Какие пластические операции делает поколение Y

Дмитрий Мельников: Добрый вечер, дорогие слушатели. «Пластическая хирургия с доктором Мельниковым» на радио «Медиадоктор», и сегодня мы поговорим про поколение Y. Это очень интересная история, я совершенно недавно на нее наткнулся. Существует градация и поколение миллениалов – те люди, которые сейчас формируют основные тренды и тенденции, то самое поколение Y. И поговорим мы с моей очаровательной гостьей, это Юлия Карлссон – директор Центра пластической хирургии DoctorPlastic. Юлия, здравствуйте.

Юлия Карлссон: Добрый вечер.

 

Дмитрий Мельников: Пластическая хирургия, особенно эстетическая часть хирургии, очень плотно идет с модой. Если 20 лет назад многие девушки надевали аппараты Илизарова, ломали себе ноги для того, чтобы выиграть в росте, то сейчас они ходят на ортогнатическую хирургию для того, чтобы выдвинуть челюсть. Мы знаем, что мода, глянец, гламур всегда был очень жесток по отношению к женскому здоровью и к женщинам в принципе.

Тоже самое существует в пластической хирургии. Есть отличный американский сайт RealSelf. Это большой портал, на котором сидят женщины и обсуждают пластические операции.

Юлия Карлссон: У нас в России таких сайтов достаточно.

 

Дмитрий Мельников: У нас есть, но они небольшие, а там прямо гигантский. Они собирают определенную статистику, и по данным этого сайта на первом месте по наиболее популярным операциям – увеличение груди, это логично, это стандартно, это будет очень долго. А вот дальше начинаются очень интересные операции, которые у нас пока не очень распространены. Это безоперационная ринопластика, это димпл-эктомия, это ямочки, создание ямочек на щеках, это различные варианты липоскульптуры и различные варианты инъекционных методик.

Ты, как директор крупной клиники, что по этому поводу скажешь? Насколько это поколение диктует тренды или этого нет на самом деле?

Юлия Карлссон: Я вообще счастлива, что это поколение появилось. Потому что если бы мы говорили с тобой 20 лет тому назад, то об этом у нас бы и не шла речь. Что у нас было? Скальпель, даже гиалуроновой кислоты не было, она только появилось 15 лет тому назад.

Для меня это отличная новость, что есть молодежь, которая заинтересована в новшествах и в улучшении своей внешности. На данный момент внешность диктуется и модой, и всем остальным, но как таковая, она улучшает качество жизни.

 

Дмитрий Мельников: Я-то согласен, но поколение Y, миллениалов – это люди, которые не знают или очень коротко захватили жизнь без цифры, и жизнь без интернета, и жизнь без гаджетов. Это люди, которые существуют в этом медиапространстве, и для них характерно позднее взросление, ведь те же самые ямочки на щеках очень свойственны детству.

Юлия Карлссон: В принципе, это же тренд, то есть, по большому счету, это мода. Естественно, гламурные журналы диктуют это. Но если мы сейчас посмотрим на то, что происходит в гламурных журналах, я не вижу большого количества огромных губ, как были популярны три-четыре года назад. Я вижу возвращение к натуральному облику, что большое количество российских моделей с тоской в глазах, на самом деле у девчонок удалено большое количество комков Биша, сделано структурирование лица.

Сейчас тренд – это возвращение молодости. Обрати внимание, нет огромных губ. Пять лет тому назад было достаточно модно большие пухлые губы, то сейчас уже все очень естественно. Взрослая женщина ну просит минимально-минимально, чтобы вообще ничего видно не было. А девчонки просят естественно, натурально, чтобы не было рыбьих губок, чтобы не заламывалась складочка сверху, чтобы не было видно. То есть реально девчонки хотят натурально.

Сейчас тренд – это возвращение молодости. Пять лет тому назад было достаточно модно большие пухлые губы, сейчас уже все очень естественно

Дмитрий Мельников: Согласен, приходят женщины в основном на увеличение груди, и говорят о том, что мы хотим максимально естественно. С другой стороны, я смотрю медиа, ленту листаю, включаю периодически телевизор и вижу, что самая популярная модель – это Ким Кардашьян. Я не понимаю, что в ней вообще может быть привлекательного? Но это реально, посмотри на тех хирургов, которые сейчас активно пиарятся в той же самой Инстаграм. Женщины с гигантской пятой точкой, которую увеличивают жиром, имплантами и так далее. Этот тренд к нам пришел из-за океана. Откуда он вообще взялся?

Юлия Карлссон: Я долго задумывалась, откуда взялись большие ягодицы. Всегда женская красота расценивалась, как говорим, глаза, нос, грудь, а дальше все по эстетике. Я не могу ответить на этот вопрос, и я не являюсь поклонницей больших пышных форм 5-ой точки.

 

Дмитрий Мельников: Какие среди молодых пациентов, после увеличения груди, самые популярные запросы?

Юлия Карлссон: Это липосакция либо скульптурирование.

 

Дмитрий Мельников: Это что ты подразумеваешь?

Юлия Карлссон: Это как принцип Робин Гуда – заберите у того, у кого есть много, и отдайте бедным. Они приходят, делают липосакцию живота или боков и хотят увеличить ягодицы. Есть такой запрос сейчас.

Липофилинг ягодиц делаем и достаточно много делаем. Если мы говорим уже о кардинальном увеличении ягодиц, то есть имплантами, то здесь есть огромное количество ограничений. И мы пациентке рассказываем, корректно, с чем она может столкнуться в послеоперационном процессе, какие могут быть осложнения, и очень часто пациентка выбирает все-таки липофилинг. Потому что он на данный момент является более прогнозируемым и совершенно с хорошим результатом.

 

Дмитрий Мельников: Он безопасен?

Юлия Карлссон: Да, безопаснее.

 

Дмитрий Мельников: Проще послеоперационный период.

Юлия Карлссон: Все остальное – это комки Биша девушки просят. Приходят и просят все удалить. Сделайте, пожалуйста, худенькое лицо, хотя у девочки может быть абсолютно прекрасное и абсолютно худенькое лицо. Она себя даже так не воспринимает, как она выглядит. И очень часто мы отказываем девчонкам, потому что ты сам, как пластический хирург, знаешь, что комки Биша не у такого большого количества, они есть, но не у всех будет тот эффект, который нужен. Поэтому тактично и постоянно хирурги объясняют, какие ограничения присутствуют в этой операции. Через полтора года мы можем получить совершенно обратный эффект.

 

Дмитрий Мельников: Все обвиснет?

Юлия Карлссон: Да, все брыльки, которые у нас провиснут, потому что комки Биша являются определенной поддержкой для структуры лица. Сейчас на Западе, в той же Америке и Европе очень много говорят о сохранении жира. Я не говорю в каких-то определенных местах, может быть, в животике, но в лице мы говорим о том, что нужно максимально сохранять подкожно-жировую клетчатку. Потому что чем ее меньше, тем быстрее мы стареем, быстрее появляется большое количество морщин. Такой жир питает тоже.

Нужно максимально сохранять подкожно-жировую клетчатку. Потому что чем ее меньше, тем быстрее мы стареем, быстрее появляется большое количество морщин

Дмитрий Мельников: С какого возраста вы начинаете оперировать девушек и какие самые молодые эстетические пациентки? Когда они начинают к вам приходить, какие у них запросы? Они отличаются от пациентов в 35 или нет?

Юлия Карлссон: Девчонок оперируем с 18-ти. Если приходят моложе пациентки, то там согласие родителей. Но обычно это пациентка от 23-х лет, и, конечно, ее первый запрос – это все-таки грудь. Но если мы будем говорить о лице, это будут губы. И это будет не операционная пластика, а контурное моделирование губ.

 

Дмитрий Мельников: У тебя двойное гражданство?

Юлия Карлссон: Да, у меня двойное гражданство

 

Дмитрий Мельников: Российское и шведское?

Юлия Карлссон: Нет, у меня, к сожалению, российского гражданства никогда не было.

 

Дмитрий Мельников: Первое шведское, и ты имела отношение к очень крупной клинике пластической хирургии в Стокгольме.

Юлия Карлссон: Да, я там работала много лет, занималась развитием новых интересных направлений, потом переехала в Москву 7 лет тому назад и начала здесь.

 

Дмитрий Мельников: Ты не жалеешь?

Юлия Карлссон: Нет, ни в коем случае, Москва открыла совершенно новые возможности, это невероятно классный рынок, на котором ты получаешь отдачу от того, что ты делаешь, практически моментальную.

 

Дмитрий Мельников: Расскажи разницу рынков шведского и русского, московского.

Юлия Карлссон: Я могу тебе даже рассказать разницу пациенток шведских и московских. Шведская пациентка приходит к косметологу или пластическому хирургу, и конкретно знает, какая ее мелкая морщина в этот момент беспокоит.

Наша же девчонка всегда приходит к доктору и говорит: доктор, как Вы считаете, что мне нужно сделать? И это очень большая разница. При этом я могу сказать, что с российской пациенткой гораздо интереснее общаться, потому что ты можешь ей предложить то, что не предложишь той же шведке, и не в том плане, что ты может предложишь больше, чем нужно. Нет, не обязательно. Но может быть, она сама об этом не задумывалась. И вот эту мелочь, которую ты можешь ей предложить, ей в дальнейшем поможет.

 

Дмитрий Мельников: Ты можешь расширить ее процедуры или объем операции?

Юлия Карлссон: Абсолютно.

 

Дмитрий Мельников: С точки зрения бизнеса получается, что русские женщины более привлекательные, нежели шведки?

Юлия Карлссон: Русский рынок вообще более привлекательный.

 

Дмитрий Мельников: Даже учитывая то, что кризис, цены…

Юлия Карлссон: Даже сейчас. Может быть, на некоторых клиниках кризис отразился, но у нас все хорошо, и женщины как заботились о себе, так и продолжают заботиться. Они как ходили, кололи ботокс, гиалуроновую кислоту, делали софтлифтинг, прекрасные губки, великолепные скулы, так они и продолжают это делать. Женщина, которая долго готовилась сходить к доктору сделать грудь, она все равно пойдет и сделает.

Но ценовая политика немножко изменилась, вот о чем мы с тобой не поговорили.

Женщина, которая долго готовилась сходить к доктору сделать грудь, она все равно пойдет и сделает

Дмитрий Мельников: Она стала дороже?

Юлия Карлссон: На данный момент нет, она не везде стала дороже, потому что конкурентная среда выросла, молодежи достаточно много, наступает на пятки. Поэтому сейчас ты можешь получить очень качественную услугу за очень вменяемую цену.

 

Дмитрий Мельников: Ты говоришь, что в рамках кризиса некоторые клиники закрылись.

Юлия Карлссон: Да, к сожалению.

 

Дмитрий Мельников: Почему у вас все хорошо? В чем секрет?

Юлия Карлссон: Не обязательно. Я считаю, что это конкретно соотношение цены и качества.

 

Дмитрий Мельников: Потому что вы не дешевая клиника.

Юлия Карлссон: Мы не дешевая, но и не самая дорогая клиника, мы находимся в среднем сегменте, что меня очень радует. Мы можем предоставить хорошую качественную услугу за нормальную цену.

Я, конечно, не могу конкурировать, если мы будем говорить об инъекционных методиках, с очень маленькими местами, но мне это и не нужно.

 

Дмитрий Мельников: Происходит сдвиг рынка в сторону качества, потому что я это вижу на своих пациентках. Они начинают более детально спрашивать, что есть в клинике.

Юлия Карлссон: Пациентка очень подготовлена сейчас, она приходит и точно знает, что хочет видеть в клинике. Это очень хорошо.

 

Дмитрий Мельников: Еще вопрос по поводу Швеция-Россия. Если приходит шведская женщина ко мне, она четко говорит, что эту морщинку хочет убрать. Я уберу эту морщинку, я в определенной безопасности. Если ко мне приходит пациентка, которая не знает, чего она хочет, и я ей делаю то, что, на мой взгляд, улучшит ее лицо, не факт, что я попаду в то, что это понравится.

Юлия Карлссон: Поэтому существует консультация.

 

Дмитрий Мельников: Но с твоей точки зрения, где опаснее ситуация – в Швеции или в России, или без разницы?

Юлия Карлссон: Я считаю, что абсолютно без разницы. Самое главное, чтобы доктор пытался понять запросы пациентки, нужды пациентки, а не пытался навязать свою точку зрения, потому что такое тоже иногда случается.

 

Дмитрий Мельников: Есть такой золотой век пластической хирургии. Красота стандартизируется за счет операций или вмешательств, как ты говоришь, увеличение губ, булхорн. Вы, кстати, делаете булхорн?

Юлия Карлссон: Делаем, но очень редко и в основном делается вместе с ринопластикой, потому что она делается по верхнему разрезу губы или по кончику носа, и все равно всегда остается шрам. Какой бы он не был незаметным, он всегда остается. И поэтому обычно это совмещается у пациентки с ринопластикой.

 

Дмитрий Мельников: А есть какие-то интересные истории из практики, пациенты, которые приходили и делали очень странные операции, и они начинают нарастать. Та же самая димпл-эктомия. То есть если когда-нибудь придет человек и скажет: я хочу димпл-эктомию. Я знаю, что это такое, я не делал эту операцию, я, наверное, немножечко удивлюсь, как минимум. Были ли такие случаи?

Юлия Карлссон: Вот хорошо прослеживаемый тренд, который диктует Европа, Запад, Америка, и все это потихоньку начинает быть востребованным в Москве. Ты же прекрасно понимаешь, что очень часто можно избежать именно этой операции, потому что она достаточно специфическая. Мы говорим о том, что она корректирует именно длину губы.

Можно откорректировать, по большому счету, все теми же прекрасными филлерами, гиалуроновую кислоту еще никто не отменял. Она используется много лет и прекрасно себя зарекомендовала, главное – руки хирурга или косметолога.

 

Дмитрий Мельников: Смотри, приходит к тебе пациентка, 42 года, средняя выраженность возрастных изменений, и говорит, что хочет что-то сделать со своим лицом. Что ты ей предложишь?

Юлия Карлссон: Женщина в 42 года может выглядеть совершенно чудесно, а может быть такая ситуация, с которой я столкнулась много лет тому назад, когда пришла женщина 38-ми лет, и мы очень сильно ошиблись в ее возрасте, мы думали, что ей лет 57. Мы не сказали, естественно, после консультации с доктором ей было предложено определенное количество пластических операцией. Я не могу сказать, что мы настаиваем на том, что человеку нужен смас или платизма в 38 лет. Некоторым оно и в 50 не нужно. Но в этой ситуации было нужно. Если человек не знает, чего он хочет, мы отправляем сразу к косметологу.

Обычно клиентка записывается к косметологу. И косметолог предлагает ей какие-то минимальные услуги, для того чтобы улучшить тот же овал лица. Сейчас есть огромное количество ниток, которые можно поставить в амбулаторных условиях, не прибегая к анестезии. Это просто будет обычная легкая местная анестезия, и девушка через 30-35 минут выходит с достаточно свежим лицом практически без синяков, то есть технологии сейчас очень щадящие, малоинвазивные. Можно сделать аппаратное омоложение лица.

 

Дмитрий Мельников: Как решается вопрос локальной конкуренции?  Внутри клиники есть два доктора. Есть косметолог и есть хирург. Каждый из них получает свою зарплату исходя из того, что он сделал. И приходит эта, опять же пациентка, 42 года.

Юлия Карлссон: Косметолог ведет к пластическому хирургу, если понимает, что она уже больше ничем пациентке не может помочь, что те запросы пациентки, которые она озвучивает, остаются уже в не области компетенции этого определенного специалиста, то есть косметолога. Мы будем продолжать этим заниматься, а пациентка требует другого результата. Она хочет еще более заметного результата. И тогда есть специалисты, которые занимаются лицом, глазами, овалом лица, контуром, то есть это синергия. Мне нравится в клинике то, что у нас не просто есть косметологи или пластические хирурги, есть еще огромное отделение реабилитации, что тоже очень важно.

 

Дмитрий Мельников: Мы начали говорить о твоей клинике. Какие у вас востребованы направления? Топ-3 по косметологии и топ-3 по хирургии.

Юлия Карлссон: Давай начнем с хирургии. Естественно, это грудь. Потом липоскульптурирование и лицо, подтяжки лица.

Если мы говорим о косметологии, в первую очередь, нити, контурная пластика в более прогрессивном виде, мы колем софтлифтинг, у нас более глубокие уколы, моделирующие лицо. Ну и, естественно, аппаратка.

 

Дмитрий Мельников: Как ты лично относишься к пластической хирургии?

Юлия Карлссон: Я хорошо отношусь к пластической хирургии. У меня нет противопоказаний.

 

Дмитрий Мельников: А ты могла бы предположить, что можешь сделать себе операции?

Юлия Карлссон: Я не только могла бы предположить, я являюсь поклонницей пластической хирургии, так как я все-таки мама нескольких детей. И так как время берет свое, хочется вернуть былые формы. Потому что женщина хотела бы оставаться красивой и привлекательной в течение многих лет, я прибегала к услугам пластической хирургии, и я постоянно колю ботокс.

 

Дмитрий Мельников: Если остановиться на пластической хирургии, какие операции?

Юлия Карлссон: Подробно я рассказывать не буду, но иногда я прибегала к «методу Робин Гуда».

 

Дмитрий Мельников: Делала здесь, в России?

Юлия Карлссон: Да, у нас в клинике.

 

Дмитрий Мельников: А какие-то были процедуры, когда сделала там?

Юлия Карлссон: Когда-то в Стокгольме? Да, я сделала блефаропластику нижних век, да.

 

Дмитрий Мельников: Тебе понравилось, где интереснее было?

Юлия Карлссон: Я могу сказать, что мы очень гордимся тем, что можем обеспечить очень достойный уровень здесь, в Москве, то есть разницы никакой не было. Единственное, что блефаропластику я делала, когда еще с Москвой не была знакома, работала в другой клинике, и получила очень хороший результат. Я до сих пор вижу эффект, а это было сделана много лет тому назад. У меня просто были врожденные, достаточно заметные носослезные борозды, и с ними достаточно тяжело бороться.

 

Дмитрий Мельников: Носослезная борозда останется.

Юлия Карлссон: Да, носослезная борозда останется, и глаз будет достаточно заваленным. Они мне сделали хорошую операцию, мне это очень понравилось, вот тогда я влюбилась в пластическую хирургию.

 

Дмитрий Мельников: Ты работала в «Академклиникен». Ее директор Пер Хеден.

Юлия Карлссон: Когда-то он был директором, сейчас уже совершенно другие люди, но это ведущий специалист.

 

Дмитрий Мельников: Он один из опинион лидеров по увеличению груди. И многие поколения хирургов взращены на его методах, которые он постоянно меняет.

Юлия Карлссон: Но доступ остается один и тот же.

 

Дмитрий Мельников: Доступ один и тот же, но он постоянно меняет подходы к выбору имплантов. Он в определенной степени прекрасный коммерческий аффилированный хирург. Я имею в виду производителей имплантов. Но вопрос не в этом, вопрос мой вот в чем. Почему в России нет хирургов опинион лидеров?

Юлия Карлссон: Есть.

 

Дмитрий Мельников: Такого же уровня? Их никто не знает в мире.

Юлия Карлссон: Вот это наше упущение, но у нас есть, в моей клинике такой хирург работает, Илья Вячеславович Сергеев, он является опинион лидером индустрии по увеличению груди. У него тоже прекрасная школа, он учит молодежь, у него сейчас курс пластической хирургии, который функционирует уже больше двух лет. То есть я вижу здесь большое будущее. Оно есть.

 

Дмитрий Мельников: Я точно так же могу сказать про своих учителей с кафедры, про академиков. А почему их не знают?

Юлия Карлссон: Мы очень много оперируем в России, поэтому просто не хватает времени. Очень часто проводятся конгрессы, и невозможно хирургу вырваться и уехать. Операционная программа планируется на месяц, на два месяца, иногда на 3 месяца вперед, поэтому достаточно тяжело вырваться, съездить в то же Монако, что-нибудь почитать, еще куда-нибудь в прекрасное место.

Операционная программа планируется на месяц, на два месяца, иногда на 3 месяца вперед

Дмитрий Мельников: Буквально недавно ко мне приходила пациентка и говорила, что она ходила к одному хирургу, у него запись на 2019 год.

Юлия Карлссон: Я могу сказать, что это, наверное, замечательно, но, как это? У меня нет комментариев. У нас пока попроще.

 

Дмитрий Мельников: Какой процент правды в этом, а какой процент лжи?

Юлия Карлссон: Я не говорю о лжи, я думаю, что это какой-то дополнительный маркетинговый ход.

 

Дмитрий Мельников: Которых очень много в нашей стране...

Юлия Карлссон: Которых очень много в любой специальности сейчас, потому что все можно достать в интернете. Если раньше нужно было перелопатить кучу книг, то сейчас ты говоришь: О'кей, гугл.

 

Дмитрий Мельников: Не так давно я разговаривал с несколькими редакторами большого глянца. Они говорят о том, что глянец умирает, о том, что в том формате, в котором он существует, его все меньше и меньше люди читают. То есть все уходит в digital. Есть тренды, меняются очень быстро. Посмотри, сейчас азиатский рынок в 100 тысяч раз более развит, чем европейский, американский и даже бразильский, и те, кто рассказывает, там идеалы совершенно другие.

Глянец умирает, в том формате, в котором он существует, его все меньше и меньше люди читают. Все уходит в digital

Юлия Карлссон: Конечно. Здесь другие требования рынка.

 

Дмитрий Мельников: У них другие требования рынка, они в принципе другие, как минимум у них разрез глаз другой, но я думаю, что какие-то из этих стран до нас дойдут. Насколько ты, как директор клиники, отслеживаешь их и насколько ты готова их внедрять?

Юлия Карлссон: Я могу сказать, что от восточных трендов мы находимся немного в стороне, потому что мы все-таки привыкли больше смотреть на Запад и развиваться в западную сторону, потому что восточные тренды диктуют немножко другие условия. Если мы говорим о том же женском теле, во многих странах не приветствуется грудь больше 0 или 1 размера, разрез глаз совершенно другой, и эта операция всегда является лидирующей последние 10 лет на восточном рынке. Я не думаю, что в ближайшее время произойдет такая сильная ассимиляция российского и восточного рынка.

 

Дмитрий Мельников: Ты говоришь про филлеры, про софтлифтинг. Это попытка деликатной работы со скелетом, потому что вы делаете подложку для мягких тканей.

Юлия Карлссон: Да.

 

Дмитрий Мельников: И тот же самый корейский рынок, это может более радикальная работа со скелетом. Но задача-то приблизительно одинаковая. Если вдруг ты почувствуешь, что это начинает переходить, ты готова это внедрять в клинику?

Юлия Карлссон: Если рынок будет диктовать, и у нас будет появляться спрос, естественно, мы будем пытаться внедрять новейшие технологии и создавать для этого все возможные условия, чтобы можно было проводить еще более тяжелые операции. Ты прекрасно понимаешь, что для этого нужны дополнительные вещи.

 

Дмитрий Мельников: Для этого, помимо инвестиций, нужно понимать риски.

Юлия Карлссон: Конечно, и самое главное, чтобы пациент был готов идти на риски. Важно пациента предупреждать о том, на какие риски он идет в связи с миниинвазивными вмешательствами, в связи с операцией или в связи с большой операцией. Подготовленный пациент – это счастливый пациент.

 

Дмитрий Мельников: Золотые слова. А ты на себе насколько готова пробовать какие-то инновации?

Юлия Карлссон: Инновации – готова. Яблочки не хочу, потому что я вообще девушка круглолицая, много лет смущалась своих яблочек и думала все-таки удалять комки Биша, потом поговорила с пластическим хирургом, поняла, что мне это совершенно не нужно. Это я не буду пробовать.

 

Дмитрий Мельников: А какие-то еще?

Юлия Карлссон: Сейчас у нас в клинике появилась очередная новая технология – омоложение лица. Я уже попробовала 2 раза, очень довольна.

 

Дмитрий Мельников: Почему два раза?

Юлия Карлссон: Потому что ее надо делать 4-е, я начала курс.

 

Дмитрий Мельников: С твоей точки зрения, перспектива российского рынка.

Юлия Карлссон: Я не думаю, что российский рынок начнет идти вразрез с теми тенденциями, трендами, которые происходят по всему миру. Если прирост пластической хирургии идет в 100%, то малоинвазивные методики прирастают за последние 5 лет на 700%, на 800%. С каждым годом будет увеличиваться количество более малоинвазивных методик. То есть нам будет проще с этим работать.

Если прирост пластической хирургии идет в 100%, то малоинвазивные методики прирастают за последние 5 лет на 700%, на 800%

Дмитрий Мельников: На кафедре пластической хирургии мы готовим гигантское количество специалистов. Каждый год выпускаем порядка 15-20 человек. И у меня возникает опасность того, что наш рынок пластической хирургии такой мыльный пузырь, он дуется, дуется, дуется ...

Юлия Карлссон: Нет.

 

Дмитрий Мельников: Сейчас в пластической хирургии в Москве порядка 400 хирургов. И каждый год мы даем плюс 20. Где мы возьмем такое количество пациентов, как мы будем конкурировать с другими?

Юлия Карлссон: В Швеции тоже достаточно большое количество хирургов, а там население всего 9 миллионов. А в России сколько?

Дмитрий Мельников: Сколько в Швеции хирургов?

Юлия Карлссон: Я не могу прямо так сказать, но тоже немало, их тоже выпускают в достаточно большом количестве. Но я считаю, что самое главное – следить за качеством обучения. Мы начинаем обращать внимание, что сейчас все больше и больше обращаются повторно пациенты после других пластических хирургов, которые приходят на коррекцию. Они недовольны первоначальным результатом.

 

Дмитрий Мельников: На самом деле, таких пациентов становится все больше и больше с каждым годом. Страдают ни в чем не повинные женщины, которые непонятно почему идут в довольно сомнительные места.

Юлия Карлссон: Хотелось бы подчеркнуть, что пациентка должна подходить очень серьезно к выбору пластического хирурга и косметолога. Это здоровье пациентки, она должна понимать, что клиника именно ей гарантирует качественный продукт, сертифицированный продукт, качественного специалиста. Пойдя в хорошую клинику, она понимает, что у клиники есть лицензия, клиника этим отвечает.

Мы же слышим, что, например, колят в салонах, где попало, я вообще не могу понять, как пациентка может на это решиться, это вообще остается за гранью моего понимания. Ты идешь в место, которое не приспособлено для этого, которое не проходит специальные санобработки. Там не установлено дополнительное стерилизационное оборудование. Поэтому я считаю, что нужно очень четко подходить к выбору места и выбору специалиста.

 

Дмитрий Мельников: В России на сегодняшний день существует некий ментальный блок у многих женщин насчет пластической хирургии. Ты, как женщина, что можешь сказать нашим слушательницам насчет пластической хирургии? Страшно это, не страшно, надо это делать или не надо. И эта история, концепция «я люблю себя такой, какая я есть». Я сегодня оперировал пациентку, которая пришла с 10-м размером груди. Она мне говорила, что ее муж был против операции, что он ее любит.

Юлия Карлссон: Но ей было, видимо, тяжело с 10-м размером.

 

Дмитрий Мельников: Я думаю, что ей вообще не очень было с 10-м размером во всех аспектах.

Юлия Карлссон: Да, не очень комфортно. Я ее очень хорошо понимаю.

 

Дмитрий Мельников: Женщина с упругой наполненной грудью очевидно лучший выглядит, чем женщина с более пустой грудью, откормившая троих детей.

Юлия Карлссон: Это уже вопрос вкуса и вопрос отношения к себе, восприятие своего тела. Единственное, что такие женщины сталкиваются с большими нагрузками на позвоночник.

 

Дмитрий Мельников: Есть ли тренд на красоту сейчас или его нет?

Юлия Карлссон: Конечно, он есть.

 

Дмитрий Мельников: На красоту мам после родов существует этот тренд?

Юлия Карлссон: Конечно. Девушки, которые родили одного, двух детей приходят в клинику, они говорят: «Я не стремлюсь за огромным объемом. Верните мне былую красоту, былые формы». Естественно, у нее возникает проблема с грудью. У нее могут возникать проблемы с животиком. У некоторых появляется так называемый фартук после беременности. И мы предлагаем клиентке все это решить одномоментно. То есть и с грудью поработать, и животик убрать. Конечно, есть эти тренды.

 

Дмитрий Мельников: Ей этого бояться не стоит?

Юлия Карлссон: Конечно, бояться не стоит. Если что-то беспокоит, значит надо идти и обращаться.

 

Дмитрий Мельников: Ты в перспективе еще будешь прибегать к пластической хирургии?

Юлия Карлссон: Я надеюсь, что у меня будет такая возможность. Когда придет время, я обращусь к хирургу, который мне поможет вернуть былой овал лица, потому что я прекрасно понимаю, что я могу это поддерживать. Я могу ходить к косметологу, могу вставить определенное количество ниток. Но в какой-то момент настанет точка невозврата, и я обращусь к пластическому хирургу.

 

Дмитрий Мельников: Тебя не пугают потенциальные осложнения? Они же всегда есть.

Юлия Карлссон: Нет, не пугают.

 

Дмитрий Мельников: Почему?

Юлия Карлссон: Потому что я о них знаю.

 

Дмитрий Мельников: Ты знаешь о том, что они есть и их можно решить.

Юлия Карлссон: Да, я знаю, что они есть, и они все решаемы.

 

Дмитрий Мельников: Я очень рад был тебя увидеть. Надеюсь, что еще как-нибудь увидимся, кто-нибудь из вашей клиники будет, и поговорим о чем-нибудь актуальном в пластической хирургии. Спасибо.

Юлия Карлссон: Спасибо. До свидания.