Загадочный СПКЯ
Гинекология
Михаил Цурцумия:
День добрый, уважаемые зрители, слушатели! Снова мы в эфире, я так рад вести эту передачу, потому что это одна из тех редких возможностей, когда я могу увидеть моих друзей, моих однокурсников. И в сегодняшней передаче чумовой доктор Волкова Виктория – независимый доктор, акушер-гинеколог, кандидат медицинских наук, врач высшей категории. Здравствуйте, Вика!
Виктория Волкова:
Здравствуйте.
Михаил Цурцумия:
Что такое независимый доктор?
Виктория Волкова:
После такого представления, просто чумового, даже не знаю, что сказать. Независимый – это все очень просто. Это доктор, который ушел из-под какого-либо влияния какой-либо организации и работает профессионально, качественно, красиво, все то же самое, но по-чумовому. То есть я не привязана к какой-то конкретной клинике, к учреждению. Я выбираю себе работодателя и работаю с ним на определенных условиях со своим потоком пациентов.
Михаил Цурцумия:
Мы анонсировали нашу передачу, что у гинекологов есть свой алфавит, аббревиатура СПКЯ. Так вот, сегодня мы поговорим о синдроме поликистозных яичников. Что это такое, это приговор или с этим можно жить, или этому можно помочь?
Виктория Волкова:
Такой сложный вопрос и простой одновременно. Приходят ко мне пациентки, те, которые у меня еще не наблюдались, а потом присоединяются, и у них всегда самый страшный диагноз. Они приходят с большими глазами, говорят: «У меня поликистоз, как мне с этим жить и вообще, что и как?» И я всегда начинаю думать о том, что о, поликистоз, великий и ужасный, что же ты такое, с чем тебя едят. На самом деле, синдром поликистозных или склерополикистозных яичниковт – это давно известный классический синдром, который раньше назывался Штейна-Левенталя. И в классическом его понятии он включает в себя количество признаков, которые обусловлены нарушением функции гормонально активных органов: ячников, надпочечников, каких-то других гормональных активных частей мозга. Но первое – это нарушение менструального цикла, дисменорея по-другому. И присоединяется к нему гиперандрогения – это повышение уровня мужских половых гормонов с вытекающими клиническими проявлениями, инсулинорезистентность в более старшем возрасте, хотя не обязательно, это повышение давления, артериальная гипертензия и очень много всего.
Поэтому когда приходит пациентка только с жалобой на то, что у нее есть поликистоз, это абсолютно не страшное состояние, потому что диагноз «поликистоз» есть определенные критерии, о которых мы в последующем поговорим, и они действительно ставятся достаточно просто, на пальцах одной руки. Но это абсолютно не приговор, потому что в зависимости от разного периода ее жизни проблем может не быть вообще, или она может быть какая-то конкретная, что ее конкретно беспокоит. К сожалению, мы не можем сказать, что мы можем взять и изъять это заболевание из организма и вылечить его полностью. Тем не менее, мы можем комфортно жить и решать ту или иную проблему по мере ее поступления, если она вообще есть. Поэтому не все так страшно.
Михаил Цурцумия:
Если у нас есть слушатели мужского пола, абсолютно не принижаю достоинств мужчин, еще раз повторюсь, что женский организм устроен намного сложнее, чем мужской ввиду многоуровневого регулирования гормонального цикла. Давайте так, я – врач акушер-гинеколог, сидящий на приеме. Ко мне должна прийти пациентка с синдромом поликистозных яичников. Как она выглядит?
Виктория Волкова:
Выглядеть она может абсолютно по-разному, начиная от молодых девушек, которые еще в пубертате, хотя диагноз поликистоз в пубертате не должен стоять, потому что сам диагноз мы можем поставить спустя 4-5 лет после начала менархе – это первая менструация. Если она приходит, в этот период возможны какие-то проблемы с кожей, с нарушением менструального цикла, мы можем поставить диагноз «высокий риск синдрома поликистозных яичников», видя, что в последующий период жизни, более взрослый, она, скорее всего, с этим столкнется.
Поэтому первая пациентка может прийти еще абсолютно подростком, в таком раннем периоде, до 18 лет. К нам может прийти молодая красивая женщина, которая может быть и худенькая, может прийти полная женщина, с избыточной массой тела, может прийти женщина, которая приближается к периоду менопаузы. Но в менопаузе женщина с поликистозом – это не совсем актуально. Хотя, если она всю жизнь с этим диагнозом прожила, она с ним выходит в менопаузу. Поэтому определенной картинки пациентки с синдромом поликистозных яичников нет.
Если мы говорим о классификации, то есть определенных четырех видах пациенток, я не буду о них говорить, потому что это сложно. Тем не менее, среди этих пациенток могут быть и совсем юные, и более взрослые женщины, могут быть худенькие и более полные женщины, могут быть совершенно разного вида. Но у них будет стоять проблема с бесплодием, у других с нарушением менструального цикла, третья придет с проблемами кожи, высыпаниями, акне, с нежелательным ростом волос в нетипичных местах или более жестким волосом. Проблемы могут быть у всех примерно одинаковые или разные, или не быть вообще. Поэтому не нужно пугаться сразу, паниковать, что такой страшный диагноз. Ничего в нем страшного нет. У пациентки может быть и повышенное давление, и склонность к инсулинорезистентности, когда есть проблемы, связанные с нарушением обмена глюкозы, с выработкой инсулина. Поэтому однозначного ответа абсолютно быть не может.
Михаил Цурцумия:
Синдром поликистозных яичников – это наследуемое заболевание, генетически детерминированное, либо это приобретенная история, триггером которой в силу определенных жизненных циклов может что-то быть?
Виктория Волкова:
На данный момент выделено несколько генетических маркеров, которые может сдать любая пациентка в лаборатории, кровь на генетические маркеры синдрома поликистозных яичников. Да, они есть, их несколько вариантов. И даже если они не подтверждены, то все гены по поводу поликистоза еще до сих пор не выявлены. Когда ко мне приходят женщины, которые планируют беременность, которые столкнулись в своей жизни с какими-то проблемами, связанными с поликистозом, они меня спрашивают: «Если у меня вдруг родится девочка, как я могу ее защитить на этапе планирования или как сделать профилактику во время беременности?» К сожалению, таких данных, сколько бы исследований не проводилось, достоверно не выявлено.
Было проведено несколько исследований, которые выявили некую предрасположенность рождения девочек с поликистозом, но, опять же, это предрасположенность. У женщин с изначальной гиперандрогенией, с повышением мужских половых гормонов как до беременности, так и в процессе беременности достоверных данных сказать, что у этой пациентки точно 100 % родится такая дочка, абсолютно нет. Но есть вот такие предрасположенности. То есть несколько генетических маркеров, которые можно сейчас определить, сдав анализ крови. А в остальном еще пока до сих пор неизвестно, почему все-таки у одной этот диагноз возникает, а у другой нет.
Михаил Цурцумия:
Если у мамы синдром поликистозных яичников, наступила беременность, вероятность того, что у нее родится девочка тоже с поликистозом яичников, прямой связи в этом нет?
Виктория Волкова:
Нет, 50 на 50.
Михаил Цурцумия:
Можно ли снизить риск, если мы говорим о наличии гена, который нам может определить? Я так понимаю, это некое скрининговое исследование, которое определяет риск развития. Если мы сделали исследование, посмотрели этот ген, он нам говорит: да, есть предрасположенность. Можно ли профилактировать развитие поликистоза, если да, то как?
Виктория Волкова:
К сожалению, профилактики нет. Если мы говорим, что вылечить поликистоз нельзя, ни в коем случае не огорчайтесь, с ним живут долго и счастливо и забывают, что он есть. Если даже мама хочет сделать какую-то профилактику на этапе планирования своего ребенка, к сожалению, профилактики нет. Поэтому мы не можем отследить генетически материал ребенка при планировании беременности, при самой беременности, и не входят генетические маркеры в скрининговые программы у девочек, потому что это не та сложная жизненная ситуация, которая может повлиять на тактику дальнейшего ее наблюдения или развития. Поэтому никакой профилактики мы сделать не можем, но и делать из этого большую проблему тоже не нужно.
Михаил Цурцумия:
Достаточно часто видишь ультразвуковые заключения, где в протоколе описаны множественные кисты яичников и некое подозрение на возможный поликистоз яичников. Это связано с тем заболеванием, о котором мы сегодня говорим, или это просто находка? Есть ли четкий симптомокомплекс в этом синдроме, который скажет, что это СПКЯ, а все остальное это что-то рядом?
Виктория Волкова:
Есть абсолютно четкие критерии, когда мы можем либо поставить, либо опровергнуть диагноз синдрома поликистозных яичников. И ультразвуковые критерии тоже в него входят. Первое – это наличие дисменореи, нарушение менструального цикла, связанное с нерегулярными менструациями или длительным отсутствием. Второй критерий – это либо клинические признаки, либо биохимические, лабораторные гиперандрогении, повышения уровня мужских половых гормонов. Женщина приходит и жалуется на кожные проявления, связанные с акне, избыточным ростом волос в нежелательных местах, более жесткой структурой волоса. Либо если они не выражены или особенно их нет, то должна быть лабораторно подтвержденная гиперандрогения.
Основным критерием для постановки диагноза считается общий и свободный тестостерон. Если эти гормоны не повышены, но мы все равно оцениваем, что есть какие-то клинические изменения, то мы можем сдать дополнительно гормон дегидроэпиандростендион и андростендион. Но эти гормоны не являются основным критерием, если повышен уже изначально общий и свободный тестостерон. Это второй критерий постановки диагноза. И третье – это ультразвуковые признаки, когда мы говорим, что мы видим в одном срезе яичника более 10-12 фолликулов...
Михаил Цурцумия:
Вне зависимости от дня цикла.
Виктория Волкова:
На 5-9 день цикла от первого дня менструации мы делаем ультразвук для оценки, потому что во вторую фазу мы можем оценить наличие доминантного фолликула и желтого тела, как критерий произошедшей или не произошедшей овуляции, но оценку вот этих фолликулов мы все-таки делаем в первую фазу. Хотя во вторую фазу никто не отменяет поликистоз, и количество других, более мелких, антральных фолликулов тоже будет достаточно много. Дисменорея, нарушение менструального цикла, гиперандрогения по результатам крови или клиническим проявлениям, плюс эхопризнаки, ультразвуковые признаки поликистоза яичников, которые мы видим по результатам ультразвука – это три основных критерия для постановки диагноза. Но для постановки диагноза достаточно только двух из этих трех признаков. То есть если два из них у пациентки есть, мы полномочны поставить диагноз «синдром поликистозных яичников».
Михаил Цурцумия:
Вы несколько раз упоминали вопрос о возможном сопровождении инсулинорезистентности синдрома поликистозных яичников. Является ли этот симптом необходимым для постановки этого диагноза, либо это два сопровождающих, но друг с другом не связанных понятия?
Виктория Волкова:
Они зачастую связаны, но не всегда и не у всех пациенток может быть синдром инсулинорезистентности. Но для постановки диагноза этот маркер не требуется. Зачастую мы видим один очень патогномоничный критерий, характерный для поликистоза, это очень высокий Антимюллеров гормон, АМГ, тот гормон, который объективно показывает яичниковый резерв, овариальный резерв. Вот он при поликистозе всегда достаточно высокий. Тем не менее, по пересмотру последней конференции все-таки он не вошел в критерий постановки диагноза поликистоза. Мы знаем для себя в клинике, это идет дополнительно в копилочку диагноза, что высокий АМГ. Пациентки меня спрашивают, а какой должен быть высокий. Обычно АМГ у пациентки репродуктивного периода, от 20 до 45 лет, как правило, не меньше 2 опускается.
На моей практике был АМГ 20 с чем-то. Она сейчас счастливая мама. И с ней интересная история произошла. Когда были использованы препараты первой линии, она пришла с бесплодием. Мы провели лапароскопической дриллинг яичников. И спустя три месяца после операции ко мне приходит пациентка, а она уже сдала АМГ, хотя это после операции не требуется. До операции всегда смотрим овариальный резерв, потому что если изначально он низкий, мы что-то просмотрели, тогда руки прочь от яичников. И она пришла ко мне очень грустная и говорит: «Вы знаете, у меня АМГ до 18 упал». Но это не является качественной оценкой проведения операции. И на такой грустной ноте она ко мне пришла и вернулась через три месяца, уже забеременев естественным способом.
Михаил Цурцумия:
Вы сказали, что одним из критериев определения синдрома поликистозных яичников является повышенный уровень мужских половых гормонов. Имеет ли синдром поликистозных яичников национальную предрасположенность?
Виктория Волкова:
Вы имеете в виду женщин, проживающих в кавказском регионе, их принадлежность именно к поликистозу. И если мы говорим о гиперандрогении, то это не всегда будет сопряжено с другими двумя критериями – ультразвуковыми ЭХО признаками поликистоза и нарушением менструального цикла. Поэтому сказать, что у женщин, которые живут в кавказском регионе, риск развития или рождения детей с поликистозом выше, нельзя. Фенотип – это внешний вид пациентки, совокупность внешних признаков, не генотипические, а фенотипические. Поэтому такой взаимосвязи не выявлено, по крайней мере, на данный момент.
Михаил Цурцумия:
С чем приходят пациентки?
Виктория Волкова:
В зависимости от возраста. Если мы берем период 18-25 лет, когда еще вопрос о беременности не очень актуален, хотя сейчас приходят пациентки, которые в 20 лет планируют беременность, это очень отрадно, на самом деле. В основном пациентки приходят с нарушением менструального цикла и с кожными проявлениями, жалобами, от дерматологов в основном. Период 25-35-40 лет приходят пациентки с бесплодием. После 40 лет приходят пациентки, которые как-то пытались решить проблему с бесплодием, очень сложная группа. Даже если они уже реализовали свою функцию материнства, рождения детишек, то они приходят с проблемами, связанными с обильными менструациями, маточным кровотечениями.
Есть данные о том, что у пациенток с синдром поликистоза есть повышенный риск развития онкологических заболеваний, в том числе рака эндометрия. Но в основном приходят уже с более обильными менструациями, кровотечениями, нарушениями цикла. И когда спрашиваешь, выясняется анамнез, что у них есть достаточно сложное течение артериальной гипертензии, повышения давления. Или это метаболический синдром, когда есть избыточная масса тела, и инсулинорезистентность, если диагноз сахарный диабет еще не стоит.
Михаил Цурцумия:
Врач акушер-гинеколог – это первый специалист, к которому приходят с проблемами? Или врач в процессе диагностического поиска, будь то терапевт, эндокринолог, находит, что здесь ничего нет, и тут уже доходит до акушера-гинеколога.
Виктория Волкова:
Зачастую к гинекологу приходят с такими проблемами, но есть еще у нас конкурент – это врач-дерматолог, дерматолог-косметолог. Очень много становится образованных врачей, именно дерматологов-косметологов, которые понимают, что лечить просто наружно кожу сложно, не влияя на внутренние механизмы, в том числе обменные, гормональные нарушения. Они присылают к гинекологу для того, чтобы максимально эффективно справиться с задачей, которую поставила пациентка. У меня даже был случай очень интересный, пациентка пришла ко мне зимой и говорит: «Я пришла от доктора-дерматолога, у меня через три месяца свадьба, вы видите мою кожу? Делайте все, что хотите, но мне нужно быть красивой». Задачки ставят разные, и какую задачу ставят, такую мы и решаем.
Михаил Цурцумия:
Мы поговорили о том, что синдром может возникать в разные возрастные периоды женщины. Какой наиболее частый возраст, не с точки зрения проблем, а с точки зрения общей популяции?
Виктория Волкова:
В основном приходят 25-35-40 лет, это проблема наступления беременности, бесплодие. Хотя пациентки, которые наблюдаются у меня, приводятся еще их мамами в постпубертате, до 18 лет, я вижу, что мы можем правомочно поставить высокий риск развития поликистоза. И я всегда говорю, что мы сейчас это диагностировали и забыли об этом, потому что приходят совсем молоденькие девушки, и это не обязательно, что у них какие-то грубые проблемы. Нет, абсолютно нет. Могут быть небольшие мягкие нарушения, которые условно мы включаем в норму. Я имею в виду нарушения менструального цикла. И плюс какие-то кожные проблемы, потому что возраст активный, когда хочется всем быть очень красивыми. Поэтому приходят в 25-35-40 лет, чтобы решить репродуктивную проблему, которая природой предназначена женщине, родить ребенка или даже не одного.
Михаил Цурцумия:
Итак, возраст 25-40 – это тот возраст, в котором пациентки обращаются к акушеру-гинекологу с синдромом поликистозных яичников в поиске возможностей решения вопроса наступления беременности. Каков объем обследования для постановки этого диагноза?
Виктория Волкова:
То, с чего начинает врач, это жалобы и анамнез. Это то, с чем пришла пациентка. И жалоба, что у меня поликистоз, это вообще не жалоба. Жалоба, которая должна подразумевать постановку диагноза поликистоз, это либо нарушение менструального цикла, то есть нерегулярные менструации, либо их отсутствие в течение и полугода, и года в возрасте до 45 лет. Мы говорим, условно, от 18 до 45 лет, потому что 45 лет – это уже естественный возраст наступления менопаузы. Если женщина приходит после 45 лет и говорит о нарушении менструального цикла, то это может не входить в диагноз поликистозных яичников, потому что это уже совершенно другая история.
Михаил Цурцумия:
Это может быть периодом пременопаузального перехода.
Виктория Волкова:
Совершенно верно. Поэтому первое – это конкретные жалобы пациентки. Помимо нарушения менструального цикла, это могут быть жалобы на кожные высыпания, которые никак не поддаются лечению или плохо уходят на фоне косметологических процедур, что бы пациентка ни делала, как бы ни ухаживала за кожей, они никуда не уходят. Либо приходят и говорят, что у меня нежелательный рост волос на лице, на белой линии живота или вообще просто грубые волосы.
Конечно, надо делать скидку, что мы живем в условиях мегаполиса, и сейчас вообще произошла революция возраста. Лет 20 назад был возраст 60-65 лет, это уже пенсия была.
Михаил Цурцумия:
Вспомните нас с Вами 20, 30 лет назад. В школе 45 минут не заканчивались – когда же они закончатся. В институте эта пара никогда не закончится. А сейчас с возрастом ты прекрасно понимаешь, что понедельник, пятница, понедельник, пятница, и время летит безумно быстро, год за годом. Поэтому я соглашусь, что время поменялось, но оно для нас поменялось. Это больше наше восприятие.
Виктория Волкова:
Согласна, но не совсем, потому что восприятие восприятием, и раньше казалось, что 30 лет – это глубокая старость. Но меняется представление о женщине, я не говорю это в пику того, что подняли пенсионный возраст. Меняется требование женщины к своей социальной роли и вообще любой активности, менталитет женщины меняется, я вообще готова его изменять, потому что есть такая проблема «а мне это по возрасту положено». Какие-то проблемы, которые легко решаются путем медикаментозных коррекций, даже хирургических коррекций, это не положено по возрасту, потому что сейчас ВОЗ пересмотрела критерии пожилого, старческого возраста. И молодой возраст, на минуточку, и 40, и 45 лет.
Сейчас гинекологом быть не то, что не модно, не востребовано, к тебе никто не придет. Сейчас нужно быть не просто гинекологом, который оценит твою менструальную функцию и скажет: «Ну да, надо беременеть». Нет, к гинекологу приходят, чтобы: 1) родить ребенка; 2) чтобы как-то урегулировать свою менструальную функцию, чтобы я понимала, что уже полгода прошло, а чего-то там нет. Чтобы решить свои проблемы, связанные с кожей, чтобы быть красивой, чтобы быть успешной, в конце концов. Потому что если вы с плохой кожей, с нерегулярными менструациями, постоянными предменструальными синдромами, с проблемами в семье, что нет детей, то как бы вы ни старались, будет все очень грустно в жизни.
Михаил Цурцумия:
Я с Вами отчасти соглашусь, потому что успех на работе, продвижение и достаточно высокий уровень заработка не очень клеится с семьей, это мой опыт.
Виктория Волкова:
Правильно, не надо со мной соглашаться в этом отношении, я согласна, что это мужской взгляд. На женщине лежит вдвойне большой груз, что помимо того, что она и хочет, и должна быть успешной, есть замечательные мамы, которые посвятили себя семье, я просто преклоняюсь перед такими женщинами. Но в большинстве случаев это мамы, которые хотят не только быть замечательными мамами, они хотят еще быть в ритме своей жизни, в профессиональной карьере. И очень много женщин, которые это благоприятно сочетают.
Поэтому мужчина всегда замечательный муж и отец, но в основном он добытчик. Если посчастливилось супруге, что она имеет выбор работать, не работать, посвятить себя семье, то мужчина все равно взвалит на себя, всех обеспечит, и это правильно, поэтому это мужское. Но женщина, даже если ей 60-65 лет, 70 лет, сейчас уже не хочет сидеть дома. И когда приходят пациентки в 40 лет, если мы исследуем АМГ, яичниковый резерв и говорим, что все хорошо, если он не меньше единицы, тогда бежим быстрее к репродуктологам доставать, что там. Мы должны максимально быстро свести эту информацию, у нас месяц, два, максимум три на обследования. Если есть какие-то сомнения, попланировать еще месяц, два. Нам дается по всем критериям полгода.
45 лет, когда женщина может себе позволить иметь менструацию или не иметь, и она будет в правильных границах. До 45 лет мастхэв, что называется, обязательно должна, а после 45 лет уж как природой будет суждено. А есть еще рубеж 35 лет, потому что до 35 лет мы можем сказать: «Если вы год планируете и ничего не получается, тогда мы в спокойном режиме дальше что-то делаем».
У нас этот период всего лишь полгода по всем критериям. И вот за эти полгода мы должны не только обследоваться, но еще и что-то попробовать и решить, на какую финишную прямую нам выйти, чтобы максимально правильно оптимизировать путь ведения пациентки для решения поставленной задачи, допустим, для наступления беременности.
И вот здесь очень важный момент, который я очень часто, практически каждый день на своих консультациях обсуждаю с пациентками, которые пришли еще не совсем с бесплодием, с нерегулярными менструациями, я его называю «вклад в будущее» после 60-65-70 лет. Что такое регулярные или нерегулярные менструации? Это лишь отражение того гормонального статуса женщины, с которым она живет. Если не влезать в дебри, не обследовать ее гормонально или еще как-то, вот она пришла и говорит: «У меня регулярные менструации». Гинеколог, даже не зная ее гормональных нюансов, может сказать, что у женщины все замечательно. А если приходит пациентка и говорит, что у нее цикл уже 40 или наоборот, 21, или менструация стала более скудной, или 2-3 месяца задержки менструации, то мы здесь должны быть не просто гинекологом, а сделать этой пациентке вклад в будущее и сказать: а насколько вы насыщены женскими половыми эстрогенами?
Природа очень умная, и я всегда говорю, что очень страшно быть умнее природы, ни в коем случае нельзя этого делать. До 45 лет женщина должна быть абсолютно насыщена женскими половыми гормонами, хотя бы в правильной минимальной дозировке по ее возрасту. Нарушение менструальной функции – это и есть отражение того, что чего-то не хватает. У нас основными точками приложения помимо матки, регулярности менструации, женских половых гормонов, эстрогенов, являются сердечно-сосудистая и костная система. Когда мы говорим о поздних проявлениях менопаузы, которые происходят спустя 10-15-20 лет, то основные проблемы – это остеопороз, очень немое заболевание, которое в последующем осложняется переломами позвонков или головки шейки бедра. И сердечно-сосудистые заболевания, вот эти очень злые течения артериальной гипертензии, сосудистые нарушения. Все равно багаж на сосудах возрастной, какая бы революция не была, в 60 лет уже совершенно не тот, который в 20.
Поэтому когда приходят ко мне молоденькие девочки 20-30-40 лет, я всегда говорю: вот эту мы проблему решим, но мы обязательно должны для вас сделать страховку на будущее. Гормональная терапия – это первая линия лечения синдрома поликистозных яичников. Если мы говорим, что до 45 лет уходят раньше времени гормоны, или женщина живет в хроническом недостатке вот этих женских половых гормонов, эстрогена, то представьте, 45 лет, естественно, мы прибавляем еще 10-15 лет, все-таки это возраст уже приближается за 60 лет. А если мы говорим, что гормоны уходят раньше, и уже в 30 лет она в дефиците женских половых гормонов, то риск развития заболеваний сердечно-сосудистой, костной системы у нас приближается, и это происходит еще до 50 лет. Женщины попадают в группу риска по осложнениям этих заболеваний.
Когда приходят ко мне молоденькие пациентки, я говорю: вы знаете, 30 лет не так скоро, но если мы сейчас не вложимся в ваше здоровье, то вы потом придете и скажете: Виктория Александровна, вы мне почему не сказали 30 лет назад, что у меня из-за этого случился перелом. Или почему не сказали, что сосуды уже не те, и у меня такое высокое давление. Поэтому, безусловно, это не лечение. Тем не менее, правильный гормональный статус женщины до 45 лет является профилактикой, вложением не просто нормализации менструальной функции, а заболеваний больших, огромных систем, без которых мы не живем: сердечно-сосудистая и опорно-двигательный аппарат, костная система.
Михаил Цурцумия:
У нас есть две линии, на которых основывается лечение: гормональная терапия, но в любом случае, это назначение доктора в зависимости от гормонального статуса, от того, что из себя пациентка представляет, в каком дефиците она находится, и восполнение гормонального статуса. Что такое хирургическая линия, в чем она заключается, что мы с ней делаем?
Виктория Волкова:
На самом деле, хирургическое лечение мое любимое. Как мне сказали репродуктологи, кто на чем специализируется. Я оперирую уже чуть больше 10 лет, и у меня очень много пациенток с поликистозом. Безусловно, лапароскопия не является первой линией лечения кожных проблем или избыточного роста волос. Это сочетанные показания, в основном при бесплодии и при неэффективности терапии первой линии, то есть гормональной терапии, стимуляции овуляции. Но лапароскопически проводится, раньше мы говорили каутеризация, сейчас это считается неправильно.
Михаил Цурцумия:
Каутеризация – это что?
Виктория Волкова:
Что такое поликистоз? Это большие яичники, которые перерастянуты, с плотной оболочкой. Если мы говорим о том, что это нарушение менструального цикла, то мы говорим об отсутствии овуляции, то есть разрыва фолликула в середине цикла, который дает выход яйцеклетке и возможности наступления беременности. Вот отсутствие этих регулярных овуляций, надрыв этой внешней оболочки делает ее достаточно плотной, склерозной. Склерополикистоз, отсюда название идет. Соответственно, поли – это много, кистоз – это не кисты т.н. в гинекологии, это фолликулы, пузырики, в которых зреет яйцеклетка и которая дает наступление беременности. И вот эти плотные перерастянутые оболочки, бегемотики мы во время беременности говорим, перерастянуты множественными пузырьками, которые не достигают своего развития для того, чтобы созрела внутри эта яйцеклетка и дала нормальную овуляцию и наступление беременности.
Делается во время операции лапароскопическая каутеризация, это небольшие насечки на этой поверхности. Дает возможность правильно созревать фолликулам и выходить на поверхность. Потому что иногда бывают такие состояния при синдроме поликистозных яичников, в основном связанные с несколько удлиненным менструальном циклом, за 32-34-35 дней. И тогда мы видим, что даже по тестам овуляции происходит копуляция, но зачастую эти женщины страдают, попадают в больницу по скорой помощи с разрывом кист яичников. То есть этот фолликул, пузырек, в котором зреет яйцеклетка, растягивается, в нем находится жидкость, которая увеличивается в размерах, но прорваться через эту плотную оболочку он не может. Он зреет до больших размеров, и если он зреет в таких местах, где находятся мелкие кровеносные сосуды в яичниках, то этот сосудик может подрываться, и внутри этого пузырька образуется кровь. И в какие-то моменты они разрываются в таких местах, что сопровождаются внутрибрюшным кровотечением. Это не апоплексия считается, как в середине цикла овуляции, а именно разрывы кист яичников, которые приводят к резким болезненным состояниям, которые угрожают жизни, потому что сопровождаются внутрибрюшным кровотечением.
Михаил Цурцумия:
Дрифтинг, дриллинг – что это?
Виктория Волкова:
Это не насечки, а точечное локальное воздействие специальным электродом, точечка. Считается, что необходимо четыре точки на поверхности каждого яичника, для того чтобы операция прошла эффективно. Это называется точечное воздействие, разрушение капсулы.
Михаил Цурцумия:
Делаем четырехточечный дуршлаг.
Виктория Волкова:
Совершенно верно. Не дрифтуем, а делаем дуршлаг.
Михаил Цурцумия:
Чего бы Вы пожелали пациенткам?
Виктория Волкова:
Я доктор, который говорит: все будет хорошо. Потому что нет такого страшного заболевания, которое бы не поддавалось вашему хорошему настроению. Вот если вы ко мне пришли с хорошим настроем, мы не говорим, что поликистоз – ужасно, как же я дальше. Живем долго и счастливо, рожаем детишек, активно ведем образ жизни в 60-65-70-75 лет, делаем карьеру, наслаждаемся семьей. Поэтому ничего страшного нет. Но самое главное, нужно правильно определить проблему и правильно ее решить, не растягивая надолго. Почему после лапароскопии достаточно быстрый эффект после операции в планировании беременности. Хотя есть разные данные, но за мою десятилетнюю практику на пальцах одной руки можно почитать пациенток, которые после лапароскопии не забеременели естественным способом, то есть дополнительно еще стимуляция понадобилась. Они просто не дождались года после операции.
Несмотря ни на что многие репродуктологи говорят, что они не любят лапароскопический дриллинг, но по моему опыту это достаточно эффективный, быстрый опыт получения беременности в короткие сроки естественным путем. То есть не нужно дополнительно ничего принимать. Как правило, женщины беременеют в течение полугода после операции. Поэтому все будет хорошо.
Михаил Цурцумия:
Здорово. Большое спасибо. А я в свою очередь хочу пожелать регулярных месячных как критерия оценки качества работы гормонального статуса. До новых встреч в эфире.