Боль в спине

Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья, несколько наших предыдущих эфиров было посвящено психическому здоровью, связи психического и физического здоровья. У меня было несколько эфиров, на которых присутствовали известные психологи, которые помогали нам разобраться с этой проблемой. Но есть нейрохирургическая шутка – единственный, кто вас поддерживает на протяжении всей жизни, это ваш позвоночник. Сегодняшний эфир мы решили приурочить ко Всемирному дню позвоночника, и мы будем обсуждать один насущный вопрос – боль в спине, а конкретнее – в каких случаях необходимо обращаться к нейрохирургу, насколько все страшно или не страшно. На все эти вопросы ответит известный спинальный нейрохирург, кандидат медицинских наук, руководитель и заведующий отделением нейрохирургии Центральной клинической больницы Управления делами Президента Российской Федерации Дмитрий Сергеевич Асютин.

Дмитрий Асютин:

Проблема действительно актуальна, и не остается ни одного человека у нас на планете, кто ни разу бы с этим не сталкивался. Когда это происходит впервые, для любого человека шок, неожиданность, с которой неизвестно, как справляться, как бороться. Если в арсенале нет какой-то подсказки, это может завести его в такие дебри, учитывая возможности современной медицины.

Андрей Реутов:

Каждый пациент хоть раз в жизни сталкивался с этой проблемой. Я помню наш первый год в ординатуре в институте нейрохирургии, и я правда помню тот день, когда у меня впервые возникла острая боль в спине, мы тогда с Вами еще были не столь знакомы, я не знал, в каких случаях нужно идти к нейрохирургу, но первое, что я подумал – бегом к нейрохирургу оперироваться. Я просто дополз до лифта, поднялся наверх, потом уже перед дверью остановился, думаю – стоп, наверное, есть альтернатива хирургическому лечению. Сделал МРТ, все встало на свои места. Давайте разберемся в терминологии, наш предыдущий эфир был посвящен дегенеративным стенозам позвоночника, какая же наиболее частая причина для боли в спине.

Дмитрий Асютин:

Это собирательный образ, как бы нам ни хотелось выделить одну единственную причину, всегда приходится делать скидку на то, что есть по меньшей мере три, а то и четыре возможные причины, которые в совокупности дают болевые ощущения, беспокоящие человека. Вы сказали, что очень четко помните, когда это произошло с Вами впервые, наш мозг так устроен, что каждый человек этот первый случай вспомнит, он помнит его всю жизнь, и у меня такая же история случалась, я не исключение, как и все наши обыватели.

Что касается причин болевых ощущений, то самая частая из них – это мышечный синдром или мышечно-тонический синдром. Но это не всегда изолированная проблема, нередко это следствие активизированных компенсаторных механизмов нашего тела, то есть организм под любую возникающую проблему, если она возникает в позвоночнике, пытается включать все ресурсы, чтобы ее компенсировать, и возникает такой период времени, когда этих компенсаторных возможностей просто не хватает. В такой ситуации нередко люди сталкиваются с острой болью в спине, которая возникла ниоткуда и неизвестно к чему приведет.

Для нас самым ярким информативным методом обследования является МРТ, в нашей стране проблем с этой диагностикой сейчас не существует, и первый врач, который может человеку открыть глаза и хотя бы примерно рассказать о том, что с ним происходит, это врач-рентгенолог, который описывает МРТ. Единственное, что может быть не совсем верно со стороны пациентов, когда они начинают сами читать и пытаться интерпретировать результат этого заключения.

Андрей Реутов:

Зачастую в описательной части МРТ мы видим столько непонятных и шокирующих слов, что первое, что делает пациент, сразу же бежит к нейрохирургу, хотя в конце может быть мелким шрифтом написано совсем другое.

Дмитрий Асютин:

Человек это читает, проецирует все на себя, думает – ну вот и пришел мой час расплаты за прямохождение.

Андрей Реутов:

Расскажите, как действовать пациенту, у которого дебютировала резкая боль в спине и каков его путь, куда он идет? Я сразу же побежал в отделение спинальной нейрохирургии.

Дмитрий Асютин:

У подавляющего большинства людей возможности сразу обратиться к нейрохирургу нет, хотя нередко это вполне актуально, все зависит от тех изменений, которые мы находим. Но первый и основной специалист, кто должен эту ситуацию определить, верифицировать и направить пациента дальше, это специалист терапевтической дисциплины – невролог. Грамотные неврологи так и поступают, то есть объективно оценивая клиническую картину и сопоставляя ее с результатами лабораторных и диагностических тестов, они дальше прокладывают дорожку к нейрохирургу.

Я хочу акцентировать внимание на том, что многие пациенты очень боятся встречи с нейрохирургом, потому что для пациента подобное направление – это некий приговор в плане того, что ему показана операция, без нее не обойтись, и они откладывают этот визит.

Андрей Реутов:

Я запомнил цитату из нашей предыдущей встречи, когда мы обсуждали дегенеративный стеноз – зачастую у наших пациентов шаблон в голове: операция на позвоночнике, операция на спинном мозге равно инвалидность, большие проблемы в будущем.

Дмитрий Асютин:

Люди пытаются спроецировать на себя самые негативные сценарии. Делать этого ни в коем случае нельзя, за последние 20 лет спинальная хирургия шагнула далеко вперед, и на сегодняшний день в нашем арсенале практически нет методик, которые имеют те самые повышенные риски инвалидизации. Все, что мы можем предложить нашим пациентам, это процедура, которая в конечном итоге позволяет достичь желаемого результата и возвращения качества жизни.

Андрей Реутов:

Я за несколько шагов до Вашей двери тогда развернулся и обратился к неврологам, боль отступила. Давайте все-таки определимся, какие показания к хирургии. Сначала мы предлагаем пациентам пройти обследование у невролога, потом курсы консервативной терапии. Я всегда нашим пациентам говорю, что мы лечим не картинку и не описание МРТ, мы лечим пациента, то есть его жалобы. Что Вы рекомендуете своим пациентам, которые ежедневно приходят к Вам на консультацию?

Дмитрий Асютин:

Всегда надо начинать с простых, доступных, безопасных методик, которые могут дать клинический результат. Единственное, что можно иметь в виду в данном случае, что в разных отделах позвоночника и разных отделах спины есть разные риски и разные опасности. Когда мы ведем речь о пояснично-крестцовом отделе позвоночника, то в абсолютно подавляющем большинстве случаев что бы там ни происходило, когда мы говорим о дегенеративной патологии позвоночника, это при каких обстоятельствах или в крайне редких случаях может привести к развитию необратимых изменений, то есть это не та ситуация, которая может привести человека к инвалидности. Самое главное, что нужно осознавать человеку, что у него конечность не отвалится, не отсохнет, даже несмотря на то, что симптоматика может развиваться по очень драматичному сценарию: с болью высокой интенсивности, с различного рода чувствительными расстройствами.

В противовес этому, если мы ведем речь о шейном или грудном отделе позвоночника, там подобная ситуация может развиваться по гораздо более драматичному сценарию, и в этом случае своевременный поход к нейрохирургу просто необходим. Наша основная задача, когда пациент приходит к нам от невролога, это объективизировать клиническую картину, постараться предположить дальнейшее развитие событий, определить возможные риски и, исходя из этого, принять решение о том, насколько человеку показана операция, что за вид хирургии и чего мы сможем достичь. Я призываю всех своих пациентов никогда не бояться, потому что актуализация этой информации для каждого человека, который прочитал заключение МРТ и увидел, что у него там беда, в подавляющем большинстве случаев снимает большинство вопросов, связанных с тем, как действовать и как будут дальше развиваться события.

Андрей Реутов:

Есть несколько отделов – шейный, грудной, пояснично-крестцовый. По статистике, 75% случаев первичных обращений в поликлинику связано именно с болью в спине. Из Вашего огромного опыта, в процентном соотношении, что чаще приводит пациентов к неврологу и дальше на операционный стол, это шейный отдел или пояснично-крестцовый?

Дмитрий Асютин:

Конечно, поясница, это элементарная физика, потому что поясничный отдел пытается противостоять гравитации, и на него приходится основная масса как нашего тела, так и нашего функционала. Передвигаясь на двух ногах, мы нагружаем наибольшим образом нижние отделы позвоночника, и в данном случае страдает поясница. И нельзя не принимать во внимание, что каждый человек – это индивидуальность, и у каждого есть своя предрасположенность к развитию дегенеративных процессов, которые являются вполне естественными процессами для организма любого человека, они идут у всех нас в течение жизни, и чем старше мы становимся, тем выраженнее эти процессы становятся в конечном итоге. Но самое главное, что у нас на любом этапе есть возможность воздействовать на эти процессы, и если не повернуть время вспять и омолодить организм (сказочные истории про молодильные яблочки не работают), то решить конкретную лечебно-тактическую задачу, улучшить качество жизни пациента, а в абсолютно подавляющем проценте случаев вернуть в привычную жизнь, быт без ограничения жизнедеятельности – это то, что нам по силам, с чем мы и справляемся.

Андрей Реутов:

Пациенты наиболее часто используют термин остеохондроз, радикулит, седалищный, причем все это объединяют в одно. В современной терминологии есть ли такой термин, как остеохондроз, потому что мы на протяжении всего эфира апеллируем такими фразами, как дегенеративные изменения позвоночника, кто-то называет дегенеративно-дистрофические, хотя это одно и то же? Термин остеохондроз присутствует?

Дмитрий Асютин:

Конечно, и это иллюстрация тех самых естественных процессов в течение нашей жизни. Когда человек слышит, что у него остеохондроз, он думает – ага, это болезнь. Это сложно назвать болезнью, потому что это вполне ожидаемые изменения, которые ассоциированы с возрастом, в ряде случаев с образом жизни, и никто от этого не застрахован, все мы рано или поздно получим какие-то проявления этого состояния. Другое дело, сможем ли мы с ними ужиться самостоятельно либо нам будет нужна помощь специалиста соответствующего профиля.

Андрей Реутов:

Я уверен, что у всех пациентов есть такая ассоциация, что остеохондроз – это что-то очень и очень возрастное. Согласитесь, что чаще и чаще к нам на прием приходят пациенты активного трудоспособного возраста. С чем это связано? Остеохондроз молодеет, хотя мы сейчас ведем здоровый образ жизни, вектор на ЗОЖ. Может быть, стало чаще выявляться, стало более доступно МРТ?

Дмитрий Асютин:

Хочется верить, что у нашего поколение появилось больше свободного времени, чтобы заниматься собой, но это не так. Развитие диагностических методик, их доступность позволило во многом разбираться, что с человеком происходит, и дальше направлять. Назвать это гипердиагностикой невозможно, потому что проблема всегда кроется в самочувствии пациента, в снижении качества его жизни. Если человек трудоспособного возраста не может выполнять свои рабочие функции, в социальном плане перестает быть активным из-за этих ощущений, то проблема налицо, ее надо решать. Неврологи всегда подключаются на первом этапе, но восстановить качество жизни, опираясь на пожелание пациента, не всегда удается с помощью специалистов терапевтических дисциплин и восстановительного профиля. Здесь наша нейрохирургическая ниша, которая может помочь создать человеку условия, для того чтобы он вернулся в свою жизнь без каких-либо ограничений жизнедеятельности.

И если мы вернемся к фразе о том, что операции на позвоночнике – это всегда риск, на сегодняшний день, если Вы меня спросите, что может пойти не так на операции на поясничном отделе позвоночника, мне будет достаточно сложно найти объективный ответ, потому что все, что касается нейрохирургических технологий, они на сегодняшний день отработаны, используются рутинно и их достаточно большое количество, то есть у нас всегда есть опции и варианты в зависимости от того, какую цель и задачу мы решаем.

Андрей Реутов:

Говоря про оборудование, иногда, когда пациент приходит к известному хирургу, он говорит: «Мне для операции нужны мои руки, мой опыт, скальпель, биполярный пинцет и микроскоп». Исходя из того, что я вижу, ежедневно работая с Вами, спинальная нейрохирургия, в хорошем смысле этого слова, зависит от современных технологий. Я пациент, решаю вопрос об операции, что мне важно знать – технологии, импланты, нейронавигация? Что Вам помогает в ежедневой работе, страхует в какие-то моменты?

Дмитрий Асютин:

Вы перечислили те позиции, которые должны присутствовать в структуре современной спинальной операционной, для того чтобы добиться высокой безопасности пациента и высокой безопасности проведения хирургического вмешательства. Чем больше в арсенале современных технологических машин, современного инструментария, минимально травматичного инструментария, который позволяет сохранять естественную структуру мышечных волокон, все это не только минимизирует риски, но и сокращает восстановление пациента, потому что не секрет, что после подавляющего большинства наших спинальных операций пациенты встают на ноги уже в день хирургии, и мы можем оценить клинический эффект. Если обернуться назад хотя бы на 10 лет, это было всегда волнительно и не всегда реализуемо из-за гораздо более высокой травматичности хирургических вмешательств.

Андрей Реутов:

Все так и есть, fast-track хирургия, миниинвазивная хирургия, когда пациенты госпитализируются буквально накануне либо в день операции, после оперативного вмешательства активизируются в этот же день либо на следующее утро и проводят в стационаре в среднем 2-3 дня.

Дмитрий Асютин:

Они даже не выпадают из своего привычного графика жизни, человек приехал в клинику, потратил на решение хирургической задачи 2-4 дня максимум и, получив клинический эффект, плавно возвращается в свой привычный быт.

Андрей Реутов:

Когда мы обсуждали актуальную проблему дегенеративных стенозов позвоночного канала, мы говорили о реабилитации, и на мой вопрос какая реабилитация требуется пациентам после таких операций, Вы сказали, что термин реабилитация не особо правомочен, потому что реабилитация нужна в тех случаях, когда у пациента выпадает определенная функция. Например, после операции на головном мозге, если опухоль была справа, и мы знаем, что какая-то функция была нарушена, мы приглашаем реабилитолога, чтобы он занимался с конечностью, которая пострадала. С точки зрения спинальной нейрохирургии все так же? Вы сказали, что нужно плавно возвращать их в строй, как Вы их интегрируете, объясняете пациентам их ограничения? Мы же все работаем в одной команде, у нас по всему отделению висят рекламы нашей прекрасной реабилитации.

Дмитрий Асютин:

Нам в этом очень повезло, потому что многие хирургические центры, которые прекрасно могут выполнить свою хирургическую задачу, дальше пациента выпускают в неизвестность, а в таких многопрофильных стационарах, как наш, мы можем обеспечить и завершить полный цикл лечебных мероприятий, начиная от решения хирургической задачи и заканчивая восстановительным лечением. В идеальном сценарии развития событий и течения такого лечебного процесса обязательно участие реабилитологов, специалистов восстановительного профиля, физиотерапевтов на уже ранних этапах после операции. На сегодняшний день нередко физиотерапевты уже на третьи сутки после операции подключаются с воздействием на мышцы, через которые происходило хирургическое вмешательство, для того чтобы минимизировать воспалительную реакцию, минимизировать стресс и уменьшить болевые ощущения, связанные с нашим вмешательством. Поэтому мы всецело и обеими руками за то, чтобы этот цикл всегда был завершенным. Но здесь в наши планы вторгается современный быт, занятость людей и необходимость куда-то ехать, куда-то бежать, решать насущные вопросы параллельно с восстановлением своего здоровья. Зачастую, делая операцию, мы предполагаем и такой вариант развития событий. Мы всегда стараемся учесть пожелания пациента, потому что жизненные ситуации бывают разные, и когда задача максимально быстро вернуться в рабочий график для пациента актуальна, у нас есть такие виды хирургических вмешательств, которые наверняка обеспечат решение поставленной задачи, по сути, под ключ в каком-то сегменте позвоночника, чтобы с ним уже больше никогда в жизни ничего не происходило.

Допустим, обратился человек с дегенеративным заболеванием позвоночника. Есть очень изящные, деликатные виды хирургии, которые позволяют избавить пациента от острого или системно возникающего болевого синдрома, связанного со сдавлением нервных структур. Сделать мы это можем очень элегантно, удалив все разрушенное, ненужное, при этом сохранив, насколько это возможно, естественную стабильность позвоночного сегмента. Но остаются варианты развития событий, что через какой-то период времени в этом сегменте может произойти что-то еще и вследствие продолжения дегенеративного процесса, потому что он никуда не денется, и внешних факторов, и мы всегда об этом говорим пациентам, что есть небольшая вероятность, что вы можете когда-то вернуться, для того чтобы решать следующую задачу.

Есть такие виды хирургии, которые позволяют закрыть вопрос с этим сегментом позвоночника, зафиксировав его монолитно на всю оставшуюся жизнь. Это великолепное решение, которое на сегодняшний день является международным золотым стандартом.

Андрей Реутов:

Мы говорим про импланты?

Дмитрий Асютин:

В том числе, то есть система стабилизации – это имплантируемая в организм титановая конструкция, которая позволяет зафиксировать этот сегмент позвоночника и, лишив его двигательной функции, остановить дальнейшее разрушение. Но здесь есть свои нюансы, которые в ряде случаев могут запустить подобный дегенеративный процесс, но уже в смежных сегментах, расположенных выше или ниже уровня операции за счет перераспределения нагрузки, и не всегда организм может перераспределить ее адекватно, тем более, если уже есть какие-то изменения выше или нижележащих сегментов.

Есть некие промежуточные варианты, которые позволяют сохранить подвижность, малую мобильность этого позвоночного сегмента, но в то же время плотно его зафиксировать, тем самым не давая в будущем развиваться потенциальной нестабильности. Здесь тоже подразумеваются некие динамические системы стабилизации. На сегодняшний день в нашей специальности своего рода супермаркет, у нас есть огромное количество опций, которые в каждом клиническом случае индивидуально подбираются под конкретную хирургическую задачу.

Андрей Реутов:

Не будучи спинальным нейрохирургом, я точно знаю, что в нашем отделении как минимум 30 видов оперативных вмешательств, касаемых спинальной патологий. Я услышал такую фразу, как нестабильность сегмента позвоночника. Золотым стандартом диагностики является МРТ-исследование. Всегда ли Вам достаточно для постановки диагноза и определения тактики лечения нашего стандартного МРТ-исследования? Пациент пришел уже с осмотром невролога, прошел несколько курсов консервативной терапии, дальше с чем он к Вам должен прийти, чтобы Вы ему сказали, что в вашем случае мы будем делать эндоскопическое удаление грыжи, либо мы можем обсуждать установку имплантов того или иного рода? С чем это связано, если мы говорим о нестабильности?

Дмитрий Асютин:

Пациент не должен сам принимать решение о том, как ему обследоваться. Для нас результат МРТ является главенствующим, определяющим всегда, это самый информативный метод исследования.

Андрей Реутов:

Есть ли какие-то требования к МРТ, потому что когда мы говорили про дегенератику, Вы сказали, что МРТ мощностью не менее 1,5 Тесла, выполненное на высокопольном аппарате с тонкими срезами?

Дмитрий Асютин:

Для того чтобы верифицировать дегенеративную патологию, в абсолютно подавляющем большинстве случаев обзорного исследования МРТ достаточно. Меня очень радует ситуация, сложившаяся в нашей стране, что доступность такого высококлассного и для нас очень информативного метода обследования повсеместна, и там, где это делают на коммерческой основе, она стоит очень умеренных денег, если сравнивать с устоявшейся международной практикой, где запись на подобные исследования для амбулаторного пациента это квест со множеством неизвестных, и зачастую он не может быть решен в нужные сроки.

Андрей Реутов:

Даже в остром состоянии. Моя родственница живет в Европе, и когда она столкнулась с острой болью в спине, говорю: «Бегом делай МРТ и присылай. – Я бы с радостью, но запись на МРТ у нас через 2 месяца». Я понимаю, что через 2 месяца ситуация может поменяться кардинальным образом.

Дмитрий Асютин:

Что касается нестабильности, это одно из следствий разрушения, изнашивания элементов позвоночника, и для того чтобы ее подтвердить, у нас тоже есть инструментальные методы исследования, которые мы в спокойном плановом режиме, на дохирургическом этапе, если мы предполагаем хирургию, можем провести. Это может повлиять на нашу хирургическую стратегию, и эти дополнительные методы обследования также доступны, это функциональный рентген поясницы, в ряде случаев (в нашей стране мало центров обладают такой технологией) делают функциональные МРТ исследования, которые позволяют в режиме реального времени оценить степень, интенсивность этой нестабильности и как она влияет на нервные структуры.

Андрей Реутов:

А компьютерная томограмма? Люди зачастую приходят и говорят: «Мы сделали себе КТ, нам сказали, что это лучше». В каких случаях Вы рекомендуете компьютерную томограмму?

Дмитрий Асютин:

В чем отличие МРТ и КТ? МРТ – это исследование, которое показывает нам в первую очередь мягкие ткани, нервы, связки, мышцы, их взаимоотношения, как все это строится и располагается в структуре позвоночного канала. А компьютерная томография, как и рентген – это исследование по косточкам, мы можем оценить состояние костной структуры в первую очередь и уже опосредованно мягкотканных элементов, увидеть костные наросты, костные разрастания, которые на МРТ для нас будут только в качестве предполагаемых. КТ свою актуальность не теряет, и как один из основных и дополнительных методов исследования он зачастую тоже нам требуется. Плюс мы не должны забывать о тех пациентах, кому МРТ по ряду причин противопоказано либо невозможно выполнить, здесь исследование второго порядка, компьютерная томография, будет как никогда актуально.

Андрей Реутов:

Я, как нейрохирург, который занимается интракраниальной патологией, знаю, что при определенной патологии мне нужен МРТ-контроль, то есть опухоль удалена в зависимости от того, какой гистологической структурой она является. Перед выпиской говорю пациенту – я рекомендую сделать МРТ-исследование через 3 месяца, через месяц, через полгода и так далее. В Вашем случае выписали пациента, в выписном документе даете какие-то рекомендации – я советую сделать МРТ через какое-то время профилактически, либо другие рекомендации?

Дмитрий Асютин:

Несомненно, эти рекомендации не должны теряться, и здесь есть ряд факторов, которые очень важны для каждого нашего пациента. Любой доктор, который занимается лечением конкретного пациента, берет на себя своего рода ответственность, в том числе и за послеоперационный период, мы не можем себе позволить отпустить человека восвояси и потом забыть как его звали и что с ним происходит. Мы решаем ту задачу, которая может в будущем еще откликнуться.

Второй момент заключается в том, что подобное контрольное исследование и визит к оперирующему нейрохирургу позволяют поставить во многих случаях жирную точку, что все зажило, как надо, задача решена, мы снимаем все ограничения, и вы ничем не отличаетесь от человека, у которого не было никаких операций на позвоночнике, в плане функционала, повседневного быта, занятий спортом. Речь о пациентах трудоспособного возраста и молодых людях, кому это очень важно, все боятся потерять свою двигательную активность, а без финализирующего иследования и похода к врачу иногда люди стараются продолжать осторожничать, вспоминать об этом. У нас есть возможность четко разделить эти периоды на до и после, когда нужно себя в чем-то ограничивать, когда в этом нет никакой необходимости.

Андрей Реутов:

Есть огромное количество оперативных вмешательств, но возьмем среднестатистические показатели, пациент поступает на хирургическое лечение по поводу наиболее частой спинальной патологии – грыжа диска.

Дмитрий Асютин:

Вы правы, но мы не должны забывать, что тот диагноз, который у многих обывателей на слуху, это только одна из составляющих вороха дегенеративных проблем, который может возникнуть в нашем организме. Грыжа грыже тоже рознь…

Андрей Реутов:

Я пациент, мне сделали МРТ, рентгенолог написал – грыжа диска, консультация нейрохирурга, у меня грыжа 9 мм. Как быстро я смогу вернуться в строй, когда я смогу заниматься спортом?

Дмитрий Асютин:

Давайте посмотрим на МРТ-исследование и примем решение, какую именно операцию мы можем предложить, для того чтобы решить эту задачу. Нередко человек скажет – я не спешу, мне важно восстановиться, но при этом обойтись минимальной травматизацией. Это вполне адекватное решение, которое мы очень часто поддерживаем и сами к этому стремимся. Если же человек настаивает на том, что ему нужно очень быстро вернуться в строй активных людей, есть опции, для того чтобы и это желание удовлетворить.

Андрей Реутов:

Мы подобрались к нашей основной теме – боль в спине. Когда мы можем точно утверждать, что нужно начинать свой путь через невролога, через МРТ к нейрохирургу, что это – корешковый болевой синдром, онемение, неприятные ощущения, нарушение функций в тазовых органах, онемение в пальцах рук? Люди зачастую просыпаются и говорят: «У меня карпальный синдром, сказали, что это не лечится».

Дмитрий Асютин:

Нашим пациентам или потенциальным пациентам, кто с этим когда-либо столкнется, рекомендация будет такая – если этот визит на горизонте, не стоит откладывать, а при начальной попытке справиться с появившейся симптоматикой (будь это боль в пояснице, в грудном, шейном отделе, корешковая боль, которая распространяется в конечности, либо чувствительные расстройства), если в течение первых 3-4 недель не удается справиться с помощью консервативных методов, следующим шагом должен быть визит к нейрохирургу, для того чтобы объективизировать картину, понять, что происходит, чем ему это грозит, если он будет дальше продолжать восстановительное лечение у специалистов терапевтических дисциплин, и какие варианты решения у него есть с нашей хирургической стороны.

Андрей Реутов:

Вопрос каверзный, возможно, многим коллегам он не понравится – как Вы относитесь к мануальным методам воздействия при остром болевом корешковом синдроме?

Дмитрий Асютин:

Не могу сказать, что я категоричен и против различного рода мануальных методик, они тоже бывают разные.

Андрей Реутов:

Просто мы говорим о консервативной терапии, что помимо уколов мы можем предложить пациентам до этапа хирургического лечения?

Дмитрий Асютин:

Различного рода физиопроцедуры, магнитотерапию, воздействие электрофорезом, радоновые ванны, лечебную гимнастику, лечебные методисты обучают тело двигаться соответственно новым обстоятельствам, пытаться искать разгрузочные положения, поддерживать мышечный тонус и релаксировать мышцы, которые уже находятся в состоянии гипертонуса, там очень много вариантов, и зачастую даже пальцев на руках не хватит, чтобы перечислить все возможные опции. Надо еще иметь в виду, что у некоторых людей есть противопоказания к применению тех или иных методик. Но в любом случае на эти 4 условные недели, которые есть у человека попробовать с этим справиться, предостаточно вариантов.

Относительно мануальных методик, которые сейчас повсеместно распространены, отрадно видеть тенденцию, что специалисты этого профиля перед тем, как заняться с пациентом, рекомендуют делать МРТ-исследование. Сегодня у меня была дама на консультации, которая пришла по такому сценарию. Она активно занималась фитнесом, йогой, в какой-то момент появилась боль, которая из острого периода перешла в холодный. Она не сильно придавала этому значение, волевая дама, но в то же время обратилась к мануальному терапевту. Он ее отправил на МРТ, получили результаты, говорили много страшных слов, он сказал: «Я не буду с вами работать, потому что на фоне манипуляций может стать хуже, внутри ничего сместить не смогу, но самочувствие может измениться, и вы будете в этом винить меня. Идите-ка лучше к нейрохирургу, пусть он вначале скажет, насколько для вас все это опасно, актуально, и если даст добро, тогда мы поработаем».

Андрей Реутов:

Это настолько отрадно слышать, потому что именно к этому я и подводил. Никоим образом не комментируем действия коллег, но самое главное – это визуализация, то есть любой доктор обязан перед тем, как проводить какие-то манипуляции, как минимум узнать, что на самом деле происходит с позвоночником, который поддерживает нас всю жизнь.

Дмитрий Асютин:

Мы в XXI веке, у нас есть такие возможности.

Андрей Реутов:

Мы сказали про то, что качество жизни снижается, неэффективность консервативной терапии на протяжении 4 и более недель, желание пациента побыстрее вернуться к активному образу жизни. Есть ли показания к экстренной госпитализации?

Дмитрий Асютин:

Вы их уже упомянули, это нарушение тазовых функций, то, чего мы все боимся, когда идешь, и вдруг ножки отказали, ничего не работает – понятно, что это показание к экстренной госпитализации, но такой вариант развития событий встречается крайне редко, когда мы ведем речь о патологии поясничного отдела позвоночника. Зачастую это процесс, который растянут во времени, и даже симптомы, если они возникают с эпизодами обострений, потом наступает некая ремиссия, этот долгоиграющий процесс, когда обострения появляются все чаще и чаще, все сложнее с ними удается справиться, по такой витиеватой дорожке все равно приведет пациента в наши руки.

Андрей Реутов:

Мне кажется, сам пациент поймет, что пришло время обращаться к профильным специалистам. Ваше напутственное слова пациентам.

Дмитрий Асютин:

Призываю не бояться, столкнувшись с подобной проблемой, и знать, что она решаема так или иначе. Современная спинальная хирургия обладает удивительными, самое главное безопасными возможностями решения этих задач. Желаю всем людям здоровья и без нужды не оказываться в руках нейрохирургов.

Андрей Реутов:

Напоминаю, что сегодня у нас в гостях был руководитель отделения нейрохирургии ЦКБ Управделами Президента, кандидат медицинских наук Дмитрий Сергеевич Асютин, мы обсуждали боль в спине, и наш эфир был посвящен позвоночнику. Друзья мои, берегите не только позвоночник, но и все остальные органы и системы, искренне желаю вам здоровья физического и психологического, до новых встреч в эфире.