Откуда берутся сиделки?
Реабилитология
Мария Большакова:
Здравствуйте. С вами программа «Взрослый разговор». Я – Мария Большакова, и сегодня мы поговорим о сиделках. Вопрос где взять сиделку возникает в семье достаточно внезапно. С одной стороны, понятно, что в какой-то момент она может понадобиться, но, тем не менее, решение надо принимать очень быстро. И тут начинаются мифологемы, вступают в силу мифы и сплетни. Во-первых, стоимость сиделки: одни соседи говорят одно, другие говорят другое. Во-вторых, куда обращаться? У нас нет единого понимания, единой точки консультационной, информационной или практической. Мы начинаем метаться, нам рассказывают, что в той семье однажды прекрасная женщина из Калмыкии целых полгода сидела с бабушкой. И все были абсолютно счастливы, пока бабушка не ушла естественным путем. Только мы теперь не знаем, где эта женщина. Мы начинаем искать эту женщину, потом понимаем, что искать ее совершенно бесполезно, начинаем искать следующую. Потом мы понимаем, что в наш дом входит чужой человек, и он должен находиться достаточное время с нашим близким. А наш близкий в этот момент беспомощен, и ситуации бывают самые разные.
Я бы сравнила рынок сиделок не только с рынком нянь (рынок нянь начинает, к счастью, потихонечку быть открытым), но и с рынком ритуальных услуг, когда мы не понимаем, что происходит внутри рынка, когда нет понятного ценообразования, нет понятной квалификационной стратегии, нет никакой возможности в случае чего или спастись от неприятностей, или наказать того, кто виноват. Плюс к этому – вопрос налоговой истории самозанятости или участия в каком-то юридическом лице. В общем, вопросов гораздо больше, чем ответов. И не только в практической плоскости, но и в законодательной. И сегодня у нас в гостях Алексей Сабадаш, директор Ассоциации специалистов в сфере патронажа. Здравствуйте, Алексей.
Алексей Сабадаш:
Добрый день.
Мария Большакова:
Я очень рада, что Вы ко мне наконец-то пришли, я о Вас даже в чем-то мечтала, потому что эти вопросы возникают. Они касаются не только наших близких, уже поколения наших родителей, но, порой, с большим объемом социальных обязательств вокруг и сферы деятельности. Этот вопрос возникает и у родителей детей, которые или перенесли травму, или детей с какими-либо заболеваниями. На самом деле, это очень востребованный рынок. При этом вообще не понятно, насколько он легитимен, он напоминает еще рынок таксистов 10 лет назад, когда ты поднял руку, и кто остановился, тот и подвез. Главное – быстро, а что там дальше, пусть у него голова болит. И уровень криминальных историй в этом рынке тоже еще недавно был на слуху. И вот появились Вы и громко сказали, что этот рынок нужно законодательно определить, вывести в белое налоговое поле и объединили таких, как Вы. Сколько вас?
Алексей Сабадаш:
На самом деле, нас пока еще мало. Начну с самого главного. Истории, про которые нам любят рассказывать, очень страшные, они действительно присутствуют. Немного не соглашусь с тем, что их много.
Мария Большакова:
Достаточно одной, чтобы напугать всех.
Алексей Сабадаш:
Они единичные, но, тем не менее, чтобы напугать, достаточно одной. Сама идея ассоциации, как некоего органа, который был бы стартом для того, чтобы коммерческие предприятия этой отрасли перевести в цивилизованную плоскость, началась в январе 2017 года. И только поэтому нас немного. «Настоящих, буйных», как пел Высоцкий, нас немного, но, тем не менее, они есть. Остальную часть этого рынка устраивает пока игра «в черную». Она более привлекательна, и, наверное, это обыденность сегодняшнего дня. А тех, кто хотел бы перейти «в белую», играть по четким правилам, которые были бы надолго установлены, правила приличного бизнеса, правила общения с государством, правила понимания комьюнити, то есть совместных мероприятий с государством, этих игроков немного, но они есть. Сейчас у нас в ассоциации 13 членов. Они не только в Москве, это и Подмосковье, и Нижний Новгород, и Уфа.
Мария Большакова:
То есть крупные города?
Алексей Сабадаш:
Да, крупные города, и ассоциация прирастает каждый месяц одним-двумя партнерами, членами, игроками. У нас небольшие шаги, но они есть. Что касается задач, Вы очень правильно очертили их круг. Я начну с самого простого. В моем понимании у нас есть три крупнейших игрока в рынке патронажа: это государство и предоставление государственных услуг, благотворительность и ряд благотворительных компаний, на основе сбора средств, фандрайзинга оказывают те же патронажные услуги (этому рынку я хотел бы сказать огромное спасибо, чуть позже объясню почему), и коммерческий патронаж, собственно, те предприятия, которые на основе чисто коммерческих расчетов бизнеса оказывают эти услуги. Если первые две составляющие понятны, они были всегда на виду, и государство в разные годы оказывало социальную помощь пожилым, больным, инвалидам и так далее. Благотворители всегда это делали с огромным сердцем.
Мария Большакова:
Благотворители – это фандрайзинг, сбор средств и найм коммерческой сиделки.
Алексей Сабадаш:
Не всегда найм. Дело в том, что ряд благотворительных проектов имеют собственные ресурсы. Те же «Милосердие» и «Вера», у них есть свои школы по подготовке и свои сиделки. Да, они собирают на сиделок.
Мария Большакова:
Подождите, эти сиделки получают зарплату?
Алексей Сабадаш:
Безусловно. Если Вы откроете ряд объявлений благотворительных проектов, Вы найдете там, что идет сбор на сиделку, стоимость сиделки.
Мария Большакова:
Это нормально?
Алексей Сабадаш:
Это абсолютно нормально, и честь и хвала этим предприятиям, которые в силу того, что есть ряд необеспеченных людей, пытаются таким образом помочь. Да, они закрывают какую-то часть рынка предоставления этих услуг. Мало того, теперь вернусь к той теме, почему я им благодарен.
В свое время, года 2 назад, я делал свою патронажную службу и обратился через интернет как это сделать. Нашлась всего лишь одна организация, которая поделилась секретом создания и методическими пособиями – это Свято-Димитриевская школа патронажных сестер. Все остальные, в том числе принадлежащие бизнесу, неохотно делились или, правильнее сказать, не поделились своими наработками или программами по уходу. Ассоциация «Патронаж» – это третья составляющая, которая объединила в своих рядах патронажные службы и агентства, которые оказывают услуги ухода на дому: пансионаты, пансионы, дома, реабилитационные центры, которые оказывают услуги в стационарах, магазины, которые продают предметы реабилитационной направленности, школы ухода, которые организуют обучение сотрудников или родственников, в зависимости от того, кто может или хочет заниматься этим вопросом. И специальные службы перевозок, которые тоже на нашем рынке существуют, потому что перевозка людей с ограниченными возможностями – это отдельный кусок рынка. Речь идет – еще раз подчеркиваю – не о социальном такси, а именно об услугах перевозки лежачих или малоподвижных людей. Вот эти предприятия вошли в ассоциацию «Патронаж». Одна из главных целей – это сделать коммерческий патронаж равноправным цивилизованным игроком этого рынка.
Одна из главных целей – это сделать коммерческий патронаж равноправным цивилизованным игроком этого рынка.
Мария Большакова:
На сегодняшний день он может быть равноправным по емкости, но ощущение цивилизованности от него такое же, как от рынка нянь. Например, то, что меня смущает в истории, что есть такой пункт: если Вы нанимаете няню или сиделку через простое кадровое агентство, Вам предоставляют персоналию, за которую очень условно отвечает кадровое агентство. То есть это такой посредник, типа маклера, после этого агентство за нее ответственности не несет. Вы ей платите, но дальше это Ваша головная боль. Мне кажется, в этом есть риски.
Алексей Сабадаш:
Раскрою профессиональную тайну: есть два подхода в этом вопросе. То есть фактически два вида предприятия, условно мы их называем патронажные службы, патронажные агентства. Патронажная служба – это то предприятие, которое держит в штате работников по уходу. Оно обеспечивает им заработную плату, отчисления и прочее. Таких, кстати, немало. Миф о том, что у нас нет таких предприятий, могу развеять. У нас есть предприятие, которое в штате держит по 200 и больше человек. Там идет ежемесячная зарплата, отчисления, они не всегда находятся в работе. Это нагрузка на тех бизнесменах, которые организуют этот бизнес. Они обеспечивают полный контроль за своими сотрудниками, начиная от момента найма, понятия того, что нужно получателю услуги. Фактически это спецификация с теми видами услуг, которые они предоставляют, контроль за деятельностью, причем это контроль ежедневный, с определенной отчетностью. И это не только отчетность перед предприятием, но еще и перед родственниками.
Второй вид, соответственно, чаще их называют в профессиональной среде патронажные агентства, а не службы. Речь идет о сравнении с кадровыми агентствами. Это те агентства, которые предоставляют услугу по подбору специалиста и этим ограничивают свою функцию. Они, как правило, все-таки проверяют профессионализм этого человека.
Мария Большакова:
Как можно проверить профессионализм? Это же медицинская проверка.
Алексей Сабадаш:
Это отдельная тема. Есть масса подходов в этом вопросе, начиная от детектора лжи, который проверяет насколько человек объективно рассказывает свою историю, свои какие-то характеристики, и заканчивая тем, что основная масса патронажных агентств и служб базируется на том, что очень длительное время работают с этими сотрудниками. Это является основным критерием добросовестности этого сотрудника. Что касается профессиональных навыков, здесь мы когда-то перейдем к профессиональному стандарту, разговору о нем. У нас два подхода к профессионализму сотрудников. Первое – это опыт, богатый опыт, подчеркиваю, потому что люди в этой отрасли не работают месяц-два, это редкость. Сиделки или специалисты по уходу очень долго в этой профессии: 2-6 лет и так далее. Это люди, обладающие огромным опытом и навыками. Не всегда это навыки на основе каких-то профессиональных школ, но, тем не менее, это практика их работы.
Сиделки или специалисты по уходу очень долго в этой профессии: 2-6 лет и так далее. Это люди, обладающие огромным опытом и навыками.
Мария Большакова:
Практика ведь когда-то с чего-то начиналась. Это немножко пугающе.
Алексей Сабадаш:
Безусловно, начиналась, и, безусловно, это пугающе. Одна из задач ассоциации «Патронаж», которую мы ставим перед собой, – это создание в России профессиональных школ уходов, в которых на основе определенных программ, государственно утвержденных, эти специалисты по уходу получали бы знания, навыки и умения, которые необходимы в этой отрасли.
Мария Большакова:
Сколько же нужно учить?
Алексей Сабадаш:
Есть разница в подходах. Она основана на двух пониманиях того, как человек может получить сертификат сиделки. Это, кстати, будущее.
Мария Большакова:
Сейчас нет сертификатов?
Алексей Сабадаш:
Нет, государство озаботилось этим вопросом достаточно давно, в 2015 году. Надо сказать огромное спасибо такой организации, как РАМС – Российская ассоциация медицинских сестер и ее руководителю госпоже Саркисовой. В их недрах, их специалистами разрабатывался профессиональный стандарт. Просто тогда он был ближе Минздраву. Собственно, поэтому им и занималась эта организация. На долгое время его отложили на полку, и в конце 2016-го года правительство наше озаботилось, что этого стандарта нет. Есть профессия, казалось бы, на слуху, но нет стандарта, по которому бы человек работал. Смешно, но тем не менее. В системе профессионального учета квалификации есть совет по квалификации в области сварки, и сварщики все у нас могут быть квалифицированы. А сиделка как профессия не существует, на словах существует, но на самом деле нет. Сейчас этот стандарт разработан. На мой взгляд, он не учитывает аспектов всех видов, форм патронажа, потому что отклики на профессиональный стандарт, который был подан от РАМС в Минтруда, дали не многие специалисты отрасли патронажа. Очень активное участие принимала Анна Константиновна Федермессер – это паллиативный уход. Они успели подать свои замечания, предложения, поэтому ассоциация «Патронаж» через своих членов дала некие замечания. Для примера могу сказать, что первоначальный вид стандарта не учитывал того, что там должны быть пожилые и инвалиды. Там было для больных людей. Три формулировки не были связаны воедино. Еще раз подчеркиваю, это не потому, что это делали безграмотно.
Мария Большакова:
Мы совершенно их не осуждаем.
Алексей Сабадаш:
Просто есть определенное поле общественное и патронажа. И когда учитываются все мнения, тогда действительно можно сделать тот стандарт, который учел бы специфику работы. Мало того, есть несколько подходов в создании профессионального стандарта. Один из них – это создание одного профессионального стандарта с разными уровнями квалификации. Второй вариант – это создание нескольких стандартов, которые будут учитывать специфику работы: в паллиативе, с детьми, со взрослыми и так далее. Понимания единого нет. Мы надеемся, что в 2018-м году этот стандарт будет принят, потому что, как мы и говорили неоднократно, главным действующим лицом в патронаже и в системе долгосрочного ухода является специалист по уходу. Без его квалификационных навыков сама система не может существовать.
Мария Большакова:
Потому что теория и практика в этой ситуации могут сильно расходиться.
Алексей Сабадаш:
И теории нет, если честно сказать.
Мария Большакова:
Стандарты уже какие-то нарисовали?
Алексей Сабадаш:
Да, есть стандарт, который лежит сейчас в Минтруде и который, мы надеемся, будет принят. Не надеемся, он, безусловно, будет принят. Но прием стандарта – это не конечное действие. Дело в том, что сама система долгосрочного ухода должна быть построена на таком системном понимании работы и выстраивании некой вертикали в этой отрасли. В чем она заключается? Во-первых, должен быть создан совет по квалификациям в отрасли, который будет содержать ряд экспертов, которые могут высказывать свое мнение не только по поводу приема этого стандарта, но и дальнейших действий. Есть же стратегии развития у отрасли, она же не может оставаться в нынешнем времени.
Должен быть создан совет по квалификациям в отрасли, который будет содержать ряд экспертов, которые могут высказывать свое мнение не только по поводу приема стандарта, но и дальнейших действий.
Мария Большакова:
Подождите, а отрасль? Вы же представитель отрасли?
Алексей Сабадаш:
Как один из них. Но Вы начали с того, что необходимо создавать единый центр. Так вот, у нас есть масса представителей этой отрасли. Причем, одни из них достигли действительно впечатляющих показателей в каком-то отдельном виде или форме этого долгосрочного ухода. Но, тем не менее, единого центра, который бы имел аппаратный вес, экспертное влияние как на само сообщество, так и на государство, нет. Вот это одна из задач, которую мы предложили сообществам, – объединиться для того, чтобы создать систему, которая бы влияла на долгосрочный уход и патронаж. Она будет включать создание совета по квалификациям, центров, которые будут заниматься выдачей сертификатов. Центры в переводе на обыденный язык – это то же самое, что Вы в ГАИ будете получать права. И сейчас третий вид – школы, которые будут заниматься подготовкой. То есть Вы можете пройти школу ухода, получить свидетельство и потом в центре, который занимается сертификацией и выдачей сертификатов, получить сертификат на право быть специалистом по уходу. Либо второй вариант – мы его предлагаем, но не понимаем, будет ли это принято экспертным сообществом, поддержано государством – можно будет на основе все-таки опыта. Поймите, у нас огромный рынок сиделок.
Мария Большакова:
Очень часто сейчас сиделка – это гражданка сопредельного славянского государства – Украины, Белоруссии с изначально фельдшерским и даже иногда высшим медицинским образованием, то есть вполне себе квалифицированный человек. Но у нее а) бывают проблемы с гражданством, потому что там все время какая-то качка, б) давно полученный диплом, допустим, ей лет 40-50, соответственно, она еще в Советском Союзе училась. Ей нужно заплатить какие-то деньги, чтобы подтвердить квалификацию? И еще пункт, что это не самые обеспеченные люди. Для того, чтобы их вывести в белый рынок, им нужно что-то вложить. Они на это будут готовы?
Алексей Сабадаш:
Здесь речь идет о том, что мы сейчас ищем пути решения этого вопроса. Кто будет платить? Мы делали мониторинг, попытку понять: а сколько же надо будет заплатить для того, чтобы получить этот сертификат – раз. И второе – смогут ли эти люди платить эти деньги. Платить придется в любом случае. Это сертификат, полученный через школу, где надо будет учиться не менее 6 месяцев. Если Вы изначально хотите заниматься этим видом профессии, этим видом труда, надо будет окончить такую школу. Далее, Вы можете на основе той практики, которую Вы проходили, долгосрочного опыта и полученных знаний в других видах школ, получить тот же сертификат. Что касается цены, то это отдельный вопрос. Само получение сертификата – это минимальные деньги.
Мария Большакова:
А практика?
Алексей Сабадаш:
Практика будет либо в школе, либо будет учитываться тот опыт работы, который сотрудник получил. Вы правильно обрисовали круг нынешних сиделок. Действительно, это граждане сопредельных государств, что греха таить. У нас мало россиян занимаются этим видом деятельности. Вернее, в Москве этим занимаются мало, а вот в региональных у нас есть опыт общения. В крупных городах, допустим, в той же Казани как раз работают сиделки не из Казани, а из прилегающих волостей, там очень маленькие зарплаты и негде устроиться. Поэтому они вахтовым методом выезжают и работают на территории Москвы и Московской области. Привлечение специалистов – это как раз те, кто входит в Евразийский союз. Понятно, им проще здесь работать. С Украиной отдельная тема. По идее, граждане этой страны у нас не могут работать в этой отрасли при нынешней сложившейся политической ситуации между двумя странами.
Мария Большакова:
То есть они сразу выходят из правового поля?
Алексей Сабадаш:
Фактически да. Ассоциация «Патронаж» очень нежно относится ко всем сотрудникам. Неважно откуда они приехали, выходцы из каких стран, мы считаем, что право на работу должен иметь каждый. Это регулируется государственными законами и иными нормами. А работать человек может любой.
Мария Большакова:
Каждый потребитель имеет право на информацию, безопасность и качественную услугу.
Алексей Сабадаш:
Информацию – да. Кстати, одна из задач ассоциации «Патронаж» – это сделать то же самое, как с учетом медицинских книжек. То есть конечный итог этой системной работы, которая ассоциация «Патронаж» предлагает, это обучение профессионалов и предоставление сведений или данных об этих работниках. И будет специальный реестр как предприятий, которые занимаются этой деятельностью, так и квалифицированных сотрудников. Все остальные, к сожалению, будут за рамками.
Мария Большакова:
Появляется кто-то, кто явно находится в зоне симпатии заказчика. Возникает вопрос: что Вы делали? Я 5 лет сидела со старушкой. Звонят проверить информацию, а у старушки за 5 лет испортился характер. Она начинает страшно поносить человека, который 5 лет с ней был рядом. Возникает сразу же ощущение опасности, и вопрос: нужна ли мне такая сиделка? Сиделка-то, может, очень качественная, просто та сторона стала капризной, Альцгеймер начинается – это нормальная ситуация. И у человека тупик: с одной стороны, она мне понравилась, с другой стороны, бабушка ее так поносит – что-то стремно, не буду брать. И начинаются дальнейшие поиски. И вот этот моральный момент: ты же пускаешь человека в дом.
Алексей Сабадаш:
Чужого человека.
Мария Большакова:
Чужого человека в свое пространство. Это не таксист, с которым Вы проехали. И то, сколько эмоционируют люди по поводу того, как себя ведет таксист, а тут часто с проживанием. Как эти ситуации будут сниматься? Или Вы будете их игнорировать?
Алексей Сабадаш:
Нет, игнорировать их нельзя. Начнем танцевать от печки, очень правильный аспект Вы затронули – это то, что эти ситуации возникают абсолютно неожиданно. И человек вынужден – слово «вынужден» здесь является краеугольным камнем – пустить чужого человека к себе в жизнь. Решаться это будет очень просто. Я, наверное, не открою большой тайны, что профессиональное сообщество ведет учет работников и сейчас. Существуют черные списки сиделок, которые по каким-то аспектам зарекомендовали себя недобросовестными сотрудниками. Есть ряд критериев, в случае которых они попадают в этот черный список.
Существуют черные списки сиделок, которые по каким-то аспектам зарекомендовали себя недобросовестными сотрудниками.
Сам реестр квалифицированных сотрудников подразумевал, что он будет содержать сведения о прохождении обучения сотрудника, о практике его работы, если она была, и это благодарственные или жалобные письма, которые на этого сотрудника поступали. Естественно, что у нас существует закон об индивидуальных персональных данных. Надо будет учитывать его особенности, чтобы каким-то образом раскрывать эти секреты. Но, тем не менее, есть способы решения этого вопроса. Так же, как в банке, когда Вы берете кредит, Вы же подписываете соглашение, что готовы предоставить свои данные и не против, чтобы агентство их использовало каким-то образом. Так же и здесь, мы рассчитываем на то, что люди, которым нечего скрывать, которые являются профессионалами в своем деле, гордятся своей профессией, с удовольствием согласятся свои данные показывать. А вот тем, кому есть что скрывать, и кто не хочет работать в этой отрасли, будут всячески скрывать эти данные.
Мария Большакова:
Потому что очень много может быть эмоциональной составляющей, оценочных суждений.
Алексей Сабадаш:
Я могу рассказать один маленький пример, за что была уволена сиделка, которую рекрутировали в достаточно известное место – Рублевка. Сиделка, которая гуляла с бабушкой по тропинке загородного дома, ногой подвинула собачку хозяйки. Это тоже критерий, его надо учитывать, потому что сиделка – это психолог, который работает не только с тем, кто получает услуги ухода, но и с его родственниками. На самом деле, есть еще один аспект, о котором мы начали говорить, но до конца не раскрыли эту тему. Есть профессиональное выгорание. В среде профессионалов ухода о нем очень много говорят, не всегда в открытую. Представьте, Вы специалист по уходу, Вы месяц находитесь с одним и тем же человеком. Естественно, есть смены, порядочное агентство всегда устраивает дежурства.
Сиделка – это психолог, который работает не только с тем, кто получает услуги ухода, но и с его родственниками.
Мария Большакова:
А у нас бабушка капризная, она только эту тетеньку любит.
Алексей Сабадаш:
Это первый аспект. Второй аспект – многие люди, которые приезжают на заработки в Россию, не могут себе позволить какую-то сезонность, смены и так далее. Они хотят заработать. Это вахтовый способ, они приезжают сюда на месяц, на два, на три и используют, как им кажется, по максимуму свои способности. Но, тем не менее, он месяц сидит с человеком, который постоянно требует ухода, высказывает свои недовольства. Его надо мыть, переворачивать, кормить, приносить ему что-то. Давайте говорить честно, человек может звереть в этом случае и начинать относиться к своему подопечному уже не с той добротой, с которой он изначально пришел. Если этот фактор не учитывать, то уход становится не уходом.
Мария Большакова:
То есть никакого христианского смирения.
Алексей Сабадаш:
Он становится в некотором смысле концлагерем для человека, за которым ухаживают. Это крест, который несут одновременно две стороны: одна – за которым ухаживают, другая – которая ухаживает. Здесь очень важен компромисс, то есть человек должен иметь право на отдых, на особенности своего труда. Мы в ассоциации «Патронаж» начали подходить к этому вопросу цивилизованно, у нас на сайте даже есть рекомендованные розничные цены, где мы потребителям начинаем объяснять, что такое цена на сиделку. Если Вы зайдете на сайт, можете посмотреть, что есть цена часа работы, есть цена 8 часов работы, есть цена суток, месяца. При этом там очень четко показано, что месяц не может человек сидеть. Он должен иметь право на выходные дни, на сменяемость.
Мария Большакова:
Почему-то потребитель не всегда это учитывает, выжимает работника до последней капли. Я очень часто вижу истории и с нянями, и с сиделками, и с домработницами, когда как белка в колесе круглосуточно, как робот. Не учитывается вообще никакой человеческий фактор. «Но мы же заплатили!» Вам тоже зарплату платят, Вы же позволяете себе отдыхать?
Алексей Сабадаш:
Здесь очень правильный подход – это работа не работника с тем, за кем он ухаживает, а работа предприятия, которое организует эту работу. Оно должно информировать получателя услуги, что есть специфика этой работы.
Мария Большакова:
Есть конституционное право.
Алексей Сабадаш:
Есть конституционное право. Есть свои критерии, которые не позволяют работать больше, меньше и так далее. Есть особенности, которые надо учитывать. Но момент заключения договора с получателем услуги должен расставить все точки над i: что делается, сколько это делается, как это делается. Тогда и у работника будет понимание его обязанностей. Нередко работника, которого нанимают для ухода, потом начинают заставлять чуть ли не огород копать.
Нередко работника, которого нанимают для ухода, потом начинают заставлять чуть ли не огород копать.
Мария Большакова:
Рабство.
Алексей Сабадаш:
Считают, что он попадает в рабство. Будущее патронажа очень четко понятно в тех предприятиях, которые приходят, как партнеры ассоциации. Я сейчас объясню смысл. Есть ряд предприятий, которые оказывают логистические услуги. Они говорят, что с веянием нынешнего времени современности это все надо перекладывать на мерки информационного поля. Есть услуги – их надо обозначить: поход в магазин – 01, это 02, 03 и так далее. Дальше логика выстраивается.
Мария Большакова:
Модель индекса.
Алексей Сабадаш:
Мало кто знает, что сиделка же не просто что-то делает. Хорошая сиделка или специалист по уходу ведет дневник, там очень четко записываются характеристики того, что она делает, зачем это делается. Ведется учет и обратная связь ее работы. У нас была мечта, которую мы надеемся воплотить, – сделать некий планшет сиделки, который бы позволял сиделке очень четко фиксировать свою работу, иметь связь с внешним миром, что позволит ту архаику в нашей работе превратить в современность, в цивилизованный мир.
Мария Большакова:
Чтобы там была консультационная модель в случае чего.
Алексей Сабадаш:
С точки зрения консультаций здесь все гораздо проще. На самом деле, ассоциация здесь уже работает на шаг впереди. Объясню почему. Те, кто внимательно слушают медийное пространство, знают, что сейчас масса разговоров идет по поводу телемедицины. Мы одни из немногих предприятий, которые учли эту сторону развития. И присутствуя очень долгое время на конференциях по телемедицине, мы робко заявляли: слушайте, кому нужна телемедицина? Давайте ее продадим в Африку, как нефть и газ, и будем получать огромные деньги. Давайте создадим телекоммуникационные будки в торговых центрах: кто туда будет заходить, если человек пришел покупать рубашку или выпить кофе? И мы робко замечали: слушайте, наша целевая аудитория – это люди, которые никуда не ходят. Они лежат в кровати длительное время в лучшем случае. Вот для них как раз и существует система телемедицины, давайте попробуем. И у нас такой опыт случился. Мы в содружестве с компанией ММТ –Мобильные Медицинские Технологии – разработали продукт, который позволяет с помощью современных гаджетов общаться неограниченное количество раз, или 3 месяца, или 12 месяцев пациенту с врачом-терапевтом.
Мария Большакова:
Часто пациент находится в таком состоянии, что в домашних условиях его уже держать сложно. Тогда у нас есть вариант – психоневрологический интернат или частный дом престарелых. Понятно, что частные дома не соотносятся даже по качеству. Это просто параллельные с государственными психоневрологическим интернатами учреждения. Но у меня есть ощущение, что это очень разные ценовые категории. И вообще, что часто лучше? Что выбирают, когда, например, семья уехала?
Алексей Сабадаш:
Профессионалы рассматривают этот вопрос следующим образом. Во-первых, я бы хотел несколько расширить круг. Не всегда пожилой человек, инвалид попадает в ПНИ, у нас есть система других чудесных домов: Дом актера, Дом ветерана, куда можно попасть. Безусловно, у нас почему-то речь идет только о ПНИ. У нас есть масса других замечательных мест.
Не всегда пожилой человек, инвалид попадает в ПНИ, у нас есть система других чудесных домов: Дом актера, Дом ветерана, куда можно попасть.
Что касается содержания в домашних условиях, или если речь идет о пансионате, пансионе или реабилитационном центре. Если позволяют условия, а условия чаще всего финансовые, и возможности участия либо родственников, либо найма специалистов, то, естественно, в домашних условиях это спокойнее, ближе. Но опыт наших предприятий показывает, что это не совсем так. Есть действительно период отпусков. Людям надо куда-то ездить отдыхать. Поэтому те пансионаты, пансионы, дома и реабилитационные центры, которые оказывают услуги на коммерческой основе, с удовольствием принимают своих постояльцев и на месяц, и на неделю.
Что касается ряда заболеваний, то при них содержание в домашних условиях такого патронажного человека невозможно. Естественно, обязательно содержание этого человека и специальные системы ухода, специальная реабилитация только в стационарных условиях. Речь идет о правильном определении специалистом, профессионалом необходимости содержания там или там.
Мария Большакова:
Сколько стоит содержание в частном доме?
Алексей Сабадаш:
Сравнение следующее: если исходить из того, что сиделка в среднем в месяц в ассоциации стоит 35 тысяч рублей…
Мария Большакова:
Круглосуточная сиделка? С проживанием?
Алексей Сабадаш:
Да, с проживанием, но при этом, еще раз подчеркиваю, выходные и некая сменяемость этих сиделок. Это первое. Второе, у нас есть понимание, что есть три вида стационарных предприятий. И минимальная цена – до 40 тысяч. Предприятия, оказывающие услуги от 40 до 80 тысяч рублей, это некий стандарт отрасли, в который можно попасть. Ну, и предприятия с повышенным уровнем комфорта, VIP, это все, что выше 80 тысяч рублей и дальше.
В наше время есть возможность у получателя выбрать между государственным получением услуги и коммерческим. Это выглядит не так, что он берет деньги и несет туда или туда. Услуга эта оказывается, если она ему положена на бесплатной основе, безусловно, обеспеченная государством. Коммерческое предприятие помогает в данном случае клиенту собрать необходимые документы, передает их само в Департамент, оказывает эту услугу, и по прошествии месяца актом закрывает эти работы.
Мария Большакова:
Это только Москва?
Алексей Сабадаш:
Сейчас речь идет только о Москве.
Мария Большакова:
А область?
Алексей Сабадаш:
В области я, к сожалению, не могу подтвердить, что можно оказать эту услугу. Если московское правительство оказывает поддержку 65 тысяч рублей, то в области, насколько мне помнится, эта цифра 36 тысяч рублей. То есть даже здесь разница уже значимая. Но, тем не менее, в 2017-м году впервые мы стараемся об этом оповестить, что получатель услуги может выбрать между коммерческим нахождением в коммерческом предприятии и государственным.
Мария Большакова:
Вы понимаете, что Вы просто этим взорвали мне мозг?
Алексей Сабадаш:
На самом деле, это не взрыв. Я бы хотел рассказать одну историю. Недавно проходила одна из значимых выставок «50+», которая здесь недалеко проводится, на Красной Пресне. Знаете, я двояко оцениваю эту ситуацию. Во-первых, ассоциация «Патронаж» была представлена на этой выставке своим стендом. Я встретился с жутким пониманием того, как люди относятся к коммерческому сектору. Одна из женщин, которая проходила мимо нашего стенда, глядя на название ассоциации «Патронаж», спросила: «Это что?» Мы говорим: «Это сиделки и пансионаты, которые оказывают услуги на коммерческой основе». И она сказала: «А, это которые убивают и горят?» И ушла. Вот это понимание в обществе коммерческого сектора предоставления патронажных услуг.
Масса людей, приходящих на эту выставку, те, которые не профессионалы, те, которые ищут помощи, разъяснения, информации о том, что им положено, это бабушки, в основном. Кстати, там в основном одни бабушки, все-таки выживаемость среди них гораздо больше.
Мария Большакова:
Чем у дедушек имеете в виду?
Алексей Сабадаш:
Да, чем у дедушек. Они подходят и очень ласковым нежным голосом начинают говорить: слушайте, что можно сделать, куда можно обратиться, как понять. И ассоциация здесь не воюет с государством, мы наоборот разъясняем, что есть социальные гарантии государства, которые положены в связи с возрастом, в связи с инвалидностью. Есть чудесные центры, в которых можно получить консультацию. Единственный минус – это заявительная система. Человек должен заявить о себе. У нас не государство ищет, а человек заявляет о том, что ему надо помочь.
У нас не государство ищет, а человек заявляет о том, что ему надо помочь.
Мария Большакова:
Надо не стесняться, а заявлять.
Алексей Сабадаш:
Да. Мы стараемся разъяснить, что ты можешь что-то получить от государства. А вот то, что ты в силу каких-то причин не можешь, ты можешь получить на коммерческой основе. В этом и есть разница. Мы хотим дружить с государством, мы хотим пояснить, что мы не акулы капитализма. На самом деле, это немаловажный вопрос. Часто на собраниях мы видим людей, которые занимаются этим делом. Несмотря на то, что это коммерческие предприятия, это люди с большой душой. Практически все коммерческие предприятия, в той или иной мере, участвуют в благотворительном секторе. Кто-то за свои деньги содержит постояльцев у себя в пансионате, 1-2, 70 человек за деньги. Наш партнер МосМедТранс, крупнейший перевозчик с санитарным сопровождением часто делает благотворительные заезды и просто перевозит людей без денег, в храм, допустим. Невозможно работать в этой отрасли, если у тебя нет большого сердца.
Мария Большакова:
Я обобщу. Для меня стало откровением то, что, по крайней мере, жители Москвы могут выбрать между коммерческим домом престарелых и государственным. Это снимает очень большой пул страхов. Потому что ситуация, когда дома уже все непонятно как, но очень страшно отдать в государственный дом, зная все эти страшные истории про психоневрологические интернаты. Оказывается, нужно просто сделать выбор по заявительной модели. Для этого нужно собраться силами, мы понимаем.
Алексей Сабадаш:
К сожалению, это время.
Мария Большакова:
Но, тем не менее, уже есть такая возможность. Вы сказали по поводу «убивают и горят» – это был какой-то нервный срыв у человека. На мой взгляд, вся эта сфера давно коммерциализирована, то есть она не бывает некоммерческой. По крайней мере, в основном истории про некоммерческую помощь всегда очень длинные, всегда очереди, много документов, это сложно. И для меня очень важно в этой истории то, что Вы выходите на этот белый рынок. Конечно, будут трудности и будут обвинения и попытки, так же, как и с рынком такси, как и со всеми рынками, которые в какой-то момент выбираются из болота, и очернение, и нападки, и некорректная информация. Но то, что Вы рассказали, это на самом деле очень большой рывок для общества.
Алексей Сабадаш:
Хочется понимать, что те предприятия, которые хотят жить в цивилизованном секторе, они уже производят работу за государство. И нам остается малое: получить поддержку от этого государства.
Мария Большакова:
Я не государство и не коммерсант. Я на стороне потребителей. Я понимаю, что у меня есть выбор: искать среди знакомых или в интернете, или обратиться к профессионалам и после этого уже говорить, как это развивается. В любом случае, есть некоторая форма поддержки, мы все живем в этом государстве. Тут нет противостояния «мы и вы», тут есть появление новых этапов цивилизованности рынка. Это как раз грандиозный позитив, на который будет навешено много всего. Наверное, я впервые вижу сообщество цивилизованных бизнесменов, которые при этом еще делают доброе дело. То есть это социальный бизнес, который находится в абсолютно правовых рамках и в экономически доступных рамках. Не дороже, чем государство.
Алексей Сабадаш:
Не дороже.
Мария Большакова:
По всем параметрам. Еще один плюс. Ну, а с точки зрения попытки поставить все это на цивилизованные рельсы – профстандарты, обучение, на это нужны силы, средства, добрая воля потребителей, возможность помочь со стороны иных коммерческих структур. Но, по крайней мере, Вы это начали.
Алексей Сабадаш:
Мы абсолютно уверены в том, что у нас есть будущее. Не только у нас, но и у тех получателей услуг, которые окажутся в цивилизованном состоянии, когда тебе не надо метаться, как белка в колесе, когда тебе четко понятно куда позвонить, кто несет ответственность за это.
Мария Большакова:
Вот именно. Основная проблема представителей управленческого сектора – это потрясающее умение размывать ответственность. Только настоящий лидер может взять на себя ответственность. Лидерство – это умение брать ответственность на себя, все остальное – прилагательные в этой ситуации. Значит, Вы лидеры социального рынка, вот и все. Если Вы берете на себя ответственность, поздравляю, я нашла победителей.
Алексей Сабадаш:
Спасибо за высокую оценку. На самом деле, мы надеемся на диалог с государством. Мало того, мы считаем, что там не только размыватели. Диалог этот получился. Мы активно сотрудничаем с Департаментом труда и соцзанятости Москвы, и считаем, что у нас неплохо получается этот диалог. И мы изменили ситуацию, когда на сайте Департамента была всего лишь одна фраза, что в Москве много коммерческих предприятий, где вы можете найти услуги сиделки, стоимость около 30 тысяч рублей. Точка. Это все, что было сказано о коммерческом секторе. Сейчас мы стараемся эту ситуацию исправить.
Мария Большакова:
Спасибо Вам большое. Прощаемся, надеюсь, не последний раз.
Алексей Сабадаш:
Спасибо.
