Современные методы лечения в онкологии

Илья Акинфиев:

Программа «Профилактика заболеваний». С вами её ведущие, я Илья Акинфиев.

Денис Хохлов:

И я, Денис Хохлов. Сегодня мы хотим поговорить о новых методах лечения хирургии, которые связаны с онкологическими заболеваниями. В этой теме нам поможет разобраться наш сегодняшний гость. Специалист по миниинвазивной онкохирургии, заведующий отделением рентгенэндоваскулярных и рентгенохирургических методов диагностики и лечения при Российском научном центре рентгенорадиологии, хирург-онколог и интервенционный радиолог Хороненко Никита Андреевич.

Начнём с самого основного. Вообще, какая статистика онкологических заболеваний в мире, в России? Насколько эта проблема важна?

Никита Хороненко:

По статистике в мировых масштабах каждый год заболевает порядка 10 млн человек. Получается, что каждый день у 30 000 человек обнаруживается онкологическое заболевание. Из них 1 500 человек проживают в Российской Федерации. Это только официальные данные. Сколько людей не знают о том, что они больны раком, остаётся только догадываться.

Денис Хохлов:

То есть проблема насущная.

Никита Хороненко:

Да, совершенно.

Илья Акинфиев:

А регистрация происходит?

Никита Хороненко:

Безусловно, каждый год подводится статистика. За прошедший 2017 год я не владею, к сожалению, статистикой, но могу сказать, что, проследив её за последние 5 лет, видна некая тенденция к увеличению онкозаболеваний, особенно, среди молодёжи.

Денис Хохлов:

С чем это может быть связано?

Никита Хороненко:

Скорее всего, это связано с неправильным образом жизни, с различными мутациями и рядом других факторов.

Денис Хохлов:

Всё-таки, экологические проблемы, проблемы с питанием имеют место быть?

Никита Хороненко:

Понимаете, вся онкология держится на процентном соотношении. Поэтому здесь говорить конкретно, что приводит к онкопатологии, не предоставляется возможным.

Денис Хохлов:

Естественно. Если найти причину, можно было бы сразу перерубить этот узел. Причин много, к сожалению, найти главную не предоставляется возможным.

Илья Акинфиев:

Вы сказали, что онкология молодеет. Может это быть связано с тем, что улучшается скрининг и получается, что мы её можем диагностировать в более раннем возрасте?

Никита Хороненко:

Никак нет. Я думаю, здесь связано именно с тем, вы совершенно правильно говорите, что совершенствуются методики, совершенствуются и диагностические методы, но помимо этого и сама онкология не стоит на месте, потому что происходит, опять же, повторюсь, мутация. Всё зависит от гистологической структуры опухоли, с тем, с чем мы, врачи-онкологи, ежедневно боремся и пытаемся разгадать.

Денис Хохлов:

С чем встречались врачи 100 лет назад и сегодняшние врачи – есть разница?

Никита Хороненко:

Безусловно, есть. Как и подходы в лечении меняются, так и сами злокачественные образования меняют свой тип, характер и течение.

Илья Акинфиев:

Прогрессирование тоже меняется, скорость прогрессирования?

Никита Хороненко:

Скорость прогрессирования, скорее всего, связана с гистологической структурой опухоли. В зависимости от неё и происходит скорость разрастания самой опухоли.

С течением времени онкология меняется, злокачественные образования меняют свой тип, характер и течение.

Денис Хохлов:

Конечно, разные ткани по-разному себя ведут. Клетки делятся с разной скоростью, от чего и зависит, естественно, выбор лечения.

Давайте, перейдём к практической части. Как создаётся план лечения, когда уже обнаружено онкологическое заболевание пациента?

Никита Хороненко:

Когда у пациента диагностируют рак, план лечения создаётся индивидуально. Здесь играет роль много факторов. Первое, это учитывается анамнез больного, учитывается его возраст, сопутствующая патология, сам стендинг, то есть стадия онкопроцесса. В зависимости от этого подбирается тот или иной подход лечения.

Илья Акинфиев:

Для стадийности используется классическая классификация, либо сейчас стадийность определяют разными классификациями?

Никита Хороненко:

Нет, общепринятая.

Илья Акинфиев:

По актуальности сейчас какая онкология лидирует, по статистике?

Никита Хороненко:

Здесь стоит разделить онкологические заболевания мужчин и женщин. Для мужчин на первом месте стоит онкопатология со стороны лёгочной системы, верхних дыхательных путей. Это скорее всего связано с табакокурением мужчин. У нас, к сожалению, много курящих мужчин в стране. Со стороны женщин, конечно, в большинстве своём встречается рак молочной железы. Дальше по локализациям, в принципе, идентично, встречаемость онкозаболеваний сопоставима в процентном соотношении что у мужчин, что у женщин. Я имею ввиду рак желудка, рак поджелудочной железы.

Денис Хохлов:

А по возрастам если смотреть? У молодых и у пожилых разные превалируют?

Никита Хороненко:

Знаете, на сегодняшний день не так уже. Если, например, раньше рак языка встречался исключительно у асоциальных людей, пожилого возраста и из неблагополучных семей, то сегодня это не так, сегодня у достаточно молодых людей встречается рак языка. 20-25-летнего возраста есть такие больные.

Денис Хохлов:

Наверное, скорость развития процесса тоже зависит от возраста? У молодых быстрее развивается?

Никита Хороненко:

Совершенно правильно вы говорите. Обмен веществ, безусловно, потому что любая опухоль любит себя питать. Питается она за счёт артериального русла. Соответственно, мы можем предположить, что чем быстрее обмен веществ, тем питание происходит быстрее. Но, опять же, всё индивидуально.

Денис Хохлов:

Какие основные виды лечения применяются для онкологического заболевания?

Никита Хороненко:

Общепринятыми являются методы лечения хирургический, лучевой, терапевтический, лекарственный; здесь я подразумеваю и иммунотерапию, и химиотерапию. Также имеют место быть сочетание методов, когда применяются 2 варианта одного и того же метода. Например, берём лучевую терапию. Бывает внутритканевая терапия или наружная лучевая терапия, то есть дистанционная лучевая терапия. А также разные комбинации всех вышеперечисленных методов. Имеет место быть комплексное лечение, когда после хирургического лечения, для того чтобы закрепить результат проведённого лечения, нужно проводить лекарственную терапию и лучевую терапию, в зависимости от целей, которые мы ходим достичь и от самой онкологии.

Илья Акинфиев:

Получается, врачи, которые занимаются таким лечением, далеко не одну специальность имеют.

Никита Хороненко:

Совершенно правильно. Для того чтобы стать врачом-онкологом, для начала нужно закончить медицинский институт. Владеть хорошо знаниями анатомии, хирургии, и потом уже становиться онкологом.

Если говорить о видах оперативного вмешательства в онкологии, то врачи стараются подойти радикально. Радикальным на сегодняшний день является, конечно, хирургический метод лечения, но он не всегда может быть выполнен, в дальнейшем расскажу, почему. Оперативные вмешательства можно условно разделить. Есть паллиативные, это те вмешательства, которые направлены на улучшение качества жизни больного и выполняются, в основном, в случае, когда пациенту есть угроза жизни. Например, распад опухоли, угроза кровотечения и нужно помогать здесь и сейчас, это не требует планового лечения. Далее, есть циторедуктивные оперативные вмешательства, когда выполняется вмешательство, чтобы убрать объем опухоли и в последующем провести лекарственную терапию. Здесь стоит отметить, что циторедуктивное вмешательство выполнять без последующей лекарственной терапии нецелесообразно. Это выполняется исключительно для того чтобы повысить эффективность дальнейшего проведения лечения. По возможности, повторюсь, надо стремиться выполнить радикальное хирургическое вмешательство, удалить всю опухоль в пределах здоровых тканей. Если позволительно, конечно. Если не позволяет, то убирается весь орган, в котором находится сам онкологический процесс.

Денис Хохлов:

Вы сказали, что вы интервенционный радиолог, я вас представил так. Но слово достаточно непонятное, даже для многих врачей, я думаю, непонятно, что это такое. Объясните.

Никита Хороненко:

Интервенционная радиология — это достаточно быстро развивающаяся дисциплина, на сегодняшний день завоёвывающая передовые позиции в любых областях медицинской практики, в том числе, и клинической онкологии. Мы с помощью чрескожных доступов и микрокатетеров, а также малотравматичных инструментов доходим до органа-мишени. Это может быть любая анатомическая трубчатая структура. Это может быть полый орган, либо сосуд, артериальное или венозное русло.

Денис Хохлов:

Это самое современное, что сейчас есть в этой области?

Никита Хороненко:

Не совсем. Правильно говорите, это современные методы лечения, но надо понимать задачу их применения. Перед хирургом должна стоять задача, для чего он это выполняет. Интервенционная радиология способна решать задачи категории повышенной сложности, зачастую, избавляя больного от раннее безальтернативного хирургического вмешательства. Сами методы относятся к мининвазивным методам. Нам не нужно анестезиологическое пособие, человеку не нужен общий наркоз, всё выполняется в современной операционной. Если речь идёт об экстренности, остановке того же кровотечения из-за распадающейся опухоли, то мы применяем внутрисосудистые технологии, так называемая эмболизация. Это закупорка, на русском языке говорю, закупорка питающего сосуда изнутри.

Интервенционная радиология способна решать задачи повышенной сложности, избавляя больного от хирургического вмешательства.

Денис Хохлов:

Дабы ограничить питание опухоли, она будет сама некротизироваться.

Никита Хороненко:

Метод может существовать и как самостоятельно, и как дополнение. Эмболизацию можно применять в различных целях. Перед большой хирургической операцией применяется с целью уменьшения интраоперационной кровопотери, повышения абластичности хирургического вмешательства. На русском языке, когда хирург не по локоть, извиняюсь, в крови, а у него чистое операционное поле, у него ничего не кровоточит и он резецирует опухоль в пределах здоровых тканей. Вы правильно сказали, после эмболизации происходит ишемия, некроз, и опухоль, так скажем, капсулируется. Хирург выделяет эту капсулу. Кровопотери ноль, это называется абластичность, то есть чистое операционное поле. Стоит отметить, что тут присутствует профилактика гематогенного метастазирования, потому что, опять же, любая опухоль обеспечивает себя питанием за счёт артериального русла.

Денис Хохлов:

Мало того, что обеспечивает, ещё и забрасывает свои клетки по всему организму,

Никита Хороненко:

Это называется прогрессирование в виде либо рецидива в ложе удалённой опухоли, либо отдалённое метастазирование.

Илья Акинфиев:

Как давно существует такое направление?

Никита Хороненко:

Начало развития катетерной техники относится к глубокой древности. Ещё 3000 лет до нашей эры египтяне катетеризировали себе мочевой пузырь. Тогда впервые вообще была описана техника катетеризации как таковой. 300 лет до нашей эры научились придавать форму эти инструментам. В наше время уже, в 1911 году голландским физиологом была впервые выполнена катетеризация камер сердца у лошади. Конечно, прорывом послужило открытие Рентгеном в 1895 году, вы знаете, X-Ray лучей. Конечно, это дало мощный толчок в развитии и становлении интервенционной радиологии. В XX веке, конечно, много было открытий. Сейчас, я думаю, мы в эфире это все не обсудим. Много было талантливых людей, учёных, которые разработали и впервые внедрили, отработали методику катетеризации. Стоит отметить ещё великого учёного Сельдингера. Он ещё в 1956 году придумал метод катетеризации, и по сей день мы, интервенционные радиологи, пользуемся его методологией, наработками.

Денис Хохлов:

Чем конкретно занимается ваше отделение?

Никита Хороненко:

Моё отделение занимается диагностическими и лечебными методиками. К диагностическим методикам можно отнести биопсию. Биопсия бывает аспирационная, игловая, либо браш-биопсия. Также ангиографические исследования. Ангиография, сам по себе термин, означает: «ангио» – сосуд, «графия» – изображение. Ангиография выполняется с целью определения кровоснабжения данного участка, распространённости онкопроцесса.

Денис Хохлов:

Это важно, конечно, для того чтобы определить границы опухоли.

Никита Хороненко:

Да, конечно. И в дальнейшем осуществить адекватный выбор хирургического вмешательства. Это может быть внутрисосудистое вмешательство для самого ангиохирурга, и может быть помощь для других областей хирургической практики. В основном, применяется, конечно, микрохирургия, чтобы определить ангиоархитектонику области сосудов шеи, головы, если мы говорим о микрохирургии головы и шеи, чтобы подсадить на сосудистые ножки лоскут, чтобы он прижился и сопоставить эти артерии маленького калибра. Потому что анатомия у каждого вариабельна. Она хорошо изучена, все прекрасно знают, какие артерии, сколько их, но калибр и количество у каждого индивидуально. Для этого и нужна нам ангиография.

Илья Акинфиев:

Получается, у вас в отделение берутся опухоли совершенно разные и разной локализации?

Никита Хороненко:

Это я сейчас только про диагностику вещаю, про диагностические наши методики. Лечебные методики, можно условно разделить на пункционные методики, куда входят радиочастотная термоабляция, криоабляция, нейролизис. Многие, наверное, и не понимают, о чём я говорю. Криоабляция и радиочастотная термоабляция – подводятся электроды к опухоли, и либо опухоль нагревается, либо она замораживается. Метод нейролизис сейчас редко где используется, в основном применяется у тех больных, кто столкнулся со злокачественным образованием головки поджелудочной железы и имеется местно распространённый процесс. Так как там чревный ствол, происходит инфильтрация опухоли этого ствола, есть болевая симптоматика, её надо снимать. Для этого подводятся специальные иглы и вводятся различные анальгетики, спирт раньше вводили, только с целью обезболивания. Дальше к пункционным методикам можно отнести вертебропластику, это так называемое цементирование позвонка, когда есть угроза патологического перелома при метастатическом поражении позвоночника. Выполняется во всём мире интервенционными радиологами, но у нас в Российской Федерации её на себя перетянули онкоортопеды. Они это хорошо выполняют, они обучены и выполняют в условиях рентгеноперационной, но выполняют сами.

В продолжение лечебных методов, ещё есть методы, которые направлены на расширение просвета и на проходимость полых органов и трубчатых анатомических структур. Это всем хорошо известная баллонная ангиопластика. В просвет полого органа, либо сосуда вводится баллон, расширяется и для закрепления результата ставится металлическая трубка, так называемый, стент. Также есть внутрисосудистые методики. Здесь стоит отметить метод эмболизации, химиоэмболизация, регионарная химиотерапия либо регионарная химиоинфузия. Имплантация кава-фильтров, имплантация венозных порт-систем, периферических катетеров, а также извлечение инородных тел. Это всё относится к внутрисосудистым вмешательствам. Хотелось бы рассказать зрителям как раз о внутрисосудистых вмешательствах, поскольку 60-70 % нашей работы проводится именно на сосудах венозного, либо артериального русла.

Денис Хохлов:

Это ваш основной профиль?

Никита Хороненко:

В большинстве своём, да. Основной. Эмболизация, как я уже сказал ранее, используется с целью предоперационной подготовки, с целью окклюзии, если у нас идёт угроза кровотечения. Также можно использовать эту методику в сочетании с химиопрепаратами, так называемая химиоэмболизация. Есть специальные гранулы, шарики, называются они микроэмболы, совершенно маленького-маленького диаметра, размер их порядка 30 мкм. Они насыщаемы, эти сферы. Шарики насыщаются химиопрепаратом, и таргетно («таргет» – это цель), прицельно мы подводим их к опухоли. Что хотим мы этим достичь? Мы хотим, чтобы опухоль подверглась локальному пролонгированному воздействию химиопрепарата.

Денис Хохлов:

Не воздействовать химией на весь организм.

Никита Хороненко:

Да, химия здесь высокой концентрации. Мы этого никогда не можем достигнуть. Вы у меня спросите: чем она отличается от системной химиотерапии, которую мы с вами прекрасно знаем и вводится в вену, в венозное русло? Отличие в том, что любой химиопрепарат имеет свою концентрацию, берём 100 % её. Подведя внутриартериально непосредственно к опухоли, у нас получается, первое, селективный удар непосредственно в опухоль. То есть вся концентрация сохраняется. Когда этот химиопрепарат вводится системно, то происходит связывание с белками плазмы и химиопрепарат улетучивается, особенно, если он проходит по полному кругу кровообращения, и до самого органа-мишени доходит в лучшем случае 15-25 % концентрации химиопрепарата, настолько большие потери. Плюс ко всему, тут эффект ишемизации, как вы сказали. Эти гранулы в последующем высвобождают химиопрепарат. Второй эффект – это некротизация, некроз.

Честно сказать, я не сторонник химиоэмболизации. Мной наработано большое количество пациентов, которые проходят сейчас регионарную химиоинфузию, потому что сама по себе эмболизация зачастую вредит. Чем она вредит? Тем, что если ангиохирург какую-то артерию оставляет для питания опухоли, то в кровь выбрасывается так называемый фактор vegf, фактор роста эндотелия сосудов, и запускает механизм прогрессирования. Оно нам надо? Наверное, нет.

Денис Хохлов:

То есть, можно получить обратную реакцию.

Никита Хороненко:

Совершенно верно. Делать ради того, чтобы делать, не надо. А если мы химионфузию проводим, концентрацию сохраняем, опухоль подвергается локальному пролонгированному воздействию, но без эффекта некроза и того, что я сказал – может возникнуть риск прогрессирования. Если ангиохирург уверен в том, что один сосуд или несколько предоставляется возможным закрыть, то, конечно, надо закрывать. Но если сеть разветвлённая, с многими коллатеральными афферентными артериями маленького калибра, то смысла химиоэмболизация не принесёт. Поэтому я сторонник именно регионарной химиотерапии.

Есть чёткие показания для химиоэмболизации, например, рак печени. Эта методика хорошо уже всем известна, в интернете о ней много уже разговоров шло.

Денис Хохлов:

Именно первичный рак печени?

Никита Хороненко:

Да, в основном гепатоцеллюлярный.

Денис Хохлов:

Достаточно редкое заболевание.

Никита Хороненко:

Ну, не сказать. Нет. Если брать гепатопанкреатобилиарную зону, то, наверное, да, оно там уступает раку желудка. Но опять же, в процентном соотношении они идентичны. Поэтому методика химиоэмболизации хорошо себя зарекомендовала именно на печени. Там, как раз, нужны эти 2 эффекта: доставить сам химиопрепарат и создать длительное воздействие препарата, и ещё эффект ишемии. На печени он хорошо себя зарекомендовал. На органах малого таза, либо опухоли головы и шеи лучше стараться избегать химиоэмболизацию, потому что можем нарваться на такие неприятности, как прогрессирование. Область головы и шеи, также органы малого таза у нас хорошо и обильно кровоснабжаются и выявить, и главное, закатетеризировать эти артерии не всегда удаётся с успехом. Поэтому лучше проводить, конечно, внутриартериальные химиоинфузии. Несколько курсов для закрепления наиболее лучшего результата и с дальнейшей оценкой проведённого лечения.

Денис Хохлов:

Насчёт оценки. Вы ведёте статистику по выживаемости? Насколько у вас эффективно это?

Никита Хороненко:

Понимаете, вся статистика держится, опять же, на процентном соотношении. Учитывается стадия заболевания. Если говорить о I стадии, то выживаемость порядка 90 %, неважно, какой локализации злокачественное образование, по большому счёту.

Денис Хохлов:

Тут ещё найти надо. Тут нужна хорошая диагностика.

Никита Хороненко:

Если это злокачественное образование IV стадии, то выживаемость, конечно, порядка 10-12 %. Но опять же это всё условно. У каждого, понимаете, своя статистика. У американского общества онкологов свои данные, у европейского общества онкологов свои данные, а у нас свои. Но, когда мы пересекаемся на общих конференциях, и тема посвящена одной локализации, собираются специалисты именно данного направления, то я заметил тенденцию, что эти показатели у каждого разные. Кто-то говорит, что при таком злокачественном образовании они сделали то, то и то, я говорю именно об интервенционной радиологии, именно этом пособии, и достигли такого результата, такую выживаемость. А наши отечественные интервенционные радиологи предоставляют совершенно другие данные. Это связано с тем, что мы, русские, берёмся за трудные, на самом деле, ситуации, крайне трудные, тяжёлые. Американцы работают исключительно по доказательной медицине, то, что имеет, во-первых, многолетние исследования и имеет высокий уровень доказательности, тип градации высокий, доказательную базу, когда это рандомизированные исследования. Тогда они говорят: да, это работает. Опять же, повторюсь, что они берутся в основном за опухоли условно операбельные, либо операбельные.

Денис Хохлов:

Они стараются не рисковать в данном случае.

Илья Акинфиев:

Большое количество отказов, я так понимаю?

Никита Хороненко:

Отказов, да, они не хотят напарываться, извиняюсь за сленг, на летальный исход. У них если больной не попадает в эти критерии, он отправляется на другой вид лечения.

Денис Хохлов:

Интересный вопрос, пересекается с нашей ситуацией, которая всем известна: страх врачей перед ответственностью. Это очень ведь важно на самом деле. Как вы считаете, в нашем подходе мы немножко лучше по показателям, или всё-таки их подход более правильный?

Никита Хороненко:

Я считаю, что он имеет место быть. Но надо, конечно, учитывать и риски. Ещё раз говорю: делать ради того, чтобы делать, не имеет смысла. Нужно знать доказательную медицину, знать все клинические протоколы современные, иметь свой опыт, желательно многолетний. План лечения в нашем конкретном случае вырабатывается – это искусство, безусловно – исключительно индивидуально для каждого конкретного больного, учитывается много-много разных факторов.

План лечения вырабатывается индивидуально для каждого конкретного больного, учитывая множество различных факторов.

Денис Хохлов:

Я думаю, что настоящий специалист постарается сделать правильный выбор, для того чтобы пациенту стало лучше. Мы все работаем на одну цель, чтобы пациент выздоровел, или, по крайней мере, чтобы ему стало легче.

Никита Хороненко:

Правильно. Совершенно верно вы говорите.

Илья Акинфиев:

Никита, вы сказали, что выживаемость наибольшая, лучше при I стадии. Какой-нибудь скрининг-метод вы можете отметить, с помощью которого пациенты приходят к вам на I стадии? Что помогает пациентам?

Никита Хороненко:

Это случайность. Это случайность, когда пациент попадает на I стадии именно в отделение интервенционной радиологии, потому что в основном это отделение занимается паллиативной помощью. У нас тяжёлый контингент больных, генерализованных так называемых больных. Которые имеют неоперабельные онкопроцессы, отдалённое метастазирование, сами онкопроцессы осложняются распадами, угрозами кровотечения и всего вышеперечисленного. Поэтому эти методы, о которых я говорю, в основном применяются у тяжёлых больных. У тяжелых. Там они себя хорошо зарекомендовали. Лучше использовать малотравматичные методики. Так называемое quality of life, качество жизни, это доказано многими исследованиями, повышается, благодаря малотравматичным методикам. Не требуются большие разрезы, кровопотери минимальны, наркозы, которые тоже рискованны для тяжёлых онкологических больных. И себестоимость. Потому что, когда процесс запущен, пациенту редко, когда удаётся с одного раза убрать опухоль. Зачастую, происходит в несколько этапов. Не все люди выживают все этапы, поэтому лучше выбрать мининвазивные методы и провести пациенту несколько курсов мининвазивных методов без дополнительного вреда для самого пациента и без дополнительных рисков.

Качество жизни пациента повышается, благодаря малотравматичным методикам.

Денис Хохлов:

Как вы считаете, эти методы будут развиваться и для I стадии? То есть не только для терминальных состояний, когда уже нужно делать эмболизацию для крупных образований, а переходить на малоинвазивные методы и для простых таких, ещё маленьких образований? Есть будущее развитие?

Никита Хороненко:

Безусловно. Я думаю, через несколько 10-ков лет хирургия, как таковая, уйдёт на 2-ой план. Смотрите, какая уже тенденция идёт. Вы все прекрасно помните начало 2000-ных годов, когда начала развиваться лапароскопия. Была диковинка, но встретили как лапароскопию, как отнеслись первоначально? «А, это неэффективно! Это неудобно, что вы придумываете?» Посмотрите на сегодняшний день. Все хирурги стараются оперировать лапароскопически, неважно, какой стендинг: Т1, Т2, они стараются подойти с малой травматичностью. Я думаю, то же самое произойдёт.

Денис Хохлов:

Выигрыш для всех. Пациент, можно сказать, он может встать, практически, тем же вечером. Действительно, это выгодно для работодателя, когда снижается количество дней на больничном, и для больницы, что он не лежит там.

Илья Акинфиев:

И для других пациентов, потому что получается, пропускная способность повышается.

Никита Хороненко:

Вы правильно совершенно отметили, здесь стоит сказать тогда о приоритетах наших методов. Это малотравматичность, это уменьшение осложнений, уменьшение пребывания в стационаре, повышение функциональных всех показателей, потому что не требуется большие оперативные вмешательства, человек быстрее восстанавливается после наших вмешательств.

Денис Хохлов:

Вообще, данное направление не часто можно встретить в стационарах. С чем это связано? Как считаете, боятся чего-то?

Никита Хороненко:

В первую очередь, я думаю, это связано с финансированием, потому что эти методы дорогостоящие. Чтобы создать команду интервенционных радиологов, необходимо обучение самого персонала, необходимо создать рентгеноперационную согласно всем рекомендациям на сегодняшний день.

Денис Хохлов:

Вечная проблема, на самом деле. Если подумать, вложишь достаточно много денег, то потом, через некоторое время отобьётся гораздо больше финансов, правильно?

Никита Хороненко:

Не все это понимают. Вот, как раз второе, о компетентности.

Илья Акинфиев:

Нужно через шаг думать.

Денис Хохлов:

Проблемы, фактически, в любой отрасли, можно сказать. Стоит вложиться сейчас, получить потом, а хочется прямо сразу.

Никита Хороненко:

Всего и сразу хочется, безусловно. Ещё есть такой момент: компетентность врачей, медицинского персонала, главврачей. Не все хотят, чтобы эти методы были. Мы с этим тоже сталкиваемся. Но, я думаю, совместными усилиями переборем. Сейчас нужно какое-то время. Да и люди, понимаете, те профессора, академики, талантливые люди, они всю жизнь оперировали определённую локализацию, определённую область. Им уже тяжело, они привыкли так, как их учили в своё время, и они что-то наработали.

Денис Хохлов:

К сожалению, в медицине очень часто присутствует инерция. Ты уже боишься что-то новое вводить, ты знаешь отработанные методики, руки сами работают. Но, я думаю, что молодое поколение привнесёт естественным процессом.

Никита Хороненко:

Я тоже надеюсь, что это произойдёт. Для нашей специализации требуется несколько сертификатов.

Денис Хохлов:

Но, раз мы заговорили о наших учителях, хоть они и инертны, да, мы можем покритиковать, но они, всё-таки, наши учителя, они дали нам базу. Какие фамилии можете назвать своих учителей?

Никита Хороненко:

Наверное, стоит сказать о первоначальном наставнике. Моим наставником являлась и является моя любимая мать Виктория Эдуардовна Хороненко, профессор. Она работает в институте имени Герцена, руководит целым отделом анестезиологии и реанимации. Почему это мой наставник? Потому что ещё с детства привила мне любовь к близким, любовь к окружающим, её стоит здесь отметить. Что касается учителей, мне посчастливилось, на мой взгляд, обучаться у ведущих специалистов на сегодняшний день. Не могу обойти стороной факультетскую хирургию на базе Виктора Сергеевича Савельева, Первая градская. Ещё будучи студентом…

Денис Хохлов:

Слушали его лекции.

Никита Хороненко:

С открытым ртом. И, главное, какая дисциплина! Мне посчастливилось познакомиться с профессором, дважды лауреатом Государственной премии Сергеем Анатольевичем Капрановым. Это был некий эталон, который показал, какую базу знаний нужно в себя вложить, для того чтобы стать успешным интервенционным радиологом, как себя подавать во время операции. Это очень важно, просто надо видеть, как он это делает и хочется научиться так же.

Илья Акинфиев:

Наша передача подходит к концу, но у нас есть самая любимая рубрика, это пожелания нашего гостя нашим же зрителям.

Никита Хороненко:

Хотелось бы пожелать в первую очередь всем крепкого здоровья, потому что это основа всего, благополучия, и идти по жизни с высоко поднятой головой. Никогда не расстраиваться, не унывать и благодарить Господа бога, что он нам дал то, что мы имеем на сегодняшний день.

Денис Хохлов:

Замечательные слова! Спасибо огромное!

Итак, сегодня мы говорили про инновационные методики в хирургическом лечении онкологических заболеваний. Нам помогал наш замечательный гость Хороненко Никита Андреевич.

Илья Акинфиев:

Спасибо вам!