Жизнь торопыжек

Михаил Цурцумия:

Снова в эфире наша передача. Сегодняшняя передача для меня по-особенному душещипательная. Она для меня своеобразная, непростая, скажу честно. Я не готовился к передаче с точки зрения информационной, я больше готовился, наверное, морально. Потому что для меня смысл каждого из нас по моему, сугубо личному, мнению ― это наши дети. Это то и те, без которых у нас солнце не встаёт и не садится. Те, ради которых мы живём, существуем, дышим, достигаем, что-то делаем. Сначала представлю гостя: учредитель и директор благотворительного фонда помощи недоношенным детям «Право на чудо», мама девочки Лизы Наталья Зоткина. Мы знаем, что в перинатальных центрах и в родовспомогательных учреждениях есть отделение патологии новорождённых и недоношенных детей. Это то, что отличает перинатальный центр от родильного дома. Лично для меня, если сердце роддома ― родблок, то душа именно в том отделении. Это отделение, куда ты приходишь и, несмотря на любое своё настроение, впадаешь в гипнотически-медитирующее состояние, когда ты отключаешься и переключаешься. Немного сентиментальное вступление, но, я думаю, и передача у нас будет достаточно сентиментальная.

Первый вопрос: почему благотворительный фонд, почему «Право на чудо»? Что вас, молодую, красивую барышню подвигло заниматься помощью недоношенным детям? 

Наталья Зоткина:

Началось всё с того, что 9 мая 2011-го года у меня родилась двойня на 26-й неделе беременности. Мальчик у меня, к сожалению, погиб внутриутробно, ребёнка я не видела, поскольку в 2011-м году критерии у нас ещё были совсем другими. Осталась девочка Лиза, моя доченька, ей сейчас 8 лет. Дети мои родились весом 1 кг, один и второй. С Лизой мы провели почти 4 месяца в отделении реанимации. В патологии новорождённых, о котором вы только что говорили, мы практически не были, около месяца. По прошествии времени, Лизке было 4 года, я пошла учиться на психолога. Уже тогда я поступала в институт с целью, что я хочу помогать. В какой-то степени я понимала, как помогать, поскольку все 4 месяца и, наверное, ещё года 2-3 после я себя восстанавливала. Я помогала другим мамам, помогала не только психологически, но и информационно, как пройти свой путь, что делать, к кому обращаться.

На самом деле, сообщество мам недоношенных детей довольно тесное, мамы все друг друга, особенно, в одном регионе либо в одном учреждении знают, всегда делятся информацией. В какой-то момент у меня одновременно с моим папой возникла мысль: почему бы всю мою помощь, которая, порой, превращалась в то, что я бесконечно была на телефоне, не поставить на системную основу? Создать проект, программу, может быть, благотворительный фонд. Мы с папой решили взять программу-максимум: решили сделать благотворительный фонд и начать помогать. Начали мы с небольшой команды, было всего 3 человека, и первый проект, который мы запустили, была школа для родителей недоношенных детей. По сути, в благотворительном фонде, по крайней мере, первые 2 года я воплощала всё то, чего не хватило мне. Я жутко боялась выписываться из стационара, мой ребёнок 4 месяца был под наблюдением мониторов, под наблюдением докторов, которые чуть что, бежали к ней. Я помню, как нас выписали. К нам приехала Елена Соломоновна Кешишян, она говорит: «А почему вы в больнице? Всё, вам уже домой пора, дома стены лечат». Мы, перепуганные, говорили: «Елена Соломоновна, а что же с ней там делать?» Она говорит: «Ей ничего не нужно, ей нужна только ваша любовь». Вот с таким посылом мы поехали домой.

Естественно, страхов было очень много: а вдруг апноэ, а вдруг температура, а вдруг ещё что-то? Все мои страхи, которых как я когда-то боялась сама, как мама, а Лиза у меня была довольно сложной девочкой, мы воплотили в школу для родителей. Школа для родителей тогда разрабатывалась вместе с докторами Московского областного перинатального центра. Основные темы были: вскармливание, включая грудное вскармливание; уход за недоношенным ребёнком – моем, купаем, меняем памперсы; бронхолегочная дисплазия, ретинопатия и экстренная помощь. То есть самые основные темы, с которыми чаще всего сталкиваются родители, о чем информации как раз не хватает.

Моё мнение, я его придерживаюсь по сей день, что ― да, доктора должны обо всём рассказывать, но глубоко дать почувствовать родителям, возможно, не совсем в их компетенции. Да, они это делают, но они делают в рамках какой-либо школы, собирая всех вместе, не по одному перед выпиской, а собирая их всех вместе. Фонд ― это в какой-то степени воплощение всего того, что я где-то недополучила. Дальше, естественно, мы стали развиваться, стали получать обратную связь от родителей. То, что мы делаем сейчас, уже больше не столько моё, сколько голос родителей ― то, что им надо, то, что они хотят, то, чего им не хватает. Это голос врачей, голос докторов, когда они спрашивают: ребята, мы не знаем, как общаться с пациентами. Не потому, что пациенты какие-то особенные, хотя они действительно особенные, наши родители. Но, порой бывают очень сложные ситуации, которые очень сложно донести. Даже я, психолог, не за все ситуации могу взяться. А для докторов, насколько мне известно, психологию в институтах не преподают. 

Михаил Цурцумия:

Очень короткий курс психологии, колоссально короткий, в пределах 36 часов. А умения разговаривать с пациентами и обучение коммуникативным способностям нет вообще. 

Наталья Зоткина:

Мы стараемся с этой темой работать. У нас сейчас работает комплексная программа информационно-психологической поддержки. Работает она в 17 регионах России, 19 медицинских учреждениях. 

Михаил Цурцумия:

20.

Наталья Зоткина:

20 ― это другое. В общем мы работаем в 20 регионах с нашими программами, а комплексная программа работает в 17 регионах, в 19 учреждениях. В ней как раз школа для родителей, групповая психологическая поддержка для родителей, групповая психологическая поддержка для докторов. Организация мероприятий: 17 ноября, 1 июня. Обеспечение кислородным оборудованием. Родителям, которые проходят наши групповые занятия, и докторам мы предлагаем удалённое сопровождение психологами на горячей линии в течение 2 месяцев после выписки из стационара. Докторам мы рекомендуем обращаться, если есть какие-либо вопросы. Скажу честно, доктора звонят редко. Возможно, у нас в менталитете не принято, что доктор может обратиться с вопросом, что доктор может выгорать. Хотя сейчас, даже по прошествии 4-х лет, сколько существует фонд, я вижу, что доктора всё чаще признают своё выгорание, что им порой сложно общаться с пациентами. Но, как говорят психологи, признание проблемы ― уже путь решения этой проблемы. 

Михаил Цурцумия:

Вы меня заранее простите за вопрос. У нас есть официальная статистика количества преждевременных родов. Посчитать количество родителей, у которых родились торопыжки, не так сложно. Но у вас почему-то появилось желание оказывать помощь. Честно скажу, я не думаю, что это только желание воплотить то, чего вам не хватало. Моё ощущение, что здесь должно быть нечто большее, нежели желание помочь. Я с желанием помочь стал врачом. 

Наталья Зоткина:

Вам нужен эксклюзив? 

Михаил Цурцумия:

Мне не нужен эксклюзив. Я не устаю повторять, что у меня очень мало друзей, потому что я говорю правду. Поэтому я хочу правду. С желанием помогать я стал врачом. Я очень люблю детей. Я по первому образованию медсестра, тогда не было специальности медбрат; я, будучи медсестрой, какое-то время работал в детстве. Но я понял, что не выдержу, не вытяну, я оттуда ушёл. Я очень люблю хирургию, но понял, что тоже не моё. Я выбрал нечто среднее. Вроде, и хирургия, и дети, но дети не болеют в большинстве своём. Поэтому ― акушерство, тоже помогать. Но, ваше «помогать» совсем другое помогать. Приведу пример. Я еду по дороге, у меня прокололось колесо, я понимаю, как трудно на морозе, на холоде его поменять. Но, я же не кинулся всем помогать и рассказывать: ребята, это надо делать вот так. Для того чтобы понять масштаб, 20 регионов, это сказать легко. Объём работы, которую вы делаете, ни на одной бумаге не напишешь. Людей, которые в этом задействованы, людей, которые смотрят широко открытыми глазами на вас с надеждой, тоже не пересчитать. Помимо желания помочь есть колоссальная ответственность! Как вы на это решились?

Наталья Зоткина:

Это, действительно, сложный вопрос. Я прорабатывала этот момент с психоаналитиком, я понимаю, почему я начала делать. Я понимаю, почему я начала, и по прошествии года, двух, когда о нас уже знали, притом моя проблема была проработана, отступать уже было некуда. Я понимала, что я дала обещание родителям. Я пообещала, я взяла на себя ответственность, я заявила о ней перед всей Россией. Отступать некуда. Но, в самом начале, безусловно, была причина. Была личная внутренняя глубокая причина, моя глубинная травма, она была. Я пыталась, и сейчас порой ловлю себя на мысли ― я вновь и вновь пытаюсь спасти своего сына. Профилактика преждевременных родов, реанимация, принятие преждевременных родов, выхаживание в дальнейшем. В какой-то степени я пытаюсь вновь и вновь помочь своей дочери. Это очень глубоко, я поняла потом. Когда меня спрашивают, что с тобой было, почему ты начала, решила открыть фонд, ― только недавно я поняла, что был чистой воды аффект, ярое желание спасти. Но, кого спасти, я поняла чуть позже.

Сейчас я чувствую в себе ресурс. Я точно могу сказать, что я могу, я знаю, как сделать, я сделаю. Сейчас я получаю энергию оттуда, понимаете. В самом начале я её отдавала, я горела, не понимая, что меня внутри подвигло, не понимая, что я отдаю слишком много. Мне помог психоанализ, безусловно, я была очень долго в психоанализе. Сейчас я получаю, я чувствую энергию. Я приезжаю на праздники к детям и каждый раз плачу, потому что эти маленькие чудесные создания, недоношенные дети, вы не дадите мне соврать, они отличаются, очень сильно отличаются. Их видно. Когда я приезжаю сегодня в Филатовскую больницу, ко мне бежит Василиса, которая родилась весом 800 грамм, прыгает мне на руки, меня обнимает. Она не слезла с меня, пока мама её не забрала. Вот оно, понимаете, то, ради чего я работаю. 

Михаил Цурцумия:

Вы так себе это представляли? 

Наталья Зоткина:

И так тоже. У меня никогда не было цели, чтобы меня показывали по телевизору, я хотела помогать, и я это делаю. Изначально себе, безусловно, может быть, как признание: каждый из нас помогает себе. Когда я пришла учиться в институт психоанализа, первое занятие все смеялись и говорили, каждый из нас пришёл сюда для того, чтобы помочь себе. Это действительно так. Для меня площадка института психоанализа и личная терапия стали фундаментом. Я сейчас знаю, как защитить себя, я знаю, как не расплескать всё, что имею, но при этом не выплеснуть во вне, просто в пустоту лишнее, а отдать его тем, кто нуждается. Надеюсь, я ответила на ваш вопрос. 

Михаил Цурцумия:

Более чем. Что такое «Право на чудо» для медицинского учреждения?

Наталья Зоткина:

«Право на чудо» для медицинского учреждения ― это система помощи, поддержки семей с недоношенными детьми и медицинского персонала. У нас отработана методология работы, она есть в печатном виде, свою методологию мы готовы распространять дальше. 

Михаил Цурцумия:

В чем она заключается?

Наталья Зоткина:

Это помощь и поддержка. Это не медицинский сервис, мы не лечим, мы создаем для детей благоприятную среду. Что есть благоприятная среда для недоношенных детей? Это тандем: врачи и родители. Мы помогаем наладить коммуникации, мы помогаем родителям справиться с тревогой, мы помогаем докторам справиться с профессиональным выгоранием, мы даём родителям якорь, за который они могут зацепиться. Они знают, что они в любое время могут позвонить, обратиться в фонд, могут написать даже лично мне, я абсолютно открыта, мой телефон есть в доступе везде и всюду, мы всегда стараемся помогать. Я стараюсь лично помогать, естественно, моя команда. У нас нет выходных, мы работаем 24/7. Моя коллега Юля сейчас, например, в Ингушетии, завтра праздник. Недавно прилетела из Волгограда, города-героя. Мы работаем нон-стоп. Сейчас моя коллега занимается оформлением подсветки зданий по всей России фиолетовым цветом. Я горжусь этой девушкой, Катей. 17 ноября, благодаря её работе, у нас будет подсвечено более 100 значимых зданий и сооружений по России в 36 регионах. Когда мы начинали, была только Москва. В прошлом году было 7, регионов, в нынешнем их 36. Благодаря подсветке, мы расскажем и покажем, что такие дети существуют, что их выхаживают, что дети испытывают определённые трудности. 

Михаил Цурцумия:

Картинка: заходишь в отделение патологии новорождённых или в реанимацию, они лежат в таких шапочках, в клёвых носочках, они накрыты клёвыми одеялками. Ломается стереотип того, как ты себе представляешь недоношенного ребёнка в отделении реанимации или в отделении патологии новорождённых. Думаешь: ты ― деревянный врач, знаешь кювез, куча всяких трубочек, всего, всяких приборов, наблюдающих за ребёнком, контролирующих его гемодинамические показатели, капельницы, инфузоматы. А тут ты видишь другую картину. Когда я увидел первый раз, у меня поломалась вся картинка. Наверное, это моя проблема, что, идя в реанимацию, представляешь одну картинку, всё должно выглядеть вот так, ребёнок должен лежать вот так. Когда ты приходишь ― совсем другая картинка. У тебя сумбур: подождите, почему так? Я хочу, чтобы вы рассказали о ваших партнёрах, о людях, которые ломают картинку. О людях, которые вам помогают, помогают видеть и нам, в том числе, этих деток. Я им так завидую, у них шапки такие прикольные! Они такие разноцветные, такие суперские! Кто они, это ваша инициатива или они пришли к вам сами?

Наталья Зоткина:

Вы имеете в виду вязальщиц? У нас существует очень большой клуб вязальщиц по России «28 петель». Они самостоятельно передают очень много вязаных изделий, они их вяжут в невероятных масштабах. Мы с ними конкурировать, наверное, вряд ли когда-нибудь сможем. Безусловно, у нас тоже есть волонтёры-вязальщицы, которые нам присылают огромное количество разных шапочек, носочков, осьминожек. Мы привозим в перинатальные центры мастер-классы по вязанию, мы собираем мам для того чтобы научить их вязать. По сути, наши партнёры ― это просто неравнодушные люди, во-первых. Это люди, которые помогают нам даже в таких мелочах в создании той уютной среды для малышей.

Недоношенность - это не болезнь, недоношенность - это временное состояние. Если мы можем ребёнку, которому необходимо дорасти, создать среду, тёплую, уютную, домашнюю, мама рядом ― почему бы этого не сделать? Другой вопрос, что не везде хотят создавать среду, или, может быть, не могут по своим внутренним причинам. К сожалению, я тоже с таким сталкиваюсь, тоже иногда вижу. Но с течением времени все, безусловно, меняется, деток стали одевать. Когда я рожала, я искала такие носки сама. У меня не было вязаных носков, в отделении было какое-то количество, но оно было очень ограничено. Я Лизавету одевала сама. Всякую одёжку искали, носочки. Наши первые носки до сих пор лежат дома. Огромные были носки, они ей как ботфорты были, большие. Наши партнёры ― это неравнодушные люди, женщины-вязальщицы. 

Михаил Цурцумия:

Не обязательно родители недоношенных. 

Наталья Зоткина:

Абсолютно не обязательно. Очень много женщин, взрослых женщин, которые вяжут, приезжают к нам в офис, привозят, в пакетиках всё разложено наборчиками – шапочки, носочки, кофточка, пледик, всё одинаковое. Наши партнёры, безусловно, доктора, без докторов мы не смогли бы сделать ничего. Заходя в перинатальный центр, мы общаемся, естественно, с руководством. Но, первое и главное, с кем мы контактируем, это родители и врачи. Я считаю, что врачи - наши главные партнёры. Только вместе с ними будет тот самый тандем.

У нас есть две крупные программы, это комплексная информационно-психологическая поддержка «Чудо-дети» и программа «360», онлайн-поддержка, мы их реализуем за счёт фонда президентских грантов. Мы выиграли два гранта подряд на реализацию этих проектов, и благодаря поддержке проектов, мы сможем охватить большое количество родителей, помочь им как оффлайн, так и онлайн. То есть здесь поддержка идёт нон-стоп. В Москве у нас реализуется программа при поддержке грантов мэра Москвы, это мой личный проект «Мама помогает маме». Он реализуется на территории 5 перинатальных центров Москвы, крупных учреждений. Здесь суть в том, что мы организовываем группы поддержки, группы взаимопомощи для мам недоношенных детей на территории перинатального центра. Сейчас это пилотный проект, мы сейчас отрабатываем методологию, отрабатываем саму методику ведения таких групп, и по итогу мы уже будем иметь представление о том, как их правильно вести, как обучать равных консультантов. В феврале у нас запускается обучение по равному консультированию; будет проведён большой тренинг, будут обучены первые родители недоношенных детей равному консультированию. При желании центра равные консультанты могут дальше продолжать вести эти группы. То есть обучение будет регулярным и постоянным. 

Михаил Цурцумия:

Я хочу, чтобы вы поподробнее рассказали о тех направлениях, о тех грантах, которые реализуются в рамках вашего фонда. Чем они могут быть полезны родителям недоношенных детей? Что это вообще такое? Если вы говорите, что это некая поддержка в течение 2 месяцев после выписки, то значит есть контакт, и у вас есть некий реестр, или они к вам обращаются? Как всё происходит чисто технически?

Наталья Зоткина:

Здесь мы говорим как раз про федеральную программу комплексной информационно-психологической поддержки «Чудо-дети», которая работает в 17 регионах при поддержке фонда президентских грантов. Речь идёт о школах для родителей, о которых я уже ранее рассказывала. Это групповая психологическая поддержка врачей, групповая психологическая поддержка родителей, обеспечение кислородным оборудованием на регион при запросе, организация праздников и удалённое сопровождение. Когда мы проводим занятия в школе, мы родителям предлагаем заполнить форму на удалённое сопровождение и подписаться на рассылку новостей. Таким образом мы получаем контакт от родителей, которые хотят, чтобы их дальше сопровождали.

Далее, когда наши психологи на горячей линии в колл-центре получают контакт, они звонят маме, представляются и согласовывают с ней график удалённого сопровождения, как часто наш психолог будет ей звонить в течение двух месяцев; но, поверьте, порой двумя месяцами не ограничивается. Понятное дело, если мы видим, что маме ещё нужна помощь, то 2 месяца будут продолжаться дальше. На протяжении какого-то времени, раз в неделю или каждый день, или раз в 3 дня наш психолог, консультант, звонит маме, спрашивает, как ваши дела, нужна ли помощь. Мама может выговориться, может попросить соединить её, например, с врачом-неонатологом, или с юристом, или с консультантом по грудному вскармливанию. То есть любые проблемы, которые волнуют мам, мы стараемся закрыть. Даже если, допустим, маме надо пообщаться с батюшкой, разные ситуации бывают, мы стараемся подключить таких специалистов. Это первый проект, он самый большой.

У нас ещё есть второй проект, даже не проект, а программа, информационно-психологическая поддержка «360». Здесь речь идёт о поддержке уже не в перинатальном центре, не очно с родителями мы работаем, а поддержке онлайн. Используем различные каналы коммуникации, WhatsApp-чат. Любая мама может добавиться к нам в WhatsApp-чат, она заполняет анкету, мы её добавляем. Мы за безопасное общение, мы должны понимать, кто к нам приходит, кто с нашими мамами общается. Есть Telegram-канал, где постоянно идут новости; новости фонда в меньшей степени, скорее, информационная поддержка о проблемах недоношенности, даём новости о прямых эфирах, допустим, если они идут. Они у нас идут сейчас часто. Социальные сети, мы ведём прямые эфиры, записываем все на YouTube-канал, мы приглашаем разных специалистов, и вас мы тоже приглашаем. Разных специалистов по проблематике преждевременных родов, недоношенных детей и детей с ОВЗ, с ограниченными возможностями здоровья. То есть это неврологи, реабилитологи.

Понятное дело, что мы не можем охватить всю Россию руками, но мы можем дать информационную поддержку хотя бы таким образом. Мы добьёмся того, что сможем работать во всех центрах России, мы к этому идём, и мы это сделаем. Я очень благодарна учреждениям за то, что они отзываются. Они порой сами к нам обращаются за поддержкой, за тем, чтобы мы помогли им организовать ту благоприятную среду для недоношенных малышей, для их родителей. Мы все прекрасно понимаем, что состояние ребёнка напрямую зависит от состояния мамы, папы и настроения в семье. Над этим мы работаем.

Второй проект, ещё раз вернусь, это онлайн поддержка через различные каналы коммуникаций. Мы стараемся дать, также на сайте создана уникальная база знаний для родителей недоношенных детей. Все статьи у нас проверяются экспертами, даже если не эксперты фонда, мы привлекаем людей, значимых в какой-либо проблематике. У нас на сайте основная масса статей завизирована. Мы не можем дать родителям непроверенную информацию. Как это помогает, чем это помогает? Я думаю, что здесь вполне очевидно. Понятное дело, что с тревогой мы не можем справиться базой знаний, нужна психологическая поддержка. Здесь, по-хорошему, нужна комплексная работа, как оффлайн, так и онлайн. Всё это впереди, я практически уверена. Я уверена в том, что мы делаем нужное дело. Мы создаем систему, это сложно. В благотворительности работать с системными проектами, не с адресными, гораздо сложнее. Получить деньги на них, донести до частных жертвователей, обычных людей, что мы создаем реальную систему, которая работает, гораздо сложнее, чем показать глаза ребёнка и сказать, что конкретно ему нужна помощь. Но мы идём вперёд, мы не останавливаемся. Я больше чем уверена, что поддержка найдётся, найдётся уже завтра, а может быть, даже сразу после вашего эфира. 

Михаил Цурцумия:

«Мама помогает маме» ― что такое? 

Наталья Зоткина:

«Мама помогает маме» ― пилотный проект, реализуется на территории Москвы в 5 учреждениях. Это как раз организация взаимопомощи. 

Михаил Цурцумия:

Чем они друг другу могут помочь?

Наталья Зоткина:

Это организация групп. Как правильно объяснить?.. Это равное консультирование. То есть мама, которая прошла, становится равным консультантом. Например, я есть равный консультант. Я прошла курс терапии, психотерапии, я прошла определённую проблему, я знаю, я могу поддержать мам. Я прихожу, общаюсь с мамами, но при этом не даю советов. Я стараюсь их поддержать, создать им пространство для того, чтобы они могли выплакаться, безопасное пространство. Это есть равное консультирование. Я не психолог, равный консультант не работает как психолог. Равный консультант даёт возможность поделиться людям с такой же проблемой своими переживаниями. 

Михаил Цурцумия:

Не боитесь?

Наталья Зоткина:

Нет, я нисколько не боюсь, я считаю, что я абсолютно проработанная. 

Михаил Цурцумия:

Я не про ваше равное консультирование. Это в определённой степени делегирование. Не боитесь за равных консультантов?

Наталья Зоткина:

Как раз сейчас, благодаря пилотному проекту, мы отрабатываем систему обучения, отрабатываем систему супервизий для равных консультантов. Естественно, их никто не пустит на передовую, не проработанных, если у них самих внутри ещё болит, если им нечего отдать. 

Михаил Цурцумия:

То есть некое психологическое тестирование готовности, или нет? 

Наталья Зоткина:

Безусловно, должно быть, сейчас я понимаю, что это должно быть. Регулярная супервизия необходима. 

Михаил Цурцумия:

До дрожи круто, очень круто! Абсолютно несравнимая вещь при том масштабе и объёме, который делаете вы. Но сейчас первое, что пришло мне в голову, в определённой степени, наверное, это тоже равное консультирование. Мы у себя в учреждении создали чаты. Учитывая, что девчонок становится всё больше и больше, их насчитывается за 1000, мы разделили чаты уже на 2 части: беременных и уже родивших. Поначалу было очень сложно. Мы, доктора, взяли на себя обязательство вести эти чаты и говорить, что, девчонки, 24/7 мы с вами, задавайте вопросы. Не ходите в интернет, нам задайте вопрос. Поначалу было сложно, но, вы не представляете, каково было моё удивление, приятное удивление. Вопросы же повторяются, они одни и те же, одни и те же. Тогда те же девчонки начали отвечать: нам отвечали неделю назад, это вот так и вот так. Они уже сами пишут, вопрос – ответ. Девчонка пишет: вопрос врачам, излагает суть вопроса. Ей отвечает, но не врач. Они в полной уверенности, что мы это видим, что мы контролируем. Это настолько крутая штука! Она, конечно, несравнима с тем, что вы делаете, но я представляю удовольствие, которое вы получаете.

Что я могу сказать? Наверное, я озвучу сегодня слова многих родителей: безграничная благодарность моя, как врача. Спасибо за то, что вы сказали, что это исключительно партнёрство с врачом, и от мастерства акушера-гинеколога, анестезиолога-реаниматолога, неонатолога-реаниматолога зависит то право на чудо. Плюс, мама, безусловно, мама и родители, само собой. Я, наверное, от всего медицинского сообщества, имеющего непосредственное взаимодействие с фондом «Правом на чудо», и от всех родителей, как отец трёх детей низко кланяюсь в пояс, говорю колоссальное спасибо за всё то, что вы делаете, за весь титанический труд, который вы тянете, за те прикольные шапочки, за те прикольные картинки и за то прикольное чувство, ради которого хочется дальше жить! Спасибо! 

Наталья Зоткина:

Спасибо!