БОС-терапия - управление и самоконтроль!

Евгений Греков: Здравствуйте, уважаемые любители настоящей медицины. Сегодня на канале «Медиадоктор» в программе «Вопросы андрологу» мы будем говорить про БОС-терапию. Это такая терапия, с которой я сам никогда бы в жизни не разобрался. Мне сегодня в этом поможет Виктория Валериевна Ромих – заведующая отделом НИИ Урологии имени Николая Алексеевича Лопаткина. Здравствуйте, Виктория Валериевна!

Виктория Ромих: Добрый день! Рада видеть.

 

Евгений Греков: Виктория Валериевна, новый метод, который появился у нас в России, метод лечения «биологической обратной связи» – БОС-терапия. Давно ли он присутствует в истории медицины? Когда это вообще зародилось?

Виктория Ромих: Давно. Истоками биологической обратной связи можно считать исследования Ивана Петровича Павлова об условных рефлексах, исследования Мечникова, теория Быкова о кортико-висцеральных связях.

 

Евгений Греков: То есть об этом мы знаем уже лет сто?

Виктория Ромих: По крайней мере, первая информация именно тогда и появилась. Самым пусковым моментом стал 1968 год, когда произошло событие, которое многие назвали «открытием». Когда одним ученым было показано, продемонстрировано и доказано (речь шла об электроэнцефалографии, а это не такая уж и простая методика), что получая информацию в режиме обратной связи о параметрах электроэнцефалограммы, можно сознательно управлять этими параметрами.

 

Евгений Греков: Это как в йоге?

Виктория Ромих: Примерно так.

 

Евгений Греков: Ничего, по-большому счет, нового не появилось.

Виктория Ромих: Ресурс этого уникального биологического компьютера, которым является головной мозг человека, использовался в различных методиках, в том числе и древних, но уже на научной базе, с научными обоснованиями, где это было доказано и показано. Я считаю, что старт –тот самый 1968 год.

И эта методика, по сути дела, к чему сводилась? То есть это даже не методика. Это биотехнология. Так что БОС может применяться не только в лечебных целях. Это не только БОС-терапия. Есть неклиническое применение биологической обратной связи – мобилизация ресурсов организма при хронических длительных нагрузках, в спорте, например.

 

Евгений Греков: Чувствуется, что где-то тут прошли военные. Скорее всего, так оно и было.

Виктория Ромих: Скорее всего. Но тем не менее, мирное использование биологической обратной связи – это преодолевание стрессов, синдрома хронической усталости, что относится непосредственно к нам, врачам. Синдром выгорания тоже может преодолеваться, если мы сможем сознательно управлять теми или иными своими параметрами. А что такое управление физиологическими параметрами? Это значит адаптация тех или иных органов и систем организма к условиям стресса, или к условиям текущих патологических процессов в организме. Поэтому синонимов очень много. Кто-то говорит «биорегуляция», кто-то «самоконтроль».

Синдром выгорания может преодолеваться, если мы сможем сознательно управлять теми или иными своими параметрами

 

Евгений Греков: Когда говорят: Женя, возьми себя в руки – это сознательная устойчивость?

Виктория Ромих: Да, сознательная устойчивость.

 

Евгений Греков: Благодаря этому методу мы можем не только что-то лечить, но и учиться управлять собой, управлять собой эффективно?

Виктория Ромих: Но каким образом? Мы получаем изображение или звуковой сигнал, иногда даже тактильный сигнал в некоторых машинах для биологической обратной связи, получаем сигнал о том, как функционирует система, какой физиологический процесс каким образом реализуется. И получив этот сигнал, мы имеем возможность его корректировать. Конечно, это все выполняется в реальном времени, и это мониторинг. То есть сигнал получается, сигнал анализируется участником, и делаются попытки обучения, научения этой системы функционировать в правильном аспекте. Причем иногда нужно активировать систему, а иногда подавлять. И я слышала в одном из интервью: специалист, который проводил сеанс БОС-терапии, говорил, что мы Вас будем научать. Сначала это резало слух, а потом я поняла, что это действительно есть научение, то есть навык. Не обучить, не показать, а именно сформировать навык путем нескольких сеансов. Например, в зоне психоэмоциональных воздействий сеансов может быть и все 20-30-40 для того, чтобы научить формировать навык регуляции своими параметрами.

 

Евгений Греков: Смотрите, у нас есть некоторые врожденные навыки – еда, охота, что-то интересное узнать в мире. Навыки, которые можно приобрести благодаря БОС-терапии, – это же приобретенные навыки? Например, жить в состоянии постоянного стресса организм не может, он истощается.

Виктория Ромих: Да, происходят поломки. Порвется там, где было слабо, будут проблемы с сердцем, дыханием.

 

Евгений Греков: Благодаря этому методу можно улучшить качество жизни, при этом еще и продлить свою жизнь и нормальное функционирование самого организма?

Виктория Ромих: Совершенно верно.

 

 

Евгений Греков: Это наши придумали, я хочу это подчеркнуть.

Виктория Ромих: Основные исследования и достижения были сделаны именно нашими физиологами.

 

Евгений Греков: Вот это я люблю. Я вообще за Россию, я жуткий патриот. Это классно, когда что-то новое, то, что прижилось и действительно функционирует, и это придумали российские ученые. Их, наверное, тогда в Советском Союзе не услышали?

Виктория Ромих: Услышали. Это применялось. Есть три эпицентра научной мысли, которые реализовывали БОСы в медицинских и немедицинских целях: это Санкт-Петербург (Ленинград), Москва и Новосибирск.

 

Евгений Греков: Три самых мощных научных центра.

Виктория Ромих: Да, там все это развивалось. В 2010 году вышла работа, в которой речь шла непосредственно о биологической обратной связи. И авторы говорили о том, что именно эти биотехнологии являются социально-экономическим ресурсом России в преодолении глобального кризиса. То есть это технологии, которые не требуют лекарств, а ими можно добиться улучшения показателей буквально всего организма. Если мы обратимся к интернет-источникам, перечисляются минимально 38 показаний для БОС-терапии только в медицинских целях, а в среднем – 50, начиная от эпилепсии, депрессии, речевых дефектов, артериальной гипертензии.

Биотехнологии являются социально-экономическим ресурсом России в преодолении глобального кризиса. Это технологии, которые не требуют лекарств, а ими можно добиться улучшения показателей буквально всего организма

Евгений Греков: Артериальная гипертензия, сахарный диабет, если дальше продолжать, то есть стресс-зависимые заболевания.

Виктория Ромих: И не только. Это синдром дефицита внимания, гиперактивность.

 

Евгений Греков: Везде, где присутствует дефицит серотонина и дофамина, при этом избыток адреналина и кортизола?

Виктория Ромих: Эти вещи, я считаю, механизм реализации биологического состояния. Это одно из звеньев патогенеза.

 

Евгений Греков: Вы на нем работаете около 17 лет. Я о нем начал слышать где-то 7 лет назад от Вас, на конференциях, в институтах. По большому счету, что изменилось за эти 17 лет? Я думаю, изменилось количество показаний.

Виктория Ромих: Конечно. Начали с простого. Тот сектор, который представляет урологию, очень маленький, если понимать глобальность тех задач, которые решает биологическая обратная связь. Но в этом узком секторе огромное количество физиологии.

 

Евгений Греков: Если нерешимая проблема, пускай она маленькая, и если можно благодаря какому-то методу ее решить, то это уже победа.

Виктория Ромих: Конечно. И в чем огромное преимущество биологической обратной связи? Это то, что при помощи этого физиологического зеркала, слышали о таком? Для того, чтобы что-то научиться контролировать, это нужно хорошо видеть, слышать или чувствовать. Вот для чего у нас визуальные символы, либо слуховые, либо тактильные. Женщинам мы говорим, что невозможно сделать хороший «мейкап», если перед тобой нет зеркала. Только в зеркале ты сможешь сделать хороший макияж. То же самое – научиться контролировать функции можно тогда, когда перед тобой хорошее качественное зеркало, в котором ты видишь отражение этих функций, тогда ты можешь на них повлиять.

Уникальная вещь, про которую я уже говорила с энцефалограммой, такая же уникальная вещь с контролем над показателями давления в сосудах. Знаете, как он осуществляется? Пациентов учат повышать температуру кончиков пальцев. Это подавляет симпатикотомию и решает проблему артериальной гипертензии.

Для того, чтобы что-то научиться контролировать, это нужно хорошо видеть, слышать или чувствовать

 

Евгений Греков: Это же одновременно так просто и гениально. То есть для того, чтобы нагрелись пальцы, как мы себе представляем, нужно расслабить сосуды, включить парасимпатику, тогда симпатика подавляется путем активации парасимпатики. Там, где парасимпатика, там трофика. А трофика – это всегда расслабление и улучшение.

Виктория Ромих: Относится это и к урологии, и вообще к медицинскому применению, и к не медицинскому. Конечно, в очень далеко зашедших ситуациях порой не работают эти методы, когда поломка глобальна. Простой пример из урологии, когда очень тяжелая травма позвоночника, повреждение спинного мозга, когда совершенно нет возможности восстановить управление. Конечно, нужно пытаться что-то делать. Мы в свое время делали доклад о биологической обратной связи у женщин с нарушениями расслабления тазового дна. И буквально сразу, как только начали анализировать сравнительные группы, увидели, что если серьезное поражение и нет возможности скорректировать, не запускается обратная связь, произошла поломка. Если поломка не грубая, очень хорошо все восстанавливается. Это тоже надо иметь в виду, не считать, что это волшебство. Дайте нам только это зеркало, каким-то образом снимите показатели, промониторьте, и мы всему научимся. Не за раз, так за два раза. Конечно, всему есть определенные границы применения. И этому методу тоже.

 

Евгений Греков: Этот метод работает на том, что организм запоминает пики серотонина и дофамина, когда запоминает приятные ощущения. Когда тебе становится максимально хорошо, ты расслаблен, у тебя выделяется серотонин, дофамин, повышается альфа-ритм головного мозга, и человек это запоминает. Но это же очень сложно сделать. Йоги ведь в свое время десятками лет тренировались для того, чтобы войти в это состояние. А этот метод помогает этого достигать через 10-15 занятий. Я провожу параллель, что йога – это хорошо, но это очень долго.

Виктория Ромих: Но йоги не используют приборы. Здесь прибор помогает.

 

Евгений Греков: Буквально за 20-30 занятий достигать того состояния, к которому стремятся йоги – это же аутотренинг. В свое время проводились работы по аутотренингу, еще до Гитлера было это все, и до Фрейда. Эти работы с аутотренингом, скорее всего, были экстраполированы в это техническое новшество.

Виктория Ромих: Да. Но есть такие сложные схемы, про которые Вы сейчас упомянули, а есть и простые. Приведу пример, который очень хорошо работает. У ребенка неправильная осанка, нужно корректировать. Ребенок сидит у компьютера или играет в игру джойстиком, мышцы спины расслабляются, заворачивается в этот крючочек. И эта поза становится для него потом привычной. И мы понимаем, что это все отразится и на его росте, и на развитии, и на дыхании, и на кровообращении, на всем. Система очень простая: снимают сигнал с мышц спины, ребенок играет в компьютерную игру. Как только он начинает осуществлять сгибание в свою привычную неправильную позу, машинка в компьютерной игре замедляется и останавливается. И для того, чтобы он смог продолжать свою гонку, он должен распрямить мышцы спины, о чем будет получена обратная информация.

 

Евгений Греков: То есть сигнал будет подаваться с мышц?

Виктория Ромих: Да, с мышц. И будет реализовываться в виде картинки на экране.

 

Евгений Греков: Метод получается сам по себе очень гениальный. Почему? Потому что если у нас в свое время были невропатологи, которые вообще отдельным кланом, это как высший пилотаж. Это другой клан, который стоял всегда выше, чем все остальные. И они говорили на языке, непонятном для нормального доктора, потому что это настолько все сложно: нервные болезни, эти ядра, еще что-то. Но к этому нужно приходить. Все самое сложное, как говорил Эйнштейн: если Вы можете шестилетнему ребенку простым языком объяснить сложный материал, значит, Вы его знаете. Мы сейчас пытаемся с Вами объяснить всему населению, что такое за метод биологической обратной связи и для чего он нужен. По большому счету, Вы сказали, социально значимый общественный метод.

Виктория Ромих: Сказала не я. Но я двумя руками поддерживаю.

 

Евгений Греков: Сколько мы сможем исправить, если даже этот метод освоят в школах, где как раз идет формирование осанки. Насколько мы сможем задавить в человеке психическую гиперактивность?

Виктория Ромих: Или наоборот, усилить альфа-ритмы.

 

Евгений Греков: И сделать гением, благодаря этим методам. Что такое альфа-ритм головного мозга? Это ритм, при котором головной мозг максимально продуцирует и придумывает что-то новое, синтезируется гениальность.

Виктория Ромих: Повышается эффективность, совершенно верно.

Альфа-ритм головного мозга – это ритм, при котором головной мозг максимально продуцирует и придумывает что-то новое, синтезируется гениальность

 

Евгений Греков: Эффективность, гениальность – да. Без медикаментов, это то, о чем говорил Гитлер. Он же, в основном, верил в медикаментозные методы.

Виктория Ромих: Он не самый великий врач.

 

Евгений Греков: Но благодаря ему было создано много препаратов в этот период, потому что они экспериментировали на людях. А здесь – без препаратов, безопасно для человека, с максимальной эффективностью, за короткие сроки. Это не йога.

Виктория Ромих: Это школа физиологии Санкт-Петербурга.

 

Евгений Греков: Мы за короткие сроки можем оздоровить человека правильным методом. Причем, это легко, если он начинает с пути истинного сбиваться, мы можем заново скорректировать. Ведь так?

Виктория Ромих: Да. Причем мы может не только сбои, но и психиатрические проблемы решить. Это депрессии, фобии.

 

Евгений Греков: Фобии – это страшная вещь. У меня есть одна пациентка, которая в течение трех лет не может сдать кровь, потому что ей один раз так неудачно взяли кровь, что у нее теперь родилась фобия. Она сидела сегодня с утра в машине 3 часа и пыталась встать с кресла, чтобы войти в клинику.

Виктория Ромих: И таких пациентов много. Эти технологии могут как раз помогать в этих вещах, когда есть зацепка за что-то негативное, это можно разрушить.

 

Евгений Греков: По большому счету, мы можем и диагностировать по альфа-ритму головному мозгу благодаря этому аппарату. Это же небольшая коробочка?

Виктория Ромих: Они бывают разные. Бывает маленькое зеркальце. Это может быть не визуальный сигнал, а звуковой. Есть просто наушники – это в урологии, кстати, применяется для тренировки тазового дна у женщин – это небольшой манометр, который вставляется в зону тазового дна. И в наушниках ты слышишь сигнал, хорошо сокращаешь или нет. Он совсем маленький. Если мы используем анимацию, то чем больше монитор, чем ярче картинка, тем лучше. Мы у себя в институте даже с маленького монитора, который непосредственно к системе относится, переводим все на большой монитор на стене, чтобы все могли поучаствовать в тренировке, если это ребенок, то и его родители, которые присутствуют на сеансе, и медсестра, и доктор, если они присутствуют и участвуют в этом сеансе. Чтобы все смотрели и понимали, что происходит, насколько эффективно идет работа по данному конкретному пациенту.

 

Евгений Греков: БОС-терапия от каких урологических заболеваний?

Виктория Ромих: Давайте вернемся у тому определению, что же такое БОС-терапия. Это биотехнология, которая позволяет пациенту научиться сознательно управлять параметрами организма. Это достигается за счет того, что это оборудование, эти приборы помогают в реальном времени мониторить параметры физиологических функций, представлять их пациенту в виде визуального, слухового или тактильного сигнала и давать ему возможность сознательно контролировать те или иные функции. В урологии у нас три типа пациентов – мужчины, женщины и дети.

 

Евгений Греков: С какого возраста можно использовать БОС-терапию?

Виктория Ромих: С минимального возраста. Это зависит от того, насколько развит ребенок интеллектуально. У нас есть очень маленькие дети, например, 3-4-х лет, которые справляются с задачами очень быстро и очень быстро овладевают методом, у них формируется мышечная память, они контролируют функцию тазового дна, функцию мочевого пузыря. Есть дети постарше, которые еще не сформированы интеллектуально.

Что касается максимальной возрастной границы, то ее точно не существует никакой. Пока человек понимает, желает и хочет управлять, хочет научиться этому управлению, БОС-терапия может быть эффективна.

Пока человек понимает, желает и хочет управлять, хочет научиться этому управлению, БОС-терапия может быть эффективна

 

Евгений Греков: Пока интеллектуальная сфера хорошо работает у пациента, то нет пределов по возрасту?

Виктория Ромих: Нет пределов. И это очень большое заблуждение, которое мы часто слышим: что пожилым, наверное, нельзя. Можно всем. Возьмем мышцы тазового дна у мужчин. Есть необходимость управлять этими мышцами, если человеку предстоит операция на предстательной железе. И может что-то измениться в удержании мочи, и мы хотим еще до операции, пока ткани сохранные, научить человека, показать, какие мышцы ему будут необходимы.

  

Евгений Греков: Вы сейчас говорите о том, что операция на простате – это очень травматичная операция. И тут такой момент: мы не говорим про то, что у пациентов 100% будет инвалидизация. Мы его заранее начинаем готовить к своему пути реабилитации.

Виктория Ромих: Совершенно верно. Чтобы он запомнил те мышцы, которые будут ему необходимы для того, чтобы удерживать мочу. И чтобы он, начав тренировку до оперативного вмешательства, в максимально ранние сроки после операции дальше эти мышцы тренировал, чтобы лишиться этого неприятного симптома в виде недержания мочи.

У некоторых молодых мужчин есть дисфункциональное мочеиспускание. Всегда считалось, что у женщин и у девочек бывает из-за стеснительности, нежелании мочиться в общественных местах, неумение в нужный момент расслабить тазовую мускулатуру. Сейчас мы понимаем, что у мальчиков и у мужчин есть такие же элементы стеснения. И в нормальном положении не все умеют это делать правильно, задерживают мышцами поток мочи, что отрицательно сказывается на функции почек, мочевой пузырь истощается от такой дополнительной и ненужной нагрузки на опорожнение. И тогда нужны тренировки на расслабление. Нужно понимать, какие мышцы нужно расслаблять. В отношении тазового дна очень важна эта технология, потому что она нам позволяет отделить мышцы полезные от мышц вредителей – так гинекологи любят говорить.

 

Евгений Греков: А что это за мышцы-вредители?

Виктория Ромих: Для того, чтобы удерживать мочу или лучше испускать мочу, нам нужно усиливать или расслаблять мускулатуру тазового дна. Мускулатура тазового дна окружена другими мышцами – это мышцы брюшного пресса, очень сильные, это мышцы ягодичной зоны, тоже очень сильные, и мышцы внутренней поверхности бедра. Работать нужно именно мышцами промежности, мышцами тазового дна, исключая другие, чтобы мышцы-вредители не участвовали в работе. Но чтобы работало только тазовое дно. Чтобы их отделить, мы дополнительным каналом фиксируем работу этих мышц, и получается двойная биологическая обратная связь. Человек видит, какими мышцами управлять не следует, двигать не следует, какие мышцы неактивны, а какие мышцы должны быть в работе.

 

Евгений Греков: За сколько занятий это можно?

Виктория Ромих: В урологии за 10-12 процедур.

 

Евгений Греков: То есть до операции 10-12 процедур, потом оперативное вмешательство…?

Виктория Ромих: Вы имеете в виду простату у мужчин?

 

Евгений Греков: Да, я начинаю всегда с самого сложного и самого интересного. Потому что реабилитация этих пациентов непростая, там возникает инконтиненция. До того момента, пока я не услышал от Вас это, я вообще не знал, что БОС используется в такой области.

Виктория Ромих: Заранее показать. Это не сложно. Тут только проблема в доступности оборудования.

 

Евгений Греков: Доступность в Москве есть, уже хорошо.

Виктория Ромих: Не везде оно доступно. И не все у нас проходят, а только те, кто может приезжать, кто не с дальних регионов.

 

Евгений Греков: Сколько занятий нужно после операции?

Виктория Ромих: Как только процесс заживления заканчивается, когда они понимают, что могут приступать к упражнениям, то могут начинать. Начало уже положено до операции, мы только продолжаем то, что было.

 

Евгений Греков: Нервная ткань уникальная. Раньше говорили, что нервы не восстанавливаются.

Виктория Ромих: Мы восстанавливаем мышцы.

 

Евгений Греков: Иннервация идет по двум путям, двигательные и моторные волокна.

Виктория Ромих: Двигательные и чувствительные.

 

Евгений Греков: По большому счету, мы можем каким-то образом через оставшиеся нервные волокна воздействовать на мышцы и развивать их у пациентов?

Виктория Ромих: Естественно, что мышцы работают под воздействием нервного импульса. Но здесь важно то, что я уже сказала. Нужно опознать правильную мышцу и понимать, что мы тренируем даже в условиях, когда что-то повреждено.

Нужно опознать правильную мышцу и понимать, что мы тренируем даже в условиях, когда что-то повреждено

 

Евгений Греков: Даже при минимальной сохранности нервных волокон. Нервная ткань уникальная, одни отделы берут функцию других отделов, если они утеряны. Замечательно.

Дальше у нас женщины. Это моя любимая тема.

Виктория Ромих: Вот это как раз сложнее, чем у мужчин. Здесь особенный акцент на том, чтобы исключить работу других мышц. Потому что если мы тренируем тазовое дно в борьбе с недержанием мочи, и будут подключаться мышцы брюшного пресса, будет усиливаться брюшное давление как фактор воздействия на мочевой пузырь, то мы можем получить эффект с точностью до наоборот. Не укрепить тазовое дно, а наоборот, его еще сильнее повредить и травмировать. В этом плане биологическая обратная связь уникальная.

 

Евгений Греков: Много таких женщин, которые травмированы от неправильных занятий?

Виктория Ромих: Если они сами неправильно делают. Поэтому мы объясняем на приборе: видите, вот мой друг, вот такой дельфинчик. Видно его? Его нам подарили. Ровно такой же в нашей анимационной программе. Дельфинчиком надо управлять, дельфинчика надо поднимать и опускать. А рыбка, которая зависит от той группы мышц, которую мы исключаем, например, брюшной пресс, должна быть на дне, должна быть не функциональной и спокойной. И проводится двойная биологическая обратная связь. У нас дельфинчик работает на укрепление тазовой мускулатуры, а рыбка пассивно исключает мышцы живота.

 

Евгений Греков: То есть мышцы живота расслаблены? И получается, не создается повышенное внутрибрюшное давление?

Виктория Ромих: Да, совершенно верно.

 

Евгений Греков: Гениально. 33 года живу и ничего об этом не знал до сегодняшнего дня.

Виктория Ромих: Чем еще дополнила терапию биологическая обратная связь – это тоже очень простая вещь, но очень умная. В нее включены интервалы электростимуляции. Это дополнительная помощь для опознания мышц. По каналу, который снимает показатели электромеханической активности, подается электрический сигнал для того, чтобы пациент периодически во время сеанса биологической обратной связи чувствовал, что вот сюда нужно направлять работу, что вот эта мышца работает. И эта дополнительная электростимуляция тоже совершенствование методики, которая значительно повышает эффективность.

Плюс еще один момент, который уже привнесен клиницистами: когда мы учим правильной работе мышцу при помощи нашего дорогого дельфинчика, и при помощи той рыбки отучаем мышцу-вредителя от активной работы, мы даем пациентам еще домашнее задание, потому что память сохраняется. Просим, чтобы они повторяли дома такие упражнения. Не 20-30 минут, как мы это делаем в клинике, а короткими сеансами, лучше несколько минут несколько раз в день подвигайте дельфинчика вверх и вниз, следите за тем, чтобы рыбка не шевелилась, а находилась только на дне водоема.

 

Евгений Греков: Вы называете мышцы живота «рыбкой»?

Виктория Ромих: Да. И это домашнее задание тоже работает.

 

Евгений Греков: Виктория Валериевна, я в голове сейчас представляю те масштабы, кому можно помочь. Мы говорим про урологические заболевания, про тех пациентов, кому требуется эта помощь. А если говорить про психосоматику с урологией? Синдром нервного перенапряжения или синдром ожидания неудачи перед половым актом?

Виктория Ромих: Давайте вернемся к нашему гиперактивному мочевому пузырю. Он не имеет половой специфики у женщин и у мужчин. И возрастной тоже не имеет. Очень часто всплески гиперактивности мочевого пузыря возникают на фоне стресса – экзамены, неприятности на работе, переезды, рождение детей в семье, когда не спят и волнуются. Все это может вызывать сбои функционирования мочевого пузыря.

Каким образом клинически выглядят эти сбои? Мочевой пузырь постоянно дает позывы, мешает человеку отдыхать ночью. Что делать? Не всем подходит медикаментозное лечение. И даже когда оно подходит, и пациенты понимают, что эффект достигнут, они очень часто требуют эскалацию дозы. То есть требуют повысить дозировку. «Вы мне добавьте еще, можно я вторую таблетку возьму? Я хочу эффект довести до максимально возможного». А с точки зрения возникновения побочных эффектов мы понимаем, что этого нельзя делать, нельзя повысить дозирование. Что делать? Что предложить, вместо эскалации дозы? Предложить терапию по методу биологической обратной связи, физиолечение, то есть добавить немедикаментозные технологии. При этом эффект будет точно такой же, даже выше, потому что по разным путям мы это подавляем.

 

Евгений Греков: А можно сразу без таблетки, не в далеко зашедших случаях, конечно? Мы знаем, что симптоматика у мужчины или у женщины началась с гиперактивности мочевого пузыря месяц назад. Если он ответственный пациент, он пришел через месяц.

Виктория Ромих: В алгоритмах и в регламентах по ведению пациентов взрослого и детского возраста по многим функциональным нарушениям в урологии поведенческие методики – а мы это спокойно можем отнести к поведенческим методикам – стоят в зоне первой линии терапии.

 

Евгений Греков: Так что же у нас в поликлиниках тогда назначают сразу таблетку?

Виктория Ромих: Не все справляются с объемами такой работы.

 

Евгений Греков: Сколько нужно времени, чтобы объяснить пациенту, что ему нужно делать?

Виктория Ромих: Надо обходиться не 5-10 минутами, потому что это патологическое состояние, оно может иметь и параллельно существующие другие тяжелые нарушения. Если это дебют симптомов, исключив какие-то трагические поводы, опухоли, то можно очень быстро прийти к биологической обратной связи методом терапии.

Возможности принять пациентов в таком количестве, в котором нужно, есть не всюду. У нас крупный отдел, много сотрудников, у нас подготовлены с высочайшей квалификацией медицинские сестры. И мы вели клиническую апробацию биологической обратной связи у детей, у нас прошло за полгода 40 пациентов. И это уже была работа на напряжение. Нужно несколько помещений, потому что в одном помещении невозможно. Должен быть отдельный монитор, тишина, ни в коем случае никаких отвлекающих моментов, медсестра или врач полностью посвящены своему пациенту, потому что нужно мониторить и обсуждать, указывать на дефекты выполнения процедуры и т.д. На это все нужны помещения и время.

 

Евгений Греков: Действительно, ведь никаких побочных эффектов нет, нетоксично, без вмешательства.

Виктория Ромих: Дети очень хорошо формируют мышечную память, очень быстро.

Дети очень быстро формируют мышечную память

 

Евгений Греков: Им же нравится все это? Рыбки, дельфинчики?

Виктория Ромих: Рыбки и дельфинчики, космические объекты, обезьянка, которая ловит орешки, бананы и кокосы. Спектр предлагаемых анимационных программ огромный. Опять-таки, дельфинчик самый любимый.

 

Евгений Греков: Возьмем еще один кластер – это наши медицинские работники. Синдром выгорания, то, с чего мы начали. Это обязательные занятия для всех методом биологической обратной связи? Например, депрессия, синдром хронической усталости, выгорание, как мы говорим. Если мы возьмем нашего медицинского работника, во всех ли поликлиниках должен стоять этот метод, чтобы помогать нам же для того, чтобы мы помогали сотням?

Виктория Ромих: Конечно. Как и физиотерапия. Если мы вспомним былые времена, не было ни одной детской поликлиники, где не было бы электрофореза с атропином, не было бы диадинамических токов по Кузнецову. Всюду присутствовали, в любой районной поликлинике. Я думаю, что такая же ситуация должна сформироваться в отношении биологической обратной связи.

Если мы вспомним былые времена, не было ни одной детской поликлиники, где не было бы электрофореза с атропином, не было бы диадинамических токов по Кузнецову

 

Евгений Греков: Вы учите этому методу?

Виктория Ромих: Да, у нас идет курс нейроурологии, в котором блоком идет и обучение принципам БОС.

 

Евгений Греков: Любой доктор-уролог, который захотел стать нейроурологом, может посвятить себя изучению Вашего курса? Это к Вам нужно приезжать?

Виктория Ромих: Да.

 

Евгений Греков: Вебинарной системы нет? Сейчас это модно.

Виктория Ромих: Модно, но биологическая обратная связь – это то, что нужно почувствовать, посмотреть и потрогать руками. Дистанционно можно заинтересовать, но чтобы человек видел реальные результаты, реальные достижения этого метода, когда был ребенок, девочка, которая мочилась только утром дома, а потом только вечером дома, а в детском садике невозможно даже к горшку подвести. Отсюда передержки мочи, полинефриты и так далее. Это тяжелая форма дисфункционального мочеиспускания в отсутствие каких-либо неврологических заболеваний. И мочеиспускание с вялой струей, с огромными объемами остаточной мочи. Три курса биологической обратной связи – отличное мочеиспускание, под ноль остаточная моча, ребенок научился расслабляться. Дома с удовольствием представляет дельфинчика и расслабляется. И в садике представляет.

 

Евгений Греков: Я от таких историй просто млею. Ладно еще, когда по телевизору всякие аферисты-целители говорят, что сотням помогли – это, конечно, страшно. А вот когда говорит эксперт об этом, что мы помогаем детям в том, с чем довольно сложно справиться. Это же сложно справиться, уговорить ребенка, чтобы он расслабился. Ребенок не понимает, о чем ты. Я сам по образованию педиатр. И когда я слышу такое – это прямо классно. Мы научились легко договариваться с детьми. Даже мне, педиатру, было сложно в свое время с ними договариваться. Потому что ребенок должен быть чем-то заинтересован. Вот эти все дельфинчики, машинки, звездочки...

Виктория Ромих: Конечно. При условии абсолютной безопасности.

 

Евгений Греков: Получается, 30 сеансов было проведено?

Виктория Ромих: 3 сеанса. У нас максимально 12 сеансов.

 

Евгений Греков: За 12 сеансов у ребенка спасли почки, мочевой пузырь и жизнь, по большому счету?

Виктория Ромих: Если так далеко заглядывать – да. Есть пациенты, которые попали на гемодиализ и ждут пересадки именно потому, что дефект расслабления тазового дна вызывал постоянные атаки пиелонефрита с переходом в хроническую болезнь почек. Мы об этом часто говорим. И наши функциональные нарушения – это не качество жизни, а жизнь как таковая. Это вопрос жизни и смерти.

Наши функциональные нарушения – это не качество жизни, а жизнь как таковая. Это вопрос жизни и смерти

 

Евгений Греков: Мы с Вами еще раз встретимся по этому методу, мы еще раз поговорим, но уже прицельно по урологическим нозологиям. Сегодня мы сделали вводную передачу. На канале «Медиадоктор» еще не раз появится такой замечательный эксперт, как Виктория Валериевна Ромих – заведующая отделом в НИИ Урологии им Н.А. Лопаткина. До свидания!