Рубцовая патология кожи
Медицина красоты
Елена Женина:
Здравствуйте, в эфире программа «Аnti-age медицина», с вами я, Елена Женина, а гости моей сегодняшней программы — Диана Демидион, главный врач Академии косметологии Премиум Эстетикс и косметолог-дерматолог, и Елена Лощинина — генеральный директор компании «Скин Технолоджи», косметолог-дерматолог. И обсуждать мы сегодня будем очень интересную тему — это рубцовая патология кожи. Что мы считаем рубцами, откуда они появляются, и как мы можем с ними бороться с точки зрения как классической, так и аппаратной косметологии?
Диана Демидион:
Рубцы — это зона повреждения кожи, которая сформировалась после повреждения. Повреждение кожи может быть вызвано травмой, хирургическим вмешательством, эндогенными процессами — это, например, стрии, которые тоже относятся к рубцам. Проблема достаточно глобальная, потому что если мы попытаемся выяснить у наших слушателей, у кого есть рубцы, я думаю, что будет лес рук. И проблема коррекции рубцовой патологии заключается в объеме рубца на коже, эстетического вида рубца и неприятных ощущений, которые они могут доставлять. То есть с рубцами не все так просто, потому что кроме того, что это может быть заметно, это может доставлять психологический дискомфорт, это могут быть еще и болевые ощущения. Поэтому рубцы — тема достаточно безграничная и не всегда хорошо корректируемая с помощью наших медицинских технологий.
Елена Женина:
Давайте начнем с лица — это самая видимая часть нашего тела. Что у нас бывает на лице, какие проблемы могут возникнуть в течение жизни, и как мы их можем решать?
Диана Демидион:
Чаще всего, это рубцы постакне, это самая частая причина обращения, связанная с рубцами на лице. Но сейчас растет число хирургических операций, они становятся все более доступны, все более популярны, поэтому блефаропластика — это тоже уже в конечном итоге процедура и вмешательство, которое потом приведет к формированию рубцовой патологии.
Елена Женина:
У некоторых образуются келоидные рубцы после операций.
Диана Демидион:
Да, но не всегда зависит от техники хирурга. Очень часто пациенты, обращаясь за помощью косметолога для коррекции, сетуют на хирурга, может быть даже обижаются в каком-то смысле, но я всегда успокаиваю и говорю, что это особенность строения коллагена. Заживление раны — это процесс, который не зависит от третьего лица. Это исключительно биохимическая предрасположенность, и келоидные рубцы — это генетически обусловленные рубцы, которые или есть, или нет.
Елена Женина:
А пациент может заранее предугадать, что у него возможна такая ситуация? Вернее, даже не пациент, а доктор, который делает ему операцию?
Диана Демидион:
Сбор анамнеза. Но не всегда он может нам показать четко предрасположенность. Скорее ответ — нет. То есть мы можем видеть пациента, у которого была множественная рубцовая патология, это спортсмен, который мотоспортом занимается, множественные открытые переломы, и в конечном итоге келоидный рубец этот человек получил на ягодице. Тоже достаточно типичное место, но не самое, потому что келоид любит развиваться на серединной части грудины, плечи. Есть определенные анатомические зоны, когда мы говорим о том, что это сложная зона, на которую воздействовать нужно очень нежно, аккуратно и не вызывать масштабную травму.
Но образование келоидного рубца, если у человека есть детерминированность, то есть тип наследования с формированием келоидного рубца, все должно совпасть. То есть должны совпасть и какие-то эндокринологические особенности, работа надпочечников, объем повреждения, глубина, ширина, как это заживало — септически или асептически. Была бактериальная обсемененность, вторичная инфекция, или все было хорошо, это был асептически заживающий рубец. И потом, мы уже примерно через месяц можем сказать, может на этой зоне сформироваться келоидный рубец или нет.
Елена Женина:
С точки зрения косметологии, если мы говорим о том, что у нас на лице могут быть рубцы постакне или рубцы после операции, либо это какие-то раны, которые у нас возникли, и тоже остались шрамики, рубчики. Что мы можем сделать с точки зрения косметологии?
Елена Лащинина:
В любом случае, если мы говорим об атрофических рубцах, то я думаю, что профилактически их надо предотвратить. Если пациент вовремя обращается с проблемой акне, то при правильном ведении пациента мы избежим в какой-то степени появлений этих осложнений. Если же мы уже имеем эти проблемы, то в нашем на сегодняшний момент ассортименте есть достаточно большой перечень методик и препаратов. Я однозначно считаю, что комплексный подход — это не только профессиональные методики, но и однозначно домашний уход, правильные препараты по подготовке к тем же пилингам, лазерным методикам, аппаратам, сейчас еще новые RF-технологии игольчатые, что тоже достаточно эффективно работает в какой-то степени. Соответственно, подготовка и правильное введение в кабинет, сочетание с теми же аминокислотами, пептидами в промежутках между агрессивным воздействием, то это обязательно правильное, хорошее решение. PRP-терапия тоже достаточно эффективна.
Мы всегда зависим еще и от финансовых возможностей пациента, потому что у нас ассортимент достаточно большой, можно сказать неограниченный, но лишнего нам рекомендовать тоже не нужно. Правильная коррекция дает очень хороший результат, поэтому я считаю, что однозначно комплексный подход и ответственность самого пациента в том числе. Потому что если он пренебрегает рекомендациями, методика может сама вызвать потом последствия. Если мы имеем достаточно выраженные атрофические рубчики и хотим воздействовать более глубоко, то пациент должен правильно подготовиться, ведение его и в кабинете, и в домашних условиях — это тоже важный и актуальный момент.
Елена Женина:
А рубцы, которые остаются (постакне), достаточно сложно убираются с лица и убираются ли они вообще?
Диана Демидион:
Мы можем дать очень хороший эстетический результат пациенту, максимально приближенный к его ожиданиям, но все зависит от глубины рубца, формы рубца, насколько глубоко было воспаление, насколько рубцы подпаены с подкожно-жировой клетчаткой, это сумма явлений. Мы должны это оценить, на первой процедуре мы можем более-менее спрогнозировать количество процедур. Если рубцовая патология средней степени тяжести, может потребоваться до 5 процедур неаблятивной фракционной шлифовки. Очень известные технологии, например, Fraxel (аппарат М-22 с блоком Resurf) дает хороший эстетический результат без сильной травматизации, без выраженной реабилитации за 5 процедур.
При рубцовой патологии средней степени тяжести может потребоваться до 5 процедур неаблятивной фракционной шлифовки.
Елена Женина:
То есть выравнивается рельеф кожи, и эти следы, которые были, становятся менее заметны.
Диана Демидион:
Да, это все методики, рассчитанные на частичное фракционное повреждение кожи, и, конечно же, рассчитано на то, что организм в ответ на контролируемые повреждения начнет синтез коллагена с последующим поднятием дна рубца. То есть мы наносим определенную травму и ждем от организма, что он сможет в ответ на эту травму синтезировать определенный правильный коллаген третьего типа, который даст нам поднять дно рубца.
Елена Женина:
Раньше говорили, что несмотря на то, что мы делаем эти процедуры, спустя какое-то время кожа восстанавливает свой рельеф. Это, может быть, зависело от аппаратов, которые не так глубоко работали.
Елена Лащинина:
Я думаю, что от методик.
Елена Женина:
Сегодня мы действительно имеем гарантированный результат?
Диана Демидион:
Конечно. Сейчас мы видим огромное количество методик, которые нам помогают в регенерации кожи, потому что мы не ставим на первое место только одну технологию, мы выбираем. И плюс инъекционные технологии как заместительная терапия для кожи, в которой может не хватать цинка для синтеза коллагена, аминокислот, для того чтобы правильно сформировались волокна коллагена. То есть это все мы можем дать коже, плюс, как мы уже говорили, очень популярное направление нутрицевтики. Мы можем понять, в чьем дефиците наш пациент, почему так произошло, почему кожа восстанавливается не так, как нам хотелось бы.
У меня только что была пациентка, у которой было 20 шлифовок. Это очень много. Мы понимаем, что после первой, второй, третьей шлифовки мы должны задуматься и понять, насколько пациент вообще способен к тому, чтобы синтезировать коллаген. Может быть, у него есть дефицитная анемия. Масса проблем, которые можно выявить и все-таки остановиться вовремя, полечить пациента и потом уже продолжить эстетические шлифовки.
Елена Женина:
20 шлифовок, у нее от лица что-то осталось?
Диана Демидион:
Она видела умеренные эстетические результаты. Я не могу сказать, что она расстроена, но это говорит о том, что надо включать сознание и рационально относиться к бюджету пациента, к его времени, потому что все равно это определенная реабилитация, дискомфорт и воздействие на организм, на клеточный пол, на наш вообще потенциал деления клеток.
Сейчас мы все-таки выбрали тактику понять, что с ней не так. Причем она мне показывала огромное количество фотографий — это не пациент, который придумывает эти шлифовки. У нее действительно собралась коллекция, видно, что там была и плоскостная шлифовка, и фракционная шлифовка. Но по структуре кожи у нее до сих пор сохраняется небольшой воспалительный фон, то есть не пролечено акне. И поэтому я думаю, что надо начать все заново: начинать лечить воспаления на лице, убирать, купировать, восполнять дефекты.
Елена Лащинина:
Однозначно изнутри, ты правильно сказала.
Елена Женина:
Меня сейчас очень радует, что косметологи стали использовать мультидисциплинарный подход к лечению пациентов. И они занимаются не только эстетикой, но и пытаются найти какие-то возможные эндокринологические причины или дефицитные вещи в организме пациента, для того чтобы решить эту задачу комплексно и получить наилучший результат за короткий промежуток времени. Это очень радует и это очень важно.
Елена Лащинина:
Понятно, что врач изначально дерматолог, он в этих вещах может разбираться не так глубоко, как эндокринолог. Поэтому междисциплинарное взаимодействие, когда не только с точки зрения сохранения молодости, но и поддержания здоровья и выявления каких-либо причин, вследствие которых мы имеем те проблемы, с которыми обращается пациент. Однозначно это очень важно, и хотелось бы сотрудничать, хотелось бы понимать эти вопросы.
Мы, в частности компания «Скин Технолоджи», тоже проводим в этом направлении достаточно большую работу. Мы проводим конференции, и с точки зрения анатомии у нас сессия с привлечением специалистов, практикующих живыми инъекциями. В параллели у нас будет проходить аnti-age конференция с привлечением врачей-эндокринологов, врачей аnti-age медицины, геронтологов и гинекологов. Соответственно, эти все знания, эти все вопросы, которые будут освещаться, нам, врачам эстетической медицины, актуальны хотя бы с точки зрения того, чтобы понимать проблему и направить пациента. Потому что мы своими силами иной раз можем зайти в тупик, а вопрос на поверхности может быть у специалиста, который в этой области практикует. Акне – это проблемы не только наружные, это все созревает изнутри. Поэтому правильный подход, правильное лечение избегает последствий, но и последствия мы тоже можем улучшить благодаря такому комплексному подходу.
Сейчас еще и коллаген достаточно активно пропагандируется, фракционники менее агрессивны и достаточно эффективны, но в комплексе, конечно. Когда пациента ведут правильно, когда ему назначают сначала предподготовку, делают процедуру, потом его ведут и в домашнем уходе, тогда мы добьемся исключительного эффекта, который удовлетворит пациента, и не нужно будет 20 шлифовок делать.
Диана Демидион:
Я думаю, что еще вопрос оборудования, потому что сейчас технологии достигли определенного совершенства. Например, мы работаем на CO2-лазере. UltraPulse и AcuPulse — это два самых мощных CO2 в мире. То есть мы фактически не наносим термическую травму, температурную травму окружающим тканям, а занимаемся только чистой абляцией — супер-импульсный и ультра-импульсный режим. Пациенты стали в этом разбираться, и они стали искать именно то оборудование, которое дает максимальные результаты и минимальную травматизацию. Никто не хочет сейчас ходить с выраженной эритемой – это покраснение лица, которое наблюдается после аблятивных технологий. Сейчас мы говорим, что у вас закончится реабилитация, и никто не догадается, что была нанесена какая-то травма. Кожа очень быстро регенерирует, это большой плюс технологиям, например, компании Lumenis.
Плюс ко всему, мы сейчас все ушли от плоскостных шлифовок, потому что там взаимодействие пациент-аппарат-врач достаточно тонкое. То есть все зависит от интуиции врача, от его клинического опыта. Цена ошибки — буквально несколько микрон, то есть мы можем повредить базальную мембрану и получить ее рубцевание и многие другие проблемы. У фракционников таких проблем нет, потому что остается большое количество нетронутой базальной мембраны, большой клеточный пул для регенерации. И, конечно, сейчас живем в очень спокойном режиме, получая красивые результаты без осложнений.
Елена Женина:
Я бы хотела поднять вопрос, который часто поднимают пациенты: чем отличаются растяжки от стрий?
Диана Демидион:
Стрии — это медицинское название того рубцового образования, которое получается на коже в ответ на изменение эндокринологического статуса пациента. Это пациенты с болезнью Кушинга, во время беременности — изменение прогестерона тоже влияет на структуру коллагена, это изменение веса, в том числе механическое растяжение. Все то, что мы видим на коже и формирует атрофический рубец, называется стрия. А растяжки — это бытовой термин.
Елена Женина:
То есть разницы у нас в этом нет.
Диана Демидион:
Нет.
Елена Женина:
Все, что у нас пациенты называют растяжками, это и есть стрии. Это атрофические рубцы, с которыми мы можем как-то бороться. Как мы с ними можем бороться? С лицом мы более-менее уже разобрали. А что мы можем сделать с телом? Потому что у нас есть определенные зоны приложения, во всяком случае на женском теле, хотя на мужском они тоже есть в меньшей степени. Это декольте груди, соответственно, это живот, бока, бедра, зачастую у некоторые коленки, но это уже связано с эндокринологическим статусом.
Диана Демидион:
Есть мифы у пациентов по поводу давности появления растяжек. Всегда стандартный вопрос: моим растяжкам 20 лет, например, они появились в пубертатном периоде, значит, с ними уже ничего нельзя сделать. Да, мы прогнозируем большее количество процедур, но мы все равно видим очень хороший результат. То есть это действительно основной миф. Как любой рубец, чем раньше мы начинаем его лечить, тем лучше. Просто немножко заходя в тему хирургических рубцов — очень часто хирурги советуют своим пациентам не трогать рубцы в течение полугода-года. Это не очень уже правильная, актуальная информация, потому что есть данные о том, что чем раньше вы начинаете лечить рубцы, тем лучше. Мы уже после эпителизации можем воздействовать неаблятивным лазером — мягким, деликатным, тем же самым аппаратом Fraxel или Resurf, для того чтобы запустить процесс ремоделирования, не дать сформироваться грубой рубцовой ткани.
То же самое и со стриями, если пациент обратился вовремя, результат будет очень хорош эстетически. Мы практически не будем видеть разницу границ и сможем поднять ту зону атрофии, которая сформировалась за достаточно короткий промежуток времени. Потому что все знают, что стрии могут появиться буквально за одну ночь, женщины, кто испытал это необыкновенное чувство, могут подтвердить такую магию процесса. И как только женщина заканчивает лактацию, потому что беременность и лактация — это период, когда мы не работаем с пациентом, — мы уже должны их брать в работу. Даже на старые стрии мы можем прогнозировать 5-6 процедур. И это комплексное лечение.
Если это стрии на обширной поверхности, если там не осталось нормальной ткани — такое бывает, особенно на передней брюшной стенке, когда одна стрия заканчивается, другая начинается, – тогда мы выбираем CO2, работаем на аппарате AcuPulse, опять же, супер-импульсный режим, в режиме испарения тканей мы будем уменьшать кожный лоскут, и пациенты уже через 2-3 процедуры увидят, что у них, как они говорят, «развернулся пупок» — у них уменьшилась ширина стрии. Если это стрии до 1 сантиметра, даже меньше, тогда мы будем использовать неаблятивные лазеры Fraxel или Resurf и чуть больше процедур, но зато мы будем видеть с каждой процедурой, что будут края соединяться и подниматься дно рубца. Визуально это будет очень заметно для пациента. Плюс, конечно, мы стараемся рассказывать о пользе препаратов с коллагеном, их большой пул в нашей практике.
Елена Женина:
Имеет ли смысл при таких атрофических рубцах делать феноловый пилинг? Например, если мы говорим сейчас о животе, о внутренней поверхности бедра.
Елена Лащинина:
Я, если честно, не имею опыта работы с фенолом, потому что всегда настораживает то токсическое воздействие, которое может вызвать данная методика. Поэтому мне сложно сказать, насколько это действительно целесообразно. Просто иногда бюджет пациентов предполагает определенные возможности, поэтому существуют методики не настолько дорогие для пациента, и специалист изыскивает соответствующие методы. Понятно, что те аппараты, те возможности, которые появились сейчас, не были доступны определенное количество лет назад, а проблема была, поэтому мы с этой проблемой тоже каким-то образом пытались бороться. В любом случае, я сторонник больше использования ретиноидов в данном случае, может быть даже трихлоруксусного пилинга и тех же препаратов с аминокислотами, гиалуроновой кислотой в дополнение. Те же пептиды тоже достаточно эффективны, PRP достаточно эффективны, поэтому тут надо смотреть. Не каждая клиника, не каждый специалист вооружен определенным оборудованием, поэтому лучше не навредить, если это оборудование не позволяет корректировать эту проблему, то хотя бы улучшить состояние теми возможными способами, которые позволят себе и пациенты, и клиника, и врач в данном случае.
Елена Женина:
Но в идеале мы приходим к сочетанным методикам, то есть у нас идет подготовка кожи с помощью пилингов и инъекционных методик, параллельно с нутрицевтикой, а потом идет аппаратная косметология, которая сейчас действительно далеко шагнула и дает прекрасные результаты. И то, о чем рассказывает Диана, нам это очень интересно, потому что можно подобрать для каждой проблемы свое воздействие. Раньше была просто лазерная шлифовка и все, срезали этот верхний слой, потом его пытались каким-то образом заживить и вроде как это все зарубцевалось, но уже по-другому, получилась розовая, хорошая, свежая кожа. Сейчас мы все-таки уже более щадящими методами работаем.
Елена Лащинина:
Сейчас такие фантастические результаты благодаря оборудованию, что в прошлом даже представить такое было невозможно. Мы только мечтали об этом, а сейчас это стало реальностью.
Елена Женина:
Когда лучше проводить инъекции и пилинги: до аппаратов или после аппаратов?
Диана Демидион:
И в промежутках. Это стратегия и тактика, которая расписывается на первичной консультации, потому что если мы получаем такую историю, о которой я рассказала — только шлифовки, ничего не дающие коже, то, конечно, мы проигрываем и теряем время. Я стараюсь всегда перед шлифовкой назначить биоревитализацию, но это мне так спокойнее. Я всегда говорю, что вы не должны рассчитывать на то, что одна биоревитализация поднимет дно рубца. Но при всем при этом она даст больший ресурс для реабилитации и для регенерации.
Одна биоревитализация не поднимет дно рубца. Но при всем при этом она даст больший ресурс для реабилитации и для регенерации.
Есть очень хорошие сейчас протоколы сочетания даже со световыми технологиями. То есть мы можем сделать лазер, который простимулирует коллаген. Мы можем сделать фототерапию, которая более глубоко и диффузно работает с клетками, дает энергию АТФ для синтеза коллагена, убирает патологические сосуды, если они сформировались. Еще через две недели можем сделать биоревитализацию с пептидами. И в таком шаге где-то 2-3 недели мы и стимулируем негативной стимуляцией, соответственно, стимулируем, давая определенные питательные компоненты в дерму. Поэтому тут не растягивается по 2 месяца.
Сейчас есть и сочетанные протоколы — я тоже очень часто показываю на обучении, как мы в одну процедуру делаем несколько лазерных технологий, например, ферментную терапию, такой препарат, как Лонгидаза. То есть раньше мы тоже это все разбивали, сейчас есть и статьи, и научные данные о том, что действительно целесообразно совмещать. Плюс, если немножко уходить от лазеров в инъекционную терапию, очень перспективное направление — это прием препаратов ботулинического токсина, потому что я начинала с того, что рубцы — это не только эстетика, это и неприятные болевые ощущения, в случае если сформировался келоидный рубец. Как раз препараты ботулинического токсина дают очень хорошую ремиссию, очень длительное ощущение того, что рубец перестает беспокоить пациента.
Елена Женина:
За счет расслабления.
Диана Демидион:
Мышечной активности, да. Я думаю, что у него более богатые, как у нейропептида, не только мышцы, но еще передача импульса в центральную нервную систему. Поэтому ботулинический токсин мы сейчас добавляем практически, во все рубцовые патологии, в протоколы лечения. Это может быть и атрофический рубец — приподнимется дно за счет снижения натяжения, это и гипертрофический рубец. Поэтому не только пилинги и биоревитализация — на самом деле очень много препаратов, которые нам помогают при грамотном использовании получать меньше шлифовок. Например, меньше травматизация, но лучше клинический результат.
Елена Женина:
Замечательно, что Вы рассказали об этом, потому что это очень важный момент, чтобы пациент понимал, что те процедуры, которые ему предлагает доктор, — это не для того, чтобы как можно больше получить денег, а для того, чтобы комплексно подойти к вопросу и за наименьшее количество времени получить наилучший результат, сохранив при этом его качество жизни и даже его где-то улучшив. Еще мы не обсудили ожоги. Ожоги — это тоже рубцы, которые у нас возникают при повреждении кожи. Как мы с ними боремся, что мы можем делать?
Диана Демидион:
Мне кажется, это отдельная история, их всегда жалко и особенно хочется помочь, потому что человек перенес и болевой шок, и это отдельная история с реабилитацией, потому что в зависимости от площади повреждения это может быть не просто домашнее лечение амбулаторно, очень часто бывают хирургические стационары с последующей хирургической пластикой рубцовой ткани. Сейчас есть лазерные технологии, которые позволяют нам, во-первых, лечить контрактуры, уменьшить натяжение рубцовой ткани — это аппарат UltraPulse. Он представлен у нас и в государственных учреждениях, например, он есть в РДКБ — Российской детской клинической больнице, в отделении лазерной медицины, и с помощью этого аппарата помогают деткам, которые получили обширные ожоговые поверхности.
Единственное, что тот эстетический wow-результат, который мы получаем, например, на стриях, на рубцах постакне, с ожоговым рубцом очень сложно получить. Но при всем при этом пациенты все равно довольны, потому что может быть сглаживание границ рубца. Я еще раз хочу сказать, что если это повреждение конечности, пациент легче может брать какие-то предметы, то есть контрактура уменьшается, размягчается рубец, и пациенты стопроцентно удовлетворены результатом, но это, наверное, не та история, когда мы абсолютно довольны и счастливы результатом. Но все равно: работа идет, продолжается, я думаю, что здесь будет еще развитие и новые технологии.
Елена Женина:
А какой процесс реабилитации после воздействия аппаратной косметологии?
Диана Демидион:
Все зависит от типа лазера. Сейчас эра фракционных лазеров, и в зависимости от того, что выбирает пациент вместе с врачом, это будет или абляция, или не абляция. Пациенты сейчас стали разбираться в этих двух фразах, в двух определениях и они уже хорошо понимают, что если это аблятивная методика, то есть определенный раневой канал, ткань испаряется, микроповреждение, которое дает сокращение кожного лоскута, плюс контрактацию коллагена, но есть определенный реабилитационный период. Он будет связан с образованием корочки, может быть не очень удобно, что эту зону нельзя мочить, ее надо обрабатывать. То есть это хорошая асептическая раневая поверхность, за которой надо ухаживать. Поэтому в определенных зонах стараемся не работать аблятивными технологиями. Это сгибательные и разгибательные поверхности, например, там, где одежда, и я понимаю, что пациент не может с вытянутой постоянно рукой, чтобы не было сгиба, чтобы не образовалось мацерация, ему будет некомфортно.
Здесь нам помогут неаблятивные технологии. После неаблятивных технологий реабилитации практически нет. То есть мы говорим, что пациент может эту зону мочить, у него все гигиенические процедуры сохраняются, и даже при умеренном уходе (обычно крем с d-пантенолом) он получает прекрасный результат. Поэтому реабилитация — это все-таки абляция, но соотношение результата, который получает пациент, и количество процедур — меньше процедур в аблятивных технологиях, но сложнее реабилитация, больше процедур в неаблятивных, но реабилитации практически нет.
Меньше процедур в аблятивных технологиях, но сложнее реабилитация, больше процедур в неаблятивных, но реабилитации практически нет.
Елена Женина:
Еще раз хотелось бы, чтобы Вы озвучили, какие типы лазеров для каких рубцов подходят.
Диана Демидион:
У нас есть клинические рекомендации по ведению гипертрофических и келоидных рубцов. В клинических рекомендациях есть указание на то, что мы можем использовать CO2-лазер во фракционном режиме для коррекции келоидных рубцов. То есть если мы идем по юридическому пути, то видя гипертрофический или келоидный рубец, мы не можем использовать неаблятивный лазер, они просто не указаны. И чаще всего мы их и не будем использовать, потому что если мы говорим про стимуляцию коллагена, а это гипертрофический, то есть плюс ткани, я не хочу в этом рубце стимулировать коллаген. Поэтому мы будем стараться, чтобы в нашей клинике было несколько лазеров. Это идеальный мир и к этому надо стремиться, и тогда мы сможем правильно подобрать тип излучения к конкретному типу рубца.
Если это атрофические рубцы, тогда подходит и абляции, и не абляция, то есть если атрофический рубец, я могу сделать процедуру на аппарате Fraxel или M22, я могу сделать на аппарате AcuPulse и получу там и там очень хорошие результаты. Но я буду ориентироваться тогда уже на возможности по реабилитации, потому что если я сделаю аппарат AcuPulse, после отхождения корок никто не догадается, все будет очень красиво, пациент сразу будет счастлив на седьмые сутки, как только корочки полностью отойдут. Но надо понимать все-таки возможность социальной реабилитации пациента: если на следующий день пациент идет на встречи, на переговоры, на работу, абляция не очень подходит, поэтому мы сначала думаем о том, какой рубец — гипертрофический или атрофический, потом мы думаем про зону, где этот рубец — сгибательная, разгибательная, микроциркуляция очень важна, то есть хорошо заживает на лице и уже не так хорошо заживает на теле.
Елена Женина:
Особенно, если это еще и зима.
Диана Демидион:
Да, плюс одежда, плюс многие другие сложности, с которыми может столкнуться пациент. Соответственно, мы думаем про рубец, мы думаем про локализацию и про то, как пациент будет реабилитироваться в течение недели. Но, с другой стороны, всегда нужно предсказывать результаты, как мы уже начинали об этом говорить, по количеству процедур. Иногда пациенты говорят: «Нет, я все-таки хочу более жесткий вариант, но меньшее количество процедур». Поэтому все обговариваем на берегу.
Елена Женина:
Безусловно, мы все экономим время, мы все хотим получить результат за более короткий промежуток времени, основная проблема — нехватка времени. И поэтому хочется, чтобы это все было быстро, четко и по существу. И самое главное, что я сегодня услышала то, что можно работать с акне, можно работать со стриями, независимо от того, когда они появились, было это в подростковый период, были это проблемы послеродовые или просто во время колебания веса. Потому что очень многие женщины после 40, когда они набрали вес, то они начинают его резко сбрасывать, и мы тоже имеем проблемы именно такого характера. Все это можно решать сегодня и решать очень успешно, и для этого не нужно выпадать из жизни. Нужно просто грамотно распределить время, процедуры, сочетание процедур, принимать определенные нутрицевтики, которые помогают нам в регенерации и в ускорении регенерации, и ждать, когда же станет красиво.
Диана Демидион:
А это обязательно случится.
Елена Женина:
У меня многие пациенты спрашивают про область декольте и грудь, потому что не секрет, что очень часто появляются действительно растяжки с возрастом, кожа становится менее эластичной, но при этом многие не хотят прибегать к пластической хирургии. В данной ситуации какие аппараты используются и какого результата можно ожидать?
Диана Демидион:
Опять же, стрии на зоне груди так же прекрасно корректируются и абляцией, и не абляцией.
Елена Женина:
Это не вредно?
Диана Демидион:
Нет таких противопоказаний. Есть инструкции к каждому аппарату, есть огромное количество статей, которые мы можем читать и на международных порталах, и на нашем портале в медицинской библиотеке. Есть противопоказания системные, есть состояния организма, то есть это просто как «Отче наш» врач всегда держит в голове — это беременность, лактация, онкология, герпетическая инфекция, это может быть сахарный диабет (декомпенсированная стадия). Но про зону, где лазеры могут работать, а где нет — такого вообще нет. Это самый частый миф у пациента: можно ли вообще делать вокруг щитовидной железы. Это кожа, то есть лазерное излучение, если бы оно работало так глубоко, мы были бы вообще невероятно счастливые люди. Но оно работает на определенное количество микрон, заданное во время работы, и не может уходить глубже кожи, потому что это уже будет неконтролируемое повреждение. То же самое и с зоной груди. Понятно, что есть опасения у пациентов, особенно, если кто наблюдается у маммолога. Мы работаем только с кожей, даже не с подкожно-жировой клетчаткой.
Елена Женина:
Большое спасибо, это важный момент, о котором мне бы тоже хотелось рассказать нашим слушателям и зрителям. Сейчас, безусловно, эра аппаратной косметологии, потому что аппараты эти становятся все более совершенными, все более сложными и все более вариативными, и мы получаем с ними прекрасные результаты. Но без классической косметологии, которая позволяет поддерживать качество кожи на данном этапе и стимулировать какие-то определенные обменные процессы, которые поддерживают тот результат, который нам дают аппараты, мы тоже никуда не можем уйти, и это совершенно замечательно. Плюс ко всему наличие воды, витаминов, свежего воздуха и физической нагрузки влияет на нас положительно. Так что, я думаю, с течением времени мы будем сохранять не только качество жизни, но еще и будем прекрасно выглядеть, пользуясь теми технологиями, которые есть сегодня.
Диана Демидион:
Все шансы есть не стареть.
Елена Женина:
Большое спасибо, что вы пришли сегодня к нам, большое спасибо за очень интересный рассказ и про аппараты, и про косметические процедуры. Мне бы хотелось, чтобы вы в конце программы дали какие-то рекомендации пациентам, которых беспокоят растяжки, рубцы, стрии.
Диана Демидион:
Во-первых, не бояться процедур. Выполнять рекомендации врача, не заниматься самодеятельностью, потому что в любом случае это высокоэнергетические лазеры, это не «доброе тепло», как я говорю, и поэтому есть определенное разрушение, и мы должны контролировать процесс реабилитации. Стараться все-таки не экономить на тех дополнительных методах, о которых говорила Елена, потому что они дают нам возможность получить идеальное качество кожи. Это наш ресурс, это наше эмоциональное и психологическое благополучие, и если кто-то недостаточно счастлив из-за того что у него есть стрии, есть рубцы, с этим не надо жить. На самом деле, есть врачи, которые имеют огромный опыт и берут на себя ответственность, дают гарантию хорошего клинического результата.
Елена Женина:
Большое спасибо. Напоминаю, что в гостях у нас были Диана Демидион, Елена Лащинина и с вами была я, Елена Женина, программа «Аnti-age». До новых встреч в эфире, до свидания.