Косоглазие и нистагм. Решаем проблемы

 

 

Инесса Леббех: Это программа «Оптикум». Сегодня мы будем разговаривать про косоглазие и нистагм. В гостях у нас Игорь Эрикович Азнаурян, основатель и руководитель системы детских глазных клиник «Ясный Взор» в России, академик Академии медико-технических наук Российской Федерации, доктор медицинских наук, детский офтальмохирург, детский офтальмолог, рефракционный хирург.

Сначала, всё-таки, вопрос такой: а дети считаются до какого возраста? Ведь мы же, в основном, про детей сегодня будем говорить?

Игорь Азнаурян: Вообще, считается, что дети до того возраста, пока живы родители. Если говорить о юридической стороне вопроса, то в советское время детьми считались до 14 лет; на Западе детьми считаются молодые лица до 18 лет. Мне, как врачу-офтальмологу, кажется, что, в общем-то, они правы. До 18 лет надо. Потому что детские болезни, те или иные нарушения, которые свойственны именно детскому периоду, они, конечно и у 15-летних, и у 16-летних, и у 17-летних, а к 18-ти годам уже и дальше всё становится более-менее стабильным, и человек со всеми этими болячками переходит во взрослую жизнь. Именно с этой точки зрения, например, мы нашим пациентам говорим о том, что возрастной диапазон, с которым мы работаем, это до 18 лет. Более старшие, люди любого возраста, тоже могут обращаться, мы с ними работаем.

 

Инесса Леббех: Мы сегодня уточним, по каким моментам можно к вам обращаться. Но, начнём по порядку. Что такое, всё-таки, косоглазие? Как можно на более простом языке сказать?

Игорь Азнаурян: Косоглазие — это такое состояние, когда нарушается способность к глазному зрению. Неважен возраст человека, неважно – ребёнок или нет. Косоглазие может развиваться и у взрослых тоже при определённых ситуациях, это не связано с детством, или человек может вырасти с косоглазием и уйти во взрослую жизнь, такое тоже бывает. Косоглазие — это когда отсутствует способность к объединению зрительных образов и способность к нормальному двуглазому человеческому зрению. Это очень сложная болезнь, это болезнь, которая помимо прочего, помимо того, что снижает зрение, помимо того, что нарушается способность оценивать пространство правильно, ещё и имеет неприятные косметические последствия, как правило.

 

Инесса Леббех: Неприятные – да, видели. Даже вспомнить Наталью Николаевну Гончарову, у которой тоже было косоглазие. А с какими проблемами чаще сталкиваются эти люди? Если можно – про 3D эффект несколько слов.

Игорь Азнаурян: Две основные проблемы. Это проблема косметическая и это снижение зрения и отсутствие способности воспринимать объём, то есть 3D формат. Это две основные сложности функционального порядка. Поэтому, когда мы решаем вопрос у пациентов с косоглазием, как их вылечить, что, собственно говоря, значит вылечить косоглазие? Это не значит сделать так, чтобы было более-менее лучше, чем раньше, или сегодня у нас угол такой, а завтра у нас угол уменьшился, а послезавтра он снова стал больше; «А вы знаете, месяц назад было 15 градусов, а теперь уже 17, а ещё 3 месяца назад было 14». Это всё ерунда.

 

Инесса Леббех: Я сейчас ремарку сделаю: как раз, измеряют угол отклонения в градусах.

Игорь Азнаурян: Да-да. Собственно говоря, это всё на самом деле ерунда. Вылечить косоглазие – это означает достичь 3-х критериев реабилитации. Трёх. Это высокая острота зрения без очков, это симметричное положение глаз, и третье – это способность к объёмному, стереоскопическому, бинокулярному зрению, то, что называется способность воспринимать 3D-формат. Это проще всего понять, потому что много заумных слов – стереозрение, бинокулярное зрение, люди слушают, говорят: оо, это что-то такое… Всё очень просто: видеть 3D, уметь оценивать пространство. Это то, что является критерием функциональной реабилитации, то, к чему мы стремимся в лечении этой патологии. Вообще, я должен сказать, что косоглазий очень много видов. Их больше 20-ти, очень много разных косоглазий.

Косоглазий существует более 20-ти видов. Лечатся они разными методами

Инесса Леббех: В основном-то мы как бы знаем сходящиеся, не сходящиеся.

Игорь Азнаурян: К сожалению, да. У нас принято так, что все способы, все виды косоглазия в основном, распространено так, лечатся, как из пушки по воробьям, одними и теми же «светёлками» какими-то.

 

Инесса Леббех: То есть есть нюансы в зависимости от вида.

Игорь Азнаурян: Конечно, в зависимости от типа косоглазия. Там нюансы и в терапевтическом лечении, нюансы и в хирургическом лечении, показания разные совершенно, методология разная.  Придумали кучу «светёлок», которые продают по хорошей цене все эти оптики и прочие поликлиники, те ставят и шарашат направо и налево.

 

Инесса Леббех: А что это?

Игорь Азнаурян: Всякие светящиеся, мелькающие, бегающие разноцветные какие-то огоньки, которые в глаза светят. «Вот, сейчас мы вам посветим в глаза, и вы сразу избавитесь от этого сложного недуга». К сожалению, это не так, пациенты теряют время, это плохо.

 

Инесса Леббех: Скажите, насколько, вообще, это распространённое заболевание? Какой самый распространённый тип косоглазия?

Игорь Азнаурян: Нет, это некорректно поставленный вопрос. В зависимости от типа косоглазия статистика разная, но, если мы берём все 20 видов, то это где-то порядка 7% детей в возрасте от 0 до 6 лет. 6-7%, если брать все типы косоглазия. Каких-то – 2%, каких-то – 0,5%, каких-то – 3%. Разные виды косоглазия, больше 20-ти.

 

Инесса Леббех: Но, чаще всего встречающийся вид, это какой?

Игорь Азнаурян: Но чаще всего это так называемое содружественное косоглазие, горизонтальное, когда один глаз и второй содружественные, когда и дальнозоркость, предположим, и так далее. Эти типы наиболее часто встречающиеся.

 

Инесса Леббех: Допустим, явное косоглазие, родители заметили, идут, какую диагностику проводят? Что делают, углы измеряют?

Игорь Азнаурян: Углы… Там много чего нужно измерять, насколько целесообразно нам с вами сейчас говорить? Есть разные стандарты подхода к диагностике. То есть если нужно поставить диагноз косоглазие, видно – человек косит, скосил ребёнок, не косил, не косил потом скосил, или родился ребёнок, уже скашивает. У новорождённых родители, как правило, ещё не понимают: он косит или не косит? Есть распространённое, совершенно неправильное мнение о том, что все новорождённые косые, это не так. У новорождённых близко посажены глаза и широкая переносица, от этого возникает эффект того, что глаза в куче и кажется, что они косят. На самом деле они не косят, они просто потом они немного вырастают, 6 месяцев, 7 месяцев, лицевой скелет начинает меняться, лицо увеличивается, и глаза расходятся друг от друга. Этот эффект, псевдоэффект псевдокосоглазия, как бы проходит. На самом деле, у ребёнка никогда не было косоглазия и оно никуда не прошло, потому что у него там нечему проходить, там ничего нет. Истинное косоглазие – это когда один глаз ровненький, а второй кривой.

 

Инесса Леббех: У новорождённых это можно заметить?

Игорь Азнаурян: Да, если у него врождённое косоглазие, есть случаи врождённого, довольно распространённое, то тогда, конечно же, это можно заметить. Здесь очень важно, я возвращаюсь к вашему вопросу о диагностике, как нужно диагностировать. Видно, что косит и так косит. То есть если вам нужно поставить диагноз косоглазие, чтоб написать - это одно дело, но у нас же задача другая! Определить, какой тип косоглазия, вид косоглазия, соответственно, потом понять, как его лечить. Потом, нельзя забывать, что косоглазие может быть вторичным, связанным с другим внутриглазным заболеванием, врождённым, кстати говоря, тоже. Начиная с атрофии зрительного нерва, полным или частичным, и заканчивая, я не знаю, недорастворенной артерией, много чего может быть, которое вторично. Из-за того, что глаз не видит, он скашивает. А может быть, оно первично, это и нужно диагностировать у детей.

 

Инесса Леббех: Хорошо, диагностировали, и говорят: нужно лечить косоглазие. Какой преимущественно идёт способ лечения? Как рано нужно обращаться для лечения? Ждать ли 18-ти лет?

Игорь Азнаурян: Лечение косоглазия — это всегда комплекс. Ни в коем случае нельзя слушать тех, кто говорит о том, это тактическая ошибка, если, предположим, вам с утра до вечера назначают всякие методы лечения.

 

Инесса Леббех: Физиотерпию назначат, да? Аппарат назначат.

Игорь Азнаурян: Непонятное название «аппаратное лечение». Давайте, подумаем, какой смысл несёт в себе название «аппаратное лечение»? «Аппаратное лечение косоглазия», аппаратное. Это все равно, что сказать «шприцевое лечение пневмонии», предположим, воспаление лёгких. Понимаете, да, при лечении косоглазия применяются те или иные приборы, как правило, не лекарства, а приборы. Их огромный спектр, и в зависимости от состояния, это же очень всё субъективно: у одного одно нарушено, у другого ребёнка другое нарушено, или у взрослого человека вообще третье нарушено. Нужно понять, на что мы с вами воздействуем и, соответственно, назначать те или иные процедуры.

 

Инесса Леббех: На что воздействуют? На мышцы воздействуем!

Игорь Азнаурян: Нет, на мышцы вы не можете воздействовать посредством этих всяких «светёлок». В основном, что вы можете сделать терапевтически? Для чего нужно терапевтическое лечение? Вернёмся к тому, что как лечить косоглазие.

Это всегда комплекс, ещё раз повторю. Что в комплекс входит? Обязательно – оптическая коррекция, потому что, как правило, в подавляющем большинстве случаев у всех пациентов со страбизмом, с косоглазием, имеются оптические нарушения, те или иные –дальнозоркость, астигматизмы, близорукость. Это нужно правильно, верно корригировать. Есть специфика, как нужно правильно корригировать состояния у таких пациентов.

 

Инесса Леббех: Даже если это новорождённые? 

Игорь Азнаурян:  С 6-ти месяцев можно надевать очки, есть специальные оправы. Второе. Если у пациента снижено зрение, то это мероприятия терапевтического характера, то, что вы называете непонятным словом «аппаратное лечение». Эти разные мероприятия, которые помогают повышать остроту зрения. Это то, что можно сделать. Дальше. В 80% случаев для того, чтобы поставить глаза ровно, нужно хирургическое вмешательство, это – воздействие на мышцы. Я должен вам сказать одну простую вещь, что без того, чтобы провести хирургическое вмешательство при нормальном, понятном косоглазии, не таком, какое иногда случается, а именно при манифестированном комплексе, хирургия должна внедриться в общий комплекс лечения. Это ни в коем случае не альтернатива всему, тому, что я сказал выше и то, что скажу дальше. Это часть, но это важная часть и её тоже нужно делать правильно. Существует около 12-ти различных видов хирургического лечения.

Хирургия должна иметь точную направленность. Она должна быть очень точной и должна быть направлена на механизм косоглазия, на что воздействовать, потому что нужно всегда распознавать, что привело. У кого-то одна из всех 6-ти мышц в глазу, которые вертят глазами. Нужно распознать комбинацию поражений и правильно проводить хирургию. Это очень важно. Мы используем, я говорил уже, больше 12-ти различных хирургических техник, соответственно, для каждого типа косоглазия. Не из пушки по воробьям, как со «светёлками».

Существует 12 различных видов хирургического лечения косоглазия

Инесса Леббех: Всё чётко рассчитано.

Игорь Азнаурян: Так и в данном случае, рецессия везде и всего, и всё, что вокруг делается. 2 типа операций – нельзя так делать, понимаете? Потому и бывает, обратно снова возвращается, или уходят глаза в другие стороны, полно разных осложнений.

 

Инесса Леббех: Да, и люди думают: и хирургия тоже не помогает.

Игорь Азнаурян: Да, и поэтому не помогает, это вот так. Сейчас мы хирургию вспомнили. Так вот, хирургия – это штука для того, чтобы поставить глаза ровно. Всё, другой фокус это не выполняет. Но, без того, чтобы глаза поставить ровно, мы не сможем с вами развивать объёмное зрение. Помните, мы говорили о том, что нам нужно развивать способность воспринять 3D-формат? Чтобы 3D видеть, нужно, чтобы глаза ровно стояли. Иначе, если один глаз косит, и человек смотрит одним глазом, вы никогда в жизни, сколько хотите светите ему в глаза, делайте всякие синоптофоры, делайте ещё что угодно, вы никогда в жизни это не восстановите. Поэтому, нужно развивать способность видеть 3D, а для этого нужно хирургически поставить глаза ровно. Здесь очень важно, чтобы хирургически глаза не просто стали лучше, чем были, не просто какой-то косметический эффект получился бы, а чтобы был абсолютный эффект, чтобы глаза стояли абсолютно ровно, в районе 0 градусов,

 

Инесса Леббех: Такого можно добиться?

Игорь Азнаурян: Да, для того, чтобы мы могли бы включить рефлексы, которые приводят к двуглазому зрению. Это важно. Дальше уже, после того, как глаза ровно встали, нужно развивать двуглазое зрение, опять же, терапевтическими способами. Не просто, ещё раз повторю, «светёлками», а есть техника очень важная, которую нужно очень точно применять, чтобы это развилось. Не буду сейчас на этом останавливаться, очень много ноу-хау есть в мире, и у нас тоже замечательные есть вещи, которые очень эффективны в этом смысле. Но, предпосылкой должно быть то, что зрение должно быть высоким и симметричное положение глаз. Дальше, если у человека, ребёнка есть, предположим, та или иная аметропия, оптический дефект, уже в качестве последнего штриха мы делаем, где-то начиная с 7-8 лет, лазерную коррекцию и убираем очки. Мы разработали технологию, которая позволяет делать детям эти операции, совершенно нормально с минимальными рисками. То есть люди до 18-ти лет. Мы не делаем лазерную коррекцию детям исключительно с лечебной целью, чтоб не было рецидива.

 

Инесса Леббех: Именно косоглазия не было рецидива?

Игорь Азнаурян: Косоглазия, амблиопии, как следствия косоглазия, и так далее. Теперь к вопросу о хирургии. Я уже говорил: хирургия должна быть точной. Для того, чтобы она была точной, мы разработали систему математического моделирования, которая позволяет буквально с точностью до 5 градусов проводить хирургию. До 5-ти, это высочайшая точность, самая высокая в мире. Наши западные коллеги были здесь, у нас, смотрели, это было буквально, в прошлом году. Степень излечения трудно переоценить. Поехали, всем рассказали, что есть такая технология, и нас в связи с этим включили в систему ICO. Это система International Council of Ophthalmology, международный офтальмологический совет, в котором проходят все обучающие программы с выдачей сертификата международного образца. Мы уже в этом году готовы принимать наших иностранных коллег на обучение, и наших тоже, соответственно, с выдачей сертификата. Именно после этого произошло.

 

Инесса Леббех: Это всё на основе математической модели?

Игорь Азнаурян: Модель, которая позволяет точно смоделировать, поставить точность ±5 градусов. Но, для того, чтобы она работала, мы разработали ещё и новую технологию хирургии, которая позволяет делать операции малотравматично. От обычной операции, в их обычном исполнении, очень травматичной, имеется выраженный спаечный процесс.

Инесса Леббех: Это полостная такая?

Игорь Азнаурян: Нет, она связана с мышцами и повреждается очень много тканей при обычной технике исполнения, много соединительных тканей повреждается, мышцы повреждаются, сосуды повреждаются, нервные пучки повреждаются. Глаз маленький, небольшие повреждения приводят к большим плохим моментам. Поэтому, мы понимаем всё. Мы так делали давным-давно, мы так уже лет 10 не оперируем. Я всё время думал, как сделать так, чтобы эта операция не была такой страшной. И мы сделали такую, супер, у нас получилось! Это радиоволновая высокочастотная хирургия, которая позволяет, практически, очень изящно делать эти операции с очень тонкими материалами абсолютно. Как выразить так, чтоб было понятно? Мы в тот же день открываем глаз ребёнку, он может читать, писать, смотреть телевизор. На следующий день он выписывается из стационара. Чуть-чуть красный глаз, но не сильно.

 

Инесса Леббех: Сначала хирургию делают, потом терапевтическое, или как?

Игорь Азнаурян: Нет, когда как. Вы задали вопрос о том, когда нужно приступать к лечению косоглазия? С момента постановки диагноза, как можно раньше. Потому что, если косоглазие проявилось у ребёнка до 3-х лет, носит ранний характер, нужно всем понимать, что есть сенситивный период пластичности, когда зрительная система формируется, это от рождения до 3-х лет. Если в этой ситуации возникает какой-то дефект, например, косоглазие, то зрительная система не формируется. Мы же с вами головой видим, не глазами. Глаза у нас, как приборы, камеры. На самом деле, в голове структура и формируется. А потом заканчивается, всё, её больше невозможно изменить. Поэтому, глупость, когда говорят, что давайте, ждите 6-ти лет, 5-ти лет, ещё сколько-то лет. Такие поздние обращения только осложняют нам возможности и портят прогноз по лечению. Поэтому, чем раньше начнём – тем лучше.

 

Инесса Леббех: В чём заключается терапевтическое лечение?

Игорь Азнаурян: Нельзя делить на хирургическое и терапевтическое, потому что это не альтернатива. Это волна, которая должна переходить одна в другую. В зависимости от типа косоглазия. Их очень много. На передний план сначала выходит хирургия, и наоборот, сперва терапия, потом хирургия, потом снова терапия. Терапевтические методики, как я уже сказал, призваны, во-первых, решить вопрос с остротой зрения.

Если вы водите ребёнка, предположим, к офтальмологу, где есть какое-то «аппаратное лечение», сумасшедшее слово, ничего не означающее, вам клеят глаз, дают очки, и, если зрение поднялось до нормальных цифр, больше туда не ходите, вам уже нужна хирургия. Печаль состоит в том, что люди ходят. Довольно быстро поднимается зрение, амблиопию в раннем возрасте лечить очень легко, зрение быстро поднимается. Потом они продолжают ходить и ходить, ходить и ходить – нет, всё, уже не получится. Вы то, что можно сделать терапией на этом этапе, уже сделали.

Следующий шаг – вам нужно поставить глаза ровно по правильной хирургической методике, а дальше уже вас нужно снова лечить терапевтически, чтобы развить 3D-формат. Здесь методики разные. Если мы с вами говорим о тяжёлых формах амблиопии или тяжёлых формах снижения зрения, которые трудно лечатся, мы предложили способ, мы разработали очень сложный специальный прибор, так называемый бинокулярный оптометрический комплекс, который позволяет лечить нам тяжёлые случаи амблиопии, где зрение 1%, 2%, 5% - такие случаи, и доводить, довольно быстро реабилитировать больных. У нас есть много других ноу-хау, но это – очень хороший способ именно в плане повышения остроты зрения. В плане развития бинокулярной функции мы используем методы лечения с призмами и так далее. Это уже не аппаратные, а оптические методы, которые позволяют быстро восстанавливать объёмное зрение, тот же бинокулярный оптометрический комплекс это позволяет делать.

Ещё очень важно, когда у пациентов врождённое или ранее приобретённое косоглазие, у них обязательно не формируются мосты между глазами. Для того, чтобы был стереопсис, 3D сформировался, прежде всего, базисно, нужно сформировать первичное слияние, потом на него уже настраивать всю способность 3D. Но первичное совмещение зрительных образов в подкорке, пришло с органов зрения 2 изображения, с одного глаза и со второго, он должен в подкорке объединиться. Это объединение нарушается. Здесь мы придумали технологию, которая позволяет очень быстро у таких детей, в течение месяца, буквально, восстанавливать это слияние, чтоб не было перескока, который у нас всегда возникает на синоптофоре, когда курочка не попадает в яичко. Это я для тех, которые понимают, которые уже с проблемой сталкивались и которые всё делают-делают, шарашат синоптофор до второго пришествия, он не поможет. У нас есть способ, который довольно быстро позволяет это сделать, очки, они быстро позволяют это делать.

 

Инесса Леббех: А этот способ, синоптофор, больше на горизонтальное, или…

Игорь Азнаурян: Неважно – горизонтальный, вертикальный, какой. Нужно понимать, что синоптофор имеет очень много функций. Он и диагностический прибор, и лечебный. С лечебной точки зрения его можно применять тогда, когда отсутствует это слияние, смысл в этом. Когда есть совмещение зрительных образов, уже он не нужен. Ещё раз повторяю: от того, что вы будете шарашить синоптофор, у вас не пройдёт косоглазие. Оно может изменяться, угол может изменяться, предположим сегодня 15, завтра 17, послезавтра 10, 14. Лечение провели – ой, как хорошо, ой, вот смотри! Было 15, а стало 11! Мамочки радуются, и папочки, и бабушки, и дедушки: «Ой, как здорово, у нашего ребёнка уменьшается, значит, скоро всё пройдёт!» Ничего подобного. Это, во-первых, недолго, во-вторых, маленький стресс – всё вернётся обратно. Стресс я имею ввиду – испугался, устал, заболел, всё.

 

Инесса Леббех: В школу пошёл.

Игорь Азнаурян: Да, и здесь по поводу школы. Если такая вещь возникла у ребёнка в раннем возрасте, то нужно сделать так, чтобы до школы он был полностью реабилитирован. Три критерия реабилитации, о которых мы сказали, должны завершиться уже до школы. Он должен пойти в школу здоровым, вот что важно.

 

Инесса Леббех: А что взрослым-то?

Игорь Азнаурян: Со взрослыми другая история. Если предположим, человек во взрослом состоянии получил косоглазие, заболел или, может, эндокринные расстройства, всякие травмы головные и так далее могут привести. Или, предположим, человека плохо лечили в детстве и он взрослый косит, таких случаев тоже очень много, то тоже можем помогать, тоже можно значительно реабилитировать. Подчас, всё реабилитировать, или здорово, процентов на 80, реабилитировать. Хотя не просто, но, тем не менее, можно. В зависимости, опять же, что привело к этому.

Реабилитация косоглазия у взрослых имеет высокий процент

Инесса Леббех: То есть взрослые тоже не потерянные люди, можно точно так же этот комплекс сделать.

Игорь Азнаурян: Нет, конечно не потерянные. Нам удавалось восстанавливать функцию у 35-40-45-летних людей. Это с детским косоглазием выросшие. Тем, кто получает косоглазие вследствие эндокринной патологии или травмы головы, тоже в значительной степени можем помочь.

 

Инесса Леббех: Хорошо. Тему эту долго можно обсуждать, но есть ещё интересная тема, нистагм. Потому что говорят, что нистагм не лечится. Давайте, для начала: что такое нистагм, для тех, кто, может, не сталкивался.

Игорь Азнаурян: Нистагм — это когда глаза не фиксируют объект, они находятся в постоянном движении – горизонтальном, вертикальном, ротаторном, они не фиксируются, взор не фиксируется. Нистагм возникает, если мы говорим о врождённом нистагме, так называемом, этот нистагм всегда является следствием низкого зрения, как правило, в 99% случаев, ещё 1% – генетическая обусловленность. Но, в основном, это низкое зрение. Таким образом, нистагм – это всегда следствие, это не первопричинное заболевание. Сильно снижать зрение может очень много факторов. Это и частичная атрофия зрительных нервов, это и врождённые катаракты, это и альбинизм, это и патология глазного дна, нарушение в оптических средах, врождённая близорукость высокой степени на двух глазах тоже может привести к этому. Всё может быть причиной нистагма. Поэтому, когда мы говорим о нистагме, надо понимать, что это полиэтилогическое, многопричинное заболевание и, прежде чем его лечить, нужно понять природу его, откуда он произошёл. Когда мы эту природу понимаем, соответственно, делается то или иное лечение, которое, опять же, связано с тем, чтобы максимально повысить зрение. Хирургическая составляющая состоит в следующем, смысл хирургии в том, чтобы блокировать, или в значительной степени, на порядки, уменьшить колебательные движения при прямом положении взора. Когда человек смотрит прямо, ребёнок или взрослый человек, чтобы у него нистагм либо останавливался, либо был незначительным. В этом смысл хирургии, которую мы применяем.

 

Инесса Леббех: Нистагм очень сложно продиагностировать малышам. Как делается?

Игорь Азнаурян: Как раз очень легко, потому что он не фиксирует взор, это видно, у него колеблются глазки.

 

Инесса Леббех: А медикаментозный сон — это что? Для диагностики.

Игорь Азнаурян: Так как речь идёт о том, чтобы диагностировать заболевание у маленького ребёнка… Знаете, невозможно посмотреть глаза ребёнку до года, до полутора подчас, лет. Я не говорю, что невозможно вообще – невозможно посмотреть детально. Невозможно посмотреть так, чтобы это дало максимально общую, законченную информацию о состоянии органа зрения. Некоторые мои коллеги говорят: «Мы всё посмотрели», или иной раз, «Вы всё время предлагаете медикаментозный сон, а мы, как бы, посмотрели».

Я вам абсолютно, как человек, который занимается детьми очень много лет, и точно знает, что это такое, хочу вам сказать: детально, так, чтобы perfect, законченно посмотреть ребёнка в этом возрасте невозможно, если он не спит. Не-воз-мож-но. Можно посмотреть какие-то отдельные части, что-то мелькает, какое-то общее впечатление составить, но детально невозможно. Поэтому, для таких пациентов у нас очень хорошо разработана тактика, очень здорово, мы их смотрим в медикаментозном сне, параллельно можно сделать и МРТ, если это нужно, как правило, бывают вещи, связанные с нервной системой и так далее, это всё можно сделать в одном наркозе. Длится это буквально 15 минут, зато у нас полная законченная картинка происходящего. Часто мы делаем даже, знаете, чтобы несколько раз наркоз не давать ребёнку и несколько раз не госпитализировать, мы в одном наркозе можем сделать и МРТ, и обследование полное, и потом сразу же операцию. То есть мы пока всё делаем и у нас всё заканчивается, и мы уже понимаем, что, и мы, чтоб не будить ребёнка, прямо там можем сделать хирургию и закончить, если такое показание есть. Если нет, то, конечно выводим.

 

Инесса Леббех: Вы говорите, что чем раньше – тем лучше, что с косоглазием, что с нистагмом. А если это взрослый человек, а у него нистагм – всё, время уже потеряно, уже зрение не возвращается?

Игорь Азнаурян: Ничего подобного многих оперируем, взрослых тоже.

 

Инесса Леббех: А как у них результаты, насколько устойчивые? Потому что взрослый человек, уже всё сформировалось.

Игорь Азнаурян: Очень хорошие результаты, очень устойчивые. Я даже начну, здесь же интернет всегда, да, я так понимаю? Можно зайти, посмотреть. Там, кстати, очень…

В настоящее время разработаны методики лечения нистагма у взрослых людей

Инесса Леббех: На вашем сайте, да, есть?

Игорь Азнаурян: Не знаю, на нашем, я не слежу за этим. Я, вообще, думаю такую вещь сделать по поводу нистагма. Всем нашим пациентам, которым мы сделали и которые обрели новое качество жизни для себя, и с эстетической и с функциональной точек зрения, наверное, нужно сделать некий форум, где они могли бы общаться не друг с дружкой, а чтобы они могли общаться с людьми, которые ищут. Потому что то, о чём я сейчас рассказываю, уникально. Информация уникальная. Это я просто знаю. Человек ищет, «А нам такого не говорили», или «А нам сказали, что это не так».

 

Инесса Леббех: Но чаще всего говорили, что это невозможно.

Игорь Азнаурян:  Подчас, не все люди знают, что такие возможности сегодня появились. Это новые разработки, новые вещи, привезённые из-за границы, созданные нами, в том числе. Это новые совершенно вещи. Поэтому, нужно, видимо, такой форум создать, чтобы люди, которые сомневаются, спросили: «Слушай, а как было? – У меня было так. – А сейчас как? – А сейчас вот так». Наверное, это правильно. Потому что я бы не хотел уговаривать, например, своих потенциальных пациентов в том, что «знаете, правильно вот так, как мы говорим», потому что мы тоже можем ошибаться, пациент может выбирать, куда ему ходить, правильно? Задача нашего эфира в том, чтоб мы несли новую информацию, а ему нужно определяться. А как ему определиться? Пойдёт в поликлинику, скажет своему доктору: знаешь, такую вещь слышал? Тот на него посмотрит, скажет: «Нет, это неправда, нужно шарашить синопотофор», или светить в глаза, или кушать морковку. Или надевать дырчатые очки, или чернику кушать до умопомрачения. Ну, понимаете, это смешно всё.

 

Инесса Леббех: Для этого, в общем, программу и создали и делаем, чтобы доносить грамотно информацию для людей. Можно и найти какую-то информацию в этом хаосе, но при этом можно не понять смысл, либо понять его в совершенно другом уровне.

Игорь Азнаурян: Или есть ещё куча вещей, которые связаны с тем, что вот, мы сейчас вам поможем снять очки, нужно с утра до ночи упражнять глаза. Что «упражнять глаза»? Понимаете, в словосочетании «упражнения для глаз» есть что-то похожее на «аппаратное лечение». Потому что, упражнение для глаз… Можно делать упражнение для печени, упражнение для, я не знаю, селезёнки, для кишечника, для желудка? Какие упражнения? Глаз – это мозг. Глаз – это часть мозга, кусочек, туда поставленный и с ним очень тесно связанный проводочком в виде зрительного нерва. Что там упражнять хотите, я не понимаю. Вы решили упражнять мозг?

 

Инесса Леббех: Игорь Эрикович, недавно, я знаю, у вас был какой-то очень уникальный случай, именно связанный с нистагмом и альбинизмом?

Игорь Азнаурян: Не очень уникальный, таких случаев у нас хватает. Прооперировали, хорошо получилось. Ура! Мы этого ребёнка сперва обследовали, сказали родителям, что такое состояние, назначили ему очки. Ждали где-то полгода, пока у него остановится нистагм окончательно. После этого поняли, как его нужно оперировать, прооперировали, дальше сейчас лечить будем консервативно, чтоб зрение у него максимально держалось хорошим. Сейчас у него да, при прямом взоре, как и у многих других, у кого-то блокируется полностью, у кого-то резко уменьшается. Очень индивидуально, на самом деле. То есть обратимый нистагм.

 

Инесса Леббех: Нистагм – это именно хирургия?

Игорь Азнаурян: Нет, я же говорю: там та же история – комплекс, ни в коем случае, но одно без другого не работает. Надо понять, что без хирургии тоже всё не работает, это всё «аппаратное лечение», так называемое. Те или иные методики, которые призваны, имеют конкретное назначение: одно — вот туда, одно сюда. А для того, чтобы поставить глаза в то или иное положение, нужно делать хирургию, оно само не встанет.

 

Инесса Леббех: Ну, что. Такая у нас была передача сегодня про косоглазие, про нистагм. С нами был сегодня Игорь Эрикович Азнаурян, основатель и руководитель системы детских глазных клиник «Ясный Взор».