Инсульт

Юлия Каленичина:

Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. И сегодня очень важная тема — инсульт. Гость нашей программы Болотов Андрей Васильевич, кандидат медицинских наук, заведующий неврологическим отделением Госпиталя для ветеранов войн №2. Тема важная, каждый должен знать и быть готов к этому, как это ни прискорбно. Расскажите, что такое инсульт.

Андрей Болотов:

В переводе с латыни инсульт — это удар, то есть что-то резко возникающее, остро начинающееся, приводящее к каким-то последствиям. Инсульт бывает разный: ишемический, геморрагический, и исходя из этого будет разная терапия. Про инсульт надо знать всем, хотя бы как это может проявиться, для того чтобы своевременно оказать помощь.

Юлия Каленичина:

Об этом, наверное, должны знать даже дети.

Андрей Болотов:

И дети обязательно должны знать, потому что дети — это первые люди в большинстве случаев, которые оказываются рядом с тем пациентом, который подвергся инсульту, потому что ребенок приходит домой после школы пораньше, видит, что происходит, бабушка или дедушка плохо разговаривает, рука или нога плохо работает, не так, как это было до того, когда он уходил в школу, и тут сразу нужно звонить в скорую помощь, не папе и маме, которые на работе, время здесь очень ценно.

Юлия Каленичина:

Насколько сейчас это важная проблема в здравоохранении и вообще в обществе?

Андрей Болотов:

Крайне важная проблема, и не только сейчас, она всегда была очень важной, и она очень сильно меняется со временем. Если говорить о том, что было раньше, то в 1960-1970 годы, если у пациента случался инсульт, его не забирали в больницу, считали, что нужно оставить дома, потому что бессмысленно везти. Со временем эта позиция менялась, и сейчас пациента, у которого есть клиническая картина даже ишемического инсульта, который как транзиторная ишемическая атака, то есть приходящая, случилось и прошло, это тоже удар, но проходящий, скользящий, это тоже повод для госпитализации. Все, что связано с инсультом, каким бы он ни был, обязательно должна быть госпитализация.

Оксана Михайлова:

Почему инсульты нужно обязательно лечить в больнице, почему нельзя лечить дома?

Андрей Болотов:

Раньше можно было ждать дома, выздоровеет человек, не выздоровеет, насколько произойдет самостоятельно восстановление, даже среди докторов была такая поговорка: инсульт что лечи, что не лечи, он сам проходит. Сейчас все поменялось, и если говорить о том, где нужно лечить инсульт — только в больнице, и не в любой больнице, а в той, где специально создано отделение для больных с инсультом, это региональные сосудистые центры и первичные сосудистые отделения. Разница в том, что в региональном сосудистом центре есть нейрохирургическое отделение, и там оказывается нейрохирургическая помощь. Первичные сосудистые отделения приглашают к себе при необходимости нейрохирургов, те приезжают и проводят необходимые манипуляции.

Юлия Каленичина:

Кто из всей прослойки населения максимально подвержен такому страшному заболеванию?

Андрей Болотов:

Говоря о возрасте, то чаще это люди в среднем 69 лет и выше. Но, к сожалению, инсульт молодеет, и сейчас уже не редкость, когда поступают пациенты за 35-40 лет с инсультами, и тяжелые инсульты, это происходит все раньше и раньше, бывают и в 18 лет.

Юлия Каленичина:

Половая принадлежность не имеет значения?

Андрей Болотов:

Имеет значение в плане того, что у нас есть разница по возрасту, женщины живут дольше, чем мужчины, поэтому у женщин происходит чаще.

Юлия Каленичина:

Может быть, есть какие-то профессиональные особенности, темпераменты психики, люди, которые живут на севере, юге?

Оксана Михайлова:

Флегматики или холерики?

Андрей Болотов:

Подверженность инсульту немножко по-другому определяется, но если брать по характеру, то как говорится: холерик живет ярко, но быстро, а флегматик бледно, но долго. Если мы говорим о ярком темпераменте, скорее всего, у такого человека будет гипертоническая болезнь, потому что будут взрывы эмоций, адреналина, и если не лечить гипертоническую болезнь, то это главный риск развития инсульта. В принципе, инсульт — это осложнение этой болезни, поэтому в первую очередь нужно лечить гипертонию.

Юлия Каленичина:

Мы подобрались к самому главному преморбидного фону, что гипертоники — это первая группа риска.

Андрей Болотов:

Пациенты с фибрилляциями предсердий, с нарушениями сердечного ритма, диабетики, люди с выраженным атеросклеротическим поражением, когда бляшки в сосудах, с гипергомоцистеинемией, гомоцистеин — это вещество, которое  определяет свертываемость крови в большей степени, чем у других людей, пациенты с мигренью в группе риска.

Юлия Каленичина:

Какие-то острые заболевания могут провоцировать? Тот же ковид, высокая температура?

Андрей Болотов:

Любое состояние, которое приводит к обезвоживанию и обездвиживанию, может приводить к тромбозу. То, что ковид принес нам, это летальность от тромбоэмболии, инсультов.

Оксана Михайлова:

Первые признаки инсульта. Рука, нога, губа провисла…

Андрей Болотов:

Все, что вы назвали. Перед ковидом у нас была Ассамблея, где я лично представлял проект о мультисенсорности, арт-терапии, восстановлении после инсульта. Ко мне подходили директора школ, и мы договорились с ними о том, что будем в ближайшее время организовывать ликбезы для школьников, и я просто горел желанием это сделать, но ковид все порушил. Поэтому сейчас у меня маленькая мечта сделать мультик, для того чтобы детям было понятно, что нужно делать, если с бабушкой, дедушкой что-то случилось, и надо вызывать скорую. Во-первых, то, что случилось остро, то, что не было утром, а днем случилось, или наоборот. Нарушена речь, неважно как: нечетко стал говорить, что-то не произносит, не понимает чего-то — все это относится к нарушениям.

Юлия Каленичина:

Странная, нехарактерная речь.

Андрей Болотов:

Лицо, носогубная складка опустилась, провисла губа. Рука необязательно должна висеть плетью, она может подниматься, но она слабее, не так, как раньше. Нога — то же самое. Вот это основные проявления.

Юлия Каленичина:

Но человек при этом сам может это не ощущать.

Андрей Болотов:

В ряде случаев может не обращать на это внимание.

Юлия Каленичина:

То есть бабушка как варила борщ, так и варит, внук пришел из школы и видит, что с ней что-то не то.

Андрей Болотов:

Одна из зон поражения при инсульте приводит к тому, что человек свой дефект не осознает, такое тоже может быть.

Оксана Михайлова:

Внук приходит, бабушка варит борщ, и что он должен сказать, положи ложку, я вызываю тебе скорую?

Андрей Болотов:

Бабушка может ронять ложку, например, скажет: «Что-то я сегодня все роняю и роняю». Любой признак, что что-то пошло не так.

Оксана Михайлова:

Тут можно звонить не в скорую, а родителям…

Андрей Болотов:

Нет, звонить родителям — это может привести к задержке оказания помощи, звонить надо в скорую помощь.

Юлия Каленичина:

Золотое время, когда можно быстро помочь человеку и избежать последствий.

Оксана Михайлова:

Мне сложно представить ,что ребенок звонит в скорую, говорит, что бабушка роняет ложку, и тут же приедет бригада.

Андрей Болотов:

Приедут. Та программа, которая с 2005 года осуществляется, просто перевернула представление о лечении инсультов, о ведении инсультов. И если раньше больных не забирали, сейчас это делают очень быстро, в течение 10-15 приходит скорая помощь.

Оксана Михайлова:

Инфарктная, инсультная сеть по Москве.

Андрей Болотов:

Не только по Москве, а по всей стране.

Юлия Каленичина:

Это же не только касается бабушки, мы же говорим, что инсульт молодеет, и даже если мужчине на рабочем месте требуется попасть молотком по гвоздю, и он понимает, что у него нет сил или не может удержать молоток, не надо откладывать, надо немедленно обратиться.

Андрей Болотов:

Это важно осознать, потому что каждый пытается отрицать то, что что-то пошло не так, и думает, что он устал, пойду отдохну. Некоторые идут измерять давление в санчасть, медсестра смотрит, какое давление, и если он говорит, что ослабла рука, она уже вызывает скорую помощь. Такие острые вещи нельзя игнорировать, нужно срочно бить в колокол.

Оксана Михайлова:

Что нужно и можно сделать при первых признаках инсульта? Вызвать скорую или что-то еще?

Андрей Болотов:

Первый пункт — вызываем скорую. Укладываем человека, потому что он может упасть, разбиться, поэтому укладываем человека в горизонтальное положение и вызываем скорую. Если под рукой есть глицин, это препарат, у которого единственное противопоказание — индивидуальная непереносимость, 10 таблеток с ложечкой воды под язык. На самом деле я всем советую ложку в ложку, растирать в порошок и под язык, немножко водички, и он будет всасываться моментально.

Оксана Михайлова:

То есть мы не навредим по-любому.

Андрей Болотов:

Однозначно, если нет индивидуальной непереносимости. И еще один препарат, который перевернул мое представление о медицине, всего 3 препарата в моей жизни меня удивили своей эффективностью, это наш отечественный препарат, появился в 1990-е годы, кстати, американцы хотели купить — не продали, это семакс, аминокислоты в виде пузыречка. До 5 лет не надо применять, потом можно. 3 капли в нос — в одну ноздрю капнули, прижали на 20-30 секунд, в другую ноздрю, и ждем скорую.

Юлия Каленичина:

 Но Семак может не оказаться дома, глицин у многих есть.

Андрей Болотов:

Глицин и стоит недорого, и обычно всегда есть.

Юлия Каленичина:

Это все, на чем стоит сосредоточить поведение родственников?

Андрей Болотов:

Да, главное —  вызвать скорую.

Юлия Каленичина:

Теперь  поговорим о лечении. Что современного сейчас предлагает медицина в лечении инсультов?

Андрей Болотов:

Очень много серьезной методики и очень эффективной. Почему мы говорим о времени, потому что эти методики ограничены определенным этапом времени. Первое — это тромболизис, разжижаем тромб. Обычно инсульт вызван тромбозом, если это ишемический инсульт.

Оксана Михайлова:

Какие виды инсультов бывают?

Андрей Болотов:

Ишемический и геморрагический.

Оксана Михайлова:

Геморрагический, если простыми словами, это кровоизлияние, прорыв крови в мозг, а ишемический — это тромбоз.

Юлия Каленичина:

Кровь не поступает, и участок мозга лишен кровоснабжения.

Андрей Болотов:

Тромболизис разжижает кровь, то есть вводится препарат, он разжижает кровь, тромб рассасывается.

Юлия Каленичина:

Он вводится внутривенно?

Андрей Болотов:

Внутривенно капельно, и прямо на глазах дефект уходит. Не только «золотой час», сейчас существует окно в 4,5 часа, сейчас будут расширять до 6 часов, это тромболизис, не так уж много времени получается.

Оксана Михайлова:

Пока оценил, пока вызвал, пока доехал, приемник прошел.

Андрей Болотов:

Поэтому так ценно сразу вызвать скорую помощь.

Оксана Михайлова:

А при кровоизлиянии?

Андрей Болотов:

Пока давайте продолжим про ишемический, потому что не всегда тромболизис дает такой высокий эффект. Есть методика — тромбоэкстракция, то есть непосредственно вводится проводник и из артерии вынимается тромбик, специальная трубочка, по ней проходит проводник.

Юлия Каленичина:

Это уже хирургическая манипуляция.

Андрей Болотов:

Рентгенхирургия, это высокий уровень. Иногда это считается системным тромболизисом, тромболизис бывает системный и локальный, селективный, когда близко подводится вещество и действует на тромб, это более эффективно, чем системный тромболизис, меньше кровоизлияний возникает, меньше доза препарат. Конечно, бывают осложнения от тромболизиса, поэтому через сутки после него необходимо сделать повторную компьютерную томографию и посмотреть, нет ли там вторичной геморрагической проблемы и т.д.

Юлия Каленичина:

Получается, что эта манипуляция проведена, и все, проблема устранена?

Андрей Болотов:

Если удалось — все сделано, это то, что можно сделать с тромбом. Теперь будем подходить ближе к геморрагическому инсульту. Есть еще одна проблема: когда страдает большое количество нейронов, ткани мозга, захватываются какие-то доли головного мозга, возникает отек. Отек — это увеличение в объеме массы вещества, а черепная коробка узкая, и происходит сдавление. И не помещающееся полушарие мозга начинает давить, а куда выходит, когда давит? В дырочку, овальное отверстие,  там, где ствол мозга выходит, переходит в спинной мозг, там все контролирующие центры. И ствол мозга уходит в это отверстие, вклинивается там, и все, человека больше нет. Поэтому есть такая хирургическая операция декомпрессия. Если большое поражение, отек, дислокация, то проводят трепанацию черепа, открывают мозг, чтобы он не вниз уходил, а выбухал наружу, кожей закрывают, и проводится обычнаяпротивоотечная терапия, увеличивающая устойчивость мозга и так далее. Постепенно все это уходит, мозг принимает нормальное состояние.

Оксана Михайлова:

А череп открыт в это время.

Андрей Болотов:

Кожей закрыто.

Оксана Михайлова:

А косточки куда дели?

Андрей Болотов:

Выбросили, наверное.

Оксана Михайлова:

Человек будет жить без верхней части черепа?

Андрей Болотов:

Почему верхней, обычно боковой.

Юлия Каленичина:

Сеточкой закрывается?

Андрей Болотов:

Это все потом, сначала спасение жизни.

Оксана Михайлова:

И как он будет жить без части головы.

Андрей Болотов:

Если мы сможем этот очаг локализовать меньшими потерями в плане тканей мозга, и мозг примет свое нормальное состояние, уменьшится сдавление, можно уже заниматься человеком.

Оксана Михайлова:

Наверное, здесь 100-процентного восстановления уже не будет.

Андрей Болотов:

Это связано не с тем, что была трепанация черепа, это спасающая операция. Если это происходит только на фоне массированного поражения головного мозга, то, конечно, дефект будет значительно больше, но спасается жизнь, и есть возможность реабилитации.

А теперь о кровоизлиянии. Практически то же самое, но без такой объемной трепанации черепа. Проводится ангиография, находится причина этого кровоизлияния, и если есть лопнувшая аневризма, ее закрывают, если успевают, в течение суток, от 3 часов провести консультацию нейрохирурга, а если говорим о трепанации, декомпрессии мозга, то в течение суток решается вопрос, то есть все это время, каждый этап прописан. Человек поступает в больницу, в течение 10 минут осмотр невролога прямо в кабинете КТ, в течение 20 минут основные анализы, для того чтобы понять, можно делать тромболизис или нет, по нейростатусу  определяется возможность проведения, там есть шкалы, смотрят определенные параметры. Через 20 минут ЧТВ, функции крови, которые обладают свертываемостью, количество тромбоцитов, глюкоза крови, потому что есть ограничение, допустим, когда выше 22 глюкозы, нельзя проводить тромболизис. В течение 40 минут должно быть проведено КТ и получен результат дежурной бригадой.

Оксана Михайлова:

И это все реально работает?

Андрей Болотов:

Это потрясающе работает везде, первыми стали Казань, Новосибирск, там проводили эксперимент, они были первопроходцами, и потом включились все, в том числе Москва, уже несколько лет этому процессу. В течение 60 минут каждый больной должен оказаться в реанимации, с кем случился инсульт или динамичное нарушение, которое вроде бы ушло, рука сама запустилась — отлично, конечно, но все равно нужно находиться в реанимации, потому что процесс может повториться, нужно найти его причину максимально быстро. В течение 4,5 часов тромболизис, в течение 6 часов, окно расширяется, до суток уже возможно проведения этого метода лечения, тромбоэкстракция, и декомпрессия — в течение 24 часов.

Юлия Каленичина:

Сколько жизней удалось спасти за это время?

Андрей Болотов:

Результаты потрясающие, произошла революция в неврологии, от бесперспективности в 1960-1970-е годы до восстановления на глазах, видеть это — глубоко потрясает, я обожаю эти методики, я рад, что они появились и работают.

Юлия Каленичина:

Продолжаем разговор об инсультах и говорим о лечении, что еще у нас есть современного. Что страдает во время инсульта? Мы поговорили уже о том, что продолговатый мозг, может произойти вклинение, если выраженный отек, страдают все структуры мозга. А все остальное — сердце, например?

Андрей Болотов:

К инсульту относится только голова, а вот проявление инсульта, поражение головного мозга, различно, зависит от зоны поражения, это могут быть речевые, двигательные, когнитивные нарушения вплоть до деменции, припадки, то есть могут быть любые проявления в зависимости от зоны поражения.

Юлия Каленичина:

Нарушения сознания тоже могут быть.

Андрей Болотов:

При тяжелом поражении, в частности декомпрессии, да.

Оксана Михайлова:

Хотелось бы поговорить о методах профилактики. Понятно, что это лечение гипертонической болезни, а что еще?

Юлия Каленичина:

И с какого возраста надо профилактировать?

Андрей Болотов:

Профилактика идеальна с юности, потому что инсульт молодеет. Прежде всего в основе лежит диета: ограничение соли, жира, больше овощей, фруктов, злаков.

Оксана Михайлова:

Естественно, скажете, что не курить.

Андрей Болотов:

Вот это 100 процентов, просто нельзя курить, это реальный вред, который доказан по всем системам: и легкие, и сосуды страдают.

Оксана Михайлова:

То есть флегматик — бесцветно, но долго.

Андрей Болотов:

Ограничения по красному мясу тоже есть, раз в неделю можно, а так курочка, недосаливать, должно быть ощущение, что вы кушаете немножко недосоленное, не надо много — чуть-чуть недосоленное, это будет значить, что вы ограничиваете себя в соли, при этом не особо теряются вкусовые составляющие. Соль помогает раскрыться многим вкусам, но если чуть меньше, она поможет раскрыться вкусам, не мешая при этом вашему здоровью.

Оксана Михайлова:

Я поняла, психотерапия здесь не последнее место занимает.

Андрей Болотов:

В 2015 году я написал в социальных сетях, что эра аспирина заканчивается, начинается эра антикоагулянтов. При фибрилляции предсердий, одном из высоких рисков заболевания, потому что тромбики образуются при такой неравномерной работе сердца, выстреливают и летят в мозг, кардиоэмболический инсульт — самый тяжелый по объему поражения и тяжести, и используют антикоагулянты, для того чтобы не было тромбов. Потрясающая вещь, произошла революция, когда на первый план вышли антикоагулянты, лежачие пациенты начали получать антикоагулянты, чтобы не было тромбозов глубоких вен, потому что тромбы — это то, что убивает человека, если он отрывается.

С 2015 по 2020 год эта революция произошла, и все уже знают, что при фибрилляции предсердий надо принимать антикоагулянты, но оказалось, что нет. Бывает, поступают пациенты, которые много лет страдают этой проблемой, и у них уже инсульты произошли, а антикоагулянты никто не рекомендовал. Такая информация существует, ковид много испортил в нашей жизнь, во-первых, он нарушил все наши маршруты, логистику. Существует 13 региональных сосудистых центров в Москве, наше будет 13-е первичное сосудистое отделение по Москве в госпитале ветеранов войн №2, и там была взаимосвязь. Раньше везли пациента, если предполагали, что нужна помощь вплоть до нейрохирургической, в региональный сосудистый центр, или ранние инсульты, тоже везут в сосудистый центр, чтобы там провести тромбоэкстракцию, тромболизис, так в основном все проводят тромболизис. Первичное сосудистое отделение редко проводит, они вызывают нейрохирурга, и все это было сопряжено, то есть ПСО вызывает нейрохирурга на себя или переводит больного в региональный сосудистый центр по согласованию — все это нарушил ковид. и лечебные планы, и ведение пациентов, и кадровый состав, и еще он усилил страх пациентов попасть в больницу, ограничил их обращаемость, на полторы тысячи обращений упало количество за год.

Юлия Каленичина:

Поговорим о восстановлении после инсульта.

Андрей Болотов:

Это тоже тема огромной важности. Сначала была сосудистая программа «Инсульт, инфаркт», и следом пошли реабилитационные программы. Все завязано на времени, и почему говорю, что надо быстро, потому что все четко расписано. В первые сутки уже должна начаться реабилитация пациента, то есть как только он поступил в реанимацию, сразу же начинается реабилитация, хотя бы учиться правильно дышать. И этот реабилитационный процесс не останавливается ни на один день. Реабилитация проходит в реанимации, реабилитация проходит после перевода в сосудистую неврологию, это отделение, которое занимается инсультами, пациент продолжает там получать реабилитацию, после этого определяется, есть ли реабилитационный потенциал у пациента или нет. Если он есть, то его переводят на дальнейший этап реабилитации, чаще это в Москве, бывшая 10-я больница в Некрасовке, сейчас 3-й филиал реабилитационного центра, амбулаторно должна проводиться реабилитация. Если бы не ковид, то уже бы существовала возможность телемедицины в реабилитационном плане, то есть пациентам давали бы аппараты, и инструктор ЛФК наблюдал бы 10-15 человек одновременно, которые занимаются из дома, как это удобно, но опять же ковид все сломал. Но будем надеяться, что мы сможем все это организовать. Это что касается реабилитации, а если потенциала нет, то вопрос решается либо о выписке домой, если родственники хотят и готовы ухаживать за ним, либо в паллиативный центр.

В свое время я работал в 4-й градской больнице, история одной пациентки. Полтора месяца она провела в этом месте после кровоизлияния, правая рука висела плетью, не могла ничего ответить, только нечленораздельное мычание, и правая нога тоже плетью. Никто и не надеялся, что ее можно реабилитировать, но мы взялись за это дело. 15 дней велотренажер, эрготерапия, когда человека адаптируют к жизненным условиям: что толку, что мы улучшим ему руку, ногу, когда он не будет знать, как ими владеть.

Юлия Каленичина:

То есть она разрабатывала левую параллельно...

Андрей Болотов:

Да. Также обучение ходьбе, она уже самостоятельно встает, подвесная система, которая позволяет работать, очень нужная вещь, и аппарат биологической обратной связи, я влюблен в эту аппаратуру. Идет компьютерная игрушка, и человек играет в нее, а на самом деле происходит коррекция вестибулярного аппарата и координации движений. Человек вернется домой и сможет открыть дверь, это очень важно.

Юлия Каленичина:

Но пока она все делает левой рукой.

Андрей Болотов:

С правой большие проблемы, но она может себя обслуживать, социализирована и адаптирована. Два этапа по 15 дней у нас было, спустя 3 месяца ходит с палочкой. Там было тяжелое поражение, кровоизлияние.

Оксана Михайлова:

А что можно делать с речью, можно ее улучшить после инсульта?

Андрей Болотов:

Говоря о медицинской части, не только можно, но  и нужно. Этим занимаются логопеды, это человек, который  в течение первых суток должен осмотреть пациента и начать с ним заниматься. И это тоже непрерывный процесс, пациент занимается с логопедом и в реанимации, и в отделении острых нарушений мозгового кровообращения, и у нас есть целый институт, Центр патологии речи на Таганке, где добиваются потрясающих результатов, и на амбулаторном этапе с ними занимается логопед по месту жительства. Пока это проблема, ковид и это нарушил, но будем восстанавливать. Есть одна проблема, которой тоже занимаются логопеды, что вызывает большие осложнения, вплоть до летального исхода — это нарушение глотания.

Юлия Каленичина:

Как кушать, пить, можно же и жидкостью захлебнуться.

Андрей Болотов:

Произойдет аспирация, пища попадет в легкие, бронхи забьются, пневмония, а с пневмонией бороться не так легко, пациент лежачий, это очень тяжелое состояние, поэтому надо предотвратить. При поступлении пациента в реанимацию в течение первых 30 минут мы должны провести тестирование глотания, этим занимаются сестры, проверяют, может ли человек сам присесть, может ли слюну проглотить, как он разговаривает, целый протокол существует, они отмечают: да, нет. Первую часть проходят, если все нормально, то переходят ко второй части, это трехглотковая проба. Пациенту дают ложечку с водичкой и просят выпить, если нормально проглотил, дают вторую, нормально — третью. Если все хорошо, полстакана воды наливают и просят отпить. Пациент отпивает, не поперхиваясь, — все нормально, если покашливает, не может проглотить, вытекает, тогда пишется красными буквами «ничего через рот пациенту», и уже решается логопедом, как кормить этого человека. Какие варианты? Зонд, но это не самая простая процедура для человека, если уж совсем ничего не пойдет, то только тогда, и гастростому ставят.

Мы берем определенную пищу, кашка бывает рассыпчатая, бывает не рассыпчатая, бывает суфле, мусс, и логопед определяет, какой консистенции пищу можно дать этому человеку, чтобы он не поперхнулся, то есть есть возможность это сделать. Есть сгустители пищи, они добавляются и сгущают пищу, консистенция киселя, меда, сметаны, этим занимается логопед, и таким образом человек питается.

Юлия Каленичина:

Медикаментозная помощь есть в реабилитации?

Андрей Болотов:

Комплексные медицинские препараты тоже используются, аминокислоты, препараты, направленные на восстановление после гипоксии. Но основное — профилактика основных рисков, лечение гипертонической болезни, нужно будет добиться систолического давления ниже 130, чтобы 120-130 было, только у диабетиков и пациентов с хронической почечной достаточностью допускается 140, также атеросклероз. Кроме медикаментозной профилактики инсульта есть хирургическая профилактика, убрать бляшки, потому что это препятствие кровотоку, риск трескания, тромбики полетели в мозг, и опять инсульт.

Что нужно делать? Есть два варианта: ставят стент, хотя сейчас это считается не самым лучшим, более надежное — энтеротомия, это операция вылущивания бляшки. Артерия разрезается, выкручивается, бляшка удаляется, и опять зашивается. У нас в госпитале оперировали пациента со стенозом 98 процентов, он падал, с трудом ходил, после этого он бегает, и ему 98 лет, стеноз соответствовал возрасту.

Оксана Михайлова:

Страдает ли память при инсульте?

Андрей Болотов:

Да, к сожалению, и очень сильно, примерно 90 процентов пациентов первые недели получают когнитивный дефект: память, внимание, и стимулируется развитие деменции. Одна из частых причин деменции — сосудистая, и бороться с этим очень трудно. Есть препарат, который показан при деменции, это акатинол мемантин, но принимать его нужно всю жизнь.

Юлия Каленичина:

Он доступен?

Андрей Болотов:

Да, доступен, выписывается врачами в бесплатных рецептах, называется мемантин. В чем особенность? Подобранная дозировка не возвращает полностью из деменции человека, она позволяет не уходить дальше, то есть мы поддерживаем определенный когнитивный уровень, поэтому иногда нужно повышать дозу.

Юлия Каленичина:

Как происходит процесс реабилитации? Человек занимается рукой, или он может заниматься рукой и ногой одновременно, это же тоже развитие функций мозга параллельно с устранением физического дефекта?

Андрей Болотов:

Конечно, но лучше заниматься всем человеком, потому что лечим больного, а не болезнь. И если говорить о том, как развивать, бывают упражнения, когда человек не может двигать конечностью, он должен представлять, то есть мозг заставляет думать о том, что она у него работает, представлять, что яблоко срывает с дерева, он должен прочувствовать эту ситуацию. Если не работает рука, нога, то движение начинается со здоровой конечности, все это должно таким образом развиваться.

Если мы говорим о нарушении глотания, тоже есть реабилитация, этим занимаются с логопедом, но можно и дома помочь. Роль семьи огромна, и большие социальные потери идут из-за того, что до 60 процентов родственников больных инсультом бросают свою работу, то есть важность своевременного начала лечения.

И по реабилитации, у логопедов свои приемы по нарушению глотания, но чем может помочь родственник? Простейшие вещи, например, закапывать пипеточкой по капельке воду, и он должен ее глотать. Тут не суть важно, сколько ты глотаешь, тут важен процесс, гимнастика глотания. Можно «ням-ням-ням», представлять, что ест манную кашу и сглатывает, неважно, есть она у него или нет, должно быть движение. На полную вдохнул, задержал дыхание и делает выдох, произнося звук «м-м-м-м». Потрясающая вещь гортанное пение, когда звук «и» произносит то выше, то ниже и еще вибрация. Еще лайфхак, помогает глотанию — я раньше даже не представлял, что любое движение, которое совершается сжимающей рукой, помогает при глотании: сжать одеяло, тумбочку, телефон, сжимающее движение помогает глотать.

По поводу реабилитации двигательных дефектов, парез опасен не тем, что висит рука, она может еще и скрючиваться, кулак сжимается, и его не разожмешь, человек будет кричать от боли. Таким пациентам проводится ботулинотерапия, ботулотоксин вводится в мышцы, рука расслабляется, кисть, суставы освобождаются, и с ним начинает заниматься врач ЛФК, это ускоряет реабилитацию. Я пользуюсь препаратом ксеомин. Часто говорят, что не работает ботулотоксин — работает, просто нарушаются условия хранения. Этот препарат можно хранить при 25 градусах, не нужна заморозка, и мне это в нем очень нравится.

Оксана Михайлова:

Спасибо большое, как обычно, все очень информативно, и мы получили много информации. Надеюсь, вам тоже было интересно, до новой встречи.