Профилактика возрастных изменений кожи

Дерматология

Олег Дружбинский: Привет, друзья. Программа «МедиаДоктор», в студии сегодня Оксана Адельсон и Олег Дружбинский. И наша программа будет посвящена косметологии и профилактике AntiAge. У нас в гостях сегодня Инна Ротарь, косметолог, дерматовенеролог, преподаватель инновационных и аппаратных методов и сертифицированный тренер института «Гиалуаль». Спасибо, Инна, что Вы к нам сегодня пришли. И давайте поговорим о профилактике старения мужчин и женщин.

 

Оксана Адельсон: Слово «морщины» звучит, как приговор для каждой женщины, никто не хочет стареть. Существуют разные категории пациентов: те, которые приходят с целью профилактирования, и те, которые приходят уже на самой последней стадии. Соответственно, первый вопрос: когда стоит начинать профилактику старения и какие методы позволяют продлить молодость кожи на сегодняшний день?

 

Инна Ротарь: Это действительно животрепещущий вопрос, потому что большая часть людей реально считает, что если они придут в 45-50 лет, когда уже прошли основные гормональные изменения, может быть, даже чуть позже, то им сбросят 20 лет. Приходят с запросом: «Давайте мне на 15-20 лет, побыстрее, помоложе и желательно дешево». Для понимания: мы уже начинаем стареть, в рамках мегаполиса, с 20 лет. Это очень горько звучит, особенно когда начинаешь это анализировать, поэтому первые инъекционные методы, профилактические или аппаратные методы разумно применять с этого возраста. Но все зависит от метода, то есть если мы говорим про легкие аппаратные методики, будь то микротоки, мануальные массажные методики или мезотерапия, то их можно начинать и в 20 лет.

Безусловно, у нас есть как юридическое, так и физиологическое ограничение — это 18 лет. Ранее я не считаю разумным применять, не считая проблемы акне и постакне, когда родители не следят за детьми, и дети приходят уже сами в 25-30 лет с рубцовыми изменениями.

Мы начинаем стареть с 20 лет, поэтому первые инъекционные методы, профилактические или аппаратные методы разумно применять с этого возраста.

 

Олег Дружбинский: Давайте начнем с девушек. За чем им надо внимательно следить? Появляются первые морщинки, так называемые смешливые?

Инна Ротарь: Да, смешливые. Как ни парадоксально, но основное, с чего мы начинаем стареть, это наш верхний слой кожи – эпидермис. Нужно подбирать правильный, качественный уход, отложить в сторону детские крема, например, если крем предназначен для тела, нельзя использовать его для лица. Это бы не так смешно звучало, если бы не было так грустно то, что я вижу постоянно на приеме. Люди не умеют, элементарно, правильно умываться, и в том числе, это является первостепенным залогом успеха в рамках превентивной медицины.

 

Олег Дружбинский: Как надо правильно умываться?

Инна Ротарь: Правильный демакияж начинается с молочка, далее должны использовать пенящиеся активные вещества, чтобы хорошо умыться, и после этого обязательно тонизировать лицо тоником или увлажняющим лосьоном для восстановления pH-баланса. Он залог нашей молодости и красоты, нашего здоровья. Если pH-баланс неправильный, наше лицо всегда будет выглядеть неухоженным.

 

Олег Дружбинский: А его можно как-то замерить?

Инна Ротарь: По фактору, у нас уже выверен поверхностный pH-баланс здоровой кожи — 5,5. Как его клинически определить, не надо каких-то сложных методов. Если вы понимаете, что ваша кожа очень сильно шелушиться, особенно после умывания, или очень чувствительна к агрессивным воздействиям, плохо восстанавливается, постоянно подсыпает, есть «болячки» разного рода и все это плохо заживает, скорее всего, ваш рН-баланс изменен в ту или иную сторону, скорее всего, в щелочную. Поэтому лучше использовать тонизирующие средства с фруктовыми кислотами, кислотосодержащие, тут уже подбирает врач-дерматолог. Я очень настоятельно рекомендую обращаться к специалисту за данным уходом, потому что многие выбрасывают деньги на ветер, покупают дорогие средства, которые им не помогают, приходят с плачевным состоянием поверхностного слоя кожи.

 

Оксана Адельсон: Наступает период возрастной, с которого уже нужна помощь специалиста-профессионала.

Инна Ротарь: Совершенно верно. Мы все целостный организм, большая клетка, у нас есть такой зверек, зовут его митохондрия, он отвечает за всю энергию в теле. То есть почему мы стареем — энергетический обмен снижается, и все клетки достаточно плохо работают. Именно поэтому задача специалиста поддерживать работу клеточек, которые делятся и отвечают за нашу молодость, вырабатывают нужные нам белки, коллаген и эластин, которые добавляют во все крема, гиалуроновую кислоту в том числе, которую тоже очень сильно пиарят. В этом есть определенная роль, ее снижение отмечается в 23-25 лет, поэтому разумно до 25 лет делать первую процедуру, связанную с инвазией гиалуроновой кислоты и с целью ее депонирования.   

 

Олег Дружбинский: Хорошо. Про ботокс много говорят и хорошего, и плохого. Что Вы скажете?

Инна Ротарь: Давайте мы вернемся немного в историю. Ботулинотерапия – это изначально неврологический препарат. Если у вас есть напряжение мышц на лице, бывают от природы хмурые люди, то нет никаких противопоказаний сделать инъекцию. Это связано с гипертонусом мышц и, как следствие, головными болями на перспективу. И нет никаких противопоказаний даже в 18 инъецировать пациенту.

Деток с неврологическими заболеваниями инъецируют большими дозировками ботулотоксина с целью лечения. Что касаемо эстетических моментов и их исправления, мы должны адекватно оценивать, дозировки должны быть подобраны правильно. Очень часто приходят и говорят: «Уколите мне вот тут и все! Меня больше ничего не волнует». Так не бывает. Наши мышцы очень взаимосвязаны между собой.

 

Олег Дружбинский: Я так понимаю, что у нас лицо состоит из разных мышц.

Инна Ротарь: Да, их много.

 

Олег Дружбинский: И мы можем уколоть в одно место, но в другом месте она перетянет куда-нибудь. А ведь нас интересует эстетика лица.

Инна Ротарь: Совершенно верно. Поэтому малыми дозами, по чуть-чуть, но практически везде. Тут вопрос к специалисту, к которому вы обращаетесь.

 

Олег Дружбинский: Инна, Вы ведь понимаете ту обстановку, которая складывается в обычном мегаполисе. Вы набираете в поисковике: «Уколоть себе гиалурон», и выпадают цены ниже, ниже, еще дешевле, бесплатно, только приходите к нам.

Инна Ротарь: Совершенно верно.

 

Олег Дружбинский: Кто это делает – неизвестно. Сертифицирование этой истории пока не очень понятно для пациентов. Как разобраться, хороший врач или плохой? Можно ему доверять или нет? Это очень серьезное дело для девушки: уколят, а потом перекосит, извините, и что с этим делать?

Инна Ротарь: Я всегда говорю — смотрите на врача, как он выглядит. Если вы пришли за скулами, и он вам говорит: «Хорошо, я вам сделаю скулы», даже не объясняет, не удосуживается потратить и 5-10 минут на то, чтобы разъяснить, что с вами будет, я бы порекомендовала развернуться и пойти к специалисту, с которым можно обсудить интересующие вас проблемы и который видит вас в общем и целом, назначать медикаментозную терапию внутрь и понимать, что с вами будет после его инвазии, чтобы потом другому это не расхлебывать.

Ни один разумный доктор не скажет: «Да, давайте!», он сначала спросит противопоказания, соберет анамнез, после этого скажет: «Скорее всего, это не нужно. Нужно сначала вот с этого начать, потом вот это, а потом, может быть, мы дойдем до вот этого». Это врач, с моей точки зрения.

Если Вы пришли за скулами, и врач Вам говорит: «Хорошо, я вам сделаю скулы», и даже не удосуживается потратить 5-10 минут на то, чтобы разъяснить, что с Вами будет, я бы порекомендовала развернуться и пойти к специалисту, с которым можно обсудить интересующие Вас проблемы.

 

Оксана Адельсон: Ботокс — это средство профилактики, а многие его воспринимают, как метод борьбы с морщинами. Пациенты приходят очень поздно, они думают, что ботоксом можно скорректировать морщины.

Инна Ротарь: Совершенно верно.

 

Олег Дружбинский: То есть это все-таки профилактика? Не лечение?

Инна Ротарь: Да, однозначно. Это лечение в рамках неврологии, а так это профилактика. Есть одно правило: если что-то заломилось, то, к сожалению, взять и растянуть это уже не получится.  Есть такое понятие, как эпидермальные морщинки, молодые, поверхностные, а есть дермальные, глубокие морщины на лбу, вокруг глаз, статические. Если у вас уже образовались статические морщины, рассчитывать на то, что ботулотоксин возьмет и разгладит вам лицо, сделает его гладким и блестящим, как бильярдный шар, нельзя, такого не бывает.

Есть одно правило: если что-то заломилось, то, к сожалению, взять и растянуть это уже не получится. Если у вас уже образовались глубокие морщины, рассчитывать на то, что ботулотоксин возьмет и разгладит вам лицо, сделает его гладким и блестящим, как бильярдный шар, нельзя, такого не бывает.

 

Оксана Адельсон: Мне знакомы случаи, когда после инъекции диспорта пациенты не получали удовлетворительного результата или получали результат на очень короткий срок, 3-4 недели, вместо обещанных полугода-года. Можно ли в этом случае говорить о просроченности препарата, плохом качестве или о непрофессионализме косметолога? Или есть индивидуальные особенности?

Инна Ротарь: Есть индивидуальные особенности. Моментов, почему недолго стоит ботулотоксин, болльше, к диспорту претензий в этом аспекте меньше.  

 

Олег Дружбинский: Диспорт — это другой препарат?  

Инна Ротарь: Ботулотоксин – это действующее вещество, ботулотоксин типа А. Препаратов на рынке достаточно много: ботокс, диспорт, релатокс. Их производят разные фармзаводы, и ботоксом называется все, потому что он был первым на рынке.

Что касаемо почему быстро отпускает. Тут много факторов. Если мы говорим, что это было первичное посещение, и препарат простоял достаточно мало, но при этом он взялся, то могли ввести неадекватную дозировку, решили по чуть-чуть. Пришел пациент и сказал: «Мне вот сюда чуть-чуть можно? Давайте порепетируем». Вот это единственный препарат, которым вообще нельзя репетировать. Его нельзя взять и доколоть, потому что тебе так хочется. К нему развивается резистентность – чувствительность к препарату. Если он попадает в шальные руки, помимо того, что от него может перекосить, он еще может вызвать нечувствительность.

Второй момент по поводу действия препарата и срока годности. Он может достаточно долго храниться в разведенном состоянии. Это даже не от порошка зависит. Предположим, хранили месяц, это не рекомендовано, и у него активность снижается, как вариант. Но я сталкиваюсь с тем, когда пациент очень часто ходит в баню, сауну, солярий и удивляется, что препарат быстро отходит. А что он делает? Он блокирует нервную мышечную проводимость, то есть мышцы не сокращаются. Как только кровоток усиливается, они начинают лучше сокращаться.

 

Олег Дружбинский: Если ты это вколола себе, а потом пошла в баню — деньги на ветер?

Инна Ротарь: Совершенно верно. Надо быть разумным к рекомендациям доктора.

 

Олег Дружбинский: Врач ведь, когда колет, предупреждает пациента, что мы не советуем фитнес, баню, на Мальдивы…

Инна Ротарь: Врач много о чем предупреждает, но есть разные пациенты. Потом у меня есть пациенты, которые сидят на стероидных препаратах, ходят в спортзал, преимущественно это мужчины. И вот буквально на прошлой неделе они приходили за повторным инъецированием, и первый вопрос, который я задала: «Что у нас с инъекциями?», потому что это препарат, который наращивает мышцы, неважно где. Тут есть масса нюансов, поэтому очень спорный вопрос, когда даже на приеме у врача сложно выяснить, почему так произошло.

 

Олег Дружбинский: То есть очень много аспектов, которые воздействуют на время выведения препарата из организма?

Инна Ротарь: Совершенно верно. Например, витамины группы В выводят препараты, или проделали микротоки по этой зоне, и тоже отпустил.

 

Олег Дружбинский: А если морщины уже появились, их можно заармировать и разгладить?

Инна Ротарь: У нас есть динамические морщинки и статические, и косметология борется как с теми, так и с другими, просто разными методами, потому что они на разной глубине. Для этого придумали такую процедуру, как контурная пластика или нитевой лифтинг. Последовательность выбирается индивидуально. В плане уменьшения морщин есть аппаратные методики, но они, скорее, на системный лифтинг, поэтому морщинки разглаживаются. На локальные статические морщины используются филеры, то есть это контурная пластика.

 

Олег Дружбинский: От сильной половины человечества попробую Вам задать несколько вопросов.  Термин «филер» мне понаслышке известен. Что это такое? Вставляется какая-то нитка?

Инна Ротарь: «Фил» — это заполнять. У нас есть некое провисание ткани, объема за счет мышечных сокращений, перемещения подкожно-жировых пакетов, нас тянет всех к земельке, как бы ни прискорбно это звучало, у нас образуются морщины.

 

Олег Дружбинский: Привет, Ньютон!

Инна Ротарь: Да-да, привет, Ньютон. Я к этому отношусь разумно, поэтому надо заниматься профилактикой. У нас образуются некие пустоты, которые мы компенсируем филерами. Они есть разные. Есть перманентные, которые сейчас уже не используются, хотя у нас, к сожалению, официально не запрещены биополимеры.

 

Олег Дружбинский: Почему к сожалению? Вы с этим вопросом уточните. Неподготовленному пациенту легко попасть в какую-нибудь историю.

Инна Ротарь: Потому что после этого ничего в эту зону вводить нельзя. Биополимер обычно во флаконах, филеры во флаконах есть, но я с такими не работаю, чаще всего это фасованные шприцы, в коробочке по 1-2 шприца, у них есть наклейка, которая выдается пациенту, объясняется, почему применяется именно такой филер. 

 

Оксана Адельсон: Есть же альтернатива — липофилинг. Что лучше, липофилинг или филеры?

Инна Ротарь: Биополимер — это препарат покоя. Говоря научным языком, после этого я не беру пациента ни на какие другие инвазивные методики. Это опасно, потому что может быть вплоть до скорой и реанимации. Могут быть осложнения, асептическое заражение крови. Он фиброзируется, делится, увеличивается в объеме, начинает гулять по лицу, то есть масса моментов, но не рассасывается. Есть гиалуроновый филер, то, что популярно. Если мы берем гидроксиапатит кальция, например, препарат «Радиесс», он со специфическими зонами коррекции. Он распадается чуть дольше, чем гиалуроновая кислота, у него другой механизм расщепления в тканях.

Биополимер — это препарат покоя. Говоря научным языком, после этого я не беру пациента ни на какие другие инвазивные методики. Это опасно, потому что может быть вплоть до скорой и реанимации.

 

Олег Дружбинский: То есть гиалуронка держится полгода?

Инна Ротарь: Смотря какая, но в среднем клинически 7-8 месяцев при первичном инъецировании.

 

Олег Дружбинский: «Радиесс» — до года? Он выгоднее экономически?

Инна Ротарь: Да. Если решили сделать скулы, подбородок, его можно инъецировать. В других зонах, а это более частые зоны коррекции — носогубная складка, губы или глаза, его инъецировать нельзя. Но, к сожалению, случается разное, потому что люди гонятся за перманентностью, а потом их лечат по 2-3 года, потому что у него нет антидота. Я вообще предпочитаю работать только с филерами, у которых есть антидот, то есть у гиалуроновой кислоты он есть.

 

Олег Дружбинский: Это значит, что можно будет отменить?

Инна Ротарь: Сразу рассосать. Если что-то пошло не так, я могу ввести «Лидазу» или «Лонгидазу» — вещество, которое расщепляет гиалуроновую кислоту, и быть уверенной, что через 2-3 часа в этой зоне все будет хорошо, не будет никакого вдавления сосудов, не разовьется никакой патологии.

Большая опасность перманентных и полуперманентных филеров в том, что если что-то пошло не так, то вы ничего не сможете сделать. Только ножом вырезать, и все, других вариантов нет.

Большая опасность перманентных и полуперманентных филеров в том, что если что-то пошло не так, то Вы ничего не сможете сделать. Только ножом вырезать, и все, других вариантов нет.

 

Олег Дружбинский: Если Вы используете филеры, то у Вас есть возможность отменить эту историю?

Инна Ротарь: Если филер гиалуроновой кислоты, то да. Ошибки, не ошибки, бывают индивидуальные ситуации. Самое страшное, что может быть, помимо большого объема, это сдавливание сосудов или нервов. То есть глубоко положили, слишком много положили препарата, и если у тебя нет препарата, который может тут же рассосать, можно ослепнуть, как вариант. Все достаточно просто с виду, но очень серьезно, потому что косметология, хоть и молодая, но наука.

 

Оксана Адельсон: Контурная пластика сейчас пользуется огромной популярностью среди всех возрастов. В каких случаях Вы отказываете?

Инна Ротарь: Я отказываю в случае, если человек совершенно не слышит меня. Я объясняю раз, два, даю зеркало, говорю: «Будет только вот так, по-другому не будет», пациент говорит: «Ну нет, а я вот так хочу». Я говорю: «Вы человек завышенных ожиданий, вы получили информацию, идите думайте, если поймете, проанализируете и надумаете, действительно поймете, что скорее всего будет так, и только я за этот результат отвечаю, то приходите. Если нет — до свидания». И второй очень важный момент – это губы.

 

Олег Дружбинский: Это действительно некий бич, потому что, видимо, заданы стандарты моды, эти женские ужасные «пельмени», я не знаю, как еще это назвать…

Инна Ротарь: Вареники.

 

Олег Дружбинский: Вареники. Потому что девушкам наши гламурные журналы внушили, что это здорово, сексуально, притягательно, и все дело в губах. Вопрос в том, что не каждая из девушек сама может осознать, губы какого размера ей нужны. Что Вы советуете?

Инна Ротарь: Есть понятие золотого сечения и геометрии лица, есть ориентир на глазную щель. Ты оцениваешь пациента, смотришь, насколько это будет гармонично смотреться на лице. Если пациент хочет большие губы, а у него нет подбородка, сколько их ни делай, губ все равно не будет. По визуальному ряду у него получается провал сразу вниз, и я инъецирую пациенту подбородок, а не губы.

Нельзя филером поменять форму губ. Это невозможно сделать! Невозможно привнести пигмент, если нет четкого контура губы, сделать его идеально четким и нарисованным невозможно. Это филер, он создает объем, пигмент он не привносит. Это колоссальнейшее заблуждение. Пациенты приходят с картинкой, с фотошопом. Есть такие «гастролирующие» специалисты, которые ездят по городам и селам и пользуются фотошопом, а мои адекватные пациенты говорят: «Смотри, как люди умеют!» и смеются. Хорошо, что так, но есть масса тех, кто в это верит, не удовлетворяются результатом и думают, что им просто не повезло, и идут еще раз. А проблема в том, что это просто невозможно, потому что это просто нарисовано.

 

Олег Дружбинский: А бывает история, когда вкололи в губу, и она распухла так, что ее чуть ли не резать приходится?

Инна Ротарь: Безусловно, это является одним из осложнений контурной пластики. И тут вопрос «чистоты» препарата. Есть препараты сертифицированные, а есть несертифицированные. Если препарат определенное время на рынке, то у него все равно собрались какие-то отзывы, по крайней мере, в медицинских кругах, и понимание того, что он безопасен. Я беру в работу только препараты, которые сертифицированы и у которых есть прогнозируемый результат, то есть либо он длительное время находится на рынке, либо я уже четко понимаю, что все до меня уже попробовали, ничего страшного не будет.

Нарушение антисептики, плохо обработали, занесли инфекцию — вариантов, почему раздуло губу, много. Начиная от плохого сырья и заканчивая некорректно выполненной процедурой, или девушка пошла после этого в солярий, понадкусывала губу, такое тоже может быть.

 

Олег Дружбинский: Давайте немножко поговорим про AntiAge, про борьбу со старением, возрастными изменениями человека. На сегодняшний день косметология шагнула настолько вперед, что составляет успешную конкуренцию пластической хирургии.  Какие методы?

Инна Ротарь: Есть истинный нитевой лифтинг, это не мезонити, не считая нити с насечками. Здесь тоже много нюансов.

 

Олег Дружбинский: Еще маленький вопрос. Лет 5-7 назад в Москве висели билборды «Золотые нити». Это хорошо или плохо?

Инна Ротарь: Это было не 5-7 лет назад, это было давно, лет 10 назад. Сейчас золотыми нитями называются нити с напылением, с ионами золота, которыми как бы покрыта ниточка.

 

Олег Дружбинский: А что дает это золото?

Инна Ротарь: Это сильнейший и мощный антиоксидант, то есть он защищает.

 

Олег Дружбинский: Слово «антиоксидант» — отталкивает кислород, судя по всему. А надо ли его отталкивать?

Инна Ротарь: Да, надо защищать, потому что мы стареем из-за окислительного процесса, сильно «закисляемся» и стареем. В общем и целом, это мощнейшее противовоспалительное средство. Если ионы серебра и золота включены в состав того или иного препарата, то будет уходить воспалительный процесс.

 

Олег Дружбинский: Вы стали рассказывать, что можно и без ножа пластического хирурга из человека сделать человека. Давайте об этом поговорим.

Инна Ротарь: Надо четко понимать, что если очень сильно перерастянут кожный лоскут, тотальнейшее провисание — это к хирургу. Но есть момент, про который очень часто забывают — это корректная подготовка или профилактика, чтобы не довести до этого, работа с качеством кожи. Потому что визуальный ряд, который мы видим в зеркале, — это качество кожи. Мышцы стареют, кости стареют, все на том или ином этапе видоизменяется. Но если не работать с качеством кожи и подкожно-жировыми пакетами, вы можете натянуться и выглядеть совершенно карикатурно.

 

Олег Дружбинский: Вы косметолог, медик, Вы ведь стараетесь сделать людей лучше, прекраснее. Если человек выглядит хорошо, у него и настроение получше. И окружающим от этого хорошо.   

Инна Ротарь: Вы знаете, сколько приходит людей к врачу-косметологу, чтобы наладить личную жизнь? То есть это первостепенная задача.

 

Олег Дружбинский: Мы ведь смотрим на лицо человека, а не на морщинку в углу. Мы видим общий образ. Есть такое мнение, что девушка, перед тем как выйти из дома, смотрит на себя в зеркало, чтобы проверить, не пропало ли волшебство. Вот об этом волшебстве. Я так понимаю, что качество кожи на это влияет?

Инна Ротарь: Именно то сияние, то качество кожи, с которым мы работаем. И второй важный момент, касаемо волшебства, это увлажненность слизистой.

 

Олег Дружбинский: А рН надо поддерживать?

Инна Ротарь: Помимо рН, у нас есть необходимые медикаменты, микроэлементы, которые мы назначаем внутрь. Я их назначаю на приеме, если в этом есть необходимость, потому что есть холестический, общецелостный подход к организму. Кожа — самый большой орган, он больше всего показывает, что с нами происходит. Смежными специалистами со мной является эндокринолог и гинеколог, иногда это остеопат или мануальный терапевт, потому что много спазмов в лице, перекосов, связанных с проблемами в шейно-воротниковой зоне, и если это не исправить, то будут лезть волосы, косить мышцы.

Кожа — самый большой орган, он больше всего показывает, что с нами происходит.

 

Олег Дружбинский: То есть уже с 25 лет надо как взяться за это дело, так и вести.

Инна Ротарь: Безусловно, это образ жизни, но не надо быть фанатом. У всего есть ограничения и рамки. В молодом возрасте эти все процедуры, та же мезотерапия, применяются по необходимости, определенными препаратами. Все это должно быть не нарастающее, а разное в разных возрастных категориях и применимо к конкретным пациентам. И если доктор говорит, что нужно 2 процедуры, а не 4, надо сделать 2.

 

Олег Дружбинский: Пациент про это ничего не знает, прочитал много статей, запутался. Но он хочет выглядеть хорошо, любоваться своим волшебством. Вы преподаете и методики? 

Инна Ротарь: Да.

 

Олег Дружбинский: Вы работаете в основном с врачами?

Инна Ротарь: Нет, я работаю и со средним медперсоналом, исходя из того, что законодательно среднему медперсоналу разрешено делать процедуру биоревитализации, то есть ревитализацию кожи, это такие пупырышки.

Такие малоинвазивные процедуры медсестрам можно делать в рамках российского законодательства. Поэтому они тоже бывают на обучении, но им просто даются немножко другие методики, более простые.

 

Олег Дружбинский: Приходит человек в 30, потом 35, и вот уже почти 40, а там уже и 40+, и ему безумно хочется вернуться обратно молодость, а к хирургу боязно идти.

Инна Ротарь: Не всегда это необходимо. Что касается перекосов в рамках филеров, иногда можно увидеть такого человека-гуманоида, как я называю. Залитая филерами, скулы, щеки на глаза заплывают. Соответственно, в любом возрасте показаны методы одни и те же, но объем инвазий, чистота проведения процедуры и подключение тех или иных методик сугубо индивидуальны.

 

Олег Дружбинский: Давайте сейчас поговорим про институт «Гиалуаль». Что там интересного, и почему Вы им занимаетесь?

Инна Ротарь: Я занимаюсь редермализацией, потому что я пришла туда, как тренер, и только после того, как достаточно долго работала с препаратом, руководила сетью салонов и ввела этот препарат в сеть, были позитивные отзывы, я убедилась, что это хорошо, проверено и сертифицировано. Препарат совершенно по-другому выведен даже на европейский рынок. Он с уникальной формулой, такого больше в мире нет. В нем янтарная кислота, она отвечает за весь энергообмен в теле. Вот когда ее компенсаторно не хватает, то все косметологические манипуляции направлены на нечастный фибробласт, чтобы он поделился и выработал гиалуроновую кислоту, собственно, коллаген и эластин. Когда у него энергии мало, он делится достаточно плохо. И поэтому при введении препарата, который ему эту энергию дает и при этом увлажняет ткани, мы видим хороший терапевтический эффект.

Это уникально запатентованная формула, разработка ученых. Есть препараты местного применения, это уходовые средства. Но суть именно в янтаре.

 

Олег Дружбинский: Янтарь придает блеск коже?

Инна Ротарь: Янтарная кислота, как таковая, это достаточно исследовательное вещество. Вы знаете, что все мы живем в гипоксии, нам не хватает кислорода, особенно в мегаполисе. Там 13%, в хорошем случае, при норме в 20%. Соответственно, в такой же гипоксии находятся и наши ткани, появляется сосудистая сетка, мы оттекаем, лицо сереет. Когда вводятся препараты янтарной кислоты, хоть системно, хоть локально, мы получаем эффекты, профилактику гипоксии, уходит купероз, краснота. Лицо становится светлым, то есть здоровеньким.

Все мы живем в гипоксии, нам не хватает кислорода, особенно в мегаполисе. Там 13%, в хорошем случае, при норме в 20%. Соответственно, в такой же гипоксии находятся и наши ткани, появляется сосудистая сетка, мы оттекаем, лицо сереет.

 

Олег Дружбинский: Я с таким удовольствием вас слушаю и понимаю, что косметология — это чуть ли не самая развивающаяся наука. Может быть, потому что туда идут деньги?

Инна Ротарь: Может быть.

 

Олег Дружбинский: В эту отрасль, видимо, идет больше всего денег. Я имею в виду, от пациентов. И я так понимаю, эти методы совершенствуются, улучшаются?

Инна Ротарь: Да, развиваются. Например, убеждения 5-летней давности сейчас развеиваются, потому что клинические исследования идут постоянно. Почему это важно? Наверное, потому, что нас всех встречают по одежке, и ухоженный человек кажется успешным. Поэтому поход к косметологу — это не сверхъестественное событие. Лучше уж сходить на консультацию, чтобы тебе рассказали, распланировать свой бюджет. Есть совершенно разные категории пациентов, но мы стараемся вложиться в бюджет, с пониманием, что в этом есть необходимость. Лучше сейчас заниматься примитивной медициной, чем потом вложить кучу денег и не увидеть результата.

 

Олег Дружбинский: Наша программа подходит к концу. У нас в гостях сегодня была Инна Ротарь, косметолог, специалист широкого профиля, преподаватель инновационных аппаратных методов, сертифицированный тренер института «Гиалуаль». Спасибо Вам большое, Инна! Вы подробно и внятно рассказали, почему человеку надо заниматься самим собой и хранить свое волшебство. Мы сегодня вели программу вместе с Оксаной Адельсон. Оксана, спасибо тебе большое! Всего вам доброго!