Острые состояния у детей в хирургической практике

Татьяна Моисеева:

 Добрый вечер, дорогие слушатели! С вами канал «Медиадоктор» и программа «Здоровое детство». Ведущие – я, Татьяна Моисеева, и Мария Рулик. И сегодня у нас в студии Агафонов Даниил Олегович – детский хирург 7-й детской городской поликлиники. Добрый вечер!

Даниил Агафонов:

Здравствуйте!

Татьяна Моисеева:

 Тема нашей сегодняшней передачи «Острые состояния у детей в хирургической практике». Начнем с главного вопроса: когда хирург встречается с детьми первый раз, когда родители обращаются, есть ли понятие диспансеризации, когда нужно обязательно не пропустить хирурга просто планово?

Даниил Агафонов:

Конечно, и я рекомендую обязательно посещать все сроки диспансеризации. Начинается это с месяца у хирурга, сроки немножко изменились с января 2017 года, то есть сейчас – месяц, год, 3 года, 6 лет и дальше уже 12. В подростковом периоде почаще – почти каждый год.

Татьяна Моисеева:

 Если можно очень коротко: что смотрят хирурги в месяц, что в 3 года, 6 лет, почему такие сроки выбраны, что ищем?

Даниил Агафонов:

Чем больше мы увидим ребенка в плане раздевания, тем лучше, потому что смотрим множество моментов – от грыж до деформаций суставов, опорно-двигательного аппарата, тела вообще, различные образования на коже: гемангиомы, кавернозные деформации, то есть образования на коже, которые могут привлечь наше внимание, атеромы, липомы, много чего мы можем увидеть. Поэтому когда приходите к врачу, старайтесь, чтобы одежда была быстро и легко снимаемая. Это самый важный момент, чтобы можно было быстро снять, и чтобы хирург уже начал вести осмотр, как в месяц, так и в 15-16 лет, потому что особенно в подростковом возрасте начинается стеснение.

Татьяна Моисеева:

 Все снимать надо, смотрим все тело.

Мария Рулик:

Есть разница между мальчиками и девочками в частоте диспансеризации? Насколько я знаю, есть разные возрастные показания.

Даниил Агафонов:

У мальчиков чуть чаще, особенно в подростковом возрасте. Это связано с военкоматом и подготовкой карты к призыву.

Мария Рулик:

Чем старше становятся, тем чаще?

Даниил Агафонов:

В подростковом возрасте 14, 15 лет у них это одинаково, а у мальчиков в 12 лет, пораньше начинается у них осмотр.

Мария Рулик:

Дальше тоже каждый год?

Даниил Агафонов:

Да, с 12 лет.

Мария Рулик:

Мы говорили про диспансеризацию, тут все понятно, можно все патологии увидеть, есть УЗИ, можно проверить. А есть ли какие-то симптомы, при которых родители должны четко понимать, что вот это – область хирургии, то есть это не педиатр, не другой врач, а нужно идти к хирургу?

Даниил Агафонов:

Если мы говорим о поликлиническом звене, то тут запись к узким специалистам может быть через педиатра. К хирургу идут, когда происходят острые состояния, к примеру, любые боли в животе у детей до трех лет должны быть осмотрены детским хирургом. После трех лет можно обратиться к педиатру, и он скажет, нужен осмотр хирурга или нет. У хирурга это все острое, все связанное с гноем, резкими болями, ограниченностью в движении, травмах. Понятно, что все острые травмы – это травмпункт первые сутки, если уже время прошло и не обращались, то просто к хирургу по месту жительства.

Мария Рулик:

Если острые боли живота, то при таком состоянии мы идем к терапевту, если мы говорим о взрослых людях. Если мы говорим о детях, то при острой боли, рвоте многократной, хронических запорах это тоже к хирургу?

Даниил Агафонов:

Если у ребенка дома многократная рвота, жидкий стул, температура 39, не надо издеваться и идти с ним в поликлинику, надо вызывать скорую помощь. Придерживайтесь адекватности: если тяжелое состояние ребенка, не надо быть врачом, чтобы понять, что мой ребенок еле живой, и не надо вызывать врача на дом, то есть ждать, когда в течение дня придет, вызывайте скорую помощь.

Если мы говорим о том, что была однократно рвота, но он активен, он может себя не очень хорошо чувствовать, но сам ходит, адекватно воспринимает все происходящее вокруг, то тут уже можно либо врача на дом вызвать, либо обратиться к врачу в поликлинике, к хирургу или педиатру. Важный момент: если в течение того времени, пока вы ожидаете врача на дом, состояние ребенка ухудшается, вызывайте скорую.

Если у ребенка дома многократная рвота, жидкий стул, температура 39, не надо издеваться и идти с ним в поликлинику, надо вызывать скорую помощь.

Мария Рулик:

Ухудшение состояния – это что? Повышение температуры на фоне того, что была боль, была слабость, и начала резко расти температура?

Даниил Агафонов:

Если усиливается температура, если ухудшается общее состояние, боль возрастает, или ребенок сознание теряет, не надо ждать, когда придет педиатр, вызывайте скорую помощь, то есть идите всегда по пути наименьшего сопротивления. Надо, чтобы ребенка осмотрели в ближайшее время.

Если же мы говорим о том, что ребенок в нормальном, среднем состоянии, ближе к удовлетворительному, но себя не очень хорошо чувствует, можно обратиться просто к дежурному врачу в поликлинику, и он уже скажет, как лучше. Не всегда боли в животе в течение двух месяцев, которые именно в этот день стали надоедать совсем, не требуют консультации хирурга, поэтому дежурный врач в этом плане распределит и при необходимости вызовет скорую помощь на себя, и ребенка госпитализируют. Суть в том, чтобы спасти жизнь ребенка. Родители не всегда могут иметь достаточное количество знаний, чтобы определить состояние ребенка, какой специалист ему нужен и в каком ключе его обследовать.

Мария Рулик:

Вы произнесли такую чудесную фразу: «Будет хроническая боль в животе в течение двух месяцев, которая именно сегодня надоела». Как часто Вы в практике встречаетесь с родителями, которые приводят ребенка, что вот, мол, два месяца болело, а сегодня болит чуть больше?

Даниил Агафонов:

Я бы сказал, регулярно.

Мария Рулик:

То есть два месяца у ребенка болел желудок, и у родителей не возникло желания отправить его к педиатру, на УЗИ?

Даниил Агафонов:

Зачастую родители говорят: «Мы подумали, что-то съел». Или: «Вот как-то поболит и пройдет».

Мария Рулик:

Возраст этих детей?

Даниил Агафонов:

Самый разнообразный. Когда мы говорим о грудничках, то они не жалуются, а когда постарше, начиная с 3-4 лет, такие вещи встречаются достаточно часто.

Татьяна Моисеева:

 Может быть еще и потому, что в таком возрасте дети говорят: «Болит животик». Сходили покакали, и прошло. Сложно дифференцировать, где же все-таки та самая боль.

Мария Рулик:

Если два месяца ребенок при разных обстоятельствах сообщает, что у него болит животик, то мне кажется, должен настать гораздо раньше тот день, когда вы придете к врачу.

Татьяна Моисеева:

 Животик – это самый частый диагноз, с которым родители идут к врачу. Наверное, это все-таки аппендицит, мы о нем знаем с детства.

Мария Рулик:

И помним, с какой стороны должно болеть, вот это стандартное: «Попрыгай на ножке». Если сможешь, значит не он.

Татьяна Моисеева:

 В институте рассказывают, что болеть может вообще в любой области живота, и это вовсе не значит, что у тебя там прихватило, и ты умираешь. Как поставить такой диагноз дома? Можно ли самой решить, что это не аппендицит, не вызывать скорую или ехать больницу и не довести дело до перитонита?

Даниил Агафонов:

Прочел еще на учебе: «Аппендицит – это обезьяна всех болезней». Изначально может не быть жидкого стула, рвоты, повышенной температуры, может просто появиться боль в животе не самой большой интенсивности и вовсе не справа. Порой они начинают появляться в эпигастрии, потихонечку спускаются вниз в правый бок. Может болеть просто низ живота. Тут надо понимать, что человек – это не машина, которую спаяли, а это ткани, которые могут меняться во время ходьбы, в брюшной полости у нас не прибито все гвоздями. Плюс каждый организм индивидуальный, от иммунитета зависит, от особенностей анатомии, генетики, то есть как все внутри у него расположено.

Зачастую боли в животе при аппендиците в правом боку, но бывает такое, что это очень длинный аппендикс, до 15 сантиметров. Бывает транспозиция органов, то есть когда наоборот они расположены. Это редкие случаи, но для формирования даже перфоративного аппендицита достаточно от суток до пяти. Можно говорить о хронических аппендицитах, вдаваться в полемику, но это 90 процентов от суток до пяти от появления болевых симптомов до перфорации, разрыва аппендикса, формирования абсцесса и вообще самых плохих вещей.

Мария Рулик:

Чаще всего к тому моменту, когда произойдет все то, что Вы описали, уже спутать с чем-то человек вряд ли сможет. То есть тут уже точно ты обратишься к врачам, главное, чтобы у тебя была возможность.

Даниил Агафонов:

Симптомы будут ухудшаться, температура все выше, до живота не дотронуться, острый живот, как говорится.

Мария Рулик:

Если у родителей нет возможности вызвать скорую или поехать с ним проверяться в хирургическое отделение, не всегда представляется такая возможность. Есть ли какая-то возможность у родителей исключить аппендицит?

Даниил Агафонов:

Можно попробовать, если это частые боли в животе на фоне отсутствия задержки стула, вздутие кишечника, неприятные ощущения, часто в правой подвздошной области, в левой половине живота. Когда болит живот, можно попробовать дать ребенку «Но-шпу», но «Но-шпа» не обезболивающее, просто миорелаксант, и если на фоне «Но-шпы» боли прошли совсем в течение от 15 минут до часа.

Татьяна Моисеева:

 Говорят, наоборот, если у вас болит что-то в области живота, то не надо давать обезболивающее, чтобы не скрыть симптоматику.

Даниил Агафонов:

«Но-шпа» не является анальгетиком, она просто убирает один из симптомов, просто расслабляет мышцы, чтобы уменьшить давление на них, чтобы те же самые газы прошли.

«Но-шпа» не является анальгетиком, она просто убирает один из симптомов, просто расслабляет мышцы, чтобы уменьшить давление на них, чтобы те же самые газы прошли.

Мария Рулик:

Если боль прошла, родители могут расслабиться и не спешить уточнять, что же все-таки вызвало?

Даниил Агафонов:

Если мы говорим об остром состоянии, то им должно стать немножко полегче, но все-таки если мы любим своих детей, то надо задуматься о том, есть ли причина, почему у него сейчас заболело. Если это повторится, то это уже повод обратиться к педиатру, потому что может быть как ферментное нарушение, инфекция начинает проявляться, или другие заболевания. Просто не надо закрывать глаза на факты.

Мария Рулик:

Если боли будут повторяться, то желательно обратиться не к хирургу, а к педиатру, который сможет сказать, что стоит проверить у ребенка.

Татьяна Моисеева:

 А если все-таки мы вызвали скорую и поехали исключать аппендицит, то на сколько могут задержать в больнице? Просто очень многие родители пугаются, что везут в стационар, вот мы неделю будем там сидеть. Могут ли это исключить в приемном покое и отпустить домой?

Даниил Агафонов:

Самый лучший диагностический момент в плане диагностики аппендицита – это время. Если мы видим, что болевые ощущения усиливаются, появляются перитонеальные симптомы, естественно, никто не хочешь ждать перфорации, но со временем мы видим больше симптомов, и как раз они и говорят нам, что да, здесь аппендицит есть.

Татьяна Моисеева:

 А УЗИ?

Даниил Агафонов:

Мы приехали, дальше идет такой момент: в стационаре больше возможностей, начиная даже с простого: клизма. Прочистить кишечник, убрать вздутие, которое может мешать диагностике при УЗИ, и уберет лишнее давление на кишку. То есть делается клизма и общий анализ крови. Естественно, это после осмотра врача. Если уже острый, то порой и 10 часов хватает для формирования хороших аппендицитов, достаточно выраженных. Если хирург видит, что это аппендицит, без сомнения, то госпитализируют. Если же есть какие-то сомнения, то тут и клизма, и общий анализ крови, и осмотр в динамике.

Мария Рулик:

Придется приезжать.

Татьяна Моисеева:

 Все равно сутки как минимум.

Даниил Агафонов:

Вы можете провести какое-то время в приемном отделении, в приемном покое: час, два, три.

Мария Рулик:

Пока не примется решение либо отпустить, либо госпитализировать.

Даниил Агафонов:

Понятно, что многим родителям это неудобно, но еще раз говорю: время – лучший диагност.

Мария Рулик:

То есть по приезду туда нет шансов, что сразу сделают УЗИ, возьмут анализы и в течение 5-10 минут, может быть часа вам скажут: «Все отлично, езжайте, или все плохо, ложитесь». Не факт, что это произойдет за короткий период времени, надо быть готовыми к тому, что это может затянуться.

Даниил Агафонов:

Часто мы встречаемся с такими моментами: а у меня там вещи или прочее. Очень сложно дать логичный ответ на этот вопрос. Но если мы говорим о таком состоянии, что у ребенка что-то острое, что у него давно сильно болит, мы видим это ухудшение, всегда заранее продумайте такой вариант, что вас повезут в стационар, то есть какие-то вещи, документы взять, паспорт, полис.

Мария Рулик:

Документы вообще нужны для попадания в стационар, даже если проводится просто осмотр.

Даниил Агафонов:

Понятно, что здоровье ребенка – это в первую очередь, но вот это то необходимое, чтобы можно было оформить ребенка правильно.

Татьяна Моисеева:

 А если мы приехали и в приемном говорят: «Да, аппендицит, очень похоже», – это экстренное оперативное вмешательство или можно до завтра подождать?

Даниил Агафонов:

Если говорят, что это аппендицит, то небольшая подготовка, ребенка прокапывают, готовят к операции, потому что будет наркоз, премедикацию нужно сделать.

Мария Рулик:

Перед наркозом просят ЭКГ сделать, или для экстренных это не требуется?

Даниил Агафонов:

Когда мы говорим об экстренной операции, там смотрится минимально. Когда уже определили и поставили диагноз, что здесь аппендицит с высокой вероятностью, его подготавливают в течение часа-двух и на операционный стол.

Татьяна Моисеева:

 Как часто бывает, что входят в брюшную полость, а аппендицита нет?

Даниил Агафонов:

На самом деле, такое бывает редко, потому что если нет аппендицита, то есть что-то другое, что вызвало подобное.

Татьяна Моисеева:

 Начинают искать, ревизию делают?

Даниил Агафонов:

Тут каждый момент индивидуален в зависимости от того, что они увидели, когда зашли в брюшную полость. И врач-хирург, который оперирует, определяет тактику дальнейших действий. Нельзя вот так сказать, но если аппендикс нормальный, то буду делать это и это. Это живой человек, живой организм, все обманчиво, особенно у маленьких детей. Вообще, аппендицит у новорожденных – казуистичный случай, но в жизни бывает все. Я до того, как стал детским хирургом, работал в реанимации санитаром, медбратом почти 3 года, и поверьте, бывает все.

Аппендицит у новорожденных – казуистичный случай, но в жизни бывает все.

Мария Рулик:

А есть средний возраст, когда чаще всего дети попадают именно с диагнозом аппендицит?

Даниил Агафонов:

Зачастую больше 6 лет и ближе к подростковому возрасту. С 6 до 15-16 лет наиболее часто.

Мария Рулик:

Это не единственное острое состояние – боль в животе, есть у наших малышей склонность к тому, чтобы побеситься, любознательно куда-то залезть, что-то потрогать, дети – это травмы, ожоги и укусы. Укусы разные, кусаются не только зверюшки, но и люди. Поговорим про травмы, ожоги, укусы. К хирургу, или в травмпункты, или тот же приемный покой, куда?

Даниил Агафонов:

Ожоги, если случились дома, то достаточно вызвать скорую помощь.

Мария Рулик:

Насколько сильным должен быть ожог, чтобы у человека возникло желание вызвать скорую помощь? В зависимости от размера ребенка?

Даниил Агафонов:

Есть способы определения площади ожога, зачастую это правило ладони. Если мы говорим о ребенке – его ладонь, если мы говорим о нас –наша ладонь. Ладонь того человека, который получил ожог, это 1%. Чтобы определить тяжесть состояния, надо понимать 2 момента: это площадь и степень. У детей есть такое понятие: не надо иметь очень большую площадь ожога для того, чтобы возникло острое состояние, тут мы говорим об ожоговых шоках, достаточно 10 % у детей раннего возраста, и не нужно большой температуры. К примеру, у новорожденных достаточно 60 градусов, чтобы получить ожог. Ребенок чаще всего проливает на себя кружку с чаем.

Можно говорить еще о черепно-мозговых травмах, но ребенка оставлять одного нежелательно. Дети с 2-3 месяцев очень часто начинают летать с пеленальников и получать черепно-мозговые травмы, а вот дети постарше, где-то годик-полтора, когда они начинают ходить, тянут, и все это на себя выливают.

Татьяна Моисеева:

 Кастрюли с кипятком.

Мария Рулик:

За скатерть потянуть – это стандартная проблема. Шел, шел, он даже, может, и не хотел, просто зацепился, чтобы устоять на ногах, а все, что было на скатерти, полетело.

Даниил Агафонов:

Поэтому все свои чашки с кофе, чаем держите от ребенка подальше. Если ребенок на себя пролил горячее, то первое – это под холодную воду, если это ручка, под струю проточной воды, прямо из-под крана, на 10-15 минут. Это уменьшает степень и площадь ожога. Коллеги делились тем, что ребенок поступает в травмпункт со свежими ожогами, и они берут полотенце, смачивают холодной водой и укутывают. Через какое-то время ожогов почти не осталось, но это со слов моих коллег. Холодная вода уменьшает площадь и степень ожога, и надо минут 15 подержать под водой.

Холодная вода уменьшает площадь и степень ожога, и надо минут 15 подержать под водой.

Татьяна Моисеева:

 Это очень важно, потому что многие родители первое, что делают, это хватают «Пантенол» и начинают заливать эти ожоги.

Мария Рулик:

Хорошо, когда «Пантенол», некоторые масличком.

Даниил Агафонов:

Сметана и прочее все жирное не дает выходить теплу, оно его аккумулирует в месте ожога.

Мария Рулик:

А солнечные ожоги так же? То есть если вы с моря пришли немножко обгоревшие, вы его в холодный душ поставите?

Даниил Агафонов:

Солнечные ожоги охлаждать надо. Тут уже можно «Пантенол», «Левомеколь». Солнечные ожоги характеризуются тем, что люди длительное время их получали, постепенно. Сначала под прохладную воду, а потом обработать «Левомеколем», можно «Пантенолом», но ни в коем случае никакие жирные масла или сметана. Очень много в интернете видел отзывов по поводу того, что мы нанесли сметану и нам помогло. Не надо рисковать, есть нормальные средства, которыми можно нормально оказать помощь.

Татьяна Моисеева:

 Давайте перейдем к укусам. Дети кусаются, пытаясь что-то отнять друг у друга, у них довольно распространен такой метод.

Даниил Агафонов:

На базе нашей поликлиники постоянно проходят семинары для родителей. Просто приходите, и мы об этом расскажем, мы анонсируем в социальных сетях, но пока явка очень маленькая, хотя мы это в воскресенье, в нерабочее время делаем. Все в очень свободной атмосфере, вход свободный. Я стараюсь приглашать других специалистов, других врачей, мы это делаем регулярно на протяжении почти года.

Мария Рулик:

Укусы кого чаще встречаете?

Даниил Агафонов:

Собак чаще всего. Понятно, что тут вопрос о бешенстве и вопрос о вакцинации, я призываю всех вакцинироваться.

Мария Рулик:

От бешенства или собак от бешенства?

Даниил Агафонов:

Собак вы прививаете...

Мария Рулик:

А детей не подпускаем к чужим собакам.

Даниил Агафонов:

Если укус произошел, то нужно в травмпункт или стационар, вызывать скорую.

Мария Рулик:

Если мы собаку не догнали и не уточнили, есть ли у нее прививка, то мы делаем в обязательном порядке укол. Если собака твоя, есть паспорт, если ты знаешь, что ты делал ей прививки, то нет. Раньше это было ужасно – 40 уколов в живот. Сейчас облегчили эту ситуацию?

Даниил Агафонов:

Может быть по-разному. У нас на базе стационара можете получить первый, а остальное будете получать на базе травмпункта, то есть это травматологи делают. В других регионах Московской области это на базе поликлиники может быть, поэтому тут надо уточнять.

Мария Рулик:

В Москве как колют?

Даниил Агафонов:

При укусе лучше обращаться сначала в травмпункт.

Мария Рулик:

До Вас такие укушенные не доходят?

Даниил Агафонов:

Нет, у нас доходят уже чисто сами раны. Тут важно понимать, что на вторые-третьи сутки эти раны часто нагнаиваются. Укус клыком собаки – это как гвоздем, дно раны узенькое, маленькое, оно может закрыться раньше, чем остальная, более широкая рана, и там происходит процесс нагноения. Поэтому к ним надо относиться очень внимательно, особенно если мы говорим об укусе лица, такое бывает, и лицо очень интенсивно кровоснабжается, можно очень серьезные осложнения пропустить. Поэтому обращаться обязательно в травмпункт и дальше к хирургу при необходимости.

Укус человека опаснее в том смысле, что если собака без бешенства, у собаки больше антисептика в слюне, и она тем самым лучше очищается, у человека во рту постоянно очень много микрофлоры, поэтому такие раны чаще нагнаиваются.

Укус человека опаснее в том смысле, что во рту постоянно очень много микрофлоры, поэтому такие раны чаще нагнаиваются.

Мария Рулик:

А кто кусает?

Татьяна Моисеева:

 В детском саду был мальчик, который всех кусал.

Мария Рулик:

Вот я как раз и спрашиваю: по практике обращается кто? Младший брат старшего, старший брат младшего, кто кого кусает?

Даниил Агафонов:

Я в своей практике таких укусов встречал единицы. Опять же, глубина, то есть чтобы руку прокусить, надо либо иметь очень острые зубы, либо надо быть не особо психически здоровым человеком. Зачастую они поверхностные, и все проходит хорошо.

Татьяна Моисеева:

 Кроме собаки, кто еще? Кошки могут в домашних условиях укусить?

Мария Рулик:

Ежики.

Даниил Агафонов:

Сколько знаете животных, все возможно.

Татьяна Моисеева:

 Кролики, попугаи.

Даниил Агафонов:

Очень важный момент, потому что тоже много заблуждений. Когда укусила змея, люди начинают высасывать этот яд.

Татьяна Моисеева:

 Дальше – жгут.

Даниил Агафонов:

Ни жгута, ни высасывания быть не должно, потому что тем самым эту конечность вы можете быстрее потерять, яд будет там действовать. Первое – это иммобилизация конечности, то есть уменьшить движение в мышцах, второй момент – это выдавливать, а не сосать этот яд, потому что в ротовой полости могут быть микротрещинки, и тем самым вы так на этой ноге и останетесь.

Мария Рулик:

Там же рядышком и приляжешь.

Даниил Агафонов:

Эти мифы надо убирать.

Татьяна Моисеева:

 С укусами змей тоже к хирургу?

Даниил Агафонов:

В скорую помощь.

Татьяна Моисеева:

 Допустим, укусила змея и еще пока жив.

Даниил Агафонов:

Иммобилизация, асептическая повязка, то есть это может быть просто хлоргексидин или платок сверху положить, поддавить максимально, чтобы кровь выходила из ранки, и вызывать скорую помощь.

Мария Рулик:

А если ты в лесу? Берешь ребенка и бежишь?

Даниил Агафонов:

У скорой помощи есть разнарядки, где и какие змеи, какой анатоксин.

Татьяна Моисеева:

 То есть противоядие есть?

Даниил Агафонов:

Зависит от региона, поэтому когда звоните в скорую помощь, говорите о том, что укусила змея, попробуйте даже описать ее.

Татьяна Моисеева:

 Лучше сфоткать.

Мария Рулик:

В принципе, если ты регион знаешь, то врачи ближайшего травмпункта либо скорая в курсе, что у них ползает.

Татьяна Моисеева:

 А если змею не видел, ребенок укушен, вводят на всякий случай?

Мария Рулик:

Ядовитых очень мало, на самом деле.

Даниил Агафонов:

У нас в стране немного таких зон, в которых много змей.

Мария Рулик:

И они не все ядовитые. Есть такие люди, которые и на ужика так реагируют, вроде ничего страшного. А вот травмы. Мы понимаем, что если ребенок получает травму, связанную с рассечением, то сразу же в травмпункт. В травмпункте его обработали, зашили, дальше он отправляется к Вам?

Даниил Агафонов:

Было бы хорошо, чтобы каждый человек понимал, что надо делать, если увидел кровотечение. Все почему-то льют перекись, неважно, какого размера рана, бывает рана здоровая, из нее пульсирует струя, а он все равно льет туда перекись. Перекись останавливает капиллярное кровотечение.

Мария Рулик:

А если грязная?

Даниил Агафонов:

Тогда можно перекись, потому что перекись реагирует на два момента: на кровь, на кровяные тельца и на гной, вызывает их разрушение, выделяет кислород, и вот с этой механической пеной идет очистка. Если нет перекиси, а есть «Мирамистин», «Хлоргексидин», пожалуйста, используйте их, они тоже подойдут. В дальнейшем уже хирург или травматолог сделают обработку раны, более тщательно промоют, все посмотрят. Если вы хотите остановить кровотечение, то просто прижмите чистой тканью. При сильном кровотечении мы можем говорить о точках прижатия различных артерий, струей – это артериальное кровотечение, тут просто прикладывать.

Мария Рулик:

Или методом проб и ошибок давить, пока перестанет течь.

Даниил Агафонов:

Это еще один повод для того, чтобы посещать открытые встречи. Просто прижать эту рану, максимально сильно надавить.

Мария Рулик:

И в таком состоянии срочно в больницу.

Даниил Агафонов:

При кровотечении из шеи, когда мы говорим сильно придавить, мы можем опередить смерть человека от потери крови удушением. С той стороны, с которой рана, если мы говорим о сонной артерии, с противоположной руку надо поднять к голове и хотя бы ремнем или чем-то передавить через руку. Не просто на шею закинуть, а через руку.

Мария Рулик:

При таких кровотечениях самим вообще ничего не надо делать, кроме как останавливать кровь.

Даниил Агафонов:

Просто пока прижать, задавить максимально и госпитализировать.

Татьяна Моисеева:

 Давайте поподробнее об открытых мастер-классах, которые у Вас проводятся, где это находится, по каким дням, для кого эти курсы проводятся, как на них попасть, что там дают, и пожелания родителям.

Даниил Агафонов:

Как член Молодежного совета Департамента здравоохранения Москвы, мы постоянно проводим множество акций не только по хирургии, но и по поводу информированности населения о своем здоровье, основной момент, чтобы люди знали и были здоровы. Мы открываем приемы врачей, много работ проводится. На базе нашей поликлиники нашим Молодежным советом организуются открытые встречи. К примеру, последняя из встреч была о бодрствовании и сне ребенка, про нарушения в этих моментах, у нас была встреча по острым состояниям в хирургии. Мы каждую встречу анонсируем, зачастую они проходят по субботам и воскресеньям в 12-13 часов в нашей поликлинике по улице Молдагуловой, 5А. В любых соц. сетях можно найти нас как Молсовет ДГП7, мы всегда анонсируем за неделю, за две делаем анонсы, в газеты выкладываем эту информацию, привлекаем молодежно -общественную палату района, максимально стараемся донести до людей.

Мария Рулик:

Наше время подходит к концу, поэтому спасибо Вам огромное, а вы, дорогие родители, примите к сведению, что вашим здоровьем занимаетесь не только вы сами, но и такие прекрасные молодые врачи, которые готовы всегда рассказать что, как, почему и куда.

Татьяна Моисеева:

 Осталось только прийти и научиться.

Даниил Агафонов:

Приходите и будьте здоровы!