Нервная анорексия
Психиатрия
Виктория Читлова:
Здравствуйте, дорогие друзья, с вами передача «Пси-Лекторий» и я, ее ведущая, Виктория Читлова, врач-психиатр, психотерапевт. Напомню, что каждую неделю, во вторник, в 8 вечера мы выходим в эфир, чтобы вместе с моим коллегой в области псинаук обсудить ту или иную тему.
Сегодня наш разговор коснется нервной анорексии. Хотелось бы начать этот эфир со слов, что наша жизнь – еда. А второе, это то, что первородный грех, как всем известно, был совершен из-за еды. Вспоминаем Еву, которая вкусила яблоко познания, и такая нехорошая женщина, как это потом стало считаться, совратила в этом плане мужчину. Этот факт проносится через историю человечества и современной западноевропейской цивилизации, доходит до наших дней в виде проблемы под названием «нервная анорексия», которая больше распространена у женщин и связана с едой. У меня в гостях сегодня моя замечательная коллега, одна из наставниц, сотрудница Научного центра психического здоровья на Каширке, где я работаю, доктор медицинских наук, профессор и ученый секретарь нашего центра Александра Николаевна Бархатова. Здравствуйте.
Александра Бархатова:
Здравствуйте, спасибо за такое представление, Виктория Валентиновна.
Виктория Читлова:
Я очень рада, что Вы сегодня со мной, и что мы с Вами взялись обсудить такую непростую, но очень интересную тему. До того, как мы перейдем к самой патологии, мне бы хотелось сначала рассмотреть, как вообще человек, социум воспринимает еду, что она для нас значит, может быть, какие-то психологические, социальные моменты. Почему в итоге может развиться патология? Есть какие-то соображения?
Александра Бархатова:
Еда для нас – это основополагающий момент в жизни. Есть инстинкты, от которых мы никуда не денемся, это инстинкт самосохранения, начнем с него, более благородный, есть половой инстинкт, есть инстинкт пищевой, от которого человечество не в силах отступить, без которого невозможно существование современного общества. И отношения у человечества с едой на протяжении веков складывались по-разному и далеко не однозначно. И вот эти нюансы в конечном итоге приводят к определенным формам, которые мы сейчас с Вами отнесем к разряду психической патологии или же каких-то менее девиантных форм, о которых мы тоже поговорим.
Виктория Читлова:
Философы науки, в том числе философы психиатрии нередко говорят, что то, что мы имеем в виду в виде психической патологии, это результаты тех проблем, которые мы имеем в социуме. Есть ряд ограничений, разнящих и мужчин, и женщин в плане приема пищи. С точки зрения нашего восприятия, мужчина питается хорошо, это социально очень понятно, приветствуется. А вот у женщины есть какие-то постоянные ограничения, согласны, Александра Николаевна?
Александра Бархатова:
Безусловно, я думаю, что корни этого лежат даже в зарождении человечества, когда мужчина – это добытчик, мужчина выполняет роль хранителя семьи, возлагает на себя ряд физических усилий, которые, естественно, требуют большого энергетического потенциала. И у нас откуда берется энергетический потенциал? Это, в первую очередь, пища. На женщине лежит меньший объем усилий, как считается. Поэтому она, с точки зрения социума, нуждается в меньшем количестве пищи и продуктов. Но здесь речь еще идет о других социальных условностях. Очень много стигм, которые навязываются социумом в силу того, что существуют некие культуральные догматы, которые влияют на сознание мужчины и женщины. Для мужчины красивая женщина, если мы возвратимся чуть раньше, во времена Возрождения, это полная, с большой попой, с большими ногами, с большими руками, то, за что можно женщину полюбить. Последнее столетие идеал красоты и для мужчины, и для женщины – это худое, субтильное, бледное создание, которое стоит на пьедестале. Это модельный бизнес, который начал развиваться только в последнее столетие, которого не было ранее. Это фильмы, это популяризация таких искусств, как балет. То, что появилось с начала 20-го века и стало актуальным, стало более обсуждаемым. И поэтому, конечно, представление о красоте и о красивом теле, о идеальном теле существенно меняется с течением времени и зависит от культуры и среды.
Представление о красоте и о красивом теле, о идеальном теле существенно меняется с течением времени и зависит от культуры и среды.
Виктория Читлова:
Да, это действительно так. Насколько мне известно, первые проявления и упоминания о том, что женщине стоит регулировать прием своей пищи имелись в трудах Гиппократа, когда зародилась теория про матку и про женское поведение, про истерию, потом Гален это развивал. Так вот, он рекомендовал женщине, дабы уравновесить свои психические проявления, нормализовать прием пищи. То есть уже тогда древнегреческие врачи понимали, что психика и прием пищи как-то связаны. Более того, если мы говорим о женщине, то прием пищи и то, как она выглядит, для нее важно и будет отражаться на ее психической реальности. В дальнейшем, если мы вспомним о развитии христианской культуры, то там уже начинают появляться именно аноректические проявления, когда девушка в целях отказа от замужества, которое ей подготовил отец, собирается в монастырь, отказывается от еды. Вот этот момент я хотела бы еще осветить.
Александра Бархатова:
Мне кажется, что здесь речь идет несколько о другом аспекте проблемы. То есть мы говорим о культуре питания, о своеобразных демонстративных реакциях. Вы привели пример, это не совсем в ключе той проблемы, которую мы обсуждаем, то есть не совсем в ключе нервной анорексии. Возвращаясь к Гиппократу, относительно приема пищи, он говорил как о женщинах, так и о мужчинах в равной степени. И, например, в Древнем Риме существовали специальные комнаты, в которые можно было прийти, вызвать рвоту. Это преследовало несколько другие цели – для того, чтобы продолжать наслаждаться пиром, насыщаться. И в ряде случаев, до 17-18-го века, речь шла, скорее, о каких-то эквивалентах нарушениях пищевого поведения, связанных либо с религиозностью, попытках очищения тела и души путем голодания, либо наказание себя за грехи, в частности, грех обжорства всегда существовал. То есть именно в том контексте, в котором мы сейчас будем говорить о проблеме нервной анорексии, она все-таки не звучала до начала 20-го века. Все это было единично, так же, как и появлялись и исчезали терминологии, связанные с этими состояниями. Но оно как-то не приживалось, как нозологическая категория.
Виктория Читлова:
Есть некий диапазон поведения человека, связанного с приемом пищи, это какие-то особенности, и они не обязательно должны быть патологией. Мы же темой сегодняшней встречи выбрали именно патологические формы поведения, связанные с едой, а именно нервную анорексию. Давайте попробуем очертить, какова распространенность проблемы, и что она из себя представляет.
Александра Бархатова:
Я немножко пыталась собрать информацию об этой проблеме, готовилась к нашей с Вами встрече и просмотрела множество источников. И, к сожалению, однозначной цифры в отношении нервной анорексии по сей день не существует. То есть я позволю себе говорить о каком-то диапазоне распространенности. Во-первых, гендерный признак. Вы прекрасно и четко дали нам понять, что это болезнь для женщин и про женщин. Но в мужской среде тоже существует проблема нервной анорексии, она есть, она редкая и составляет от 0,1 до 0,3 % в популяции психических заболеваний.
Что касается женщин, здесь разброс идет на единицы. Это во многом зависит от того, какая популяция измеряется, и в какой популяции мы мерим процент нервной анорексии. Ни для кого не секрет, что урбанизация, европейская цивилизация – это факторы дополнительного риска для возникновения этой патологии. И в странах менее экономически развитых, в странах третьего мира проблема нервной анорексии не стоит. Учитывая и ту, и другую сторону проблемы, среди женского населения нервная анорексия встречается от 1 до 10 % случаев, то есть практически 10 % населения страдают нервной анорексией, особенно это Европа, Финляндия, прибалтийские страны, там эта проблема очень распространена и очень актуальна.
В мужской среде тоже существует проблема нервной анорексии, она редкая и составляет от 0,1 до 0,3 % в популяции психических заболеваний.
Виктория Читлова:
Как раз в связи с этими социокультуральными обстоятельствами.
Александра Бархатова:
Да, безусловно.
Виктория Читлова:
В том, как следует выглядеть женщине, как относиться к себе.
Александра Бархатова:
Что такое идеал красоты, какова она должна быть для того, чтобы занять достойное место в обществе, чтобы у нее появился партнер, чтобы соответствовать даже профессиональным каким-то критериям. То есть все это те догматы, которые навязывает современное развитое общество.
Виктория Читлова:
А есть данные о возрасте в возникновении нервной анорексии?
Александра Бархатова:
Мониторинг литературы и данных показал, что распространенность и заболеваемость нервной анорексией стремительно молодеет. Если раньше, буквально в 70-е годы речь шла о возрасте 18-20 лет – основной пик заболеваемости приходился на этот период, то сейчас это 13-14-15 лет. Я по собственному опыту могу это подтвердить, проблема молодеет и, к сожалению, чем моложе проблема, тем труднее ее решение.
Виктория Читлова:
Я тоже встречала такие ситуации, когда у девочки, по сути дела, еще нет менархе, то есть менструальной функции, а у нее уже есть симптомокомплекс нервной анорексии. Давайте снимем интригу и дадим определение в доступном виде что же такое нервная анорексия.
Александра Бархатова:
Нервная анорексия – это патологическое состояние, связанное с сознательным ограничением индивидуумом приема пищи из-за панического страха иметь лишний вес. Здесь существует два ведущих, знаковых пункта: ограничение пищи и панический страх.
Виктория Читлова:
И сознательность.
Александра Бархатова:
Сознательное. Причем слово «сознательный» не имеет никакого отношения к слову «критичный». То есть пациент осознанно прибегает к такому образу жизни, исключая совершенно учет чужого мнения, что, возможно, где-то это чрезмерно.
Виктория Читлова:
Это касается мышления людей, которые создают условия для того, чтобы возникла нервная анорексия. С точки зрения психологической науки, поскольку этим занимаются когнитивно-поведенческие психотерапевты они выделяют такие особенности мышления, ошибки суждения, как избирательность мышления. То есть человек выцепляет из окружения именно то, что важно для него в контексте этой темы. Игнорируется полная и логичная информация, как Вы говорите, что человек не критичен, но сознательно что-то делает именно с точки зрения одной единственной линейной цели. Сверхобобщение, когда выводы из мелочей распространяются на субъективно значимую тему: я очень толстая, я безобразная, я никому не нравлюсь, если кто-то минимальный жест в мою сторону сделал. Характерно черно-белое мышление, перфекционистское, согласны, Александра Николаевна?
Александра Бархатова:
Да, во многом согласна. Единственное, хотела бы добавить, потому что все когнитивные стили, когнитивные профили, когнитивные особенности, которые Вы перечислили, четко привязаны к структуре личности и произрастают из нее. Поэтому если возвращаться к психотерапии, мы стартуем от особенностей личности. Безусловно, личности эмоционально неустойчивые, склонные к ведомым реакциям, личности, которые имеют паранойяльные черты.
Виктория Читлова:
А что значит паранойяльный?
Александра Бархатова:
Личности, которые преследуют свою цель, несмотря ни на что, вопреки всему, не учитывая конкретные обстоятельства.
Виктория Читлова:
То есть главное – идея.
Александра Бархатова:
Даже идущая вразрез с целью. Существует ряд особенностей характера, которые приводят к тому, чтобы был риск формирования нарушения пищевого поведения. Гармоничная, развитая, самодостаточная личность вряд ли будет подвержена подобным экзерсисам. В том случае, если существует такая «хромая» личность, и она попадает в определенные условия, например, неправильное семейное воспитание, воспитание в условиях гиперопеки, ведомой девочки, которой мама все время говорит, что она ни на что не способна, что она не способна справиться с жизнью, принять решение. Эта девочка, достигая пубертата, пытается себе, матери, обществу доказать, что она способна принять хоть какое-то решение. Из ее ограниченного диапазона пищевое поведение – это первое, на что ребенок обращает внимание и таким образом доказывает маме, миру, что если я могу голодать, воздерживаться от пищи, таким образом я чего-то достигну. Это такая инфантильная реакция ребенка, воспитывающегося при гиперопеке, который пытается самоутвердиться подобным образом.
Или же другой сценарий, если ребенок воспитывается с неправильными установками. Допустим, ребенку постоянно говорят, что он ничего не может, ничего не умеет, ничего не добьется, посмотри, какая красивая фотомодель, она все умеет, всю свою жизнь выстроила сама. И причем такое директивное поведение чаще матери, и подобным образом ребенок очень часто приходит к формированию нарушения пищевого поведения, как первой защитной реакции.
Существует ряд особенностей характера, которые приводят к тому, чтобы был риск формирования нарушения пищевого поведения.
Виктория Читлова:
Мне хотелось бы подчеркнуть это понятие инфантилизм, которое, как цемент, такую личность определяет. И основной задачей специалистов страны становится, конечно же, гармонизировать личность, подрастить ее, чтобы у человека были более конструктивные, функциональные, зрелые цели и механизмы мышления. Давайте рассмотрим симптомы, характерные для нервной анорексии.
Александра Бархатова:
Если мы говорим о симптомах нервной анорексии, то, наверное, здесь нужно тоже рассматривать ряд аспектов. Мы немножко увлеклись нервной анорексией, которая связана с социальными навязанными культуральными ценностями, но мы забываем о том, что есть нервная анорексия, которая в профессиональном сообществе названа первичной. То есть это та нервная анорексия, которая непосредственно не связана с формирующейся психической патологией, однако проявляется примерно так же – отказом пациента от еды. Это всем известное нарушение пищевого поведения, то есть ограничение себя в пище, связанное с сильным эмоциональным стрессом. Наверное, многие из нас переживали, когда при серьезных психоэмоциональных нагрузках, субъективно значимых, очень важных для нас, мы теряем аппетит, отказываемся от приема пищи. Так называемая невротическая анорексия. Или анорексия, связанная с формированием серьезного соматического заболевания, допустим, онкологии. При наличии опухоли или патологии гипоталамуса – это тот орган центральной нервной системы, который регулирует центр аппетита, возможно появление нервной анорексии. Вот здесь нам очень важно сразу отмести эту проблему первичной нервной анорексии. Она не входит в реестр психической патологии, то есть это проблема несколько в стороне.
Нервная анорексия – это достаточно устойчивый, хотя и гетерогенный симптомокомплекс, ключ, включающий в себя ряд параметров, в которые входят идеи дисморфомании, то есть недовольства собственной внешностью, недовольства собственным телом и собственным видом. Девочка смотрит на себя в зеркало, несмотря на то, что она весит 50 кг, ей кажется, что попа большая, щеки толстые, руки толстые, и зеркало ее не убеждает в том, что все хорошо. Вот эта дисгармонизация отношения к собственному телу, как первый звоночек, первый этап формирования того, что будет происходить становление нарушения пищевого поведения.
Дисгармонизация отношения к собственному телу, как первый звоночек, первый этап формирования того, что будет происходить становление нарушения пищевого поведения.
Виктория Читлова:
Вот здесь хотелось бы уточнить. Искаженное восприятие себя в зеркале – это иллюзии, галлюцинации, как Вы это расцениваете, как специалист?
Александра Бархатова:
Это, безусловно, не иллюзии и не галлюцинации. Это отношение к собственному телу, это самоощущение. Но опять же, если попытаться говорить простым языком, мы можем утром встать в хорошем настроении и сказать: я прекрасней всех на свете, даже если я вешу 120 кг. Я умна, красива, весела и обаятельна. В другой момент, мы можем встать и при совершенно идеальных параметрах и замечательном когнитивном функционировании, прекрасном будущем мы себя относим к самым никчемным, самым ужасным, самым неполноценным членам этого сообщества. То есть речь идет о самовосприятии, о самоощущении.
Виктория Читлова:
О когнитивных искажениях.
Александра Бархатова:
О когнитивном искажении в отношении собственного тела.
Виктория Читлова:
Что происходит дальше, как формируется синдром, и как он выглядит?
Александра Бархатова:
Чаще всего на этапе нарушения самовосприятия. Этот метод может длиться от года до четырех, когда анализ своей внешности приводит пациента к тому, что он не соответствует тем канонам, идеалам красоты, которые возносит современное общество, и формируется цель для того, чтобы достичь этот идеал. Вслед за ним, соответственно, принято решение, нужно, чтобы было какое-то действие. Дальше формируется действие, то есть нервная анорексия, формирование особого типа питания, особого режима питания, ограничение в определенных продуктах, которые, по мнению пациента, обладают повышенной калорийностью или негативно действует на его собственный организм.
Виктория Читлова:
То есть здесь субъективная осведомленность тоже имеет значение?
Александра Бархатова:
Да, осведомленность очень часто черпается из интернета, часто это собственные умозаключения, которые не имеют никакой конкретной привязки. Формируется особый тип пищевого поведения. То есть либо это тип с периодическими голоданиями, либо это отказ от определенных продуктов, либо это отказ от определенных стереотипов питания. Допустим, пациенты перестают есть в присутствии других людей, или пациенты перестают участвовать в компаниях, не встречаться с друзьями для того, чтобы избегать приема пищи. Повышенная физическая нагрузка для того, чтобы достичь того идеального тела. И, как следующий этап, это формирование очищающего поведения. Сама по себе нервная анорексия в профессиональном сообществе делится на нервную анорексию без очищающего поведения и с очищающим поведением.
Пациенты перестают есть в присутствии других людей, или пациенты перестают участвовать в компаниях, не встречаться с друзьями для того, чтобы избегать приема пищи. Повышенная физическая нагрузка для того, чтобы достичь того идеального тела. И, как следующий этап, это формирование очищающего поведения.
Виктория Читлова:
Она уже считается, как более серьезное проявление, глубокое?
Александра Бархатова:
Более серьезное, но тут следует оговориться. Ряд исследователей это считают вариантом развития пищевого поведения, собственно, нервной анорексией. А ряд исследователей, и западных исследователей в том числе, считают, что нервная анорексия, про которую мы сейчас пытаемся говорить, это все-таки отдельная форма патологии. Она стоит в ряду с нарушением пищевого поведения, но она не всегда проявление запущенного случая нервной анорексии.
Виктория Читлова:
Нервная булимия – это когда есть приступы переедания?
Александра Бархатова:
Приступы обжорства.
Виктория Читлова:
Обжорство с крейвингом, с непреодолимой тягой обязательно поесть, а потом очистительное поведение.
Александра Бархатова:
Да, очистительное поведение.
Виктория Читлова:
Какими способами это реализуется?
Александра Бархатова:
Очистительное поведение разное бывает. Самое известное – это рвота. Причем, если мы говорим о нервной анорексии, речь идет об очистительных рвотах с целью освобождения от пищи. А если мы говорим об изолированном синдроме нервной булимии, то здесь немножко другой генез. Тут пациенты преследуют, скорее, процесс получения удовольствия, то есть импульсивно съесть большое количество.
Виктория Читлова:
Как эпикурейцы.
Александра Бархатова:
Да, насытиться, и даже потом сам процесс очищения, вызывания рвоты приносит им этот кайф, это ощущение удовольствия, ощущение эйфории.
Виктория Читлова:
Что можно сейчас еще съесть.
Александра Бархатова:
Да. Для нервной анорексии и другие способы очищения: это злоупотребление мочегонными, слабительными, это своеобразные формы очищения. Допустим, пациент не глотает пищу, он пережевывает и выплевывает для того, чтобы получить вкус пищи, но при этом ее не проглотить.
Виктория Читлова:
Безусловно, снижение веса – это ведущая категория, по которой мы судим и оцениваем визуально, когда на прием к врачу заходит очень худой человек. Если у него именно нервная анорексия, с каких цифр, в процентах, мы уже начинаем судить об этом диагнозе?
Александра Бархатова:
Считается, что минус 15-30 % массы тела – это уже начальная стадия нервной анорексии. До 50 % – это развернутая стадия нервной анорексии, и более 50, такое тоже бывает, это уже тяжелая кахектическая стадия, когда возникают полиорганные, то есть по всем органам патологии, органы уже не справляются с таким недостатком питания, и возникает состояние, которое медики называют ургентным, то есть опасным для жизни. В принципе, как критерий и градация еще широко используется индекс массы тела для того, чтобы вычислить недостаток массы тела, и по этим параметрам где-то 17-17,5 % это считается серьезным недостатком, и мы можем говорить о нарушениях пищевого поведения, связанного именно с нервной анорексией.
Виктория Читлова:
Мы можем обсудить, как изменяется, именно с физиологической точки, работа организма, чтобы наши зрители понимали лучше, насколько это опасное состояние?
Александра Бархатова:
Давайте попробуем прямо по этапам. Сначала ограничение или отказ от приема пищи. Безусловно, пациент очень хочет есть, то есть не бывает так, чтобы это происходило для него незаметно. Возникает чувство голода, повышенная потребность в жидкости, вслед за этим охранительное поведение, то есть поведение, связанное с тем, чтобы убрать эту жидкость. Пациент начинает использовать мочегонные средства, и помимо того, что в сам организм не попадают нужные питательные человеку вещества, происходит дополнительное вымывание электролитов, солей.
Виктория Читлова:
Кальция в том числе.
Александра Бархатова:
Калия, кальция, натрия. Существует несколько показателей, которые страдают наиболее часто первыми. В первую очередь, нарушается кардиограмма, то есть появляются сердечные нарушения. И очень часто пациенты в силу возраста, в силу как раз инфантильности, о которой мы говорим, игнорируют эти ощущения слабого пульса, редкого пульса, брадикардии, нехватки воздуха, болевые ощущения в области сердца, возникающие на этой стадии. Плюс появляются трофические нарушения, выпадают волосы, изменяется кожа, она становится хрупкой, как пергамент, ломаются ногти в силу того, что вымывается калий, страдают зубы, то есть пациент при нарастающей худобе становится все менее и менее внешне привлекательным.
На следующей стадии, когда мы говорим уже о формировании, либо выраженной нервной анорексии, либо об этапе с булимическим поведением, подключается уже полиорганная патология. Из-за недостатка питательных веществ, электролитов, белков нарушается работа внутренних органов: сердца, легких, кишечника, почек, возникают так называемые белковые отеки, потому что вымывается белок. И пациент приходит к тому, с чего начинал, то есть вместо того, чтобы вес снижался, он начинает стабилизироваться за счет патологических проявлений, за счет пастозности, за счет отеков.
Виктория Читлова:
Жидкость в подкожной клетчатке накапливается.
Александра Бархатова:
Накапливается жидкость, и следующая стадия – это стадия серьезных нарушений, когда возникает кахексия – это выраженное истощение, которое сопровождается атрофией мышечной ткани, и данные изменения уже необратимы.
Виктория Читлова:
Вот на этом этапе мы уже говорим о необратимости.
Александра Бархатова:
Да, мы уже не сможем вернуть его, как полноценного члена.
Виктория Читлова:
К полному здоровью.
Александра Бархатова:
Да, это инвалидизирующее заболевание, он получит существенные ограничения в последующем, если выживет.
Виктория Читлова:
Печальная история. Раньше в классификациях в критерии включения обязательно входило отсутствие, исчезновение менструаций. И за счет этого распространенность нервной анорексии была недовыявленной, показывались небольшие цифры. Сейчас в современной классификации DSM-5 – американская психиатрическая классификация и в готовящейся 11-й этот фактор уже исключен, поскольку необязательно достигать аменореи, все равно это будет считаться нервной анорексией, потому что в колокол надо бить гораздо раньше. И в связи с этим, как показывает научная литература, цифры в 2 раза выросли.
Александра Бархатова:
Да, безусловно. Когда мы говорим о том, что наступили метаболические нарушения, эндокринологические нарушения, когда наступила аменорея, она, например, декларируется уже полгода у пациентки, просто ее никто об этом не спрашивал, то уже говорим о развернутой стадии нервной анорексии. И мы начали разговор с того, что сама патология трудно курабельна, трудно найти способы вернуть пациента и его мышление, когнитивный стиль и помочь ему фармакологически. Когда мы говорим о том, что наступила аменорея, речь идет уже о глубоком, запущенном процессе, который требовал более раннего вмешательства, более ранние интервенции.
Когда мы говорим о том, что наступила аменорея, речь идет уже о глубоком, запущенном процессе, который требовал более раннего вмешательства.
Виктория Читлова:
Хотелось бы обсудить круг дифференциальных диагностических пунктов, с которыми мы проводим дифференциацию, диагностику. Выраженное аутоагрессивное поведение, с отсутствием критики к собственному состоянию – еще со школьной скамьи, будучи медиком, я помню, что врачи подразумевали под этим ряд и бредовых, и галлюцинаторных состояний, связанных с психической патологией другого круга, не просто невротического и дисморфофобического, когда человеку не нравится свое изображение в зеркале.
Александра Бархатова:
Вы совершенно правы, Виктория Валентиновна. И здесь речь идет о достаточно широком диагностическом спектре. Мы каждый раз сталкиваемся с тем, что синдром нервной анорексии – это синдром, и мы должны выявить его нозологическую природу.
Виктория Читлова:
То есть в рамках какого-то заболевания.
Александра Бархатова:
В рамках болезни. И здесь у нас огромный диапазон выбора от нарушений поведения в рамках расстройства личности, то есть особенная личность, хромая личность формируется, и невротические, и депрессивные расстройства, до серьезных психических заболеваний, таких как шизофрения, биполярное расстройство, детский аутизм, есть и такие наблюдения.
Виктория Читлова:
Нарушения пищевого поведения.
Александра Бархатова:
Да. И аутизм, и синдром дефицита внимания и гиперактивности достаточно часто сопровождается подобного рода реакциями.
Виктория Читлова:
Вы могли бы рассказать какие-то детали, особенности синдрома нервной анорексии в рамках шизофрении? Может быть, какие-то яркие симптомы?
Александра Бархатова:
Скорее всего, это вычурность, то есть это необычайность, некое отличие от традиционного восприятия нервной анорексии. Если действительно полная девочка стремится похудеть, при этом она усердствует, доходит до нарушения менструального цикла, это типические проявления синдрома нервной анорексии.
Если действительно полная девочка стремится похудеть, при этом она усердствует, доходит до нарушения менструального цикла, это типические проявления синдрома нервной анорексии.
Виктория Читлова:
В рамках личности.
Александра Бархатова:
В рамках личности, допустим. Если та же самая девочка, уже не будем брать во внимание ее вес, начинает искать какие-то особые способы снижения веса. Допустим, совсем гротескный пример из жизни: для того, чтобы снизить вес, она начинает употреблять несъедобные вещи, которые приводят к ощущению насыщения, – камни, пластмассовые предметы для того, чтобы вызвать чувство насыщения, но насыщение это не за счет пищи, а за счет такого своеобразного способа.
Виктория Читлова:
Странных веществ.
Александра Бархатова:
Да, вот это не может не насторожить в плане процессуальной природы.
Виктория Читлова:
Когда мы расспрашиваем пациента и не выявляем стремлений именно похудеть, но выявляем нарушения пищевого поведения с целью снизить вес, они есть по каким-то странным логическим паранойяльным концепциям.
Александра Бархатова:
Заберут на другую планету, а для этого нужно иметь вес 35 кг, иначе просто космический корабль тебя не повезет. Либо это еще одна патология, которая относится к разряду вялотекущих патологий, – это ипохондрические состояния разной природы, в том числе бредовые. То есть вес должен быть такой-то, потому что если он будет больше, я могу заболеть раком, диабетом, ревматоидным артритом.
Виктория Читлова:
Мы с Вами очертили круг, где может встречаться нервная анорексия. Еще стоило бы добавить, есть ли у пациента депрессия в этом состоянии, нет, или иных аутоагрессивных тенденций, в том числе и суицидальных.
Александра Бархатова:
Существует в психиатрии понятие коморбидности, то есть существования двух нозологических групп, когда пациенты очень часто демонстрируют депрессивное расстройство.
Виктория Читлова:
Обязательно нам нужно еще учитывать аффект, то есть настроение.
Александра Бархатова:
Настроение и суицидальные намерения поведения, склонность к аутоагрессии.
Виктория Читлова:
В рамках скрининга врач-психиатр обязательно еще обращает внимание, нет ли реальной соматической патологии – опухолей, болезней крови либо инфекционных хронических заболеваний, в том числе туберкулеза. Это обязательно нужно будет исключить, чтобы одно другое не замаскировало либо не наложилось. И в конце нашего эфира давайте обсудим основные подходы к лечению нервной анорексии.
Александра Бархатова:
Мы с Вами уже говорили, что это очень трудоемкий процесс, и выздоровление при нервной анорексии наступает далеко не всегда. По данным статистики, только 50-60 % пациентов способны полностью исцелиться, а у 20-30 % редукция симптоматики происходит лишь частично. Здесь речь идет о комплексной терапии: это и фармакотерапия, и психофармакотерапия, и социальная работа с подобным контингентом больных для того, чтобы оказать максимально комплексную помощь и восстановить гармонию психики.
Виктория Читлова:
А эта служба у нас разработана в стране?
Александра Бархатова:
Безусловно, не все и не всегда, что особенно касается социальной реабилитации и социального восстановления. Но можно сказать, что и психиатрическая служба, и психотерапевтическая у нас на высоком уровне.
Виктория Читлова:
Стоит отметить, что врач-психиатр необязательно будет хвататься за медикаментозную психотропную терапию.
Александра Бархатова:
Верно. Речь идет о квалификации состояния, о возможности помочь пациенту и о диапазоне этих расстройств, в структуре которых возникает синдром нервной анорексии.
Виктория Читлова:
И, безусловно, будет оцениваться соматическое состояние, его нужно вернуть в норму, а потом уже работать с личностью пациента, с депрессией, с аутоагрессией и с неверными шаблонами его мышления. Александра Николаевна, наш эфир завершается, я Вас благодарю за то, что Вы сегодня со мной и так исчерпывающе, последовательно и очень вразумительно нам рассказывали о нервной анорексии.
Александра Бархатова:
Спасибо, Виктория Валентиновна, очень приятно.
Виктория Читлова:
Дорогие друзья, я с вами прощаюсь, на следующей неделе мы будем обсуждать психологические проблемы современных мужчин в области их сексуальности. До встречи в следующий вторник, спасибо, до свидания.
