«Удобные» дети, как не воспитать зависимого ребенка

Денис Хохлов:

Здравствуйте, дорогие друзья! Снова мы в эфирной студии радио Mediametrics на программе «Профилактика заболеваний». Как всегда, с вами ваши ведущие – я, Денис Хохлов.

Илья Акинфиев:

И я, Илья Акинфиев. Сегодня мы поговорим на очень интересную тему. Мы поговорим про «удобных» детей. Кто это такие и нужно ли делать детей «удобными», и полезно ли это? Поможет нам в этом разобраться психолог Мартусова Екатерина Витальевна – психолог, детский психолог, а также наставник Молодежного совета при Департаменте здравоохранения Москвы.

Денис Хохлов:

Как всегда, начнем с базовых понятий. Вообще, что же детям нужно? Взрослым трудно понять, они уже забыли, что такое детство, как это –быть ребенком. Что детям нужно?

Екатерина Мартусова:

Основная потребность детей, в принципе, с самого рождения и, практически, до юношества, – это безопасность, чувство безопасности, которое может дать только родной и близкий человек в начале пути ребенка. Это мама, которая дает чувство безопасности, которая реагирует на его крики, реагирует на его потребности, удовлетворяет их. Когда ребенок растет, его окружает уже другой социум: появляются бабушки, дедушки, появляются друзья на площадке; он идет в детский садик, и здесь тоже необходимо чувство безопасности – уверенности в том, что, если что-то вдруг случится, у него есть значимый взрослый, который его спасет. Если же родители каким-то образом пренебрегают потребностями детей, то у ребенка возникают тревожности, он становится очень слабым, может заболевать. То есть очень важно, чтобы у ребенка было то самое чувство безопасности, чтобы он знал, что за спиной всегда есть ангел-хранитель или человек, который отвечает за его жизнь.

Денис Хохлов:

Сейчас Екатерина сказала про бабушек, и я подумал, что бабушки думают, что основная потребность ребенка – быть сытым.

Екатерина Мартусова:

Дело в том, что бабушки, опять-таки, привносят свои страхи, свои переживания в семью, где родился маленький ребенок. Они своей основной задачей считают, действительно, накормить ребёнка. Не удовлетворить потребность в игре, в прогулке или еще чём-то, а накормить. Это очень плохо влияет на ребенка. Особенно, когда ребенок не ест, бабушка придумывает все что угодно, до сладенького, не сладенького и перекармливает.

Денис Хохлов:

С этим нужно бороться?

Екатерина Мартусова:

Не бороться – договариваться. Вы впускаете вашу маму или маму жены, то есть бабушку для ребенка, в вашу систему. Я прошу прощенья перед бабушками, потому что они очень нежно относятся вообще к внукам, но, все-таки, взрослые люди, входящие в новую систему, должны руководствоваться правилами той семьи, которой они помогают воспитывать ребенка. Здесь правила, установленные мамой и папой, должны обговариваться с бабушкой, бабушка должна стараться войти в их систему. Это очень важно, потому что здесь может быть разрыв привязанностей: бабушка будет хорошая, мама будет плохая, потому что бабушка разрешает смотреть мультик в процессе еды, мама не разрешает. Значит, плохая мама. Бабушка хорошая, потому что она удовлетворяет игровые потребности – не обучающие, не коррективные, а игровые. С бабушкой можно все ― в зависимости от бабушки, понятное дело. Есть строгие бабушки.

Денис Хохлов:

Почему такая деформация происходит у взрослого во время жизни? То есть со своими детьми она может быть достаточно строгая, объясняет и играет, а с детьми своих детей совершенно другая реакция?

Илья Акинфиев:

Причем, промежуток времени проходит небольшой – 20 лет.

Екатерина Мартусова:

Да, есть такое. Дело в том, что с возрастом у людей появляется сентиментальность. Некоторые бабушки говорят: «Когда будет у тебя свой ребенок – я буду делать то, что я хочу». Бабушки реализуют абсолютно эту программу, «я должна натискаться».

Денис Хохлов:

Даже подсознательно, возможно.

Екатерина Мартусова:

Бывает еще такое, что у женщины ребенок был довольно-таки давно, и ее дочь или сын выросли, и им уже 30-35, и они уже давно забыли, что такое быть с маленьким ребенком. Тогда маленький ребенок воспринимается уже как чудо, которое нужно баловать. Здесь играют роль и сентиментальность, и гормональный фон взрослого человека, и переключение идет, что маленький человечек, его нужно целовать, обнимать, давать все, что он хочет, потому что я бабушка – я имею право баловать.

Денис Хохлов:

Нужно договариваться все-таки, разговаривать со своими родителями.

Екатерина Мартусова:

Да, обязательно. Это необходимое условие, когда вы перекладываете некоторую ответственность на своих родителей в отношении своих детей.

Взрослые люди должны руководствоваться правилами той семьи, которой они помогают воспитывать ребенка. Мама и папа должны договариваться с бабушкой, бабушка должна стараться войти в их систему.

Илья Акинфиев:

Екатерина, мы начали про безопасность, что ребенок должен ощущать безопасность. Самому ребенку это нужно?

Екатерина Мартусова:

Конечно, нужно. Ведь, что происходит? Вы, наверное, наблюдали, я знаю, что у вас есть свои дети. Вы наблюдаете за ними, смотрите, как они растут. Наверное, обращали внимание, что ребенок идет, заведомо зная, что впереди какая-то опасность. Например, он знает, что в розетку совать пальчики нельзя. Это самый примитивный пример. Но он идет туда специально. Первый раз ему сказали: «Нельзя!», но не объяснили, почему. Он пойдет туда еще раз, и еще раз, и еще раз. То есть он понимает, что там что-то не то, но надо же проверить, что. Когда ребенок идет, оборачивается назад, смотрит на взрослого, но идет именно туда. Это та самая проверка на безопасность: насколько родитель даст основу, чтобы он проверил, что там. Если же вы говорите: «Сын, сюда нельзя», и на его языке стараетесь объяснить, что там, как говорят, «кусь!», или еще что-то, в розетке, или еще что-то.

Денис Хохлов:

Меня это слабо останавливало, честно говорю, все равно меня как-то тянуло.

Екатерина Мартусова:

Это проверка безопасности – насколько мне безопасно. Либо, ребенок прищемил дверью пальчик. Ему больно, вы бежите, обнимаете, берете на руки, жалеете. Это чувство безопасности. Но он потом опять пойдет это делать и будет смотреть, как вы реагируете на то, что сейчас происходит. Это закрепление ощущения, что «ага, рядом родитель, и мне безопасно». Это не шкодничество, это не назло, это не специально. Это момент научения. Это тот момент, когда ребенок действительно понимает: «ага, класс, безопасно». Дальше ему это будет не интересно.

Денис Хохлов:

Он границы уже выстроил для себя, и всё?

Екатерина Мартусова:

Да. Всё, здесь он получил безопасность.

Илья Акинфиев:

Я сразу вспомнил нововведения в воспитании, когда, наоборот, берешь за руку ребенка и начинаешь: «Ну, давай, давай!»

Денис Хохлов:

Начал курить: «Давай, кури!»

Илья Акинфиев:

Десять пачек, интоксикация, рвота.

Екатерина Мартусова:

Это насилие, друзья.

Денис Хохлов:

Это издевательство какое-то, мне кажется.

Денис Хохлов:

А что такое тогда «родительские предписания»?

Екатерина Мартусова:

Родительские предписания. Очень классная штука. Может быть, вы вспомните, что чаще всего вам в детстве говорили родители? Первая фраза, что приходит на ум?

Денис Хохлов:

«Ешь кашу!». Обязательно «ешь кашу». Я много ел каши. Видите, как я помню!

Илья Акинфиев:

Про учебу. Мне кажется, у меня учеба была с 3 лет.

Екатерина Мартусова:

«Учись хорошо», «будь молодцом».

Илья Акинфиев:

«Учись хорошо – будет больше каши всегда в доме».

Екатерина Мартусова:

Вот. Вот это и есть родительские предписания. Они есть позитивные и есть негативные. Чаще всего, когда ребенок начинает расти, родители начинают говорить: «не бегай», «не прыгай», «не кричи», «сядь-посиди», «не торопись». Вот эти все «не», «не», «не» – это предписания, запрет на проявление познавательной деятельности. Ребенок в процессе взросления будет бегать, это его основная функция: бежать, играть, прыгать и т.д. Позитивные предписания – когда ребенка постоянно хвалят: «Ты молодец, у тебя все получится», «Давай, вперед», «Мы рядом». Это позитивные предписания, где ребенок испытывает, опять-таки, чувство безопасности, что у него за спиной есть люди, которые его всегда поддержат. Но чаще мы делаем ошибки – мы запрещаем, не объясняя, почему, или навешиваем свои жизненные позиции: «Ты должен учиться хорошо, и тогда у тебя все будет».

Денис Хохлов:

Потому что, мне кажется, сложно же объяснять, это работа. Проще сказать «нельзя» и пойти дальше.

Екатерина Мартусова:

Ребенку необходимо объяснять, почему нельзя. Причем, есть такая позиция: прежде, чем вы поругаете ребенка, ребенку необходимо трижды объяснить одну и ту же ситуацию. Прежде, чем наказать или шлепнуть по попе.

Илья Акинфиев:

Ты уже остынешь к тому времени и не захочешь его шлепать.

Екатерина Мартусова:

Нет, не подряд три раза будешь объяснять в один и тот же момент. Ребенок что-то сделал, что не понравилось родителю. Как мы делаем? Присаживаемся на уровень ребенка, садимся на корточки либо на стульчик, берем ребенка на колени. Опять-таки, чувство безопасности. Это основа. Взяли ребенка, посадили на колени, и начинаем объяснять: «Здесь получилось нехорошо, потому что, потому что». Объяснили. «Ты понял?» – «Понял». В следующий раз он сделает то же самое, и вы объясните точно так же, только, может быть, чуть повыше тон будет, чуть раздражённее, может быть. Потому что мы не можем себя на сто процентов контролировать – это нереально, это невозможно. В третий раз вы объясняете, и даете наказание. Но при этом лучше сказать: «Я тебя люблю, но для того, чтобы понять, что происходит, ты лишаешься того-то, того-то на неделю». Вот таким образом.

Денис Хохлов:

Все-таки, на третий раз можно наказать?

Екатерина Мартусова:

Да.

Илья Акинфиев:

Он понимает с третьего раза, тогда смысл тех двух раз?

Екатерина Мартусова:

Вы накапливаете знания вместе с ребенком. Вы объясняете ребенку и сами понимаете, что вы ему объясняли до этого.

Денис Хохлов:

Это довольно серьезная работа.

Екатерина Мартусова:

Дело в том, что вы обязаны ребенку все-таки объяснять устройство мира. Это же личность. Причем, в 3 года у него уже сформирован и характер, и все, то есть полноценная личность со своими принципами, устоями и т.д. То есть в 3 года всё, он уже сформирован. Если вы хотите поменять ребенка – меняйте до года всеми своими моментами отношения к ребенку.

Денис Хохлов:

То есть, до года можно что-то исправить?

Денис Хохлов:

Не поймешь до года – не разговаривает.

Екатерина Мартусова:

Почему же не поймешь? Ребенок же реагирует как-то: где-то он настойчиво плачет, хнычет, требует свое – либо вы бежите на цыпочках все вместе и даете то, что он хочет, либо вы сможете переключить внимание, если вы понимаете, что это для него сейчас небезопасно. Или же когда вся семья ходит на цыпочках: ребенок спит, тише! Ну, зачем?

Денис Хохлов:

Не нужно?

Екатерина Мартусова:

Нет. А зачем? Что будет потом? Ребенок спит, уснул ― ну и что? Это человечек, да, он спит. Если он хочет спать – он будет спать.

Денис Хохлов:

В общем, нужно брать на себя ответственность и переставать быть ребенком самому, становится, все-таки, взрослым, раз решился на такой шаг в жизни своей.

Как предписания, о которых мы говорили, влияют на эмоциональное состояние ребенка?

Екатерина Мартусова:

Дети очень часто плачут. Мальчикам очень часто говорят: «Не реви, ты же не девочка». Бывает такое? «Ты же мальчик, ты не должен плакать». На этом этапе мы блокируем проявления эмоций, которые были. Ему обидно. Он упал – ему правда обидно, ему больно. Почему нельзя плакать? Нам слезы для этого даны. Это выдача нашей агрессии. Мы же все агрессивные люди. У всех есть агрессия: внутренняя ли, внешняя ли. Потом взрослые мужчины приходят, их спрашиваешь: «А что вы чувствуете?», – и здесь зависание. А что такое чувства? А что такое эмоции?

Денис Хохлов:

То есть происходит эмоциональное обеднение?

Екатерина Мартусова:

Конечно. Ведь мне запретили с самого детства что-то чувствовать. Вот таким образом влияют вот эти запреты, предписания на эмоциональное состояние ребенка. Родители как будто специально запрещают ребенку чувствовать.

Илья Акинфиев:

Если «Хатико» мужчина посмотрит?

Екатерина Мартусова:

Зависит от мужчины. Некоторые будут просто сидеть.

Денис Хохлов:

То есть, мальчикам нельзя запрещать?

Екатерина Мартусова:

Нет.

Денис Хохлов:

Хочешь плакать - плачь.

Екатерина Мартусова:

Конечно. До какого-то времени он получит всё, и дальше ему будет неинтересно. Дальше он будет понимать, что любое эмоциональное состояние – оно важно, оно нужно и без него никак. Есть холодные семьи, где не принято обнимать ребенка, целовать ребенка, говорить о своих чувствах к ребенку. Естественно, откуда ребенок будет знать, что такое любовь, что такое теплота, что такое забота, нежность, если он этого не получил в детстве?

Денис Хохлов:

Мальчика тоже нужно обнимать, целовать?

Екатерина Мартусова:

Обязательно!

Илья Акинфиев:

Почему появляются такие семьи?

Екатерина Мартусова:

Здесь очень разные семьи, в зависимости от взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Раньше, было такое, были «дети войны», потом были «дети детей войны». Когда люди были больше зациклены на том, где найти еды, как выжить, они не думали о том, что нужно кого-то обнимать, целовать. Надо было бежать на работу, зарабатывать деньги, а вы уж тут ладно, накормленные, одежда есть, и все, замечательно, слава богу.

Денис Хохлов:

Базовые потребности выполнены.

Екатерина Мартусова:

Конечно. Эти люди взрослеют, и в дальнейшем, когда у них рождаются свои дети, они не знают, как надо, их не научили чувствовать, их не научили выражать эмоции. Эта холодность передается из поколения в поколение. Так мы получаем алекситимичных людей.

Денис Хохлов:

Человек может понять, найти в себе ресурсы, развить?

Екатерина Мартусова:

Да, конечно. Но, опять-таки, есть люди, которые сами до этого доходят, и есть люди, которые обращаются к специалистам, где уже специалист рассказывает, что такое эмоции, что такое чувства, как можно, нельзя, когда можно, а когда нельзя, то есть нюансы. Когда мы запрещаем ребенку его проявления – мы блокируем эмоциональные выходы, и после этого получаем холодного человечка с зажатой диафрагмой.

Денис Хохлов:

Про диафрагму мы говорили.

Екатерина Мартусова:

Да, говорили со мной на эту тему. Все эмоции в животе.

Илья Акинфиев:

Екатерина, что такое «двойное послание»?

Денис Хохлов:

Это два раза послать куда-то далеко? Так, чтобы уж наверняка.

Екатерина Мартусова:

Двойные послания чаще всего исходят, опять-таки, от родителей по отношению к детям. Бывает, что мама вроде говорит: «Я тебя люблю», но смотрит в другую сторону, с опаской. Тело говорит одно, речь звучит по-другому. Это двойные послания – когда нет конгруэнтности между эмоциями, между телом и между тем, что человек говорит.

Илья Акинфиев:

Не только у родителей, это может и вообще, между половыми партнерами, например?

Екатерина Мартусова:

Не только у родителей, это вообще между людьми. (произносит сквозь зубы) «Я тебя люблю». Вот оно.

Денис Хохлов:

Как ты это сказала!

Илья Акинфиев:

Как эмоционально!

Екатерина Мартусова:

Казалось бы, вроде я сказала о любви, но как я это сказала? Здесь никаких чувств и эмоций нет. Это двойные послания, ребенок их чувствует.

Илья Акинфиев:

Екатерина, про тактильные ощущения. Важно ли ребенку прикосновение? Вы говорили про семьи, в которых дети недополучают эмоции. Насколько важно получать именно обнимашки?

Денис Хохлов:

И сколько раз нужно это делать? Насколько долго? Подержал – мало.

Екатерина Мартусова:

Подержал. Главное, чтобы это было от души.

Илья Акинфиев:

Когда мы утром уходим, детишки спят, вечером уже спят. Можно ли наобнимать за выходные как бы на пять дней вперед?

Екатерина Мартусова:

Наобнимать, нацеловать впрок нельзя, потому что у ребенка возникает потребность сейчас. Да, нужны обнимашки, целовашки, нужны эти эмоции. Необходимо ребенку говорить, что он лучший, хороший, что он любимый, что он нужный, необходимый. Это важно. Это, опять-таки, та зона безопасности, что он может довериться папе, маме и рассказать все, что у него происходит. Сколько раз – не знаю. Как вы хотите, сколько у вас есть потребность. Опять-таки, может оказаться двойным посланием: вам психолог сказал, что пять раз в день надо обнимать ребенка, а вы не хотите, – ребенок это почувствует. Это будет двойное послание.

Денис Хохлов:

Я даже не знаю, как это можно не хотеть.

Екатерина Мартусова:

К сожалению, такое бывает.

Илья Акинфиев:

Может быть наоборот. Психолог скажет: «Пять раз», и у тебя в голове ограничение: «Уже все, на сегодня лимит исчерпан».

Екатерина Мартусова:

«Мы исчерпали лимит». Нужно обязательно ребенку уделять внимание. Дело в том, что до какого-то времени у ребенка есть эта потребность, он сам ластится, сам приходит, обнимается, или просит посидеть, почитать сказку, подержать за руку. Дайте ему эту возможность, потому что потом наступит момент, когда вам этого будет не хватать, а ребенку это уже не нужно. Он уже перешел в другой возраст и у него действительно потребность в тактильном общении снижается, а вы не наобнимались, а у вас вдруг что-то проснулось и вам хочется. Поэтому делать нужно все вовремя.

Денис Хохлов:

У нас вопрос от зрителя: «Хорошо ли, если и родители, и ребенок открыто выражают свои эмоции?» Нормально ли это?

Екатерина Мартусова:

Да. Это очень классно, это здорово! Вообще, так должно быть ― открыто выражать свои эмоции. Не лукавить, не врать.

Денис Хохлов:

А если, допустим, ты расстроен, пришел с работы, а ребенок веселый?

Екатерина Мартусова:

Объясните ребенку. Ребенок вас затянет потом. Если у ребенка хорошее настроение, а вы пришли расстроенный, если ребенок вас уже слышит и понимает, вы можете ему объяснить. Если же у вас еще маленький ребенок – примите душ, выдохните, выпустите пар. Сходите в душ, перекусите. Дальше вы уже сами не заметите, как зарядитесь от своего ребенка, который бегает и пытается вас захватить в плен тех же обнимашек и целовашек. Дайте ему эту возможность! Эмоции надо проявлять и говорить о них, если вас ребенок чем-то расстроил – скажите ему об этом, скажите, что вы расстроены. Но ни в коем случае ни с кем его не сравнивайте. «А вот Вася так не делает, а Петя так тоже не делает, а вот ты так делаешь». Ни в коем случае ребенка ни с кем нельзя сравнивать, потому что у ребенка тогда чувство, самооценка падает. Вы можете сказать: «Ты молодец, здесь сделал хорошо. Как ты думаешь, что ты мог бы сделать лучше?» Дайте ребенку зону роста: в чем он мог бы сделать лучше?

Денис Хохлов:

Не говорить ему: «Ты мог бы сделать вот в этом лучше», а сказать: «Ты подумай, какие у тебя есть варианты?»

Екатерина Мартусова:

Да. «Давай, поразмышляем», «Давай, подумаем», «Давай, поговорим о том, что можно в следующий раз здесь сделать лучше».

Денис Хохлов:

На самом деле, действительно, важно общаться. Может быть, очень трудно, ведь кажется, что ребенок. Изначально он не разговаривает и ты к этому привыкаешь, потом он начинает разговаривать, а ты уже привык, что ребёнок молчит, ты начинаешь свой диктат. «Да ладно, что ты там лопочешь?» Очень сложно начать.

Екатерина Мартусова:

С другой стороны, привычка формируется 21 день, а закрепляется 72 дня. 21 день подряд делайте одно и то же с ребенком: разговаривайте, уделяйте ему 5-10 минут. Или придумайте традицию, которую вы будете строго соблюдать. Например, вместе проводить время по пятницам с 9 до 11. Не знаю, как угодно, что угодно. Придумайте совместное дело, которое вы будете делать только вдвоем. Либо вы в шахматы играете по пятницам вдвоем.

Илья Акинфиев:

Это же красиво. Выбрать какое-нибудь кафе, и потом ребенок будет уже один в это кафе приходить и вспоминать родителей.

Денис Хохлов:

Да-да. «Я помню, с батей сюда приходил, 75 лет назад».

Екатерина Мартусова:

Прекрасно!

Денис Хохлов:

Что такое созависимые отношения? Не будут ли в отношениях, когда ты слишком близок с ребенком, какие-то патологические изменения? Что это такое?

Екатерина Мартусова:

Любимая тема. Очень часто, когда приходят на консультацию мамы с детьми, начинается: «Мы заболели». Вот это «мы» – это симбиоз, созависимость, когда мама не отсоединяется от ребенка, когда ребенок не является отдельной частью, отдельным человеком, индивидуальностью, а мама отдельным. Это симбиоз, как будто одно целое. Вам знакомы высказывания: «мы пописали», «мы покушали», «мы пошли в школу», «мы поступили в институт», «мы не можем устроиться на работу».

Денис Хохлов:

«У нас жена плохая».

Екатерина Мартусова:

Да, либо так. Вот они, созависимые взаимоотношения. Дело в том, что с самого рождения ребенок уже отдельная личность. Да, в утробе матери, мама беременная, она может говорить: «мы». «Мы хотим чего-нибудь».

Денис Хохлов:

И то уже, мы, врачи, знаем, что уже не «мы», а отдельный человек, совершенно другой.

Екатерина Мартусова:

Да. Но, к сожалению, сейчас идет тенденция на «мы». Мы воспитываем, опять-таки, созависимых детей, которые эмоционально привязаны к маме и отодрать сложно, правда; иной раз приходится чуть ли не с кровью отдирать.

Денис Хохлов:

Это плохо ведь, получается?

Екатерина Мартусова:

Очень плохо.

Денис Хохлов:

Что же делать?

Екатерина Мартусова:

Приучать маму, что это отдельная личность. На консультациях это бывает так. Мама: «Мы…». Я говорю: «Мы – это кто?» – «Ну, вот он». «Вот, он. Он отдельно пошел в сад. Не вы с ним вместе» – «Но мы же идем вместе утром». Я говорю: «Хорошо. Дорога преодолена вами, но в сад пошел ваш ребенок». Здесь эмоциональная сцепка не дает возможности ребенку развиваться ни эмоционально, ни интеллектуально, потому что он очень сильно зависит от мамы. Он зависит от маминого настроения, зависит от маминого состояния здоровья. Он может, практически, полностью выдавать то, что происходит внутри у мамы. У нас бывает, что мама не может проявить свою агрессию, а ребенок начинает биться головой об пол. Вот оно, мамино проявление – то, что у нее внутри. Она же не может, ей же нельзя это проявлять вовне.

Денис Хохлов:

Дети капризные да агрессивные, а это все в маме, внутри, в глубине. Какой-то фильм ужасов.

Екатерина Мартусова:

Но папы тоже могут себя так же проявлять. Папы крайне редко, конечно, говорят «мы что-то там». Но у пап есть особенность: они иногда пытаются в своем ребенке реализовать свои нереализованные потребности.

Денис Хохлов:

Это уже в более позднем возрасте, когда он становится более взрослый. От него начинают требовать то-то, то-то, то-то.

Екатерина Мартусова:

Да. «Ты будешь проектировщиком, потому что я так хочу. Я всю жизнь мечтал быть проектировщиком, поэтому ты будешь проектировщиком». А у вас гуманитарий растет.

Илья Акинфиев:

Хорошо. А если в профессиональной жизни употребляется «мы»? Например, адвокат с подзащитным говорят: «Мы подали апелляцию».

Екатерина Мартусова:

Нет, подали апелляцию не они.

Илья Акинфиев:

Врач говорит: «Мы будем сдавать анализы». Рассказывает алгоритм и говорит: «Мы будем сдавать анализы».

Екатерина Мартусова:

Услышьте себя. А вы тоже будете в этот момент сдавать анализы?

Денис Хохлов:

Почему и нет? Присоединиться, если хороший пациент.

Екатерина Мартусова:

Если вы вдвоем пойдете сдавать анализы, то окей, да, это классно. Но, дело в том, что пациент пойдет сдавать анализы, а не вы с ним. Вы же с ним не пойдете сдавать анализы. Вы даете ему чувство безопасности, чтобы он вдруг не испугался и не сбежал никуда.

Денис Хохлов:

Все-таки, надо границу отслеживать?

Екатерина Мартусова:

Обязательно! И маме. Вообще, если у вас кто-то из знакомых так говорит, пресекайте это на корню. Никаких «мы».

Илья Акинфиев:

Если это «мы» зачеркнуть, то можно весь форум мамский, все темы срубить.

Екатерина Мартусова:

Это вообще отдельная тема.

Денис Хохлов:

Нас спрашивают: «До какого возраста мама может целовать ребенка, именно мальчика, конкретно?» Просто в лоб, допустим.

Екатерина Мартусова:

В лоб можно целовать и до старости. А вот мыть ребенка, мальчика, например, маме не стоит уже лет, наверно, с 6,5-7. Это уже интимная часть. Также папе – дочку. В принципе, девочки сейчас сами в 3-4 года уже говорят: «Папа, нельзя, я сама».

Денис Хохлов:

Девочки раньше начинают это понимать.

Екатерина Мартусова:

Девочка сама уже может сказать: «Не надо меня мыть, папа. Я девочка, а ты мальчик». И маме тоже. Целовать в лобик можно. Понятное дело, мама не должна ходить в нижнем белье перед мальчиком. Это, опять-таки, влияет на интимные взаимоотношения. Многие знают про то, что в определенном возрасте есть эта потребность: мальчик хочет жениться на маме, девочка хочет выйти замуж за папу. Это всё нормальные этапы развития. Но в этот момент нужно разделять: мама ни в коем случае не ходит дома в нижнем белье, папа, простите, тоже не ходит в нижнем белье, если у него девочке уже 5-6 лет. Нельзя этого делать. Это уже сексуальная подоплека, получается. Целовать в лобик – целуйте на здоровье своего ребенка в лобик, целуйте в щечку его. Правда, он сам будет отстраняться лет в 7. Скажет: «Мам, я уже взрослый. Что это такое?»

Илья Акинфиев:

Екатерина, когда мы составляем анонсы, мы проводим определенную аналитику. 76 % наших зрителей заинтересовала тема с гаджетами. Всегда удобно сунуть ребенку планшет, когда ты идешь на кухню попить кофе с телефоном, либо тебе нужно сделать отчет. Сунуть планшет, а потом ты понимаешь, что хочешь поиграть с ребенком, а ты уже ребенку не нужен – ему нужен планшет. Давай, поговорим про гаджеты и детей.

Екатерина Мартусова:

Да, давайте. «Удобных» детей формируем мы, родители, сами по отношению к своему ребенку. Начинается всё с того, что, когда ребенок садится кушать, ему зачем-то включают мультики в неограниченных количествах, без всякого графика и режима. С мультиками он не ест – он поглощает пищу; он не понимает, что он ест, не понимает, сколько он ест, у него идет просто поглощение пищи. Пища, для того чтобы наполнить желудок. Вы правильно сказали, как мы: надо попить кофе – дал телефон. Зачем? Это то самое развитие зависимости в ребенке. Он уходит в эту зависимость, ему там хорошо. Это «удобный» ребенок, которому сунул гаджет, он пошел играть или смотреть YouTube и все такое, а маме спокойно, она пошла делать свои дела, или папе спокойно.

«Удобные» дети формируются ровно тогда, когда мы отпихиваем их либо гаджетом, либо: «уйди», «отстань», «иди сам позанимайся», «мне не до тебя», «не мешай». Ребенок уходит. Он сначала делает попытки в виде истерики, возможно, канючит: «Ну, мам, мам, мам» или «Пап, пап». Но потом, когда он понимает, что не получает ничего взамен, он может уйти. Вот тогда появляется «удобный» ребенок, который ковыряется сам по себе. Ему не надо уже ничего, он не пойдет, потому что он понимает: а зачем, если мне все равно не дадут то, что надо? Дальше это уже будет выливаться в неуправляемость, как раз таки. Здесь решите, пожалуйста, вопрос: сколько времени вы готовы выделить на ребенка? Если вы воспитываете ребенка – занимайтесь им. Если гаджет, то вместе. Развивающее что-то, позаниматься, чтобы не было ухода в игру, а чтобы гаджет был именно развивалкой. Мы не можем их искоренить из жизни, у нас все в информационных технологиях. Мы не можем ребенку не давать его совсем, но должно быть лимитировано.

Опять-таки, уже многое доказано: и глаза, и остеохондрозы, и искривления позвоночника, потому что дети находятся в согнутых позах, пока играют или смотрят в гаджет. Мне кажется, это очень сложно представить взрослому человеку. Где уселся – там и занимается. Поэтому лимитированно. Старайтесь, чтобы, допустим, прием пищи стал традицией, ритуалом. Красивая посуда, вместе сели, покушали, поговорили, пообщались, даже если вашему ребенку 2,5 или 3 года. Он, в конце концов, уже умеет что-то говорить или как-то изъясняться. Проведите это время с пользой. Не делайте из своего ребенка «удобного», дал – и ушел. Все, ребенок на три-четыре часа завис. Это формирование зависимости, тот самый уход в другую реальность, где лучше.

«Удобные» дети формируются тогда, когда мы отпихиваем их либо гаджетом, либо отмахиваемся: «уйди», «отстань», «иди сам позанимайся», «не мешай». Тогда появляется «удобный» ребенок, который ковыряется сам по себе.

Денис Хохлов:

Кто такие неуправляемые дети? Ты ему скажешь: «Иди туда», а он говорит: «Не пойду я туда», «Не буду я делать».

Екатерина Мартусова:

С одной стороны, это течение взросления, когда дети переходят из игровой деятельности в учебную, переходят из детства в подростковый период. Там понятно – гормоны, неуправляемость. Если у вас последовательное обучение, последовательное воспитание ребенка, то неуправляемого ребенка вы не получите. Неуправляемым получается ребенок, которого всегда отпихивали. Он прибегает и пытается привлечь к себе внимание. Почему он неуправляемый? Чтобы хоть как-нибудь обратить на себя внимание, любым способом, хоть истерикой. Если ребенку недодали тактильного контакта, про который мы говорили выше, ребенок может специально доводить родителя, пока родитель его не отшлепает. Это тактильный контакт. Это то, что ребенок может получить. Хоть так я получу тактильный контакт.

Денис Хохлов:

Некий эрцаз, вариант?

Екатерина Мартусова:

Да. «Вот я вам отомщу». Вот они, неуправляемые дети. Либо дети, которые уже стали зависимыми от гаджетов, и вы стараетесь, годам к 9 пытаетесь его переучить и отнять гаджет. Но у ребенка зависимость, ему это необходимо.

Илья Акинфиев:

«Возьми вот этот гаджет, пылесос называется. Классный гаджет!»

Екатерина Мартусова:

Когда ко мне приезжает крестница, мы делаем все что угодно, только чтобы не притрагиваться к гаджетам. Мы что-то печем вместе, готовим что-то вместе, мы берем самокат и уходим на улицу. То есть максимально день проводим в общении, мы в каких-то трудах, в заботах. Я стараюсь привлекать ее ко всему, что бы я ни делала.

Илья Акинфиев:

В современном мире столько всего интересного, развивающего. Такое ощущение, что ты даже не успеешь во всё поиграть.

Екатерина Мартусова:

Даже настольные игры. Насколько детям интересно со взрослыми играть в настольные игры. Моя крестница с нами с 3 лет играет, причем, с 3 лет она могла поменять ход игры в другую сторону, и нам было интересно, ей интересно. Это развитие ребенка.

Илья Акинфиев:

Ты в «Монополию» играла?

Екатерина Мартусова:

Конечно. А как же? Она у нас еще называлась «Менеджер». Вот они, есть возможности. Пожалуйста, пазлы, пожалуйста, настольные игры. Не давайте ребенку гаджет, чтобы он туда не ушел.

Илья Акинфиев:

Ещё вопрос от нашего зрителя. Мы поговорили про «удобных» детей. Что такое «удобные» родители?

Екатерина Мартусова:

«Удобные» родители – те, кто «не лезут». Если они оборвали все взаимоотношения в самом начале взросления ребенка, когда ребенок закрывается в своей комнате и родителям все равно, – они для него «удобные» родители. «Не удобные» – которые все время лезут в их дела со своими советами, еще что-то, хотя уже поздно. Дело в том, что родители на начальном этапе уже оборвали взаимосвязь между ребенком и собой, а потом пытаются догнать и причинить добро.

Илья Акинфиев:

Сейчас карточки есть. Можно даже деньги не давать, а установить автоплатеж, и 30-го числа ребенку капают деньги. Ну, если ты хочешь быть удобным родителем.

Денис Хохлов:

И отселить его подальше.

Екатерина Мартусова:

Нет, отселить – это ближе к 18, все-таки, чтобы ребенок жил самостоятельной жизнью.

Денис Хохлов:

Если нужна помощь психолога, когда и как нужно обращаться к этому специалисту?

Екатерина Мартусова:

Очень часто приходят клиенты с запросом: «У меня сломался ребенок. Почините». Я утрировано, конечно, говорю. «У меня ребенок неуправляемый», «У меня ребенок не слушается». Возьмите, пожалуйста, почините и верните мне нормального ребенка.

Денис Хохлов:

Я-то хороший сам, а ребенок какой-то не такой.

Илья Акинфиев:

«Вот вам ребёнок, а я пошел в кафе».

Екатерина Мартусова:

Да. «А я посижу где-нибудь, подожду». Друзья, нет. Надо начинать с родителей, потому что ребенок находится в социуме. Семья – это абсолютно его мир, в котором он живет. Даже если я, так будем говорить, «починю» ребенка – он вернется в ту же самую семью. Если я буду работать с ребенком, то надо обязательно привлечь семью. В обязательном порядке. Надо начинать непосредственно с мамы и с папы, или с замещающими их лицами, значимыми. Бывает такое, что, поговорив с родителями и описав некоторые нюансы (если родители идут на диалог), и они меняются, то, в принципе, и ребенок меняется вместе с ними. Объясняешь, что та неуправляемость, которая происходит сейчас с ребенком, – это ваше внутреннее состояние, которое вы не позволяете себе проявлять, ваша губка, ваше зеркало. Пожалуйста, ребенок выдает ровно ту эмоцию, которую вы запрещаете себе.

Неуправляемость ребенка – это ваше внутреннее состояние, которое вы не позволяете себе проявлять, ваше зеркало. Ребенок выдает ту эмоцию, которую вы запрещаете себе.

Денис Хохлов:

То есть, должна быть совместная работа всей семьи?

Екатерина Мартусова:

Конечно. Всегда нужно помнить, что семья – это система. Семья – как часовой механизм. Если в часах сломалась одна маленькая часть – часы ходить не будут. Если где-то произошла трещина, какие-то недомолвки, недопонимания в семье, то семья функционирует по-другому. Что делают дети иногда, чтобы помирить родителей? Они заболевают. Чтобы как-то объединить родителей, они начинают делать что-то такое, что в их семье было не принято. Объединить. Задача – объединить. Иногда дети себя чувствуют виноватыми в том, что между родителями происходят размолвки, разногласия. Поэтому на консультацию приходите вместе с ребенком, желательно всей семьей, хотя бы одного уровня, то есть мама, папа, ребенок и еще ребенок, независимо от возраста детей. Но нужно быть готовыми к тому, что можно услышать не очень приятные вещи. Чаще всего ты слышишь не то, что ты хочешь.

Денис Хохлов:

Хорошо. У нас заканчивается программа, и, как всегда, традиционная рубрика.

Илья Акинфиев:

Любимая рубрика: пожелания нашего гостя нашим зрителям.

Екатерина Мартусова:

Дорогие зрители! Я желаю вам, в первую очередь, здоровья и психического, и физического! Пускай ваши дети будут самыми лучшими! Хвалите их чаще, обнимайте их чаще, целуйте, и все будет замечательно. Если есть проблемы, то не пытайтесь сделать это самостоятельно – обращайтесь к специалистам.

Денис Хохлов:

Не бойтесь. Не бойтесь, главное.

Екатерина Мартусова:

Не бойтесь, мы не страшные.

Денис Хохлов:

Дорогие друзья, сегодня у нас был замечательный специалист Мартусова Екатерина Витальевна – психолог, детский психолог, наставник Молодежного совета при Департаменте здравоохранения города Москвы. Говорили мы сегодня о детях, о семьях, о вечных проблемах, которые, наверное, встречаются в каждой семье. Спасибо вам! Всего доброго!

Екатерина Мартусова:

Спасибо вам!