Лучевая диагностика мягких тканей шеи

 

Екатерина Осипенко:

В эфире «Оториноларингология с доктором Осипенко». Сегодня мы поговорим о лучевых методах диагностики мягких тканей шеи, гортани и всего, что может создать патологический очаг в этой части тела. У меня в гостях кандидат медицинских наук, заведующий отделением лучевой диагностики Федерального центра оториноларингологии Игорь Владимирович Сорокин.

Игорь Владимирович, тема не случайная, потому что на данный момент создается впечатление, что КТ и МРТ уже являются рутинными методами диагностики чего бы то ни было.

Игорь Сорокин:

Да, сейчас большое количество установлено КТ и МРТ-томографов по всей России. Методы распространённые, но остаются вопросы правильного их использования. Особенно, что касается исследования мягких тканей шеи, потому что область непростая в плане лучевой диагностики, там сложные анатомические взаимоотношения. Казалось бы, небольшая анатомическая структура, но в ней много отдельных анатомических структур, сложно взаимодействующих друг с другом, поэтому диагностика сложна, до сих пор остается ряд проблем.

Екатерина Осипенко:

Я могу судить по своей специальности, когда необходимо исследовать гортань. Раньше представлялось невозможным провести грамотное исследование. Да, есть специалисты, есть аппараты, но гарантии, что опишут исследование так, как надо, у меня, например, до определенного момента не было никакой, потому что частота исследований гортани составляет, если не ноль, то очень низкий процент.

Игорь Сорокин:

Да, это так. Относительно новая область исследования, у специалистов лучевой диагностики возникает с ней ряд проблем. Очень немногие смотрят, немногие смотрят правильно, немногие правильно описывают структуру, патологические изменения в данной области, поэтому не всегда клинический специалист получает ожидаемое заключение, к сожалению.

Екатерина Осипенко:

Я сейчас вспомнила, как одного очень известного человека направила на исследование, он сделал его в очень известной клинике. Я увидела в описании все, что угодно, позвоночник и лимфоузлы, про гортань ни одного слова не было сказано. Дело было давно, но, тем не менее. Понятно, что ситуация меняется и специалисты обучаются. Как они обучаются? Вы по профессии рентгенолог. Это устаревшее название?

Игорь Сорокин:

Моя специальность называется рентгенология. Сейчас более правильно называть «лучевая диагностика», потому что сейчас и МРТ широко используется - метод, основанный на магнитном резонансе, где не используется ионизирующее излучение. Я думаю, что более правильно назвать «специалистом лучевой диагностики». Сейчас специалисты обучаются общей рентгенологии, а для обучения по областям, как правило, бывают отдельные специализированные курсы по исследованию головного мозга, мягких тканей шеи, грудной клетки, брюшной полости. Зачастую специалисты выпускаются с общими знаниями, не всегда соответствующими потребностям узких учреждений, как, например, наше учреждение, которое занимается патологией головы и шеи. Поэтому, чтобы правильно и грамотно смотреть мягкие ткани шеи, проводить лучевую диагностику, нужно отдельно обучаться на узких курсах, на курсах усовершенствования квалификации, они есть и в Москве, и за рубежом.

Екатерина Осипенко:

Вы постоянно учитесь. Помимо сертификационных курсов, которые каждые 5 лет проходит каждый врач, есть еще постоянное обучение.

Игорь Сорокин:

Да, мастер-классы и интернет нам помогают. Каждый день сталкиваемся с казуистическими ситуациями, с какими-то образованиями, которые раньше никогда не видел, и приходится пользоваться интернетом. Есть специализированные сайты, где собраны различные кейсы; сидишь и ломаешь голову, что это за образование, хотя, казалось бы, ты уже давно этим занимаешься.

Екатерина Осипенко:

Вы с коллегами советуетесь? Есть интернет-сообщества, где коллеги помогают друг другу?

Игорь Сорокин:

Мы часто внутри отделения проводим консилиумы и приглашаем специалистов клиницистов для обсуждения интересных кейсов. Бывает такое, что мы не всегда приходим к единому мнению, что за образование, или что за патологический процесс, и приходится обращаться в другие организации, к другим специалистам. Стараемся взаимодействовать.

Екатерина Осипенко:

Помимо того, что есть московское рентгенологическое общество, всероссийское, где обсуждаются такие тонкие вопросы.

Игорь Сорокин:

Те же конгрессы, которые проводятся регулярно, там тоже освещается много интересных вопросов.

Екатерина Осипенко:

Поскольку Вы работаете в области оториноларингологии, то Вы «и вашим, и нашим»: Вы являетесь и рентгенологом, и еще…

Игорь Сорокин:

Приходится разбираться в клинических вопросах, без них никуда. Сейчас на первом месте мультидисциплинарный подход, мы тоже стараемся изучать вопросы клиницистов, то есть с чем человек приходит на обследование. Даже иногда смотрим фиброларингоскопию и картинки, и описание фиброларингоскопии, для того чтобы у нас была нацеленность на выявление того или иного образования ― где оно локализуется, как его правильно посмотреть, каким методом, чтобы в результате пациент получил правильный диагноз после направления от клинициста. Мы стараемся, чтобы пациенты приходили к нам по направлению клинициста с полным описанием того, что видит клиницист, с результатом фиброларингоскопии или любого эндоскопического метода, чтобы нам правильно выбрать метод диагностики. Иногда клиницисты нам рекомендуют, каким методом посмотреть, но мы все-таки стараемся свое мнение тоже привнести и скорректировать план обследования пациента, чтобы пациент получил правильное заключение. Клиницисты не всегда понимают каким методом посмотреть ту или иную патологию.

Екатерина Осипенко:

Какие методики лучевой диагностики применяются в настоящий момент для выявления того или иного процесса? Не только новообразования, процессы могут быть разные.

Игорь Сорокин:

Да, воспалительные процессы тоже встречаются не так редко. До сих пор используется классический рентгеновский метод, но сейчас он уходит на второй план, мы его используем редко, в большинстве только у оперированных пациентов. Например, после ларингоэктомии, когда необходимо диагностировать жидкостные затеки или выявить свищевые ходы, существует определенная методика с использованием контрастного препарата.

Екатерина Осипенко:

Есть рентгенография, есть компьютерная томография, и магнитно-резонансная томография.

Игорь Сорокин:

Еще ультразвуковая диагностика.

Екатерина Осипенко:

Традиционно рентген гортани выполняют в прямой проекции, боковой проекции по Земцову. Кстати, наиболее сложновыполняемый, раньше не все рентгенологи могли выполнять правильно.

Игорь Сорокин:

Очень непростая методика, мало кто ее знает; можно сказать, что она уже уходит на второй план, очень редко делается. Нам повезло, наше отделение хорошо оснащено, у нас есть КТ и МРТ, поэтому рентгенографию гортани мы проводим очень редко. Можно делать как первичный метод в учреждении, где, например, нет КТ и МРТ. Зачастую, метод в хороших руках может ответить на ряд вопросов, поставленных клиницистами. Рентген гортани, рентген пищевода, общая рентгенография шеи мягких тканей, обнаружение кальцинатов или других патологических жидкостных затеков. Конечно, визуализация очень слабая, но, если нет других вариантов, то используется.

Более современные методики - компьютерная томография и магнитно-резонансная томография. Компьютерная томография, или мультиспиральная томография (сейчас все томографы мультиспиральные), или РКТ, как иногда в простонародье называют компьютерную томографию. Метод, основанный на ионизирующем излучении. Практически никаких противопоказаний к методу нет, если производить без контрастного усиления. Но, например, в диагностике патологических изменений в мягких тканях шеи надо обязательно делать с контрастным усилением, то есть болюсное, внутривенное введение контрастного препарата при КТ мягких тканей является обязательным. Это накладывает ряд ограничений. Во-первых, экономическая составляющая, метод становится дорогостоящим, плюс ионизирующее излучение и, все-таки, некое отрицательное влияние контрастного препарата. Хотя оно и минимально, но об этом не стоит забывать. Метод хорош, но проигрывает магнитно-резонансной томографии в плане дифференцирования мягкотканых структур. МРТ имеет больше преимуществ в дифференцировании мягкотканых структур, патологических новообразований, жидкостных скоплений, КТ здесь более проигрывает. Но, компьютерная томография хорошо визуализирует костные структуры и хрящевые структуры гортани.

Екатерина Осипенко:

Поскольку гортань с анатомической точки зрения орган, в котором нет кости, но есть хрящевая ткань, связочный аппарат, мышечный аппарат, то здесь так и напрашивается магнитно-резонансная томография и обязательное контрастирование. Но, зачастую мы сталкиваемся с непониманием даже у специалистов, что назначать, наобум подчас назначается КТ. Это касается не только мягких тканей, то же самое происходит, когда исследуется головной мозг.

Игорь Сорокин:

К сожалению, да, у многих клиницистов до сих пор нет полного понимания, какой из методов когда использовать; особенно, если центр оснащен хорошо, есть КТ и МРТ, то они теряются. Те, кто привык назначать КТ – назначают КТ, а кто привык назначать МРТ – назначают МРТ. Нет дифференцированного подхода, какой метод в каких случаях лучше использовать.

Екатерина Осипенко:

Поскольку без Вас метод не может быть произведен, то, естественно Вы включаете свое клиническое мышление и помогаете специалистам, так и должно быть, и пациенту дается метод тот, который необходим в его ситуации. Но, накладывает необходимость дополнительного образования и на клинициста, особенно в последнее время наша врачебная специальность требует постоянного учения, образования. Врач вынужден бесконечно самообразовываться, причем, совмещая с клинической деятельностью. Ты приходишь вечером никакой и от общения с пациентами, и от нагрузки, голова же не отключается. Все специальности сложны, и врач ― это очень серьезно. К сожалению, все нивелируется в последнее время, к нам относятся, как к обслуживающему персоналу, оказывающему медицинские услуги. Я надеюсь, что люди рано или поздно начинают задумываться, когда сами попадают в сложные ситуации.

Давайте, коснемся вопроса, что находится в шее и что мы там обследуем, ведь не только оториноларингология?

Игорь Сорокин:

Мягкие ткани шеи ― сложная анатомическая структура. Гортань, как отдельный анатомический комплекс, фасциальные пространства шеи, внеорганные образования, кисты жаберных дуг, патология позвоночного столба тоже сюда относится, сосудистая патология, внеорганные образования мягких тканей шеи, мышц. Можно отдельно сказать про сосудистую патологию, например, про диагностику параганглиомы, которой мы последнее время активно занимаемся. В связи с тем, что есть хорошее отделение, которое занимается патологией височной кости, мы с ними комплексно занимаемся параганглиомой, которая распространяется на мягкие ткани шеи.

Каким методом что смотреть? В гортани самая частая патология ― плоскоклеточные раки, последнее время мы их видим чаще и чаще. От нас сейчас требуется ранняя диагностика патологических изменений, для того чтобы можно было проводить органосохраняющую операцию, она наиболее комфортная в плане восстановления пациентов. Поэтому на ранних стадиях рака, на стадиях Т1, Т2 магнитно-резонансная томография имеет 100 %-ное преимущество, здесь надо использовать МРТ. МРТ в данных случаях можно использовать без контрастного усиления, что более комфортно для пациента и экономически получается более выгодно.

Екатерина Осипенко:

А нагрузка?

Игорь Сорокин:

При МРТ лучевой нагрузки нет, в методе не используется ионизирующее излучение, поэтому для пациента никаких дискомфортных, патологических влияний нет. Единственное, МРТ в связи со своей физикой проводится долго. Чтобы пациенту было более комфортно, мы стараемся использовать такое количество программ, чтобы общее время сканирования было не больше 20 минут. Это наиболее комфортно для пациента, особенно, для пациента с опухолями гортани. Им тяжело долго лежать в томографе, они начинают сглатывать, покашливать, что снижает качество изображения. Мы стараемся, чтобы время сканирования было минимальным. В некоторых учреждениях используют длинные протоколы по часу, что не так комфортно для пациента. Нередко встречается выявление более поздние раков на стадии Т3, Т4, здесь уже информативность КТ приближается к МРТ, можно использовать как КТ с контрастом, так и МРТ. Например, на стадии Т4 можно использовать компьютерную томографию с контрастным усилением, здесь уже важна диагностика распространения опухоли на хрящ, за пределы щитовидного хряща на окружающие анатомические структуры. В этом случае КТ имеет даже ряд преимуществ, потому что необходимо оценивать изменения в хрящевых структурах.

Екатерина Осипенко:

Получается не одна задача, их несколько?

Игорь Сорокин:

Да, несколько задач. Во-первых, локализация образования, распространенность образования, и вообще структура образования, если мы не знаем природу образования, когда нет биопсии. Мы стараемся высказаться, какой природы образование. Например, если у пациента не была сделана, нет результата биопсии, мы высказываемся, что это за образование. Потому что, например, доброкачественное образование имеет ряд лучевых рентгенологических признаков, которые могут сказать в пользу того, что образование доброкачественной, не злокачественной природы. Это уже помогает клиницисту правильно спланировать тактику лечения, правильно вести пациента.

Екатерина Осипенко:

Третий момент ― не только локализация, но и распространенность. Распространенность помогает более четко установить диагноз и дальше принимать решение о тактике лечения: либо оперативное вмешательство, либо лучевое. Фактически здесь рентгенолог выступает для отоларинголога или хирурга головы-шеи, или для ЛОР-онколога, как собрат, который помогает в постановке диагноза.

Игорь Сорокин:

Да, мы стараемся работать совместно с клиницистами, всегда с ними в контакте. Клиницисты нам звонят и спрашивают, что мы там видим, и мы звоним клиницистам. Иногда даже мы их достаем тем, что пациент приходит с непонятными результатами в биопсии, непонятны результаты эндоскопических методов, сам пациент не может рассказать, что у него. Мы связываемся с клиницистом и спрашиваем: что Вы подозреваете и что нам смотреть, что искать, чтобы понимать, каким методом смотреть и как правильно сделать. Я считаю, что сейчас междисциплинарное взаимодействие специалистов очень важно и в будущем будет развиваться.

Екатерина Осипенко:

Между МРТ и КТ есть чисто физическая разница в методах. Вы, кстати, физику процесса изучаете?

Игорь Сорокин:

Деталей я не знаю; я думаю, деталей, как работает МРТ, мало кто знает. Как сказал один мой коллега: «Эти 2 метода похожи, как вертолет и самолет, вроде оба летают, но по-разному». КТ – метод, основанный на рентгенологическом излучении. МРТ – метод, основанный на ядерно-магнитном резонансе, на измерении времени релаксации атомов протонов в объекте, поэтому МРТ имеет хорошее пространственное, мягкотканное дифференцирование, в отличие от КТ.

Екатерина Осипенко:

КТ выполняется быстро для пациента.   

Игорь Сорокин:

Может быть, для пациента более комфортно в плане исследований, в плане времени, но повторюсь еще раз, что КТ надо делать с контрастным усилением, а внутривенное введение контрастного препарата имеет инвазивный момент и не так комфортно, как МРТ.

Екатерина Осипенко:

Не всегда и возможно, если у пациента есть аллергологическая подоплека.

Игорь Сорокин:

Мы выясняем аллергологический анамнез, и второе, противопоказанием является почечная недостаточность, точнее – уменьшение скорости клубочковой фильтрации меньше 30 единиц. Высчитывается по определенной формуле в зависимости от возраста, веса и роста пациента. Если у пациента есть проявление почечной недостаточности, то пациенту отказываем, либо делаем МРТ.

Екатерина Осипенко:

МРТ всегда долго, минимально – 20 минут?

Игорь Сорокин:

К сожалению, сейчас МРТ остается как довольно долгий метод. Для получения хороших изображений, чтобы потом что-то можно было оценить и сказать, необходимо минут 30, что касается мягких тканей шеи.

Екатерина Осипенко:

Тоже контрастирование возможно?

Игорь Сорокин:

Но, не обязательно.

Екатерина Осипенко:

Здесь еще вступает вопрос клаустрофобии.

Игорь Сорокин:

Есть такой вопрос, но мы его стараемся решать. Его решает лаборант, у нас лаборанты к пациентам стараются внимательно подходить. Можно поставить зеркальце, специально предусмотренное производителем. Пациент ставит зеркальце и видит не туннель магнита, а впереди расположенное окно, где сидит оператор, пациенту так легче, у него ощущение, что он не один. Это один способ решения этой проблемы. Второй момент, нахождение рядом сопровождающего, который может держать за ногу, за руку, пациенту легче, что он не один находится в аппарате. Дружеская беседа, объяснить пациенту, что там не страшно, не больно, безопасно; зачастую люди расслабляются и лежат.

Екатерина Осипенко:

Спать нельзя?

Игорь Сорокин:

Спать нежелательно, потому что при исследовании мягких тканей шеи человек может захрапеть, делать во сне движения. С пациентом надо быть на связи, на контроле, мы стараемся, чтобы пациенты не спали. На МРТ для исследования мягких тканей шеи не требуется никакой подготовки; пациент должен прийти сытый, выспавшийся, довольный, в хорошем настроении, тогда исследование получается хорошо, и мы получаем хорошие картинки.

Екатерина Осипенко:

У него должны быть силы, чтобы проводить исследование?

Игорь Сорокин:

Если возможно, то да, особенно после ларингоэктомии, после больших оперативных вмешательств, после установки трахеостомы или у пациентов с большими опухолевыми образованиями. Это тяжелые пациенты, с ними тяжело работать. Они двигаются, могут задыхаться. Мы иногда останавливаем исследование, выдвигаем пациента, потом опять продолжаем. Такой контингент пациентов довольно сложный.

Екатерина Осипенко:

Перенесших операции по поводу рака гортани, то есть удаления гортани. Эти пациенты имеют возможность как-то сигнализировать, если возникает чувство дискомфорта?

Игорь Сорокин:

Да. Пациент получает в руки своеобразную грушу. Производителем предусмотрен момент и у пациента всегда есть связь с оператором. Если дискомфортно, то исследование останавливается, и пациент снимается со стола.

Екатерина Осипенко:

Мы с Вами затронули сейчас доброкачественные новообразования, злокачественные новообразования и колебания между ними. Но, доброкачественное образование доброкачественному образованию тоже рознь. Произрастая из разных отделов гортани, оно будет требовать разного оперативного подхода. Не всегда мы можем понять, что мы видим, потому что для нас оно может быть скрыто. Мы можем видеть только увеличение одной половины гортани или её части, слизистая может быть не изменена. Понять, что в данной ситуации мы видим, не всегда возможно, ведь может быть и ларингоцеле.

Игорь Сорокин:

Да, могут быть кистозные образования, другие изменения со стороны хрящей тоже не редкость. Доброкачественные образования гортани тоже встречаются, и не редко. Если мы видим доброкачественные признаки, мы всё описываем. Мы не делаем заключение, что 100 % доброкачественный процесс, мы высказываемся в пользу того, что процесс может быть доброкачественный, чтобы у клиницистов было понимание, или говорим о структуре образования. У нас было несколько случаев диагностики гемангиомы в области гортани ― хорошо васкулязированного образования, которое опасно пунктировать, то есть даже биопсию взять опасно. Поэтому у клинициста появляется понимание того, что лучше сделать по-другому, может быть, биопсию сделать более аккуратно.

Екатерина Осипенко:

При ларингоскопии иметь готовность к возникновению кровотечения, то есть нюансов много. Само отделение, которое работает в области гортани, должно быть подготовлено и иметь навык работать с гортанью, специалисты Вашего отделения помогают дифференцировать образование.

Игорь Сорокин:

Мы стараемся помочь, чтобы было комфортно хирургу, дать от себя все, чтобы была максимально правильная тактика лечения пациента.

Екатерина Осипенко:

В части организации медицинской помощи очень хорошо происходит в нашей ситуации, поскольку у нас есть возможность контактировать, но, к сожалению, редко. В нашей стране не много структурных подразделений, которые работают и занимаются хирургической помощью в области гортани, фонохирургией. Если говорить о фонохирургии, то работа с нодозными образованиями, а если расширить до головы-шеи ― тут, конечно, онкология. Не все наши слушатели знают, что ЛОР-онкология сейчас передана этим специалистам, и как такового ЛОР-онколога в чистом виде нет, уже не существует такой профессии. Это накладывает свой отпечаток на характер и постановку диагноза и общения с пациентом. Доктор может сказать: это не мое, этим должен заниматься онколог. Иногда ты отказываешься заниматься проблемой, потому что не имеешь возможности, у тебя и навыка нет, а если когда-то имел, то уже потерял, что не всегда хорошо сказывается на оказании помощи нашим пациентам.

Кстати, у нас 19-20 сентября будет отоларингологический форум, хирургии головы-шеи. Будет секция, посвященная хирургии гортани, и облигатные состояния, и фонохирургия, и ларинготрахеальные стенозы. Всех отоларингологов, которые нас слышат и будут слушать, приглашаю присоединиться 19-20 сентября, большой юбилейный форум. В его рамках будет проводиться I конгресс с международным участием ассоциации фониатров и фонопедов России. Вопросы, которые очень редко обсуждаются в нашей стране ― ларинготрахеальные стенозы, параличи.

Давайте про стенозы, они бывают разные.

Игорь Сорокин:

Стенозы гортани и трахей мы наблюдем не так редко, у нас есть отделение, которое ими занимается. Здесь методом выбора является компьютерная томография, потому что можно делать протяженное исследование. То есть расширить область исследования до грудной клетки, посмотреть бронхиальное дерево на всем протяжении, трахею на всем протяжении, оценить степень стеноза, причину стеноза, все описать. Как правило, мы так и поступаем.

Екатерина Осипенко:

Ларинготрахеальные стенозы ― проблема очень серьезная. Пациенты в ряде случаев входят в состояние глубокой инвалидности, и не так много структурных подразделений, которые занимаются стенозами гортани и трахеи. Расскажите, какие особенности и сложности для специалиста лучевой диагностики возникают в этой ситуации?

Игорь Сорокин:

Основная сложность ― чтобы пациент пришел с конкретным направлением, с конкретно поставленной задачей от специалиста оториноларинголога. Зачастую пациенты приходят с направлением из серии: посмотрите мне мягкие ткани шеи, посмотрите мне гортань, не знаю, зачем и почему. Поэтому мы всегда требуем, чтобы было полностью заполнено направление, чтобы понимать, что смотреть и как смотреть. Нам это важно, мы разрабатываем план обследования, чтобы не делать лишнего для пациента, чтобы уменьшить лучевую нагрузку.

Екатерина Осипенко:

Я знаю, очень часто не хочется всё заполнять.

Игорь Сорокин:

Я тоже знаю, что из клиницистов никто не любит заполнять. Мы иногда даже возвращаем истории и амбулаторные карты вместе с пациентом для того чтобы нам принесли направление. Сейчас, с учетом того, что мы возвращали несколько пациентов, направление уже пишется. Все делается для комфорта пациента.

Что касается стенозов. Мы стараемся давать полную информацию о степени стеноза, о его причине, утолщении стенок, есть ли деструктивные изменения, например, в хрящевых кольцах трахеи, наличие дополнительных образований. Всё описывается в заключении, какая степень стеноза. В итоге это помогает пациенту получить правильное лечение.

Екатерина Осипенко:

Вы делаете исследование только на этапе первой диагностики или в рамках последующих оперативных вмешательств? Оно может быть не одно.

Игорь Сорокин:

Первичное исследование ― когда необходима диагностика степени стеноза. Если есть потребность, то после оперативного лечения делаем динамическое исследование для оценки восстановления просвета воздухоносных путей.

Екатерина Осипенко:

Последнее время появилось специальное программное обеспечение, которое позволяет специалисту лучевой диагностики реконструировать, в трехмерном изображении увидеть пораженный орган или образование. В условиях верхних дыхательных путей можно использовать?

Игорь Сорокин:

Сейчас программное обеспечение позволяет делать красивые 3D-реконструкции с хорошей визуализацией. Для нас, с диагностической точки зрения, они не всегда важны. Мы работаем с сырыми данными, в мультипланарных реконструкциях, перестраиваем в различных плоскостях. Если сказать по-простому, 3D-реконструкции не усиливают информативность, но могут улучшить визуализацию, картинку сделать более красивой и лучше для понимания хирурга. Если хирург видит 3D-реконструкцию, ему очень нравится, то он сразу становится нашим большим другом.

Екатерина Осипенко:

С другой стороны, это больше интересно для полых органов?

Игорь Сорокин:

Нет, и для костных структур, для хрящей, для трахеи. Сейчас программное обеспечение настолько хорошо сделано, что есть правильные анатомические реконструкции, живые 3D-реконструкции; если исследование делается с контрастным усилением, то получается очень хорошая визуализация сосудистых структур.

Екатерина Осипенко:

Мы ничего не сказали о щитовидной железе. Требует ли она этих методов на уровне скрининга, или достаточно ограничиться ультразвуком?

Игорь Сорокин:

На первичном этапе метод выбора ― УЗИ, ультразвуковое исследование щитовидной железы, где можно оценить структуру органа, кровоток. Как правило, ультразвуковая диагностика отвечает практически на все вопросы, которые касаются щитовидной железы, если там нет распространенного опухолевого процесса с инвазией окружающих мягких тканей, – тогда требуется дообследованные. Тогда пациент после УЗИ выходит с еще вопросами, на которые врач ультразвуковой диагностики не смог ответить. Он приходит к нам, на более информативные методы, как КТ и МРТ, и мы дообследуем. Оцениваем распространенность процесса, взаимодействие с окружающими структурами, сосудами, что необходимо для планирования лечения.

Екатерина Осипенко:

При больших узловых зобах, их нетривиальном расположении это всегда имеет значение, учитывая, что мы опасаемся травматизации гортанного нерва. Очень часто мы назначаем ультразвук при лимфаденопатии, сделали ультразвуковое исследование и щитовидку посмотрели, узлы посмотрели. Подчас в результате лимфаденопатии, подтвержденной УЗИ, хочется продолжить исследование. Тогда назначается МРТ?

Игорь Сорокин:

Если, например, присутствует беспричинная, без выявленного первичного очага лимфаденопатия, то, безусловно, необходимо дообследование пациента. Надо думать об опухолевых образованиях в области ротоглотки, может быть, миндалины, или опухолевый процесс в гортани.

Екатерина Осипенко:

Не говоря уже о том, что есть не только поднижнечелюстные лимфатические узлы, а и глубокие, передние, задние, не везде ультразвук может проникнуть, нужно дообследование.

Наше время подошло к концу. Огромная моя благодарность за то, что Вы выбрались, спасибо, и рассказали подробно! Я думаю, что мы будем еще встречаться. Огромное Вам спасибо за то, что Вы это делаете! Напомню, что у меня в эфире гость – кандидат медицинских наук, заведующий отделением лучевой диагностики Игорь Владимирович Сорокин. Я Екатерина Осипенко – отоларинголог, фониатр, доцент, кандидат медицинских наук. Всего вам доброго!

Игорь Сорокин:

Всего доброго!