Взаимоотношения пациента и эндокринолога в поликлинике

А. Плещева:

Программа «Гормоны под прицелом», её ведущая я, врач эндокринолог-диетолог. У меня в гостях мой коллега, у нас очень интересный эфир, мы будем обсуждать взаимоотношения врача и пациента на поликлиническом звене в плане эндокринологии. Сегодня в гостях Воинов Василий, врач-эндокринолог и диетолог, работает в компании WorldClass диетологом, в лаборатории Genotek вы эндокринолог-диетолог, и в Национальном агентстве клинической фармакологии и фармации, где вы также являетесь диетологом.

Василий, у меня к вам первый вопрос. Я так понимаю, что вы ушли из поликлиники достаточно недавно. Расскажите, как вам там работалось, почему вы ушли, собираетесь ли возвращаться?

В. Воинов:

На самом деле, если вернуться в городскую поликлинику, то сегодня я буду, наверное, отстаивать государственную поликлинику, что они ничуть не хуже частной клиники. Есть свои минусы, есть свои плюсы, естественно, как в частной, так и в городской поликлинике. Но ушёл я из-за нескольких причин. Мне нужно было собрать материал для кандидатской работы по диетологии, соответственно, я пошёл работать в другие места как диетолог. С учётом наших законодательных баз, законов, я должен успеть поработать за 5 лет диетологом, чтобы продлить диетологический сертификат. Для этого мне нужна запись в трудовой книжке. По этим двум причинам я пошёл дальше. Если бы не стал, не получил сертификат диетолога, стал развиваться на этом уровне, я бы не ушёл никогда, потому что всё остальное в государственной поликлинике меня больше чем устраивало.

А. Плещева:

Вы закончили ординатуру по эндокринологии, и сразу после ординатуры пошли в городскую поликлинику. На самом деле, могу вам сказать честно, из всех моих коллег-эндокринологов, которые закончили институт эндокринологии, ординатуру, я и, наверное, ещё пара человек пошли в поликлинику, а все остальные покрутили пальцем около виска, глядя на нас, и сказали: «Вы сумасшедшие!» А почему вы в частную медицину не пошли? Почему вы решили?

В. Воинов:

У меня сыграло, конечно, дело случая, потому что знакомая моего однокурсника является заведующей платных услугах в городской поликлинике. Она ему сказала, что им нужен эндокринолог, есть ли у него знакомые, друзья. Он сказал, что есть. Позвонил мне, я прошёл собеседование, и ещё будучи ординатором, то есть в августе было, мне уже заведующая сказала, что всё, ты никуда не идёшь, ты у нас работаешь, мы тебя взяли, не вздумай никуда. Мне было уже, честно говоря, неудобно даже искать, отказать и пробоваться куда-то в другие места. Поэтому, моё первое на то время собеседование оказалось последним на последние два года.

А. Плещева:

Мы всегда знали, когда учились в институте, что поликлиническое звено – это, действительно, достаточно тяжело, это действительно очень большой поток, с ним тяжело справиться, особенно, когда ты, буквально, со скамьи пришёл. Мне, например, было достаточно сложно. Конечно, это было несколько ранее, чем у вас. У нас не было тогда ЕМИАС, всё было немножко по-другому. Я создала на тот момент свою электронную базу, несколько упростив себе работу. Но, пока я её создавала, было очень-очень сложно, буквально, 50-60 человек в день, это ужасно. Сейчас я работаю в частной медицине, в госучреждении в том числе, но мне так не хватает поликлиники, там совсем другие люди.

В. Воинов:

Конечно, да! Я, вообще, уверен, что каждый врач должен начинать с поликлиники, теперь уже, когда прошёл. Я тоже сейчас в частных структурах работаю, но государственная поликлиника формирует реально другое клиническое мышление.

А. Плещева:

Абсолютно. Да, какой бы ты молодец не был, когда у тебя идёт большой поток и надо быстро соображать, пока пациент еще даже не зашёл, просто по фамилиям уже понимать ситуацию, ты, действительно, можешь и должен, однозначно, пройти поликлиническое звено. Я тоже так считаю. Я считаю, честно говоря, что я там помогала иногда даже больше, может быть, потому что массовость была.  

Как вы сравниваете на сегодняшний день свою работу в частной практике и, соответственно, поликлинического звена? Согласитесь, у нас инструментов на поликлиническом звене даже больше. Времени меньше, а инструментов больше.

В. Воинов:

Абсолютно так. Работая в 213-ой поликлинике, у меня была возможность диагностировать абсолютно все заболевания. У нас очень сильная лаборатория. У нас была возможность направлять по ОМС, бесплатно для наших пациентов, на всевозможные инструментальные, вплоть до самых-самых редких исследований: и денситометрия была, и МРТ, КТ. Можно было всё сделать по ОМС. Поэтому, естественно, люди были более обследованы. Когда говоришь сумму некоторых обследований в частной клинике, люди иногда второй раз не возвращаются.

Что лучше государственная или частная, всё-таки? В государственную иногда приходят доктора, у которых, я считал специально, несколько пациентов с пятью эндокринными патологиями приходили одновременно. То есть у одного человека насчитывалось 5, на них надо было потратить, конечно, больше времени, чем выделяется у нас на осмотр, но в тот же момент я поддерживал и развивал все свои знания сразу по всем эндокринологическим заболеваниям. В частной такого не встречалось, конечно.

А. Плещева:

Надо закон ввести, чтобы после ординатуры посидели год – полтора хотя бы в поликлинике. Как вы считаете?

В. Воинов:

Сейчас уже изменили, так с 2017-го года, с 1 июня введено. Неожиданно «обрадовали» всех студентов, что они обязаны отработать, если я не ошибаюсь, три года в государственных учреждениях. Не знаю, поликлиника или можно стационар отрабатывать, а потом только ты идешь на узкую специализацию в ординатуру. Там есть свои нюансы, кто был очень хорошим молодцом в течение всей учёбы и набрал определённое количество баллов, могут сами в ординатуру сразу идти, но это надо уж очень-очень хорошо в течение всех 6-ти лет, сейчас, по-моему, 5, уже изменилось, было проучиться, чтобы набрать достаточное количество баллов. Основная масса, конечно, пойдёт работать терапевтами в государственное учреждение.

В государственной поликлинике работать интереснее, получаешь больше развития и опыта

А. Плещева:

Как вам работалось с коллегами в поликлинике?

В. Воинов:

Как всегда, наверное, начали мы не очень хорошо, особенно, с терапевтами долго притирались. Поскольку пришел новый, молодой ещё эндокринолог, «Да что он понимает!» Были конфликты в плане того, что направляют же к эндокринологу всегда терапевты, напрямую нельзя попасть, за исключением небольшого количества прикреплённого населения. Основная масса должна прийти к терапевту, обследоваться, если что-то выявится – пойти к эндокринологу. Здесь были вопросы – кого надо было направлять на самом деле, кого не надо было направлять, или кого надо, но не направили, такие тоже встречались. Иногда приходилось с терапевтами обговаривать эти моменты, они не всегда хотели, скажем так, идти навстречу. Месяца три прошло, наверное, мы как-то уже друг друга поняли, я немного понял механизм работы поликлиники. Терапевты тоже поняли, что, действительно, не всегда нужно загружать эндокринолога, иногда можно и самому решить этот вопрос. Когда я им объяснил, почему я не хочу видеть этих пациентов у себя на приеме, что они не мои, не эндокринологические, терапевты начали передавать пациентам у них на приёме. Когда пациенты обращались и говорили: «Я хочу к эндокринологу потому-то, потому-то», они могли им грамотно разъяснить, пояснить, почему он не должен идти к эндокринологу, что, может быть, у его на самом деле ничего нет.

Иногда терапевт может самостоятельно решить вопрос и не загружать лишний раз эндокринолога, которых в поликлиниках не хватает

А. Плещева:

Да, это очень важно, потому что тут как раз уже взаимоотношения именно лечащего врача, терапевта с пациентом. Именно при этом общении формируется отношение к эндокринологу в том числе. Иногда от наших коллег, от терапевтов, приходят пациенты уже с такой жаждой мести в глазах, что они, наконец-то, с одной стороны до нас дошли, но, при этом, они нас уже не любят. Это очень плохо, поэтому, у меня такой вопрос: как вы считаете, правильно ли, что поток к эндокринологу формирует, по большому счёту, терапевт?

В. Воинов:

Абсолютно точно, да. Терапевт и только, наверное, терапевт. Иногда присылают пациентов гинекологи, и буквально, 0,1% присылают хирурги.

А. Плещева:

Сейчас достаточно много пациентов жалуется: «Да к эндокринологу вообще не попадешь!» Некоторым, может быть, и надо. Как понять: кому надо, кому не надо? Как вы считаете, действительно ли наши коллеги-терапевты всегда справляются?

В. Воинов:

Здесь, на самом деле, очень много сторон вопроса. Во-первых, есть приказ, в котором написано, по каким заболеваниям, в каком случае нужно направлять к эндокринологу, он существует. Но терапевт, гинекологи, хирурги и другие специалисты не придерживаются его. На самом деле, я иногда соглашусь с коллегами, которые направляют к эндокринологу, обходя этот закон, потому что, видимо, его явно не врачи составляли; может быть, в каких-то случаях лучше прислать к эндокринологу. Например, самый яркий, который я могу сейчас быстро вспомнить случай, остеопороз, в клинической практике должны заниматься терапевты, может, нефрологи и ревматологи. Нефрологов вообще нет в поликлиниках, насколько я знаю. Ревматолог – это такая редкость, что пойди его найди, а терапевт есть в любой поликлинике. Но бедные терапевты реально не успевают за всеми заболеваниями следить, а эндокринологи всегда обучаются этому заболеванию. Так почему же не направить к эндокринологу, который в курсе всех новых тенденций и пролечить? Реально, заболевание есть, его надо лечить. Другое дело, когда по тому же закону мы не должны наблюдать пациентов с сахарным диабетом 2-го типа компенсированных, у которых сахара в целевых значениях, у них всё хорошо, просто есть диагноз сахарный диабет. Такие пациенты не должны попадать, по идее, к эндокринологу, потому что я им тоже ничего нового не скажу, скажу: «Молодцы! Всё отлично! В таком же духе и продолжайте».

А. Плещева:

Да, надо только выписать препараты, которые им положены.

В. Воинов:

Препараты могут выписать терапевты. Диагноз есть, лечение не надо ни корректировать, ни поправлять, и, в принципе, вообще не надо до человека дотрагиваться, можно выписать препарат и отпустить его домой. В этих случаях, конечно же, не стоит перегружать эндокринолога, потому что есть много людей, которые хотят к нему попасть.

Говоря о том, как сложно попасть к эндокринологу сейчас: за полтора года работы, в принципе, очень-очень редко, когда очередь у эндокринолога была более недели. Эту ситуацию очень быстро поправляли. Обычно день-два, и можно к эндокринологу попасть.

А. Плещева:

Как сейчас обстоят дела, расскажите конкретную ситуацию. Человек узнаёт, например, в частной клинике, что у него сахарный диабет. Что он должен сделать, какие круги он должен пройти, чтобы дойти, наконец-то, до эндокринолога в поликлинике?

В. Воинов:

В принципе, не сложно потратить два дня своих в жизни, чтобы попасть к эндокринологу, скажем так. Первый день он приходит к терапевту, всё равно записываться к терапевту. Терапевт должен смотреть, правильно ли у него поставлен диагноз или поставлен неправильно, потому что иногда разные бывают ситуации. Если нужно дообследовать – дообследуют человека, если всё грамотно, хорошо сделал эндокринолог в частной клинике, то он тут же перенаправляется к эндокринологу в поликлинику. Бывали дни, что получалось день в день.

А. Плещева:

Терапевты самостоятельно сейчас ставят на учёт? Сахарный диабет – это учётное заболевание, даёт определённые льготы, по которым наши пациенты получают не только лекарственную терапию в плане сахарного диабета, но и любую другую терапию. Правильно? Или сейчас несколько поменялась ситуация?

В. Воинов:

Сейчас поменялась ситуация. Действительно льготы за людьми сохранились по обеспечению только препаратов, которые влияют на сахарный диабет. Ни холестерин, ни давление, ничего сюда уже не входит. Когда я пришёл в 2015 году, это был спорный вопрос. Кто-то выписывал, кто-то не выписывал. Начальство то одну сообщало информацию, то другую. В 2017-м, наверное, уже уточнили: люди, которые не имеют инвалидности, но имеют только один сахарный диабет, а по сахарному диабету не дают инвалидность. Могут быть сопутствующие заболевания, только по одному, но для людей только с одним сахарным диабетом не предусмотрена инвалидность. Этот вопрос часто возникает у пациентов. Они имеют льготное обеспечение в плане лечения сахарного диабета. Тест-полоски, иглы, инсулины, таблетированные формы сахароснижающих препаратов – всё им доступно.

А. Плещева:

Вы когда-нибудь считали, сколько, в среднем, на одного пациента в месяц финансово?

В. Воинов:

Не считал. Схемы сейчас настолько разные, что может, наверное, от 150-ти рублей в месяц. Если человек на метформине, допустим, у него монотерапия одним препаратом, 200-300 рублей в зависимости от фирмы-производителя. Один раз мы считали самую дорогую терапию, она порядка 25 000 рублей точно, но это даже, может, не самая дорогая, если сейчас посчитать.

А. Плещева:

Друзья, я почему этот вопрос задала Василию? К тому, что надо дружить со своим эндокринологом, со своим терапевтом, и, вообще, ходить в поликлинику. Потому что, на самом деле, во времена кризиса, который мы сейчас переживаем, поликлиническое звено и государство нас реально поддерживает. Нужно однозначно дойти, потратить два дня, встать на учёт, который хотя бы позволит нам, эндокринологам, нашему государству, вообще, понять, какое количество людей болеет сахарным диабетом. Те люди, которые ходят в частные клиники, либо сами себе назначают какую-либо терапию, не приходят на поликлиническое звено, их не ставят на учёт по сахарному диабету, и поэтому наше государство думает, что людей с сахарным диабетом, либо с каким-то другим эндокринологическим заболеванием, меньше. Друзья, оно и будет выделять меньше финансов, правда! Поэтому, зачастую, я иногда виню наших пациентов, которые не доходят, не встают на учёт, и таким образом реально государство не понимает, что же происходит.

На сегодняшний день, скажите, пожалуйста, на поликлиническом звене у вас есть регистр, который существует в институте эндокринологии?

В. Воинов:

Абсолютно верно, да, мы ведём реестр больных с сахарным диабетом.

А. Плещева:

Сколько примерно человек у вас сейчас состоит на учёте по сахарному диабету? Я имею в виду и 1-ый, и 2-ой тип.

В. Воинов:

Около 1300 стояло на учёте с сахарным диабетом, когда я уходил 2 месяца назад. Многие ушли сейчас в ведомственные поликлиники. Раньше ведомственным поликлиникам нельзя было выписывать льготные препараты. Сейчас они через нашу аптеку, через государственную поликлинику могут получать. Рецепт выписывает ведомственная поликлиника, не частная, а ведомственная, а получают в государственной аптеке. Поэтому, много людей ушло наблюдаться в ведомственные поликлиники.

А. Плещева:

Что с лекарственным обеспечением?

В. Воинов:

С лекарственным обеспечением не так всё плохо, но и не так всё хорошо, на самом деле. В основном, конечно, проблемы, не зависящие от врачей, связанные с закупкой препаратов. Бывает, очень долго не хватает препаратов, когда они должны были закупиться, но ещё не закупились и, соответственно, не поставлены в наши аптечные пункты. Тогда нам приходится, конечно, завязывать пояса и придумывать всё возможное, всё, что мы можем; мотивировать пациентов, чтобы они лучше соблюдали диеты, изменять терапию, но, всё равно справляемся. Совсем безвыходных ситуаций не было.

А. Плещева:

Кто-то остался без препаратов, согласитесь. Что с инсулинами?

В. Воинов:

Инсулинов в Москве достаточно, очень редко бывали перебои. Возникали ситуации, когда человек хочет именно конкретный инсулин, а его нет, я мог бы заменить человеку на другой, но он не хочет. Но так, чтобы вообще не было инсулинов, когда говорим: «Добывайте, где хотите, у нас нет» – такого ни разу не было. Для людей, которые отказывались от замены инсулина на время, пока опять поставки не будут того инсулина, который они хотят, как правило, были перерывы недели две, максимум за всё время, и то, наверное, раза два.

А. Плещева:

Давайте уж, не будем, как говорится, скрывать, мы всегда думаем о своих пациентах, и зачастую выписываем чуть-чуть побольше. Это правильно, это логично, мы признаемся государству, что выписываем чуть больше инсулина, чем нужно нашим пациентам, именно для того, чтобы они продержались то время, пока какие-то перебои.

Василий, скажите, пожалуйста, сами как относитесь к поликлиническому звену, сами где проходите диспансеризацию?

В. Воинов:

Только в своей родной поликлинике прохожу диспансеризацию, всех врачей прохожу в государственной поликлинике, в той, к которой я прикреплён.

А. Плещева:

Почему не в частной? Быстро пришёл, за весь день всех прошёл.

В. Воинов:

Здесь, не буду скрывать, естественно, человеческий фактор. Я сам врач, соответственно, мне проще и легче сходить к своим коллегам, тем более, прикреплён к поликлинике, в которой сам работал. Если мне нужно, ради меня могут и после приёма задержаться, и быстро мне написать. Здесь, конечно, положением своим пользуюсь.

А. Плещева:

Скажите, а финансовая составляющая?

В. Воинов:

Определённо, да. Если честно, я не очень понимаю, у меня не было никаких сложных случаев, которые действительно требовали неоднократного посещения поликлиники. Да, я там проходил для получения справок в ту или иную организацию, к каждому врачу по одному разу я пришёл, анализы сдал, и мне этого хватило. Но я всё успевал за очень короткие сроки. Не помню ни разу, чтобы мне приходилось по три-четыре раза приходить к одному специалисту, выискивать место, чтобы к нему записаться. Очереди сейчас электронные, я могу записаться через интернет, по телефону, через терминалы в поликлинике. Можно из дома записываться, можно мимо проходя, записаться, нет никаких проблем.

А. Плещева:

Я тоже считаю, ЕМИАС – это находка, на самом деле, очень здорово, что у нас появилась данная структура, так всё стало удобно. Скажите, пожалуйста: сейчас пациенты очень часто мне говорят на приёме о том, что на поликлиническом звене им не дают сдать анализы, это действительно так?

В. Воинов:

Нет, у меня не было ни одного случая, когда ко мне человек пришел бы, отвечаю за себя. Может быть, где-то ему отказали, потому что есть стандарты.  Мы работаем, придерживаясь стандарта, потому что обязательное медицинское страхование подразумевает под собой, что нас проверяют страховые компании, насколько верно и правильно мы исполняем. Если мы что-то нарушаем, они штрафуют государственную поликлинику на определённые суммы. Это, естественно, минус из бюджета. Из-за этого у поликлиники формируется минус бюджета, и, соответственно, мы что-то не сможем дозакупить. Это понятное дело.

У меня, например, пациент с сахарным диабетом, я ему должен два раза в год обязательно посмотреть биохимию, гормональные, определённые анализы. Я их начинаю выписывать, потом спрашиваю, давно ли человек сдавал анализы. Оказывается, только что, день-два. Через день уже анализы будут готовы, и мы их увидим. Не спросил бы его – действительно, он сдал бы два раза анализы. Он сдал в поликлинике, пришел к терапевту, терапевт назначил анализы, они ещё не успели прийти в поликлинику. Они не подклеены, ни один врач, ни другой о них не знает. Это минус, наверное, нашего ЕМИАСа. Я думаю, конечно, доработки будут, безусловно. Но сейчас мы не видим, допустим, когда человек сдавал флюорографию, анализы, ЭКГ, этого всего нет в ЕМИАСе.

А. Плещева:

Для этого у нас есть язык, чтобы спросить нашего пациента и сделать не больше, чем нужно.

В. Воинов:

Да, не всегда успеваешь и вспоминаешь про них. Иногда анализы повторяются, это, на мой взгляд, тоже не очень хорошо, здесь небольшая ответственность пациентов, всё-таки. Потому что они занимают лишнее место на анализы, создают искусственную очередь на те же самые анализы или на УЗИ, на любое инструментальное, лабораторное обследование. Бывает, человек хочет, думает: «Мне дал направление на анализы терапевт, сейчас здесь ещё что-нибудь пройду». Но, опять же, если что-нибудь дополнительное – я только «за», если нужно для заболевания, значит, человек должен сдать. Но, другое дело, когда мы дублируем те же самые анализы, они приходят одинаковые.

А. Плещева:

Василий, у меня был небольшой секрет. Я вклеивала в карты листок, где отмечались год, который был разделён на месяцы, и инструментальные методы исследования. Тут как раз про ответственность, которая стоит за пациентом. Пациент должен понимать, что хорошие взаимоотношения врача и пациента бывают только тогда, когда мы друг другу говорим правду, и когда мы друг с другом становимся, практически, родными людьми. Потому что диагноз сахарный диабет, либо другие эндокринные заболевания, это ситуация, в которой доктор должен быть с тобою воедино, в единой команде. Я просила их, когда они получают направление на то или иное исследование, просто ставить галочку, и потом галочку обводить, когда они обследование прошли. Эта бумажечка мне позволяла отслеживать, действительно ли я делаю всё по стандартам, действительно ли я вовремя выписываю анализы своим пациентам, не пропускаю ли я ситуацию. В поликлинике я сталкивалась даже с тем, что люди иногда годами, годами не сдавали анализы. Врач не напоминал, потому что, действительно, нет времени, большой поток людей. Эндокринологов в поликлиниках не хватает, это действительно так. Есть поликлиники вообще пустые, об этом как раз хочется поговорить.

Расскажите мне, как сейчас решается данный вопрос? Пришёл пациент к терапевту, нет направления к эндокринологу. Вы открывали себе, я так понимаю, дополнительный, скажем так, приём, принимали этих людей. А если, всё-таки, не случалось так. Как сейчас? Более того, у нас есть эндокринологический диспансер. Как сейчас туда попасть? Расскажите мне эту лестницу, как сейчас всё это проходит?

В. Воинов:

Также всё сохранилось, какая же структура, единственное, что в некоторых поликлиниках заведующих эндокринологическим отделением нет. Сейчас все просто эндокринологи, ими заведует окружной эндокринолог, всеми эндокринологами, которые в этом округе работают. Есть городской эндокринологический диспансер, куда направляют эндокринологи.

А. Плещева:

Вы туда можете без вопросов отправить, или тоже существует очередь?

В. Воинов:

Без вопросов. Внутренняя очередь, может быть, и существует, но мне, как эндокринологу, на месте работающему, ни разу не было сказано, что ты можешь 3-х человек в месяц направить, или что-то ещё.

А. Плещева:

Как часто в месяц вы отправляли в эндокринологический диспансер?

В. Воинов:

Статистики такой не вёл, не знаю. Очень по-разному. Туда можно направлять, в основном, на школу диабета, потому что она сохранилась, практически, только там.

А. Плещева:

Вы сами не хотели открыть на базе поликлиники школу диабета?

В. Воинов:

Было одно время, мы задумывались над этим, но сложность в законах, опять же таки. Чтобы провести школу диабета, я в это не вникал, но, когда зашёл разговор с окружным эндокринологом, она рассказала бегло, что при первом типе диабета, по-моему, 6 дней подряд должны идти занятия, без перерыва. Если прерывается, это уже не школа диабета. Соответственно, либо мне нужно было где-то искать эти шесть дней подряд, либо…

А. Плещева:

Либо находить второго и третьего эндокринолога, который вам поможет. У меня тоже были эти мысли, потому что, действительно у нас нет на поликлиническом звене времени, чтобы провести индивидуальную школу по сахарному диабету, которую мы можем провести в частной клинике. В частной клинике у нас есть хотя бы минут 15, и мы можем достаточно часто этих людей приглашать, поскольку у них есть финансовая составляющая, и проводить эти школы, обучать, это очень важно. В поликлинике мне, например, очень не хватало мест в школах, но я знаю, что на сегодняшний день таких школ очень много, и в диспансер, правда, вопросов нет отправлять. Рядом есть ещё окружные больницы, в которых тоже есть школы, 83, 85 больницы. Не проводятся сейчас?

В. Воинов:

Сейчас в 85-ой организовали школу диабета, но, поскольку она не подходит под критерии школы диабета, она условно «Школа диабета», проходит там по субботам. То есть они сказали: «Мы не настаиваем, чтобы это была школа диабета, просто, скажем, школа эндокринологии, что-то мы рассказываем про диабет».

А. Плещева:

Всё равно, очень важно, чтобы подобных мест для наших пациентов было как можно больше, потому что, действительно, им нужно общаться. Они друг от друга узнают иногда очень много, а если ещё и контролируется эндокринологом – я считаю, здорово, в какой бы форме это не проходило. Сейчас очень интересно можно дать обучение по сахарному диабету через интерактивную школу, это очень, на самом деле, здорово.

Как вы считаете, обязательно ли присутствие именно эндокринолога на такой школе? В Европе данные школы проводят иногда даже не врачи. Как вы считаете?

В. Воинов:

В принципе, я думаю, что нет. Да, эндокринолог не обязан там присутствовать, потому что всю тему обычный человек может преподнести, как учитель, так его назовём. Мы ему даём определенную информацию, он обучается, а дальше уже всё расходится по школам эндокринологии, доносит информацию. Да, может быть, какие-то вопросы останутся у людей, но они всегда могут к своему эндокринологу прийти, уже более точечно задавать все свои вопросы.

А. Плещева:

Я тоже так считаю, что схема должна быть составлена именно таким образом. Могут абсолютно не врачи, а просто обученные люди принимать на себя первый удар, а дальше они могут просто делить. Я считаю, что обязательно надо делить пациентов, возможно, даже по избыточному весу, потому что это немножко разное, делить по тем признакам, по которым группы были грамотно составлены.

К этому вопросу сразу очень напрашивается телемедицинская тема. Как вы относитесь к телемедицине? Сколько времени вы проводите в интернете?

В. Воинов:

Естественно, положительно. В наш век, наверное, невозможно обойтись без цифровых коммуникаций. Если мы принимаем под телемедициной самое большое, обширное понятие, то есть, любую цифровую коммуникацию, естественно, она бы облегчила работу в разы. Сейчас все исследования, которые проводились, доступны на определённых медицинских сайтах, снимается куча видеороликов, в том числе обучающих, для наших пациентов, которые и я могу показать им на приеме, и могу сказать, где их посмотреть. Там все картиночки, всё будет показано, всё красиво будет, мне не надо будет пытаться им что-то на пальцах показать.

В принципе, общение с множеством пациентов, явно облегчает работу. Например, сейчас очень сложно с госпитализацией, эндокринологической экстренной госпитализацией. Если у человека выявляется сахарный диабет, допустим, и человек хочет госпитализироваться. Раньше, насколько я знаю, в принципе, это было несложно: вызываем скорую, приезжает прямо в поликлинику и забирает. Сейчас за этим начали смотреть, показания к госпитализации из поликлиники – кетоацидоз либо кома. То есть, уже либо предкома, скажем так, и кома, когда человеку уже совсем плохо.

А. Плещева:

Как вы докажете им, что это кетоацидоз?

В. Воинов:

В принципе, можно жульничать, хотя бы сделать анализ мочи, какие-нибудь кетоны там показали. Это конечно не кетоацидоз, это…

А. Плещева:

Когда вы успеете сделать анализ мочи? Я просто не очень понимаю, как это…  

В. Воинов:

В принципе, есть экспресс-полоски на кетоны. Должны быть в кабинете, скажем так. Да, можно сделать анализ мочи, но это, естественно, время занимает. Но, в принципе, на своей практике и моя школа, откуда я пришёл, эндокринология, не очень подразумевает экстренность в эндокринологии. Я считаю, что это вообще на 99,9 амбулаторные дисциплины в медицине, с любой ситуацией, практически, можно справиться. Здесь, как раз, мы выходили из положения за счёт одной, наверное, дочки телемедицины, это мессенджеры различные. Я давал человеку свои контакты, обучал его инсулинотерапии и отпускал домой. По любым вопросам просил связываться со мной. Ещё ни одному человеку на моей памяти хуже не становилось, только лучше, соответственно все возвращались. На самом деле, надо отдать должное моим пациентам, никто ни разу не позвонил, все просто приходили с дневничком самоконтроля очень тщательным, как я просил, всё так и мерили к назначенной встрече.

А. Плещева:

Это как раз о том, что пациенты из поликлиники, очень уважают своего доктора, и они, действительно, боятся, зная, как их много. У меня тоже пациенты из частной клиники и из поликлиники несколько отличаются. Из поликлиники тоже очень мало, кто меня беспокоил. Но, правда, я настаиваю иногда, потому что иногда лучше, чтобы они несколько раз набрали, и вы им сказали точно, сколько сделать. Иногда они, думая о нашем времени, думая о наших близких, за что им большое спасибо, усложняют ещё больше нашу работу. Поэтому, друзья, если мы даём свой контакт, соцсети и так далее, значит, мы действительно вам это разрешаем.

Мне хочется задать ещё раз вопрос: вы вернетесь на поликлиническое звено?

В. Воинов:

Спорный вопрос, очень сложный, на самом деле. Я хочу вернуться в государственную поликлинику.

А. Плещева:

Что вам не хватает в частной медицине? Почему вы хотите вернуться на поликлиническое звено в государственную поликлинику?

В. Воинов:

Тут скрывать особо нечего, скажем так, разные заболевания. В частной клинике, это, как правило, очень простые, банальные заболевания, на которых не получается саморазвиваться. Как для любого хорошего врача, это важно, чтобы человек тебе давал какие-то проблемы, не знаю, синдром доктора Хауса. Нам нужна какая-то задачка, чтобы её решить, без них очень скучно и не интересно работать, здесь я соглашусь.

А. Плещева:

Может быть, надо просто совмещать?

В. Воинов:

Да, определённо, если буду возвращаться, буду совмещать частную с государственной поликлиникой, потому что особенности есть и там, и там, и хочется помочь и там, и там. Всё-таки, у меня два направления, эндокринология и диетология. Чтобы продолжать свою работу в плане диетологии, нужна обязательно частная клиника, потому что в государственных, к сожалению, ОМС и ДМС.

А. Плещева:

Диетологии никогда не будет в поликлинике, я чувствую, а очень бы хотелось правда. Хотелось бы конечно, чтобы диетологическое, может быть, в небольшом количестве часов, всё-таки присутствовало на поликлиническом звене, ведь это, собственно, основа сахарного диабета 2-го типа.

В. Воинов:

Многих заболеваний, да, будем профилактировать.

А. Плещева:

Как раз здесь, я считаю, можно сделать школы, школы по ожирению, их должно быть много. Мы сейчас живем в таком времени, когда об ожирении должны знать, буквально, с пелёнок. Внутриутробно ещё должна мама думать, что там с ребёночком у неё. Я призываю всех своих коллег-эндокринологов, детских эндокринологов, может быть, действительно, надо собираться, какие-то организации делать и в школу ходить, а может быть, даже в детские садики. Как вы считаете?

В. Воинов:

Хорошая идея. Сейчас задумался, что, действительно, в школах было бы замечательно, чтобы дети получали информацию хотя бы банальную. Не будем вмешиваться в высокую диетологию, но что такое газировка и чем она плоха, и что два раза выпей воду, один раз – газировку. Хотя бы на таком уровне, чтобы дети тоже понимали и с ответственностью относились к тому, что они едят. Было бы здорово.

В настоящее время назрела необходимость школ по питанию. Обучать надо уже чуть ли не с пелёнок

А. Плещева:

Большое спасибо, Василий! Большое спасибо, что уделили своё время!

Я надеюсь, друзья, сегодняшний эфир был полезен. Я вас призываю, если у вас стоит эндокринологический диагноз, дойдите до своей поликлиники, познакомьтесь со своим терапевтом, познакомьтесь со своим эндокринологом. Для нас и для государства очень важно, чтобы регистр, который сейчас заполняется на поликлиническом звене, был заполнен, заполнен грамотно. Мы будем о вас знать, и мы будем вам помогать.