Начало осенних депрессий

Е. Греков:

Передача «Вопрос к андрологу», темой которой сегодня является осенняя депрессия. Благодаря некоторым людям в своей жизни я понял, что есть депрессия и есть такое заболевание, как депрессия. Не просто депрессия, о которой мы привыкли говорить, как о лёгком недомогании, а настоящая болезнь, которую необходимо правильно лечить. Но лечить её антидепрессантами или определёнными методиками, нам сегодня поможет разобраться врач, биофизик, нарколог Яков Иммануэльевич Маршак.

В своё время Яков Иммануэльевич завёз в Россию и, вообще, распространил в мире новый метод типирования генов, которые обуславливают пристрастие к определённому виду наркотиков. Кроме этого, этот человек придумал брейнбилдинг, это – качай мозги, чтобы быть счастливым. Этот человек привёз в Россию кундалини-йогу, которая помогает наркоманам без всяких заменителей наркотиков слезать с наркотической зависимости и становиться счастливыми и вокруг себя делать людей счастливыми.

Яков Иммануэльевич, погода испортилась, картошку собирают, капуста не цветёт больше. Неужели от этих мыслей у мужчин и женщин в нашей стране начинает портиться настроение?

Я. Маршак:

Не только в нашей стране, а вообще в северных широтах. Это, в общем, естественное событие, благодаря укорачиванию светового дня, которое влияет на регуляцию настроения. Вы говорите «депрессии». Депрессии бывают, в основном, по двум причинам: либо внутренние – эндогенные депрессии; либо внешние, обусловленные тяжёлыми ситуациями.

Е. Греков:

Если мне сегодня испортили с утра настроение, например, у меня депрессия должна развиться?

Я. Маршак:

Нет, не обязательно. Но может – смотря, что испортило. Если, например, умирает любимый человек, то эта депрессия надолго.

Е. Греков:

Да, это страшно. А если просто испортили, пытались испортить, я, естественно, даю отпор всем. Когда мне пытаются портить настроение, я дам угля мелкого и очень много, чтобы не пытались больше портить настроение. Как людям с более лабильной психикой себя вести, которые подвержены, как раз, таким влияниям извне? По большому счёту, вы говорите про цикл мелатонина, серотонина и мелатонина – один гормон сна, другой гормон удовольствия. Вроде бы укорочение цикла светового дня влияет на наш биологический цикл, который связан с тем, что у нас за счёт увеличения выработки, наверное, цикла мелатонина уменьшается серотонин, или как?

Я. Маршак:

Во-первых, в мозгу есть специальные органы, которые определяют наше внутреннее время, то есть цикл идеального дня. Эти области называются супрахиазматическое ядро и эпифиз, шишковидная железа. В нём из одноименной кислоты, которую мы получаем с едой, из триптофана, который туда проникает через гематоэнцефалический барьер, через специальные транспортные системы, и там превращается либо в серотонин, либо в мелатонин – в зависимости от времени суток.

Е. Греков:

То есть триптофан один является строительным материалом, и из него может быть либо гормон сна, либо гормон счастья?

Я. Маршак:

Да. У молодых людей этот механизм работает совершенно чётко, а с пожилым возрастом постепенно всё расшатывается. Если у молодого человека в 11 часов вечера обычно начинается нарастание синтеза мелатонина, и он нарастает до определённой концентрации, то у пожилого человека этот пик нарастания смещается где-то к утру, к 4 часам утра, и примерно в два раза меньше мелатонина вырабатывается. Из-за этого трудности и с засыпанием, и со сном.

Е. Греков:

И с бодрствованием в принципе, днём они пытаются дремать, правильно?

Я. Маршак:

Да. Но я хочу сказать, что серотонин тоже вырабатывается, естественно, и соотношение серотонина и мелатонина создаёт этот самый цикл. Но серотонин вырабатывается не только там, есть ещё области мозга. В зависимости от концентрации серотонина в определённых областях, я не знаю, здесь стоит называть названия или не стоит называть, чтоб не запутывать.

Е. Греков:

Как говорил Эйнштейн, если вы можете элементарным языком объяснить шестилетнему ребёнку материал, значит, вы его знаете, и значит, вы гениальный учитель. Поэтому, максимально просто.

Я. Маршак:

Я не буду претендовать на гениальность, я просто хочу сказать, что серотонин способен увеличивать продукцию эндогенных опиатов, в том числе мет-энкефалина.

Е. Греков:

Это эндорфины, энкефалины счастья?

Я. Маршак:

Да, это то, что создаёт человеку такое сладко-нежное состояние. И чем больше выделяется серотонина, тем больше мет-энкефалина и тем человеку приятнее расслабляться. Но в тёмные времена года этот процесс становится всё менее интенсивным и у человека возникает нехватка серотонина. Что обычно люди делают? Либо злятся, либо пытаются себя удовлетворить. Как они обычно удовлетворяют себя? Они едят сладкое. 

Е. Греков:

Подождите, вы хотите сказать, что «очей очарование», осенняя пора приводит к ожирению?

Я. Маршак:

Да.

Е. Греков:

Я думал, вы скажете: «Они начинают употреблять наркотики, они начинают выпивать», а вы сейчас бабахнули по всей конфетной промышленности Российской Федерации.

Я. Маршак:

Не только конфетной, шире. Всякая высокогликемическая еда.

Е. Греков:

Которая за счёт своего высокого гликемического уровня повышает уровень серотонина, попадая уже даже в ротовую полость, мне кажется. На глюкозу ведь мозг реагирует.

Я. Маршак:

Мозг реагирует непосредственно на глюкозу и опосредованно через серотонин – мет-энкефалиновый путь. Когда особенно хочется сладкого? По вечерам. Человек устал, его, наверное, обижали в течение дня, он волновался, и он хочет вознаградить себя, съесть тортик. Поскольку вечером особенно хорошо выделяется инсулин, и вот под действием мощных выбросов инсулина начинается процесс создания в мозгу серотонина, в соответствии с этим – увеличение мет-энкефалина и сладко-нежное удовольствие.

Е. Греков:

Замкнутый круг возникает.

Я. Маршак:

Конечно. Это совершенно наркотическое поведение. Потому что вслед за волной приятных ощущений, где-то 20-30 минут, неминуемо наступает упадок настроения и целая неприятная череда настроений. Но человек к этому времени засыпает. Получается так, что это всё он переживает, скорее всего, в кошмарных снах, которые следуют после этой обильной вечерней трапезы.

Е. Греков:

То есть страшнее, чем алкоголь, по большому счёту. Алкоголь – наш, российский антидепрессант, придуманное ноу-хау.

Я. Маршак:

Нет-нет, это не только российский. Это было придумано где-то примерно 10 000 лет тому назад, на заре развития цивилизации. Сначала люди придумали есть злаки – то, что не переваривается у нас достаточно эффективно и не может нас насытить, если мы едим просто зерно, термически не обработанное. Люди 12 000 лет тому назад придумали, как есть неудобоваримую пищу. Это первая биохимическая обработка и вообще первый способ, как не собирать из природы, а наоборот, делать еду. Началось сельское хозяйство. Начали собирать урожай, начали его складировать, и, естественно, зерно иногда начинало прокисать, ферментироваться. Продуктом этого стало, люди научились делать пиво. Первый алкогольный напиток – это пиво. Ещё до Египта, первое месопотамское пиво. В Соединённых Штатах я был как-то в одной частной пивоварне, там у них музей пива, самые разные артефакты по поводу употребления пива человечеством. Клинописью написана на камне надпись, которая потом переведена на английский язык: «Из хлеба произошло моё тело, и из пива произошла моя кровь».

Е. Греков:

Ужас! По большому счёту, я так думаю, это написал человек с большим стажем употребления пива. Но мы сейчас вернёмся к теме осенней депрессии и качества половой жизни у пациентов с осенними депрессиями, осенне-весенними депрессиями. Ведь, по большому счёту в либидо тоже участвуют серотонин и дофамин. В принципе, в удовлетворении, как я бы сказал, человеческой половой истомы участвуют тоже эти два замечательных гормона – дофамин и серотонин. Но, снижаясь в зависимости от земных циклов – зимний цикл, весенний, летний – снижаясь и повышаясь, у нас получается изменение в количестве половых актов. Мои пациенты, когда приезжают, например, зимой из Египта, Таиланда, отмечают там резкое повышение качества половой жизни уже на второй день. А здесь, в Россию приезжают – и две недели страшнейшей депрессии.

Я. Маршак:

Ну да, депрессия. Всё зависит от уровня депрессии. Когда депрессия небольшая, то, наверное, только повышается влечение. Поскольку половой инстинкт – это мощный инстинкт, то, чем больше дисфории, человек начинает немножко страдать, то у него возникает желание компенсировать это страдание, и через половой инстинкт он получает удовлетворение. Но, если глубина депрессии больше, чем допустимый уровень, то, конечно, и это угасает, уже не до секса.

Е. Греков:

Но такой момент: вообще, отношения между семьянинами, между влюблёнными, между мужем и женой осенью ведь гораздо хуже, чем летом. Летом можно простить друг другу всё, правильно по большому счёту? Ну, чего-то там орёт – ну ладно, пусть орёт, а он стоит в шортах, пилит своё дерево, ещё чего-то делает, а зимой-то сбежать уже некуда.

Я. Маршак:

Всё зависит от уровня интенсивности выработки внутреннего самоощущения. Если человеку хорошо, то он может многое простить. Вам хорошо, и случайно вам кто-то наступает на ногу – не велика беда! А если вам плохо, и кто-то наступил, то вы начинаете вопить и ругаться, правда? Так же совершенно аналогично происходит.

Е. Греков:

Я человек, который не любит антидепрессанты. Они иногда нужны, но спектр показаний к антидепрессантам гораздо уже, нежели сейчас в Америке происходит, эта эпопея с повальным назначением антидепрессантов: съел таблетку – и ты доволен. Для меня антидепрессанты – это легальная наркота, по большому счёту.

Я. Маршак:

Да, сейчас я объясню, что действительно это так, единственное, что наркотики действуют немедленно, а у антидепрессантов отсроченное действие. Но схожесть в том, что, когда отменяются наркотики и когда отменяются антидепрессанты, человеку становится плохо.

Антидепрессанты схожи с наркотиками в том, что человеку становится плохо после их отмены

Е. Греков:

Если у нас иногда нет возможности человеку давать антидепрессант, например, он отказывается, но у него не глубокая депрессия, а просто дисфория-гипотермийка, как мы её называем, то можно ли человеку помочь какими-то упражнениями, какими-то зарядками, дыхательными техниками или чем-то ещё? Я знаю, вы вообще единственный, по-моему, обладатель знаний о супер-йоге какой-то. Как это называется, что вы придумали?

Я. Маршак:

Нет, я просто привёз когда-то из Соединённых Штатов, это сейчас стало модным. Это был 1991 год, когда я вернулся из Соединённых Штатов, научившись там немножко кундалини-йоге. Я стал обучать ей здесь, и сейчас это довольно популярно.

Е. Греков:

У меня есть знакомые, которые когда-то по-своему, может быть, незнанию жизни, социальной неадаптированности, в своё время использовали наркотические средства для достижения удовольствия и борьбы с депрессиями, со всякими проблемами. Они когда-то у вас наблюдались, и вы когда-то их лечили, это было очень давно. Среди этих знакомых есть пациенты, которые сейчас, к сожалению, уже постарели, прошло много времени, и они вошли в эндогенный дефицит, в дефицит тестостерона. Они рассказывают мне про вашу кундалини-йогу (вы тут не просто так), потому что у людей устойчивая ремиссия к приёму наркотических средств благодаря вашей кундалини-йоге.

Я. Маршак:

Примерно 2 000 человек, которые проходили у нас реабилитацию, остались счастливыми.

Е. Греков:

Когда вы ещё были научным руководителем в клинике Маршака?

Я. Маршак:

Да, когда я ещё имел отношение к клинике, которая носит моё имя, но сейчас я к ней не имею отношения, уже 10 лет точно. К сожалению, так получилось.

Е. Греков:

Но люди вам очень благодарны. Что это за йога, расскажите? Если вы можете снять пристрастие к наркотикам, а, по большому счёту, наркотическая зависимость – это тоска и депрессия по наркотику, только очень выраженная, правильно? Значит, ваша йога должна быть настольным пособием для каждого россиянина, чтобы не впадать в депрессняк.

Я. Маршак:

Методика немножко более сложная, чем просто гимнастика. Во-первых, все люди разные. Примерно в 2000 году мы сделали лабораторию, которая стала типировать несколько генов. Это гены, белки которых отнесены к системе регуляции настроения. Есть люди, от рождения счастливые, есть менее счастливые.

Несчастные от рождения люди часто обращаются к творчеству

Е. Греков:

Это как, я родился несчастливым? Но я не могу быть несчастливым!

Я. Маршак:

Совершенно гениальный немецкий поэт Генрих Гейне про себя говорил: «Я родился с зубной болью в сердце и по мере того, как я рос, боль становилась совершенно нетерпимее. От неё есть только одно лекарство – порошок, который придумал монах Бертольд Шварц, и свинцовая пломба». Имеется в виду самоубийство.

 

Я думаю, что очень многие яркие, ярко прожившие свою жизнь люди, были несчастливые, им от жизни надо было больше. Им надо было больше стараться, чтобы достичь счастья за счёт творческой деятельности. Потому что творчество – это инстинкт, присущий человеку, мощный инстинкт, который может его удовлетворять. Несчастные от рождения люди часто обращаются к творчеству. Но иногда бывает так, что они встречаются с алкоголем, с другими психоактивными веществами, и жизнь от этого, конечно, портится и сокращается. Это природа патологических пристрастий, к ним склонны люди с дефицитом удовлетворённости от рождения. Так и стали называть – синдром дефицита удовлетворённости или, как в Америке, в первой концептуальной статье 1996 года, несколькими крупными исследователями было провозглашено, Reward Deficiency Syndrome.

Е. Греков:

То есть с рождения уже человек чувствует себя несчастливым?

Я. Маршак:

Да. Мы начали типировать несколько генов. Мы, конечно, не всё можем ощупать, так сказать, но многое можем, и благодаря знанию структуры у данного человека, как у него складывается его внутреннее несчастье, мы можем составить для него клиент-ориентированную реабилитацию. Что в этой реабилитации? Тренировка того, как стать счастливым. Наш мозг пластичен. Так же, как мышцы можно тренировать известной системой бодибилдинга. Что это такое? Это известные тренировки, взятые из культуризма, и знания, взятые из современной биохимии, когда мышцы находятся под нагрузкой, как их кормить для того, чтобы они быстрее и интенсивнее развивались. С мозгом то же самое.

Е. Греков:

То есть его тоже нужно кормить?

Я. Маршак:

Да, его надо нагружать в определённом смысле. Те структуры, от которых зависит удовлетворение, нагружать и подкармливать тем, что участвует, что необходимо для его работы. Выработалась система брейнбилдинга.

Е. Греков:

Брейнбилдинг? Уважаемые слушатели, я хочу сейчас сделать заявление. У меня сидит гениальнейший человек за всю мою недолгую, но плодотворную жизнь! Брейнбилдинг – это, по большому счёту, тренировать мозг каждый день или через день, чтобы быть готовому к неблагоприятным условиям психосоциальной среды вокруг, правильно?

Я. Маршак:

Нет, я хочу сказать, может, немножко по-другому. Как повысить своё удовлетворение, когда ты находишься либо в покое…

Е. Греков:

Вы понимаете, что, если сделать хотя бы на 30% людей более счастливыми, удовлетворёнными, у нас проблем на 200% станет меньше?

Я. Маршак:

Я понимаю и очень хотел бы это сделать. Собственно, поэтому я и начал распространять технологию кундалини-йоги когда-то.

Е. Греков:

Антидепрессанты в Америке принимают тоннами, и поэтому они начинают попадать в водопроводную воду.

Я. Маршак:

Да, мне рассказывал профессор Любов Евгений Борисович, главный суицидолог России. Он читал научную статью о том, что в американской водопроводной воде следы антидепрессантов, которые называют «селективные ингибиторы обратного захвата серотонина», вроде прозака, настолько интенсивное употребление. Они попадают в сточные воды, а потом в водозабор.

То есть в кругооборот воды.

Антидепрессантов в США принимают так много, что их следы уже имеются в водопроводной воде

Е. Греков:

Настолько интенсивно люди сейчас по миру принимают антидепрессанты?

Я. Маршак:

Нет, я не могу сказать по миру, но в Соединённых Штатах это было померено. Почему это так? Потому что в Соединённых Штатах больше всего распространена сладкая пища, высокогликемическая пища, которая насыщает после еды кровоток глюкозой, что создаёт приятное ощущение, а потом создаёт, в конце концов, серотониновые депрессии. Лекарствами, принятыми в конвенциональной медицине, являются эти самые селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Это повсеместно, настолько, что даже вода заражена этим.

Е. Греков:

Даже в водопроводной воде следы, то есть по большому счёту, воду из-под крана в Америке русскому человеку пить нельзя.

Я. Маршак:

Если вы осенью начинаете испытывать депрессию, старайтесь избегать сладкого, потому что это только усугубит депрессию и, скорее всего, через некоторое время вам будут назначать эти самые селективные ингибиторы.

Кстати, у этих антидепрессантов есть побочные эффекты. Когда после анализа крови врач говорит: «Вы знаете, вам надо сделать перерыв на некоторое время, потому что у вас определённые маркеры повышены», то человек впадает в такую депрессию, что берёт ружьё и идёт в какое-нибудь место и начинает немотивированно стрелять в народ.

Е. Греков:

Мы знаем эти случаи. В американской телеиндустрии много сообщений о том, что люди начинают стрелять друг в друга, и в основном это весенне-осенний период – всё как оно и есть. То есть они принимают определённые препараты, потом доктор говорит: «Вам надо отменить» - синдром отмены, он становится самым жутко несчастливым. Самый жутко несчастливый человек, он ненавидит всех вокруг, ему плохо.

Я. Маршак:

Кстати, на самом деле это инстинкт стайных животных. Человек – тоже стайное животное, есть целая система инстинктов общежития. Более младшие служат старшим, старшие покровительствуют младшим – это, когда всё гармонично и хорошо. Но, как только наступает стресс у особи, то у него естественное желание – сбросить стресс и избавиться, удовлетворить себя. Что он делает? Он треплет особь, которая ниже его по рангу, тот, в свою очередь, другую особь и так далее.

Е. Греков:

Но это же всё ещё в нейронной системе было описано – один возбуждённый нейрон возбуждает два, и они убивают его.

Я. Маршак:

Есть замечательное четверостишие, описывающее этот инстинкт. «Человек рождён для радости, но, коль счастья в жизни нет, он творит другому гадости, чувством радости согрет». К этому прибегают люди в депрессии. Надо стараться, конечно, избегать, во-первых, этого инстинкта, табуировать его, а во-вторых, научиться справляться с депрессией. А как? Можно ли это сделать?

Давайте посмотрим квалификации депрессий – депрессии тоски и депрессии тревоги. Оказывается, есть тренировка для того, чтобы избежать депрессии и той, и другой. Но сначала депрессия тревоги. Можно ли натренировать систему контроля за центрами в височной коре мозга, где рождается ощущение тревоги? Ощущение тревоги нам нужно, это инстинкт самосохранения. Но иногда эти центры растормаживаются и человек страдает, и в конце концов, начинается паническая болезнь.

Оказывается, тоже можно натренировать центры контроля за этим. Каким образом? Есть технология, которую я в двух словах не расскажу, но получается так, что мы можем специальными упражнениями успокаивать на некоторое время тревожные центры, потом провоцировать тревогу гипервентиляции, а потом опять успокаивать. Благодаря нагрузкам через релаксацию, через гипервентиляцию, через механизмы дыхания, и используя вещества, а именно – аминокислоту таурин, которая является тормозным медиатором в височной коре головного мозга и, вообще, одним из основных глия-медиаторов, которая абсолютно безвредна в широком диапазоне доз. Кошкам дают корм с таурином, но и людям тоже. Даже при советской власти, в конце советской власти была государственная программа, как снабдить таурином еду для новорожденных и для женщин, когда они носят ребёнка. Это было известно, потому что, благодаря таурину гораздо лучше развивается нервная система.

Помните, из чего развивается нервная система? Из радиальной глии. А радиальная глия пользуется таурином, как глия-медиатором, он необходим, а при дефиците таурина плохо развивается. Значит, надо снабдить таурином. Вот совершенно так же оказывается при тренировках. Это замечательная тренировка, которая может быть использована людьми, страдающими эпилепсией. Эпилепсия, тревожное состояние, тревожная депрессия, паническая болезнь. Таким образом, сочетанием упражнений с приёмом таурина, приводят к ремиссии. Это первое. Второе – что сделать с этой тоской? Как научиться быть счастливым, когда человек в покое и когда человек в активности? Это разные совершенно состояния удовлетворённости. Когда мы отдыхаем, мы заслуживаем чувства неги, а когда мы активны, нам нужно чувство восторга. И то, и другое тренируемо.

Е. Греков:

То есть счастья нет, но счастье может быть? Учите меня скорее!

Я. Маршак:

Его можно себе заработать. Все люди немножечко по-разному должны это делать, в зависимости от того, что они унаследовали.

Е. Греков:

А типировать гены нужно?

Я. Маршак:

Да, конечно.

Я привёз две баночки, например. Это препарат, это витамин, вариант фолиевой кислоты.

Е. Греков:

Фолиевой кислоты – то, что мы даём беременным по 400 мг?

Я. Маршак:

Да, это 5-метилтетрагидрофолат называется. Дело в том, что не у всех людей он достаточно хорошо создаётся. Это один из метаболитов.

Е. Греков:

Фолиевой кислоты через метилирование идёт.

Я. Маршак:

Не совсем метилирование. Первоначальный продукт – это 5-метилентетрагидрофолат, и специальная редуктаза делает из метилена метил, 5-метилтетрагидрофолат. К сожалению, активность этой редуктазы не у всех одинаково наследуется. Это можно протипировать, пойти, например, в какую-нибудь «Инвитро» и попросить: «Сделайте мне анализ на MTHFR», это называется так. «Мне надо протипировать, нет ли у меня отклонений в наследовании», там есть два полиморфизма – вот этот самый 5-метилентетрагидрофолатредуктаза, так называется это по-русски. Если у человека один из вариантов недостаточности, ему надо принимать, просто принимать.

У меня был очень яркий пример совсем недавно. Один из моих клиентов после того, как стал трезвым, мне говорил: «Всё благополучно, но я не чувствую радости жизни». Когда я ему дал 5 мг вот этого самого витамина, на следующий день он мне позвонил и говорит: «Всё вернулось», счастливый. Оказывается, просто какие-то недостатки…

Е. Греков:

Без антидепрессантов, просто витаминка? То есть больше вырабатывается серотонина?

Я. Маршак:

Да, серотонина и дофамина. Дело в том, что декарбоксилаза зависима от 5-метилтетрагидрофолата. Когда его не хватает, она недостаточно работает, она недостаточно вырабатывает серотонина и дофамина – двух основных веществ, от которых зависит счастье.

Е. Греков:

А вторая что за баночка?

Я. Маршак:

Вторая баночка – это 5-гидрокситриптофан. Мы говорили о триптофане. К сожалению, триптофан передозировать опасно, потому что активируется определённый фермент печени, и тогда из триптофана печень начинает вырабатывать токсичный для мозга кинуренин. Кинуренин – это то вещество, которого очень много у людей, страдающих синдромом Туретта. Это вокальные тики, моторные тики. Человек вдруг начинает вскрикивать во время разговора или его начинает нести, он начинает насильственно ругаться – копролалия называется. Кроме того, он переживает очень неприятное состояние в душе. Ему реально совершенно плохо, и у него происходит разобщение между рассудком, эмоциональной и инстинктивной сферами поведения.

Е. Греков:

Это только из-за переизбытка кинуренина?

Я. Маршак:

Да.

Е. Греков:

А 5-НТР?

Я. Маршак:

А 5-НТР не метаболизируется, тот самый фермент печёночный, который создаёт кинуренин, он 5-гидрокситриптофан не воспринимает, он не индуцируется, благодаря ему. 5-гидрокситриптофан моментально, так же, как и триптофан, проходит в мозг через транспортные системы, попадает в нужное место.

Е. Греков:

И под действием магния, вольтареновой кислоты и группы В6 становится серотонином? Класс!

Я. Маршак:

Да. То же самое, для того, чтобы серотонина становилось больше, люди придумали прозак и подобные антидепрессанты, но они работают неестественным путём. Что они делают? Они подавляют обратный захват. Что это такое? Вот представьте себе, что есть нервная клетка, которая создаёт, запасает в этом месте серотонин. Приходит сигнал, она выбрасывает серотонин на другую сторону, другой нейрон воспринимает синаптически, но здесь, в этой мембране, действуют белки обратного захвата. У некоторых людей они наследуются слишком интенсивными, поэтому слишком много обратного захвата серотонина.

Е. Греков:

И эти люди несчастливы?

Я. Маршак:

Да, им не хватает, и им подавляют лекарствами обратный захват, и тогда им становится лучше жить.

Но, оказывается, есть не только переизбыток обратного захвата, есть варианты недостатка обратного захвата. Тогда эти ферменты плохо работаю, и этот нейрон становится беден на серотонин, ему просто нечем снабжать. Приходит сигнал, а ему нечего выбрасывать. Что в таком случае делать? Оказывается, такому человеку надо дать предшественник серотонина – 5-гидрокситриптофан. Как поступают вообще психиатры? Они вслепую назначают, например, прозак и ждут неделю, две, три, и смотрят через три недели, начнёт действовать или не начнёт, потому что он не сразу действует. А хорошо бы делать так – типировать белок, ген этого белка.

Е. Греков:

А вы это делаете, у вас где-то делают?

Я. Маршак:

Конечно, конечно. Мы начали с 2000 года это делать.

Е. Греков:

То есть вы обладатель уникальной технологии?

Я. Маршак:

Почему уникальной? У нас уже многие другие тоже научились это делать. В той же самой «Инвитро», по-моему.

Е. Греков:

У меня здесь было три психиатра, и мне никто про это ничего не рассказывал. Мы разговаривали про наркотики, про депрессии, мы про это ничего не знаем.

Я. Маршак:

Просто они, наверное, не совсем этим занимались, а я именно этим занимаюсь целенаправленно.

Е. Греков:

Просто витаминами можно вылечить 30% населения? Ведь это распространённые гены.

Я. Маршак:

Я более точно скажу. В трёх больших госпиталях – в Канаде, в Германии и в Швейцарии – делали сравнительные исследования. Есть шкала, по которой психиатр может оценить уровень депрессии человека, шкала Гамильтона. Используя шкалу Гамильтона, проводили клинические испытания в сравнении – прозак и 5-гидрокситриптофан. У прозака есть побочные эффекты, у 5-гидрокситриптофана никаких побочных эффектов. Оказалось, что лечебная сила одинаковая. Но только это безопасно и работает в любых случаях – и когда у человека недостаток обратного захвата, и переизбыток обратного захвата. А прозак не работает в одном из этих случаев.

Е. Греков:

Что вы можете сказать про «Лирику»? Сейчас очень часто без рецепта продают в аптеках очень страшный препарат – «Лирика», который, к сожалению, на данный момент является легальным наркотиком, продающимся в аптеках. Я видел людей под «Лирикой», у меня приходило несколько пациентов. Он говорит: «А что, я две таблеточки махнул и пошёл». «Куда пошёл?» – «Я летаю!» Это же страшно, он говорит: «У меня депрессия, и я хочу лечиться».

Я. Маршак:

Это не совсем, всё-таки, наркотик. Наркотики устроены так, что принял – и тут же приход, благодаря этому приходу человек влюбляется в наркотик. Здесь нет влюблённости, здесь просто страх отмены, это немножко другое. Но это всё равно страшно.

Почему же происходит синдром отмены? Дело в том, что эти антидепрессанты влияют на восприимчивость мозга к тем нейромедиаторам, которыми он управляется. Это определяется рецепторами, рецепторы состоят из белков, обычно даже не из одного белка, а из целых комплексов белков. Похоже на какой-нибудь цветок. Представим себе тюльпан, у которого 5 лепестков, и клумба цветов – это аналог нашего мозга. На клумбе рисунок, в одном месте красные тюльпаны, в другом белые, в третьем фиолетовые и т.д. Приходит какой-то садовник и начинает поливать таким удобрением, что цвета перемешиваются. Удобрение вроде бы удобряет клумбу, тюльпаны растут хорошо, и всем приятно их наблюдать. Но, когда он перестаёт это делать – тут наступает неприятность, потому что этот рисунок уже не обеспечивает нормальную функцию мозга. Проходит некоторое время, пока это снова восстанавливается. Хорошо, что мозг пластичен и имеет возможность самовосстанавливаться. Очень интересная тоже тема: выяснилось, что мозг всё время самовосстанавливается.

Е. Греков:

Гиппокамп по одной клеточке за ночь возрождает, или как?

Я. Маршак:

Нет, там другие числа. Дело не только в гиппокампе. У нас есть три места, где в мозгу сосредоточены стволовые клетки. Зубчатая извилина гиппокампа – это прибрежные области боковых желудочков и эпителия носоглотки. Отовсюду стволовые клетки делятся, это называется несимметричный митоз – одна остаётся, а другая начинает проникать и двигаться в сторону обонятельных луковиц. Там, как в инкубаторе, они вызревают некоторое время, а потом выходят в те места мозга, которые надо пополнить новыми клетками. Представьте, есть такой момент, теряется обоняние – значит, эти клетки не вызревают, они начинают погибать. Нейродегенеративные заболевания начинаются, и врачи-неврологи, как раз, это знают, с ухудшения обоняния и с отсутствия обоняния.

Е. Греков:

Пшикать в нос можно что-то?

Я. Маршак:

Есть замечательная древняя гигиеническая процедура – нети-крийя в йоге, которая восстанавливает здоровье носоглотки и тем самым даёт возможность мозгу жить дольше и лучше оздоравливаться.

Е. Греков:

Яков Иммануэльевич, я вас хочу поблагодарить. Спасибо вам большое за эфир!