Телемедицина в странах БРИКС

Медицинские технологии

Елена Кожина: Добрый вечер, дорогие друзья. Это канал «Медиадоктор» и программа «Умные технологии». В студии Елена Кожина. Сегодня мы поговорим о телемедицинском опыте стран БРИКС. Обсудим также возможности международной экспансии для российских телемедицинских решений. Мы поговорим о том, насколько наши телемедицинские продукты и услуги конкурентоспособны, могут ли они привлечь зарубежные инвестиции и главное – есть ли в перспективе или, может быть, уже сейчас за рубежом спрос на телемедицинские услуги российского производства. У нас в гостях Михаил Яковлевич Натензон. Здравствуйте, Михаил Яковлевич.

 

Михаил Натензон: Добрый вечер.

 

Елена Кожина: Я хотела бы Вас представить, Михаил Яковлевич. Вы – председатель совета директоров НПО «Национальное телемедицинское агентство», вице-президент рабочей группы по телемедицине Международного союза электросвязи, заместитель руководителя региональной рабочей группы СНГ по телемедицине, доцент кафедры телемедицины и информатизации здравоохранения российского университета дружбы народов, член совета российского телемедицинского консорциума. Скажите, а что такое российский телемедицинский консорциум?

Михаил Натензон: Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, я хочу предложить нам с Вами одну вещь. У нас же как бы открытое обсуждение.

 

Елена Кожина: Интригует. Конечно, с удовольствием.

Михаил Натензон: Открытое обсуждение, но, с другой стороны, здесь в Вашей замечательной студии нет аудитории. Я принес одного еще дополнительного участника. Это первый в мире человек, который занялся телемедициной. Это древнегреческий бог Асклепий.

 

Елена Кожина: То есть, это зачинатель телемедицины?

Михаил Натензон: Конечно. Это чтобы мы с Вами не страдали манией величия и не думали, что мы тут все придумали. За несколько сот лет до нашей эры у древних греков был такой бог Асклепий, бог врачевания. Но для нас более привычен его римский аналог – Эскулап. И вот он использовал телемедицинские технологии для лечения людей.

 

Елена Кожина: Вы, наверное, шутите, Михаил Яковлевич. Мне очень интересно, как бог использовал телемедицинские технологии. Расскажите, пожалуйста.

Михаил Натензон: Это был один из самых уважаемых богов Греции. Есть такое забавное обстоятельство. Все люди на Земле делают только две вещи – они едят и болеют. Но так как у нас сегодня не про еду, а про здоровье, медицину и современные технологии, то понятно, что то, что мы будем обсуждать, принципиально важно для любого человека. А с учетом того, что это 7 миллиардов, то более массового применения технологий на Земле, как телемедицинских, просто не существует. Поэтому и был создан российский телемедицинский консорциум. Дело в том, что мы сейчас видим бурный рост интереса к телемедицине, к IT-технологии и в обществе, и у государства. Там, видимо, кто-то есть, кто эту технологию поддерживает и государство повернулось в эту сторону.

Самый яркий пример: в послании президента федеральному собранию после того, как наш президент поздоровался с присутствующими, я специально прохронометрировал потом — он 6,5 минут говорил о здравоохранении и телемедицине.

 

Елена Кожина: Это хороший знак.

Михаил Натензон: Это очень важный знак, я сейчас объясню, почему. Здравоохранение в мире находится в серьезном кризисе. И этот кризис носит системный характер. Это не потому, что кто-то плохо работает или принял какое-то решение и неправильно управляет. Это носит системный характер.

Дело в том, что здравоохранение в мире, там, где оно есть, создавалось 100, 200, 300 лет назад. Тогда были совершенно другие политические условия, технологии, социальные обязательства у государства, другая экономика, все было совершенно другое. Люди жили 30 лет, и они не доживали до тех болезней, которыми болеют сейчас. Кто умирал от сердечно-сосудистых заболеваний? В лучшем случае, его зарубали на поле боя. Поэтому вопрос модернизации здравоохранения, очередной «евроремонт» этой структуры приведет к тому, что просто под очередным слоем «еврокраски» этот скелет просто рухнет.

Когда мы проанализировали всю эту ситуацию, то стало понятно, что нужно просто создавать другую структуру здравоохранения. А природа так устроена: создавая проблему, подсказывает решение. Подгребли информационные технологии, и вдруг стало понятно, что на основе этих технологий можно начать создавать совершенно новую систему оказания медицинской помощи людям, населению. Но это потребовало подключения не только врачей, организаторов здравоохранения и так далее. Это потребовало подключения к этому процессу большого количества людей разных специальностей.

Российский телемедицинский консорциум создавался именно для того, чтобы объединить людей, которые занимаются этим вопросом, разных специальностей и попытаться решить эту задачу. Понятно, что во главе стоит Минздрав, потому что они знают проблемы, потому что это их проблемы, им пользуются все. И вот в российский телемедицинский консорциум просто вошли практически все ведущие разработчики телемедицинских систем, ведущие медицинские центры, которые должны этим пользоваться, потому что подсказать программистам, информационщикам, инженерам не как делать, а что делать. А дальше чтобы они могли пользоваться, а разработчики и производители могли поддерживать эту систему.

 

Елена Кожина: Если год назад инвесторы больше задавались вопросом, нужно ли инвестировать в телемедицину или нет при отсутствии закона и всего прочего, то сейчас вопрос трансформировался, в какое из направлений инвестировать, на каких условиях, что более перспективно. Расскажите, что есть интересного в странах БРИКС, может быть, помимо России пока сейчас.

Михаил Натензон: Помимо России просто невозможно сказать, потому что Россия была инициатором реализации подготовки разработки и реализации проекта создания совместимых комплексных телемедицинских систем в регионах стран БРИКС. Вы понимаете, что создать сразу национальную телемедицинскую систему стран БРИКС просто физически невозможно. 3 миллиарда человек, 40% территорий, 30% валового продукта мира – только сумасшедший может замахнуться на создание и реализацию такого мегапроекта. А вот сделать по шагам, накопить опыт, понять, что правильно, что неправильно и потом двигаться дальше – вот так можно.

Среди моих регалий вы называли руководитель рабочей группы по телемедицине Международного союза электросвязи. Это называется так администрация связи стран мира, потому что у кого-то есть министерство, у кого-то комитет, у кого-то агентство и так далее. В общем, это старейшая и крупнейшая организация ООН.

В 2002-м году была создана рабочая группа, которая пыталась разобраться с опытом того, что творится в мире, и выработать рекомендации всем странам и специалистам в области телемедицины. Чтобы было понятно, БРИКС – это аббревиатура из первых букв названий стран: Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка.

 

Елена Кожина: Может быть, пять основных интересных моментов с точки зрения достижения в этих странах в области телемедицины.

Михаил Натензон: Главное достижение – это то, что в этих странах всерьез занялись телемедициной, на самом деле это очень важно. Номер два — во всех странах эти работы активно поддерживаются и финансируются государством.

 

Елена Кожина: Номер три?

Михаил Натензон: Каждый, с учетом своих возможностей, своих интересов и особенностей страны, сделал какие-то очень интересные решения в каждой из стран. Самое интересное, что они все разные. И это доставляет большое удовольствие и дает перспективу объединить усилия, не противоречат друг другу.

Они взаимодополняют.

В Бразилии создали потрясающую систему, это называется телемедицинская университетская сеть. В бразильской аббревиатуре, в португальской это называется РЮТЭ.

 

Елена Кожина: В чем ее основная задача?

Михаил Натензон: Бразилия за последние 15 лет резко рванула вперед экономически. И они умудрились объединить все университеты Бразилии этой информационной сетью. В университетах подключили все медицинские центры, все медицинские факультеты. Медицина при университетах самая сильная. А этой единой сети врачи, специалисты, профессура, которые там работают, могут консультировать друг друга относительно тех пациентов, которых они лечат.

Когда все увидели, что медицинские центры и университеты объединились, а это несколько сот, к ним присоединились муниципальные клиники, и это превратилось в несколько тысяч. Все остальные страны увидели, что бразильцы это сделали, и присоединились к ним, включая острова Карибского бассейна. Это просто сказочная история, и это сделал один человек, его зовут Луис Мессина, честь ему и хвала.

 

Елена Кожина: А сколько времени ушло на такую консолидацию?

Михаил Натензон: Они на это потратили лет 10.

 

Елена Кожина: Хотелось бы поговорить о российских достижениях. Может быть, они на текущий момент еще не так продвинуты, а может быть, наоборот, уже намного опережают разработки других стран. Выходить ли российским телемедицинским сервисам и компаниям за рубеж?

Михаил Натензон: Обязательно. Более того, вообще возмутительно, что они до сих пор не выходят. Нефть кончается, на что мы будем жить? Чтобы Вы понимали, есть три международные константы в здравоохранении. Первая – это просто реальная статистика, что примерно половина первичных диагнозов, которые ставят врачи, неверна. Это не потому, что врачи дураки, просто человек очень сложный.

Примерно половина первичных диагнозов, которые ставят врачи, неверна. Это не потому, что врачи дураки, просто человек очень сложный.

 

Елена Кожина: Да, известная статистика.

Михаил Натензон: Вторая константа, что эту проблему врачи традиционно решают, приглашая на консилиум своих более квалифицированных коллег. Оказывается, количество консилиумов составляет примерно от 5 до 8 % от численности населения страны в год, что в масштабах почти 150-миллионной России где-то 10–12 миллионов консилиумов. Понятно, что когда мы сидим на Кутузовском проспекте, организовать консилиум не представляет проблем. А как организовать консилиум в маленьком городке или деревне? Это просто физически невозможно. А телемедицина дает этот шанс. И таким образом, это серьезный бизнес-процесс, который может быть организован.

Телемедицина обладает высочайшим экспортным потенциалом. Правительство уже всем проело плешь, что мы должны повышать несырьевой наукоемкий экспорт. Лучше, чем знания выдающихся российских врачей — торговля знаниями, это экономика знаний, — ничего придумать невозможно. Причем, чем больше консультируешь, тем дороже эти знания, тем дороже эти консультации, и они никогда не закончатся.

Правительство уже всем проело плешь, что мы должны повышать несырьевой наукоемкий экспорт. Лучше, чем знания выдающихся российских врачей — торговля знаниями, это экономика знаний, — ничего придумать невозможно.

 

Елена Кожина: То есть поставка за рубеж российской медицинской экспертизы перспективна?

Михаил Натензон: Не просто перспективна, в ней безумно нуждаются, ее просят.

 

Елена Кожина: Очень хороший момент. А кто просит?

Михаил Натензон: Российский университет дружбы народов действует в рамках правительственной программы 5топ-100. Это программа, чтобы 5 лучших российских университетов вошли в рейтинг 100 лучших университетов мира. И в рамках этой программы, и в рамках программы по проекту БРИКС мы посетили Южную Африку. Там рядом есть две замечательные страны – Ботсвана и Намибия, где читали лекции о российской телемедицине, российских технологиях, оборудовании и так далее нашим коллегам в Африке.

Боюсь, что нельзя рекламировать свои достижения, но так уж получилось, что мобильные телемедицинские комплексы, которые предназначены для борьбы с туберкулезом, СПИДом и малярией – это жуткая проблема для миллиардной Африки. Более того, для решения этой проблемы ООН попросила создать глобальный фонд по борьбе с туберкулезом, СПИДом, малярией, ежегодный бюджет которого в прошлом году был порядка 20 миллиардов долларов. Мы придумали как.

Не хватает больниц, не хватает специалистов, и поэтому мы придумали мобильные телемедицинские комплексы – больницы на колесах, нашпигованные российской диагностической техникой, российскими лекарствами, российским связным оборудованием. И такая больница, которая может за год обслужить 20 000 человек, ездит по Африке, в том числе и по ЮАР, в том числе и по Ботсване, выявляет больных и спасает людей. И министр здравоохранения Ботсваны на торжественном приеме, который устроило правительство Ботсваны по поводу вручения этого телемедицинского комплекса правительству Ботсваны, со слезами на глазах встал и сказал: «Дорогие друзья, спасибо вам. Впервые за последние 30 лет после окончания РУДН буду говорить по-русски. Мы очень нуждаемся в ваших консультациях, у нас не хватает. Вы делаете эти рентгеновские снимки легких – их смотреть некому».

Мы придумали мобильные телемедицинские комплексы – больницы на колесах, нашпигованные российской диагностической техникой, российскими лекарствами, российским связным оборудованием. И такая больница, которая может за год обслужить 20 000 человек, ездит по Африке, выявляет больных и спасает людей.

 

Елена Кожина: Прежде чем инвестировать, нужно понимать, каков может быть возврат и почему. Какие есть предпосылки, драйверы? Насколько это коммерчески обосновано, отправлять туда свои разработки и свои продукты?

Михаил Натензон: Я хочу закончить историю с Ботсваной. В Ботсване 2 миллиона человек. Каждому из этих граждан в год делается 2 флюорографических снимка – 4 миллиона снимков. Смотреть некому, некому давать диагностику. Теперь представьте себе мобильный телемедицинский комплекс, оснащенный спутниковой станцией связи. Как только бедный ботсванец вышел из машины, еще даже одевается, эти снимки мгновенно по спутниковым каналам связи попали в НИИ фтизиопульманологии в Москве или в НИИ пульманологии к академику Чучалину тоже в Москве, или еще куда-нибудь. Даже если они заплатят по доллару за эту правильную диагностику, вы просто автоматически получите 4 миллиона долларов за консультации.

 

Елена Кожина: Не превысят ли наши затраты, когда мы экспортируем медицинскую экспертизу?

Михаил Натензон: У нас затрат нет.

 

Елена Кожина: Но врачи работают со снимками, осуществляют диагностику.

Михаил Натензон: Когда мы удовлетворим просьбу министра здравоохранения Ботсваны, то в контракте на эту диагностику будет определена стоимость диагностики одного снимка. Она будет учитывать себестоимость.

 

Елена Кожина: Есть еще страны, в которые целесообразно идти с различными телемедицинскими системами?

Михаил Натензон: Я сразу могу ответить. В Европу, хотя сейчас из-за всей этой нелегальной миграции там жуть полная с туберкулезом и прочими неприятными болезнями. Там есть несколько тысяч человек до нелегальной миграции, которые не были выявлены по туберкулезу. А что такое открытый туберкулез? Он едет в автобусе или в метро, 3 раза чихнул, и весь автобус заболел. Это очень серьезная проблема. И ВОЗ, и европейский ВОЗ об этом без конца трезвонят. Есть международные программы, которые пытаются бороться с этим туберкулезом. А мы просто даем конкретный инструмент.

 

Елена Кожина: Но проблема в том, что не мы одни даем такой инструмент.

Михаил Натензон: Нет, такого инструмента не дает никто. Я говорю про мобильные телемедицинские комплексы. Более того, это старая борьба «зловредной России» с «очень умной Европой». Из-за того, что там был полный монополизм химических компаний, они занимаются выявлением туберкулеза с помощью так называемой ДОТ. Берется мазок, и красненький, беленький, зелененький – больной, здоровый. Проблема в том, что этим можно определить только открытую форму туберкулеза. А Россия, которая внедрила флюорографию, может обнаруживать на ранней стадии и таким образом лечить еще тех, кто не заразил всех вокруг.

 

Елена Кожина: Я всегда верила в российского производителя, но Вы многократно укрепляете эту веру. Мне хотелось бы поговорить немножко шире, чем просто мобильный комплекс. Есть много очень интересных эндокринологических решений в России, есть решения в области онкологии, урологии. Стоит ли с какими-то еще решениями идти, например, Австрию или Швейцарию, где очень дорого, в том числе и телемедицина? Может быть, мы здесь можем поконкурировать по цене? Или стоит идти в ту же самую Германию, Америку, Канаду?

Михаил Натензон: Давайте отложим Европу, я сейчас объясню, в чем дело. Дело в том, что там очень мощная система привлечения больных. Глупо конкурировать там, где идет толкотня, когда рядом поле непаханое, куда они не могут прийти, потому что у них нет технологий.

 

Елена Кожина: А куда, Михаил Яковлевич?

Михаил Натензон: А давайте вернемся. В конце концов, золотой миллиард Европы, плюс американцы – это всего лишь одна седьмая часть.

 

Елена Кожина: И высоко насыщенный решениями, согласна.

Михаил Натензон: Наши еще, может быть, даже лучше, потому что столько ребят уехало в Германию, Израиль. Если я рассказал про БРИКС бразильский, то в Китае нет министерства здравоохранения, у них называется министерство общественного здоровья и планирования семьи. И они в прошлом году даже было специальное постановление правительства, они приняли толстый том под названием «Регламенты внедрения телемедицины». Том приняли, но там еще есть, что делать, потому что они пытаются комплексно подойти к созданию системы. Не гаджеты. Это еще одно решение. Китайцы пытаются сейчас тоже создать телемедицину для Китая. И надо отдать должное, это вообще большое достижение, что мы идем вместе с ними, вернее, они идут вместе с нами, что было бы правильнее, потому что мы их пригласили в этот проект по телемедицине. Инициатива идет из России, это тоже важно. Если бы у них так много было всего, то, скорее всего, хитрые и умные китайцы выступили бы с инициативой, и мы бы где-то бегали, подбирали крошки.

 

Елена Кожина: А есть какой-то российский проект, который уже работает на территории Китая?

Михаил Натензон: У нас был такой проект, он был связан с тем, что была олимпиада в Китае. И тогда хитрые недоброжелатели китайцев устроили историю с эпидемией птичьего гриппа, пытаясь это дело сорвать, объявив территорию опасной для посещения. Китайцы откупили, купив у американцев за 150 миллионов долларов всяких вакцин против птичьего гриппа. Американцы сказали: «Черт с вами, проводите олимпиаду». Мы им пытались предложить, но тут конкурентная борьба – дело жестокое. Хотя я думаю, что поживем – увидим, если пойдет проект БРИКС, и все начнет финансироваться, а он должен.

Расчет на то, что БРИКС создал новый банк развития БРИКС с капиталом 100 миллиардов долларов. Есть поручение правительства о подготовке российского списка проектов на финансирование банком. В общем, проект включен в этот список, надо дожимать эту историю. Проект очень комплексный, я думаю, что там места хватит всем лучшим разработкам, сомнений никаких. Мы все время про это говорим, что мы приглашаем.

 

Елена Кожина: А куда обращаться?

Михаил Натензон: Российский телемедицинский консорциум, и все.

 

Елена Кожина: То есть, присылать свои запросы?

Михаил Натензон: Конечно. Можно вступать в него, если вы такие крутые и разработали такую замечательную систему, лучше пробиваться вместе, чем умирать в одиночку, это же известный тоже фокус.

 

Елена Кожина: А что касается Индии? Какая там ситуация?

Михаил Натензон: В Индии очень интересная ситуация. Советский Союз был инициатором индийской программы. Индия еще в 70-е годы обратилась к советскому правительству с просьбой разработать и запустить индийский спутник. И Советский Союз помог. Так получилось, что я работал в институте космических исследований Академии наук СССР, и это делалось через наш институт. Индии помогли создать центр космических исследований. Они на базе этого центра создали проект «Национальные телемедицинские системы Индии» с запуском специального спутника Хеллс Сат, объединили полторы тысячи клиник в сельской местности, создав телемедицинскую сеть. И их очень поддерживает индийское правительство. Они в штате Уттар-Прадеш, в столице Лакхнау создали шикарный телемедицинский центр. Там огромное здание для обучения, для проведения консультации и так далее, это такой будущий телемедицинский центр, диспетчерский, консультационный, который может обслуживать всю Индию. Другое дело, что сейчас он реально не работает на ту мощность, которая нужна.

 

Елена Кожина: Михаил Яковлевич, сейчас может последовать не очень приятный вопрос, если позволите. Получается такая ситуация, что Бразилия запустила системный проект по объединению клиник. И, по сути, по объединению авангарда в этой области это действительно системное решение, которое будет фундаментом.

Индия запустила целый спутник, тоже довольно системное решение плюс те активности, которые Вы описываете.

Михаил Натензон: Да, абсолютно точно.

 

Елена Кожина: Китайцы стараются. Мы, будучи инициатором вот этого объединения в области телемедицины, чем мы системно можем похвастаться сейчас?

Михаил Натензон: Я всем говорю, что телемедицина — это инструмент преодоления системных кризисов в здравоохранении. Но мы же не можем говорить Минздраву: «Вы ничего не понимаете, все делаете неправильно». Они ведут колоссальную работу, им нужно просто помочь, принести новые технологии. Все новое возникает на стыке, это не мы придумали, так жизнь устроена. И вот технари должны принести. Но они должны сначала выслушать Минздрав, чтобы оно сказало, какие у него проблемы, что ждет от информационщиков. Не ситуация: «Я написал программу и сделал замечательную коробочку, немедленно ее внедряйте». Есть такая игра пазл. Она так устроена, что кусочки складываются в картинку. Но сложить их в картинку можно только тогда, когда вы видели эту картинку целиком. Вот в России как раз именно такой подход и реализован. Даже в Китае, Бразилии, Индии этого пока нет, они тоже делают какие-то отдельные кусочки.

В советское время был госплан, сейчас правительство говорит, что надо реализовывать проектный подход, цифровая экономика, это все из этой серии. И в России был разработан проект национальной телемедицинской системы России, который делался не потому, что есть такое оборудование, а потому, что долго и много сидели в том же Минздраве. Там есть замечательный институт главных специалистов, это выдающиеся люди, они работали директорами департаментов и так далее.

Телемедицина — это инструмент преодоления системных кризисов в здравоохранении.

 

Есть 4 крупные задачи, которые решает Минздрав. Первая задача – это обеспечить общедоступность медицинской помощи каждому гражданину страны, независимо от того, где он живет – в Москве, Урюпинске и так далее. Вторая задача – это обеспечение единого высокого стандарта качества медицинской помощи. Опять же, неважно, вы родственник сотрудника Бакулевского сердечно-сосудистого института или вообще никто, ваше сердце должны вылечить одинаково. Это, кстати, делается, Минздрав реализовал программу строительства высокотехнологичного центра медицинской помощи по всей стране, приблизил ее к людям. Третья проблема – оптимизация расходов на здравоохранение. Во всем мире ноют, что не хватает денег. В масштабах США неэффективность затрат, связанных с лечением того, чем человек не болеет, сотни миллиардов долларов. Отгадайте, сколько теряется.

Минздрав реализовал программу строительства высокотехнологичного центра медицинской помощи по всей стране.

 

Елена Кожина: Михаил Яковлевич, не хочется Вас торопить, но все-таки чем мы можем похвастаться?

Михаил Натензон: Этот проект системный, комплексный, он нарисовал вот эту картинку пазла, что надо строить. И теперь мы можем брать любые пазлы, любую разработку. Кто-то сделал по онкологии, если эта система устроена так, что она вписывается, у нее есть все стыковки, она совместима, можно начать с этой. А можно начать и с еще лучшей, другой, но тоже совместимой. Вот так, постепенно строя такие системы, складывая эти пазлы, мы получим национальную телемедицинскую систему России, которая будет решать задачи общедоступности, единого высокого стандарта качества, оптимизации расходов на здравоохранение, создания рабочих мест и прочее. И вот этого подхода нет ни у кого, поверьте мне.

 

Елена Кожина: Говоря о единой медицинской карте или о единой карте здоровья пациента, Вы больше склоняетесь в сторону того, чтобы это была единая карта, унифицированная, или же опять подход пазлов, когда в одном регионе своя система, в другом своя.

Михаил Натензон: Это не подход пазлов. Подход пазлов – когда она единая, потому что если в каждом регионе будете делать свою, картинку не сложите.

 

Елена Кожина: Они могут быть интероперабельны друг с другом, сочетаться.

Михаил Натензон: Конечно. Можно создать непреодолимые трудности, а потом их героически преодолевать.

 

Елена Кожина: Дело в том, что уже есть разработки. Что с ними делать? На них потрачены несколько лет, и они приносят результаты.

Михаил Натензон: В свое время были сделаны Запорожцы, и они еще ездят. Что с ними делать? В свое время все экспертные сообщества на всех совещаниях, и в Минздраве тоже, говорили о том, что в стране, где единая государственная система здравоохранения, нельзя допустить разнобоя и несовместимости информационных систем. Минздрав сейчас создает единую государственную информационную систему здравоохранения.

В стране, где единая государственная система здравоохранения, нельзя допустить разнобоя и несовместимости информационных систем.

 

Елена Кожина: Увеличение сроков реализации, то, как Вы прогнозируете.

Михаил Натензон: Это совершенно не так, это глубочайшее заблуждение. Если централизованно разработаны требования к этим системам, то разработчикам не надо все это делать самим. Они берут готовые требования и их реализуют. Убирается лишний этап, на который они должны затрачивать время, силы и деньги. То, что я говорю, это не значит, что должна одна компания сделать на всю страну. Это давно решенная задача в промышленности. Есть ГОСТ или требования, есть техническое задание. В Курске пишет одна компания, в Белгороде – другая, а в Якутии третья.

 

Елена Кожина: А если уже написано, что делать?

Михаил Натензон: Потихонечку преодолевать эти трудности. Ради цели оптимизации управления, обеспечения более эффективного управления здравоохранением и, соответственно, оптимизации расходов, я Вам могу сказать, это не только наши оценки, это оценки международные, за счет внедрения телемедицины оптимизация расходов в 5–10 раз.

 

Елена Кожина: Просто основной предмет споров – это как раз тактика и способ реализации внедрения телемедицины. Поэтому я спрашиваю, за какой подход Вы?

Михаил Натензон: Я за единый подход.

 

Елена Кожина: Через какое время обычный человек начнет получать преимущества от телемедицины?

Михаил Натензон: Вообще, он уже сейчас реально получает. Но наша задача —сделать эту систему системой массового обслуживания. Реально это должно получать где-то 20–25% населения. Реализовывать это можно пилотными проектами, создавая комплексные телемедицинские системы в регионе.

 

Елена Кожина: Спасибо Вам большое, очень оптимистичный финал.

Михаил Натензон: И Вам спасибо.

 

Елена Кожина: Напомню, у нас в гостях был Михаил Яковлевич Натензон, это программа «Умные технологии» на канале «Медиадоктор». Будьте здоровы.