Детская гинекология сегодня. Часть 2

Тамара Барковская:

Доброе утро, уважаемые зрители и слушатели. В эфире Медиаметрикс, программа «Медицинский консилиум» и я, ее ведущая, Тамара Барковская. Сегодня мы продолжаем тему детской гинекологии с врачом-гинекологом клиники на Петровке, врачом высшей квалификационной категории, специализирующимся на детской гинекологии, доктором медицинских наук Долженко Ириной Сергеевной. Здравствуйте, Ирина Сергеевна.

Ирина Долженко:

Здравствуйте, Тамара, здравствуйте, дорогие зрители.

Тамара Барковская:

И предлагаю продолжить наш предыдущий эфир темой того, как регламентируется работа детского гинеколога у нас, в России, и что нужно знать по этому направлению именно родителям девочек.

Ирина Долженко:

Врач в России живет в юридической плоскости, которая определяется государством. И я, наверное, не буду перечислять все те законы, которые существуют, начиная от конституции, все мы живем в этом правовом поле. Я бы остановилась на важном законе, который был опубликован и введен в действие в 2012 году – закон о сохранении здоровья граждан. Он регламентирует как раз и нашу работу, любого специалиста, но в том числе он дает и некоторую регламентацию в поведении, в особенностях для нашего населения.

Что важно? Важно, что врач обязан соблюдать врачебную тайну. Это поддерживается не только юридически, но и какими-то этическими моментами, и поэтому бояться вот этих моментов, когда подросток приходит, или кто-то приходит к такому интимному врачу, к гинекологу, урологу, может быть, даже дерматовенерологу, потому что это очень остро. Конечно, врач обременен, и он обязан выполнять конституционные законодательные моменты, которые определяют и обеспечивают конфиденциальность всех посещений, причем даже факт посещения врача. Поэтому тут бояться не надо, и это, безусловно, нужно объяснять и подросткам, и родителям.

Второй момент, касаемый детской гинекологии, тоже важен. На сегодняшний момент любые наши манипуляции, любые действия и любые назначения согласовываются с пациентом через информированное согласие, которое до 15-летнего возраста дают или родители, или опекуны детей, которые приходят к нам на прием, и тогда их мера юридической ответственности именно этим и определяется. А вот после 15 лет это уже может делать подросток, причем он имеет право давать свое согласие даже на операционные воздействия, на серьезные манипуляции, и это юридически законно. Вот пока мы поставим точку.

Тамара Барковская:

Насчет согласия – он имеет право, а подписывать непосредственно договор о медицинских услугах – внимание, родители, – до 18 лет только вы подписываете договор на прием и услуги медицинской помощи для вашего ребенка.

Ирина Долженко:

Да, это так и это надо тоже понимать. Однако даже если мы живем в этом правовом поле, конечно, каждый детский гинеколог будет стараться привлечь даже к 16-летнему подростку маму, потому что это обеспечивает не только юридически законодательные вещи, это обеспечивает морально-психологическую помощь, потому что все, что касается здоровья ребенка, должно, безусловно, касаться и родителей. Поэтому каждый будет пытаться и просить или уговаривать подростка, если он пришел один, все-таки привести маму и решать с ней эти вопросы. И мы тоже в этом направлении работаем. Хотя, еще раз подчеркиваю, есть юридический закон о возможности давать это самое информированное согласие самому подростку после 15 лет.

И еще один момент, на котором мне бы хотелось остановиться, это уже не законы, а приказы Минздрава, по которым мы тоже работаем и действуем, и хотелось бы, чтобы родители хорошо понимали, о чем идет речь, потому что не просто, не с неба, а на основании очень серьезных анализов и заболеваемости, частоты встречаемости каких-либо гинекологических заболеваний определены те возраста, так называемые декретированные возраста по приказу Минздрава, это дети, которые должны пройти осмотр детского гинеколога, это 3, 7, 12 и с 14 каждый год. То есть это дети, которые должны пройти обязательно осмотр гинеколога, даже при том, что нет никаких жалоб.

Тамара Барковская:

То есть это профилактические осмотры?

Ирина Долженко:

Да, это профилактические осмотры. Конечно, никто не будет хватать за руку и тащить силой к детскому гинекологу, но тем не менее, это очень важная вещь, и, в сущности, мы можем не получить никаких справок о состоянии здоровья, которые нам иногда просто нужны в жизни. Это надо помнить, и самое главное – понимать, что это не просто так, это не потому, что совсем нечего делать врачам. Это крайне важные вещи для активного выявления начальных стадий любых заболеваний по гинекологии. И вот это, пожалуй, вещи, которые мне бы хотелось, чтобы услышали родители, и сами подростки не забывали о том, что по данным того же закона пациент отвечает за свое здоровье. Он должен беспокоиться о том, чтобы сохранить это здоровье, вовремя профилактировать какие-то заболевания и отнестись к этому делу очень сознательно и ответственно.

Тамара Барковская:

Наша задача – донести, проинформировать таким образом, чтобы человек понимал всю важность и необходимость как диагностических лечебных мероприятий, так и профилактических скринингов, которые даже по возрастам определены не случайно.

Ирина Долженко:

Да, конечно, просто хотелось бы, чтобы к этому отнеслись сознательно и не как к тому, что это прихоть врачей, которые что-то хотят сделать.

Тамара Барковская:

А лечебные диагностические методики для девочек каким-то образом отличаются в кабинете врача-гинеколога от взрослых или же схожи? И в чем отличия, если они есть?

Ирина Долженко:

Конечно, методики схожи. Это и инструментальные исследования, и биохимические, и гормональные. Для того чтобы взять кровь и исследовать в плазме крови гормоны, мы берем их как у взрослых женщин, так и у детей, потому что в этом плане они схожи. Методики определения и лабораторные наборы тоже схожи. Однако есть существенные различия в инструментальных моментах, потому что по необходимости и по определенным и достаточно жестким показаниям мы должны осмотреть, например, шейку матки у девочки 3 – 5 лет, любого возраста, если на то есть показания, первым из которых являются кровянистые выделения и подозрения на новообразования шейки или влагалища. Естественно, для этого у нас есть в арсенале очень тонкие инструменты со световолоконной техникой, с очень тонкими маленькими влагалищными зеркалами. Если есть такая необходимость, то мы даем очень мягкий наркоз с тем, чтобы сделать свои манипуляции для ребенка безболезненно. Вот эта техника всегда была на передовых позициях на всех отраслях.

Если это не было очень важным для взрослого гинеколога, то для нас это было архиважно, чтобы не нарушая ни целостности анатомических образований, ни нанося какой-то травмы, все-таки сделать свое врачебное дело. И у нас есть сейчас техники, которые позволяют с тонким гистероскопом осмотреть шейку матки. Вообще это тубус для введения где-то 0,5 – 0,3 сантиметра, который не является какой-то большой проблемой для осмотра, для самой девочки оно проходит незаметно. Более того, методики, которые позволяют осмотреть даже при целом ряде показаний не только шейку матки, но и внутреннюю поверхность матки – эндометрий, и позволяют очень четко диагностировать и определиться, нужно ли более обширное внедрение, в частности, или выскабливание, или полипэктомия, или мы останавливаемся. Это вообще проводится без наркоза, и не потому, что мы такие вредные, а просто потому, что это хорошо переносится. Ребенок спокойно лежит, и те болевые незначительные ощущения, которые существуют, прекрасно переносятся, и они встают с кресла и уходят спокойно своими ногами.

Конечно, детская гинекология была одной из первых отраслей акушерства и гинекологии, где начали применять лапароскопию, очень щадящие методы не только исследования, но и лечения. Конечно, есть принципы, по которым работают детские гинекологи, а именно органосохраняющие операции. Это не просто по возможности, это практически правило для того, чтобы сохранить репродуктивное здоровье ребенка. Это касается не только детских гинекологов, это касается детских хирургов, и мы с ними очень плотно работали в свое время. Инструментарий подбирается самый маленький и самый миниатюрный, самый бережный. Вот это вещи, которые действительно существуют, и это было всегда, даже когда еще не была развита медицинская техника. Все-таки подходы к детской гинекологии и к детям были по таким принципам построены. Сейчас это достигло настолько больших высот, у нас нет такой проблемы, и во всяком случае медицина может практически все свои вопросы решить, так или иначе, но минимизируя влияние на подростка или даже на ребенка, потому что с ребенком гораздо труднее, чем с подростком. Они плохо слышат и еще совсем не понимают, что с ними происходит, это всегда страх.

Детская гинекология была одной из первых отраслей акушерства и гинекологии, где начали применять лапароскопию, очень щадящие методы не только исследования, но и лечения.

Тамара Барковская:

Я думаю, очень важно то, что Вы сейчас сказали, и родители услышали, что используется специфический инструментарий, щадящий, малоинвазивный, но есть и широкие возможности при более сложных процессах, лапароскопически продиагностировать или же лечить пациенток-девочек. Поэтому сейчас все вопросы решаемы, главное – своевременно обратиться.

Ирина Долженко:

Безусловно.

Тамара Барковская:

Ирина Сергеевна, как Вы относитесь к проблеме полового воспитания и что на современном уровне закладывается в это понятие, как сейчас специалисты смотрят на этот вопрос? Это задача семьи, это задача школы, это задача врачей, или это наша совместная, общая задача?

Ирина Долженко:

Вообще я должна сказать, что термин «половое воспитание», равно как и сексуальное, что еще хуже, мне кажется, это неудачный термин, потому что почему-то мы воспринимаем эти словосочетания не как-нибудь, а просто исключительно как Камасутру, как обучение технике секса. Этим, кстати, в определенные года страдала даже наша Государственная Дума, они очень этим были озабочены.

На самом деле, что мы вкладываем в это понятие? Понятие, которое, по сути, не особенно и существует, и начинают о нем говорить тогда, когда с этим пора заканчивать.

Тамара Барковская:

Вот это, наверное, всеобщая главная ошибка.

Ирина Долженко:

В пубертате об этом вспоминают. На мой взгляд, это просто воспитание мальчика и воспитание девочки с самого начала их жизни, вот и все. И первое, что надо постараться сделать, это объяснить ребенку и показать этому маленькому ребенку, что ему очень здорово повезло, что он мальчиком родился, и еще больше повезло, если она родилась девочкой, потому что мальчик – это сила, это будет мужество, это будет очень серьезный помощник, всегда защитник, а девочка будет принцессой, королевишной. Я убеждена, что если мальчишка знает, что мама, какая бы она ни была большая, бабушка, какая бы она ни была взрослая, она все равно женщина и поэтому она слабее. Если он понимает, что с девчонкой драться или с младшим драться, как мой сын говорит, низко для мальчишки. Вот низко – это должно быть как-то внутри, в крови, и это должно поддерживаться. Я убеждена, что там не будет в дальнейшем каких-то попыток изнасилования, всегда можно решить этот вопрос.

Сексуальная жизнь, в сущности, просто кусок нашей жизни, и человек кардинально не меняется вдруг, здесь он был такой лапочка, а там он был монстр. Нет, я не думаю, что это так. Мама, допустим, идет из магазина с сумкой, дайте ему этот батон хлеба понести, скажите ему: «Рядом нету папы, у меня такая тяжелая сумка, мне помочь некому, ты у меня единственный такой». Ну уронит он этот батон пару раз в лужу, но он будет знать…

Тамара Барковская:

Но это и формирует...

Ирина Долженко:

Но он будет знать, что женщина всегда слабее, что это большая гордость, когда он помогает, не из-за того, что его заставляют, а из-за того, что это собственное мужское достоинство. Есть какие-то моменты, которые мне трудно описать, просто надо это понять. Ну дайте этой девчонке погладить папе брюки. Погладит она поперек, но зато папа скажет: «Господи, как хорошо, я же ведь не умею этими женскими делами заниматься, как здорово, что ты мне помогла, потому что мне надо идти на работу, а ты мне помогла нормально выглядеть». Вот такие моменты, которые в жизни есть всегда, предугадать их невозможно и дать какие-то рекомендации нельзя.

Я только знаю одно, что у мальчишки должен быть один путь развития, у девочки должен быть другой путь развития. И если мальчик привык, что некрасиво, недостойно бороться с девчонкой, потому что это просто недостойно, не потому, что это плохо, не потому, что: «Вот мне мама говорила и так принято», а если внутренне есть такая ситуация, что для него это нездорово, некрасиво и для него это недостойно, то мы не будем иметь не только изнасилования, но и форсированного секса, при форсированных вещах есть трещины во влагалище. Это когда с разбега: «Как мне хорошо». Чтобы немножко люди думали еще и о других.

Тамара Барковская:

Сейчас ведь еще переизбыток информации в интернете, и сейчас все в доступе. Родителям порой бывает сложно контролировать тот контент, которым увлекаются дети, и держать все время руку на пульсе в этом вопросе, хотя это делать, конечно же, надо. Но настолько мощный поток информации сейчас отовсюду идет в плане секса, в плане порноиндустрии. То есть вот здесь тоже серьезные вопросы возникают. А на уровне семьи мы в состоянии включить вопросы вот этой самоидентификации, о чем Вы говорите, с раннего-раннего детства у мальчиков и у девочек, и это является неотъемлемой частью большого вопроса полового воспитания.

Ирина Долженко:

Основной и ведущей вещью, конечно, являются сами родители, это пример для подражания. Ведь известно давно, что где-то до дошкольного возраста для мальчика мама является вообще желанным человеком. Мне, например, предлагал сын: «Я на тебе женюсь». Ничего сексуального здесь нет, просто он видит этот эталон. Точно так же, как и девочка подспудно ищет себе молодого человека или спутника жизни наподобие папы.

Тамара Барковская:

Это отголоски Эдипова комплекса, который с детства у нас формируется.

Ирина Долженко:

Возможно, но во всяком случае это не так плохо, на мой взгляд.

Тамара Барковская:

Это не так плохо, это ориентиры.

Ирина Долженко:

Это семейные ориентиры, которые могут передаваться, и, может быть, даже из поколения в поколение.

Тамара Барковская:

Это очень неплохо, особенно когда они правильные перед глазами ребенка.

Ирина Долженко:

Половое воспитание должно начинаться с младых ногтей, что называется, практически с рождения ребенка и продолжаться в течение всей его жизни, потому что в пубертате, когда идет первый огромный всплеск сексуальности, и с этим мы ничего не можем поделать, это биологическая детерминанта, с которой надо просто ее принять. Если ребенок к этому не готов, если он не может с этим справиться, у него сносит голову, он должен быть к этому подготовлен – можно, нельзя, возможности и ответственности.

Да, кто-то это не выдерживает, и с этим тоже надо согласиться, потому что мы никуда от этого не денемся, корить детей за то, что мальчик бегает на свидание с девочкой, а девочка не интересуется математикой, а бежит на свидание с молодым человеком, и для нее это не просто важно, а это для нее жизненная необходимость, и трудно обвинять в этом подростков и пытаться что-то кардинально изменить, особенно запретами. Здесь нужно опираться уже на те моменты, которые мы, родители, наработали за те 14 – 15 лет, которые мы жили со своими детьми. И нужно попытаться корректировать, говорить, причем говорить всегда, как только есть такая возможность, никак не упускать, даже если это очень обидно, даже если из нежного, красивого, необыкновенного ребенка вдруг в одночасье вырастает какой-то монстр, который грубит, хамит, все равно надо разговаривать.

Тамара Барковская:

Да, соглашусь с Вами.

Ирина Долженко:

Находить в себе силы и разговаривать, потому что вот эту маленькую ниточку они рвут бездумно, а мы не можем себе этого позволить.

Тамара Барковская:

Гормональная трансформация подростка как-то по времени совпадает с тем, что происходит некая сепарация из-под родительского крыла в различные компании, в свое уже окружение. И здесь очень часто, когда родители могут не досмотреть, упустить момент, возникает проблема ранней беременности. Этот вопрос также входит в компетенцию детского гинеколога?

Ирина Долженко:

В компетенцию детского гинеколога, может быть, это и не входит. Но хотим мы или не хотим, мы все равно с этим сталкиваемся, потому что с ранней беременностью первый, к кому бегут, это к гинекологу, конечно. И здесь есть масса проблем.

Что значит ранняя беременность? Во-первых, с точки зрения специалистов, мы не можем ничего предотвратить, потому что этих детей мы не видим. Но думаю, что несмотря на все дебаты по поводу контрацепции знать надо. Конечно, рассказывать о контрацепции семилетнему ребенку бессмысленно, это напугает, он ничего не поймет, да и не нужно. Но я убеждена в другом, что каждая мама приблизительно знает, когда начинает ребенок встречаться с представителем противоположного пола, когда взыгрывают какие-то гормоны, это всегда понятно, это всегда ясно, и это всегда можно отметить. Я не говорю, что их надо ловить за руку, за ногу, как говорится, свечу держать, нет. Но просто вы обязательно это видите. Вот тогда надо поговорить, и, безусловно, не менторским тоном: «Я тебе говорила». Это вызывает просто отторжение и на этом все заканчивается.

Тамара Барковская:

Больше на равных.

Ирина Долженко:

Больше на равных или больше как отвлеченные какие-то моменты. Здесь, конечно, мама может что-то и придумать, какой-то пример, все-таки ранняя беременность – это не самое большое благо. Это во-первых, а во-вторых, к каждому ребенку должен быть свой подход. Я знаю только одно: зная, что мой сын несколько брезглив, я ему в свое время сказала: «Знаешь, я тебе помогу, если ты заболеешь ангиной, руки, ноги и так далее, я буду ходить с тобой. Но если при твоих знаниях ты все-таки заболеешь или венерическими заболеваниями, или ИППП, то вот, пожалуйста, кожно-венерологический диспансер, куда одномоментно ходят и с сифилисом, и с грибками, и с проказой, и с чем угодно». Понимаете, я опиралась тоже на то, что я знала. Если бы я что-то другое говорила или другому ребенку…

Тамара Барковская:

Это было бы безразлично.

Ирина Долженко:

Было бы безразлично. Что касается объяснительных моментов, то я должна сказать всем, что медицина сама по себе не определяет сроки беременности, и она не определяет сроки, когда надо рожать или не рожать. Будет рожать 13-летний ребенок – с ней рядом будет акушер-гинеколог и будет работать и биться за эту беременность, делать все, что только можно. Придет женщина в 50 лет, сейчас это возможно, и то же самое будет. Мы не определяем ничего, мы здесь просто идем за пациентом. Но есть момент абсолютно известный и доказанный: наименьшее количество осложнений в течение беременности, родов падает на возраст условно от 19 до 30, вот на этот десяток лет. А дальше человек решает сам. Может быть, он, понимая и зная этот факт, пойдет защищать диссертацию, будет добиваться карьеры и так далее. А может быть нет.

Более того, я понимаю, что и в 14-летнем возрасте можно не получить осложнений, тут врать не надо. И тем не менее социальные проблемы, когда та самая мама не может школу закончить и, по сути, закрывает себе будущие возможности, просто огромное количество возможностей, это наводит на размышления. И об этом к 15 – 16 годам с девочкой надо говорить. На мой взгляд, мудрая мама бы сказала: «Если что-то будет, то я буду биться за этого ребенка, мы его не отдадим, не надейся, мы будем его опекать, как бы ни сложилась твоя жизнь, это будет наш ребенок, это будет продолжение нашего рода, и мы его не оставим, не надейся, что где-то кто-то будет его еще воспитывать, это будет наша забота».

То же самое обязательно надо говорить и мальчику. Надо говорить не только о том, что: «Ты будешь алименты платить», а «Ты будешь воспитывать, ты будешь отвечать за этого ребенка, ты будешь с ним сидеть, ты будешь помогать». Если в спокойной ситуации поговорить и объяснить подростку, что-то где-то останется. Надо сказать, что от каждых наших разговоров хоть чуть-чуть, но остается. Это у нас впечатление, что в одно ухо влетело, в другое вылетело, но что-то остается обязательно. Поэтому ранняя беременность – это решение, это трудная ситуация, но должна четко сказать, когда ко мне приходят с этой проблемой, с проблемой беременности, и дальше спрашивают: «Ирина Сергеевна, что нам делать, как Вы думаете, нам надо рожать или все-таки делать аборт?» Ни на один вопрос я не имею права отвечать. Этот вопрос – прерогатива и ответственность и ребенка, если мы говорим до 18 лет, и ее родителей. Вот этот вопрос и тяжесть решения этого вопроса будет исключительно на них, никакие врачебные вещи здесь не помогут. Далее я могу сказать, что есть риск переоценить степень риска для здоровья девочки, то есть будущей мамы.

Тамара Барковская:

И в том, и в ином случае?

Ирина Долженко:

И в том, и в ином случае. Но окончательное решение принимает исключительно сама девочка и ее семья. Если уже начались какие-то половые контакты, о которых можно было бы говорить, то во всяком случае вопросы контрацепции должны быть оговорены. Нужно знать, предугадывать, мы же учим своих детей, допустим, переходить правильно улицу не тогда, когда он уже ходит по этой улице, а мы его начинаем учить еще тогда, когда с ним за руку ходим, чтобы быть уверенным, что когда он пойдет один, он будет эти правила знать, а не тогда, когда он начнет ходить по улице, когда он будет один ходить по городу. Это может быть поздно.

Тамара Барковская:

Да, когда превентивно, то все работает наилучшим образом.

Ирина Долженко:

Конечно, это во-первых, а во-вторых, здесь нужно выбрать время и здесь нужен родительский такт.

Тамара Барковская:

И коммуникации.

Ирина Долженко:

Не нужно ничего придумывать, сделайте шаг к врачу. Дальше настолько широкий спектр возможностей контрацепции, что совсем не обязательно, что это будет что-то такое необыкновенное и что это будет что-то очень трудное. Всегда в различных моментах врач подберет то, что конкретно этой девочке более показано. Поэтому тут бояться особо, на мой взгляд, не надо. Вот я думаю, что ранняя беременность – это результат в подавляющем большинстве случаев незнания, отсутствия информации.

Ранняя беременность – это результат в подавляющем большинстве случаев незнания, отсутствия информации.

Тамара Барковская:

Отсутствие информации, отсутствие контакта с родителями, потому что родители в какой-то момент тоже, может быть, не дорабатывают.

Ирина Долженко:

Не досмотрели, конечно.

Тамара Барковская:

Когда своего ребенка знаешь и постоянно находишься с ним во взаимодействии, беседуешь с ним, это же ежедневный процесс в норме должен быть. Тогда можно максимально избежать ранней беременности.

Ирина Долженко:

Да, и не пытаться подобрать контрацепцию. Чем моложе ребенок, тем этот труднее, это, безусловно, врачебные вещи, врачебный вопрос, с которым можно обратиться, и ничего тут особенного и страшного нет.

Тамара Барковская:

Кстати, для подростков с их сложной психикой гораздо чаще авторитетом являются не родители, а специалисты.

Ирина Долженко:

Конечно.

Тамара Барковская:

Тут важно уже дать понять о важности того, что: «Пойдем к врачу, и врач уже даст рекомендации».

Ирина Долженко:

Да, потому что здесь есть еще одна вещь, когда подростки боятся или не хотят разговаривать с родителями на столь интимную тему. Тут начинается: «А вот Маша пьет розовые таблеточки, я тоже попробую», «А вот Даша еще что-то делает». Но то, что Маше и Даше может быть хорошо, Ксюше совсем не подходит, и просто будет плохо. К сожалению, в некоторых вариантах есть еще одна опасность, особенно если это молодые люди, может быть, не совсем молодые, но уже старшего возраста и которые достаточно потребительски относятся к девчонкам. Они просто дают гормональные препараты одноразового плана, как экстренную контрацепцию, они в этом понимают, в рот одну таблетку – и очень хорошо.

Тамара Барковская:

Но это же чревато.

Ирина Долженко:

Потом могут быть очень большие проблемы и с маточными кровотечениями, и с нарушением цикла. Вот тут тоже нужно очень внимательно родителям посмотреть на друга своей девочки.

Тамара Барковская:

Этой уличной медицины не должно быть.

Ирина Долженко:

Конечно, потому что это очень индивидуальная вещь.

Тамара Барковская:

Безусловно. А помимо методов контрацепции, которые мы сейчас уже в беседе затронули, это гормональные контрацептивы, это барьерный метод, что еще можно для девочек применять?

Ирина Долженко:

Вы знаете, для целого ряда контрацептивов есть очень жесткие показатели, и они должны быть использованы только для взрослых женщин с определенными показаниями. Весь вопрос в том, что есть старинные методы, календарные и так далее, но они малоэффективны, точно так же, как прерванное половое сношение подростка, который не имеет большого опыта, и вот эти ой, ай, не получилось, это все заканчивается не очень здорово. Уже не говорю о том, что само по себе прерванное половое сношение не имеет большого эффекта, а в применении к начинающим подросткам, с их эмоциональностью, с быстротой реакции это вообще неприемлемый метод.

Для целого ряда контрацептивов есть очень жесткие показатели, и они должны быть использованы только для взрослых женщин с определенными показаниями.

Тамара Барковская:

Тем более, что здесь вопрос не только контрацепции, вопрос еще и инфицирования венерическими заболеваниями.

Ирина Долженко:

Конечно, и поэтому это вопрос врачебного плана. Очень много моментов, которые надо учитывать при подборе контрацепции для подростков. Например, гормональная контрацепция возможна? Возможна, но при этом я должна выяснить все возможные социальные моменты. Что я имею в виду? Если девочка встречается с молодым человеком, и у них происходит половой контакт раз в 3 месяца, раз в полгода, кто-то уехал на какую-то стажировку и так далее, то имеет смысл полгода пить гормональные препараты с тем, чтобы вот эти встречи обеспечить? Наверное, нет.

Тамара Барковская:

Чисто анамнестические, которые нужно учитывать.

Ирина Долженко:

По сути, поведенческие и социальные, как складывается жизнь у этого подростка. Если возникает какая-то проблема, мы не задумываемся, мы – взрослые женщины, все просто. При быстрой и частой смене половых партнеров иногда мы используем такой двойной голландский метод.

Тамара Барковская:

Сочетание?

Ирина Долженко:

Да, помимо гормональных препаратов, которые жестко блокируют овуляцию, мы еще рекомендуем использовать презервативы, потому что для подростков это одна из наиболее эффективных вещей в плане передачи инфекций, передаваемых половым путем. Более того, здесь же учитываются еще и характерологические особенности, потому что если это подросток со спокойным типом, рассудительный, может быть, они все эмоциональные, но, тем не менее, с которым можно спокойно договориться, она будет внимательно выслушивать, и есть типы гипертимных подростков, неудержимых, они не виноваты в этом, у них повышенный фон настроения, они будут менять, как перчатки, все, и свои увлечения.

Это большая беда для школы, потому что не он может 45 минут высидеть, он будет скакать на одной ножке, поливать цветы и так далее. И вот здесь, если бы можно было не двойной голландский, а тройной придумать, я бы назначила. То есть индивидуальный подход к контрацепции – это крайне важная вещь, и она открывает очень большие возможности. Я должна сказать, что в подростковом периоде если уж мы назначаем контрацепцию девчонкам, гормональную контрацепцию, то мы быстро выискиваем, есть ли какие-то проблемы, которые мы можем нивелировать вместе с этим. И тогда мы лечим дисменорею, тогда мы лечим какие-то нарушения цикла, убивая двух зайцев.

Тамара Барковская:

Ирина Сергеевна, наш эфир буквально пролетает, мы уже подходим к завершению, и хотелось бы лаконично от Вас в качестве резюме для наших зрителей и слушателей обозначить основные моменты и дать рекомендации по гигиене девочкам.

Ирина Долженко:

Не бойтесь детских гинекологов, не бойтесь гинекологов и специалистов, обращайтесь по любым вопросам, вам всегда помогут. И это всегда будет индивидуальная консультация, которая не выйдет за рамки кабинета.

Тамара Барковская:

Благодарю Ввас за сегодняшний эфир. Уважаемые зрители и слушатели, спасибо вам за внимание, хороших предстоящих выходных, солнечных, и до встречи в эфире.