Ваш ребенок не слышит

Екатерина Осипенко:

Добрый день, уважаемые слушатели и зрители. В эфире «Школа здорового голоса Екатерины Осипенко». Я Екатерина Осипенко, отоларинголог, фониатр, кандидат медицинских наук, доцент. Моя сегодняшняя передача посвящена слуху, 3 марта вся мировая медицинская сурдологическая общественность праздновала Международный день слуха, и сегодня мы встречаемся с удивительной гостьей, которая основала организацию «Я тебя слышу» со своими подругами, которые были приобретены в ходе определенной борьбы за здоровье ребенка – Алла Маллабиу. Алла является членом Всемирного форума слуха. Вы сейчас начинаете сотрудничество со Всемирной организацией здравоохранения, но мы об этом поговорим потом. Здравствуйте, Алла. Каким образом так получилось, что Вы пришли к борьбе за слух?

Алла Маллабиу:

Мне пришлось включиться в эту тему, хотя я никогда не хотела и не мечтала об этом. Когда у меня родился ребенок, мне сказали, что это совершенно здоровый прекрасный малыш, я выписалась из роддома со здоровым ребенком. Когда ему было месяцев 5, я заметила, что он не отреагировал на громкий звук, засыпая, это стало страшным маячком для меня, я подумала: что же происходит, почему он не отреагировал?» Когда он уснул в следующий раз, я принесла очень громкие штуковины, начала греметь над ним, он просто не шелохнулся. Мы стали проверять слух, проверили во многих местах, нам везде сказали, что он ничего не слышит, и это был первый глухой человек, которого я встретила в своей жизни, как и многие родители, у которых рождаются дети с нарушением слуха. Мы стали искать варианты как с этим быть, что делать и узнали о такой операции, как кохлеарная имплантация – это операция по восстановлению функции слуха. Когда Диме был год, мы сделали ему имплантацию, и началась долгая-долгая усердная работа над тем, чтобы научить его сначала слышать, а потом говорить.

Екатерина Осипенко:

Вы испугались сильно?

Алла Маллабиу:

Я ужасно испугалась, но это не только испуг, это трагедия и шок, потому что ты не готов, ты не хочешь. И все эти 5 стадий: отрицание, торг, поиск виноватых – через все я прошла, и это очень тяжело, вообще непонятно, почему он глухой, что с ним делать, как он будет говорить, он вообще будет говорить? Миллион вопросов, ответов на них нет, и это страшно.

Екатерина Осипенко:

Вы из Санкт-Петербурга. С того момента, как Вы в 5 месяцев впервые заметили, до момента обследования прошел какой-то период времени, и когда прооперировали?

Алла Маллабиу:

Заметили в 5 месяцев, потом запись на разные исследования, мы не поверили ни первому, ни второму, ни третьему исследованию, сделали их очень много. Примерно в 8-9 месяцев было точно понятно, что он не слышит, нужно с этим что-то делать. Надели слуховые аппараты и стали искать варианты как проимплантировать ребенка. Диме сейчас 13 лет, то есть 12 лет назад в России еще были очереди на квоты, и мы не знали, когда ему поставят имплант – через 3 года, через 5, через год, а чем раньше имплантируют ребенка, тем лучше результаты, поэтому мы нашли контакты в клинике в Германии, приехали в Фрайбург и проимплантировались, когда Диме был ровно год.

Екатерина Осипенко:

То есть Вы это делали не в России, почему?

Алла Маллабиу:

Не в России, потому что квот было очень мало. Сейчас в России достаточно квот для всех детей, которые нуждаются.

Екатерина Осипенко:

То есть можно было, но это надо было ждать.

Алла Маллабиу:

Очень долго ждать, а ждать нельзя в этом деле, чем раньше, тем лучше.

Екатерина Осипенко:

Ждать нельзя, потому что на кону стоит речь, речеобразование. У Вас тоже своя специфика, поскольку во Фрайбурге прооперировались, а дальше настройка кохлеарных имплантов где проводилась?

Алла Маллабиу:

Мы решили настраиваться тоже в Германии, потому что там немножко другой был подход. Год мы туда ездили, сначала с промежутком в месяц, потом с промежутком в 3 месяца, потом эти промежутки увеличивались, сейчас это уже раз в год. Мне очень нравилось, потому что в Германии придерживаются такого взгляда, что поднимать звук в настройках нужно очень постепенно, чтобы ребенок не испугался, чтобы это не было травмой. В России по-разному это проводится, настройки у нас делают в основном в больших городах специалисты, и люди из отдаленных городов или маленьких поселков приезжают в Петербург или в Москву настраиваться, они не могут делать это каждый месяц, это сложно.

Екатерина Осипенко:

Вы у Роланда Ласцига оперировались?

Алла Маллабиу:

Да.

Екатерина Осипенко:

Я вдруг только что поняла, что если речь о Фрайбурге, то это должен был быть Ласциг.

Алла Маллабиу:

Потрясающий хирург.

Екатерина Осипенко:

Он специализируется по кохлеарной имплантации. Сейчас то, что Вы рассказали, напомнило ситуацию с ЭКО, когда в России это не было возможно, не было доступно, и тогда женщины, чтобы делать ЭКО, ездили бесчисленное количество раз за границу, и я считаю, что в том случае, что в этом случае это просто пример героизма по отношению к ребенку. Это был первый год, а дальше? Ведь во Фрайбурге педагоги говорили по-немецки, что происходило с речью?

Алла Маллабиу:

Это было достаточно давно, после операции мы прилетели и пошли на консультацию к очень известному профессору по кохлеарной имплантации. Я думала, сейчас приду, и она скажет, что нам делать, как заниматься с ребенком, я начну. Я прихожу к ней, она говорит: «Просто будьте хорошей мамой, Вы так рано проимплантировали ребенка, все будет прекрасно, речь будет развиваться спонтанно, как у обычных детей». Ну как же, у него какая-то штуковина на голове, он уже год не слышал, наверное, надо что-то делать. Она практически перекрестила и сказала: «Идите, будьте хорошей мамой». Мы нашли логопеда в России, занимались, очень известный профессор. Этот человек поменял свою точку зрения, просто тогда было очень мало знаний по кохлеарной имплантации, а сейчас по-другому все говорят. Но я почувствовала, что тут есть какой-то подвох, как же так, он же не слышал, надо все равно что-то делать, и мы стали заниматься с логопедом, но Дима совсем не хотел говорить, то есть примерно через год он нас порадовал одной даже не фразой и не словом, а одним слогом, то либо «ба», то ли «па», то ли «ма» – это было просто невероятно. Прошел год!

Екатерина Осипенко:

Год, когда Вы были хорошей мамой, но при этом не было занятий. Занимались просто с логопедом или с сурдопедагогом?

Алла Маллабиу:

С логопедом, который имеет опыт работы с глухими и слабослышащими детьми, в том числе после кохлеарной имплантации, но не сурдопедагог.

Екатерина Осипенко:

В данной ситуации перед нами иллюстрация к образу прекрасной матери, но которая сталкивается на своем пути с определенными глобальными сложностями, и тоже не все слава Богу в результате получается. Наша же задача на примере Вашего рассказа, Вашего жизненного пути открыть двери тем родителям, которые сейчас сталкиваются с проблемой, уже столкнулись, или на первых этапах, для того чтобы поняли, что этот путь тернист в любом случае, и что эффект в конечном итоге будет зависеть от многих составляющих, а не от одной, и придется очень много трудиться. Все эти люди живут не только в Москве и в Ленинграде, не только в крупных городах, где устанавливаются кохлеарные импланты, потому что установка кохлеарных имплантов сейчас доступна во многих городах, во многих лечебных учреждениях, которые получают эти самые квоты на установку имплантов, но дальше вопросы реабилитации, эти вопросы у нас в большинстве случаев подвешены в воздухе. Поэтому все, что Вы сейчас говорите, пусть это будет не очень стандартный опыт, но это очень важно. Что дальше? Он не первый год, результативности фактически 0 по речи.

Алла Маллабиу:

Мы ездили проверяли слух в Германию, было понятно, что он слышит все, практически даже писк комара. Я видела, как он на это реагирует, как он оборачивается на всех частотах, но говорить, он не говорит.

Екатерина Осипенко:

А они что говорили?

Алла Маллабиу:

Немцы говорили: «Вам 2 года, все нормально».

Екатерина Осипенко:

Они сами не поставили вопрос о том, что пора заниматься?

Алла Маллабиу:

Мы занимались, может быть, не совсем так, и дети все равно разные. Дима никогда не хотел сидеть, у него была гиперактивность, он ходил в детский сад, там были занятия, он мог просидеть ровно 3 минуты, а потом просто убегал играть, не мог сконцентрироваться, и это был такой долгий труд, чтобы приучить его сидеть, заниматься, концентрироваться, потому что есть детки, которые прекрасно сидят и готовы, есть дети, которые уже под столом, и ты должен залезть с ним под этот стол и делать задания, упражнения.

Екатерина Осипенко:

Сурдопедагоги так и делают.

Алла Маллабиу:

Хорошие сурдопедагоги так делают. Есть разные сурдопедагоги, мы столкнулись тогда с другими сурдопедагогами, все равно мы занимались, и много поменяли специалистов. Потом ему исполнилось 3 года, и он не говорит. А когда ему исполнилось 4 года, и он не говорил, только контуры слов, у не было сопутствующих заболеваний, и тут все забили тревогу. В Германии на меня уже смотрели: «Что-то, мама, Вы так себе». В России тоже все смотрели искоса, и я читала этот месседж в глазах: «Мамаша, наверное, так себе, занимается мало», – хотя мы занимались длительно. А в 4 года мы нашли другого логопеда, удивительного человека. Она занимается с детьми с разными нарушениями, но она просто логопед, и он начал говорить, начал говорить фразами. В 5 лет мы еще пошли в известный центр в Петербурге, там тоже очень классная методика и отличные специалисты, и просто пошла речь. Такое ощущение, что он все это время накапливал, и в какой-то момент, когда мне уже хотелось просто умереть, твой ребенок все слышит и ничего не говорит, ну что про это думать? Четыре года, а скоро школа, и вообще непонятно, куда ты его отдашь. И он заговорил.

Екатерина Осипенко:

Он сейчас обучается в общей школе?

Алла Маллабиу:

Да, в массовой школе.

Екатерина Осипенко:

Он пошел с первого класса в обычную школу.

Алла Маллабиу:

С первого класса он пошел в частную школу и до 6 учился в частной.

Екатерина Осипенко:

Частная, но общие классы, это не дети с нарушением слуха. Как сейчас он говорит?

Алла Маллабиу:

Он говорит хорошо, но иногда делает ошибки, например, в согласовании, то есть он может сказать что-то женского рода: дверь не закрылся, хотя он прекрасно знает, что дверь – это она, но это история пластичности мозга, когда год ребенок не слышал ничего, и он учит русский язык как иностранный, мы запоминаем правила, запоминаем согласование, и для него этот язык немножко иностранный.

Екатерина Осипенко:

Нет естественности.

Алла Маллабиу:

Он естественен, но иногда он может сказать совершенно глупые вещи, хотя он прекрасно знает, что это женский род или средний род.

Екатерина Осипенко:

А как он пишет? Как у него с русским языком?

Алла Маллабиу:

Благодаря логопеду, она еще и учитель русского языка, она до сих пор с Димой занимается, пишет он вполне себе прилично, вот это удивительно. Это она сделала все, то есть человек совершенно невероятный.

Екатерина Осипенко:

Роль личности в истории никто не отменял, поэтому когда мне говорят о врачах и не о врачах, неважно, от росинки не рождаются апельсинки, поэтому десятилетия издевательства над народом и вырезание всего самого просвещенного слоя не могло не повлиять на медицину, на врачей, поэтому если нам кто-то хамит на улицах, то почему у нас должны врачи быть интеллигентами? Извините, никто по этому признаку в мединституты не принимает, или в педагоги, поэтому среди педагогов есть люди, которым нельзя быть педагогами, в том числе среди врачей. В Вашей ситуации был положительный момент, Вы к нему пришли, сейчас будем говорить, что Вы полностью социально активны. Вы занимаетесь музыкой или танцами?

Алла Маллабиу:

Я закончила музыкальную школу, но он нет, ни музыка, ни танцы, он очень творческий, снимает на YouTube, любит снимать фильмы, придумывает роли своим друзьям.

Екатерина Осипенко:

Он сам в них принимает участие?

Алла Маллабиу:

Сам тоже принимает участие.

Екатерина Осипенко:

Его не смущает, что он говорит с ошибками?

Алла Маллабиу:

Он очень неплохо говорит, бывает редко ошибки, но очень приличная у него речь.

Екатерина Осипенко:

То есть у него никаких комплексов, что он какой-то не такой, нет.

Алла Маллабиу:

Комплексов нет, но он понимает, что он особенный.

Екатерина Осипенко:

Он понимает, что он не совсем такой, но при этом никаких комплексов у него в этом отношении не сформировалось. А что сверстники за эти годы? Ведь имплант торчит на голове, его видят все.

Алла Маллабиу:

Речевой процессор видят. Он рассказывал недавно, что ужасно бесило, когда он перешел в другую школу, его постоянно спрашивали: «Что это у тебя?» И так каждый подходит и спрашивает, просто невозможно отвечать, это очень раздражает.

Екатерина Осипенко:

Потом дети, получив ответ, успокаиваются. Никто не дразнил?

Алла Маллабиу:

Не дразнил, но все равно дети с имплантами не слышат так, как мы слышим, это все равно на уровне первой степени тугоухости, это значит, что в шуме или когда все смеются ты не улавливаешь всего, каждый раз переспрашиваешь: «А что там, а почему вы все смеетесь, а что происходит?» – это, конечно, сложно. Во-первых, это раздражает других людей, один раз скажет, второй раз скажет, потом уже «ничего», «потом расскажу» или «отстань», либо он уже просто сам не спрашивает. Думаю, здесь есть сложности.

Екатерина Осипенко:

Спортом он занимается?

Алла Маллабиу:

Он занимался разным спортом: большим теннисом очень долго занимался.

Екатерина Осипенко:

То есть это индивидуальные виды спорта, лучше не контактировать.

Алла Маллабиу:

На самом деле, очень многие дети занимаются и контактными видами спорта. Некоторые даже умудряются заниматься боксом, но не выходить на спарринги. То есть ты занимаешься боксом, ходишь на тренировки в шлеме, отрабатываешь все удары, просто нет спарринга. Если спарринг произойдет в какой-то жизненной ситуации, то ребенок уже будет готов. На каратэ многие ходят, на тхэквондо.

Екатерина Осипенко:

Очень удивительно. Как с плаванием?

Алла Маллабиу:

С плаванием прекрасно. Первый раз мы пошли на плавание, когда Диме было лет 6, тогда еще не было водных аксессуаров. Сейчас у некоторых производителей есть водные аксессуары, это водный чехол, который помогает сделать так, чтобы ребенок слышал, но вода, влага не падала на него, защитный. Прекрасный обычный тренер взяла его и занималась. Она сказала: «Ничего страшного, обычные дети тоже в воде ничего не слышат, потому что эхо в бассейне». Она ему показывает, давай так, потом на спину, и он научился плавать, дальше мы это продолжили, сейчас он очень хорошо плавает.

Екатерина Осипенко:

Когда не было возможности защищать этим водным аксессуаром, каким образом тогда защищали его?

Алла Маллабиу:

Никаким, он ничего не слышал.

Екатерина Осипенко:

Просто снимали речевой процессор.

Алла Маллабиу:

Снимали, и он как глухой человек плавал, а тренер показывал ему.

Екатерина Осипенко:

Это вопрос слуха, а вопрос попадания влаги.

Алла Маллабиу:

Ты его снимаешь, и влага не попадает. Речевой процессор снят, и ребенок идет в бассейн глухим, без речевого процессора, ничего никуда не попадает.

Екатерина Осипенко:

Теперь давайте поговорим о Вашей деятельности. Сейчас Вы рассказывали о своем ребенке и о себе, как о маме, но Вы в определенный момент стали общественным деятелем.

Алла Маллабиу:

Здесь надо сказать большое спасибо Петербургскому институту раннего вмешательства. Это удивительное место, там был родительский клуб, в который брали малышей, когда Диме было 8 месяцев, мы узнали, что он не слышит, они просто нас взяли в родительский клуб, тогда с малышами никто не занимался. Это такое место, куда приходили родители, дети, с ними занимались, мы все пили чай, психологическая поддержка, в то же время развитие ребенка. В 2013 году представители института пригласили меня и мою коллегу Зою, с которой я тогда еще была не знакома, в поездку в Швецию, которая называлась «Родители и специалисты за социальную справедливость». Нас взяли как родителей, и мы поехали в Швецию, в Норвегию и познакомились там с целостной системой поддержки семьи в Каролинском университете. То, как они работают с семьей, у которой есть ребенок с ограниченным слухом. Это семейно-центрированный подход, огромное количество специалистов, выстроена вся система поддержки от момента постановки диагноза до того момента, как ребенок получает работу.

Екатерина Осипенко:

20 или сколько?

Алла Маллабиу:

Это какой-то такой возраст, они передают из одного в другое, и все это строится вокруг семьи. Ты сначала должен пережить. Ко мне приезжал специалист, когда мы узнали, что Дима не слышит, сказала: «Задумайтесь, что Вы сделали такого в жизни, что у Вас родился глухой ребенок». Это специалист, сурдопедагог.

Екатерина Осипенко:

Сурдопедагог не знает причин возникновения.

Алла Маллабиу:

Нет, это обязанность сурдопедагога. Там вокруг семьи все строится, то есть поддерживают семью, учат семью заниматься с ребенком, и через это ведут ребенка весь путь – это просто перевернуло мое сознание. Это же невероятно круто, почему у нас такого нет? Ты на каждом этапе: теперь его в садик не берут, как же устроить ребенка в садик, чтобы не в специальный, а в логопедический, и ты обходными путями пытаешься залезть в логопедический. Потом «какой кошмар – школа». У нас нет инклюзии, ничего нет, и каждый раз это просто какое-то преодоление. На следующий год у института был новый проект с американской организацией, это родительская организация, проект длился 2 года, туда нас институт позвал с Зоей, и мы увидели, что родители тоже что-то могут. Зоя – это моя коллега из сооснователей.

Екатерина Осипенко:

Давайте произнесем ее фамилию, передадим ей привет.

Алла Маллабиу:

Зоя Войцева, привет! Зоя – поддержка, опора.

Екатерина Осипенко:

Я так понимаю, что она тоже мама.

Алла Маллабиу:

У Зои Тимофей, ему 9 лет. И это большая организация, очень сильная. Тут у нас просто куча идей появилось. Мы вернулись, это уже 2015 год, и решили зарегистрировать «Я тебя слышу», придумали кучу разных проектов, у меня в голове была куча идей, я придумываю в основном наши проекты, они рождаются у меня в голове. Проектов было много, организацию мы зарегистрировали, а денег нет.

В это время Зоя получила рассылку, она отучилась на курсе высшей школы менеджмента по социальному предпринимательству, в Петербурге был онлайн-курс, и ей прислали рассылку, что идут заявки в фонд «Навстречу переменам» – это фонд, который поддерживает проекты, которые поддерживают детей. Мы решили, что нам надо выиграть 1,2 млн – это был призовой фонд, и подали заявку. Удивительно, но мы выиграли! Каким это образом произошло – просто какое-то чудо, потому что у нас не было еще тогда реализованных проектов, только наше большое желание и стремление. И мы выиграли 1,2 млн в 2016 году и начали делать наши проекты.

Одним из первых проектов была дистанционная реабилитация, мы сделали 36 видеороликов вместе с ведущими петербургскими специалистами слухоречевой реабилитации, и там был родительский блок, мы с Зоей сидим, обсуждаем: «Зоя, а как у Вас было УДР?» УДР – это условно-двигательная реакция, когда ребенок что-то услышал, и он должен произвести какое-то действие, например, надеть на пирамидку колечко. Потом мы показываем ребенка в этом видео, который делает этот УДР, то есть мы показываем родителям как это происходит, а потом комментарий специалиста: «Делайте вот это, делаете вон то, и еще вон то, чтобы ребенок научился УДР». И так у нас было по тематическим блокам разбито. Мы делали этот проект, потому что понимали, что с реабилитацией большие проблемы, очень мало специалистов в городах, даже в Петербурге бывает сложно найти специалиста.

Екатерина Осипенко:

Это штучные экземпляры.

Алла Маллабиу:

В маленьких городах нам очень часто пишут, или даже в таких городах, как Иркутск, Омск, что по одному специалисту. Родители просто не знают, что делать, и мы решили, что это будет им подспорье, материал, на который можно опираться и чему-то учиться. Получили кучу положительных отзывов.

Екатерина Осипенко:

Сколько лет работает Ваша организация?

Алла Маллабиу:

4,5 года.

Екатерина Осипенко:

Каких результатов достигли?

Алла Маллабиу:

Мы помогли более чем 6 тысячам детей, мы проводили опрос и увидели, что более чем 20 городов у нас задействовано, ближние страны зарубежья, например, в Украине.

Екатерина Осипенко:

На Украине, мы же на русском языке говорим. «В Украине» – это только, видимо, в Украине, когда вдруг резко люди перестали понимать русский язык, и у тех, кто в нашей стране почему-то тоже решил, что можно в угоду неким непонятным политикам, силам, непонятно кому предать свой собственный язык и сразу начинать использовать иные предлоги, а так на Украине.

Алла Маллабиу:

Вдохновлены были нашим премьером, девочки создали родительскую организацию, сейчас очень известную.

Екатерина Осипенко:

Вы объединяете детей, родителей, бывают ли междусобойчики?

Алла Маллабиу:

Мы начинали с междусобойчиков, родители это очень ценят и любят, но мы поняли в какой-то момент, что это забирает огромное количество энергии, времени – это очень важные вещи, и комьюнити очень важно, его надо поддерживать, но если мы хотим больше impact социальный, мы хотим больше помочь семьям, то надо уходить в онлайн, поэтому наши уроки все онлайн.

Если взять совокупное количество просмотров уроков, то это почти 300 тысяч просмотров. Или мы встретимся, 15 человек, у нас будет комьюнити – это большая разница. Тут очень важно найти баланс между комьюнити и тем, что мы хотим делать. Для нас цель – помочь и поддержать как можно большее количество семей, детей с нарушением слуха. Но сейчас уже не только с нарушением слуха, мы хотим, чтобы все остальные люди не теряли слух по причинам, которые можно предотвратить, и занимаемся теперь этим тоже.

Екатерина Осипенко:

Просветительская деятельность. В чем она состоит? Что такое Всемирный форум слуха?

Алла Маллабиу:

Сейчас я немножко скажу статистики: в мире 456 миллионов людей с нарушением слуха.

Екатерина Осипенко:

Речь идет о разных формах?

Алла Маллабиу:

Да, разные формы нарушения слуха, и к 2050 году эта цифра достигнет 900 миллионов, просто в 2 раза – это угрожающая, страшная статистика. Всемирная организация здравоохранения, видя эту статистику, озаботилась тем, что происходит, и решила учредить Всемирный форум слуха. В прошлом году, в декабре, они провели ассамблею и собрали туда ведущих стейкхолдеров со всего мира – это организации, которые занимаются проблемами слуха. Их не так много на самом деле, из России получили приглашение только 2 организации – наш научно-практический институт аудиологии и наша организация. Там мы говорили о том, как важно каждому в своей стране рассказывать и продвигать идею того, что люди могут потерять слух, а в 60% можно предотвратить потерю слуха, если просто знать что делать.

Екатерина Осипенко:

Вы говорите о потере слуха, связанной с использованием гаджетов?

Алла Маллабиу:

Это одно из направлений работы, за безопасное слушание «Сделай тише». 1,1 миллиард подростков находятся в зоне риска потери слуха из-за неправильного использования наушников – надо просто сделать потише. Нам кажется очень важным об этом рассказывать, но мы понимаем, что слушать общественную организацию вообще неинтересно, или читать листовки, а интересно слушать инфлюенсеров, лидеров мнений, музыкантов.

Екатерина Осипенко:

Музыканты сами находятся в группе риска по потере слуха, не то чтобы по развитию нарушений слуха, учитывая, что я, как никто другой общаясь и работая прежде всего с этой категорией людей, с другой проблемой, с нарушением голоса, могу сказать, что они великолепно теряют слух на своем рабочем месте, причем легко и непринужденно, хотя бы просто потому, что они работают в шуме, то же самое касается всех тех, кто занимается музыкой, это могут быть и даже те, кому непосредственно слух нужен чуть ли не великолепный, идеальный. Я говорю сейчас и о звукорежиссерах, поэтому здесь тоже есть проблемы, но это люди, которые работают в шуме, то есть это те профессиональные категории, которые вынуждены сталкиваться с теми или иными особенностями своей профессиональной деятельности.

Но есть огромное число детей, и Вы сейчас обозначили огромную, дикую совершенно цифру – миллиард, это наши дети, которые пользуются гаджетами и которые в настоящий момент пользуются наушниками. За границей я смотрела на ребенка, это девочка, она еле-еле ходила, мама все время пихала ей на голову наушники, и мультики смотрелись в этих самых наушниках. По-моему, ничего более чудовищного в этой ситуации представить себе невозможно: мать сама выстилает своему собственному ребенку дорогу в ад. Поэтому, дорогие родители, мы сегодня уже не первый раз говорим о степени важности родительского контроля, родительского понимания тех самых проблем, о которых мы сегодня говорим, о том, что когда случилась такая трагедия, ребенок родился уже глухим или с высокой степенью тугоухости – это одно дело, но когда в семье создаются такие условия из-за непонимания проблемы, в семье создается условия, которые спровоцируют в дальнейшем потерю слуха у ребенка, раннюю потерю зрения, мы говорим о гаджетах, потерю слуха, когда мы пользуемся бесконечными наушниками при прослушивании чего бы то ни было, в том числе это могут быть игры компьютерные – это же тоже сопровождается шумовыми моментами. Чем это все громче, тем более это захватывает.

Дальше встает вопрос – это социализация ребенка и формирование его как личности в той ситуации, когда он полностью погружен в этот самый виртуальный мир, поэтому есть перекрест всевозможных социальных моментов, которые не позволяют вырастить здорового ребенка ни физически, ни духовно, духовно имеется ввиду психологически, поэтому это наша задача. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Государство – это прекрасно, но в семье государство – это мать, потом уже отец, поэтому матери всех стран, объединяйтесь, прежде всего нашей страны, помогайте своим детям, и сегодня вы поняли на примере, мы сейчас только коснулись. Самое важное, что вы должны сделать, когда придете домой, не надо выкидывать наушники, но во всяком случае проанализируйте как часто ваш ребенок пользуется, как вы часто пользуетесь наушниками, на какой громкости вы слушаете музыку. Вот это все то, что входит в сферу деятельности Всемирного форума по слуху, который находится под протекторатом Всемирной организации здравоохранения, в настоящий момент уже и в нашей стране появились его амбассадоры, послы, которые помогают получать дополнительные знания о тех факторах риска, которые могут послужить для формирования нарушений голоса.

Алла, спасибо Вам огромное за то, что сегодня к нам пришли, рассказали о своей собственной судьбе, о своей собственной трагедийной линии и о том, что видя Вашу улыбку на устах, я понимаю, что это закончилось очень хорошо, хотя не закончилось в чистом виде, дай Бог здоровья Вашему ребенку, всем тем людям, которые Вам помогают, и всем тем людям, которые находятся в Вашей организации, работают на благо других детей, и всем тем специалистам, сурдопедагогам, хирургам, аудиологам, которые выявляют этих детишек, которые потом в дальнейшем помогают им ступить на путь восстановления слуха, получения слуха, спасибо всем им огромное. И я благодарю за то, что Вы проделываете такой большой путь не только со своим ребенком, но и с чужими детьми. И желаю огромного успеха и удачи деятельности Всемирному форуму по слуху в Вашем лице и Вашей организации. Дорогие слушатели, я всем желаю сегодня и слуха, и речи, и голоса. Следите за собой, следите за своими детьми. Всего вам доброго.