Объективная психиатрия

Виктория Читлова:

Передача «Пси-Лекторий», я, её ведущая Виктория Читлова, врач-психиатр, психотерапевт. Сегодня мы с Вами поговорим на очень интересную тему, встреча называется «Объективная психиатрия».

Когда я училась, получала знания в области психиатрии, старые учителя говорили, что психиатрия - наука точная. Подразумевалось, что накоплено огромное количество эмпирических знаний, наблюдений за поведением человека, а то, что происходило в мозге человека, оставалось покрытым тайной. Достижения современного мира велики. О ряде из них мы с Вами сегодня поговорим и узнаем, как объективно можно диагностировать разные заболевания психики.

У меня в гостях моя коллега из «Научного центра психического здоровья» на Каширке Светлана Александровна Зозуля, кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории нейроиммунологии «Научного центра психического здоровья».

Всегда так было в головах у людей, бытует такое представление, что психика человека - нечто непонятное, как будто слон, которого разные учёные разных областей знаний, в том числе, и биологи разглядывают с разных концов под лупой. Получается очень разрозненное представление. Какие подходы к изучению психических расстройств с точки зрения биологических наук имеются на современном этапе развития изучения психики? 

Светлана Зозуля:

Наверное, прежде, чем говорить об этом, нам стоит вернуться к теории, поговорить о патогенетических теориях возникновения психических заболеваний, которых достаточно много. «Патогенетический» – это механизм развития заболеваний. Их, действительно, очень много и, во-первых, это, конечно же, генетическая теория. Во-вторых, это нейрохимические теории, дофаминовая гипотеза шизофрении, глутаматная – гипотеза, связанная с изменением метаболизма нейромедиаторов в определённых зонах мозга, ассоциированных с тем или иным заболеванием. Стоит вспомнить вирусную гипотезу, гипотезу нарушения развития нервной системы, которая я тоже очень интересная и связана с возникновением определённых структурных аномалий на этапах раннего пренатального или постнатального развития, что потом выливается в соответствующие нарушения функционирования нервной системы. Это ранние нарушения, лежащие в раннем онтогенезе. Также иммунные гипотезы, это аутоиммунная гипотеза и возникшая не так давно кинуриновая гипотеза. 

Виктория Читлова:

Гипотезы имеют одинаковую ценность? Кто-то из них более лидирует с точки зрения патогенеза?

Светлана Зозуля:

Нет, конечно, нет. Они в комплексе занимаются изучением механизмов психических заболеваний с разных сторон. Тот самый слон. Конечно, только в комплексе мы можем понять что-то новое, взаимодействуя вместе с коллегами, занимающимися, изучающими разные механизмы; можем в комплексе хотя бы чуть-чуть продвинуться к пониманию того, как это происходит на самом деле. Это и определяет методы, которыми идёт исследование этих механизмов. 

Виктория Читлова:

Дорогие друзья, я бы хотела подчеркнуть особенную важность момента: у меня в гостях не врач-психиатр, а именно биолог. 10 лет, как наука психиатрия активно уходит в биологию и в генетику, но в умах клинических психиатров царила тревога. Потому что был вопрос, останется ли значимой, актуальной именно клиническая психиатрия, сам психиатр, который ориентируется по поведению человека, при непосредственном взаимодействии с ним, когда он ставит диагноз, назначает лечение. Потому что большинство научных умов из области психиатрии погрузили своё внимание именно в биохимию, в биологию, в генетику и т.д. Как показывает практика, клинические психиатры пока ещё существуют, я вот пример, клинический пример.

Что думает на этот счёт моя коллега? Насколько есть риски, что клиническая психиатрия останется актуальной, либо нам нужно всем заниматься биологией? 

Светлана Зозуля:

Нет, бояться не стоит. Конечно, приоритет психиатра всегда будет, есть и будет, и так будет всегда. Биология направлена в помощь врачу-клиницисту, чтобы объективизировать состояние нервной системы, например, пациента, заглянуть, может быть, с другой стороны. Помочь оценить не только симптомокомплекс, который Вы видите визуально, а, допустим, по показателям крови оценить активность текущего патологического процесса в мозге, даже когда клиническая симптоматика не ярко выражена на этапе становления ремиссии. Помочь и дополнить клиническое обследование, только для этого. 

Виктория Читлова:

Тема нашей сегодняшней встречи «Объективная психиатрия», Светлана Александровна предлагает клиницистам, психиатрам объективизировать их деятельность, верно? Какие варианты есть? Что смотрят биологические психиатры, какие субстраты – кровь, мочу, ликвор? 

Светлана Зозуля:

Здесь хотелось бы затронуть не только биологические жидкости, с которыми мы работаем. Но, если оценить, рассмотреть все основные, скажем, диагностические методы, которые используются в психиатрии, то это, прежде всего, генетические методы, их никто не отменял. Они превалирующие. Наши коллеги, генетики, занимаются выявлением генов кандидатов, ассоциированных с вероятностью возникновения психического заболевания, а также их взаимосвязь с некоторыми особенностями клинического состояния. Например, с нарушением когнитивных функций, функции мышления, памяти и внимания. 

Вторая большая группа методов, о которых нельзя забывать, это инструментальные методы исследования – энцефалография, магнитно-резонансная томография. Функциональная диагностика очень важный и очень интересный метод. Третья группа – это лабораторные методы исследования, биохимические, иммунологические методы. Это, как раз то, что касается Вашего вопроса.

Мне хотелось бы сказать, что все эти методы, прежде всего, направленны на поиск биомаркеров, объективных биологических показателей, которые могли бы оценить активность патологического процесса в мозге, работать на прогноз и оценивать эффективность проводимой терапии. 

Виктория Читлова:

То есть врачу, клиническому психиатру нужно разбираться, к кому лучше послать, в какой ситуации – верно я понимаю?

Светлана Зозуля:

Наверное, в идеале каждый пациент должен проходить общее обследование, мы уже не раз обсуждали с коллегами. Это, конечно же, в идеале. Но, действительно, диалог клиники и биологии не так давно установился на, практически, равнозначном уровне. Всему своё время, что называется. В идеале, конечно, было бы замечательно смотреть все показатели каждого пациента, поступающего, например, в нашу клинику, чтобы ту самую объективизацию и провести. 

Виктория Читлова:

С Вашей точки зрения возможно в ближайшем будущем, что пациенты, либо возможные пациенты, смогут проходить такой скрининг в достаточно доступном для них виде? 

Светлана Зозуля:

Будем надеяться, что так и будет, потому что наука стремительно движется вперёд, и сейчас наступает век «умных технологий», когда по капле крови можно посмотреть весь метаболомный состав организма без особых инвазивных вмешательств. Это очень удобно, все к этому и идёт. Осталось немножко подождать. 

Виктория Читлова:

Переходя непосредственно к теме нашей встречи, мы будем сегодня рассматривать иммунологическую теорию развития психических расстройств. Сложно представить всем, что иммунная система, такая же странная, такая же таинственная и разнообразная, может быть связана с психикой человека и работой головного мозга. Какие взаимосвязи здесь прослеживаются?

Светлана Зозуля:

На самом деле, в историческом аспекте мозг и иммунная система не знакомы и отделены друг от друга несколькими клеточными барьерами. При психических заболеваниях часто основной барьер между мозгом и кровью, это гематоэнцефалический барьер, многие о нём знают. Известно, что при психической патологии довольно часто проницаемость гематоэнцефалического барьера может нарушаться. 

Виктория Читлова:

Вы можете вкратце рассказать нашим зрителям, что такое гематоэнцефалический барьер? 

Светлана Зозуля:

Этот барьер образован эндотелиальными клетками, выстилающими сосуды мозга изнутри. В норме есть определённые участки проницаемости этого барьера для доступа разных метаболитов, необходимых головному мозгу, транспорту, а также лекарственных препаратов. Но, психическая патология очень непохожа на другие заболевания мозга, поэтому при нарушении проницаемости гематоэнцефалического барьера создаются все предпосылки для выхода компонентов ткани мозга в кровь. Основная функция иммунной системы, это защита от всего генетически чужеродного. Так как она не знакома с этими веществами, молекулами, то она обязана отреагировать выработкой соответствующих молекул. Связать и вывести из организма, выполнить свою санационную функцию. 

Виктория Читлова:

То есть мозг находится в закрытом, грубо говоря, биологическом пространстве, и при нарушении его деятельности, при болезнях в кровь выделяются разные метаболиты, верно?

Светлана Зозуля:

Да, но связь между иммунной и нервной системой, головным мозгом, всё-таки, существует. Есть молекулы, называются цитокины. Это маленькие белковые соединения, молекулы, которые циркулируют между мозгом и клетками иммунной системы, осуществляя взаимосвязь между ними. Они узнаются как клетками нервной, так и клетками иммунной системы и выполняют роль очень мощных биологически активных регуляторов. Они эту взаимосвязь осуществляют. Так что это не замкнутое пространство. 

Виктория Читлова:

Я постараюсь несколько упрощать, чтобы нашим слушателям было интересно и полезно узнать. Есть масса научных публикаций о том, что деятельность мозга и психики отражается на функциях иммунитета так же, как и наоборот. Если человек болен иммунным заболеванием, у него есть ряд психических проявлений, допустим, апатия, депрессия и, наоборот, при психических заболеваниях очень часто современные специалисты обнаруживают иммунологические проблемы. Так ли это?

Светлана Зозуля:

Совершенно верно, нервная и иммунная системы тесно взаимосвязаны, изменение состояния одной неизбежно влечёт к изменению состояния другой. Действительно, очень много публикаций на тему взаимосвязи нервной и иммунной системы. Это, действительно, правда. 

По иммунологическим показателям в крови можно судить о психическом состоянии человека.

Виктория Читлова:

Как по иммунологическим показателям, которые мы определяем в крови, можно судить о психическом состоянии человека, если у него есть психическое заболевание? Каким образом это делается? 

Светлана Зозуля:

Те показатели, по которым можно судить о клиническом состоянии пациента, должны быть тесно взаимосвязаны с определёнными клиническими проявлениями того или иного заболевания. Только тогда они могут объективно отражать то, что происходит в мозге пациента. Только так.

Сначала, исходно, ещё в середине прошлого века была сформулирована аутоиммунная гипотеза шизофрении. Началось изучение аутоиммунных реакций к нейроантигенам. В крови больных регистрировался высокий уровень антител, аутоантител, то есть антител, направленных к собственным антигенам организма при различных психических заболеваниях. Появление этих антител было обусловлено нарушением проницаемости гематоэнцефалического барьера, о котором мы говорили. Кроме того, стало известно, что антитела могут идти и обратно в мозг пациента и связывать там клетки-мишени. Это было доказано на экспериментальных моделях. 

Виктория Читлова:

А что это значило?

Светлана Зозуля:

Это значило, что в крови больных психическими заболеваниями есть патогенетический фактор, который свидетельствует о тяжести патологического процесса в мозге. Появление высоких уровней антител расценивается, как показатель тяжести и всегда имеет неблагоприятный прогностический характер. Этим иммунология занималась с середины прошлого века. Роль врождённого иммунитета, а именно воспаление, мы будем говорить о нём, при психических заболеваниях не рассматривалась, потому что исходно воспаление всегда связывали с влиянием инфекционных агентов. Но, больше 10 лет назад были открыты рецепторы, которые связывают не только экзогенные лиганды, но и эндогенные – те, что образуются в результате процессов, будем говорить, процессов клеточной деструкции, распада. Иммунная система отвечает активацией на собственные эндогенные стимулы, что всегда имеет место быть при любом психическом заболевании. Таким образом, началась новая такая веха в развитии иммунологии, связанная с изучением функции врождённого иммунитета, или воспаления как механизма реализации функции врождённого иммунитета. 

Виктория Читлова:

Мы с Вами коснулись шизофрении, одной из теорий её формирования, патогенеза. Можно ли сказать, что шизофренический процесс – это воспалительный процесс? 

Светлана Зозуля:

Процесс нейровоспаления при шизофрении, да, имеет место быть. В мозге пациентов, в мозге больных наблюдается активация микроглии, синтез провоспалительных цитокинов, нарушается микроциркуляция. Мы говорим о нейровоспалении. Хочется сказать, что аналогичные, сходные изменения наблюдаются и на периферии. На периферии начинается системная воспалительная реакция. Активируются клетки иммунной системы нейтрофилы, они едут в очаг повреждения, выбрасывают свои гранулы, чтобы купировать этот очаг. Тот же синтез провоспалительных цитокинов, большая концентрация цитокинов в сыворотке и белков острой фазы, и других медиаторов воспаления тестируется в сыворотке крови больных. Это два параллельных процесса, поэтому, регистрируя, детектируя воспалительные медиаторы в сыворотке крови, мы можем косвенно судить о процессах, которые происходят в мозге пациентов. Но эти медиаторы должны быть обязательно взаимосвязаны с клиническими признаками заболевания, с определённой клинической симптоматикой. Только тогда они могут работать в качестве диагностических маркеров. 

Виктория Читлова:

Прежде, чем мы приступим к рассмотрению непростых вещей, мне бы хотелось отметить, что «Научный центр психического здоровья» территориально находится рядом с ревматологией. Мне кажется, люди, которые эти два здания, два института строили, даже не догадывались, насколько они тематически близки, потому что ревматологические болезни аутоиммунные, они связаны с иммунитетом. Как показывает сегодняшняя биологическая научная реальность в области психиатрии, психика и иммунитет очень тесно связаны.

Давайте перейдём, Светлана Александровна, непосредственно к диагностике. Что мы с помощью изучения иммунитета человека можем диагностировать и как? 

Светлана Зозуля:

В «Научном центре психического здоровья» была разработана очень интересная лабораторная диагностика под руководством профессора Татьяны Павловны Клюшник, нашего замечательного директора. Мы создали очень интересный инструмент, которым теперь, не для красного словца скажу, очень успешно пользуются наши клиницисты. Назвали мы его нейроиммунотест. Это лабораторная диагностика, предназначенная для объективизации состояния пациентов с психическими заболеваниями. 

В настоящее время разработан метод уточнения психического заболевания по анализу крови.

Виктория Читлова:

У которых уже были диагностированы психические заболевания ранее, и потом клинически, с помощью наблюдений за проявлениями психики. 

Светлана Зозуля:

Желательно, конечно, да, чтобы у пациента был определённый диагноз или хотя бы направление, в котором врач думает двигаться для определения, уточнения диагноза. Диагностика предназначена для работы, в принципе, с любым психическим заболеванием, как в возрастном аспекте, от маленьких детей до достаточно пожилых людей, так и охватывает достаточно большой спектр различных заболеваний. Это и расстройства аутистического спектра, и шизофрения, и аффективные расстройства, депрессии, которых сейчас очень-очень много. Это болезнь Альцгеймера и другие старческие деменции. В патогенезе всех этих заболеваний есть иммунные механизмы. Поэтому, конечно, мы используем её.

Это универсальный инструмент, который можно использовать при любом заболевании. Вопрос, для чего он нужен? Прежде всего, для объективизации состояния, оценки активности текущего патологического процесса в мозге. Это самая главная его задача. Сама методика включает в себя несколько показателей, одни из которых являются воспалительными медиаторами, о которых мы говорили раньше. Они характеризуют остроту состояния. Другие являются аутоиммунными маркерами, они отвечают за тяжесть. Таким образом, при каждом заболевании мы видим определённое сочетание этих показателей, они складываются в мозаику. Мы получаем, сейчас уже принято говорить, определённые иммунотипы каждого заболевания. Опять же, заболевания гетерогенные, разные по тяжести, соответственно, мы можем проводить определённую дифференциальную диагностику состояния внутри каждой нозологии. 

Виктория Читлова:

Можно ли использовать метод, как детектор лжи, например? У каких-нибудь симулянтов, в пенитенциарной психиатрии, например, очень актуально. 

Светлана Зозуля:

У нас был один такой случай. Было очень интересно, действительно. Нам принесли сыворотку крови для анализа пациента, который очень хотел попасть в нашу клинику, имея некоторую, скажем так, проблему с органами закона, с полицией. Попытался сымитировать заболевание. Клиницист сомневался. В принципе, было похоже, но до конца, всё-таки, он не был уверен и принёс нам кровь на анализ. Каково же было наше удивление, когда у этого пациента оказалась абсолютная норма по всем показателям, что крайне редко встречается у пациентов с психической патологией, потому что активация, как правило, всегда есть. Это была абсолютно чистая норма. Было очень приятно общаться с нашим клиницистом, который сказал: «Спасибо Вам большое, теперь я точно всё понял». 

Виктория Читлова:

Я специализируюсь в области пограничной психиатрии. Мой профиль – это депрессия, неврозы в широком смысле называются, разные тревожные состояния. Возможно ли их идентифицировать с помощью Вашего теста?

Светлана Зозуля:

Безусловно, Виктория. С депрессиями тоже очень интересная история. Может быть, обычному человеку кажется, что при депрессии всё должно быть обязательно угнетено. На самом деле, это не так. Иммунная система активируется на тот текущий патологический процесс, который идёт при депрессии, безусловно. Мы видим не угнетение, а, наоборот, активацию. С помощью нашей тест-системы при депрессивном расстройстве мы можем отличить разные степени тяжести депрессии. Например, апато-адинамическую депрессию от тревожно-тоскливой. То есть некая дифференциальная диагностика различных синдромов при депрессивных расстройствах, мы тоже можем её осуществлять с помощью нейроиммунотеста. 

Виктория Читлова:

Здорово! В мире какие есть диагностические методики? Что-то похожее в мире есть, идентичное, либо совсем отличаются подходы по сравнению с нашим нейроиммунотестом? 

Светлана Зозуля:

Что касается изучения уровня аутоантител, то, безусловно, в мире это есть. Но аналогов по воспалительным медиаторам – такого нет, это наша наработка. Кроме того, интересно то, что мы смотрим не отдельно две части иммунитета, а оцениваем их комплексно, что самое важное. Потому что сначала работает врождённый иммунитет, потом подключается приобретённый, когда функции врождённого иммунитета, скажем так, заканчиваются. Поэтому и показатели играют так же. И оценивая, проводя комплексную оценку состояния иммунной системы, мы можем говорить и о текущем состоянии, и о прогнозе. 

Виктория Читлова:

О прогнозе тоже. Вдруг человек, у которого всё нормально, захочет прийти и выяснить, насколько у него есть предрасположенность, риски, чувствителен тест?

Светлана Зозуля:

Если есть психотическая симптоматика, безусловно, мы её поймаем. В не прогредиентных, не острых состояниях, мы тоже это увидим. Если у него есть акцентуации, особенности характера, то, возможно, мы тоже это увидим. Но мы должны обязательно работать в диалоге с клиницистом. Без клинициста анализ, конечно же, трактовать сложно. Диагноз должно быть обязательным, или хотя бы обсуждение, чтобы не было гадания на кофейной гуще.  

Виктория Читлова:

Как выполняется тест? Что надо для этого сделать, как готовиться самим пациентам, сколько он длится – эти технические детали. 

Светлана Зозуля:

Всё достаточно легко, на самом деле. Главным условием для сдачи крови на нейроиммунотест является отсутствие острых инфекционных заболеваний. Всё, что может дополнительно подстегнуть иммунную систему, должно быть исключено. Желательно сдавать кровь натощак, но это не строгое правило, но желательно, что очень актуально для детей. После перенесённых заболеваний или прививок тест должен быть сдан не раньше, чем через 2-4 недели. Мы должны видеть активацию иммунной системы только в ответ на патологические процессы в мозге, но ни на что остальное, никакой гипердиагностики здесь мы допустить не должны. Мы всегда это оговариваем с клиницистами, особенно, если это касается, например, мониторинга состояния пациента, когда пациент приходит несколько раз – это тоже очень важный аспект, надо очень чётко всё соблюдать. 

Виктория Читлова:

Как долго нужно ждать результатов?

Светлана Зозуля:

Как правило, у нас все наши анализы проходят раз в неделю, по средам и четвергам. В пятницу мы высылаем результаты на электронную почту. 

Виктория Читлова:

Человек, сам обратившийся пациент может интерпретировать, или нужен специалист?

Светлана Зозуля:

Самому ему будет достаточно сложно интерпретировать, опять же, с учётом того, что каждый раз мозаика немножко меняется. Поэтому, конечно, мы всегда с удовольствием общаемся с пациентами. 

Виктория Читлова:

Вы сами интерпретируете, либо привлекаете коллег-клиницистов?

Светлана Зозуля:

Нет, клиницисты, как раз, очень внимательно слушают нас. Мы интерпретируем, они ещё присматриваются. Но, они ощущают, действительно, реальную пользу. Почувствовать и понять ценность можно только тогда, когда ты чувствуешь, как это работает. Только тогда, когда ты можешь, например, поймать обострение, и ты понимаешь, что, да, эта штука действительно полезна. Тогда, действительно, можно располагать доверием. Поэтому они слушают нас, мы слушаем их, но интерпретируем, конечно, сами, и с пациентами общаемся всегда сами, с большим удовольствием. 

Виктория Читлова:

Даете ли Вы образование в области своих знаний врачам-специалистам? Например, мне. 

Светлана Зозуля:

Я думаю, что Вам оно не нужно. Но, в принципе, есть ряд интернет-ресурсов, на которые сейчас очень модно в целях образования отправлять наших граждан, разные научно-популярные статьи. В частности, есть интернет-проект «Дословно». Мы планируем через некоторое время поместить туда несколько простых научно-популярных статей о взаимодействии нервной и иммунной системы, о наших диагностических тестах, чтобы пациенты понимали, что это, как они могут это использовать, для чего им это нужно. Зачастую, даже если человек не идёт к врачу, он может это прочитать и понять. 

Виктория Читлова:

Давайте резюмируем, чтобы сформировалась более чёткая картинка в умах наших зрителей. Для чего нужен конкретно тест, что он выявляет? 

Светлана Зозуля:

На современном этапе исследования психиатрия становится более объективной. Наш замечательный нейроиммунотест, прежде всего, отражает активность патологического процесса в мозге, его остроту, тяжесть, он позволяет отслеживать состояние пациента с эндогенным приступообразным заболеванием. Отражает качество достигнутой ремиссии, что тоже очень важно. Также позволяет оценить эффективность проведённой терапии. В принципе, функции его достаточно широкие. 

Нейроиммунотест отражает активность патологического процесса в мозге, его остроту, тяжесть.

Виктория Читлова:

Это только у нас на Каширке происходит, либо Вы сотрудничаете с другими учреждениями, городами, может быть, с зарубежными коллегами? 

Светлана Зозуля:

Мы уже поделились опытом с нашими коллегами из Белоруссии, там мы внедрили нашу тест-систему. К нам обращаются люди из разных регионов, диапазон очень широк. Это даже и Ханты-Мансийск, и Владикавказ, Ростов-на-Дону, Ульяновск, в общем, очень много городов; люди приезжают или привозят биоматериал. Это говорит о том, что, всё-таки, информация о наших тест-системах распространяется. Опять же, это конференции, публикации, я думаю, никто не отменял передачу информации из уст в уста. Если мне помогло, я тебе всегда помогу и подскажу; может быть, и тебе поможет. 

Виктория Читлова:

Я очень горда тем, что в нашем институте происходят такие передовые даже не исследования, а практика, которая помогает нам, специалистам и пациентам, лучше разбираться, что с ними происходит. Это и для науки важно, и для практики.

Мне бы хотелось в завершение эфира поговорить о практической пользе знания об иммунитете для человека, о том, как иммунитет взаимодействует с психикой. Всем прекрасно известно: когда мы много нервничаем, находимся в стрессе, то скорее заболеем. Наоборот, когда мы болеем, допустим, ОРВИ, простуда, то мы испытываем, буквально, депрессивное состояние с апатией, астенией, с нежеланием что-то делать. Будут ли у моей коллеги советы, как нам оберегать свою иммунную систему, чтобы мы были более психически здоровыми? 

Светлана Зозуля:

Интересный вопрос. Конечно, всем нам нужно поменьше нервничать. Важно помнить, что нервная и иммунная система тесно взаимосвязаны, особенно, в сезон повышенной заболеваемости респираторными инфекциями. Конечно, нужно держать ноги в тепле. Я шучу, но нужно стараться по возможности ограждать себя от стрессов, которыми так наполнена наша современная жизнь. Соответственно, беречь своё здоровье по всем направлениям. Иммунная система как охранник, регулятор подключается на то, что работает не так, как должно работать. Поэтому очень важно этого охранника холить и лелеять, помнить о том, что он очень чувствительный. Беречь себя и не истощать себя попусту. 

Виктория Читлова:

Когда мы находимся под действием острого стресса, случилось что-то очень неприятное, либо хронического, когда постоянно нас что-то фрустрирует, не устраивает, что происходит в мозге? Повреждаются нейроны, получается?

Светлана Зозуля:

Я бы так не сказала. Всё зависит от того, здоровый Вы психически человек или нет. Никто этого не знает, на самом деле. Но, острый стресс сопровождается очень ярко выраженной активацией иммунной системы, а хронический стресс, если он длится годами, то ведёт, конечно же, к истощению. Может быть, функции, которые иммунная система должна выполнить в норме, она не может выполнять в случае с хроническим стрессом, пропускается что-то очень важное. Либо становится сама агрессивной в адрес нейронов. 

Виктория Читлова:

Хорошо. Мне бы хотелось отметить такую деталь. Дорогие друзья, когда мы думаем конструктивно, у нас вырабатываются хорошие правильные механизмы, как справляться со стрессом, как себя чувствовать и вести. Передача «Пси-Лекторий» создана для того, чтобы мы лучше знали, что можно и нужно делать, а что делать не стоит. Когда Вы вооружены, то Ваш мозг работает лучше и оберегает иммунную систему. Так же происходит и наоборот: есть научно доказанные факты, что в нашем хорошем состоянии ума и настроения иммунная система работает, как часы.

Светлана Александровна, большое Вам спасибо! 

Светлана Зозуля:

И Вам большое спасибо, Виктория!