Сахарный диабет I типа у детей и подростков

Татьяна Моисеева:

Добрый вечер, дорогие радиослушатели! С вами канал Медиадоктор и программа «Здоровое детство». Ее ведущие: я, Татьяна Моисеева, и Мария Рулик. Сегодня у нас студии Пахуридзе Мариам Давидовна – врач-эндокринолог городской поликлиники №68 при Департаменте здравоохранения города Москвы. Тема нашей сегодняшней передачи «Диабет первого типа у детей». Здравствуйте, Мариам Давидовна, начнем с главного: что же такое сахарный диабет первого типа, чем он отличается от второго типа и как распознать?

Мариам Пахуридзе:

Здравствуйте. Сахарный диабет первого типа – это заболевание, характеризующееся деструкцией, разрушением бета-клеток поджелудочной железы, вследствие чего развивается недостаточность инсулина, и поэтому люди с диагнозом сахарный диабет первого типа вынуждены быть на инсулинотерапии.

Мария Рулик:

Это заболевание, которое передается по наследству? Вы часто слышите вопрос: если у меня, как у мамы есть такое заболевание, с какой вероятностью я передам его своим детям? Или у папы, или у обоих родителей. Есть какая-то статистика и передается ли?

Мариам Пахуридзе:

Да, такая статистика существует, по последним данным вероятность того, что ребенок заболеет сахарным диабетом, выше, когда болеет папа. До порядка 6 процентов вероятность, нежели когда болеет мама. Если болеет мама, то эта вероятность 2 процента, соответственно, если это оба родителя, то процентное соотношение увеличивается. Делают генетический анализ и определяют вероятность того, что у ребенка будет сахарный диабет первого типа. И достаточно большое количество людей, у которых уже установлен диагноз сахарного диабета первого типа, когда становятся родителями, делают это исследование для своих детей.

Мария Рулик:

Расскажите про генетический анализ чуть подробнее. Получается, если родители знают о том, что в семье у кого-то что-то было, они могут заранее узнать, будет это у ребенка или нет?

Мариам Пахуридзе:

У рожденного ребенка можно узнать вероятность, сдать анализ крови. Также можно сдать инсулин, и еще есть предшественник инсулина, называется ц-пептид. Сдают точно так же, как анализ крови, смотрят соотношение и какое количество инсулина вырабатывается в организме.

Мария Рулик:

Можно сделать прогноз или точно сказать, что у этого ребенка этого точно не будет?

Мариам Пахуридзе:

Это делается по генетическому анализу

Мария Рулик:

А если говорится, что есть некие проблемы?

Мариам Пахуридзе:

Говорят, что есть изменения в генетическом анализе и требуется более тщательное и динамическое наблюдение, что есть вероятность того, что это заболевание разовьется.

Мария Рулик:

То есть этого ребенка нужно постоянно обследовать, сдавать кровь на сахар, больше внимания требует его симптоматика.

Мариам Пахуридзе:

Насколько я знаю, сейчас глюкозу в крови детям смотрят.

Мария Рулик:

Сейчас по диспансеризации положено сдавать биохимию раз в год, и сахар в том числе.

Татьяна Моисеева:

Выяснили, что от пап наследуют чаще, а по частоте встречаемости все-таки у мальчиков? Или девочки?

Мариам Пахуридзе:

Не могу сказать именно по частоте встречаемости, но средний возраст дебюта заболевания существует – это 10-13 лет как у мальчиков, так и у девочек

Мария Рулик:

С чем это связано? Почему именно в этом возрасте что-то происходит в организме у детей?

Мариам Пахуридзе:

Это зависит от того, в какой момент прекращается выработка инсулина. Бывает в более раннем возрасте, бывает в более позднем возрасте, есть такой термин сахарный диабет первого типа у людей старшего возраста. Такое тоже бывает, когда бета-клетки не вырабатывают инсулин, и развивается инсулиновая недостаточность.

Татьяна Моисеева:

Можно ли рекомендовать родителям сразу после рождения малыша сделать генетический анализ, чтобы они были готовы к диагнозу и что в любой момент может дебютировать?

Мариам Пахуридзе:

Если родители знают, что являются пациентами с сахарным диабетом первого типа, они делают этот анализ крови, то есть они настроены на то, чтобы потом исследовать.

Мария Рулик:

Мы сказали, что это аутоиммунное заболевание, а сами причины в чем? Это поломка какая-то в организме, или мы можем как-то помочь ребенку не унаследовать данное заболевание?

Мариам Пахуридзе:

К сожалению, на это повлиять мы не можем. Если бета-клетки поджелудочной железы начинают разрушаться, и это приводит к инсулиновой недостаточности, у нас не остается другого выхода, кроме как назначить инсулинотерапию.

Мария Рулик:

Замедлить этот процесс тоже невозможно?

Мариам Пахуридзе:

Если уже идет процесс, инсулин не вырабатывается, то ниоткуда он не возьмется, кроме как извне.

Мария Рулик:

Получается, что срок, когда он дебютирует, зависит от конкретного ребенка.

Мариам Пахуридзе:

Да, дебют достаточно индивидуален.

Мария Рулик:

Вы сказали, рано бывает. А самый ранний случай на Вашей практике?

Мариам Пахуридзе:

Когда я еще училась в ординатуре, у нас было детское отделение, там были дети 2-3 годика, и у них уже был дебют сахарного диабета.

Мария Рулик:

Кому проще пережить: в возрасте 2-3 года или когда это 10-13 лет?

Мариам Пахуридзе:

Когда дети заболевают в достаточно молодом возрасте, два - три годика, им чуть легче в плане того, что они взрослеют с этим заболеванием и не знают жизни без сахарного диабета. Поэтому они уже с детства привыкают к самоконтролю. Когда мы говорим про средний возраст, то тут идет непосредственно обучение Если мы про маленьких детей, то больше стараемся обучить родителей, что нужно делать, как себя вести. Когда дети старшего возраста, тут идет работа не только с родителями, но еще и с детьми, которым тоже нужно объяснить, что это за заболевание, как с ним жить, что это заболевание не пройдет не через неделю, не через две, это будет всю жизнь.

Мария Рулик:

Тот же стандартный вопрос родителей: можно ли вылечить данные заболевания?

Мариам Пахуридзе:

К сожалению, инсулинотерапия назначается по жизненным показаниям, и жить без инсулина уже невозможно.

Татьяна Моисеева:

А если трансплантация?

Мария Рулик:

То есть никаких методик не рассматривается? Может быть, в далеком будущем?

Мариам Пахуридзе:

Безусловно, эти исследования ведутся. Сахарный диабет – это заболевание, исследования в котором проводятся ежегодно, каждый год стараются найти что-то новое. Прорыв был сделан, когда появились инсулиновые помпы, даже инсулиновые шприц-ручки, когда уже набран инсулин в готовых флекспенах. Конечно мы не стоим на месте, эндокринология развивается, и я уверена, что в дальнейшем будут еще более современные методы лечения этого заболевания.

Мария Рулик:

Трансплантация, которую предложила Татьяна, вообще не рассматривается?

Татьяна Моисеева:

Это не жизнеугрожающее состояние, с этим можно жить, это можно корректировать.

Мариам Пахуридзе:

С сахарным диабетом первого типа живут очень долгое время, тут идет работа в паре врача-эндокринолога как с родителями, так и с самим ребенком долгое время, десятилетиями, годами, когда совместная работа приводит к положительному результату.

Татьяна Моисеева:

Давайте обсудим первые симптомы, которые появляются при сахарном диабете первого типа. На что важно обратить внимание родителям?

Мариам Пахуридзе:

Хотелось бы обратить внимание, что при сахарном диабете первого типа клиническая картина достаточно яркая. Первые жалобы, которые появляются, это сухость во рту, жажда, учащенное мочеиспускание, дети теряют массу тела, и это является первым звоночком, когда нужно обязательно померить уровень глюкозы. Скорее всего, мы можем найти уже на этом этапе достаточно высокое значение.

Татьяна Моисеева:

Если нет звоночка, как часто детям стоит контролировать уровень глюкозы, обычному человеку? Раз в год надо проверяться?

Мариам Пахуридзе:

Как ранее уже сказали, доктора в рамках диспансеризации это обследование все равно проводят.

Татьяна Моисеева:

Этого достаточно?

Мариам Пахуридзе:

Этого достаточно, но как только появляются первые признаки, то мы не ждем годы.

Татьяна Моисеева:

Какой-то из признаков?

Мариам Пахуридзе:

Чаще всего они идут в совокупности, нет такого, что есть только жажда и нет учащенного мочеиспускания.

Мария Рулик:

Не путают родители учащенное мочеиспускание, жажду с циститом? Они сдают не кровь на сахар в этот момент, а другие анализы, почки обследуют или ищут инфекцию. И можно потерять то время, которое будет ценно для малыша. Что должно еще заставить задуматься? Снижение активности?

Мариам Пахуридзе:

Да, дети становятся вялые, апатичные, жажда достаточно сильная у них, причем им главное выпить воду, учащенное мочеиспускание тоже обращает на себя внимание. Клиника достаточно яркая, поэтому родители обращают на это внимание, видят, что-то не так. Они идут к педиатру и в рамках обследования сообщают жалобы, педиатр дает направление на анализ крови на глюкозу.

Татьяна Моисеева:

Бывает так, что звоночки вроде как были, не заметили, или может такое быть, что звоночков не было, и вдруг ребенок падает в обморок, диабетическая кома?

Мариам Пахуридзе:

Бывает. Манифестация, дебют сахарного диабета первого типа очень часто начинается со статической комы, когда высокий уровень глюкозы в крови.

Дебют сахарного диабета первого типа очень часто начинается со статической комы, когда высокий уровень глюкозы в крови.

Мария Рулик:

Почему без звоночков, почему без симптомов?

Мариам Пахуридзе:

Бывают звоночки те же самые, но они были не опознаны, не обращают внимания, не так ярко все это проявляется.

Татьяна Моисеева:

Лето, например, когда жара, и много пьет.

Мария Рулик:

Совсем маленький ребенок, когда он в памперсах. Он и ест много, и пьет много, и капризничает много. Сколько он сходил в туалет, тоже не особо замечаешь, они и так часто это делают. У маленьких тоже так бывает: сразу кома?

Мариам Пахуридзе:

Кетоацидотическая кома характеризуется повышением уровня глюкозы до гипергликемии, и это связано с недостаточностью инсулина.

Мария Рулик:

Можно как-то помочь ребенку?

Мариам Пахуридзе:

В условиях реанимации это проводится, и уже когда поставлен диагноз, когда понимают, что это сахарный диабет первого типа, то подключается к работе эндокринолог, и начинается работа уже совместно.

Татьяна Моисеева:

Диагноз ставится по концентрации глюкозы? Или какие-то еще дополнительные обследования?

Мариам Пахуридзе:

Для постановки диагноза достаточно посмотреть уровень глюкозы в крови, далее идет дообследование, в целом глюкозы в крови вполне достаточно.

Мария Рулик:

Никакой другой причины повышенного сахара в крови у ребенка нет, кроме как сахарный диабет?

Мариам Пахуридзе:

Нужно обследовать поджелудочную железу.

Мария Рулик:

Это единственная причина возникновения такого повышенного уровня глюкозы? А сам диагноз ставит эндокринолог и уже по факту обследуется общее состояние, что еще можно посмотреть?

Мариам Пахуридзе:

Посмотреть инсулин, есть такой показатель гликированный гемоглобин – это усредненное значение сахара за последние три месяца. В динамике гликированный гемоглобин является критерием компенсации сахарного диабета, то есть когда мы говорим, что достигли целевых значений или не достигаем, это смотрится на основании гликированного гемоглобина.

Татьяна Моисеева:

Если все произошло довольно внезапно, ребенок упал в обморок. Если это маленький ребенок, до десяти лет, родители обычно пугаются, сразу вызывают скорую, потому что им не ясно, что произошло. Приезжает врач, смотрит, госпитализируют, с маленькими детьми стараются не работать в домашних условиях. Если это подростки более старшего возраста, может ли ребенок, потеряв сознание, потом прийти в себя? Просто упал, полежал, минут через десять очнулся. И второй момент: рассказать родителям, взрослым, как им действовать, если вдруг оказались в такой ситуации, что необходимо вызвать скорую, не ждать ни минуты.

Мариам Пахуридзе:

Не ждать ни минуты, безусловно. Это только в условиях реанимации поддается лечению.

Мария Рулик:

Такой ребенок не может прийти в себя сам, если он впал в такое состояние?

Мариам Пахуридзе:

Если ребенок в коме, это показания для госпитализации, вызываем скорую помощь, ни секунды не медлим, что он придет в себя, и сразу вызываем скорую помощь. Не имеет значения, сколько лет ребенку – пятнадцать ему лет, пять ему лет. Если ребенок потерял сознание, это уже заставляет задуматься, что что-то не так.

Татьяна Моисеева:

Пока едет скорая, можем ли мы как-то помочь, не зная, что у него сахарный диабет?

Мариам Пахуридзе:

Нет, ждем, пока приедет скорая помощь, чтобы его госпитализировать, но я не думаю, что экспрессом можно будет в этот момент определить уровень глюкозы у него в крови.

Мария Рулик:

Допустим, не дошло до потери сознания, а ребенок чувствует себя плохо, у него закружилась голова, он стал задыхаться, немножечко его пошатнуло, чем можно ему помочь?

Мариам Пахуридзе:

Всякий раз, когда пациенты с сахарным диабетом первого типа испытывают любые изменения самочувствия, они измеряют уровень глюкозы.

Мария Рулик:

Если это подросток, который по своей подростковой безалаберности не хочет говорить, не хочу светиться в присутствии своих друзей, не хочет, чтобы знали об этом учителя. Вот не хочу и все. Стесняюсь. А уже сил выйти в туалет, чтобы померить или что-то сделать, нет. Понятно, что даже если к нему наклониться и спросить: «Милый, у тебя есть какие-то проблемы с сахаром?» Не факт, что в присутствии всех он ответит. Можно заподозрить, что такая проблема? Конфетку ему в этот момент в рот засунуть и подождать, пока он сможет встать и пойти померить?

Мариам Пахуридзе:

Если вот этот конкретный случай описывать, это больше характерно для низкой концентрации уровня глюкозы в крови, так называемая гипогликемия. К сожалению, достаточно часто бывает у детей, у подростков. Это связано с тем, что занимались физической активностью, сахар в крови мог упасть. Первые признаки – это головокружение, у ребенка начинает кружиться голова, он хочет кушать, иногда может быть тремор небольшой, бледнеет. В этот момент, как скорая помощь, которую может оказать любой, развести в стакане воды два кусочка сахара. Углеводы любые, Кока-Кола, маленькие баночки сока нужно обязательно с собой носить в сумочке и при любом изменении самочувствия, когда чувствует, что приближается гипогликемия, это первая помощь, к которой нужно прибегнуть.

Мария Рулик:

Давайте поговорим, какие ограничения накладывает данное заболевание на детей, на родителей. Если мы говорим о маленьких детках до семи лет, дошкольного возраста, что требуется от ребенка, какие ограничения испытывает сам ребенок, какие ограничения испытывают родители? Чему они должны научиться, чему они должны научить к определенному возрасту ребенка? Перейдем на школьный возраст. Если это заболевание было выявлено в десять лет, я думаю, там есть некая специфика. Что можно, что нельзя, вот это тебе категорически, вот это тебе с собой, вот это тебе нужно. Маме что готовить, что покупать, не покупать? Что испытывает семья целиком, узнав об этом диагнозе?

Мариам Пахуридзе:

Стоит отметить, что в независимости от того, в каком возрасте произошел дебют этого заболевания, тактика не меняется. Мы всегда проводим одинаковое обучение. В первую очередь, это самоконтроль, как нужно проводить самоконтроль, как часто нужно проводить самоконтроль. Есть такой специальный прибор – глюкометр, который всегда должен быть собой. И в моменты, когда происходят колебания уровня сахара, изменение самочувствия, а также непосредственно перед каждым приемом пищи нужно определять уровень глюкозы в крови. Для чего это нужно? Для того, чтобы понимать, какую дозу инсулина нужно сделать перед тем или иным приемом пищи. Все это зависит от того, что кушает ребенок, и какой у него изначально перед приемом пищи уровень глюкозы в крови.

В моменты, когда происходят колебания уровня сахара, изменение самочувствия, а также непосредственно перед каждым приемом пищи нужно определять уровень глюкозы в крови.

Татьяна Моисеева:

Интересно, в детских садах у нас обучены таким вещам? Какие-то работы просветительские проводятся?

Мария Рулик:

Проводятся, но все, что я прочитала, готовясь к этой передаче, чаще всего родители вынуждены с детьми дошкольного возраста, у которых диагностирован диабет, сидеть дома. К сожалению, я ни от одной мамочки не услышала, что ребенок с таким диагнозом пошел в детский сад. Это пишут в московские родители.

Мариам Пахуридзе:

Статистики как таковой нет, сколько именно детей с диабетом ходят или не ходят в детский сад. В детских садах есть медсестры, которые должны быть обучены, которые должны быть в курсе, что делать в тех или иных ситуациях, если в группе есть ребенок с сахарным диабетом. Чаще всего родители сообщают об этом в детском садике, классным руководителям, для того чтобы самоконтроль был.

Мария Рулик:

Вы рассказали, что мерять сахар до еды, после. Что должен кушать такой ребенок, ограничения по еде есть?

Мариам Пахуридзе:

Ограничения есть. Основной продукт, который мы всегда учим считать, – это углеводы. Есть такой термин «хлебные единицы», и все пациенты с сахарным диабетом первого типа прекрасно знают, что такое «хлебные единицы». Одна хлебная единица – это 10-12 грамм углеводов, то есть каждый продукт, который ребенок кушает или мама готовит что-то, всегда идет из расчета количества «хлебных единиц». В зависимости от того, какое количество «хлебных единиц» потребляют, зависит доза инсулина, которую нужно сделать. Если мы говорим про ультракороткий инсулин, так называемый пищевой инсулин, который делается непосредственно перед приемами пищи.

Мария Рулик:

Как часто надо делать данные уколы?

Мариам Пахуридзе:

Столько раз, сколько он кушает.

Мария Рулик:

Если речь идет о совсем малышах, которые кушают пять раз в день, – пять раз уколы?

Мариам Пахуридзе:

Мы делаем самоконтроль пять раз в день, проверяем, какой уровень глюкозы в крови

Мария Рулик:

И если ему не хватает, делают укол?

Мариам Пахуридзе:

Инсулин делается в любом случае перед каждым приемом пищи, если мы знаем, что у нас будут углеводы.

Татьяна Моисеева:

Доза в течение дня меняется? Как ребенку, подростку рассчитать свою дозу?

Мариам Пахуридзе:

Как раз вот этим обучением занимаются на школах сахарного диабета, обучают, как правильно считать, есть презентационные материалы, работаем в группах, и теме подсчета «хлебных единиц» уделяется достаточно большое количество времени. Очень важно научить правильно считать «хлебные единицы», так как это идет на постоянной основе, то есть каждый прием пищи нужно посчитать, нужно понять, сколько «хлебных единиц» содержится. И уже в зависимости от того, какое количество «хлебных единиц» собирается ребенок кушать, делать непосредственно инсулин.

Мария Рулик:

Совсем сложно, потому что мы говорим о том, что надо что-то считать, если речь идет о дошкольном возрасте, то не все дети к этому моменту способны.

Мариам Пахуридзе:

Там медсестры.

Мария Рулик:

Это все очень индивидуально. Даже начальная школа, сложно ребенку самому проконтролировать и понимать, что он съест.

Татьяна Моисеева:

Чем чревато пропустить укол?

Мариам Пахуридзе:

Это чревато повышением уровня глюкозы в крови, но на самом деле, помповая инсулинотерапия очень многие вопросы снимает. Дети находятся на помповой инсулинотерапии. Помповая инсулинотерапия отличается тем, что непосредственно в течение дня работает помпа.

Татьяна Моисеева:

Сама считает?

Мариам Пахуридзе:

Она не всегда сама считает, количество в любом случае надо вводить. То есть полностью довериться помпе нельзя.

Мария Рулик:

Количество того, что ты ешь, ты должен ей сообщить? И она уже считывает твое состояние сахара, или сахар тоже надо мерить? Мы поняли, что мы бы не выжили, если нам надо было бы колоть инсулин, потому что мы бы посчитать не смогли. Или забыли, увидев еду. Понятно, что детей этому обучают, что до какого-то возраста невозможно научить его считать, но ему объясняют хотя бы этапы. Сначала мама решает, что ты будешь кушать, мама все посчитает, мама покормит, проконтролирует. Он потихоньку к этому привыкает, и уже когда он станет постарше, сможет что-то делать сам. Если мы говорим о подростках, с ними проще, они считать умеют, уже больше самоконтроль и ответственность. Но это тоже все проговаривается на курсах, да и родители все-таки стараются контролировать. Это если мы говорим о том, чтобы вкалывать шприцем. Вы говорите, что у нас всем детям в Москве устанавливаются помпы. Что это такое, как она работает?

Мариам Пахуридзе:

Инсулиновая помпа – это такое устройство, которое в непрерывном режиме вводит инсулин. Она устанавливается обычно на поясе, выглядит, как маленький пейджер. Инсулиновая помпа запрограммирована на то, чтобы в течение суток постоянно вводить инсулин. В картридже ультракороткий инсулин. После того, как ребенок определяет уровень глюкозы в крови, мы от самоконтроля не уходим в любом случае. На первом месте всегда самоконтроль. Проведение самоконтроля и плюс оценка того, что мы кушаем, какое количество «хлебных единиц» потребляем. Наверное, это кажется очень сложным, тяжелым, но в процессе это все очень легко.

Инсулиновая помпа - это такое устройство, которое в непрерывном режиме вводит инсулин. Она устанавливается обычно на поясе, выглядит, как маленький пейджер.

Рацион питания в течение жизни не сильно меняется. То есть если мы с вами один раз посчитали, какое количество инсулина нужно на обед из гречки и двух бутербродов с сыром, то если этот рацион не меняется в течение жизни, то и количество тоже не поменяется. Если мы говорим про помпу, то помпа постоянно подает информацию. Если мы говорим про укол, шприц-ручки, то ультракороткий инсулин начинает работать за пять минут. Основная работа – это обучение всем аспектам, которые могут возникнуть, тем тонкостям, которые могут возникнуть в течение жизни. Как себя вести в тех или иных ситуациях, что делать, если сахар высокий, что делать, если сахар низкий, а что можно кушать, а что нельзя кушать. Насчет еды: это все равно идет методом проб и ошибок.

Мария Рулик:

Каких-то жестких ограничений у данных деток нет? Вот конфетка, больше никогда в жизни ты ее не увидишь.

Мариам Пахуридзе:

Нет, таких ограничений нет, и наоборот, мы пытаемся донести, что не нужно ограничивать все средства. Современная инсулинотерапия, помповая инсулинотерапия, направлена как раз на то, чтобы донести, что кушать можно все. Но при этом нужно знать, что если ты покушал, тогда нужно сделать инсулин. Вот в чем разница.

Мария Рулик:

Давайте вернемся к вопросу, как эта помпа работает. Никак не могу понять: есть этот пейджер, он постоянно имеет доступ к телу. Под кожу что-то вшито, сверху катетер?

Мариам Пахуридзе:

Система инфузионная, там есть дисплей, и на этом дисплее отображается информация о том, какое «хлебных единиц» необходимо. Вот вы вводите, а помпа самостоятельно показывает, какую дозу надо колоть. Человек самостоятельно может добавить, допустим, две единички. Помимо обучения по питанию, самоконтролю, идет обучение по помпе.

Татьяна Моисеева:

На сколько эта помпа? Это на день или на неделю?

Мариам Пахуридзе:

Это зависит от того, какая потребность. В одном картридже 300 единиц в среднем. Обычно хватает где-то до недели, если совсем усреднено, но это очень индивидуально.

Мария Рулик:

Насколько совместимо данное заболевание с активным образом жизни? Какие ограничения накладываются на семью? Если ребенок в лагере, могут ли родители этот картридж заменить, или ребенок может сделать это сам? Насколько ребенок будет мобилен с данным устройством?

Мариам Пахуридзе:

Конечно, он очень мобилен, и на месяц запас.

Мария Рулик:

Если помпа сломалась, что делать, куда бежать?

Мариам Пахуридзе:

Смотреть по самочувствию, по уровню глюкозы, мы всегда меряем уровень глюкозы. Помпа не освобождает от самоконтроля. Как страховка, всегда должен быть инсулин в шприц-ручках. Всегда носят, настолько идет все на уровне уже автоматизма, сок, сахар всегда с собой, глюкометр всегда с собой. существуют очень красивые органайзеры, они в форме бабочек, машинок. Вот в этом органайзере полный набор.

Мария Рулик:

Эти детки живут полной жизнью? Могут ли они заниматься танцами, плавать в бассейнах, побеждать в Олимпийских играх?

Татьяна Моисеева:

Для непосредственного введения уколов нужны стерильные условия, для помпы? Ребенку можно плюхнуться, например, в море?

Мариам Пахуридзе:

Если мы говорим про транспортировку, существуют органайзеры, и всегда стандартный набор у всех пациентов с сахарным диабетом есть. Независимо от того, с родителями летит ребенок отдыхать или уже самостоятельно, это все выработано на уровне автоматизма. Глюкометр всегда с собой, тест-полоски всегда с собой, картриджи всегда с собой, инсулин всегда с собой. Это базовый набор, который в любом случае всегда собирается.

Татьяна Моисеева:

В салон самолета это все пускают?

Мариам Пахуридзе:

Если у авиакомпании возникает вопрос, то обычно врач-эндокринолог предоставляет справку. Авиакомпании все в курсе, что инсулин на борт можно брать. Что касается физической активности, то ограничение идет только в тот момент, если у ребенка высокий уровень сахара в крови.

Мария Рулик:

Если мы его не стабилизировали?

Мариам Пахуридзе:

Да. Сама по себе физическая активность не противопоказана. Ни танцы, ни даже профессиональные виды спорта.

Мария Рулик:

То есть их жизненная активность такая же, как у детей, не страдающих данным заболеванием.

Мариам Пахуридзе:

Главное, чтобы это понимали сами дети, понимали родители. Пожалуйста, занимайтесь танцами, занимайтесь теннисом, но нужно тщательно проводить самоконтроль.

Татьяна Моисеева:

Есть такой возраст, когда можно выдохнуть, не будет уже точно сахарного диабета?

Мариам Пахуридзе:

Нет такого возраста. У меня был пациент в 50 лет дебют.

Мария Рулик:

Если ты хочешь выдохнуть и быть уверенной, ты можешь сдать генетический тест, который тебе сто процентов покажет, что у тебя нет.

Мариам Пахуридзе:

На самом деле, «хлебные единицы» очень легко считать.

Мария Рулик:

К сожалению, время подходит к концу, я бы хотела буквально две минуточки проговорить, что «хлебные единицы» считать не сложно, бабочку-органайзер взял, все отлично. Убедите наших слушателей, что если сталкиваются с такой проблемой дети, особенно в пубертатном возрасте, у них и так все очень тяжело и сложно, никто не понимает, а тут еще и это прилетело. Донесите до них, что с этим живут прекрасно, ни в чем себе не отказывая.

Мариам Пахуридзе:

Диабет – это образ жизни, под который нужно подстроиться, а потом уже всю жизнь жить с этим заболеванием. Идти с ним рука об руку, и все будет прекрасно. Эндокринолог – твой лучший друг. Безусловно, это всегда идет совместная работа, всегда находишься на связи. Беременность у кого-то наступает – всегда идет тесная работа непосредственно с эндокринологом, но иногда бывает такое, что пациенты больше эндокринолога знают уже о своем заболевании. Они очень самостоятельные люди, прекрасно разбираются в своем заболевании.

Мария Рулик:

А главное – обладают прекрасным самоконтролем, что может помочь им жить. Спасибо Вам огромное за рассказ, за такое позитивное окончание этого рассказа. Мы желаем всем быть здоровыми, не болеть ничем, но если вдруг заболеете, знать, что все в жизни можно исправить, скорректировать.

Мариам Пахуридзе:

Спасибо большое.