Взаимосвязь ЛОР - органов со здоровьем зубов

Юлия Геворгян:

С вами снова программа «Улыбка на миллион», я Юлия Геворгян, компания «Мастердент». Сегодня у нас в гостях хирург, оториноларинголог, руководитель клиники оториноларингологии в сети клиник «К+31» Садиков Илья Сергеевич.

Доктор, оториноларингология, это, по старинке, ЛОР ― ухо, горло, нос. Расскажите, пожалуйста, что именно входит в эту область медицины, какие органы, что именно вы лечите?

Илья Садиков:

Исходя из названия, мы лечим патологии уха, носа, горла, гортани, близлежащих областей. Лечим мы практически все, что находится в голове, кроме черепной коробки. Мы не занимаемся заболеваниями центральной нервной системы, то есть мозга. Все насморки, снижение слуха, ощущение осиплости, ангины и огромное количество заболеваний верхних дыхательных путей относится к нашей специальности.

Юлия Геворгян:

Илья Сергеевич, нос – понятно, уши – понятно. Гортань – имеется в виду именно та часть, тот орган, которым мы глотаем?

Илья Садиков:

Да, орган, который имеет 2 функции. Вернее, его основная функция, так называемая, стрелочная. Это орган, который разделяет воздушный поток и то, что мы глотаем. Это основная функция.

Юлия Геворгян:

Воздушный поток – имеется в виду то, что мы вдыхаем?

Илья Садиков:

Да, это стрелка между легкими и пищеварительным трактом. Есть такое образование как надгортанник, который закрывается во время глотания, и все у нас происходит хорошо.

Юлия Геворгян:

Давайте, начнём с ушей, очень интересно. Пластика ушей входит в вашу компетенцию?

Илья Садиков:

Да, безусловно.

Юлия Геворгян:

То есть, вы занимаетесь не только внешней частью уха. Но ваша главная задача – вылечить внутреннюю часть уха, именно то, что связано с перепонкой?

Илья Садиков:

Да. Ухо подразделяется на 3 части по большому счету: наружное ухо, среднее ухо и внутреннее ухо. Наиболее часто у пациентов страдает среднее ухо, это различные отиты, разные экссудативные заболевания ― гнойные, хронические, острые. Наружное ухо – это то, что мы с вами видим, и небольшая хрящевая часть наружного слухового прохода. Внутреннее ухо – это улитка-лабиринт, то, что расположено в височной кости и лечить его хирургически практически невозможно. Но есть операция, например, при глухоте, кохлимплантация, когда в улитку вставляется специальный электрод и глухие, в основном это детишки, обретают слух.

Юлия Геворгян:

Вы детьми тоже занимаетесь?

Илья Садиков:

Лично я оперирую только внешние, наружные уши. В принципе, детьми занимается любой отоларинголог. Что касается отохирургии, кохлимплантации – этим занимаются определенные центры, не все делают. Это операция, стоящая особняком.

Юлия Геворгян:

Илья Сергеевич, есть разница между пластическим хирургом и ЛОРом?

Илья Садиков:

Безусловно. Пластический хирург может сделать вам красиво от макушки до кончиков пальцев на ногах. Мы же ограничены ЛОР-органами. Мы занимаемся со стороны изменения формы, это ушные раковины и нос.

Юлия Геворгян:

По каким показаниям? Допустим, ушные раковины: человеку не нравится форма ушных раковин, или бывают медицинские показания?

Илья Садиков:

Вы назвали обе причины. Есть социальные показания, когда человеку не нравится эстетическая функция уха, лопоухий, например. Это не мешает ему слышать, не портит его как субъекта. Тем не менее, он хочет их поменять. Это пластическая хирургия в чистом виде. Также пластические хирурги-отоларингологи занимаются врожденными заболеваниями, когда у пациентов, в основном, тоже детей, недоразвита ушная раковина. Существует целый ряд заболеваний, когда недоразвита ушная раковина, недоразвито среднее ухо. Тогда производятся совместные операции.

Юлия Геворгян:

Когда это выявляется у детей?

Илья Садиков:

Как правило, при рождении.

Юлия Геворгян:

Вы беретесь оперировать таких детей?

Илья Садиков:

Этим занимаются, в основном, в крупных центрах, где сосредоточена детская хирургия. Сейчас клиник, где и детская, и взрослая хирургия, практически не осталось, разве что районные больницы, где нет возможности лечиться отдельно. Потоки взрослых и детских пациентов у нас, все-таки, делятся. В целом ― да, занимаются отоларингологи, в том числе и с привлечением пластических хирургов, потому что своя технология есть и там, и там. Это достаточно развитая область хирургии. Важно, что пластические хирурги, как правило, владеют микрохирургическими методиками.

Юлия Геворгян:

А нос?

Илья Садиков:

То же самое по носу. Пластические хирурги оперируют наружный нос, не касаясь перегородки носа, внутриносовых структур. Мы имеем право исправлять форму носа, но мы, как правило, делаем исправление в сочетании с коррекцией внутриносовых структур.

Юлия Геворгян:

Допустим, у меня нет медицинских показаний в плане по здоровью, мне эстетика не нравится. Вы не возьмете меня оперировать?

Илья Садиков:

Нет. Я скажу вам, что вы и так очаровательны. Но мы можем вам сделать ринопластику, по крайней мере, мы по закону имеем на это право. Мы этим занимаемся тоже, да, не так часто, но делаем.

Юлия Геворгян:

А гортань, с гортанью что?

Илья Садиков:

Гортань подразделяется на несколько видов хирургии: малая хирургия гортани, образование голосовых складок, небольшие певческие узелки, полипы, папилломы, что-то подобное. Вернее даже, хирургия, выходящая за пределы голосообразующего аппарата. Как правило, здесь речь идет уже о злокачественныъх процессах, когда производится удаление части гортани либо полное удаление гортани. Этим занимаются специалисты-онкологи. Существует ряд заболеваний, при которых нарушается иннервация голосовых складок и у человека они либо могут сблизиться, что, соответственно, нарушит дыхание, либо застрять в одном положении, одна складочка может быть неподвижна. Существуют различные виды хирургии, когда удаляются голосовые складки, хрящи гортани с тем, чтобы обеспечить просвет гортани и наладить человеку дыхание. Этим занимаются как раз отоларингологи. Всё, что уходит в онкологию или в подозрения на онкологию, по действующему законодательству отправляется к онкологу.

Юлия Геворгян:

Заболевание ложный круп относится к вашему ведомству или нет?

Илья Садиков:

Ложный круп – это ведомство, в принципе, педиатров. При ложном крупе хирургия не показана. Это состояние детишек, у которых развита лимфоидная ткань. Оно купируется консервативно, просто надо знать, как себя вести, и все.

Юлия Геворгян:

Им делают отверстие, вставляют трубку.

Илья Садиков:

При ложном крупе ― нет, это при истинном крупе. Ложный круп – это реакция ребенка на неприятные условия внешней среды. Как правило, в виде простуды.

Юлия Геворгян:

Спазм происходит, да?

Илья Садиков:

Да, совершенно верно. В старых, по крайней мере, учебниках было написано, как себя вести. Набрать в ванну горячей воды, отнести ребенка, но не опускать в ванну, а посадить его, создав влажный климат, чтобы он дышал, успокоить ребенка. Но сейчас можно уколоть ребенку кортикостероид, дексаметазон или что-то еще, и успокоить ребенка. Ложный круп и круп – это две большущие разницы. Круп истинный мы, к счастью, практически не встречаем. При дифтерии он был в свое время, давно. Тогда действительно приходилось резать, чтобы человек мог дышать.

Юлия Геворгян:

Мне было, наверное, лет 10, я попала в больницу, меня положили с диагнозом функциональная дисфония, как сейчас помню, что-то со связками. Я не понимала. В общем, нашли аденоиды и мне должны были их удалять. В отделении со мной лежали маленькие дети, у которых торчали эти трубки. Я их запомнила на всю свою жизнь, зрелище не для слабонервных было.

Илья Садиков:

Скорее всего, это были дети с папилломатозом гортани – заболевание, которое сейчас отступило. Раньше его было очень много, действительно. Вызывается различными типами вирусов папилломы человека, которые размножаются, образуя огромные наросты в гортани, на голосовых складках, препятствуют дыханию, вызывают явление истинного крупа, то есть ларингоспазмы, непроходимость верхних дыхательных путей. Были детишки с канулярами, которые уже с трахеостомой, но сейчас их намного меньше. Всё это сейчас хорошо лечится консервативно. А тогда, если делалась трахеостомия, то, как правило, процесс шел глубже в легкие.

Юлия Геворгян:

Трахеостомия – это когда трубку вводят, делают отверстие?

Илья Садиков:

Да, и вместе с трубкой папиллома распространялась на легкие. Но это было давно, согласитесь. Наука не стоит на месте, сейчас шагнула вперед, и папиломатоза гортани намного меньше. Даже 15 лет назад, когда я начинал работать, чуть больше. Было много и взрослых пациентов, и взрослых, которые перенесли в свое время различные вмешательства на гортани, и повторные. Были пациенты, которым 10 раз удаляли папилломы, чтобы они могли дышать. Сейчас количество таких пациентов, значительно сократилось, на порядки.

Юлия Геворгян:

Аденоиды – ваше ведомство?

Илья Садиков:

Безусловно. Одно из любимых.

Юлия Геворгян:

В то время их рвали, и я очень испугалась. Мне сказали: «Тебя сейчас привяжут к креслу, но потом тебе дадут мороженое». Тоже мне, «обрадовали»! Подумаешь, мне и так мороженого купили. Я спросила: «А что надо сделать, чтобы избежать?» Мне сказали девочки, соседки по палате, они были взрослее: «Должна температура подняться». Замечательно, я встала на холодный пол, открыла ледяную воду, пила ее до тех пор, пока она у меня из ушей не потекла. Утром у меня ангина, температура 41, за ширму, антибиотик. Но зато я осталась с аденоидами. Я к чему говорю: мне не удалили аденоиды, я жива-здорова. Я веду к вопросу: надо их удалять или нет?

Илья Садиков:

Ко всякой операции есть показания. Аденоиды у детей – это норма, глоточная миндалина должна быть. Кому-то надо удалять, кому-то нет. Я собственного сына прооперировал, когда ему было 10 лет, удалил ему аденоиды. Но никуда его, конечно, не привязывали, сейчас всё делается под наркозом, под контролем эндоскопа, микродебридером. Это современная операция, не травмирующая ни ребенка, ни родителей. Когда надо делать? Если ребенку меньше 4 лет, если у ребенка нет проблем со слухом, он спит и не задыхается, не храпит, как мужичок, во сне, то, как правило, этого делать не надо. Если же существует вероятность апноэ, то есть остановки дыхания во сне, иные опасности, постоянно текут уши, гнойные отиты, то можно удалять и в раннем детстве. Почему не имеет смысла делать в раннем детстве? Потому что до 4 лет лимфоидная ткань очень активная, постоянно активная, принимающая участие в защите организма, и, даже если ее удалить до 4 лет, она вырастет опять.

Юлия Геворгян:

То есть, смысла нет, только если острая необходимость?

Илья Садиков:

Иногда смысл есть, если есть осложнения. Однако же, после 4 лет, когда начинается активный рост ребенка, а аденоиды сохраняются, это может привести к деформации лицевого скелета, изменению прикуса, нарушению дыхательной системы и к большому количеству проблем. Кроме того, что он все время будет гундосым, что не так уж и страшно, может привести к ушным проблемам, к затруднению дыхания, проблемам с верхними отделами дыхательных путей. Тогда их можно удалять совершенно спокойно, не переживая. На иммунитете маленького человека это никак не скажется, в основном. Тем более, что сейчас операция проводится не с фиксацией, с привязыванием, с держанием.

Юлия Геворгян:

Меня так напугали, сказали, что крючки будут, я помню! Я была в шоке, зачем мне ваше мороженое? У меня и так его полный холодильник. Я очень не хотела эту операцию.

Илья Садиков:

Так и было, к сожалению. Сейчас в хороших клиниках всё не так. К сожалению, аденоиды до сих пор дергают так же, без визуального контроля. Слово «дергают» тут уместно, потому что выполняют резкое движение инструментом, аденотом называется, как лопатка со срезанной верхушкой. Есть такая операция. Но сейчас в условиях больших российских городов, да и малых, вы точно найдете место, где можно сделать под наркозом, под контролем зрения, в хороших условиях, без травмы, с полным удалением, с минимизацией рецидивов и процедивов.

Юлия Геворгян:

С гландами та же картина?

Илья Садиков:

Примерно та же, с небными миндалинами, так называемыми. Точно так же они наиболее активно участвуют в иммунитете у детей. Чем старше человек, пациент, тем меньше они принимают участие в иммунитете. Но, все равно, какое-то влияние на иммунитет миндалины оказывают всю жизнь.

Юлия Геворгян:

Если их не удалять, это, скорее, плюс?

Илья Садиков:

С одной стороны, плюс, хотя они в течение жизни заменяются рубцовой тканью и уменьшаются. К 60 – 70 годам крупных миндалин в норме не должно быть. Это немного неправильное развитие эволюционного процесса. Детям стараются их не удалять вообще. Есть операции, когда у ребенка миндалины настолько большие, что мешают дышать, делается тонзиллотомия, то есть кусочек миндалины отрезается, лимфоидная ткань остается, чтобы проходил воздух, но не удаляется полностью.

У взрослого человека, старше 20 – 25 лет, патологический процесс в миндалинах оказывает на организм значительно больше вреда, нежели пользы. Лимфоидная ткань у человека уже перераспределена, огромное количество лимфатических узлов вдоль кишечника, по всему организму они уже не маленькие, а крупные. Они обеспечивают взрослому хороший иммунитет. Соответственно, удалять их можно и нужно. Так как миндалины имеют своеобразное строение, с глубокими криптами, нишами, лакунами, ― по-разному они называются, в них очень хорошо скапливаются бактерии. Если идет постоянный воспалительный процесс, иммунитет, наоборот, отвлекается на воспаленные миндалины, что ведет к его снижению. Плюс ко всему, существует от 50 до 150, если не больше, заболеваний, которые связаны с декомпенсацией тонзиллита. Это и поражение почек, и поражение сердца, суставов, нарушение репродуктивной функции, в основном у женщин. Огромный пласт, очень большая проблема, если это действительно так. Проблемы с кожей, диатезы, инфекционные и аллергические заболевания.

Юлия Геворгян:

То есть, у человека может быть заболевание, люди не могут понять, откуда оно взялось, а причина может быть элементарно скрыта в гландах?

Илья Садиков:

Так и бывает, совершенно верно. Иногда приходят пациенты, у которых уже есть либо ревматизм, либо еще что-то страшное, достаточно и неприятное. Несколько диссертаций было защищено на тему связи бесплодия и невынашиваемости и хронического тонзиллита с большой доказательной базой. И докторскую диссертацию я знаю, и очень хорошая кандидатская диссертация была защищена в Первом меде на эту тему с хорошей доказательной базой, под девизом: «От нас не беременным никто не уйдет». Защитился наш коллега-отоларинголог.

Юлия Геворгян:

То есть, женщина может не беременеть, ищут причину, ее пичкают гормональными препаратами, а в итоге у нее банальная, элементарная, по большому счету, ангина.

Илья Садиков:

Может быть и так все просто. Женщины разные сейчас. Может быть, это одна из причин. Но то, что это ухудшает ситуацию, а не улучшает – совершенно однозначно.

Юлия Геворгян:

Как связан нос с зубами, объясните мне, пожалуйста?

Илья Садиков:

Во-первых, анатомически. Верхняя челюсть, парная кость, мы это знаем, на ней стоит перегородка носа. В верхней челюсти есть верхнечелюстные пазухи, о которых тоже все знают, по старинке, гайморовы. Устаревшее название, но всем известное, теперь называются верхнечелюстные пазухи. Они так и назывались, синонимы, по большому счету. Внизу под верхнечелюстными пазухами находятся верхние зубы, корни которых идут в сторону верхнечелюстной пазухи. Корни могут не доходить до ее нижней стенки, могут подходить интимно к слизистой оболочке, а могут даже выходить в просвет верхнечелюстной пазухи, все 3 варианта являются нормой. Поэтому связь, по крайней мере, между верхними зубами и полостью носа, околоносовыми пазухами, непосредственна.

Юлия Геворгян:

Верхнечелюстные пазухи – практически, уже тоненькая грань, отделяют мозг?

Илья Садиков:

Верхнечелюстные пазухи связаны с мозгом только через глаза посредством оптического нерва. Между ними и мозгом ― да, находятся орбиты.

Юлия Геворгян:

Почему опасно иметь воспалительный процесс именно в верхнечелюстных пазухах?

Илья Садиков:

Верхнечелюстная пазуха из всех пазух условно безопасная. Она, все-таки, находится достаточно далеко, вы совершенно правильно сказали, от полости черепа, от мозга, но близко к глазу. При осложненных верхнечелюстных синуситах бывают орбитальные осложнения, вплоть до флегмоны орбиты. Это уже может быть и витальным осложнением. Что касается мозга, ― это клетки решетчатого лабиринта, чаще клиновидная пазуха, иногда лобная. Пазух много: верхнечелюстные, клетки решетчатого лабиринта, 2 клиновидные и 2 лобных. Они все в носу, все между зубами и прической.

Юлия Геворгян:

Как я понимаю, если у человека идет воспалительный процесс, например, верхней челюсти, дошло до пульпита, потом начался периодонтит, потом воспаление дальше пошло, и можно заработать проблемы орбиты глаза?

Илья Садиков:

Да, если вы говорите об одонтогенном, то есть причиной которого является больной зуб, то да, те синуситы злые, плохо лечатся, тем более, если стоматолог что-то пропустил или ЛОР не знает о том, что болит зуб. Если нет взаимосвязи между двумя специалистами или двумя специальностями, то эти синуситы лечатся плохо. Синусит – это воспаление синуса, воспаление пазухи.

Юлия Геворгян:

Воспаление верхнечелюстной?

Илья Садиков:

Синусит – это воспаление любой пазухи. Боли, насморк, отделяемое из носа, заложенность носа.

Юлия Геворгян:

Бывает, что к вам приходит пациент, у которого, допустим, явный воспалительный процесс, а вся причина кроется в зубе?

Илья Садиков:

Начало процесса связано с зубом ― да, такое бывает достаточно часто.

Юлия Геворгян:

К вам на стол когда-нибудь попадали пациенты с осложнениями после стоматолога?

Илья Садиков:

Конечно, это нормально. К стоматологу попадали, наверное, пациенты с осложнением после отоларингологов. Всё бывает. К сожалению для нас, сейчас стало меньше пациентов с инородными телами пазух.

Юлия Геворгян:

Когда происходит перфорация?

Илья Садиков:

Да, перфорация верхушки.

Юлия Геворгян:

Имплантат улетел?

Илья Садиков:

Нет, имплантаты сейчас пошли, а раньше были грибковые тела. Насколько я знаю, сейчас у стоматологов есть прибор парктроник, чтобы не пройти, не выйти через корень зуба в пазуху. Раньше его не было и кусочки гуттаперчи или другого пломбировочного материала попадали в просвет пазухи. Если они выходили за пределы слизистой оболочки, то лежали там и вроде бы ничего не беспокоило, иногда после процедуры кровь потекла из носа, если хорошее сообщение между пазухой и полостью носа, и забыли. Когда пломбировочный материал остаётся в просвете пазухи, на нем активно начинают размножаться грибки, очень активно, образуется, так называемое, грибковое тело.

Юлия Геворгян:

Внутри пазухи, на материале или на инструменте, неважно?

Илья Садиков:

Да, совершенно верно, на материале. В основном, на материале. Если попадает что-то металлическое, то вызывает гнойный процесс, если именно цинксодержащая пломба, то активно растут грибки. У нас несколько лет назад был пациент из Украины. У него проводился дифдиагноз с онкологией, потому что грибковое тело выросло до таких размеров, что разрушило даже перегородку носа, вышло в полость носа, разрушив стенку одной из пазух, и даже разрушило перегородку носа. А все из-за кусочка попавшего материала.

Юлия Геворгян:

И как был решен вопрос?

Илья Садиков:

Хирургически. Удалили, всё, что можно, восстановили. Пациент был уже пожилой человек. Но до такого размера тело растет десятилетия, очень долгий процесс.

Юлия Геворгян:

Но, в любом случае, если такая ситуация произошла, ее надо решать, оставлять так нельзя?

Илья Садиков:

Безусловно, потому что синуситы с инородными телами первично являются хроническими. Это диагноз немножко в кавычках, но само никогда не пройдет. А сейчас пошли импланты, которые проваливаются в пазухи, мы их достаем. Это не страшно, поскольку стерильная штука, обычно она большая, ее несложно достать. У нас хорошая техника, с эндоскопом можно оперировать от темени до 7 шейного позвонка через нос. Технологии дошли уже до такого. Это не сложная операция. Прелесть в том, что имплант, как правило, не инфицируется, но он поддерживает воспалительный процесс. Ну и стоматолог переживает обычно даже больше, чем пациент, потому что пациента особо ничего не беспокоит, кроме улетевших в пазуху денег. Но мы ему всегда возвращаем то, что достаем.

Юлия Геворгян:

Я вам скажу абсолютно честно: за долгие годы работы в сфере стоматологического бизнеса у меня не было случаев. Наверное, здесь ошибка хирурга-стоматолога, в такой ситуации? Лучше не делать вслепую, там же всё миллиметрами исчисляется.

Какая еще есть связь? Допустим, мы убираем хирургию, врачебную ошибку. Может ли из-за того же гайморита возникнуть осложнение с зубами?

Илья Садиков:

Как правило, бывает наоборот, чаще зубы являются причиной поражения. При синусите могут быть боли в зубах. Единственное, что часто приводит, наверное, к стоматологу наших пациентов ― это боль в зубах, которая бывает при остром гнойном процессе в верхнечелюстной пазухе. Кажется, что болят зубы.

Юлия Геворгян:

То есть, у человека болит зуб, а мы не можем понять, какой?

Илья Садиков:

Да, совершенно верно. Но воспалению перейти, пройти через кость, перейти на зубы, а корень зуба здоровый, он достаточно хорошо защищен от внешних воздействий, ― я такого не припомню. Наверняка было когда-то, но я не встречал.

Юлия Геворгян:

Как вы диагностируете? Пришел человек с воспалительным процессом, насморк, течет. Как вы можете понять, у вас же куча заболеваний, названий – синусит, тонзиллит?

Илья Садиков:

Вы уже сказали, синуситом можно назвать любое воспаление в полости носа. Если схитрить.

Юлия Геворгян:

Синусит беременных, например.

Илья Садиков:

Ринит.

Юлия Геворгян:

Ринит. В чем разница?

Илья Садиков:

Ринит, переводя с латинского – это воспаление носа, всего того, что ограничено полостью носа: отек, увеличение нижних носовых раковин или слизистой оболочки полости носа.

Юлия Геворгян:

Она отекла и за счет этого кажется, что заложен нос. Воспалительного процесса там нет?

Илья Садиков:

Может быть. Сейчас ринит бывает при аллергии, бывает вазомоторный, у беременных, при изменениях гормонального статуса, при зависимости (самое частое) от капель, медикаментозный ринит, так называемый. При этих видах заболеваний слизистая пазух, как правило, не страдает. Если же на вас кто-то чихнул и вы остро заболели, как правило, развивается риносинусит – воспаление в полости носа и в околоносовых пазухах.

Юлия Геворгян:

Получается, что у беременных своя картина за счет того, что гормональные идут перестройки, а именно синуситы – это отдельная картина? Они могут быть на фоне бактерий и так далее?

Илья Садиков:

Вирусов, грибков.

Юлия Геворгян:

Хочу про восьмые зубы спросить. Восьмые зубы бывают коварные. Они бывают таким образом расположены в челюсти, что кажется, что вот-вот сами вылезут в пазуху, то есть совсем на грани. Смотришь компьютерную томограмму, снимок, и прекрасно видно: где просвет ― там восьмерка. Есть ли риски при удалении таких восьмерок?

Илья Садиков:

Основные пациенты, которые к нам попадают с перфорацией, с ороантральной фистулой, как это называется, а грубо говоря, это отверстие между верхнечелюстной пазухой и полостью рта, если брать широко, с 4 по 6 зуб, которые ближе всего подходят к пазухе, где самый тонкий кортикальный слой, получается. Наверное, тоже грубо звучит, но это не очень страшно, всё лечится. Восьмой зуб – вы правы, потому что, если произойдет отломок, откол кости, там уже достаточно недалеко проходят крупные сосуды, там недалеко до крылонёбной ямки, там опаснее. Хотя пенетрация в пазуху, то есть прободение пазухи при удалении восьмерок бывает реже, чем пятых – шестых, самые частые зубы.

Юлия Геворгян:

Какие риски несёт просвет между ротовой полостью и пазухой?

Илья Садиков:

Постоянное инфицирование, в стерильную пазуху попадает содержимое полости рта, например. Это основное. Может закончиться остеомиелитом, то есть воспалением кости, которое будет идти медленно, торпидно, но может разрушить кость.

Юлия Геворгян:

Если произошла такая ситуация, как быть?

Илья Садиков:

Закрывать дефект.

Юлия Геворгян:

Это чья нагрузка, ЛОРа или стоматолога?

Илья Садиков:

Бывает и те, и другие.

Юлия Геворгян:

Вы же не можете провалиться в рот?

Илья Садиков:

Можем. Мы же через рот оперируем таких пациентов, но зайти можно только осознанно. Как правило, через пазуху можно попасть в рот, но, как правило, это надо сделать специально. Не знаю, у кого будет воля делать специально, но все бывает. Обычно пациенты приходят от стоматолога с удаленным зубом, либо с установленной гемостатической губкой, либо с наложенным швом. Но, так как воспалительный процесс в пазухе уже запущен, уже идет, там было и кровоизлияние в пазуху, предположим, скопилась кровь, которая воспаляется, если не убрать, если не очень хорошо работает соустье между пазухой и полостью носа. При воспалительном процессе в пазухе просто зашить это отверстие невозможно. Вернее, зашить возможно, но, чтобы оно срослось и зажило полностью ― нереально, потому что идет воспалительный процесс. Делается эндоскопическая операция на верхнечелюстной пазухе, освобождается, убирается массив воспаленных тканей, слизи, гноя из пазухи. После этого накладываются, смещаются лоскуты, стоматологи это очень хорошо умеют делать, и мы тоже это делаем. Смещается лоскут, сообщение между пазухой и полостью рта закрывается лоскутом. Костную ткань мы не восстанавливаем, как правило. Если в дальнейшем понадобятся какие-то костно-пластические манипуляции, то ими занимаются имплантологи и хирурги-стоматологи.

Юлия Геворгян:

Какие могут быть осложнения после операции, или никаких осложнений?

Илья Садиков:

Различные септические осложнения. Они возможны при любом синусите, при неблагоприятном его течении, при отсутствии лечения, те, о которых мы выше говорили. Любые гнойные процессы, которые могут как-то там путешествовать. Может из воспаления верхнечелюстной пазухи за счет отека перейти в клетки решетчатого лабиринта, в лобную пазуху, в клиновидную пазуху, на орбиту.

Юлия Геворгян:

Получается, если стоматолог вдруг неправильно выполнит имплантацию, либо удалит и так далее, появляется совмещение с пазухой. Возможно, человек потом получает хроническое заболевание.

Илья Садиков:

Если не закрыть, то это хронический пациент, совершенно однозначно.

Юлия Геворгян:

Сколько есть времени, чтобы закрыть отверстие? Это надо делать сразу же?

Илья Садиков:

Есть 2 пути. В принципе, стоматологи часто зашивают сами. Если это произошло немедленно, только что, бывает, что это и состоятельно, свежие ткани, небольшое расхождение тканей. Вы прекрасно знаете, что, когда нет зубов, происходит резорбция тканей, в течение года, полутора лет сильно истончается кортикальный слой, когда на него нет нагрузки. То же самое происходит и здесь. Формируется грубый рубец, дырочка превращается в свищ, так называемый. То есть она состоятельна, отделена рубцовой тканью от здоровых тканей, но зашить это отверстие, не иссекая, не уменьшая его размер, невозможно. То есть, непосредственно в кабинете у стоматолога произошла пенетрация в пазуху, он может зашить, и всё, скорее всего, будет хорошо. Если ограничились установкой йодоформа, гемостатической губки или чем-то еще, тоже может быть все успешно, если разрыв небольшой. Но, как правило, это превращается в свищ, если не зашить сразу. Тогда уже пациенты попадают к нам.

Юлия Геворгян:

Попадают к вам уже хронические, то есть окончательно нельзя будет избавиться?

Илья Садиков:

Да, нельзя будет избавиться, само не заживет, точно.

Юлия Геворгян:

Фронтит бывает на фоне воспалительных процессов?

Илья Садиков:

В полости носа ― да, как продолжение верхнечелюстного синусита или гайморита может быть фронтит. Как правило, всё начинается с полости носа, появляется отек.

Юлия Геворгян:

Нет, я сейчас говорю конкретно о зубах.

Илья Садиков:

Как правило, на слизистой оболочке полости носа кто-то начинает размножаться, слизистая отвечает отеком, закрываются выводные протоки из пазух. Самые узкие – это лобная, клетки решетчатого. Все пазухи сообщаются с полостью носа.

Юлия Геворгян:

А для чего вообще пазуха нужна?

Илья Садиков:

Хороший вопрос. Пазуха выстлана слизистой оболочкой, которая постоянно продуцирует слизь. Зачем она нужна слизь? При вдохе слизь задерживает на себе бактерии, вирусы. Там мерцательный эпителий, слизь движется по полости носа, по пазухам за счет биения ресничек мерцательного эпителия. Капризный, интересный эпителий, который все время работает, и из верхнечелюстной пазухи, например, выводит содержимое только через естественное соустье, всего через одну дырочку. Если рядом наковырять еще сколько-то, содержимое все равно будет обходить новые дырочки и уходить в свою, в которую должно. Из полости носа всё потом утекает в желудок. В норме взрослый человек продуцирует, то есть из носа у меня, взрослого человека, в день стекает порядка 1,5 литров жидкости, когда я здоров. Это происходит совершенно незаметно, потому что перманентный процесс, мы к нему привыкли, мы не чувствуем, что у нас что-то течет по задней стенке глотки. Хотя, сейчас есть очень частые жалобы на то, что стекает, называется постназальный синдром. В последнее время это заболевание стало очень активно проявляться, очень многие пациенты предъявляют жалобы на то, что у них все время что-то течет.

Юлия Геворгян:

Это не психические?

Илья Садиков:

Такие тоже бывают, но их крайне мало. Хотя, такие заболевания тоже бывают. Помните, была пляска святого Витта при сифилитическом поражении сонных артерий, что-то такое.

У нас XX век гастроэнтерологи называли веком язвенной болезни. XXI век уже окрестили веком гастроэзофагеальной рефлюксной болезни – сложное название, складывается в аббревиатуру ГЭРБ, или рефлюкс. Рефлюкс – это заброс микродоз желудочного содержимого в верхние дыхательные пути, вплоть до носоглотки.

Юлия Геворгян:

Может вырвать?

Илья Садиков:

Может, но обычно не при рефлюксе, это изжога или другие дискинетические проблемы. Что самое неприятное, это вызывает изменения ощущений в слизистой оболочке. В желудке, вы сами знаете, содержится соляная кислота, слизистая желудка – настоящий кремень. Чем дальше от желудка по пищеводу вверх, тем слизистая менее приспособлена к такой агрессивной среде. А забросы происходят вплоть, как я сказал, до носоглотки. Если соляная кислота даже в микродозах попадает в носоглотку, то ее чувствительность меняется. Человек, к своему ужасу, начинает чувствовать, как у его 1,5 литра в сутки стекают из носа в желудок.

Юлия Геворгян:

Получается, они чувствуют и какой-то вкус?

Илья Садиков:

Постоянно. Они пытаются все время откашляться, пытаются проглотить. Очень неприятные ощущения, насколько я догадываюсь.

Юлия Геворгян:

Это лечится?

Илья Садиков:

Лечится. Но очень тяжело человеку, пациенту, практически здоровому, которого, в общем-то, ничего не беспокоит, он покашливает, что-то там у него чешется, скребет в носоглотке, объяснить, что ему надо от 4 до 9 месяцев лечить желудок, очень сложно.

Юлия Геворгян:

Если человеку не нравятся эти ощущения, он же должен что-то с этим делать?

Илья Садиков:

Безусловно. Он скажет: «Вы что, доктор, не понимаете, что ли? У меня течет. У меня из носа течет, зачем мне желудок лечить?» Это называется постназальным синдромом, у него несколько составляющих. Во-первых, бывает, что действительно почему-то повышается продукция слизи. Это может быть патологическое состояние в пазухах, может быть какое-то образование в носоглотке. Есть такая сумка Торнвальдта, или аденоиды взрослых, нескольких типов бывает. Иногда в этой сумке действительно образуется слизь, которая иногда постоянно течет, иногда скапливается и стекает большим количеством. Пациенты все время это сплевывают, приносят и хвастаются, бывает и такое. В нашей клинике меньше, но, когда я работал в другом месте, в государственной клинике, там было, немало чего приносили пациенты, текущего из них. Это первая составляющая, когда действительно объективно много слизи, её видно. За нёбной занавеской действительно стекает либо прозрачное, либо окрашенное отделяемое. Это одна сторона медали.

Вторая – когда повышается чувствительность задней стенки глотки. Посмотрите человеку в горло: у него там ничего не течет, все прекрасно, розовенькое, влажненькое, все хорошо. А он говорит: «Видите, прямо сейчас это со мной происходит». Когда ты говоришь: «Это не из-за того, что течет, а из-за того, что вы слишком чувствуете», ― не все это понимают.

Юлия Геворгян:

Это не лечится, получается?

Илья Садиков:

Лечится. На самом деле лечится, правда, как и рефлюкс. Но действительно нужен длительный период. Можно выполнять местные манипуляции, назначать противовоспалительные препараты для глотки, но это все лечение симптомов. Основное же заболевание лечится в течение нескольких месяцев, но лечится.

Юлия Геворгян:

Доктор, наш эфир подходит к концу. Пользуясь случаем, что передо мной сидит хирург, именно ЛОР, я хочу спросить: сквозняки для детей опасны или нет?

Илья Садиков:

Сквозняки не только для детей опасны. Проветрить…

Юлия Геворгян:

Я уши имею в виду. Сквозняк, когда ветер дует.

Илья Садиков:

Получить отит, поставив ухо в форточку, крайне сложно. Переохладить отдельно взятое ухо настолько, чтобы его заморозить до отита, очень тяжело. Там уже можно чем угодно заболеть. У детей отиты часто почему? У них существует связь между носоглоткой и средним ухом, и у детей, и у взрослых. У детей это короткая открытая трубочка. Любой насморк легко переходит в полость среднего уха.

Юлия Геворгян:

То есть, отит начинается с насморка?

Илья Садиков:

Чаще всего.

Юлия Геворгян:

Моему ребенку 9 месяцев. Чуть-чуть, допустим, насморк, совсем капельку, просто промываю аквамарисом. Это нормально?

Илья Садиков:

Ребенок должен дышать носом.

Юлия Геворгян:

Чем чаще промываешь ― тем лучше, я правильно поняла?

Илья Садиков:

Замечательно, ирригационная терапия; то, что вы промываете, называется красивым словом ирригационная терапия. Как ирригатор в стоматологии, для носа аквамарис или подобные растворы. Его эффективность доказана, это хорошо. Единственное, у детишек нельзя использовать растворы под давлением, которые в металлических штуках, души и прочее. Лучше пользоваться раствором в спрее либо в каплях. За счет, опять же, короткой широкой слуховой трубы вы можете под большим давлением туда что-то занести. Но увлажнять носик – это хорошо. Если нос не дышит, у детишек можно отсасывать слизь из носа, потому что они сморкаться не умеют.

Юлия Геворгян:

То есть, если следить за носом, то, в принципе, можно избежать отита?

Илья Садиков:

Безусловно, однозначно, да. В первую очередь нос. Есть еще наружные отиты, у детей крайне редки, которые начинаются с наружного уха. После травмы что-то почистили малышу, попала грязь – это другой вопрос. Но в основном причиной отитов, которые у детей бывают достаточно часто, по сравнению со взрослыми, это нос. Первопричина – нос, носоглотка, точнее.

Юлия Геворгян:

Очень интересно, насколько у нас всё взаимосвязано в организме.

Илья Садиков:

Вы не представляете, насколько.

Юлия Геворгян:

Вы мне сейчас столько нового рассказали! Я, например, не знала, что такое огромное количество пазух.

Илья Садиков:

Никто до конца не знает, зачем они, все-таки. Кто-то говорил в свое время, что для того, чтобы голова была легче. Но пазухи очищают, увлажняют, согревают воздух, дают слизь, в них образуется слизь. Они работают, как вентиляционная шахта, как фильтр. В носу воздух проходит очень большое расстояние за счет турбулентного движения. Он не прямо проходит, как в печную трубу, а всё время вращаясь, вращаясь, тем самым проходя огромное расстояние на самом деле. За это время он увлажняется, согревается, иссушается или что-то еще с ним происходит, очищается, по большому счету, чтобы мы дышали хорошим, свежим воздухом.

Юлия Геворгян:

Спасибо вам огромное! Наш эфир подошел к концу. Спасибо, что приняли наше предложение, спасибо, что приехали в эту студию! Я думаю, что нашим зрителям и слушателям было очень интересно вас послушать. Спасибо большое!

Илья Садиков:

Спасибо!