Сколько стоит бесплатная медицина: ОМС в частной клинике

Организация здравоохранения

Муслим Муслимов:

Вечер добрый, дорогие друзья! С вами Муслим Муслимов в программе «Медицинский менеджмент» на канале Mediametrics. Сегодня тема нашей передачи – «Сколько стоит бесплатная медицина: ОМС в частной клинике», в прямом и переносном смысле сколько стоит эта бесплатная медицина. В гостях у меня Анатолий Нахимович Махсон. Очень приятно, что Вы находите время, для того чтобы поделиться информацией и последними новостями, потому что все наше медицинское сообщество сейчас задается одним вопросом: что же будет с Надеждой Анатольевной Шуб? Мы знаем о том, что она была обвинена по статье 159 (мошенничество). Все-таки где же Надежда Анатольевна?

Анатолий Махсон:

Надежда Анатольевна является президентом «ГК «Объединенные медицинские системы». У идеолога и нашего медицинского директора и председателя совета директоров Богомолова Павла Олеговича постулаты такие, что медицина должна быть качественной, это он говорит про частную, она должна быть инновационной и она должна быть бесплатной. То есть он говорит, что мы платим достаточно налогов, и если хорошо организовать работу, то любая частная клиника может применять современные методики по обязательному медицинскому страхованию. И Надеждой Анатольевной в свое время была организована клиника, которая занималась лечением инфекционного гепатита С современными препаратами – без интерферона.

Муслим Муслимов:

Это медицинский центр «Гармония», 2017-2018 год, по которому и было возбуждено дело.

Анатолий Махсон:

Где было пролечено почти 5 тысяч больных. Чем отличается лечение этими схемами? Во-первых, оно не такое токсичное, а во-вторых, эффективность его доходит до 95-98% излечений гепатита С.

Муслим Муслимов:

Какие претензии у следствия?

Анатолий Махсон:

Такие методики применялись в основном в фирме «Гармония». Интересный факт: Москва только на следующий год запланировала почти 2 миллиарда рублей на закупку препаратов для лечения гепатита С по этим схемам, а в Московской области это уже почти 4 года проводится. И вот сфабрикованное, с моей точки зрения, дело. Пытаются доказать, что тут было мошенничество, что больных не лечили, а выставляли счета по ОМС.

Муслим Муслимов:

Из 5 тысяч порядка 8?

Анатолий Махсон:

Это по слухам, что 8 больных были поданы. Но дело в том, что это плохая модель. Гепатит С очень просто проверить. Ведь до начала лечения у тебя есть вирус гепатита С, после начала лечения его нет. И если ты не лечил, то сам вирус не проходит. Были проведены обыски, Надежда Анатольевна Шуб и генеральный директор «Гармонии» Смазнова были арестованы, хотя эта статья не предусматривает содержания под арестом. Но сегодня после подачи апелляции Надежда Анатольевна была освобождена под домашний арест.

Муслим Муслимов:

А Евгения Смазнова?

Анатолий Махсон:

Освобождена раньше. Там был адвокат, который вовремя не подал апелляцию. Смазнову освободили неделю назад после подачи апелляции.

Муслим Муслимов:

У меня перед глазами лента новостей, в которой говорится о том, что арестована Надежда Шуб и Евгения Смазнова и в ближайшее время будет задержан Богомолов. А как с Павлом Олеговичем обошлись?

Анатолий Махсон:

Павел Олегович формально был как свидетель, потому что он юридически никак не связан с «Гармонией», он там не хозяин.

Муслим Муслимов:

Но при этом его задержали на 21 час.

Анатолий Махсон:

Был допрос. Представьте себе, свидетеля продержали 21 час. Допрос начали в 2 часа ночи, отпустили его в 3.30 утра.

Муслим Муслимов:

Эта новость всколыхнула все медицинское сообщество на предмет того, что «ГК «ОМС» («Объединенные медицинские системы») работала по принципу взаимодействия с фондом ОМС, и я знаю, что через суд взыскивала сумму задолженности. Последняя задолженность была порядка 53 миллионов, переведена, следующая – счет был выставлен порядка 100 миллионов рублей. И логичный вопрос со стороны медицинского сообщества: стоит ли работать и взаимодействовать с государством по принципу возмещений через фонд ОМС или это все-таки может стоить намного дороже для предприятия и для людей, которые его возглавляют?

Анатолий Махсон:

Московский областной фонд должен фирме «Гармония» больше 250 миллионов, поэтому непонятно, о каком хищении идет речь. В чем проблема? Современные методики лечения достаточно дорогие, и поэтому мало кто может себе обеспечить их за свой счет. Представьте себе, месяц лечения может стоить 200 или 300 тысяч рублей. Ну кто может себе это позволить? «ГК «ОМС» же работает не только с гепатитами. Она работает и с онкологическими больными, лечит другие тяжелые терапевтические заболевания типа бронхиальной астмы. И применяя современные препараты (моноклональные антитела) мы делаем эту помощь доступной обычным людям. Мало кто может себе это позволить. Недавно к нам пришел один известный человек, которого мы взяли на лечение диспротеинемии. Он лечился и покупал этот препарат, но хоть он и не бедный, все равно ему стало это сложно, потому что стоимость такого препарата может доходить до 50-60-70 тысяч рублей в месяц.

Муслим Муслимов:

Павел Олегович, так или иначе, придерживается той или иной идеологии. Мы часть из нее затронули – это идеология в рамках того, что даже частная медицина может быть бесплатной, если правильно работать с фондом. Но если говорить о крупных клиниках, о частных клиниках, которые сейчас растут, как на дрожжах и распространяются в том числе и в регионах и которые не работают по принципу взаимодействия через химиотерапию, через такую специализацию, как онкология, так как там чеки намного выше. Для частной медицины основная задача – это извлечение прибыли, помимо основной задачи – оказание качественной медицинской помощи. Как нужно работать с фондом в дальнейшем, если это невысокие чеки, можно ли выстроить нормальные, открытые отношения, честные и прозрачные? Вопрос в том, что лично Вы считаете, что те суммы, которые выставлялись компанией «ОМС» через суды в рамках возмещения, могли быть фактором судебного дела?

Анатолий Махсон:

Возможно, но ведь самое интересное, что такие же счета за такое же лечение выставляют и государственные предприятия. Мы же ничего не приписываем. Московская область работает по клинико-статистической группе. Там есть третий генотип, гепатит С. И стоимость лечения одинаковая, что государственная клиника, что частная клиника. Мы выставляем тот же самый счет. Вся проблема в другом – что частная клиника, организуя правильную оперативную работу, делает возможным и доступным лечение по этим тарифам и остается денег на нормальную зарплату. Там есть свои проблемы, но можно нормально жить и при этом воровать не надо. Я бы сказал по-другому: если ты не воруешь, тогда можно нормально жить и лечить больных.

Муслим Муслимов:

Судя по тому, что Надежду Анатольевну сегодня отпустили, а она фактически явилась тем человеком, который создавал тренд. Но если говорить о трендах здравоохранения, которые сейчас существуют, со стороны судебной системы или Следственного комитета порядка 2 тысяч дел уже возбуждено в отношении врачей. Каким образом Вы чувствуете эту динамику? Насколько она нарастает? И к чему она может привести?

Анатолий Махсон:

У нас, как у медиков, тренд может быть один – качественно лечить людей и выполнять задачу – ту, что поставил Президент, – снизить смертность и увеличить продолжительность жизни. А это можно сделать, только если ты налаживаешь качественную медицину и работаешь на результат, причем онкологией мы занимаемся, но это второе место, а первое место – сердечно-сосудистые заболевания. И тут тоже можно сделать очень многое. И то, что нам есть к чему стремиться, это точно. Поэтому тренд в настоящей медицине должен быть – качественная медицинская современная помощь и сделать ее доступной по ОМС. А задачей ОМС является оплатить эту помощь по тем тарифам, которые утверждены.

Муслим Муслимов:

И желательно вовремя.

Анатолий Махсон:

Это Вы очень хорошо подметили. Кроме того, что мы отлечили, так мы еще получаем деньги через 3-4, иногда и 5 месяцев. И ОМС ничем за это не отвечает. Взносы на ОМС много лет не повышались. Появляются новые лекарства, а сейчас еще начали доплачивать зарплату. И старье. Вот сейчас же передали, что рассмотрели, и сейчас из нормированных запасов фондов ОМС государственным учреждениям выделяют деньги на увеличение зарплаты. Но все-таки задача фонда ОМС – обеспечить качественное лечение. И частным клиникам же не покупают ни оборудование, ни делают ремонтов, не доплачивают на зарплату. Мы этого и не просим. Мы просим одно – чтобы у нас приняли работу, которую мы выполнили качественно, и вовремя оплатили, больше ничего не надо, в соответствии с тарифами.

Муслим Муслимов:

Анатолий Нахимович, Вы в должности заместителя медицинского директора по онкологии «ГК «Объединенные медицинские системы» и член совета директоров. Если говорить о том уголовном деле и аресте Надежды Анатольевны, как отнесся коллектив? Насколько это было сложно пережить?

Анатолий Махсон:

Конечно, коллектив нервничает. Вы затронули, Муслим, очень болезненную тему, потому что основное для качественного лечения – это люди. И когда формируется коллектив профессионалов, когда люди качественно лечат, самая большая беда – если народ начинает уходить, бежать, появляется нестабильность. Может быть, на это и рассчитано, может быть, кому-то не понравилось, потому что компания очень быстрорастущая. Представьте, там рост более 100% в год. И пока все стабильно. Люди работают, больные лечатся, зарплата выплачивается, а дальше мы посмотрим. Я думаю, что мы поборемся.

Муслим Муслимов:

Если говорить о звонках, которые Вам поступали и поступают касательно этого дела, какие были самые запоминающиеся?

Анатолий Махсон:

Обычно спрашивают: «Что происходит?» С тревогой спрашивают. Причем это началось совсем недавно. Говорим, что, скорее всего, это заказное дело, по моему понятию. Я уже спрашивал у друзей-юристов, есть ли нормированные сроки допроса, с моей точки зрения, когда вызывают свидетеля, держат его 21 час и допрашивают его ночью, это напоминает сталинские времена, когда допрашивали по ночам.

Муслим Муслимов:

Какой прогноз, чем закончится?

Анатолий Махсон:

Не знаю, в нашем государстве от судебной системы можно ждать всего. Понимаете, судья тоже человек, он же тоже думает: мало ли, может заболеть родственник, могут заболеть друзья, дети. Но когда вы уничтожаете нормальные медицинские учреждения, надо же подумать, где вы будете лечиться. Вы очень хорошо спросили – тренды, особенно правоохранительной системы. Она что, направлена на улучшение медицинской помощи? Ни в коем случае. Но когда детского реаниматолога сажают за смерть недоношенного ребенка, меньше 600 грамм, там смертность – 50%. Ну как можно доктора за это, если он все сделал, судить? Кончится это все очень плохо – просто врачи будут уходить из профессии. Нигде в мире за врачебную ошибку не судят. Нет уголовного преследования. Особенно если тяжелый случай, когда больной тяжелый, когда ты один, скорая помощь. Там же очень сложно понять и поставить диагноз. И если врача за это начинают судить и сажать – это начало конца медицины.

Муслим Муслимов:

Вы правильно сказали касательно отношения со стороны медицинского сообщества, когда медики могут бежать из профессии, они меняют профессии и не возвращаются, иногда это очень прискорбно. Но медицинское сообщество – это большая системная каста, причем она делится еще на касту управленцев и касту врачей, не говоря уже об обслуживающем персонале в виде санитарочек, уборщиц или среднем медицинском персонале. Почему она не соединится и не заявит о том, что это неправильно? Мы по одиночке все понимаем, что это неправильно, когда есть мировая практика и практика России. И так у нас здравоохранение не на самом лучшем уровне, и, тем не менее, медицинское сообщество не собирается. В чем проблема?

Анатолий Махсон:

С моей точки зрения, у нас касты управленцев не существует. Управленец – это тот, который должен быть хорошим доктором, у него должны быть способности к управлению, а потом он должен пройти обучение. Богомолов Павел Олегович очень хороший клиницист и ему интересно управление, он обучался. Но нет же таких. Вы посмотрите, кого сейчас ставят управленцами. Предположим, министр здравоохранения, не говорим, где, закончил институт, поучился немножко по гистологии, потом поработал в фирме, потом замминистра, потом министр. Ну какой он управленец? Или сейчас замминистра. Она была детский неонатолог, потом небольшая больница, а потом еще где-то чуть-чуть, а сейчас чуть ли не замминистра. Какой это управленец? Это люди, которые не знают ни медицины, ни управления. И я думаю, что в связи с этим у нас и проблемы. И поэтому они не объединяются. Такому человеку зачем объединяться? Он держится за свое место. У них другие понятия.

Муслим Муслимов:

Почему медицинское сообщество не объединится и не выскажется или не соберет единую позицию воедино?

Анатолий Махсон:

Где-то же пытаются. Но, во-первых, это не приветствуется, и сейчас же независимые профсоюзы возникают. У нас же так все и сделано, что потом же они оказываются виноваты. Хотя были такие случаи, коллектив 13 больницы как воевал. И вообще, медики Москвы в свое время, когда была реорганизация, выступали и собирались, были пикеты. В нормальной стране на такие вещи реагируют – Правительство, органы управления. Но у нас ты выступаешь, раз, два, месяц, а потом, когда ничего не происходит, оно само по себе и затихает.

Муслим Муслимов:

Анатолий Нахимович, если говорить об идее проекта «Объединенные медицинские системы», с чего начинался проект и на каком этапе Вы вошли в этот проект?

Анатолий Махсон:

Проект начался после того, как Богомолов ушел из «Медси», где он был медицинским директором. Ему пришлось уйти, и тогда он решил свои идеи по управлению, по организации частной медицинской помощи, которая на первом месте качественная, на втором инновационная, и на третьем – бесплатной помощи не бывает – оказывается по обязательному медицинскому страхованию. И поскольку он эту модель уже применял в «Медси», там видно было, насколько она эффективна, и за два года был стопроцентный рост «Медси», причем действительно качественная помощь. Он попытался это сам сделать. И поэтому было организовано несколько клиник. Он меня пригласил, мне это интересно в том смысле, что я всегда за это боролся – качественная медицина, бесплатная для пациента. И я решил попробовать. Вошел я после того, как ушел в «Медси», в апреле 2019 года. Моя задача – организовать качественную медицинскую помощь. Конечно, она не может быть в полном объеме пока, потому что у нас нет пока стационара, но, во всяком случае, мы больных своих не бросаем. Если нужна стационарная помощь, мы их устраиваем в разные качественные учреждения. А то, что можем, мы и сами лечим на современном этапе.

Муслим Муслимов:

Сколько клиник сейчас?

Анатолий Махсон:

Сейчас около 10 клиник.

Муслим Муслимов:

И это клиники, которые работают по принципу дневного стационара?

Анатолий Махсон:

Да. У нас стационара нет. Они работают как поликлиники, как клиники первичного приема и дневные стационары по разным направлениям.

Муслим Муслимов:

Если говорить о форматах и векторах расширения, к чему Вы идете? Вы сказали о том, что необходим стационар.

Анатолий Махсон:

Я могу сказать, как видится Павлу Олеговичу, потому что он продумал эту систему. У него идеология – так называемая ВИК, Вертикально интегрированная компания. Она выглядит, как пирамида, самая широкая часть (низ пирамиды) – это клиники первичного приема, где больше всего больных, где проводятся профилактики, прививки. Он, кстати, апологет прививок, и мы сейчас тоже стали, потому что это снижение заболеваемости и во многом продолжение жизни по некоторым параметрам. Если что-то более серьезное, где не могут справиться эти клиники первичного приема, он переходит на второй уровень, это клинико-диагностические центры с дневными стационарами. И у нас есть несколько клиник, которые к этому приближаются. Там ставятся более сложные диагнозы, и больной лечится в условиях дневного стационара. И маленькая верхушка треугольника – это будет стационар, где не может справиться средний уровень, и там нужна более высокотехнологичная помощь в условиях стационара. Вот к этому мы и стремимся.

Пока у нас самый нижний уровень. Сейчас мы идем к среднему уровню и в перспективе стационар, а дальше расширение, потому что у Павла Олеговича идея в регионах попытаться организовать нормальную медицинскую помощь. И самая большая проблема – это кадры. Поэтому в нашей системе есть медицинская академия, которая занимается подготовкой кадров. Сейчас бессмысленно строить стены, покупать оборудование, если ты не знаешь, кто там будет работать, это очень большая проблема.

Муслим Муслимов:

У вас существует целая академия по подготовке кадров, и это очень важная стезя. Как сейчас молодому управленцу, молодому врачу совмещать свою деятельность с наукой, получать образование за рубежом? Как Вы видите систему или вектор развития молодого специалиста?

Анатолий Махсон:

Это за границей предусмотрено правилами работы. Каждый врач за границей, в разных странах по-разному, должен ежегодно повышать свою квалификацию. Там есть система балов, к которой мы идем. Можно ее принимать, не принимать, но нужно организовывать.

Академия есть, она в стадии становления. Но у нас проводятся сейчас регулярные образовательные семинары, потому что «ГК» работает не только в онкологии, она работает в кардиологии, эндокринологии. И, кстати, я там был сам, ходил на семинары, очень много интересного. Например, у нас был семинар по болезни печени, сахарному диабету 2 типа. И там очень много открывается, потому что именно эти заболевания значительно увеличивают риск заболеваемости и смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, таких как инфаркты. Сам по себе сахарный диабет и ожирению способствует, и жировой дистрофии печени. И это та область, в которой можно достигать целей по увеличению продолжительности жизни. Но это должна быть работа не только 1, или 2, или 5 частных клиник, это еще должна быть и работа государства, потому что тут очень много просветительской работы, чтобы народ понимал. Нехватка физической активности, избыточное питание, неправильное питание, тут целая сеть мероприятий.

И в перспективе академия должна получать лицензию и на проведение ординатуры, более длительного образования. Я по собственному опыту знаю, что лучше себя никто себе кадров не подготовит, то есть нужно эту систему организовывать. Потом нужно отбирать молодых людей, которые способны и хотят учиться, учить их здесь, и, конечно, стажировки за границей, обмен опытом. Но это могут себе позволить только достаточно мощные структуры. Я надеюсь, мы до этого доживем в «Группе Компаний».

Муслим Муслимов:

Какое количество проходит через вас пациентов ежемесячно, или ежегодно, по каким направлениям, по каким нозологиям и какое количество врачей у вас работает?

Анатолий Махсон:

Про врачей не скажу, потому что у нас их достаточно много, они разрознены. Про онкологию – около 800 пациентов в месяц. Окология меньше года у нас работает, и тут все время идет рост. У нас есть такие тематики, как нарушение жирового обмена и сахарный диабет 2 типа, там тоже уже несколько сотен больных, и есть сейчас по атеросклерозу. Но мы же организовались фактически год с небольшим.

Муслим Муслимов:

Вы были на передаче Владимира Владимировича Познера?

Анатолий Махсон:

Нет.

Муслим Муслимов:

А хотели бы?

Анатолий Махсон:

Не знаю, смотря о чем говорить с ним.

Муслим Муслимов:

Давайте представим, что Вы попали на передачу Владимира Владимировича Познера, и он Вам задает вопрос: как вернуть престиж профессии «врач»? И при этом Вас слышат сильные мира сего. Что бы Вы сказали?

Анатолий Махсон:

Для начала должно измениться отношение власти к врачам, потому что врач – всегда была благородная профессия. Настоящее врачевание – это сродни искусству, это должно быть призвание, должна быть отрешенность, погрузиться в чужую боль, и это нужно воспитывать. В Союзе это всегда воспитывалось. И отношение к врачам было совсем другое. Сейчас, с одной стороны, отнесли к сфере услуг, с другой стороны, что мы видим по телевизору? Кто-то умер. Тут начинают все каналы говорить: погиб, убили. Но если посмотреть, сколько отлечено больных.

Если мы возьмем смерть ребенка, взяли бы и сказали, что родилось столько-то недоношенных детей и столько-то умерло. А те, которые поправились? Их же значительно больше. Но у нас почему-то так устроено, что наша пресса подчеркивает все отрицательные случаи, в них надо разобраться. Я согласен, что если есть халатность, если врач не оказал помощь, если он не пришел, не помог, не сделал – это одно. Если он один раз сделал, второй, его просто надо отлучать от профессии, вот и все. Другое дело, если человек старается помочь и погиб пациент – нигде в мире за это не карают, а у нас тут же: там убили, здесь убили, ребенка не спасли, ему не назначили второй раз сурфактант, потому что проблема с дыханием у недоношенного ребенка. Смертность колоссальная. И следователь решает правильно лечили или нет. Нигде в мире так не делается.

Муслим Муслимов:

Если говорить о возврате престижа врачебной профессии, то это пересмотр отношения следственных органов к деятельности врача?

Анатолий Махсон:

Не только следственных органов – Правительства, прессы, телевидения, всех.

Муслим Муслимов:

А что должно со стороны Правительства произойти, чтобы Анатолий Нахимович Махсон сказал, что государство изменило свой ракурс и теперь поддерживает? Памятник, может быть, поставить врачу или новую премию?

Анатолий Махсон:

Во-первых, для начала нужно говорить честно то, что есть, потому что у нас по телевизору начинают говорить: у нас все оплачено, вы должны прийти к врачу и вам должны все сделать. А что происходит? Говорят: вам должны все сделать бесплатно, тариф ОМС, компьютерная томография стоит 3 тысячи. А мы в онкологии делаем компьютерную томографию с контрастом, а контраст стоит 2,5 тысячи и колба 3 тысячи. Значит, невозможно сделать компьютерную томографию с контрастом. И мы говорим больному, что вы должны заплатить, купить, если у тебя нет лекарства и колбы, ты не можешь сделать исследование. А больной говорит: «Как же? Мне сказали».

У нас был больной, который чуть ли не судился с ними полгода. Когда мы писали, говорили, контраст ввели. Но как только ввели контраст в тариф, мы делаем бесплатно. Есть много современных методик, которые не покрывают тарифы ОМС. Значит, честно говорить людям, объяснять. Конечно, когда врач вымогает деньги – это недопустимо. Но если доктор не может оказать, если ему тарифа не хватает на оказание современной помощи, как он ее может оказать? А больному сказали, что все оплачено, и он считает, что у него вымогают деньги. Врач становится заложником. Или не хватает лекарств. Вместо того, чтобы честно сказать: «Нам этого не хватает», – начинают говорить: «А вы больному не назначаете». Ну как доктор может не назначить больному? И когда ты ему не назначаешь, больной тут же думает, что я ему сейчас заплачу и он...

Муслим Муслимов:

Ели говорить непосредственно о работе, которая направлена на развитие частного сектора здравоохранения, мы же понимаем, что фактически у нас есть оптимизация государственного сектора. При этом развивается частный сектор здравоохранения. Вы правильно сказали о том, что пациент выбирает, где ему лечиться, и чаще всего ему говорят в телевизоре о том, что ряд услуг он может в государственных клиниках получить абсолютно бесплатно. Он идет в государственную клинику. Но у меня вопрос: почему он все-таки выбирает частную?

Анатолий Махсон:

Во-первых, не все выбирают частную, потому что складывается мнение, что в государственной клинике некачественное лечение. Государственные клиники тоже есть разные. Я думаю, что отчасти обоснованные, есть необоснованные. Но когда тебе все время показывают, как плохо в каких-то учреждениях, формируется мнение, что там плохо. И тогда человек, если у него есть финансовые возможности, пытается пойти там, где лучше.

Но частная клиника тоже не является гарантией качественной помощи. Есть частные клиники, которые лечат нормально, есть те, которые вымогают деньги, назначая ненужные анализы. Государству нужно заняться тем, чтобы следить за тем, чтобы было нормальное лечение. Контроль – задача государства. А дальше в какие клиники идут? Там, где нормальное отношение, где тебе не хамят, где у тебя не вымогают деньги и где тебя качественно лечат. А если больной не может эту услугу по обязательному медицинскому страхованию получить в государственной системе, тогда идет поток. Когда я в «Медси» работал, там иммунотерапия, современное лечение рака, значительно большая эффективность. Вдруг в Москве пропадают препараты. Ну куда больному деваться? А в частной клинике у него без денег такое же лечение проводят. В этом смысле у частной клиники преимущество, потому что мы работаем вне 44 закона пресловутого. Поэтому когда нам нужно лекарство, если у нас есть деньги, мы его покупаем. Нам не нужно проводить конкурс. Мы можем купить препарат за неделю, за день, за два. И если ты идешь без конкурса, то там можешь получать совсем другие условия у фирмы, и зачастую лекарства значительно дешевле, потому что они боятся: мы покажем низкую цену, потом все у нас будут покупать.

Муслим Муслимов:

Анатолий Нахимович, у Вас есть мечта?

Анатолий Махсон:

Мечта – поработать в нормальном учреждении, чтобы было все нормально, чтобы можно было лечить больных на современном уровне, чтобы можно было им помогать и чтобы было не стыдно за свою работу, и при этом нормально жить, чтобы тебе платили нормальную зарплату, и ты не думал о том, как прожить долго. Вот это мне виделось, что это может быть в маленьком кусочке «ГК «Объединенные медицинские системы». На самом деле, она, может быть, не единственная, просто я это увидел. Но у меня есть мечта поработать в нормальных условиях, что я пока и делаю.

Муслим Муслимов:

Чем гордитесь за прожитый период времени?

Анатолий Махсон:

Горжусь хотя бы тем, чтобы мы помогаем большому числу больных. А что врачу нужно? Бесконечно звонят: нам нужно помочь этому. Я вижу эффект – это приятно. Вот этим и горжусь, что мы можем лечить на современном уровне больных и зачастую делать то, что не могут сделать в других клиниках.

Муслим Муслимов:

Если брать то поколение, которое Вы представляете, это поколение, которое сделало много для отечественного здравоохранения, если брать 62 больницу, это уровень очень высокий. Но, тем не менее, это поколение привело к оптимизации здравоохранения, то, что мы сейчас имеем, хотя это уже следующее поколение, отдельные люди. Но если говорить о молодом поколении, о молодых управленцах, что бы Вы им посоветовали? Какие советы для молодых управленцев важны?

Анатолий Махсон:

Я же управленцем стал, можно сказать, случайно. Я и не собирался, я был хирургом, заведовал отделением, так жизнь распорядилась. А дальше я и говорил и делал. Во-первых, я считал, что если ты делаешь нормальное дело, и дело у тебя на первом месте, то ты никогда не умрешь с голоду, у тебя всегда будут пациенты и ты всегда будешь нормально жить. У тебя не будет вилл в Испании, но ты и не будешь голодать, ты будешь одеваться, ездить на машине, будешь нормально жить, дети у тебя будут учиться. Это первое.

А второе – я всегда делал так, чтобы в больнице было так, как я бы хотел в ней работать. Я там проработал 17 лет хирургом. Я представлял, что нужно, чтобы нормально работать. И я все это делал, чтобы было нормально работать докторам и чтобы больные получали качественную помощь, а это основное. Во-первых, доктора удовлетворены, во-вторых, всегда достаточно больных, и в-третьих, ты можешь платить нормальную зарплату, и я надеюсь, что явного вымогательства не было, потому что с этим я боролся, чтобы не сказали больному: «Ты должен заплатить». И тогда нормально живешь.

Муслим Муслимов:

Спасибо за Ваше мнение, Анатолий Нахимович! Хотел пожелать Вам всего самого лучшего, процветания прежде всего. И все медицинское сообщество будет наблюдать за тем делом, по которому Надежду Шуб сегодня отпустили. Поэтому всех благ, скорейшего возвращения в нужное русло работы.

Анатолий Махсон:

Спасибо, Муслим! Мы живем в нашей стране, и все равно подавляющему большинству надо лечиться здесь, и я надеюсь, что здравый смысл наконец-то возобладает и перестанут разрушать то, что есть. Конечно, есть куда стремиться, есть что улучшать, рушить не надо то, что нормально работает, и тогда все будет хорошо.

Муслим Муслимов:

Если работает – не трогай.

Анатолий Махсон:

У меня есть любимая поговорка: не надо мне делать, как лучше, оставьте мне, как хорошо.

Муслим Муслимов:

Всех благ, Анатолий Нахимович!