Депрессия от первого лица: жизнь до и после

Виктория Читлова:

Очередной выпуск передачи «Пси-лекторий». Я, её ведущая, Виктория Читлова, врач-психиатр, психотерапевт. Сегодня выпуск будет необычным, он будет в некоем формате сбора анамнеза жизни и болезни человека, одновременно – интервью с интересной личностью. Ко мне в гости специально из Санкт-Петербурга приехала Ольга Шкарупич – психолог, писательница, журналист, продюсер на телевидении в Питере, автор книги «Останова на жизнь. #Дневник из клиники неврозов». Эта книга у меня в руках, она существует, она очень интересная и живая.

Ольга, давайте, мы сразу начнём с вами знакомиться. Пожалуйста, расскажите немного о себе. Прежде всего меня интересует, чем вы занимаетесь, какое образование получили, чему учились, к чему пришли, какие интересы?

Ольга Шкарупич:

С детства хотела быть психологом, потому что дедушка был доктор психологических наук, поступила в наш университет, бывший ЛГУ, теперь СПбГУ на специальность психолога, училась на социального психолога.

Виктория Читлова:

Что делают социальные психологи?

Ольга Шкарупич:

Они работают больше не с личностью, а с группами.

Виктория Читлова:

С группами, изучают разные социальные тенденции, веяния, да? Наукой занимаются.

Ольга Шкарупич:

Да. Мне казалось, что в 21 год быть психологом заманчиво, но с другой стороны, было страшно, что придут ко мне девушки, подумают: какой же у неё опыт? У нас же такой менталитет, во всяком случае, когда я университет закончила. В общем, я испугалась. Испугалась быть психологом и, как это обычно бывает, на пару месяцев пошла работать менеджером по работе с клиентами. Эта работа затянула меня на 11 лет. Там я пережила три карьерные ступени, доросла до заместителя директора по развитию клиентского рынка. Работа была интересная, я была успешна, и в принципе, всё в жизни сложилось так, как бы хотелось, но…

Виктория Читлова:

Да, мы перейдём постепенно. Скажите, вы понимаете для себя, что психологическое образование вам каким-то образом помогло по жизни?

Ольга Шкарупич:

Я считаю, что да. Я думаю, что тот успех, который был на работе при общении с клиентами, был во многом связан с тем, что было понятно, какие есть типы личности, какие у каждого типа личности есть особенности. Это позволяло, я не боюсь этого слова, подстраиваться, адаптироваться при работе с клиентами и, плюс в личных вопросах, конечно, тоже, потому что всегда интересно.

Виктория Читлова:

У девушек с этим сложнее бывает, насколько я знаю. Знания в области психологии в личном пространстве применяются с очень большим трудом, такая ремарка. Дальше вы чем стали заниматься? Мы можем сразу продолжить после того эпизода, про который мы потом расскажем.

Ольга Шкарупич:

Дальше я стала работать в отделе маркетинга, было достаточно интересно. Оттуда меня пригласили работать начальником отдела по связям с общественностью, и в результате я сейчас работаю на телевидении продюсером. Получается, что полностью сменила профиль.

Виктория Читлова:

Ольга здесь с нами не просто так. У Ольги есть опыт перенесённой депрессии. Мы сейчас с ней об этом поговорим. Она любезно согласилась нам об этом рассказать некоторые детали. Скажите, Ольга, для начала, у вас единственная в жизни была депрессия, как вы считаете?

Ольга Шкарупич:

Из тех, которые зафиксировали – да, я думаю, что да. Возможно, они были до, но они, скажем так, были не так чувствительны.

Виктория Читлова:

Мы сегодня обязательно коснёмся особенностей и причин развития депрессии. Мы будем допрашивать, буквально, Ольгу по поводу того, как она лечилась, как всё это выглядело, и в итоге узнаем, к чему привело её состояние в результате. Оля, как началась депрессия и как вы поняли, что это такое?

Ольга Шкарупич:

Может, кто-то из наших слушателей сейчас как раз себе конспектирует.

Виктория Читлова:

Сколько вам было лет, для начала?

Ольга Шкарупич:

Мне было 29 лет. В жизни случились определённые события, я так понимаю, что мы о них попозже поговорим. Из человека, который очень много чем интересовался, всё свободное время мне было интересно проводить где-то на выставках, в кино, в театральной студии, я превратилась в человека, который хотел с работы только домой и на работу идти совсем не хотелось.

Виктория Читлова:

То есть, у вас снизились интересы, появилась так называемая апатия, по терминологии о депрессии.

Ольга Шкарупич:

Потом появились слёзы, которые могли возникать по поводу и без. Я могла заплакать под грустную песню, я могла заплакать из-за того, что мне кажется, что какая-то ситуация, с которой я не могу справиться. То есть не было сил.

Виктория Читлова:

Если я верно понимаю, у вас была какая-то неуверенность в себе, ещё и волнение, тревога?

Ольга Шкарупич:

Это тоже было, конечно.

Виктория Читлова:

Какие мысли в голове крутились? Что вас волновало, заботило?

Ольга Шкарупич:

Был очень сильный контраст между тем, что раньше мне казалось, что я смогу преодолеть любую ситуацию, с которой я столкнусь. Нормальная жизнь, ситуации, которые могут с нами случиться. А здесь было ощущение, что каждая ситуация – это огромное препятствие, которое не обойти, вот сил просто нет обходить. Тогда будущее для меня стало достаточно чёрным. Мне казалось, что всё, что впереди, это какая-то непосильная задача, какая-то стена, которую мне не обойти.

Виктория Читлова:

Вы эти эмоции, мысли, ощущения испытывали каждый день в течение какого-то времени? Сколько это длилось до того, пока вы не забили тревогу?

Ольга Шкарупич:

Мне кажется, месяца 4. Кстати, очень важно, что эти мысли приходили не вечером, а обычно с утра, как проснёшься. Вечером же можно устать, что-то произошло, на работе день не сложился, в личных отношениях что-то происходит. А здесь ты просыпаешься, и тебе уже грустно.

Виктория Читлова:

Знаете, как говорят пациенты с депрессиями в классике? «На меня будто обрушились тяготы этого мира, и мне не хочется этот день». Что-то похожее было у вас?

Ольга Шкарупич:

Так как я человек оптимистичный, мне просто казалось: что-то опять не так.

Виктория Читлова:

В чём именно была плохость утром? Что именно было с утра?

Ольга Шкарупич:

Не хотелось вставать, не было энергии, было постоянное чувство разбитости, хотя, вроде бы, нормально спала. Было грустно, можно было заплакать, просто проснулась и заплакала, непонятно почему. Что-то происходит, и ты не понимаешь, почему. Я не сразу поняла, что это депрессия, потому что мне казалось: наверное, я устала, наверное, я переработала, наверное, события, которые у меня в жизни произошли, к этому привели. С этим и связано было, что прошло 4 месяца. Мне казалось, что я какой-то ленивый тюлень, который почему-то перестал куда-либо ходить. Тогда я уже поняла, что дальше мне нужна помощь.

Виктория Читлова:

Вы работали на тот момент? Как с работоспособностью у вас было?

Ольга Шкарупич:

Очень хороший вопрос. Очень классный вопрос. Потому что я очень улыбчивый человек, забегала в офис – у меня всегда улыбка до ушей. Я обожала своих коллег. А здесь возникала такая ситуация, что человек ко мне подходит, а я понимаю, что у меня настолько много задач, которые я на самом деле не хочу решать. У меня открыт лист, я на него смотрю, мне надо решать задачу. Ко мне подходит человек с какой-то новой задачей. Я понимаю, что ещё одна задача – и всё, я просто почувствую физически, как я ломаюсь. У меня было вплоть до того, что я выставляла руку: не мешайте, я очень занята! Хотя на тот момент я просто сидела перед белым листом бумаги, потому что мне нужно было сделать, например, написать какой-то кейс. Мне хотелось максимально сократить контакты с людьми. Это и коллег касалось, и клиентов, всячески хотелось отгородиться от внешнего мира, в домике скрыться.

Виктория Читлова:

Очень здорово рассказываешь, потому что депрессии, зачастую, так и выглядят.

Резюме, что нам рассказала Оля. Ольга нам рассказала, что у неё была апатия и была астения. Апатия — это нежелание что-либо делать, то, что раньше нравилось и увлекало. Астения — это утомляемость. У неё была тревожность, мрачное депрессивное видение мира. Это называется депрессивное мышление с точки зрения терминологии и понимания, как устроен депрессивный синдром в классике. У Оли было снижение работоспособности за счёт нарушения, снижения активности работы мозга в целом. Наверняка, если это скажу, она мне подтвердит, что мысли ворочались медленно, они могли путаться, долго соображала, стала немного рассеянной.

Ольга Шкарупич:

Конечно, так и было. Тебе что-то говорят, и я не могу вспомнить, что мне только что сказали. Или я читаю письмо, тоже для меня было новостью, обычно я быстро схватываю информацию, а тут читаю один раз, второй раз, третий раз, и не понимаю смысла письма. Что со мной происходит? Такое волнение возникает.

Апатия и астения – характерные признаки депрессии.

Виктория Читлова:

Давай, мы затронем такой вопрос: а не было ли у тебя нарушений сна, аппетита, может, у тебя менялся вес?

Ольга Шкарупич:

Здесь, поскольку и так вес небольшой, организм, видимо, не мог отступить, сдать этот последний рубеж. Я, в принципе, не много ем. Сон и аппетит – это единственное, что у меня осталось, мне кажется, на тот момент, когда я пошла лечить свою проблему. Хуже засыпала, точно абсолютно, потому что преследовали тревожные мысли, волнения и ощущение, что ты не можешь расслабиться. Ты лёг в постельку и лёг на подушечку, вроде, бери и засыпай. А в голове у тебя: надо доделать это, надо сделать это, надо делать то…

Виктория Читлова:

Это называется тревожно-депрессивные руминации, которые действительно мешают людям заснуть при депрессии. Депрессии, во-первых, бывают разные, а во-вторых, в них бывают так называемые суточные изменения, нарушения. Это касается вообще всей работы организма, работы серотонин-дофаминовой системы, мелатонин и так далее. Поэтому нарушаются циклы сна и бодрствования, есть разница в самочувствии у пациента утром или вечером. У Оли был классический суточный ритм, ей было с утра хуже, это классика для депрессивного состояния.

Скажи, а вечером ты как бы немножко «расхаживалась», получается? Мышление более живым становилось, может быть, более могла поработать, сконцентрироваться?

Ольга Шкарупич:

Да, «расхаживалась». Работать точно нужно было, чтоб не уволили, поэтому да, к вечеру, действительно, с утра было сложнее всего. С утра я себя заставляла, до автомата довела. К вечеру было лучше, конечно.

Виктория Читлова:

Значит, обозначили, что у Оли не было таких особенностей, как нарушение сна, аппетита, и это облегчает картину, симптоматику твою. Можно сказать, что ты достаточно нетяжёлую депрессию переносила. Я для наших зрителей поясню, что бывают характерные изменения аппетита и веса, и сна, затрагивается, буквально, работа организма. У человека снижается аппетит в классике, он худеет, помимо апатии у него ещё и такое понятие как ангедония, когда человек не хочет вообще приятно себе ничего доставлять. Это раз. Во-вторых, у него отпадают так называемые жизненные, снижаются жизненные функции, они называются витальными, «vita» – это жизнь. Снижается потребность в приёме пищи, так бывает. Хорошо, что у тебя этого не было.

Для депрессии характерны снижение аппетита и ухудшение сна, снижаются жизненные функции.

Ольга Шкарупич:

Может быть, дальше оно могло уже развиться.

Виктория Читлова:

Не исключено, если б ты не обратилась к врачам. Давай, мы сейчас об этом поговорим. Как ты поняла, что нужно к врачу, и как ты, в итоге, начала контакт с моими «братьями»?

Ольга Шкарупич:

Здесь, наверное, помогло образование. Всё понимала, что-то явно происходит не так. Не может быть, такого, чтобы всего за 4 месяца вот такой лентяй. Кто-то мне сказал про кабинет психолога при медицинском учреждении, который очень посоветовали, при «Клинике неврозов». Я решила туда записаться и прийти, потому что мне нужна была помощь профессионала, мне не хочется самолечением, натирать морковь, понимаешь, куда-то заворачивать. Я подумала, что нужно идти и работать с этим.

Виктория Читлова:

Тебе в этом плане повезло, потому что у тебя, очевидно, есть свойство в характере, как осознанность и целеустремлённость, которые хоть могли и немного пострадать во время депрессии, снизиться, но полностью не исчезли.

Таки Оля обратилась к врачам. Оля, мы с тобой сейчас будем раскрывать очень интересные подробности о том, как ты лежала в клинике. Я думаю, нашим зрителям очень интересно от первого лица услышать, а не то, что я транслирую.

Ольга Шкарупич:

Дошла я до врача-психиатра, который принимает в этой клинике. На приёме она мне задала один-единственный вопрос, я не помню, какой. Я расплакалась, потому что, видимо, к тому моменту, наверное, всё настолько накопилось, что как раз-таки там я получила эмоциональную разрядку. Она посмотрела так на меня, она была в годах, посмотрела на меня, говорит: «Слушай, может быть, ты у нас полежишь?» Естественно, она позадавала мне вопросы. «Может, ты у нас полежишь?» У меня возник очень сильный страх. Хотя я психолог, я понимала, что это совсем другая больница, что это не стационар для людей, больных шизофренией. Но тем не менее, возник страх. Я говорю: «Вы меня заколете». Она говорит: «Нет, у нас здесь совсем не закалывают. Отдохнёшь, пройдёт хронический стресс, будет физиотерапия, ЛФК, прогулки по набережной», потому что клиника находится прямо в центре города. Я сдалась на волю судьбе. Совсем не жалею.

Виктория Читлова:

Вот, ты туда попала. Что там с тобой делали?

Ольга Шкарупич:

Сначала меня заселили в прекрасную молодёжную палату, потому что, не соврать, процентов 70 населения «Клиники неврозов» конкретно в Санкт-Петербурге, это молодые люди. Там, мне кажется, 25 – 35 лет. Встреча с лечащим врачом, естественно, сразу же. Он собрал анамнез, что произошло, как, что, что за родители, были ли психические заболевания в семье, ещё что-то, назначил лечение. Первые 3 дня важно перезагрузиться. Это то, что очень людей и пугает, тот самый феназепам, я думаю ты радиослушателям расскажешь. Для меня очень казалось, что такое успокоительное, на которое людей сразу подсаживают, и всё.

Виктория Читлова:

Тебе сначала феназепам давали, или что?

Ольга Шкарупич:

Первые 3 дня тебе делают уколы, ты просто постоянно спишь. Мне помогло, ты знаешь, я выспалась.

Виктория Читлова:

Наверное, тревогу у тебя сняли, конечно.

Ольга Шкарупич:

Эти первые 3 дня, а потом уже вводили постепенно антидепрессант.

Виктория Читлова:

Что значит «постепенно»? Антидепрессант вводится регулярно и своё полное действие он раскрывает к концу 2-ой недели.

Ольга Шкарупич:

«Постепенно» - я имею ввиду по половиночке сначала, наращивали дозу. Первых ощущений не было никаких. Первую неделю, мне кажется, всё было то же самое. Единственное, мне было комфортно, потому что я, в общем-то, находилась в санатории, были какие-то физиотерапии, у нас была психотерапия, группа, плюс, молодёжь. Было очень интересно. Прогулки.

Виктория Читлова:

Как будто в лагерь попала.

Ольга Шкарупич:

Прекрасный, замечательный лагерь, правда. Потом мне стало грустно. Что это? Я почитала, был плакат о том, как действуют антидепрессанты, и что грусть – это нормально. А потом с каждым днём стало появляться чувство того, что я справлюсь со всем, что бы в моей жизни ни происходило.

Виктория Читлова:

Ещё немного расспрошу тебя о взаимодействии там, внутри стационара, с персоналом. Как там всё устроено, насколько, как всё выглядит?

Ольга Шкарупич:

Это идеально описано, собственно говоря, клиника перед тобой. Очень уважительное отношение к пациентам, всех помнят по имени, исключительно на «вы». Терапия выглядит следующим образом. У тебя есть медикаментозное лечение, у тебя есть встреча с психиатром, психологом для принятия обязательной индивидуальной психотерапии. Есть групповая встреча психотерапии, где мы разбираем вопросы, которые касаются всех. Так как там, зачастую, лежат эмоциональные люди, соответственно те вопросы, который этих эмоциональных людей касаются.

Виктория Читлова:

Там контингент, как ты, или были разные, пугающие тебя ситуации?

Ольга Шкарупич:

У меня, наверное, была самая лёгкая ситуация, из серии «перенапряглась». А у девчонок было так, что у кого-то мама повесилась, у кого-то муж умер, у кого-то сын погиб.

Виктория Читлова:

То есть стрессовые факторы очень серьёзные. Очень хорошо, спасибо тебе! Какая психотерапия тебе оказывалась, о чём вы говорили с психотерапевтом и что ты важного поняла?

Ольга Шкарупич:

У нас была очень интересная терапия. Был терапевт, который мне кажется, из гештальта, она описана в книге. Когда ты представляешь картинку, делаешь её статичной, потом её приуменьшаешь, как-то работаешь.

Виктория Читлова:

Гештальт-фрейминг называется.

Ольга Шкарупич:

Я помню, мне стало сильно легче, хотя я, честно говоря, только теоретическую часть изучала на факультете по этому поводу. Вторая была просто беседа, и терапевт был сильный, очень доверяла.

Виктория Читлова:

Вообще, в Питере, надо сказать, достаточно прокачанная психотерапевтическая школа. Они начали заниматься психотерапией раньше, чем в Москве. Но мы очень даже подтягиваемся, у нас есть светлые умы замечательные, действительно сильные.

Расскажи нам пожалуйста, как долго ты там лежала и сколько ты лечилась после выписки?

Ольга Шкарупич:

В общем-то лечение в клинике, минимум, 21 день. Я лежала там 42 дня.

Виктория Читлова:

Что это тебя так долго держали?

Ольга Шкарупич:

Мне, честно, очень не хотелось выписываться. Я любыми путями удерживалась, спасибо моему доктору, потому что он говорил откровенно: «Ну, всё, Оль, ну, пора. Оля, ну, пора!» Мне было просто страшно, потому что там было настолько хорошо! Для меня этот период совпал ещё с 30-летием, когда, в принципе, ценности меняются внутри, и для меня это была возможность понять, чего я хочу? Я там сидела, лежала, писала, думала, вытянула последние 2 недели своего доктора. Конечно, для меня это тоже было полезно.

Виктория Читлова:

Видимо, это для тебя особенное значение имело, я так понимаю, экзистенциально важное, потому что ты дорабатывала всё, что связано с депрессией. Про лечение я ещё спрошу, дальше перейдём про книжку. Как долго ты лекарства пила после выписки?

Ольга Шкарупич:

3 месяца.

Виктория Читлова:

Это тебе так доктор сказал, или ты сама отменила?

Ольга Шкарупич:

Нет, нет. Так доктор мне сказал. Подожди, 4 месяца я пила, и так же, по той же схеме и выходила. То есть сначала уменьшала помаленечку.

Виктория Читлова:

Ты что-то одно пила, один антидепрессант?

Ольга Шкарупич:

Да.

Виктория Читлова:

Монотерапия называется. Я немножко прокомментирую то, что ты сказала. Действительно, это так, как рассказывает Оля. Я сама работаю в санатории, отделении, где лежат женщины с похожими проблемами. Действительно, достаточно комфортные условия, есть возможность понять вообще, что с тобой произошло. Олина депрессия особенная. Напомню вам, что типов депрессий бывает очень много, и у Оли –самый часто встречающийся тип, который поражает женщин. Женщины думают много, чувствуют много, они в большей степени подвержены депрессии, в соотношении 2:1 с преобладанием у женщин, именно за счёт таких депрессий, на мой взгляд и опыт. Что ещё важно отметить? С точки зрения грамотного лечения после выписки и после того, как перестали проявляться какие-то симптомы, несмотря на то, что человек полностью себя нормально чувствует и нет никаких побочных эффектов от лекарств, пациент должен принимать лекарство ещё полгода минимум, а для закрепления эффекта, либо в течение 12 месяцев – это уж наверняка. Такой подход сокращает риски повторной депрессии и доводит до ума на биохимическом уровне. Если говорить, как было у Оли, то в принципе, количество это выдержано и всё было сделано правильно.

Ты лежала бесплатно ли платно?

Ольга Шкарупич:

Бесплатно.

Виктория Читлова:

Бесплатно. Значит, у тебя были особенности, тебя зарегистрировали в государственной документации, что ты лежала. Я тебя, по сути, спрашиваю: поставили или нет тебя на учёт?

Ольга Шкарупич:

Нет, не поставили. Потом я разговаривала уже по новой работе с главным врачом, он сказал следующее: «Если ты птица «залётная», то тебя не ставят на учёт в психоневрологический диспансер, потому что понятно, что такой период. Если вдруг есть какие-то сомнения, волнения, то могут поставить, для того чтобы наблюдать». Знаю, что многие люди боятся, и мы хотели делать сюжет на работе по поводу, что «Потом я не получу права. Если я вылечу свою депрессию, то потом не смогу водить машину». Это всё на самом деле неправда. У меня ровно так сложилось, что в апреле я вышла из клиники, а в мае я меняла права. Я совершенно спокойным образом их поменяла, у меня не было никаких проблем.

Виктория Читлова:

Спасибо тебе за эту информацию, потому что это вопрос, который очень многих тревожит. Давай, вот о чём поговорим. Мне интересно, на твой взгляд, обязательно ли тебе было лежать в больнице? Справилась бы без неё, как думаешь? Допустим, на амбулаторном лечении?

Ольга Шкарупич:

Я думаю, что, если бы не было такой ситуации в жизни, что мне на самом деле хотелось просто побыть с собой, грубо говоря, когда ты не можешь выйти куда-то, когда ты не можешь загрузить себя работой. Видимо, это был такой период. Поэтому я считаю, что мне клиника была необходима. Хотя, я знаю, что есть амбулаторное отделение, и для мамочек, например, которые не могут оставить ребёнка, это выход, что можно всегда обратиться и всегда можно там тоже лечиться.

Виктория Читлова:

Хорошо, перестанем расхваливать стационарное лечение. Я думаю, всем зрителям интересно, почему вообще у тебя возникла депрессия? Что такое стряслось, расскажи нам, пожалуйста, насколько считаешь возможным, чтоб мы имели представление. Ведь она же у тебя не на ровном месте возникла? Хотя, нота небольшая: есть депрессии, которые возникают на ровном месте. Мы раньше об этом говорили, у меня есть эфир, где пациент с биполярным аффективным расстройством тоже очень ярко рассказывал о том, как это было. У тебя как всё было и почему это у тебя возникло?

Ольга Шкарупич:

У меня получилось, как-то совпало, что у меня был развод, плюс, у меня совсем, наверное, уже было профессиональное выгорание за 10 лет, мне уже хотелось сменить сферу деятельности, плюс, случился кризис. Когда и сфера личная, и сфера рабочая дали сбой, то остаётся только одна, это семья, друзья. Именно семья родительская, близкие люди. Мне кажется, просто я не смогла себя вытянуть. Когда в личной жизни есть какие-то вопросы, можно вытянуть работой, если есть на работе – можно вытянуть личной, а когда и то, и другое, то вот оно… Мне кажется, что я опустила руки.

Виктория Читлова:

Мы можем немного описать твой характер? Какая ты была до болезни, до депрессии? Очень интересны твои взгляды на жизнь, как ты с людьми взаимодействовала. Это очень важно, дорогие друзья, когда врач-психиатр собирает анамнез, особенно с пограничными состояниями и депрессиями, связанными со стрессом. Врач просто обязан хорошо ориентироваться в характере в структуре личности.

Врач-психиатр просто обязан хорошо ориентироваться в характере, в структуре личности пациента.

Ольга Шкарупич:

Очень тонкий вопрос, потому что как раз-таки это важно, что я очень изменилась. Грубо говоря, есть я до, и есть я после. Потому что мне всегда хотелось быть первой, быть лучшей любой ценой. Перфекционистка, любой ценой. Доходило до того, если мне давали грамоту за какой-то хороший результат, я: «Ах, ещё и деньги выплачивают?» Мне уже грамоты было достаточно, что ты 1 место занял, или у тебя лучшее какое-то достижение.

Виктория Читлова:

В народе это называется «синдром отличницы». Ты с детства такая была?

Ольга Шкарупич:

Я, скорее, больше самоутверждалась, мне кажется.

Виктория Читлова:

Была внутренняя неуверенность, действительно ли я такая хорошая?

Ольга Шкарупич:

Да, да. Мне очень хотелось дырочку-то заткнуть достижениями, грамотами.

Виктория Читлова:

Это называется внутриличностная тревога. Ты была тревожная, перфекционистка, с неуверенностью в себе.

Ольга Шкарупич:

При этом был высокий результат. То есть результат никак эту дырку не закрывал.

Виктория Читлова:

Не успокаивалась. Всё больше и больше, всё больше и больше. Ненасытная такая.

Ольга Шкарупич:

Сейчас мне намного спокойнее.

Виктория Читлова:

Как ты думаешь, почему у тебя сложился такой характер? В том числе, это, кстати и психотерапевтический вопрос.

Ольга Шкарупич:

Я думаю, всё воспитание. Что, когда тебе говорят: «Молодец! У тебя «пятёрка» – молодец! А «двойка», угу, а вот я в твои годы…». Плюс, я единственный ребёнок в семье, я с родителями постоянно, равнялась, понимаешь, что это невозможно. Поэтому, да, конечно.

Виктория Читлова:

Я всё равно скажу это слово. Пусть оно будет не обидным, потому что это термин. Компоненты, которые мы с тобой перечислили – тревожность, требовательность к себе, недовольство тем, что имеешь, желание добиться и собственного успеха, и чтобы повысить собственную значимость в своих глазах – суммарно это называется нарциссическая личность. В этом ничего нет плохого. Это классика для детей, для девочек и мальчиков, неважно, выросших в семье единственным ребёнком. Классика. Сейчас мировые тренды как раз туда идут, в Европе, на Западе семьи выбирают рождение одного ребёнка чаще всего, потому что это выгодно, успеваешь дать нормальное адекватное образование. Что скажешь насчёт того, что ты нарцисс?

Ольга Шкарупич:

Я люблю слово нарциссик. Я уже с ним подружилась. Это правда, конечно, правда.

Виктория Читлова:

Выходит так, что ты была раньше немножко инфантильным нарциссом. Мы можем поговорить, например, о том, как ты с людьми взаимодействуешь, почему возник развод, если это возможно?

Ольга Шкарупич:

Вообще-то не вижу в этом ничего, потому что, возможно, кому-то это поможет. Мне очень хотелось быть центром мира. Прям центром мира и маленькой девочкой, и совсем не хотелось брать на себя какие-то обязанности. Мне очень хотелось, чтобы обо мне заботились, но при этом заботиться о ком-то мне не очень хотелось. Не так, что совсем нет, тоже не хочется себя чёрными красками поливать, но то, что мне не хотелось вырастать и хотелось быть той самой, объектом желания всегда, везде, защиты, мир, который меня закрывал, ты можешь прочитать – это правда. Но это было, с одной стороны, очень здорово, потому что это было а-ля принцесса, о которой очень многие говорят.

Виктория Читлова:

Собственно, ты эту модель переложила с родительских отношений в семью, а муж делал даже больше для тебя, чем родители. Он обеспечивал постоянно тебе комфорт в плане того, что вынужден был тебе говорить, какая ты хорошая.

Ольга Шкарупич:

Конечно, спасибо ему большое, он это говорил, но только папы с дочками не встречаются, это так. В какой-то момент отношения закончились, потому что они стали детско-родительскими. Может быть, так можно было и дальше жить, но было ощущение, что что-то не так.

Виктория Читлова:

Ты сейчас понимаешь это всё?

Ольга Шкарупич:

Сейчас да, совсем осознанно.

Виктория Читлова:

Сейчас, когда ты рассказывала про отношения, ты сказала что-то вроде, что ты в домике не развиваешься. Это действительно так, дорогие друзья. Когда человек поддерживает эту модель мышления и соответственно, как следствие, поведения, у человека не происходит научения о том, что он сам может, сам думает прекрасно, сам справляется, он не накапливает себе нужных сведений в виде опыта, которые становятся стержнем его личности и позволяют терпеть одиночество в том числе, справляться с серьёзными делами, справляться с тем, когда тебя немного отвергают. То есть это взросление личности.

Ольга Шкарупич:

Когда понимаешь, что человек пришёл с работы и он устал. В принципе, он может побыть один, и это не значит, что он тебя игнорирует, тебя отвергает. А я думала, что меня отвергает, что-то я не так сделала, будто нашкодила. Такая боль внутри, хотелось сразу занять всё пространство. От этого возникает, зачастую, раздражение, пусть даже подавленное, но ты его чувствуешь.

Виктория Читлова:

Правильно, тревога порождает раздражение.

Ольга Шкарупич:

Это было как снежный ком. Сейчас намного проще, потому что я понимаю, что есть вещи, которые не связаны в этом мире со мной. Это очень приятное сознание.

Виктория Читлова:

Прекрасно! Очень важное приобретение, это знание у тебя в голове. Ты свой центропупизм отключила, так сказать, и стала изучать среду вокруг себя, и поняла, что это, действительно, не направлено против тебя и никоим образом не было связано с тем, что тебе хотят навредить. А ты, как маленькая девочка, пыталась обороняться, устраивая истерики. Хорошо. Спасибо, что поделилась.

У меня к тебе важный вопрос. Как изменилась твоя жизнь после депрессии? Что было во время неё, что ты поняла?

Ольга Шкарупич:

Всё, что я поняла, есть в книге. То есть, если я сейчас начну…

Виктория Читлова:

Нет, ты нам расскажи немного.

Ольга Шкарупич:

После того, как я, скажем так, стала «выпускником» клиники, я почувствовала, что, во-первых, со всем, что в моей жизни произойдёт, я справлюсь. Только смерть может быть, страшна, потому что там уже ничего не сделаешь. Со всем остальным можно справиться. Второе, что я сделала, я удалила все чёрные вещи в своём гардеробе. Мне очень хотелось цвета, каких-то ярких вещей.

Виктория Читлова:

Это свойственно тебе, вообще, по жизни?

Ольга Шкарупич:

Мне это было свойственно, но я помню, что я это заметила. Мне кажется, даже цвета, в принципе, изменилось ощущение цвета. Мне кажется, цвета стали ярче. Потом захотелось очень к людям, опять стала открытой для общения. Я сразу поехала в путешествие почти на месяц, с удовольствием знакомилась с новыми людьми, общалась, много писала.

Виктория Читлова:

Тебе свойственно писать, или только начала писать в этот период?

Ольга Шкарупич:

В этом периоде, как раз, мне всегда хотелось написать. Раньше я пописывала, так скажем, а здесь, наверное, секрет того, чтобы написать книгу, это просто не писать книгу.

Виктория Читлова:

Что же ты писала?

Ольга Шкарупич:

Я писала своим подружкам письма, как проходили мои дни в «Клинике неврозов», потому что я знала, что они волновались. А когда я, наверное, день на 10-ый получила сообщение от подруги, она написала: «Я жду каждый день твое сообщение, потому что мне интересно, что будет дальше. Как так можно писать?», вот тогда, я помню, меня это очень вдохновило. В общем, вся книга написана в телефоне. Ты выгружаешь в Word и понимаешь, что у тебя почти 200 страниц текста А4. Дальше уже работа с редактором. Плюс, люди, которые стали пересылать друг другу.

Виктория Читлова:

Что полезного могут почерпнуть твои читатели из книжки, для чего ты, собственно, её издала?

Ольга Шкарупич:

Первое, мне бы очень хотелось, чтобы люди не боялись, если у них произойдёт нечто подобное, чтобы они всегда шли за лечением, чтобы они не тревожились. Здесь, если мы будем говорить конкретно про стационар, они могут увидеть, что происходит в стационаре. У нас в менталитете есть страх, что тебя привяжут и никогда не выпустят, ты будешь голый на этой железной кровати. Там такого нет, можно спокойно довериться врачам. Плюс, узнать, книге же очень много и смешных моментов, очень много и уютных моментов. Хочется, чтоб люди этого не боялись. Знание – это наша сила.

Виктория Читлова:

Как публика встретила твою книжку, и кто какие отзывы давал? Расскажи, кому она пригодилась?

Ольга Шкарупич:

Для меня было очень неожиданно, потому что, в принципе, я вывернула свою душу. Мне было страшно, что кто-то посмотрит в мой внутренний мир и скажет: «Фу, какая бяка!», потому что очень искренне описала, что сейчас, мне кажется, не очень принято с появлением Инстаграма. Но, когда я стала получать «Я такая же, но я об этом не говорю», «Я такой же, но я об этом не говорю, спасибо что ты сказала», в этот момент я почувствовала, что сделала всё не зря. Может быть, иногда открытость позволяет другим людям тоже открываться.

Виктория Читлова:

Спасибо тебе. Значит, внутри книжки, под обложкой лежат описания дней, проведённых тобой в клинике, посвящённых лечению невротических состояний, в том числе, депрессий. С живыми диалогами, с иллюстрациями.

Ольга Шкарупич:

С другими героями, что туда привело, как раз-таки там есть. Я говорю всегда: 100 % книги – правда, но не всё случилось со мной.

Виктория Читлова:

Но тоже очень важно. Каждый может найти что-то для себя. Завершая эфир, мне бы хотелось немного резюмировать, что ты за депрессию пережила и какие дальше прогнозы. Я думаю, тебе будет интересно, я поделюсь с тобой своим пониманием и опытом.

Ты пережила стресс-спровоцированную депрессию, которая была связана с особенностями твоего мышления и характера. Триггер, провоцирующий фактор был достаточно силён для того, чтобы такая реакция возникла. Особенностью твоей депрессии было также, что по классификации она была, так сказать, умеренного, либо лёгкого типа течения. Ещё можно сказать, что в ней были все основные критерии диагностики, тебя правильно пролечили. С точки зрения прогноза с тобой произошла очень замечательная вещь: ты повзрослела, получила новый опыт и знания за счёт депрессии. Соответственно опыт и знания – это то, что укрепило психику Оли и отвело от нее, снижает риск повторной депрессии. Такое моё мнение.

Дорогие друзья, если вы вдруг, или кто-то из ваших друзей попал в такую ситуацию, знайте, что депрессия может привнести очень важные и нужные толчки в вашей жизни.

У меня в гостях была Ольга Шкарупич, которая перенесла важное событие в своей жизни. Большое спасибо, Оля!

Ольга Шкарупич:

Спасибо большое. На одном дыхании!