней мере, в моем окружении, проходят. То есть они за машинами следят, как это – год прошел, мы ТО не сделали. А когда ты делал ТО? Когда ты в последний раз сдавал анализ крови на глюкозу?

Анастасия Плещёва:

К сожалению, люди не боятся.

Давид Матевосов:

Они не боятся, но при этом они понимают, что аналогия совершенно замечательная, что машина не может ехать, а человек – пожалуйста, можешь использовать весь свой ресурс. Такая же история, когда мне пациенты очень часто говорят: «Ой, а я живу на севере. Вы находитесь на юге. До Вас долго ехать. Я решила не приехать». В общем, это отговорки. Я говорю: «Скажите мне, если у Вас будет хороший стилист или хороший парикмахер, Вы же не будете точно делать у себя на севере, Вы же поедете туда?» Она говорит: «Да, Вы правы». То есть все в ущерб здоровью.

То есть мы можем сделать все, что угодно. Мы можем потратить колоссальное количество на БАДы, Вы знаете мое отношение к ним. И сейчас какой-то сумасшедший абсолютно бум и с лабораторными диагностиками, которые выявляют, что стронция у тебя меньше, а литий зашкаливает, и это только метеоритный дождь мог принести такое количество лития Вам в волосы и так далее. Да, на основе этого выстраиваются дорогущие анализы, покупается несусветное количество БАДов. У меня буквально сегодня был пациент, у которого нашли, что ему не хватает меди, я это в первый раз слышу вообще, и вот он уже месяц ищет по всем московским аптекам БАД, в котором содержится медь. Произошло зомбирование. К чему я говорю? То, что мы можем совершенно спокойно поддаваться на абсолютно ненужные методики, которые мы не используем и знаем, что они изначально диагностически неинформативны, и лекарства такие же.

Анастасия Плещёва:

Я немножечко оправдаю наших коллег, которые сейчас начинают углубляться в какие-то вещи, но я все-таки за доказательную медицину. И давайте, друзья, не будем впадать в панику, искать проблемы микроэлементного состава, который еще вообще недоказателен. У нас есть только предпосылки. Давайте изучать.

Давид Матевосов:

У нас даже методологии нет.

Анастасия Плещёва:

У нас даже нет нормальных лабораторий, которые позволяют нам качественно это оценить. Поэтому я за то, чтобы искать. Я за то, чтобы обучаться, ходить на самые крутые курсы по Anti-age терапии, но пока это не доказательно, давайте не будем включать это в ежедневный труд. Есть Давид Юрьевич, гастроэнтеролог-гепатолог, он должен заниматься этой проблемой, а не искать проблемы.

Давид Матевосов:

Вымышленные.

Анастасия Плещёва:

Может быть, мы встретимся через некоторое время в этой студии и скажем: да, существует доказательная база, мы будем это смотреть, будем это изучать, мы будем назначать те или иные добавки. Но пока, друзья, мы не можем это делать, потому что доказательности очень мало.

Хочется еще остановиться на вопросах касательно телемедицинской услуги. Как Вы считаете, возглавляя данный отдел, про который мы сегодня говорим, будет ли телемедицинская история Вам в помощь?

Давид Матевосов:

Безусловно. У меня есть колоссальное количество людей, которые приезжают, для них Москва еще советских времен, когда съезжались, слетались со всего Союза, со всей России. Так, наверное, и есть. Большая часть хороших специалистов, материально-техническая база позволяет достаточно быстро обследовать этих пациентов. Мы иногда за день делаем столько, сколько этот человек делает в стационаре за две недели. И он уезжает. Естественно, ему требуется какая-то поддержка, хотя бы минимальная информационная. В принципе, я очень контактен. Я всегда стараюсь какими-либо методами общаться с этими пациентами, особенно сейчас, в век цифровой индустрии, это не так сложно.

Также я общаюсь с очень многими людьми, у которых нет возможности приехать в Москву, но они хотя бы хотят услышать референсное мнение специалиста. Это я не говорю о себе, что я какой-то гениальный доктор. У меня есть колоссальное количество коллег, которых я считаю, на самом деле, гениальными, и они могут менять ход истории этих больных, у которых ближайший узкий специалист через 300 километров, но зато у него есть Интернет. Ты можешь помочь. Это не означает, что ты назначаешь весь спектр анализов, исследований, лекарств. Ты направляешь: тебе поставили этот диагноз, тебя лечат уже три года, но эти лекарства абсолютно неэффективны. Все-таки постарайся найти хорошего врача. Или уже рекомендуешь более конкретного.

Анастасия Плещёва:

Или даже ищите там контакт. Мы зачастую это делаем.

Давид Матевосов:

Да, мы помогаем. Я не вижу никаких предпосылок, потому что в любом случае каждый из нас оставляет свой номер телефона тяжелым больным.

Анастасия Плещёва:

Спасибо большое, Давид. Сегодня мы говорили о вашем здоровье. Я надеюсь, что после нашего сегодняшнего эфира, вы задумаетесь над тем, что кроме ТО своего автомобиля вы должны делать ТО себе и своим ближайшим родственникам, друзьям. И вообще, это так же модно, как ходить в тренажерный зал, заниматься своим здоровьем.

Давид Матевосов:

Да, модно быть здоровым.

Анастасия Плещёва:

Это действительно так. Поэтому я сегодня ехала в такси с человеком, который курил. Я села в такси и говорю: «Друг, что ты делаешь? Мало того, что ты травишь себя, ты травишь своих пассажиров». Поэтому я за то, чтобы мы занимались своим здоровьем, проходили вовремя диспансеризацию, спорт и отказ от курения.

Давид Матевосов:

Хочу сказать завершающий тезис, что не надо уповать на государство, на всех. Понятно, что государство должно вносить свою лепту в формирование медицины, здравоохранения. Но каждый из нас ответственен за свое здоровье. Если у Вас болит уже полгода желудок, и Вы не идете к врачу, или у Вас давление уже год 160/100, то не врач Скорой помощи, который будет Вас принимать, виноват в том, что Вы до этого дошли. Вы не обратились вовремя к специалисту.

Анастасия Плещёва:

Конечно. И это будет потом большая проблема для Ваших родственников, которые Вас просто потеряют, чего уж тут говорить. Спасибо большое, Давид, что сегодня были с нами. Жду Вас снова и снова. До новых встреч, друзья.

Давид Матевосов:

Спасибо. И Вам счастливо.