Восстановление после родов
Пластическая хирургия
Денис Хохлов:
Здравствуйте, дорогие друзья! И снова мы в эфирной студии радио Mediametrics на программе «Профилактика заболеваний». С вами, как всегда, я, Денис Хохлов...
Илья Акинфиев:
И я, Илья Акинфиев. Сегодня мы поговорим про очень интересную тему: беременность и роды. Очень важный этап для жизни женщины. Но некоторые женщины пугаются их последствий, что их красота немножко померкнет. Стоит ли этого бояться? И как может помочь медицина? Об этом сегодня мы будем говорить. А поможет нам в этом разобраться наш гость – пластический хирург Максим Нестеренко, специалист в области маммо- и ринопластики. Здравствуйте!
Денис Хохлов:
Здравствуйте, Максим!
Максим Нестеренко:
Здравствуйте! Спасибо, что позвали. Надеюсь, расскажу все как есть.
Денис Хохлов:
Сначала просто хотим узнать: как пришли в эту профессию? Что привело в пластическую хирургию?
Максим Нестеренко:
На самом деле, у меня родители – врачи, правда, они санитарные у меня врачи, хотя меня родители и отговаривали. В наше время, когда я был в школе, нужно было идти или на экономиста или на юриста.
Денис Хохлов:
Я думаю, что любой отец или мать врач говорит: «Слушай, ну только не в медицину. Я-то знаю, что это горький хлеб».
Максим Нестеренко:
И сестра у меня тоже пошла в медицину. Но все равно, конечно, хотел быть как раз и юристом, и врачом, но все-таки выбрал медицину. И потом поступил во Второй медицинский и прошел ординатуру уже в Склифе по общей хирургии, челюстно-лицевую хирургию – прошел ординатуру у профессора Неробеева в ЦНИИС. И потом получил сертификат по пластике, потому что в то время, чтобы пойти только на сертификат пластического хирурга, необходимо было пройти ординатуру по челюстно-лицевой хирургии, а у меня вообще даже две этих ординатуры, поэтому, на самом деле, мне это помогло, потому что мои операции на носу и на лице, так как я челюстно-лицевой хирург, я как ЛОР-врач могу и внутренние структуры менять, и перегородки, и реконструктивные операции проводить в области носа.
Сейчас занимаюсь больше уже эстетическими операциями, то есть все-таки основное – это у меня маммопластика, увеличение груди, подтяжки груди, когда уже все упало и необходимо подтянуть. И самое интересное – это уменьшение молочных желез, когда гипертрофия желез. Даже бывают девочки 18 лет, она не рожала, а грудь до пупка. И она несчастный человек, потому что спина болит, и это очень тяжело носить.
Денис Хохлов:
И бегать нельзя.
Максим Нестеренко:
Самые счастливые пациенты, которые сделают эту операцию. Им не нужна, на самом деле, эстетика – им нужно просто сделать поменьше и красивее. И мы им помогаем. Потом это нос, восстановление носового дыхания. На лице тоже много операций делаю, это нижние веки, верхние веки, круговые подтяжки лица, шея. И живот, абдоминопластика, когда девушка похудела. Начал заниматься, потому что сейчас большой тренд – использование собственного жира, то есть когда во время липосакции мы убираем с талии жир и вводим его в попу. Наш тренд, пластической хирургии, – это увеличение не груди, а увеличение попы собственным жиром. Операция для ленивых. Его раньше выбрасывали, а теперь зачем выбрасывать? Давайте мы его в попу. И заодно очень красиво получается.
Илья Акинфиев:
И к базе нашей, так что такое комплексное восстановление после родов?
Максим Нестеренко:
Комплексное восстановление – тут разные врачи помогают пациентам, но все-таки мое направление – это тело человека, то есть чаще всего у девушек самая проблемная зона – это грудь. Бывает, все восстанавливается хорошо, то есть девушка родила, откормила, грудь увеличилась в размере, и она смотрит и видит шикарную грудь, увеличенную, ей все нравится. А теперь прекращает кормить, и грудь провисла. И нужно, чтобы она сократилась. И вот если она не сократится, то будет висеть. Ей необходимо будет делать подтяжку. А девушка, которая даже грудь вернула в первоначальное состояние, но она уже видела эту красоту, какая была, приходит и просто хочет ее увеличить. Поэтому основное направление – это операции на груди. Обычно я беру на операции четвертый-шестой месяц после прекращения кормления.
Денис Хохлов:
Если на этом сроке форма уже не меняется, она останется?
Максим Нестеренко:
Если через год она не вернулась, то уже точно не вернется никуда, она так и будет висеть. И второе направление – это тело. Был живот, кожа не сократилась, появляется у девушки лишняя кожа – фартук, который необходимо просто иссекать.
Денис Хохлов:
То же само не исчезнет?
Максим Нестеренко:
То же самое. Причем еще есть расхождение диостаз мышц живота, которое мы устраняем.
Денис Хохлов:
После года сразу можно делать, то есть тут противопоказаний нет?
Максим Нестеренко:
Через год начинают приходить. Самое главное – найти «своего» хирурга, потому что в наше время очень много молодых хирургов. И сейчас, с развитием Instagram, это просто. Идеальные у всех результаты. Я советую своим пациентам, поскольку они даже сомневаются и приходят ко мне, чтобы они, во-первых, выбрали по результатам фотографий троих хирургов. Потом к каждому идешь, с каждым общаешься. И вот как выбрать хирурга? Именно внутренним ощущением, сердцем, чтобы полностью было доверие с этим человеком. Это же операция на лице. Перед операцией мы и обследования проходим. У нас не экстренная операция – у нас плановая операция, и ее делают на совершенно здоровом человеке. Поэтому полностью обследуемся и потом только идем на операцию.
Денис Хохлов:
Как уже Максим говорил перед эфиром, что только 30% хирургия занимает от профессии, а остальное – это разговоры и общение с пациентом.
Максим Нестеренко:
Да, потому что сначала она должна найти контакт. Ты должен рассказать, что такое хирургия, понять, что она хочет от тебя, и потом донести до нее, что ты можешь ей дать. Потом пациентка приходит на операцию, поддерживаем ее во время операции и после операции, потому что слово доктора лечит.
Один пример хочу рассказать. Когда я еще учился, с доктором пациентку прооперировали. Очень сильно она переживала. Я говорю: «Маша, да все будет нормально». Начал рассказывать, что это так хорошо, что это реабилитация, что боль пройдет. Она: «Да-да». Но видно, что она совершенно не верит тебе, но кивает. Потом заходит оперирующий хирург. Он говорит: «Маша, да все будет замечательно». И она ему верит. Поэтому все-таки вера в своего доктора должна быть.
Денис Хохлов:
Это чувствуется, кстати.
Максим Нестеренко:
Недавно я прооперировал пациентку. Три года назад она пришла ко мне с вопросом: «Я хочу подтянуть грудь». У нее был один ребенок, и грудь у нее висела. Я говорю: «Мария, если в ближайшие два года Вы планируете детей – не надо делать операцию». Я отговаривал ее от операции. Она ушла, не поверила. Но все равно родила и вернулась уже после этого. Прошел год, и мы сделали операцию, потом она счастливая и довольная, что я ей все-таки в тот момент отказал.
Денис Хохлов:
А есть ли смысл делать операцию после первого ребенка, если в планах второй, третий?
Максим Нестеренко:
Я уже ответил на этот вопрос. Лучше не надо. Если просто увеличение груди – маленький разрез, и через неделю уже все хорошо. А когда подтяжка – это дополнительные швы. Это не маленький разрез – это уже разрез по ореоле вокруг или вертикально вниз, то есть швы заживать должны, они на третий месяц максимально яркие. И к году мы получаем окончательный результат. И ты целый год ходил, заживали швы, мучился, а потом – хоп, через год еще рожаешь, а грудь опять поменяет форму. То есть какая будет грудь после прекращения кормления, никто не знает. Можно посмотреть на свою маму – как у нее была грудь, у бабушки. Поэтому нужно послушать доктора и не торопиться. Поэтому когда приходит пара, около 30 лет: «Вы когда планируете детей?» «Мы через год-два». Я говорю: «Вы давайте ребенка сделаете. Лучше через год».
Денис Хохлов:
А пока мы с вашими носами поработаем.
Максим Нестеренко:
Тут тоже вопрос, кстати, интересный. Приходит пациентка, например, на грудь. И у нее большой, орлиный нос. Вот стоит ли предлагать ей сделать нос? Я, как хирург, долго мучился: говорить пациенту или не говорить.
Денис Хохлов:
Тут двоякая ситуация: вроде как и рекламу себе устраиваешь...
Максим Нестеренко:
Да, как бы разводит доктор на операцию. Но пациентов я не развожу на операции. И я принял решение, что надо все равно говорить. И пациенты потом смотрят и говорят: «Да, я хочу». А бывает, даже их уговариваешь: «Мария, давайте сделаем, потом просто Вы спасибо мне скажете». Одномоментно двум девушкам делал увеличение груди, и одной сделал нижние веки, а второй нет. Она просто отказывалась наотрез. Тут дело даже не в деньгах, именно страх. Потом через месяц прибежала ко мне и говорит: «Максим Леонидович, я не могу смотреть в зеркало».
По поводу носа. Нет идеальных носов, любой нос можно изменить. Если сказать девушке, что у тебя здесь горб, и положить зерно сомнения ей в голову, будет два варианта: или она придет к тебе и сделает у тебя нос, или она придет к другому, потому что ты нехороший человек, сказал, что у нее нос плохой.
Нет идеальных носов, любой нос можно изменить.
Денис Хохлов:
Тут есть опасность, человек будет к себе присматриваться: вот, действительно, проблема-то у него в носе.
Максим Нестеренко:
В том-то и дело, что показания для ринопластики – когда большой горб, очень широкий нос. А если совсем чуть-чуть, я даже отказываю очень часто.
Денис Хохлов:
Потому что особенность, как бы изюминка.
Максим Нестеренко:
Главное – желание пациента изменить что-то. На ринопластике в чем сложность операции? Донести до хирурга, что пациентка хочет, и хирург должен донести – сможет ли он сделать. А если пациентка говорит: «Я хочу красиво», «Я хочу, чтобы мне подходило». Это самая идеальная фраза, на которую ты говоришь: «Ну а точнее?» В идеале, чтобы они просто фотографию принесли, как, и моделировали. На Photoshop сделали свой носик и принесли. Потому что сделать можно много вариантов, а вот получится ли конкретно у нее, понравится ли ей…
Илья Акинфиев:
А бывает, что журналы приносят?
Максим Нестеренко:
Да. «Я хочу похожей быть на этого».
Денис Хохлов:
Вы работаете в таких редакторах, показываете людям, что может быть?
Максим Нестеренко:
Да, я стараюсь показывать. Это обычный Photoshop. На самом деле, тут есть желания пациента и возможности хирурга, и есть анатомия, а это 50% успеха. Приходят девочки: «Я хочу». Даже после операции. Мы уже уменьшили ей носик, а она говорит: «Доктор, а я еще хочу». А я говорю: «А больше нельзя». Потому что существует толщина костей, хрящей, кожи. Да и нос должен дышать.
Илья Акинфиев:
Максим, а какие виды маммопластики существуют?
Максим Нестеренко:
Основное все-таки направление – это увеличение груди, подтяжка груди и уменьшение груди. Если кратко, увеличение груди – это достаточно стандартная операция. Просто нужно желание. Причем, основные вопросы, которые пациенты задают: «Можно кормить или нельзя?» Можно кормить после операции, даже при разрезе по нижнему краю ореолы. И рожать можно, и рака не вызывают. Имплантаты гипоаллергенны, и они никаких воспалительных элементов не вызывают, какого-то отторжения, то есть уже давно их разработали и давно используют, по 40-50 лет. Производители даже дают пожизненную гарантию на эти имплантаты. Грубо говоря, родил, откормил двух-трех, сколько запланировал, и поставил – на всю жизнь уже они у тебя стоят. Но кормить потом, если что-то происходит, все равно можно. Очень часто пациенты приходят на третий месяц: «Доктор, у нас с мужем после вашей операции прям вот такое желание, и, в общем, мы беременны». «Рожайте, кормите. А потом приходите – будем коррекцию делать». Поэтому выбрали хирурга, обследовались, сделали операцию, в клинике сутки и через неделю на работу. В белье месяц походили. В общем, такая простая операция.
Можно кормить после операции, даже при разрезе по нижнему краю ореолы. И рожать можно, и рака не вызывают.
Денис Хохлов:
После увеличения груди маммографию можно делать?
Максим Нестеренко:
Можно и УЗИ делать. И нужно делать.
Денис Хохлов:
Не сместится при маммографии?
Максим Нестеренко:
Нет, не сместится. Но чаще всего начинается просто с УЗИ, а потом и МРТ, и КТ можно. Единственное, что рентген немного смазывает. Но вернемся к первому вопросу. Вторая – это подтяжка груди. Когда свой большой объем, то можно сделать просто своими тканями, поднять и расправить грудь. И не нужны никакие импланты. А вот когда у девушки объем железы маленький, что даже просто кожа, тогда мы вынуждены ставить имплантат и делать подтяжку, то есть получается, подтяжка – это перенос соска вверх и отрезание лишней кожи, чтобы она поднялась. И уменьшение груди – это когда мы уменьшаем грудь. Бывает до пупка и даже больше, по 500, 800, по 1000 грамм мы удаляем. Выглядит как подтяжка, просто еще удаление железы. Но единственное, что девушка потом кормить не сможет, это большая проблема. Есть онкологические операции на груди, это, конечно, вопросы уже не ко мне.
Илья Акинфиев:
В Интернете прочитал про хлюпающий звук от имплантов во время секса. Миф или нет?
Максим Нестеренко:
После операции обычно болит, булькает, хрустит, когда нажимаешь на грудную клетку. Так как мы во время операции используем перекись, она немножко проникает в ткани, и этот звук хрустящего снега присутствует. Но после операции, когда уже все зажило, ничего нет. Поэтому не должно быть звуков. Это все-таки миф, я думаю. Причем интим я разрешаю через две недели: пассивный, не трогая грудь. Поэтому многие мужчины спрашивают: «Ну когда же можно?» Это очень важный момент, чтобы не было прекращения, а то еще уйдет к другой. Поэтому можно интим, но только во время секса нельзя трогать, потому что нагрузки на мышцы, на имплантат могут привести к смещению. Поэтому, например, я запрещаю спорт. Тяжести поднимать нельзя, ребенка первые недели тоже запрещаю, потому что если этот имплантат немножко сместится – все, он уже будет болтаться, то есть он врастает в ткани.
Денис Хохлов:
Где-то полгода нельзя?
Максим Нестеренко:
Три-шесть месяцев, а дальше уже можно. То есть образуется достаточно плотная капсула, которая держит имплантат, и он никуда не уйдет.
Денис Хохлов:
Вы предупреждаете женщину?
Максим Нестеренко:
Да, конечно.
Илья Акинфиев:
В 70% – разговоры.
Максим Нестеренко:
Когда девушки приходят ко мне на консультацию, я спрашиваю: «Сколько вы смотрели за мной?» И чаще всего ответ: «Шесть-двенадцать месяцев». То есть девушка попадает на Instagram, в Интернете читает отзывы и следит за моими фотографиями, за пациентками. Многие ведут дневники, на самом деле, информация из уст пациента более интересная, чем даже от хирурга.
Денис Хохлов:
На самом деле, так и есть. Нужно смотреть по результатам. Говорить-то все врачи умеют, что ж тут греха таить, а вот работу лицом показать... Абдоминопластика. Какие проблемы бывают после родов у женщины, которые можно решить этим видом операции?
Максим Нестеренко:
Девушка родила, у нее кожа плохо сократилась, и как раз имеются излишки этой кожи, которые можно иссечь. Но, к сожалению, шов достаточно большой. Он находится в том же месте, где и во время кесарева, только он чуть-чуть длиннее получается. Но я делаю его достаточно низко, чтобы он был в трусиках, чтобы его не было видно. А вообще, хирурга нужно выбирать по пупкам. Вот нравится тебе пупок у доктора на фотографии или не нравится, потому что пупки делают все совершенно по-разному.
Хирурга нужно выбирать по пупкам. Вот нравится тебе пупок у доктора на фотографии или не нравится, потому что пупки делают все совершенно по-разному.
Денис Хохлов:
Как у буддистов, надо смотреть на пупок, только не на свой, а на пациента.
Максим Нестеренко:
Потом иссекаем лишнюю кожу. И реабилитация более сложная, чем при увеличении груди, потому что целую неделю девушка ходит согнувшись, как бабушка, то есть и мышцы болят, и разогнуться полностью можно только через неделю, и белье нужно три-шесть месяцев носить, то есть по реабилитации намного сложнее. Конечно, лучше операцию делать зимой. Кожу иссекли, и самое главное – это расхождение прямых мышц живота, как грыжа получается. И во время операции мы их сшиваем, заодно и талию уменьшаем, у девушки становится более красивая талия.
Денис Хохлов:
А швы не остаются?
Максим Нестеренко:
Нет, они находятся внутри, а шов получается горизонтальный, только в белье. Поэтому чаще всего рожавшие девочки – у них жира не много, и кожа просто болтается. И операция, и реабилитация проще проходит. Абдоминопластика помогает не только девочкам после родов, а когда человек резко похудел, на 30, на 40 килограмм. Он сбросил вес, и кожа висит. То есть требуется уже бывает даже не просто на животе убрать, а на спине. То есть когда очень сильно худеют – это, конечно, большая проблема, потому что кожа не может сократиться. Здесь требуется коррекция.
Денис Хохлов:
То есть не рекомендуются такие сбросы?
Максим Нестеренко:
Нет, просто нужно постепенно, неспеша, под контролем доктора заниматься. Надо просто не набирать 150, 200 килограмм. Но если ты решил, то нужно ожидать того, что когда ты похудеешь, тебе потребуется коррекция уже у пластического хирурга, а не только у диетолога.
Илья Акинфиев:
Максим, давай поговорим про интимную пластику.
Максим Нестеренко:
Нужно разделять все-таки эти операции, потому что пластический хирург делает операции на покровных тканях, это работа с губами: малые губы, большие губы. А вот то, что уже глубже, это делает гинеколог, уролог, еще кто-то. Поэтому у меня основная операция, которую я использую, это уменьшение малых губ. Очень многие девочки хотят эту операцию сделать, но я, как хирург, как мужчина, считаю, что это ненужная операция.
Что это такое? Когда малые губы выходят наружу за большие и видны. Неудобно носить белье, то есть оно торчит, и одеть купальник неприятно и некомфортно, и трется о белье, поэтому тоже вызывает дискомфорт. Но тут такой момент, что если это настолько неприятно, и девушка не может с этим смириться, и если она в своей интимной жизни будет себя чувствовать уверенно, то я считаю, что надо это делать, потому что ни один мужчина своей девушке, жене не скажет, что у тебя губы торчат. Он даже об этом не подумает, потому что для него это норма, такое строение. Поэтому тут больше желания девушки это изменить. Или увидели в раздевалке девочку, и вот у нее так, а ей хочется так сделать.
Денис Хохлов:
Асимметрия бывает?
Максим Нестеренко:
Бывает, конечно, больше, меньше. Да, бывают большие, они достаточно выражены. Поэтому туда можно различные наполнители вводить, то есть жир собственный или гиалуроновую кислоту, чтобы создать объем и спрятать эти малые губы. Это считается более эстетично и более красиво. Поэтому если хочется, то нужно делать. Я обычно делаю эту операцию, когда совмещаю с чем-то, например, увеличение груди и интимную пластику заодно. Или делаю увеличение груди, например, ринопластику и те же самые губы.
Илья Акинфиев:
Приятный бонус.
Максим Нестеренко:
Реабилитация, конечно, там не очень.
Денис Хохлов:
А сколько времени нельзя использовать этот орган?
Максим Нестеренко:
Около месяца интим запрещен, и первое время необходимо обрабатывать швы, швы сами отходят.
Илья Акинфиев:
Максим, Вы про большие губы тоже сказали, а с ними что не так?
Максим Нестеренко:
Чаще всего они просто недоразвитые, мы их увеличиваем, какой-то наполнитель – жир собственный. Женщинам хорошо, что он постоянный эффект имеет. Но он рассасывается, там три-четыре процедуры требуется. Или гиалуроновую кислоту, которую используют косметологи для создания объема губ. Но проблема – то, что он рассасывается быстрее, и потребуется повторная коррекция.
Денис Хохлов:
Вопрос по поводу наркоза. Насколько это опасно? А во-вторых, можно ли делать подобные операции, допустим, абдоминопластику, под местным наркозом, не погружаясь в глубины, в пучину общего наркоза?
Илья Акинфиев:
Чтобы смотреть, что тебе делают.
Денис Хохлов:
Это как в анекдоте, что многие любят говорить пациенту, что возраст сокращается – с каждым наркозом несколько лет.
Максим Нестеренко:
Я ждал, скажете Вы это или нет.
Денис Хохлов:
А шутка, что эти годы переходят реаниматологу? Вот сто сорок лет работаю – такой глупости я еще не слышал.
Максим Нестеренко:
Это самый главный вопрос, который задают пациенты: как я буду себя чувствовать во время наркоза? Проснусь я, не проснусь? Будет больно или не больно? И как реабилитация после?
Денис Хохлов:
Один хирург сказал: «Конечно, не проснетесь. Сто процентов гарантирую. Со мной Вы не проснетесь».
Максим Нестеренко:
Конечно, это очень серьезно. И, во-первых, нужно начать разговор на эту тему именно с обследования. Потому что все эти анализы – и крови, и мочи – и обследования, которые он проходит, это, по большому счету, не для хирурга, потому что сделать грудь и нос можно – больной будет человек или не больной. Но вот как он войдет в наркоз, как он пройдет реабилитацию после наркоза... Требуется обследование, то есть мы делаем на здоровом человеке. Поэтому мы обследуем пациента, а во время операции мы делаем наркоз. Я редко использую местную анестезию. Чаще всего только под местной делаю верхние веки, даже нижние веки я делаю под внутривенным наркозом. Раньше делали ринопластику. И сейчас есть хирурги, кто делает, но я считаю, что неправильно. Ринопластику надо делать только под общим наркозом.
Денис Хохлов:
У меня есть знакомые, которые проходили операцию под местным наркозом – впечатления, конечно, специфические.
Максим Нестеренко:
Сейчас с развитием анестезиологии это глупо – терпеть боль, когда можно спокойно заснуть, и есть хорошие препараты. Нет такого, что теряешь возраст, волосы. Волосы теряются не из-за наркоза, не из-за препаратов, а больше из-за стресса, подготовки. А сам наркоз не влияет. Там достаточно небольшие дозы. Конечно, вопрос не очень ко мне, а больше к анестезиологам. Но сейчас в частных клиниках препараты лучше, чем в государственных, на мой взгляд, и пациенты лучше выходят, потому что не экономят. Если пациент скажет, что у этого доктора больно – это будет минус тебе. А если скажет: «Я даже не заметила этого». У меня пациенты просыпаются в палате и говорят: «Максим Леонидович, когда же мы пойдем на операцию?» Я говорю: «Маша, а мы уже все сделали». Это лучшая похвала анестезиологу.
Сейчас с развитием анестезиологии это глупо – терпеть боль, когда можно спокойно заснуть, и есть хорошие препараты.
Денис Хохлов:
Ох, доктор, врете Вы все!
Максим Нестеренко:
Нет, честно. Это лучшая похвала анестезиологу, потому что она даже не поняла. Забывает пациент, что он даже делал, бывает, просыпается в операционной. Мы его перевозим в палату. И пациент уже там забывает, что он был в операционной.
Денис Хохлов:
Главное, чтобы не забыл сказать спасибо доктору.
Илья Акинфиев:
Можно дать наркоз, человека вывести из наркоза, а дальше как психолог уже работать: «Смотри, жива. Хорошо».
Денис Хохлов:
Как в американских фильмах, разматываете перед зеркалом пациента, разматываете…
Илья Акинфиев:
Медленно. Музыка играет.
Денис Хохлов:
Глаза появляются, потом рот.
Максим Нестеренко:
Десять дней человек ходил в гипсе и не видел результата. Он уже все сделал, все хорошо, отеки уменьшились. И когда ты снимаешь ему гипс, тут разная реакция бывает: от ступора до счастья. Поэтому это самый приятный момент – когда человек видит все-таки твой результат.
Носик, например, не дышал, или человек говорил, что я хорошо дышу, а на КТ у него такая перегородка, что он не может нормально дышать. Он просто не понимал, что такое дышать носом. Мы устанавливаем силиконовые пластинки в нос, и когда удаляем их с гипсом, человек вдыхает полной грудью своим носом – он понимает, что такое дышать.
Мы устанавливаем силиконовые пластинки в нос, и когда удаляем их с гипсом, человек вдыхает полной грудью своим носом – он понимает, что такое дышать.
Илья Акинфиев:
Вся операционная теряет воздух.
Денис Хохлов:
На самом деле, это приятно для врача. Наверное, ради этого и стоит работать в этой профессии. Липосакция – самая известная пластическая операция. Что это такое?
Максим Нестеренко:
Липосакция – достаточно распространенная операция, это просто удаление излишков жира. Но тут нельзя путать. Очень многие пациенты путают похудение с липосакцией. Липосакция – это не метод похудения, а локальное удаление жира. То есть человек должен худеть, сидеть на диете. И вот у него на животе или на бедрах жир. Это гормонозависимые области, ну не убирается оттуда жир, и все тут. Поэтому хирург помогает пациенту и удаляет этот лишний жир. И пациент счастливый. Причем диета нужна и до операции, и после операции, потому что если так же продолжать кушать, все вернется заново.
А последний тренд – это введение или использование этого жира для создания объема. В груди, я считаю, жир плохо все-таки держится, он рассасывается, и все перешли на имплантаты, а вот в увеличении ягодиц сейчас очень много используют. Причем ты и талию создаешь красивую, и еще попу чуть-чуть добавил.
В груди жир плохо держится, он рассасывается, и все перешли на имплантаты, а вот в увеличении ягодиц сейчас очень много используют.
Денис Хохлов:
А не будет оно рыхлое, неровное?
Максим Нестеренко:
Нет, оно достаточно плотное и хорошо держит форму. Только единственное, что требуется несколько процедур, потому что он рассасывается. Две-три процедуры. И после первой процедуры если остается 60-70% это считается хорошо. Поэтому это зависит все-таки от организма человека – насколько у каждого разная ферментативная система.
Денис Хохлов:
Зачем на попе жир-то? На живот его надо, на живот обратно.
Максим Нестеренко:
Операция для ленивых.
Илья Акинфиев:
Можно ведь донором жира быть? Приходишь, сдаешь каждый месяц по полкилограмма.
Денис Хохлов:
Так нельзя?
Максим Нестеренко:
К сожалению, нет. Многие девушки предлагают: «Доктор, заберите мой жир». Раньше было селфи, а сейчас у нас все в белфи ушли в Instagram.
Денис Хохлов:
Но почему нет? В общем-то, это нормально? То есть можно себе сделать и крупные ягодицы, можно и убрать?
Максим Нестеренко:
Можно и мужчинам делать, но это очень редко бывает.
Денис Хохлов:
Убрать. У мужчин больше живот растет. А у женщин все-таки бедра увеличиваются. Можно с бедер убрать, на попу поставить?
Максим Нестеренко:
Бывает, даже на бедрах: снизу убрать, а чуть выше поставить. То есть каждый раз это очень индивидуально, потому что где-то убрать, где-то добавить. Как скульптор, ты создаешь форму.
Денис Хохлов:
Настоящий художник.
Максим Нестеренко:
Очень часто задают вопросы: что же делают мужчины? Мужчины обычно все переживают. Им нужно максимально естественно и сразу, то есть они не любят крема, а вот пришел, отрезал или резко уколол. Поэтому чаще всего мужчины делают операции по двум причинам: потому что у него появилась любовница и ему нужно соответствовать ей, а вторая – это то, что в фирме, где он работает, хорошее место занимает, но очень много молодых специалистов, которые приходят, и он хочет соответствовать. А сейчас с развитием здорового образа жизни и спорта требуется не только внутреннее, но и картинка, к сожалению, нужна тоже хорошая.
Денис Хохлов:
Ну почему «к сожалению»? Приятно же видеть красивых людей вокруг себя, если есть возможность.
Максим Нестеренко:
Спорт очень развивается, и спортзалы открываются, я считаю, что это правильно.
Денис Хохлов:
Конечно, это не должно переходить объективные границы.
Илья Акинфиев:
Секрет-то рассказывайте нам: мужчины какие операции чаще делают?
Максим Нестеренко:
Чаще всего это, конечно, верхние веки и круговые подтяжки. Чуть-чуть кожу убрал – уже хорошо. Глазки открылись – и красиво получается. Ринопластика – это больше после травмы, когда приходит боксер: «Максим Леонидович, я хочу сделать нос». Я говорю: «А Вы чем занимаетесь?» – «Я боксер» – «А Вы боксом продолжаете заниматься?» – «Ну конечно, я же боксер». Я говорю: «Тогда давайте закончите карьеру и приходите ко мне». А так чаще всего мужчины делают после травмы, когда в сторону ушел нос. Это реконструкция носа.
Денис Хохлов:
Интимную пластику мужчины не заказывают?
Максим Нестеренко:
Не знаю, что такое «интимная пластика». Есть операции, конечно, по изменению пола. Я все это не делаю. Если интересно, можем рассказать то, что я знаю. Но это больше все-таки урологические проблемы. А по смене пола – там из мальчиков девочек и из девочек мальчиков делают. Причем, мне кажется, сделать из мальчика девочку проще, чем наоборот. Потому что если сделаешь из мальчика – поставил ему грудные импланты, самая простая операция. Потом убираются яички и создается влагалище. Это сложные операции.
Денис Хохлов:
Тазовое дно нужно.
Максим Нестеренко:
Это нужно будет, на самом деле, и работа психолога и психиатра, то есть они наблюдаются, принимают гормональную терапию. И вот эти операции можно делать только после того, как психиатр разрешил нам, хирургам, эту операцию проводить.
Денис Хохлов:
Все-таки требуется консультация?
Максим Нестеренко:
Да, это не просто так пришел: «Знаете, доктор, сделайте из меня девушку». Нет, это так не будет.
Денис Хохлов:
«А завтра я хочу обратно вернуться». На отпуск. В Таиланд поеду девочкой, а вернусь мальчиком.
Максим Нестеренко:
Там это очень развито.
Денис Хохлов:
Все-таки тут надо семь раз отмерить, прежде чем отрезать.
Максим Нестеренко:
А вот сделать из девушки, создать член, и чтобы он выполнял свою функцию – тут все намного сложнее.
Денис Хохлов:
Тема, в общем-то, не очень широко освещается в нашей стране. Традиционно это у нас не приветствуется, а на самом деле при травмах это очень важно. Это калечащие травмы, которые приводят к психическим расстройствам, и люди кончают жизнь самоубийством. А вот такие операции спасают их. На самом деле, это важно.
Илья Акинфиев:
Если мы затронули тему бокса, тогда и в борьбу перейдем. А после борьбы уши восстанавливают?
Максим Нестеренко:
Я все-таки не специализируюсь на отопластике.
Илья Акинфиев:
Но бывает?
Максим Нестеренко:
Бывает.
Денис Хохлов:
«Пельмешки» убрать.
Максим Нестеренко:
На самом деле, чаще всего это дети, то есть просто лопоухость, иссекается лишний хрящ, ушки прижимаются к голове и не видны. Самая распространенная операция. Интересно будет рассказать про полное отсутствие ушной раковины. Как раз в ЦНИИС, профессор Неробеев, мой учитель, и Брусова Людмила Арсентьевна, очень известный профессор. И делали операции по восстановлению ушных раковин, то есть раньше это было с помощью ребер, в три-четыре этапа создать рельеф. Это не так все просто. А как раз на кафедре создали имплантат из силикона, то есть устанавливается силиконовый имплантат. Фасция височная его закрывает, берется кожа и сверху устанавливается. Получается, за одну операцию ушная раковина сформирована. То есть сложность – именно сформировать эту рельефность.
Денис Хохлов:
Чтобы она еще не отмирала, а питалась при этом.
Максим Нестеренко:
Да, конечно, поэтому это сложная операция.
Денис Хохлов:
Это сложно. Кажется, уши – это просто.
Максим Нестеренко:
А сейчас такие операции делают.
Денис Хохлов:
Мы сейчас выяснили, что может делать пластический хирург, а что же не может сделать пластический хирург?
Максим Нестеренко:
Наша граница – это покровные ткани, то есть я, например, как челюстно-лицевой хирург, могу сделать перегородку носа, но если это чистый пластический хирург, он не имеет право залезть в нос, то есть он может сделать наружный нос, но на перегородку он идти не имеет права, а я имею. И обычно пластические хирурги зовут ЛОР-врача, чтобы совместно проводить эту операцию. Мы не можем делать глаза. Можем кожу обрезать, а вот глазное яблоко мы не имеем право трогать. И так же в каждой специализации у нас есть свои ограничения, то есть это именно операции на покровных тканях человека.
Денис Хохлов:
То есть не стоит слишком многого требовать?
Максим Нестеренко:
Да. На самом деле, около 5-6 операций у меня. И мне этого вполне достаточно.
Илья Акинфиев:
А вот в среднем человек может прийти на операцию, если он работает, чтобы его коллеги даже особо не узнали? Сколько времени нетрудоспособности?
Максим Нестеренко:
Это все зависит от объема операции. Та же самая абдоминопластика требует несколько недель. А самая простая операция, операция выходного дня – это мешки под глазами. Это как раз операция для молодых.
Денис Хохлов:
Приходит уже в понедельник: «Как ты отдохнула!»
Илья Акинфиев:
«Хорошо отдохнула!»
Денис Хохлов:
«Выспался просто».
Максим Нестеренко:
Когда кожа хорошая на нижних веках, а имеются мешки, и маленький разрез слизистой глаза, то есть без разреза на коже, жирок этот удаляем. И швы даже не накладываем, все склеивается. Бывает, конечно, синяк. Тут называется «не повезло». Но если пациент лежит в палате сутки, не прыгает, не бегает по туалетам, спокойно лежит, то нет синяков.
Илья Акинфиев:
С синяком тоже может в понедельник сказать, что хорошо отдохнул.
Максим Нестеренко:
Синяк проходит семь-десять дней.
Денис Хохлов:
Гематома рассосется?
Максим Нестеренко:
Да, конечно. Поэтому операция выходного дня: сделал и уже на следующий день на работу.
Денис Хохлов:
А насчет загара? Потому что времени много свободного и хочется поехать в это время на юг заодно. Можно загорать?
Максим Нестеренко:
При блефаропластике и трансконъюктивальной можно загорать. Если мы делаем маммопластику – все-таки нельзя, чтобы попадал солнечный свет на швы до года. Если он попадет – он пигментирует.
Денис Хохлов:
Он будет коричневый?
Максим Нестеренко:
Но тут такой момент, что жара тоже не очень хорошо. Поэтому я на море разрешаю где-то месяца через два. И плавать разрешаю на третий месяц. Через неделю обычно не на море идут, а на работу. Все спрашивают: «Когда можно на работу пойти?» Неделю достаточно.
Денис Хохлов:
Правильно, после операции у пластического хирурга надо на работу идти – восстанавливать денежные запасы. У нас подходит к концу программа.
Илья Акинфиев:
Она переходит в нашу любимую рубрику. А наша любимая рубрика – это пожелания нашего гостя нашим зрителям.
Максим Нестеренко:
Хочется пожелать, чтобы в новом году у нас все наши мечты сбывались, и все было хорошо, чтобы все плохое осталось позади. А так я всегда желаю своим пациентам, чтобы они нашли «своего» врача, «своего» доктора, которому ты можешь довериться, потому что это твоя жизнь, твоя красота.
Денис Хохлов:
Замечательные слова. Все плохое останется в старом году, а все хорошее перейдет с нами в новый год. Дорогие друзья, с нами был замечательный доктор Максим Нестеренко, он пластический хирург, специалист в рино- и маммопластике, но, как мы узнали, он еще и специалист по челюстно-лицевой хирургии, поэтому он вообще глубокий знаток. Спасибо огромное.
Максим Нестеренко:
Спасибо.
Денис Хохлов:
Мы говорили сегодня про пластику и отмечали ее особенности после родов. Спасибо, что были с нами. До свидания!
Илья Акинфиев:
Спасибо. До свидания!
Максим Нестеренко:
До свидания!