Омоложение шеи

Елена Женина:

Здравствуйте! В эфире программа «Anti-age медицина». С вами я, Елена Женина. А гость моей сегодняшней программы – Макс-Адам Шерер, пластический хирург, специалист по малоинвазивной хирургии омоложения, дерматолог, косметолог и специалист еще по нитевым техникам. И тема нашей сегодняшней программы – шея, что мы можем с ней сделать, как мы можем улучшить ее внешний вид, какие на сегодняшний день существуют методики, и что есть в арсенале и у косметолога, и у пластического хирурга. Сейчас как раз перед программой мы немножечко обсудили о том, что же важнее – глаза или шея. И много-много лет в пластической хирургии, в косметологии фокус был на глаза. Всегда говорили, что нужно убрать морщинки, приоткрыть взгляд, и тогда женщина будет казаться моложе. Но вот мы пришли к выводу, что все-таки это не так. На сегодняшний день каноны красоты немного другие. Расскажи, какие?

Макс-Адам Шерер:

Всем доброе утро! Конечно, шея – этот тренд, потому что сейчас много методик, позволяющих достаточно быстро и легко, в кратчайшие сроки достигнуть желаемого четкого овала лица и вот этого угла (шейно-подбородочный угол). Мое мнение, как специалиста, что омоложение нижней трети овала лица – это самое главное в том, чтобы сразу получить Wow-эффект. Ведь, на самом деле, много и малоинвазивных методик, то есть это и нитевые решения, и современные хирургические решения в таких ситуациях, когда нужно кардинально подойти к этому вопросу. Они работают, это круто!

Елена Женина:

Мне в работе, если мы говорим о работе косметолога, нравится триединство методики, когда используются сначала нейротоксины – будем говорить так, потому что мы уже ушли от слова ботулотоксины, перешли к нейротоксинам, – а после этого липолитические препараты, которые уменьшают жировые пакеты, потому что с возрастом они перемещаются, и у нас меняется овал лица. И финалочка уже ко всему этому – это нитевые техники, которые выравнивают контур, делает его более четким. Безусловно, есть еще небольшой момент в виде филлеров, которыми можно удлинить немножечко подбородок, сделать более четкий скуловой угол, но это уже виртуозные доработки, которые не всем нужны, не всем необходимы. Но вот эти 3 процедуры, которые я озвучила, дают очень неплохой эффект, я бы даже сказала хороший, причем в любом возрасте, и становятся лучше. Безусловно, это не пластическая хирургия, это не малоинвазивная хирургия, это не те нитевые методики, которыми ты владеешь. И самое главное, в этом во всем мы не можем сформировать вот этот шейно-подбородочный угол, здесь у нас это не получится.

Макс-Адам Шерер:

В пластической хирургии все то же самое триединство, только оно более объективно. Конечно, вместо липолитических препаратов используется липосакция, то есть то, что мы говорим про шейно-подбородочный угол, это более мягкие решения. Это, конечно, подтяжка мышцы. И в трех местах, где малоинвазивным путем инъекций мы расслабляем пучки платизмы, в хирургической практике мы их пресекаем. По сути, делаем то же самое, только более объективно. Здесь просто речь идет о долгоиграющем эффекте, в том числе и более очевидных результатах, потому что инъекционная косметология, нитевые решения позволяют создать мягкий, но очевидный и красивый результат. В тех ситуациях, когда надо чего-то большего, то здесь, конечно, хирургия с тем же самым триединым подходом.

Елена Женина:

Это очень хорошо, когда методики совпадают именно в концепции, потому что используя концепцию, мы приходим к тому результату, к которому мы хотим прийти. Просто он либо более яркий, либо более мягкий, в зависимости от того, кто что выбирает. Но мне бы хотелось более детально разобрать все эти моменты: когда мы делаем платизмопластику, когда мы применяем нитевые технологии, когда мы можем ограничиться теми же самыми нейротоксинами? Вот ты, как специалист, как доктор уже практикующий, с большим стажем и со своими авторскими методиками, потому что у тебя есть прекрасная методика нейромезолифтинга, и она тоже великолепно работает на платизме и на овале. Вот давай начнем с легкого и перейдем уже к тяжелому.

Макс-Адам Шерер:

Я бы хотел начать с тяжелого, конечно, но ладно. Смысл в том, что сначала мы говорим про инъекции, потому что инъекции – это профилактика. Здесь мы смотрим на пациента, в каком состоянии его шея-декольте, есть ли склонность к аккумулированию жировой клетчатки (так называемый второй подбородок) и уже выбираем какие-то мягкие пути. На сегодняшний день существуют мезопрепараты, биоревитализанты, существуют даже филлеры с включенными пептидами, которые обладают липолитическим эффектом и одновременно воздействуют на кожу – это прорыв, это круто! То есть качество кожи улучшается, жировые отложения в этом месте уменьшаются, причем, как правило, даже за пару процедур мы видим эффект. Это самое новое – то, что позволяет пациентам обеспечить профилактику.

Вторая история – это если какие-то незначительные изменения с возрастом начинают происходить, их можно убрать. Когда мы говорим про ботулинические токсины, то мы, естественно, расслабляем пучки платизмы, которые тоже как проявление возраста. На самом деле, здесь очень интересно, потому что подкожная мышца шеи в юности стройная, с течением времени имеет тяжи и какие-то неровности. Почему? Потому что это тонкая подкожная мышца, которая сдвигается вместе с кожей вниз и создает внутри вот эти тяжи. То есть никакой гипертрофии там нет, как принято считать, просто мышца сама сдвигается более медиально. И все наши подходы направлены на то, чтобы воспрепятствовать этому процессу.

Елена Женина:

Можно ли как-то замедлить процесс сдвига этой мышцы, или все-таки гравитационный птоз работает на всех одинаково?

Макс-Адам Шерер:

Можем ли мы отменить гравитацию, друзья?

Елена Женина:

Можем, если будем стоять вниз головой…

Макс-Адам Шерер:

Энтропия берет свое, поэтому воспрепятствовать этому можно сначала профилактически, при помощи нитей (резорбируемых, или я чаще всего люблю эластичные нити, нерезорбируемые) и в каких-то ситуациях, конечно, хирургия – это то, что препятствует.

Елена Женина:

А массажи, аппаратные методики, биоревитализанты с высоким содержанием биологически активных веществ?

Макс-Адам Шерер:

Здесь качество кожи, это хорошая кожа, соответственно, хорошая мышца.

Елена Женина:

Хорошее кровоснабжение мышц…

Макс-Адам Шерер:

Здесь есть один нюанс. Дело в том, что есть пациенты, которые практически с ранних лет склонны к тому, что у них аккумулируется жировая клетчатка, и у них нет этого четкого шейно-подбородочного овала.

Елена Женина:

Есть такие пациенты – молодые, уже где-то после 25-ми, 27-ми это становится заметно, и можно предполагать, что к 40-ка годам мы получим проблемы.

Макс-Адам Шерер:

Я могу сказать, бывает и раньше. Всегда есть пациенты, которые говорят: «Знаете, доктор, у меня никогда такого не было, я всегда об этом мечтаю, можете ли Вы?» Я говорю: «Можем!» Это действительно так.

Елена Женина:

Даже если никогда не было, то все равно можем?

Макс-Адам Шерер:

Да, мы можем это сделать. Вот здесь как раз манипуляции с самой мышцей, как правило, хирургического плана или вот такого малоинвазивного, как я делаю. Это удаление жировой клетчатки полностью методом липосакции и перераспределение пучков платизмы. Они где-то подсекаются, где-то подшиваются, где-то я их сажаю на эластичные нити, потому что шея – это очень подвижная структура, поэтому очень важно, чтобы нити здесь были эластичные, иначе движение головой на нитях, которые неэластичные, вызывают дискомфорт у пациента.

Шея – это очень подвижная структура, поэтому очень важно, чтобы нити здесь были эластичные, иначе движение головой на нитях, которые неэластичные, вызывают дискомфорт у пациента.

Елена Женина:

Конечно, это будет и больно, и сложно.

Макс-Адам Шерер:

И кратковременный результат, потому что мышца движения должна все время работать.

Елена Женина:

Соглашусь с тобой, что нужно либо делать уже операцию, либо пользоваться эластичными нитями.

Макс-Адам Шерер:

Здесь анатомия. Но я хочу сказать, что изменить эту анатомию – это реально, это быстро, это отработано, и такой четкий угол можно получить. Мы видим сейчас большое количество пациентов-звезд, которые склонны к полноте, и, может быть, грубо звучит, но эта склонность к полноте сейчас тоже некий новый тренд. И если мы обратим внимание, то у них нет никаких вторых подбородков и так далее, у них абсолютно четкие контуры лица. Понятно, что это какая-то магия, потому что не должно быть так, то есть по природе там что-то должно быть. По крайней мере, если чуть-чуть опустить голову, а там нет этого. Что это? Это как раз такие технологии, которые позволяют убрать это все, четко смоделировать нижнюю треть лица.

Елена Женина:

Расскажи, пожалуйста, как эта операция проходит, сколько времени она занимает и какой процесс реабилитации после нее.

Макс-Адам Шерер:

Есть 2 модификации этой операции. Одна называется MUST-лифтинг шеи – это моя модификация, она для молодых пациентов, у которых нет избытков кожи, которым можно просто перемоделировать мышцу шеи.

Елена Женина:

В каком возрасте эта операция доступна, если мы говорим о молодых пациентах?

Макс-Адам Шерер:

Это может быть после 20 лет. Если пациентка понимает, что у нее проблема наследственно-конституционального плана и ее надо решить кардинальным путем, это делается. Делаются небольшие разрезы, это хирургическая манипуляция под седацией, то есть пациент погружается в сон, и мышца моделируется путем установки внутримышечно достаточно прочных эластичных нитей, в результате чего эта мышца меняет свое положение, и прочерчивается четкий шейно-подбородочный угол. Предварительно делается липосакция, то есть этот грузик, который тянет шею вниз, тоже аспирируется, то есть удаляется при помощи прокола. То есть это манипуляция с очень быстрой реабилитацией и с быстрым эффектом. Фактически через неделю все идеально – ни синяков, ничего не остается. Я считаю, что вот такая процедура для молодых пациентов на сегодняшний день – это виртуозная история по восстановлению и решению таких проблем.

Для пациентов, у которых есть возрастной компонент, есть избытки кожи, делается разрез зигзагообразный, который прячется в волосистой части головы таким образом, что даже если поднять волосы и спрятать их в косу, в хвостик, то не будет видно никогда этого разреза. Вот этот избыток кожи через этот зигзагообразный разрез удаляется. А манипуляции с шеей и с жировой клетчаткой – фактически то же самое, как для молодых пациентов, у которых нет возрастного компонента.

Елена Женина:

А при этой операции затрагиваются еще какие-то структуры, или это исключительно платизмопластика?

Макс-Адам Шерер:

Нет, это получается латеральная платизмопластика в сочетании с медиальной, то есть иногда необходимо пациентам, у которых есть возрастной компонент, обеспечить аппликацию, то есть сшивание двух листков платизмы по медиальной части, то есть под подбородком делать более длинные разрезы для того, чтобы перемоделировать эту платизму. Но это у пациентов с возрастным компонентом. Я делаю все это реже и реже, потому что через латеральный доступ, то есть маленький разрез, спрятанный за ухом, зигзагообразный в волосистой части головы, исчезает, абсолютно невидимый и дает хороший результат.

Елена Женина:

Можно сказать, что шрамов практически не видно и ничего не остается?

Макс-Адам Шерер:

Нет, ничего не остается.

Елена Женина:

Тем более, сейчас существуют шлифовки.

Макс-Адам Шерер:

В том случае, если какие-то патологические рубцы образуются у пациентов, склонных к этому, можно подключить терапевтическую косметологию и это все зашлифовать. Но основная идея в том, что мышца эластичная, она фиксируется на эластичные нити, то есть это такие нити-импланты – не то, что мы в косметологии привыкли видеть, а это силиконовый эластичный имплантик, который выполняет роль новой связки, которая прочно, эластично держит мышцу. И поэтому получаем новые контуры благодаря такой фиксации. Поэтому в движении это все абсолютно комфортно, это все не нарушает никакой динамики, и это будет очень естественно.

Елена Женина:

Что происходит с избытками кожи? Потому что есть не только проблемы с платизмой, но еще и сама по себе ткань достаточно атоничная, с большим количеством морщин, с глубокими складками.

Макс-Адам Шерер:

Здесь вопрос. Если я могу их удалить через зигзагообразный разрез, то есть это основная часть шеи, доступная обозрению, она вся уйдет, потянется, избытки кожи уйдут путем удаления, кожа будет четкой. Но качество кожи, в смысле декольте, не совсем обозримая часть декольте, нуждается в том, чтобы ее улучшить, как правило, путем не инъекционных технологий. Мне очень нравятся различные стимуляторы коллагена в этой области – это Радиесс специальный…

Елена Женина:

Мезорадиесс ты имеешь в виду?

Макс-Адам Шерер:

Да, Мезорадиесс (офф-лейбл введение). Мне нравится препарат Скульптра – тоже очень специальный протокол для этой зоны.

Елена Женина:

Тоже мезотехникой?

Макс-Адам Шерер:

В высоком разведении, потому что эти препараты дают то, что не дает гиалуроновая кислота, то есть они вырабатывают коллаген, который в течением времени теряется, поэтому достигается хорошая, эластичная, упругая кожа. Гиалуроновая кислота тоже имеет место быть однозначно, потому что биоревитализация с различными вариантами (с пептидами, с пролонгированным увлажнением) тоже дает буст-эффект. Такое красивое, молодое декольте и стройная шея – это альянс инъекционных методик и современной хирургии.

Елена Женина:

Может быть, существуют какие-то еще дополнительные интересные аппаратные методики, которые помогают нам в области шеи и декольте? Есть у тебя что-то такое любимое (кроме интимпластической хирургии)?

Макс-Адам Шерер:

Я на них все время смотрю и вижу терапевтические эффекты, конечно, но для меня это профилактика.

Елена Женина:

Это тоже мнение, это твой опыт, и он очень ценен. Почему я у тебя об этом спрашиваю? Потому что каждый доктор имеет какие-то свои фишки, и он приверженец того, что он делает. И почему у нас такое огромное количество пластических хирургов, и они все востребованы? Потому что у каждого есть своя собственная история, которую он продвигает в жизнь для того, чтобы получить тот результат, который присущ ему. И это действительно работает. Даже взять те же самые нейротоксины, все работают одними и теми же препаратами, все работают, казалось бы, по одной и той же методике, но имеет значение разведение препарата, глубина вкола, приложение этих точек.

Макс-Адам Шерер:

Если мы говорим про методику нейромезолифтинга, которую я внедрил, на самом деле, она очень широко внедрилась, я даже не рассчитывал, что такой резонанс будет. То есть моя идея была в том, что гиалуроновая кислота, витаминные комплексы и ботулотоксины воедино должны работать классно. И после того, когда я предложил эту методику, методика заключается в том, что ботулинический токсин, фактически, объединяется в одном шприце с гиалуроновой кислотой. И если мы говорим про шею-декольте, то это самый фантастический результат по инъекционной методике и подтяжке шеи. Он не сравним с хирургическим, но он намного класснее, чем просто монопрепарат.

И вторая идея, заложенная в нейромезолифтинге, это постойное введение, то есть ботулинический токсин вводится внутридермально (дает свои эффекты красивой кожи) и внутримышечно (дает мощный миорелаксирующий эффект). Поэтому эта процедура выполняется 1 раз в 4 месяца и дает стойкий результат. Все коллеги, которые воодушевились этой методикой, получают классный результат. Потому что было много противников, много скептиков: «Доктор Шерер, что это Вы так намешали?..» Я говорю: «А посмотрите на результаты замеса…»

Елена Женина:

Но это говорит только о том, что ботулотоксины – это живой препарат, который нужно чувствовать и понимать, что он из себя представляет, как с ним работать. И объяснить это невозможно. Я была как раз недавно на очередном семинаре по обучению нейротоксинам по нижней трети, и доктора спрашивают: «А сколько сюда колоть, сколько сюда?» Коллеги, я не могу вам сказать, сколько, потому что если мы поставим бутылку водки перед двумя разными людьми (один худой – другой толстый, один голодный – другой сытый, у одного один метаболизм – у другого другой), результат будет разный всегда. Вы должны это знать, чувствовать, понимать, это приходит только с опытом – с опытом работы и, наверное, с опытом экспириенсов, которые ты делаешь на тех людях, которые согласны их испытывать. Поэтому, безусловно, это момент очень тонкий, но он работающий. Я хотела тебя спросить о ныне модной процедуре – об удалении комков Биша.

Макс-Адам Шерер:

Я так и знал, что ты спросишь об этом. Я в стане противников. Вообще, я один из первых людей, который стал об этом писать в доступной литературе – о том, что комки Биша удалять не нужно, они не дают того результата, о котором все пишут. И кроме того, как вообще принято в мировой пластической хирургии, что комки Биша с течением времени дают скорее негативный эффект. И это связано с анатомией, потому что отрог жирового тела, которое называется комочком Биша, представляет из себя более длинную структуру, которая исходит из височной области, средней зоны и так далее, поэтому удаление комков со временем приводит к тому, что с течением времени проседает, так скажем, опускается, падает средняя зона.

Елена Женина:

То есть можно сказать, что гравитационный птоз произойдет быстрее?

Макс-Адам Шерер:

И очевиднее. Поэтому это нелепая, дурацкая процедура, которая очень коммерциализирована в плане того, что это простая манипуляция, ее может выполнять кто угодно. И так ее и выполняют – и косметологи, которые не боятся делать разрез со стороны слизистой, не имея, может быть, для этого определенных навыков, стоматологи и пластические хирурги. Это методика, которая появилась на стыке убеждений того, что втянутые щеки – это круто. Но чтобы получить такой четкий треугольный контур у тех пациентов, которые хотят это получить и, как правило, не имеют, удаление комков Биша к этому не приводит. Поэтому можно почитать отзывы в Интернете – огромное количество пациентов, которые недовольны, разочарованы этим результатом.

Могу сказать больше, что в прошествии 10-ти лет они будут иметь другие проблемы, и они не будут реально связывать это с тем, что они когда-то удалили комки. То есть большинство из них сделали процедуру, а эффекта нет. Сделала процедуру – отек, заживало, болело, если удаление комков Биша сопровождалось какой-то проблематикой, а эффекта нет. Эффект будет позже, но он будет негативный. Это мое мнение. А для того, чтобы получить этот замечательный эффект, здесь у людей, склонных к таким мясистым щечкам, нужна хирургия. Но у пациентов, у которых небольшой загон на эту тему (извините за жаргон), есть препараты, которые представляют из себя липолитические вещества, которые колются в подкожную клетчатку и ее истончают. И речь идет как раз не о комках Биша, которые находятся глубже.

Елена Женина:

А есть же еще некоторые фишечки по нижней трети, которые используются для того, чтобы зрительно поменять форму лица – это имплантация подбородочной части, это может быть филлерами на основе гиалуроновой кислоты, либо это могут быть импланты.

Макс-Адам Шерер:

Да, лицевые силиконовые импланты – это очень круто. Но я точно так же предлагаю всегда пациентам демо-версию, то есть я использую плотную гиалуроновую кислоту для моделирования эффекта на время. То есть увеличение проекции подбородка, когда подбородок становится острее, меняется его форма. Причем и у женщин, и у мужчин это всегда выглядит очень красиво, это очень в тренде, очень прямо необыкновенно красиво, особенно, если подбородочный выступ не выраженный. И самое интересное, что уходит зрительный фокус носа, потому что, как правило, при невыраженном подбородочном выступе (при невыразительном подбородке) фокус идет на нос, и кажется, что нос большой. И забываем просто про гармонию подбородка и углов нижней челюсти. Поэтому я всегда обращаю на это внимание. Я применяю достаточно плотную гиалуроновую кислоту. Классика – это Restylane SubQ (накостная инъекция). Это не больно, сейчас эти препараты, содержащие лидокаины, это секундное дело. Но лицо сразу меняется, абсолютно меняется!

Елена Женина:

Все ли подбородки подвергаются такой коррекции, или все-таки есть какая-то форма, при которой коррекция гиалуроновой кислотой бессмысленна и бесполезна?

Макс-Адам Шерер:

Я бы здесь разделил на 2 аспекта. Есть возрастной момент. Здесь происходит процесс, как мы знаем, костной резорбции, появляются неровности в области овала лица, и подбородок становится более плоским. Это как бы возрастной аспект, поэтому здесь можно рекомендовать практически каждому второму такую инъекцию для улучшения овала лица, для его омоложения, для восстановления профиля. И молодым пациентам, у которых не выражен подбородочный выступ, для того чтобы сделать лицо более гармоничным, делаются инъекции гиалуроновой кислоты.

Елена Женина:

Мы же сейчас все-таки идем по параметрам золотого сечения?

Макс-Адам Шерер:

Я не знаю, я не согласен. Мы сейчас идем по таким параметрам, что вообще непонятно. Индустрия моды, fashion и красоты диктует какие-то свои стандарты, и ко мне приходят молодые люди, показывают какие-то фотографии из соцсетей, каких-то звезд, каких-то блоггеров, знаменитостей и так далее.

Елена Женина:

Мне, пожалуйста, губы, как у Решетовой…

Макс-Адам Шерер:

Ну, там полное смешение. То, что мы говорим про овал лица и подбородок, например, в женской красоте стал очень модным волевой подбородок и подчеркнутые углы нижней челюсти, которые всегда были прерогативой мужской красоты. И, наоборот, мы видим какие-то гладкие мужские линии.

Елена Женина:

Хотя странно, потому что тренд на Востоке – они убирают углы нижней челюсти, они уменьшают лицо в этой области для того, чтобы оно смотрелось более гармоничным.

Макс-Адам Шерер:

Спиливают эти костные фрагменты.

Елена Женина:

Либо спиливают, либо тоже ботулотоксинами немножечко сокращают объем.

Макс-Адам Шерер:

Да, любым способом, от такой костной хирургии до применения ботулинических токсинов в высоких дозах. А если говорим про азиатский фейс, то и мужчины, и женщины предпочитают, мне кажется, более baby face, то есть это детские и юношеские лица.

Елена Женина:

А европейский тренд сейчас уже немодный?

Макс-Адам Шерер:

Если мы говорим про нижнюю треть, европейский тренд в мужской и в женской – это более брутальные подбородки и углы нижней челюсти, то есть прямо скульптура: втянуты щеки, высокие скулы, достаточно гипертрофированные, выраженные углы нижней челюсти и острый подбородок.

Елена Женина:

Ты сейчас сказал «не наполненные, а высокие». Как и чем это достигается?

Макс-Адам Шерер:

Это достигается просто другими техниками, вот и все. То есть если можно сделать скулы-щечки, в виде сердца когда делают мягкий заостренный подбородочек и такие вот пышные щечки, это одна история. А вот вторая история, наоборот, острый подбородок и высокие острые скулы. Более агрессивно, наверное, смотрятся, более скульптурно, то есть лицо приобретает, даже не знаю, как это выразить…

Елена Женина:

Некоторую рубленность, я бы сказала.

Макс-Адам Шерер:

Да, но изначально это прерогатива больше мужской скульптуры. Сейчас она в мягких формах переходит в женскую. И, как мы наблюдаем, это модели, фотомодели, манекенщицы, у них вот это смешение сейчас очень популярно. Это все идет оттуда, с подиума, с fashion. Я хочу сказать, что находят очень интересные лица – это, как правило, смешение разных народностей, когда появляются очень интересные лица, запоминающиеся, нестандартные. И вот здесь правило золотого сечения не работает. Но это становится трендом, кто-то увидел интересное лицо, необычное лицо, индивидуальность, харизму, естественно, кому-то это начинает больше, чем нравиться, начинают копировать.

Елена Женина:

Внешняя треть – это не только шея, не только угол подбородка и угол челюсти, но еще и губы, и круговая мышца рта. А что в этой ситуации ты можешь предложить, на чем сделать акцент, что посоветовать?

Макс-Адам Шерер:

Если опять мы вернемся к трендам, то сейчас 2 борющиеся друг с другом концепции красоты. Одна концепция – это натуральность, то есть чтобы это смотрелось предельно естественно, никакого ощущения коррекции – просто гладкие, свежие, увлажненные, яркие губы вне возраста. А вторая концепция – это такая вот скульптура, это лубок, на который просто нельзя не обратить внимание. Это 2 концепции, и люди готовы отстаивать либо такую, либо такую версию по отношению к себе.

Елена Женина:

Безусловно, достигается это препаратами на основе гиалуроновой кислоты.

Макс-Адам Шерер:

Причем и то, и другое достигается препаратами на основе гиалуроновой кислоты.

Елена Женина:

Одними и теми же, или все-таки разными?

Макс-Адам Шерер:

Разными и техниками. Вот у меня есть техника, называется Optiklips. Optiklips – это методика сочетания двух препаратов, двух видов гиалуроновой кислоты, которые раньше, все говорили, что нельзя смешивать.

Елена Женина:

И одним препаратом ты работаешь по контуру, а другим препаратом ты работаешь по мягким тканям?

Макс-Адам Шерер:

Ну, да. Вот эта методика Optiklips предполагает, что один препарат вводится очень поверхностно, и он очень мягкий, и таким образом много мелких инъекций. Губы как будто заливаются, они приобретают оптический эффект, то есть гиалуроновая кислота отражает свет, хорошо увлажняет, придает яркий цвет губам. А другой вид гиалуроновой кислоты лепит форму (восстановление контура, придание небольшого объема). И вот по факту Optiklips – это как раз получается первый тренд (очень натурально, очень красиво, очень свежо, но нет ощущения присутствия искусственности, никакого artificial момента нет). А вторая – это 3D-моделирование формы губ в разных объемах, с разными техниками. Хочешь тебе Анджелина Джоли в расцвете своей красоты, хочешь Скарлетт Йохансен – разные формы губ, но выразительные, секси.

Optiklips предполагает, что один препарат вводится очень поверхностно, и он очень мягкий, а другой вид гиалуроновой кислоты лепит форму.

Елена Женина:

То, что мы сейчас с тобой обсудили, это зимний вариант. А у нас еще бывает летний, когда мы одеваем открытые вещи (сарафаны, платья, в конце концов, даже декольте), и хочется, чтобы эта зона тоже была отмечена. Что мы с ней можем сделать, что у нас есть в арсенале? Давай, наверное, 2 варианта: чтобы быстро привести себя в порядок (прямо сразу вау, и есть какой-то эффект, пусть он будет яркий, но непродолжительный), и какие есть процедуры, которыми мы можем пользоваться регулярно, постоянно для того, чтобы эту зону поддерживать в хорошем состоянии?

Макс-Адам Шерер:

У меня есть нейромезолифтинг – это ответ практически на все вопросы, это сразу, это регулярно раз в 4 месяца, это всегда очень красиво, потому что это сочетание ботулинических токсинов и гиалуроновой кислоты, которая работает на яркость, цвет, увлажненность и стройность кожи.

Елена Женина:

А если там уже залегли глубокие морщинки?

Макс-Адам Шерер:

Тогда терапия восстановления. Я всегда обращаю внимание на грудь, то есть пышная, с возрастом тяжелая, грудь, так или иначе, связана с проблемами на декольте. Здесь нужно понимать, нужно ли что-то делать с грудью, нужна ли какая-то подтяжка груди, потому что пресловутые морщины, которые появляются на декольте, в большей степени это грудь, это первое.

Вторая история – это фотоповреждение (сколько было солнца, насколько оно агрессивно по отношению к коже, какой фототип). Я уже сказал о том, что я очень люблю препараты, которые являются индукторами коллагена. Вот в таких ситуациях я предлагаю восстанавливать именно коллагеновый каркас путем инъекционных методик.

Елена Женина:

Как часто эти процедуры проводятся? И каков процесс реабилитации?

Макс-Адам Шерер:

Здесь тоже можно разделить на 3 варианта. Первый вариант самый естественные и аутологичный – это использование собственной жировой ткани. Если есть жировая ловушка (места, где накапливаются жировые клетки), не хочется, чтобы они там были, идеально их оттуда забрать и ввести в декольте, в верхний полюс, соответственно, молочных желез – потрясающая процедура, она потребует реабилитации, но ничего такого.

Елена Женина:

Здесь биоармирование, скорее всего, это канюли удобнее всего делать.

Макс-Адам Шерер:

Это канюли, но это агрессивная методика, все-таки подсадка жировой ткани будет отличаться от введения материала. Здесь нужно, чтобы клетки прижились, и они дадут эффект. Очень здорово, очень классно, но нужно рассчитывать на реабилитацию, и все-таки, что это амбулаторная хирургия, то есть забор жировой ткани – это элемент липосакции. Кардинальный, но абсолютно натуральный подход. Декольте приобретает очень пышный, если так выразиться, эффект. То есть кожа изменена и очень красивая подача, что хочется прикоснуться, потому что гладко и очень здорово. Но реабилитация.

Если мы берем индукторы коллагена, например, Скульптра, то она потребует от 3-х до 4-х сессий в год для того, чтобы добиться стабильного результата. И самый быстрый эффект – это Radiesse Solutions, это МезоРадиесс, потому что гидроксиапатит кальция сам немножко высветляет эту зону. Мне это нравится для пациентов с фотоповреждениями, потому что я замечаю, что каким-то образом осветляются пигментные пятна, и вот этот эластоз прекрасно уходит на Radiesse препарате.

Елена Женина:

И, безусловно, получается эффект отражения света, как следствие, зона будет более выигрышно выглядеть после этой процедуры.

Макс-Адам Шерер:

Да. Но, повторюсь, здесь методики есть работающие очень классные, но здесь нужен обязательно осмотр, нельзя заочно сказать: «Вам нужно вот это, нужно вот это, нужно вот это…»

Елена Женина:

Не могу не задать тебе один вопрос, который очень часто задают пациенты: «Доктор, скажите, пожалуйста, если я буду делать гимнастику для лица, какой эффект я получу?»

Макс-Адам Шерер:

Я скажу, отрицательный, и готов с пеной у рта доказывать всем специалистам, тренерам по этой методике. Если это молодой пациент, и с целью профилактики это делается, то, наверное, пока это делается, эффект есть, и он хороший, стабильный. Если у пациента есть возрастной компонент, то этого делать категорически нельзя, потому что накачиваются какие-то другие пучки мышц.

Елена Женина:

Я полностью с тобой согласна.

Макс-Адам Шерер:

И такие резистентные потом, потому что пациентка хочет это убрать быстренько путем введения, например, того же самого ботулинического токсина, а вот быстренько это не получается. Здесь я категорически против!

Елена Женина:

Соглашаюсь с тобой. У меня одна девушка на протяжении достаточно длительного времени выполняла одну и ту же процедуру для того, чтобы сделать более четкий овал. В итоге здесь немножечко подтянулось (в середине), но увеличение мышц платизмы повлекло за собой опущение овала лица, причем это заметная история была.

Макс-Адам Шерер:

Здесь нужно понимать, что путем физических упражнений мы приведем в тонус мышцу, но не вернем ее на место, потому что она падает, она сдвигается, она имеет в молодом состоянии фиксацию более высокую, с течением времени это просто расслабляется. Ее вернуть не удастся такими методиками, а сделать ее более мощной, более тяжелой, более очевидной – легко, поэтому здесь это не помогает, это делать не нужно.

Елена Женина:

Лучше старый добрый массаж, который улучшает кровообращение и дает хоть какой-то тонус, пусть на непродолжительный промежуток времени.

Макс-Адам Шерер:

И удовольствие.

Елена Женина:

И удовольствие, потому что все то, о чем мы говорили до этого, это удовольствием не назовешь. Но результат, который приносит удовольствие после этих мучений, он, конечно, прекрасен. Очень хорошо, что сейчас существует такое разнообразие методик, которые можно выбрать для себя не только по ценовой политике, но еще и по каким-то внутренним своим убеждениям, потому что многие боятся делать операции или колоть тот же самый нейротоксин. Хотя я не понимаю, почему вот этот вопрос: «Доктор, я читала, что он доходит до мозга…», – меня всегда ставит в тупик, потому что я не понимаю, как это связано? И хорошо, что это есть, что мы все это можем делать и этим можем пользоваться. Сейчас вопросы реабилитации уже не стоят так остро, как они стояли ранее, и процесс заживления происходит быстрее (при грамотной подготовке, грамотном ведения пациента). И, наверное, из-за того, что нет вот этих температурных перепадов, из-за того, что все уже понимают, что когда что-то сделал, можно попить 2-3 дня антибиотики, и это быстрее все восстановится. Поэтому не нужно бояться, нужно всегда прийти к доктору и спросить мнение, совет, получить рекомендации и смело двигаться к тому результату, который вы хотите видеть в зеркале, и который может вам предложить ваш доктор. Спасибо тебе большое, что ты приехал сегодня по этим бесконечным пробкам!

Макс-Адам Шерер:

Спасибо Вам!

Елена Женина:

Спасибо, что рассказал о том, что можно сегодня сделать. Я думаю, что всем это было интересно, полезно, и каждый для себя вынес что-то, что бы он хотел увидеть, или сделать, или почувствовать. Напоминаю, что в гостях у нас был Макс-Адам Шерер. С вами была я, Елена Женина. Говорили мы сегодня о шее. До новых встреч в эфире! До свидания!

Макс-Адам Шерер:

До свидания!