Токсичная маскулинность

Светлана Ходукина:

Здравствуйте, это канал «Mediametrics», программа «Час с психотерапевтом Хачатуряном», и у нас сегодня снова в студии нет психотерапевта Хачатуряна, но вместо Гургена сегодня будут Зара Арутюнян и Светлана Ходукина. Сегодня будем говорить о токсичной маскулинности. Это очень трендовая, актуальная тема, и поэтому я попрошу рассказать, что такое токсичная маскулинность, и почему мы про это сегодня говорим.

Зара Арутюнян:

Мы говорим об этом сегодня в рамках всего нашего просветительского проекта, чтобы люди знали и понимали, что происходит в большом мире, потому что в России в области наук, особенно социальных наук, немножко не на острие. В большом мире тренд токсичной маскулинности уже давно обсуждается социологами, психологами, антропологами и гендерными исследователями.

Мы традиционно делим людей на мужчин, которые маскулинные, и на женщин, которые феминные, но последние много лет американские исследователи изучали вопросы маскулинности, большое исследование по итогам сорокалетних исследований было опубликовано в январе 2019 года, в котором они подробно писали о том, что токсичная маскулинность вредна, те навязанные нормы того, что называется мужским миром, агрессия, доминирование, конкуренция, очень вредят социуму, они очень вредят женщинам и оказывается, они вредят мужчинам, потому что мужчины, будучи сами авторами токсичной маскулинности, сами же от этого больше всего страдают. В том числе были прекрасные цифры про то, что 90% убийств совершают мужчины и 77% жертв убийств – это тоже мужчины. То есть получается такая странная штука, что та группа, которая всегда считалась доминантной, беспроблемной, белые цисгендерные, гетеросексуальные мужчины, выясняется, что не так все у них радужно: они убивают, они же бывают убитыми, у них ниже продолжительность жизни на 4,9 года – это в Америке, у них в 3,5 раза выше риск суицидов, чем у женщин.

В России мы тоже видим, что продолжительность жизни мужчин ниже, суициды мужские гораздо чаще бывают, у них гораздо больше рискованного поведения, алкозависимость, наркозависимость, промискуитет, незащищенный секс – все это отнюдь не улучшает качество жизни этих мужчин. Было это огромное исследование, они издали справочник для психологов, работающих с мальчиками и юными людьми, и в их проповедях основная идея в том, что давайте не будем так уж навязывать эти идеи агрессии, доминирования и конкуренции, потому что это вредит тем же мальчикам, это вредит девочкам, это наносит большой вред обществу, потому что это рискованное поведение никого к добру не приводит.

Светлана Ходукина:

А какие именно виды поведения мы можем обозначить, как маскулинные?

Зара Арутюнян:

Могу даже по пунктам, что существует в мире гендерных стереотипов. Стереотип номер раз: мужчины не плачут. Это рассказывают все мамы всем своим маленьким мальчикам, что ты мальчик, ты не должен плакать. Мужчина должен быть сильным. Что такое сильный? По крайней мере, до середины 20 века не было никаких сомнений в том, что сильный человек – тот, который всегда может дать сдачу, а еще лучше первым напасть – этому учили многих мальчиков, которых я знаю, что если ты видишь, что что-то идет не так, сразу дай первый в морду, потому что это твоя гарантия. Что мужчины должны быть очень крепкими и стоиками, что мужчины должны побеждать. Настоящий мужчина всегда побеждает, никогда не проигрывает, это ужасная конкуренция, что мужчина должен быть в семье главным, то есть принимать все решения, независимо от того, какие у него компетенции есть. Это очень смешно, потому что в русских семьях очень много ситуаций, когда женщины образованнее, умнее и даже стратегически лучше мыслят. Классическая фраза об этом была сказана в нашем обожаемом фильме старого поколения «Москва слезам не верит», где герой Баталова, в которого были влюблены все советские женщины, который бухал, был слесарем, и то, что его сыграл Баталов, это неправильно, его должен был играть кто-то типа Пореченкова, если говорить об альфа-самцовости. И сидит этот Баталов мягкий, интеллигентный, невероятный, но он хороший актер, и говорит, что все решения в этом доме буду принимать я на том простом основании, что я мужчина. Взрыв мозга у всех феминисток в этом месте происходит, потому что не может человек принимать все решения, потому что даже если вдруг он умнее, чем тот человек, с кем он живет, его компетенции не могут быть бесконечными. Смысл парности и любого союза, любого партнерства не в том, чтобы повесить на одного человека принятие всех стратегических решений, а на другого человека – походы в магазин и на маникюр, а в том, чтобы проблемы, с которыми сталкивается пара, а мы неизбежно сталкиваемся с проблемами, решались по мере компетенции.

Нормальная пара может разобраться, кто из партнеров больше стратегичен, кто больше тактичен. И мне очень жаль наблюдать то, что в нашей стране очень проповедуется этот образ альфа-самца. Я с удовольствием наблюдаю за тем, что молодые люди в районе до 35 лет, которых я очень часто встречаю, уже лежат в сторону партнерских отношений. И многие девочки даже в школе, где я работала, где молодые барышни говорят о том, что он такой жесткий, он такой агрессивный, я с ним не хочу, хотя он там такой эгегей, который нам транслирует, что правильный мужчина – это такой эгегей, отказываются от такого концепта отношений.

Светлана Ходукина:

Получается, мы говорим про какой-то набор установок, совершенно не осознаваемых, когда человек делает какие-то действия, ни он не осознает, ни общество не осознает — а окей ли это, тебе сейчас принять решение, в какой сад идет ваш ребенок, то есть подумай сам. Этим обществом, воспитанием навязываются совершенно категоричные установки, и я не думаю о том, что я могу сейчас избежать конфликта, и всем от этого будет лучше, мы просто можем сказать: «Слушай, чувак, давай разойдемся, все нормально».

Зара Арутюнян:

То, что Вы говорите, называется в науке «гендерные стереотипы», они оказываются с детства, и до сих пор мы видим невероятные вещи в школах, когда девочки вышивают, а мальчики рубят станочком. Это часть полового воспитания, гендерных стереотипов, которые были всегда, мир развивается, и все считают, что так было всегда. Когда-то в мире был матриархат, он давно закончился, в полинезийских племенах до сих пор есть матриархат, но речь не об этом. Я не проповедую, чтобы вернулся матриархат, я всячески за консолидацию и партнерство, но пока мы воспроизводим эту модель, говоря своим девочкам: «Девочка – шея, мужчина – голова». Кто в этой истории решатель? Кто приниматель решения? Это сложный вопрос, моя голова не двигается сама по себе.

Светлана Ходукина:

Почему мы считаем, что мужчина такое существо, которому нельзя прямо сказать?

Зара Арутюнян:

Я росла в дико патриархальной стране Армении, где мне с детства и буквально последний раз лет 7 назад мой батюшка говорил: «Ну почему ты не можешь не говорить в лоб, а сделать, как делала твоя матушка?» Издалека долго течет река Волга. Я говорила: «Пап, когда я делаю это так, я чувствую человека напротив себя идиотом, потому что если я взаимодействию с разумным существом, нет смысла во всех этих манипуляциях». Мало кто разделял мою концепцию жизни, но я настаиваю на том, что концепция «мужчина – голова, женщина – шея» принижает мужчину, потому что каково тебе жить с тем, что ты полный идиот, которому не может твоя супруга сказать: «Слушай, давай поедем не в Таиланд, а в Европу», и ты не можешь об этом поговорить и сказать «ну ладно, давай» или «давай в этот раз Таиланд, другой раз в Европу», – потому что хочешь так, потому что хорошее решение. Нет, женщина должна издалека за 3 месяца подкидывать одно, другое... Я всегда про экономию ресурсов и про честность, зачем эта сложная хитрая конструкция, когда мы вместе почему? Потому что не знаю. Потому что нам вместе лучше, чем по отдельности. Давайте свою жизнь упрощать.

Светлана Ходукина:

Давайте я буду сейчас на стороне тех, кто с Вами не согласен, чтобы у них тоже был голос. А как же семьи, был такой уклад, так работает в семье, хотите все сломать?

Зара Арутюнян:

Когда это исследование выпустили, в США стоял огромный крик до потолка, консерваторы кричали, что вы рушите наш мир: «Вы обесценили весь мужской пол, добрую половину человечества вы смешали с грязью, и как вообще вы смели рот открывать».

Мир действительно всегда держался на этом, но такая прекрасная страна, как Россия как минимум начиная с 20 века, который весь был пройден в войнах, – это женщина, по крайней мере весь 20 век, потому что мужчины ходили на фронт, мужчины умирали, приходили ранеными или не приходили вовсе, и это был женский мир. То есть формально мы будем убиваться за патриархальные семьи, но фактически вся Россия — это была женская страна.

Светлана Ходукина:

Очень высокая цена и ценность мужчин, потому что они в основном воевали, но имеется в виду, что внутри семьи, внутри страны их не было, потому что они были заняты тоже крайне важным делом, так сложилось.

Зара Арутюнян:

Мы говорим о том, что у нас всегда было так, много лет, начиная с гражданской войны, большинство детей воспитывали только женщины, и это по сей день так, большинство детей воспитывают женщины, в лучшем случае мама и бабушка. Высокие решения принимают мужчины. Кто принимает решения, кто воспроизводит эту страну, то есть не только на уровне физиологии, но и вообще. Поэтому так устроен мир: консерваторы будут убиваться и говорить: «Оставьте все как было», — левые будут говорить: «Слушайте, было-то не очень хорошо, давайте что-то менять».

Светлана Ходукина:

Сейчас добавлю от себя, что тут основная мысль в том, что, возможно, так работало, просто надо понимать, какая у этого цена. Может быть, на это можно взглянуть и сказать: «Нормальная цена, ничего такого». А кто-то может взглянуть и сказать: «Мне не нравится такая цена, я готов лучше платить другую цену и иметь другие результаты», — потому что цена высокая. Это и насилие, и плохое самочувствие мужчин по разным причинам.

Зара Арутюнян:

Большая смертность от сердечных заболеваний, и короче продолжительность жизни, больше суицидов — хотите, платите эту цену. Раньше не было исследований, раньше никто не занимался социальными науками, много чего не было, и это такая же история, как про диабет. Есть диабет, и ты приходишь к доктору, он говорит: «Чтобы ты жил долго и счастливо, тебе надо регулярно мерить, не злоупотреблять сладким и колоться инсулином». И дальше любой человек может сказать: «Хорошо, я хочу жить долго и счастливо, это не смертельная болезнь, она лечится в 20 веке, раньше умирали, я пойду по этому пути». Кто-то может прийти и сказать: «Нет, мне так ценно жрать плюшки, и буду я есть свои шоколадки, и гори оно огнем, умру быстро в мучениях», – это выбор, и то же самое сказала Ассоциация американских психиатров: «Мы вам показываем последствия, дальше каждая семья, каждая мама, каждый мужчина сам для себя решает».

Очень сложно поменять то, с чем ты рос, это невероятно сложно подвигать в себе, должен ли я сейчас, как мужик, хлопнуть кулаком по столу, или я разумное существо. Стереотипы, они потому и стереотипы, что мы их делаем на автомате. Мы не принимаем каждый раз это решение, это автоматические, импульсивные вещи, но разумный мужчина подумает: «Может, правду говорят эти американские психиатры, может, не стоит мне все время стоять железным Феликсом, жуя скулы, принимать совершенно дикие решения, токсичные для меня, токсичные для семьи, где жена потом рыдает, дети меня ненавидят, может, я буду гуманнее?» Мне кажется, эта история про то, что 20 век – это век гуманизма, по крайней мере, на уровне декларации, мы стали говорить о гуманизме, мы стали хотеть жить более мягко и качественно.

Светлана Ходукина:

Я сейчас приведу пример, не помню, в какой книге я читала, это было связано с нейробиологией, там рассказывалось, что за чувство, за сенситив отвечает больше правое полушарие, чем левое. Там приводился пример про одного очень взрослого мужчину, ближе к 70-80, и его жена сказала: «Все, я больше не могу с тобой жить». Причем он успешный бизнесмен, все у него классно: «Я с тобой не могу больше жить, ты холодная стена, я от тебя ухожу». Он целеустремленный, видимо, дядечка был, сказал: «Я разберусь», – и пошел к психотерапевту. Через какое-то время он поразвивался и говорит: «Почему ты мне раньше не сказала, что я могу получать удовольствие от жизни, что я могу получать удовольствие от прогулки, от общения с детьми, почему ты мне сказала об этом в 70 лет?» Потому что цена того, что я никогда ничего не чувствую, всегда принимаю решения, всегда жесткий...

Зара Арутюнян:

Нет шансов быть счастливым, если я всегда жесткий. А почему женщина не говорила столько лет? Потому что женщину учили терпеть. Она поэтому и не говорила, и на исходе жизни, когда дети выросли, внуки выросли, всю свою социальную функцию она выполнила, она сказала: «С меня хватит». Это то, что для всех интуитивно понятно, что в жестком мире неуютно. Мир гендерных стереотипов немножко похож на армию, кто пойдет добровольно в армию? Я – начальник, ты – дурак, что это за модель такая? В концепции «я – начальник, ты – дурак», если в армии начальники получают какие-то профиты, то в большинстве семей очень низкий контакт детей с отцом, просто невероятно низкий, и отцы, когда они мудреют, ходят к психотерапевтам, говорят: «Дети со мной не разговаривают, я вообще ничего не знаю про своих детей», – потому что они привыкли, что папе надо отчитаться об оценках и попросить денег – вот что такое мир гендерных стереотипов.

Мудрые женщины еще умудряются говорить: «Ты папе не говори, я сама у него попрошу, а то он разъярится вдруг, он сегодня в плохом настроении, вдруг на него начальник кричал», – в некоторых семьях до сих пор пугают отцом, как полицией: «Придет папа – я все расскажу», – зачем это? Для меня это темный лес. Это же мама, которая терпит токсично маскулинного альфа-самца, который приходит домой, чтобы поорать, весь свой пар выпустить, она обязательно будет страдать и говорить, что я-то с ним живу ради детей. Интересное кино – зачем детям этот токсикоз в доме?

Светлана Ходукина:

Это отдельное очень интересное кино, по сути, у мужчины нет возможности быть уязвимым. У него нет ни места, ни пространства, то есть если он как ежик — пузо нигде не показывает, он вообще забыл, что у него какое-то пузо есть, он всегда с иголками. Получается, что к тебе никто не может подойти, тебя никто не может обнять, и ты никого не можешь обнять. Общество говорит тебе, что ты должен быть всегда с иголками, всегда готовый.

Зара Арутюнян:

Ты должен всегда доминировать, и тогда ты мужик, и тогда мы слопаем и говорим: «Вот настоящий полковник», — как пела Алла Борисовна Пугачева.

Светлана Ходукина:

Давайте я буду этим мужчиной, который говорит: «Ну а как по-другому, если так не будешь делать, то тебя же забьют, ты семью свою не защитишь, по-другому нельзя».

Зара Арутюнян:

Что такое «защитишь семью»? Если мы посмотрим внимательно на цифры, которые бытуют в Российской Федерации, место, где больше всего есть шанс пострадать женщинам и детям, это их собственный дом. Вопрос: от кого нас защищают мужчины? Вероятность получить от хулигана в подворотне, если посмотреть просто статистику преступлений, гораздо ниже. Мы все время детям говорим про маньяков, про сексуальных маньяков. Если посмотреть статистику, больше половины случаев сексуальных домогательств в отношении детей, около 70%, за русские цифры не могу ответить, потому что сложная статистика, никто не подает дела, но из того, что мы знаем – это отцы, отчимы, дяди и двоюродные братья. От кого эти мужчины нас защищают – это очень большой вопрос. То есть на уровне красивого говорения можно сказать, что мужчина – защитник, но на уровне цифр, яви, жизни и того, что мы видим, мужчина, у которого очень выражена агрессия, доминирование, конкуренция, и есть источник опасности для женщин и детей.

Светлана Ходукина:

Самое лучшее, что можешь сделать – защити от самого себя, этого уже достаточно.

Зара Арутюнян:

Если сейчас мы говорим про Российскую Федерацию, в которой мы живем, лучшее, что может сделать мужчина – не нападать на членов своей семьи и не говорить эту риторику о том, что я на работе работаю, мамонтов убиваю. В большинстве семей женщина, если она работает, если она организовала процесс детей, нормально зарабатывает, по крайней мере в Москве. Мужчины приходят и считают, что в семье они должны расслабляться, а расслабляться – это орать, кричать – вот это все и есть токсичная маскулинность. Мы не говорим о дружественных, интеллигентных мужчинах, которые играют со своими детьми, читают им на ночь книжки, желательно со своими женами. Я говорю о статистической правде, которая есть в России.

Светлана Ходукина:

Если развивать термин про то, что я – защитник, я должен, и поэтому я людям рядом не даю быть нормальными, если я крутой, то они беспомощные, а, по сути, дети, женщины, мужчины – все способны о себе заботиться, ты можешь с себя сбросить огромный пласт, огромный груз. Но тогда возникает очень интересный вопрос: а зачем тогда я вообще тут, если оказывается, что и без меня разберутся?

Зара Арутюнян:

Это колоссальный вопрос, в 21 веке он вообще стоит ребром, и мы видим по динамике того, что происходит в семьях, парах, разводах, в изменении формата семьи, все это рушится к большому отчаянию консерваторов. Есть эти цифры достоверные, потому что их дают суды и ЗАГСы, около 80% случаев на развод подают женщины – и это прекрасная статистика того, что я уже могу о себе позаботиться, я могу позаботиться о своих детях, и мне лучше заботиться об этом одной при всем том, что я теряю какой-то кошелек, но чаще всего я теряю алкоголика, девианта и насильника – и это действительно такая статистика, от которой мужчины должны вздрогнуть. Женщины не хотят жить с таким агрессивным, токсичным доминированием. Женщины выбирают жить одной.

Мне кажется, это очень хороший звоночек для мужчин, что выбирайте другую модель поведения, даже если вас вырастили в том, что мужчины не плачут, пойдите к психологу и подумайте о том, а зачем все время доминировать, если это только портит отношения? Мы находимся в том времени, когда мы живем в парах, в полиаморных семьях не от дефицита, не потому, что одной жить нельзя, а мы собираемся в пары для профицита, что мне с тобой лучше, чем одной. А если в этом месте мужчина может в хорошем случае дать в кошелек и кучу головной боли, негатива, травмы и унижений, то это путь, по которому они не хотят идти.

Светлана Ходукина:

Я работаю сглаживателем углов, по большому счету, это двойная история. Как так получилось, что общество задало такой тренд, что женщина что-то терпит ради детей: «Я ему не скажу ничего, папе не говори», – это двойная игра. На самом деле, мужчины от этого тоже очень сильно страдают, их качество жизни очень сильно страдает, тяжело быть всегда в тонусе, как будто я всегда всем должен, у меня высокая тревожность, все время страх, небезопасность потерять позиции в семье, очень тяжело при этом приходить домой и не кричать, потому что где тебе еще разряжаться? С друзьями я должен быть на высоте, тут я должен быть на высоте, а где? В семье, там дети, кот.

Зара Арутюнян:

Тут нужна рефлексия, потому что мы можем продолжать жить, но для людей, которые так уж сильно цепляются за эту патриархатную повестку, у меня всегда есть такая мерзкая фраза: если вы хотите, как наши деды, пожалуйста, отложите ваши мобильные телефоны, Mercedes, садитесь на телегу и идите занимайтесь аграрными практиками, потому что все в мире развивается. Раньше большинство работ не могли выполнять женщины, потому что они физически слабее и биологически меньше, и они должны были к тому же еще и рожать, потому что мужчины не умеют, но сейчас все изменилось. Если мы будем продолжать сидеть и говорить, что так делал мой дед, я все время говорю: «Отложи телефон, садись на осла, если ты хочешь, как дед, живи, как дед». Это глупо, мы живем в мире, в котором мы защищены от больших проблем, у нас гораздо выше качество жизни, мы не умираем в 40 лет, как наши деды, из 15 детей, которые рожали женщины, выживало только 3, сейчас сколько родились – столько и выживают. Мы живем в ином мире, и это мир, который позволяет нам не только носить красивую одежду и модные телефоны, но и быть счастливыми, быть удовлетворенными своей жизнью, получать радость от прогулок, от переживаний природы, как растут наши дети и какие они необыкновенные вещи делают в пути, потому что многие отцы говорят: «Боже мой, это ужас какой-то», – в 40 лет он пришел к психологу и с ужасом узнал, что он вообще не помнит своего ребенка маленьким, потом говорят: «Это жена меня отодвинула везде». Это взаимный процесс.

Я хочу подчеркнуть, что на основании этого большого исследования, которое аккумулировало 40 лет разнообразных исследований, было издано пособие для психологов, педагогов и матерей, работающих, воспитывающих мальчиков. Мы понимаем, что в 90% случаев – это женщины. Давайте, услышьте, что выращивать своего сына в этой же парадигме сложно, потому что я действительно это вижу среди молодых очень сильно.

Светлана Ходукина:

Может быть, он был в какой-то степени психологически здоровый, не хочу никого расстроить, но женщины, которые живут в этой семье, тоже психологически не здоровы. Там все не здоровы.

Зара Арутюнян:

Мы говорим про токсичную маскулиннсть, создает токсикоз в доме, в отношениях, а что такое токсикоз? Это то, от чего страдают все.

Светлана Ходукина:

Мы может дать здоровую модель. В обществе есть такой страх: мужчина заплакал – и что, гром грянет, что произойдет, если он станет плакать, будет до конца жизни плакать? То есть если он вернется обратно в коллектив, все с ним нормально будет, то есть это абсолютно здоровая история. Не будем про слезы, но в целом проявление чувств, что я чему-то рад, меня что-то тронуло, и это чудесная область жизни, которая дает очень много теплоты и ресурса, дает отношения с детьми, отношения с женой, эта вся область закрыта. Когда мы говорим про здоровую модель, то первый пункт про то, что разговаривать про чувства и свои чувства осознавать, и другие чувства замечать, о них говорить – это очень классно, здорово и продвигает, и помогает, и в этом нет ничего опасного. Просто этому стоит поучиться.

Зара Арутюнян:

С одной стороны, в этом нет ничего опасного, с другой стороны, ты должен точно знать, что твоя партнерша не выращена в этом мире.

Светлана Ходукина:

Так она выращена.

Зара Арутюнян:

Нет, мы все выращены в разных мирах, но мы изменялись, то есть если женщина выбрала тебя, потому что ты альфа-самец, ты крепкий и железный, приносишь домой бабло, то если ты заплачешь или впадешь в депрессию, если на этом строится весь ее мир, будьте аккуратны, вначале убедитесь, что вы в безопасном пространстве, что ваша супруга вас выбрала не только за набор альфа-самцовых, доминирующих, агрессивных качеств, а у вас человеческие отношения. Каждый мужчина знает: за кошелек выходила замуж женщина или за человеческие отношения.

В воспитании и в действиях есть только один способ избежать гендерно-стереотипных неприятных вещей, есть еще тема токсичной феминности, о которой мы с удовольствием поговорим, когда Хачатурян будет с нами, в любой конструкции выбирай быть человеком. Когда тебе надо отреагировать – не реагируй, как настоящий мужик, потому что настоящий мужик – это вероломное, сильное, жесткое, не реагируй, как настоящая баба, тоже токсичная феминность, как бы мне выкрутить его посильнее, чтобы получить то, что я хотела, потому что впрямую я не могу – реагируй, как нормальный человек. Описание нормального человека более-менее дают даже религиозные практики: будьте добрыми, нормальными людьми, не надо вот это проповедовать, потому что в каждой конструкции, когда тебе сложно среагировать, реагируй, как реагируют нормальные люди, интеллигентные, привычные, добрые, хорошие, и ты выиграешь.

Светлана Ходукина:

Мы описали, как выглядит токсичная маскулинность. Много есть причин, по которым мужчина не может говорить про чувства, там все построено не так, это другой вопрос: как к этому прийти. Хотелось бы обозначить, про какие отношения мы говорим. Отношения, в которых я могу быть разным, в которых я могу быть расстроенным, уставшим, чего-то испугаться, было бы здорово, если бы было пространство для этого. Отношения, где я могу что-то не знать, где я могу не захотеть вступать в драку, отношения, где я могу не принимать решения, сказать, что я не знаю, примите за меня.

Зара Арутюнян:

Образ альфа-самца всем понятен. Альфа-самец – это и есть носитель токсичной маскулинности.

Светлана Ходукина:

А про какой противоположный образ мы говорим?

Зара Арутюнян:

Про нормального человека. Нормальный человек должен действовать, исходя из интересов группы, не в интересах того, что я сейчас всех победю любой ценой, то есть нормальный человек всегда смотрит на цену своего решения. Токсичная маскулинность ведь работает на войне, на войне мы за ценой не постоим, но в семье-то зачем эти военные практики? В семье они не нужны, семья нужна для жизни, для доброты, для заботы.

Большинство молодых женщин, когда я спрашиваю, что такое для тебя любовь, любят про это говорить. Любовь – это забота и для мальчиков, и для девочек, люди хотят, чтобы о них заботились, люди хотят, чтобы их поддерживали. Это невозможно поддерживать в агрессивно-военной матрице, потому что в агрессивно-военной матрице я пришла сюда, чтобы всех победить, всех замочить, и все поняли, что я тут самая сильная. Если я в миру, то я должна проявлять заботу о своих детях, семье, родителях, мне не надо махать мечом, и всегда есть цена. Это исследование про цену. Вы можете продолжать эту милитаристскую концепцию тащить в свой дом, но не будет вам счастья. Когда вы поддерживаете, заботитесь, когда каждый выслушан, когда никто не обижает детей, когда никто не орет, не оскорбляет, никто не бьет...

С коллегой вели большой тренинг, она говорит фразу: «Я заметила у членов группы детский страх, такой же страх есть у моей 9-летней племянницы», – я даже не оборачиваясь на нее говорю: «А что, папа алкоголик?» Она замолкает и говорит: «Откуда Вы знаете?» – «Потому что страх у ребенка – это полностью отсутствующее чувство безопасности». Нельзя, чтобы в семье у людей не было чувства безопасности, и кому нужна такая семья? Вот эта маскулинность, что папа придет и накажет, лишает семью самого главного – почвы. На почве безопасности могут вырасти забота и любовь, на почве страха могут вырасти только токсикоз, нервные заболевания, дети, у которых дергаются глазики, куча разных неврозов.

Светлана Ходукина:

Плохо от этого всем, и этому мужчине, потому что он по-другому не умеет, но и у него в этой стратегии нет никакого выхода к счастью.

Зара Арутюнян:

Есть, он бухает, ходит к проституткам, принимает наркотики и рано помирает – вот его расслабление.

Светлана Ходукина:

Единственные способы удовольствия – вредные, и они тоже имеют свою цену. Поэтому на такой не совсем жизнеутверждающей ноте мы заканчиваем наш эфир. Я надеюсь, мы продолжим в следующий раз тему про токсичную феминность, с Гургеном это обсудим. Мы с Зарой желаем всем участникам нашего общества, всем людям чудесных ощущений удовлетворенности и безопасности.

Зара Арутюнян:

Если говорить о лозунге, то он простой: кооперация вместо конкуренции. Везде кооперируйтесь, консолидируйтесь. Конкуренция убивает, кооперация – шанс быть счастливыми.