Всевидящее око
Алексей Гребнев:
Друзья, всех приветствую! Канал Mediametrics, программа «Долголетие в бизнесе» и я ведущий Гребнев Алексей. Сегодня у нас в гостях Нина Сергеевна Вихриева. Здравствуйте, Нина Сергеевна!
Нина Вихриева:
Здравствуйте!
Алексей Гребнев:
Нина Сергеевна является руководителем компании «Premium Aesthetics». Ее жизненный путь интересен, но все уложить в 45 минут вообще никак невозможно, поэтому для Нины Сергеевны я подготовил один вопрос. Нина Сергеевна, если кратко взять Ваши основные вехи жизни, которые меняли Ваше представление. Скажите, пожалуйста, зачем Вы сейчас живете?
Нина Вихриева:
Вот это вопрос. Зачем? Первое - отдать профессиональный долг и государству, и учителям, которые из меня сделали доктора, это было давно в 70-е-80-е годы. Я практиковала, как врач до 2001 года и это очень здорово, потому что ментальность доктора построена на логическом мышлении. Когда говорить какое у тебя образование и как ты попал в бизнес, то, мне кажется, что медицинское образование одно из лучшиих, потому что ты всегда ловишь причинно-следственные связи.
Алексей Гребнев:
Анамнез жизни, анамнез заболевания также есть в бизнесе?
Нина Вихриева:
Бизнес – это такой же ребенок, которого нужно лечить или такой же пациент, которого нужно реанимировать.
Алексей Гребнев:
Каждый сотрудник – это диагноз.
Нина Вихриева:
Да, каждый человек – это диагноз. Однажды я училась в школе бизнеса, психологи нам читали курс лекции, это немецкая школа, и я задала один вопрос: «Скажите, пожалуйста, среди руководителей, какое количество людей с психиатрическими отклонениями, пограничных и нормальных?» Так вот, нормальных людей по их данным 15-20% не больше. Это самые трудные люди для коммуникации, потому что они очень критичны, они умеют принимать самостоятельное решение, они знают куда ходить, трудно изменить их ментальность. Конечно, каждый человек – это диагноз и в бизнесе тоже.
Алексей Гребнев:
Нина Сергеевна, Вы по профессии были кто?
Нина Вихриева:
Я врач анестезиолог-реаниматолог.
Алексей Гребнев:
Вы как раз много видели тех пограничных случаев, когда человек мог потерять жизнь. Вы стояли именно на той узкой грани, когда Вы видели, как человек может потерять жизнь, это страшно?
Нина Вихриева:
Это страшно, но врач привыкает к этим состояниям, потому что он собирается. Очень страшно встречать это у детей. Когда у тебя за годы работы в отделении реанимации погибает больше нескольких тысяч человек, каждый, это отдельная история. Это пациент, это время нахождения его в реанимации, это его родственники. Это люди, которые его любят, и это разные коммуникации.
Алексей Гребнев:
Мы не просто так собрались с Вами поговорить сегодня, потому что мы сейчас попробуем сделать вводную. Попробуем понять, почему Вы пришли к тем продуктам, в которые Вы верите сегодня. Одной из наших тем, которой мы назвали сегодняшнюю передачу – это «Всевидящее око». То есть мы с Вами будем разговаривать о большой медицинской проблеме, которая связана с подходами в диагностике. Правильно все?
Нина Вихриева:
Верно.
Алексей Гребнев:
Какие сферы затрагивает то оборудование, о котором мы будем сегодня говорить? Какие диагнозы оно может поставить, и какие оно может сделать выходы из невозможных положений для пациента, о чем мы с Вами поговорим чуть позже.
Нина Вихриева:
Мы бы могли говорить о многих вариантах оборудования. Но, одно мне представляется очень важным, не потому что оно решает много проблем, а потому что оно уникально до такой степени, что оно спасает жизнь людям. Оно реально спасает жизнь людям. Это злокачественные новообразования, которые видны глазом любому профессиональному доктору, имеющему в руках очень простой инструмент, который называется дерматоскоп. Но, во-первых, не все видят, во-вторых, не все ищут, в третьих, не наблюдают динамику, а в четвертых, когда приходит время спасать пациента, бывает уже поздно. Но, есть оборудование, которое позволяет всего этого избежать и выявить на ранней стадии, это одна сторона дела. Это раннее выявление злокачественных новообразований типа меланомы – самая злая опухоль из всех кожных, и разных других опухолей, потому что их тоже видно. Вопрос, кто с ними сталкивается? Мы, в семье сталкиваемся первыми и мы должны ставить диагноз, когда мы заметили что-то необычное, когда это необычное изменилось. Мы должны пойти и сделать дерматоскопию. Мы можем ничего не найти на дерматоскопии, пациента надо наблюдать. Есть прекрасное оборудование, которое позволяет именно наблюдать пациента, и поймать тот момент, когда добро превращается в зло и с ним что-то надо делать – это первый аспект. Второй - в серьезной дерматологии и дерматокосметологии, которая имеет узкий сегмент и в пластической хирургии, во всех 3-ех профессиях есть очень большое количество физических и патологический проявлений, в которых надо очень хорошо разбираться. Порядка двухсот нозологических форм легко и просто распознать, значит подобрать к ним тот вид лечения, которого эти заболевания достойны, чтобы с ними справиться.
Алексей Гребнев:
Когда Вы подошли к этому аппарату, и сейчас выводите его на рынок, Вы подходили больше как врач или как бизнесмен?
Нина Вихриева:
Нас нашла компания производитель и предложила нам заняться этим оборудованием. Мы посмотрели на него и сказали, что это счастье заниматься такого рода оборудованием. Потому что это позволяет расширить возможности любой клиники и государственной и частной, и работу частнопрактикующего врача, для того чтобы делать хорошо свою работу и получать профессиональное удовлетворение от хорошо сделанной работы.
Алексей Гребнев:
Когда Вы пришли на эстетический рынок, и когда Вы начали продавать первые аппараты? Вы одна из лидирующих торгующих компаний оборудования на рынке эстетической медицины.
Нина Вихриева:
Это так. Мы туда не пришли, пришли к нам. Мы занимались другим бизнесом в области фармацевтики. Один американский дистрибьютор поставщик качественного сырья он привез с собой коллегу, который нам рассказал об оборудовании, которое у них есть. Так в России появился первый Fraxel. Нам пришлось помочь нашим партнерам из Америки, чтобы вывести эту компанию на рынок. Это бренд и сегодня он всем известен, но у нас в портфеле много и других брендов. Мы, год за годом потихоньку влюблялись с это, потому что это очень интересный рынок, очень интересная профессия. Она делает людей счастливыми тех, кто работает и тех, кто обращается.
Алексей Гребнев:
Какие направления в компании Вы создали за этот промежуток времени, с какого года Вы начали делать?
Нина Вихриева:
С 2004 года.
Алексей Гребнев:
С 2004 года появилась компания «Premium Aesthetics» и в этой компании появился аппарат Fraxel. Вы с одним аппаратом выходили?
Нина Вихриева:
Мы начинали с одним аппаратом.
Алексей Гребнев:
Сегодня, что присутствует, какие офисы, какое оборудование есть в Вашем портфеле?
Нина Вихриева:
Главное, конечно, дистрибьюция премиального оборудования, премиального не по цене, премиальное по качеству, по сервисам и по возможностям. Мы этот смысл вкладываем в премиальность, у нас 4 своих клиники. Мы изнутри понимаем, как можно делать этот бизнес, где можно ошибаться, где можно находить какие-то точки зоны роста. Поэтому нам очень легко коммуницировать со всеми остальными, потому клиники имеют разные форматы от меленьких до больших. С другой стороны, у нас есть образовательная кампания, которая профессионально занимается повышением профессиональной квалификацией врачей. Мы их обучаем, мы имеем все разрешительные документы. Сегодня мы участвуем в системе МНО, что очень здорово, потому что людям интересно и важно. С другой стороны, у нас прекрасный сервисный отдел. Говорю прекрасный, не потому что я так думаю, у меня к ним претензий больше на самом деле, как у руководителя. А потому, что когда у клиентов спрашиваем: что вы думаете о нашем сервисе и сервисе других компаний? Они говорят, что мы выбираем вас зато, что у вас есть программы обучающие, профессиональный и хороший сервис. Мы еще и бизнес-обучение проводим, мы издаем учебники.
Алексей Гребнев:
По какому профилю? Дерматология, пластическая хирургия, онкология, какой сейчас основной профиль?
Нина Вихриева:
Все 3. Мы создаем продукт для доктора, который выбрал оборудование или есть в клинике это оборудование. Учебник построен таким образом. Преамбула, где говорится об актуальности, почему это надо знать. Зачем даются биологические основы того, как разные физические воздействия создают тот или иной ответ в тканях. Зачем мы до деталей описываем, как работает прибор тот или иной. Затем мы даем рекомендации по подбору режимов. Затем из классификации МКБ-10 выбираем нозологии. В группе с нашими тренерами и нашими коллегами из разных клиник создаем протоколы, которые рекомендованы для применения в практике. Затем мы даем глоссарии для того чтобы все разобрались в том, что там написано. Затем мы даем самую важную часть, мы даем открытые вопросы для доктора к каждой главе, чтобы он мог самостоятельно, вписав ручкой ответить на вопросы. То есть, доктор контактирует с учебником и проверяет свои знания несколько раз, там больше 100 вопросов проверочных. Когда некоторые получают учебник в руки, они говорят: мы хотели заказать вам повторное обучение, но сейчас мы решили, что сами разберемся. Это была наша цель.
Алексей Гребнев:
Фактические в России существует ряд центров эстетической медицины, которые с вами контактирует, и купила у вас оборудование. Много таких центров?
Нина Вихриева:
Больше 1000.
Алексей Гребнев:
Больше 1000 центров, которые когда-то купили у Вас оборудование. Понятное дело, что для обучения людей каждый раз отправлять в Москву, либо Вас туда отправлять, это достаточно накладная составляющая. Поэтому Вы пришли к тому, что Вы им даете, как для Буратино, взял азбуку и выучил буквы.
Нина Вихриева:
Мы же учились в медицинском институте один раз, когда нас реально учили. Потом, научившись читать и искать информацию, мы всю жизнь учимся сами. Поэтому мы создали инструмент, который позволяет доктору учиться самостоятельно.
Алексей Гребнев:
Где бизнесу учатся сегодня, Нина Сергеевна?
Нина Вихриева:
Я не знаю, где учатся руководители и управляющие.
Алексей Гребнев:
Я про Вас, Вы, где учитесь бизнесу?
Нина Вихриева:
Нас учит жизнь, потому что сказать какое количество лекций, видеоматериалов, книг профессиональных прочитываешь каждый месяц – много. Меня всегда убивает, когда человек приходит на собеседование, например, маркетологом или каким-то узким специалистом, например, по диджитал-продвижениям, я спрашиваю: «Скажите, пожалуйста, что из последнего, что Вы читали, Вас поразило?». Очень многие люди не читают. Они говорят: интернет. Вопрос о цитируемости источника, и как вы это интерпретируете, на каком основании вы доверяете.
Алексей Гребнев:
Вам лично, сложно с этим смириться?
Нина Вихриева:
Нет, мне не сложно, мы выбираем людей, которые нам подходят. Люди, которые способны к обучению. Люди, которым интересно работать в этой профессии, которые ориентированы на результат.
Алексей Гребнев:
Вы знаете количество своих сотрудников на сегодня?
Нина Вихриева:
Нет. Наверное, больше 100, но с клиниками не скажу точно цифру, но 140 человек, наверное.
Алексей Гребнев:
Я знаю, что у Вас бизнес находится не только на территории Российской Федерации, но у Вас параллельный бизнес, который находится в Америке.
Нина Вихриева:
Да.
Алексей Гребнев:
Легко ли жить и работать на 2 страны?
Нина Вихриева:
Не трудно. Это любопытно, это встречи с интересными людьми. Например, неделю назад в Вашингтоне я встречалась с директором очень крупного госпиталя MedStar, потому там идет клиническое исследование. У нас завершилась фаза-2 по исследованию мезенхимальных стволовых клеток в лечении сердечной недостаточности. Начинается исследование 13:42???? это специальный девайс, устройство, которое после диагноза необратимой сердечной недостаточности, позволяет пережить человеку какой-то период жизни, и подготовиться к пересадки сердца.
Алексей Гребнев:
У вас, это, как у инвестора?
Нина Вихриева:
Да, как у инвестора.
Алексей Гребнев:
Это большие вложения?
Нина Вихриева:
Большие, потому что это очень наукоемкие программы, но нам кажется, что в этом будущее медицины.
Алексей Гребнев:
Сколько? Миллион, полмиллиона долларов?
Нина Вихриева:
Это десятки.
Алексей Гребнев:
Десятки?
Нина Вихриева:
Да.
Алексей Гребнев:
Вы сегодня меряете жизнь масштабом бизнеса в десятки миллионов?
Нина Вихриева:
Да.
Алексей Гребнев:
Хотелось бы вернуться к тому, что мы уже чуть-чуть затронули, это оборудование. Если сейчас нам его выведут на экран, мы посмотрим, как оно выглядит. Можно представить это оборудование, что это такое?
Нина Вихриева:
Маленькая семейная компания в Германии придумала хорошего качества фотоаппарат Canon, он здесь используется делать снимки. Причем это обычный аппарат, но мудрость этого фотографирования заключается в том, чтобы выявить те подозрительные элементы, к которым нужно отнестись серьезно.
Алексей Гребнев:
Причина обращения – сугубо контроль, да?
Нина Вихриева:
Сначала надо выявить, есть проблема или нет. Потом нужно провести дифференциальный диагноз, к какой категории относится.
Алексей Гребнев:
Работаем с кожей?
Нина Вихриева:
Да, работаем с кожей. Но, кожа сегодня в структуре онкологических заболеваний № 1, она обогнала молочную железу.
Алексей Гребнев:
Самый большой орган по площади, иннервированный и со всеми вытекающими.
Нина Вихриева:
Который формирует иммунитет. Желудочно-кишечный тракт и кожа – это 2 органа, которые формируют иммунитет на всю нашу жизнь. Я специально взяла данные, которые недавно вышли из института Герцена. В 2018 году в России было выявлено 624 000 злокачественных новообразований, из них меланомы было выявлено больше 11 000 и других видов злокачественных образований 78, это больше 14% в структуре всех злокачественных новообразований, кожа сегодня №1. Преимущество этих заболеваний относится к тому, что это видимая поверхность, ее видно глазом. Когда я говорю, что первым диагноз ставит родственник, это тот, кто увидел и отправил на консультацию к доктору. Но, доктор получает инструмент, который позволяет ему реально быстро разобраться в том подозрение на онкологию и каков риск от 0 до 1. Демонстрируя это оборудование, каждую неделю мы в среднем выявляем минимум одно злокачественное новообразование, только демонстрируя людям, которые заинтересовались этим оборудованием, это врачи и собственники клиник.
Алексей Гребнев:
Вы хотите сказать, что если мы с Вами возьмем эстетический конгресс по дерматологии, которые собирает в своих стенах 5000 человек. Какой процент выявляемости безошибочно мы сможем сказать настороженность?
Нина Вихриева:
Среди 5000 врачей в этой целевой аудитории в возрасте от 25 до 60 лет. Там не будет молодых до 18 лет, они редко болеют. Там не будет очень пожилых, они чаще болеют. В среднем статистика будет 20 человек на 5000, будет 14 меланомы и 16 будет разных видов кожных злокачественных новообразований.
Алексей Гребнев:
Это делает человек, который на аппарате работает или аппарат работает по каким-то современным принципам уже искусственного интеллекта?
Нина Вихриева:
Это ключевой вопрос. Нужно посмотреть глазом в лупу с очень большим увеличением.
Алексей Гребнев:
Тогда зачем аппарат?
Нина Вихриева:
Глаз человеческий, на самом деле мозг ставит диагноз по внешнему контуру, по цвету, по равномерности, неравномерности распределения пигмента и часто не распознает. Сегодня считается высшим пилотажем диаметром 0,2 мм. Представляете, маленькую, но это уже меланома. Она прорастет и через какое-то начнет метастазировать, и человек погибнет. Ее можно распознать, удалить хирургически и больше не надо трогать пациента. Плоские опухоли, они хорошо диагностируются и если у тебя есть оборудование, которое помогает поставить точный диагноз. Больше 90% точность, есть исследования, где указана цифра 98%. На основании сложной программы, которая обучена распознавать элементы визуального образа опухоли. Программа, условно говоря, искусственный интеллект. Программное обеспечение, используя нейронные сети, научило выявлять элементы с высокой вероятностью являющимися признаками злокачественного новообразования.
Алексей Гребнев:
Кто учил программу?
Нина Вихриева:
Программу учили несколько специалистов, которым сказали, какие признаки нужно искать, все остальное программа сделала сама.
Алексей Гребнев:
Я знаю, что на сегодняшний день на российском рынке уже находится такая программа, как «Третье мнение», которое обрабатывает КТ, МРТ, то есть она работает с клетками крови, она все видит. Этот аппарат прицельно сделан для диагностики кожи? Он видит только родимые пятна и их диагностирует, либо он работает со всей кожей?
Нина Вихриева:
Родимые пятна – это бытовой термин, мы все это называем новообразованиями. Они бывают доброкачественные и злокачественные, они бывают темные и светлые, выпуклые и невыпуклые, они бывают самые разные.
Алексей Гребнев:
Рельеф кожи видит?
Нина Вихриева:
Фотография рельеф не видит, это видит другая программа, которая предназначена для 3D-визуализации.
Алексей Гребнев:
С волосом работает?
Нина Вихриева:
В этом приборе есть диагностика. Ты можешь сделать трихоскопию с высокой степенью с зумом 140 и увидишь капилляр, и увидишь, как пульсирует один капилляр, и ты можешь понимать, как кровоснабжается луковица волоса. Ты можешь работать с псориазом и делать тотальное картирование тела и точно отображать на фотографиях динамику и рассчитывать PASI (дерматологи поймут). Ты можешь делать картирование тела по меланоцитарным образованиям, которые бывают разными. Но, дело в том, что человеческий глаз не может точно этот элемент расположить на карту прямо с попаданием. Когда возникнет новый, то доктор, который занимается картированием, потративший 3-4 часа на первичное картирование, с трудом распознает новые элементы и динамику их состояния. Машина это делает автоматически, 4 минуты занимает полное фотографирование в 21-ой позиции, с очень быстрым выводом, не надо тратить часы. Можно сделать картирование пациенту, у которого множественные формы, назовем их родинками. С тонового образования невозможно отследить, сегодня программа позволяет не просто выявить и отметить новое в динамике, при каждом следующем обследовании, но и показать подозрительное на этой большой фотографии всего тела. Тогда можно прицельно сделать дерматоскопию этого элемента, привязать этот элемент к положению на карте и наблюдать его постепенно, пока он не проявил свойства того, что он начал прогрессировать и превращаться в злокачественное образование.
Алексей Гребнев:
Нина Сергеевна, Вы также работаете с лазерами, с лазерным оборудованием, когда это эпиляция или еще что-то, и проходимся по этим элементам, им становится хуже?
Нина Вихриева:
Мы специально проводили настоящий поиск, чтобы поискать есть ли угроза работы в плане появления злокачественных новообразований от воздействия световых и лазерных технологий, не нашли. Нашли очень много убедительных данных, что это не влияет. Потому что причиной злокачественности является ультрафиолет.
Алексей Гребнев:
Фактически те люди, которые подвержены инсоляции, которые могут себе позволить 3-4 раза в год посещать дорогостоящие курорты, не пользуясь солнцезащитным средством, зонтиками, это люди в группе риска.
Нина Вихриева:
Это первая группа риска, загорать вообще нельзя.
Алексей Гребнев:
Вы хотите сказать, что все наши семьи, которым это доступно, особенно в зимний период трансконтинентальные перелеты на солнце, это люди, которые должны следить за своим здоровьем?
Нина Вихриева:
Если жизнь члена семьи представляет ценность то, безусловно, да.
Алексей Гребнев:
Как часто в год это надо делать?
Нина Вихриева:
Надо друг друга осматривать.
Алексей Гребнев:
Как мы можем друг друга осмотреть? На мне много родимых пятен, что это меланома, не меланома, карцинома.
Нина Вихриева:
Один раз сделать картирование, увидеть подозрительные элементы и наблюдать эти элементы самому. Можно получить распечатку с этого аппарата, увидеть, как выглядит это образование и самостоятельно смотреть, проявило ли оно признаки изменения. Если проявило признаки изменения, нужно прийти на дерматоскопию к доктору, если нет, ничего не нужно делать.
Алексей Гребнев:
Вопрос к Вам, как к врачу. Если все-таки человек пропустил меланому, но она у него есть, как быстро сгорают люди?
Нина Вихриева:
Статистика по данным 2018 года. Выявляется в год, в частности в 2018 году на 3-4-ой стадии это то, что требует очень тяжелого лечения, не только иссечения, но и с химиотерапией очень тяжелой, и там очень тяжелый процент летальности, выявляется 19,1% процент. Первая и вторая стадия меланомы, когда она хорошо убирается и если нет в региональных лимфоузлах метастазов. Но, за ними надо наблюдать, потому что они могут появиться в будущем. Эти выявляются в 80% случаев. Как принято делать. Если доктор подозревает меланому, а по фотографиям фотофайндера это видно, то он обязан отправить к врачу дерматоонкологу на эксцизионную биопсию. Удаляют образование хирургическим путем, не лазером, отступив несколько миллиметров в пределах здоровых тканей, и отправляют в патоморфологию на гистологию. Если там находят глубину повреждения, потому что метастазирование связано с глубиной повреждения, то тогда убирают дополнительное количество тканей и пациента оставляют без химиотерапии.
Алексей Гребнев:
У нас есть те специалисты, которые это знают досконально?
Нина Вихриева:
Конечно.
Алексей Гребнев:
Мы с Вами сейчас затрагиваем социальную тему, а как государство реагирует на эту проблематику? Есть какие-то написанные постановления?
Нина Вихриева:
По-разному. 2018 год был прорывом, потому что есть указ президента от 7 мая 2018 года о приоритетах в развитии. Так вот диагностика онкологических заболеваний вошла в приоритеты, эта программа утверждена до 2024 года. Поэтому есть все возможности в рамках направления стратегического развития, направленного на повышение здоровья, на сохранение жизни внедрять эту диагностику во всех государственных онкологических учреждениях, кожвендиспансерах, частных клиниках, кто готов этим заниматься.
Алексей Гребнев:
Давайте возьмем одно из направлений, то есть это дерматология, косметология. Как главный внештатный специалист на это реагирует?
Нина Вихриева:
Все до одного абсолютно позитивно реагируют на этот аппарат.
Алексей Гребнев:
Он видел этот аппарат? Именно главный внештатный специалист по дерматологии.
Нина Вихриева:
Мне трудно сказать. Доклады идут на все конгрессы.
Алексей Гребнев:
У нас сейчас Потекаев, да?
Нина Вихриева:
Николай Николаевич стал главным дерматологом Российской Федерации, он имеет 2, а сейчас еще для 2-ух КВД в городе Москва заказывает еще 2 фотофайндера. Есть прекрасные примеры безупречной организации дермотоонкологической помощи. Кроме «КВД Московский», я могу назвать «КВД Невский район» в Санкт-Петербурге. Главный врач Галина Ивановна, она уже несколько лет имеет первый фотофайндер, мы сейчас доукомплектовали еще несколькими версиями. У них в день проходит от 40 до 50 диагностик каждый день. Население в Невском районе 480 000, то есть на полмиллиона населения есть КВД, которое в 2018 году выявил 33 или 32 меланомы.
Алексей Гребнев:
Это люди, которым сохранена жизнь. В Питере у меня живет мой дядя, который сейчас находится в сложном состоянии и, к сожалению, это меланома. Я светлый и мои дети тоже светлые.
Нина Вихриева:
Вы в группе риска.
Алексей Гребнев:
Мы много ездили, если моего среднего ребенка откартировать, то я больше чем уверен, что более 100 элементов на нем есть.
Нина Вихриева:
Поэтому это обязательно нужно сделать. Договорю, кроме того, что у нее есть все необходимое оборудование для того чтобы делать эту работу профессионально, они еще оснастили своих докторов, а у нее 8 докторов одновременно принимает пациентов, а 8 могут заниматься профилактическим скринингом где угодно. Они докупили еще 16 handyscope – это маленькие фотофайндеры, которые прикрепляются к айфону, и которые выполняют практически все функции большого прибора с точки зрения программного обеспечения. Это тот скрининг, которым может пользоваться каждый врач. Это не просто дерматоскоп – это дерматоскоп с искусственным интеллектом, который, во-первых, он сохраняет данные, во-вторых, он привязывает к пациенту. Они хранятся в базе данных, и их можно сравнивать. Пациента можно пригласить на дерматоскопию большим аппаратом для того чтобы ему назначить регулярное картирование или сделать исследование с очень большим увеличением, и выявить то, что нужно выявить. За первый квартал 2019 года они выявили еще 32 меланомы.
Алексей Гребнев:
В одном районе Санкт-Петербурга.
Нина Вихриева:
В одном районе Санкт-Петербурга. Это повысило выявляемость в 4 раза. Если за прошлый год было выявлено 32-33, то в этом году уже только за первый квартал выявлено за 32.
Алексей Гребнев:
Передадим привет Минздраву. Министерство здравоохранения обязательно должно посмотреть эту передачу и решить на что, все-таки потратить бюджет. На реабилитацию и безысходность, либо на профилактику. Это выбор тех, кто принимает решение, здесь мы повлиять не можем. Скажите, пожалуйста, Вы приняли такой большой путь, осведомлены ли министерства всех регионов о том, что есть такая система?
Нина Вихриева:
Мы позволили себе сделать эксперимент и сейчас решили, что он положительный и выполним его в масштабах Российской Федерации. В августе месяце мы в 3 области отправили письма, в которых мы информируем, что есть указ президента и его надо выполнять. Что есть уникальная система цифровой последовательной дерматоскопии, это ключевые слова «цифровой последовательной дерматоскопии», которые позволяют выявить и снизить количество ошибок у докторов не являющимися большими профессионалами, я их за это не виню. Потому что если они не сталкиваются с такой частотой, как в Санкт-Петербурге в Невском КВД, или в единственном центре в Российской Федерации дерматоонкологии в Нижнем Новгороде, которую возглавляет Шливко Ирена Леонидовна. Они работают профессионально в части дематоонкологии, у них колоссальный опыт, у них это настроено так, как должно быть настроено. Есть статистика и мы говорим, что есть цифровая дерматоскопия, и есть накопление данных. Есть корреляция между фотографированием и патоморфологическим подтверждением диагноза, что позволяет рано выявить, удалить с минимальными затратами, наблюдать пациента, и предвосхитить рецидивы опухолей или появление новых. Придать возможность не только диагностировать меланомы, но и избежать ненужных операций. Потому что когда ребенку в 2 года ставят диагноз меланома, неважно в каком возрасте даже в 16 лет, то вся семья живет в тяжелой психосоматической депрессии, понимая, что в их семье горе. Это во многом влияет на образ жизни и качество жизни и на будущее поколение, которое может родиться в будущем. Важно не только рано выявить и вылечить, а важно избежать ненужных операций. Когда у человека 100 родинок, невозможно убрать все 100, это физически невозможно, поэтому нужно убрать те, которые имеет смысл убрать, потому что они являются пограничными.
Алексей Гребнев:
Я заслушался так же, как те, кто нас сейчас смотрит. Я напомню, что с вами канал Mediametrics, программа «Долголетие в бизнесе» с Гребневым Алексеем. Ух, выдохнули, 30 минут эфира у нас уже за плечами, будем продолжать тему?
Нина Вихриева:
Есть много другого интересного. Мне бы хотелось затронуть, если интересно людям бизнеса имеющих отношение к медицине. Во-первых, есть тенденция оказания медицинской помощи в Российской Федерации, потому что очень большое количество государственных учреждений сокращено за последние 10 лет, но очень много появилось частных многопрофильных.
Алексей Гребнев:
Вы посещаете конгрессы? У Вас в сентябре предстоит, может быть в регионах делаете, где Вас можно увидеть в сентябре в ближайшее время.
Нина Вихриева:
В ноябре в Санкт-Петербурге, сегодня в Рязани, в пятницу в Туле, вторник, суббота в Иркутске.
Алексей Гребнев:
Все с Вами будет? Где Вас можно увидеть, Нина Сергеевна? Где с Вами можно будет пообщаться и госорганам, есть какая-то ближайшая конференция, на которой будут все? Скажите, где будет ближайшая конференция на будущей неделе?
Нина Вихриева:
Я надеюсь, что Вы нас пригласите на конференцию, которую вы организовываете с Фридманом в ноябре.
Алексей Гребнев:
Это еще далеко.
Нина Вихриева:
Меня не надо видеть, я менее профессионально, чем наши сотрудники. Они бесконечно выступают на дерматологических конгрессах. Мы вместе с «Галдермой» будем проводить в ноябре в Санкт-Петербурге специализированный конгресс для высококвалифицированных специалистов. Цель: как от диагностики прийти к выбору правильного плана лечения и как эффективным образом сочетать инъекционные и аппаратные методы в косметологии.
Алексей Гребнев:
Это же важно.
Нина Вихриева:
Да, важно.
Алексей Гребнев:
Согласитесь, Нина Сергеевна, Вы находитесь на этом рынке уже почти 20 лет, до этого фарма была. Мы видим, как меняется эстетическая медицина. Мы понимаем, что сегодня приходя за инъекцией, пациенты уже не просит: сделайте мне, как я видел в глянцевом журнале. Врач выбирает методику, врач применяет ультразвук, врач делает фотопротоколы. Кстати, в обычной косметологии, может ли обычный косметолог этим аппаратом сделать фотопротокол?
Нина Вихриева:
Он для этого и создан. Мы с Вами говорили об онкологии, а есть дерматология – это трихология, псориаз и дифференциальный диагноз дерматологических заболеваний, но есть еще и эстетики. Аппарат предназначен для правильного фотографирования.
Алексей Гребнев:
Можно нам еще раз показать аппарат с фотоаппаратом?
Нина Вихриева:
Фотоаппарат, к сожалению, отправлен в сторону пациента, он крутится, пациент может стоят, сидеть. Можно сделать фотографии с очень большим разрешением, этот фотоаппарат еще позволяет ввести в меню…
Алексей Гребнев:
Вот эта реклама: ботокс, рестилайн? Что чуть выше? Не видят наши зрители.
Нина Вихриева:
Это то, что ты можешь делать. Ты, как доктор или как главный врач клиники можешь ввести те инструменты, которые есть у тебя в клинике. Правильно отфотографировав пациента, обсудить с ним индивидуальный план. Галочками поставить те методы, которыми вы будете пользоваться в течение года и при каждом визите делать фотографии, сравнивать их в динамике, обсуждать план лечения, менять его. План существует не для того, чтобы его выполнять, а для того чтобы его своевременно менять и адаптировать к тем результатам, которые получили вместе с пациентом. Поэтому есть отдельная эстетическая опция, которая позволяет заниматься только фотографированием. Опция, безусловно, в разы более дешевая, чем так, которая используется с трихологией, с определением риска злокачественных образований. Если вы имеете айфон и дерматоскоп, который называется «handyscope», то по адекватной цене вы можете иметь полный спектр услуг. Очень качественное фотографирование, очень правильное распознание, и очень правильные рекомендации.
Алексей Гребнев:
FotoFinder – это тот аппарат, который работает в срезе, а самое главное в профилактике онконастороженности, выявление нежелательной меланомы, картирование.
Нина Вихриева:
Я бы даже сказала больше. В эстетике – это доктор, который работает с разными типами образований - с гиперпигментацией или с сосудами. Прежде чем их удалить, он должен быть убежден, что это не онкология. Приведу одну цифру, причиной развития меланомы в 73% случаев являются солнечные лентиго, с которым работают врачи-косметологи, удаляя его. Вдумайтесь, 73% меланомы - это солнечные лентиго, с которыми работают врачи-косметологи.
Алексей Гребнев:
Они по ошибке удаляют?
Нина Вихриева:
Очень часто удаляют по ошибке.
Алексей Гребнев:
Или плохо учились?
Нина Вихриева:
Нет, у них не было инструментов, а теперь этот инструмент появился.
Алексей Гребнев:
Этот маленький handyscope, который можно на своем телефоне и он решает глобальнейшую проблему?
Нина Вихриева:
Да. Каждая клиника должна иметь дешевый инструмент, который дружит с искусственным интеллектом и который позволяет защитить клинику, защитить врача и пациента от ошибок.
Алексей Гребнев:
В пластической хирургии я видел, что ведутся фотопротоколы, это обязательное явление, в стоматологии, это должно быть, а в косметологии не видел. Может ли этот аппарат использоваться в стоматологии для фотопротоколов, не изучали этот вопрос?
Нина Вихриева:
Изучали, мы посоветовались со специалистами в области фотопротоколирования в стоматологии, и пришли к заключению, что на сегодня это единственный аппарат. Потому что фотографировать можно. Я знаю доктора, у которого 6 фотоаппаратов в его клинике. Он разными фотоаппаратами делает разного качества снимки, в разных зонах, а единой системы, которая бы объединила фотографии, у него нет. В чем преимущество этой системы? Она не просто фотографирует, она накапливает базу данных, все фотографии привязаны к одному пациенту и они сравнимы друг с другом в динамике, в этом ее преимущество. Я могу сфотографировать и разложить в разные папочки, но это не даст мне возможности одним взглядом увидеть взглядом разницу, и динамику.
Алексей Гребнев:
Там принтер и сразу распечатывает?
Нина Вихриева:
У нас соединено с принтером, и мы можем распечатывать, но у нас FotoFinder в 2-ух клиника, совмещен еще с одним прибором, тоже не дорогим, который делает 3D-визуализацию. Показывает количество пигмента, количество сосудов, рельеф кожи, количество пор, и когда ты видишь и то и другое, у тебя нет шансов принять неправильное решение.
Алексей Гребнев:
По сути, не покупают, потому что хотят уйти от ответственности этого результата?
Нина Вихриева:
Если врач не уверен в своих результатах, он не фотографирует, или фотографирует плохо. Когда он уверен в результатах, потому что он профессионал, у него есть препараты, у него есть инструменты и он может позволить себе фотографировать. Потому что в этом случае фотографирование ему позволяет быть абсолютно убедительным и расположить пациента и вызвать у него большое доверие.
Алексей Гребнев:
Я считаю, что и для клиники это достаточно хорошее конкурентное преимущество, потому что возвращается к этому препарату даже на диагностику меланомы раз в полгода.
Нина Вихриева:
Кто-то ходит раз в 3 месяца, особенно после удаления меланомы. К нам онкологи направляют на картирование пациента, эти пациенты приходят.
Алексей Гребнев:
Это одна задача - картирование. Другая задача - работа ежедневно в эстетическом центре на фотопротоколах, то есть та задача, которая сегодня дает возможность правильно заполнять всю отчетную документацию и убрать риски, когда на нас сегодня пытаются воздействовать потребительским экстремизмом. Такое тоже, к сожалению, существует. Она пришла что-то попросила и получилось то, что… У нас времени осталось 2 минуты, давайте чуть-чуть попробуем эту история повести. Нина Сергеевна, Вы счастливы, что этот аппарат появился в Вашем кейсе?
Нина Вихриева:
Трудно сказать, мы счастливы не только потому, что появился этот аппарат, а что в нашем портфеле появилась компания, которая его создала. Она уникальна, потому что она применила интеллект.
Алексей Гребнев:
Вы сегодня стоите впереди многих, которые еще не используют искусственный интеллект?
Нина Вихриева:
Мы сейчас сами этим занимаемся, потому что мы пытаемся сделать, мне что-то дает основание считать, что у нас это получится. Таким же образом облегчить работу патоморфологам, которые тоже ошибаются при постановке диагноза.
Алексей Гребнев:
Вы находитесь на том очередном пути, когда все в Вашей жизни опять изменилось в лучшую сторону?
Нина Вихриева:
Эта цель на ближайшие 3-5 лет.
Алексей Гребнев:
Желаю Вам успехов желаю, чтобы Вы ее добились! Всем нашим зрителям напомню, что с вами был канал Mediametrics, передача «Долголетие в бизнесе», я ее ведущий Гребнев Алексей. Ушли мы сегодня от темы финансовой, выручек, качества работы, но поговорили об очень важном. Благодарю Вас за эфир!
Нина Вихриева:
Спасибо Вам большое!