Шум в ушах, современная эпидемия?

Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья, пришло время для очередного выпуска «Мозгового штурма» на канале Медиадоктор. Прошлый эфир был посвящен такой актуальной теме, как головокружение. Мы разобрали возможные причины, классификацию и методы лечения такого часто встречающего состояния. Но во время предыдущего эфира нам стихийно в голову пришла идея следующий эфир посвятить не менее актуальной теме, которая касается в той или иной мере каждого из нас, как шум в ушах. И сегодня у нас постоянный гость, прекрасный врач, невролог, специалист по головокружениям, по шуму в ушах Анна Леонидовна Лацинова.

Когда мы обсуждали, как назвать наш эфир, ты сказала — а давай назовем «Шум в ушах: эпидемия современности». В моем понимании эпидемия — это нечто другое. Неужели шум в ушах настолько распространен, что мы называем наш эфир эпидемия современности?

Анна Лацинова:

Я не побоюсь этого слова, и я посмотрела последние цифры: 740 миллионов человек во всем мире живут с шумом в ушах, это 20% взрослого населения, практически каждый пятый будет страдать шумом в ушах.

Андрей Реутов:

Что мы, врачи, подразумеваем под термином «шум в ушах»? У него же есть такое красивое определение — тиннитус. Что это такое, писк, треск?

Анна Лацинова:

Это очень широкое понятие, это ощущение шума, он может быть абсолютно разным — по типу писка, треска, и даже больше, это не только шум в ушах. Многие пациенты могут его описывать, как шум в голове или около головы, и он может быть субъективным, то есть наш пациент его слышит, но все окружающие слышать его не будут. И может быть объективным, это тот шум, который мы можем послушать у нашего пациента либо невооруженным ухом, либо при помощи статоскопа. Была одна пациентка, у которой был шум, который будил ее супруга ночью, то есть он просыпался от шума от своей жены.

Андрей Реутов:

Обычно так бывает, когда кто-то из супругов храпит, оказывается, и тиннитус тоже может быть.

Анна Лацинова:

Он было настолько выражен, что он действительно будил, и это был объективный шум. Достаточно важные характеристики, потому что в зависимости от того, тот это или иной шум, мы будем проходить обследования, определять, что нужно, что не нужно. Классификаций шума огромнейшее количество: острый, хронический, подострый, в зависимости от длительности, односторонний или двухсторонний. Все это важно, как мы в прошлый раз говорили с головокружением — что-то сильно напрягает, а что-то дает расслабиться. Например, тот же самый двухсторонний шум всегда более расслабляющий, мы не ожидаем страшной патологии, а вот односторонний нас всегда может напрягать.

Андрей Реутов:

Я еще со студенческих времен помню классификацию по Солдатову по степени интенсивности, то есть особо не напрягающий до безумного, который может даже доводить до суицида. Степень выраженности может варьировать.

Анна Лацинова:

Помимо того, что степень выраженности, шум в ушах в своей жизни испытывает каждый. Например, пришел после концерта, и возникает ощущение звенящей тишины, но этот шум проходит, и мы про него забываем. Бывает так, что у человека есть шум, но он не заставляет его обратиться к врачу, он живет с ним и считает, что так и нужно. Бывает шум настолько назойливый, что вся жизнь пациента начинает вертеться вокруг него. Он пытается найти причину, пытается убрать, это хождение от одного врача к другому, потому что он мешает ему жить, он мешает спать, есть, мешает полноценно радоваться жизни. И на самом деле это не маленький процент пациентов, около 12% из всех пациентов с шумом имеют дезадаптирующий шум.

Андрей Реутов:

Ко мне не часто приходят такие пациенты, они приходят, только когда у них в голове нашли нечто, что их насторожило. И приходит пациент, у которого нашли мелкую венозную ангиому, но он пытается как за соломинку зацепиться: «Андрей Александрович, у меня нашли мелкое образование, может быть, все-таки оно является причиной моих жалоб?» И ты, с одной стороны, стараешься пациента обрадовать, сказать, что нет никакой связи между вашей венозной ангиомкой и шумом в ушах. Я понимаю, что у него просто на глазах рушится надежда, потому что он понимает, что идет на очередной виток поиска, и в итоге все это достается вам, отоневрологам, или я путаю, логистика таких пациентов? Мне, как нейрохирургу, проще сказать: «Это не мое, идите к психологу, психиатру, отоневрологу». Кто в итоге может помочь этим несчастным пациентам, которые ежедневно, ежемесячно, на протяжении долгих лет пытаются найти причину? Мы не говорим про расслабляющий шум. Если бы он был расслабляющим, не ходили бы к докторам. Кто занимается диагностикой и лечением?

Анна Лацинова:

Вопрос неоднозначный, потому что начинать такой пациент должен с ЛОРа, чтобы исключить самую банальную причину шума в ушах — серную пробку, она очень часто является причиной шума в ушах, и здесь все решается одним-двумя визитами, когда удаляется серная пробка, и все становится хорошо. Но я всегда говорю, что пациентам с шумом в ушах обязательно нужно сделать пороговую тональную аудиометрию, это самое базовое исследование, потому что от этого мы будем отталкиваться, что является причиной шума. Шум — это не заболевание как таковое.

Андрей Реутов:

Все-таки что это? С 2017 года ежегодно проводятся крупнейшие международные конгрессы, посвященные шуму в ушах. И возникает вопрос — все люди, которые собираются на конгрессе, обсуждают что — заболевание или симптом?

Анна Лацинова:

Симптом, потому что причиной шума может быть множество патологий. И это патологии не только ЛОР, это могут быть неврологические патологии, даже нейрохирургам иногда достается.

Андрей Реутов:

Абсолютно верно, это один из частых симптомов пациентов с невриномой слухового нерва, первый симптом — у них появляется писк, треск, говорят, что у них комарик летает над духом, высокотональный писк, и они лечатся у неврологов, отоневрологов и только потом попадают на МРТ и приходят к нам с верифицированной опухолью головного мозга.

Анна Лацинова:

Мы сделали пороговую тональную аудиометрию, и здесь бывают споры: если нет нарушения слуха, если пациент не жалуется на нарушение слуха, зачем делать пороговую тональную аудиометрию? Но пациент не все может осознавать, он может жаловаться на шум и заложенность в ухе, и при этом он будет говорить, что у него слух не снижен, просто ухо заложено, но это будет снижением слуха. Или на аудиограмме, это график того, как пациент слышит, когда дается определенный тон, и мы можем понять, на какой конкретно тон выпало, потому что в общем мы слышим много разных тонов, и, может быть, мы просто не замечаем, что какой-то выпал, а на аудиограмме мы можем это объективно посмотреть. И бывает, что хвостик чуть-чуть убежал, а это уже может являться причиной шума. Казалось бы, не критично, пациент не ощущает это как снижение слуха, но это будет являться самой частой причиной, и первое, что мы должны исключать, это нейросенсорная тугоухость, когда снижается слух, это могут быть возрастные изменения, вирусная патология, наследственная патологии, но именно потеря сенсорного входа, потеря проведения.

Я всегда своим пациентам рассказываю очень просто. Наша слуховая система работает банально, как проводничок: есть вход и есть обработка. Вход — это наша слуховая раковина, обработка — это наша слуховая кора. И импульс идет постепенно, сначала проходит по трубе, потом приходит к косточкам, от косточек к внутреннему уху, где механика превращается в нервные импульсы, и дальше идет в виде импульса до коры. В коре он обрабатывается, кора как компьютер, как искусственный интеллект. Если у нас есть повышенные импульсы, есть тормозное влияние, если не хватает, то, наоборот, эти импульсы могут усиливаться. Можно это объяснить тем, что когда ты разговариваешь с человеком про то, что ты хорошо знаешь, то есть ты в теме, знаешь термины, то даже если он будет говорить тихо, ты дослышишь корой памяти, а если человек будет рассказывать тему, которую ты не знаешь, ты не будешь понимать, что он говорит, потому что нет слуховой памяти. На этом и основаны теории слуха, почему возникает слух. Первое — это нарушение сенсорного входа, то есть у нас идет импульс, он где-то нарушился, а кора продолжает работать, и она начинает перевозбуждаться. И это перевозбуждение коры может восприниматься как шум. Но большинство теорий шума основаны на центральных механизмах.

Вторая теория — наша нервная система подстраивается, нервный импульс проводится, где-то может глушиться. Но бывает так, что этот обратный цикл нарушается, формируются новые синапсы, и нейроны перевозбуждаются, это тоже будет вызывать шум.

Третье — куда же мы без серотонина, нашего гормона радости. В нервной системе, в слуховой системе практически на всем протяжении есть серотониновый рецептор. И считается, что если не хватает серотонина, то нейроны перевозбуждаются, и возникает шум. Это все хорошо, но пока что мы не все знаем, как на это можно воздействовать. Поэтому шум является большой проблемой, и не всегда мы можем полностью его убрать.

Андрей Реутов:

То есть не зря конгрессы проводят с 2017 года. Возвращаемся к нашему предыдущему эфиру. В прошлый раз мы рубанули шашкой, развеяв миф о том, что пережатые сосуды могут приводить к головокружениям. Многие пациенты, которые приходят ко мне, как к нейрохирургу, зачастую заряжены идеей о том, что у них пережат сосуд, вероятно, с этим связан субъективный ушной шум. Скажи, есть ли какая-то связь между пережатыми сосудами и субъективным ушным шумом?

Анна Лацинова:

Я отвечу однозначно. Между сосудами и шумом связь есть, между пережатыми сосудами и шумом связи нет. Мы в прошлый раз рассказывали про Виллизиев круг, когда даже если в одной артерии что-то нарушается, то остальные берут на себя функции. С шумом все то же самое. Если где-то есть нарушения, у нас же есть пациенты, когда бляшка 90% в позвоночной артерии, казалось бы, задний круг кровообращения, но при этом у них нет шума, и они спокойно живут, нет никакого снижения кровотока и всего остального, и уж точно остеохондроз на 90% не пережмет наш сосуд. Поэтому на этот вопрос я однозначно могу ответить нет.

Но все-таки сосуды могут являться причиной шума в ушах, и причин сосудистых очень много, начиная от банального атеросклероза, то есть с возрастом могут появляться атеросклеротические бляшки, сам сосуд становится не таким эластичным, кровь течет, возникает турбулентный поток, и пациент это может слышать. Он даже описывает это, как течение крови. Но это тот шум, который мы не будем лечить, мы просто рассказываем про его доброкачественность. Он чаще всего не мешает нашим пациентам, и не он заставляет проходить круги ада.

Второе — это уже опасные состояния, как тромбозы или фистулы, поэтому, когда пациент жалуется на односторонний шум, пульсирующий шум, нас это очень сильно напрягает, и в такой ситуации мы делаем МР-ангиографию, для того чтобы исключить эти вещи, которые могут привести к серьезным последствиям. Но всегда, когда мне пациенты говорят, что это мои сосуды, я всегда спрашиваю, что с сосудом, мы должны конкретно понимать. Не каждая аневризма будет причиной шума. Если аневризма где-то в лобной области, а шум в ухе, надо понимать, что это расстояние достаточно большое, и это не может являться причиной шума, то есть аневризму мы ищем рядом с ухом, чтобы мы могли ее слышать. Или бывают параганглиомы, это не совсем сосуды, но вокруг сосудистых сплетений у нас есть параганглиарные клеточки, и это опухоль, она находится вокруг сосудика.

Андрей Реутов:

Гломусные опухоли, хемодектомы, как их называли раньше.

Анна Лацинова:

Да, это чаще всего либо бифуркация сонной артерии, рядышком находится, либо вокруг яремной вены, либо вокруг слуховой артерии. Это очень близко к уху и часто может являться причиной шума. Но мы всегда должны иметь соотношение — сосуд рядом с тем, что мы можем слышать, то есть рядом с ухом.

Андрей Реутов:

Я сейчас четко вспомнил: молодая женщина оперирована по поводу опухоли головного мозга много-много лет назад, разрез был сделан за ушком, наш традиционный, и спустя какое-то время опухоли нет, не растет, но пациентка начинает жаловаться на изнуряющий, односторонний, пульсирующий шум за ухом. И у меня первая мысль — что-то психогенное, не может быть такого, нет никакой связи между опухолью, которую я удалил, и тем шумом, который якобы мучает мою пациентку. В итоге она пришла, на МРТ все чистенько, опухолей нет, говорю — смотрите картинку, успокойтесь, ничего нет в вашем внутреннем ухе. Прикладываю фонендоскоп — и, о, чудо, я слышу пульсирующий шум. В итоге мы делаем ей исследование сосудов, МР-ангиографию, и видим, что за счет того, что доступ был за ушком, сформировалась та самая пресловутая артериовенозная фистула между стеночкой артериального сосуда, и за счет этого перетока пациентка ощущала постоянный гудящий шум в ухе. И слава Богу, что все закончилось благополучно, мы выключили фистулу, и пациентка вернулась к своему нормальному образу жизни, потому что она ходила по всем специалистам с жалобами, поэтому сосуды все-таки важны. В итоге кто — сурдологи, отоневрологи, психологи, психиатры или нейрохирурги?

Анна Лацинова:

Я бы ответила все, в зависимости от причины, потому что сурдолог нам нужен хотя бы потому, что это человек, который сделает исследование, и чем качественнее будет выполнено исследование, тем лучше. Сурдологи занимаются нейросенсорной тугоухостью, самой частой причиной. Но всегда есть «это не мое», когда на стыке наук, специальностей, поэтому существуем мы, отоневрологи. Я не могу сказать, что мы любим шум в ушах, но так уж вышло, что мы им занимаемся, много про него знаем и можем направить нашего пациента, выяснив жалобы, характеристики, послушав шум, потому что объективный шум реже, чем субъективный, но мы можем выслушать сосуды, миоклонус — тоже частая причина. Мы все знаем, как дергается глаз, когда мы понервничали. Но практически никто не знает, что точно так же могут дергаться мышцы в ухе.

Андрей Реутов:

Я знаю, что люди могут шевелить ушами.

Анна Лацинова:

Это другие мышцы. В среднем ухе есть две очень маленькие мышцы, это самые маленькие мышцы в нашем организме — стременная мышца, которая подходит к косточке, которая проводит звук, и мышцы, напрягающие барабанную перепонку. Эти мышцы тоже могут дергаться, и это дергание мы можем слышать, как шум в ушах. Может быть по типу буханья, щелчков, печатной машинки, рокот двигателя. У меня даже есть слайд, я рассказывала про миоклонусы, и для запоминания я ставила картинки: стрекот кузнечика, костер, двигатель, по-разному может описываться, и такой шум пугает пациентов. Он может уводить нас в поиск сосудистых причин, потому что это бухание, когда барабанная перепонка делает движение, может казаться, что это дает сосуд, но нет, это как раз мышцы. Мы не можем отличить, какая из них, но когда мы смотрим аудиограмму, есть еще импедансометрия, где смотрится акустический рефлекс, ответ, и когда есть определенные изменения, так называемый распад акустического рефлекса, мы можем увидеть забор, и он нам будет говорить про то, что есть миоклонус мышц среднего уха или миоклонус неба, когда наша небная занавеска совершает колебательные движения, сокращается, и в этот момент щелчок.

Я когда читала в очередной раз, всегда находишь для себя что-то новое, и мы часто просим пациента пошире открыть рот, начинаем смотреть с фонариком, залезать в рот чуть ли не с головой. Но здесь есть одна особенность: когда пациент широко открывает рот, небный миоклонус может уходить рефлекторно, потому что мышца натягивается и перестает сокращаться. Соответственно, пациент закрывает рот, и у него опять начинается. Поэтому иногда нужно делать эндоскопическое исследование, для того чтобы это увидеть, потому что не всегда, открыв рот, посмотрев, мы можем это не увидеть и сказать 100%, что его нет. Если характеристики очень похожи, нужно делать эндоскопическое исследование. Но мы всегда можем подойти к пациенту и услышать эти щелчки, такие мышечные моменты должны быть в уме.

Андрей Реутов:

Мы начали с распространенности заболевания, а есть ли предрасположенность с точки зрения половой принадлежности и в плане возраста? Прозвучали такие термины, как нейросенсорная тугоухость, возрастные изменения. Я правильно понимаю, что речь идет о пациентах преклонного возраста, либо это заболевание встречается в любой возрастной группе и может встречаться у детей?

Анна Лацинова:

Вероятность встретить шум у возрастного пациента гораздо выше, есть прямая связь: чем старше пациент, тем больше вероятность встретить шум в ушах. Но даже у детей может быть шум в ушах, и это не говорит, что это только возрастное. Та же самая нейросенсорная тугоухость — это не всегда возрастные изменения. Есть такое понятие, как пресбиакузис — это возрастные изменения слуха, после 45 мы все начинаем быть немножечко глухими, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. И пресбиакузия может являться причиной шума. Поэтому мы говорим, что возрастные пациенты более предрасположены.

Но причиной той же самой нейросенсорной тугоухости может быть наследственная патология, когда у наших пациентов снижается слух в достаточно молодом возрасте. Или наши любимые вирусы очень любят слуховой нерв, и очень часто бывает такая ситуация, что после перенесенного ОРВИ резко снижается слух и появляется очень сильный шум. В такой ситуации формируется нейросенсорная тухоухость, это та история, про которую я очень часто рассказываю, для меня это боль-боль, потому что такие пациенты часто не попадают в то коротенькое терапевтическое окно, потому что они начинают ходить от одного специалиста к другому, и я всегда рассказываю: если у вас резко появилось снижение слуха или резко появился выраженный шум, мы не ждем неделю, две, три, пока пройдет. Не пройдет. Надо бежать к сурдологу и делать пороговую тональную аудиометрию, потому что если мы говорим про нарушение слуха, то вылечить, когда это уже хроническое, невозможно. У нас любят их лечить, но вылечить невозможно. И у нас есть всего месяц полечить острую нейросенсорную тугоухость. В такой ситуации назначаются гормоны, много споров, работают или не работают, но по опыту это лучшее, чем мы можем повлиять, потому что когда пациенты приходят через полгода, через год, я развожу руками, потому что ничего сделать не могу, мы упустили терапевтическое окно, и это всегда очень важно.

Андрей Реутов:

Мы с тобой назвали эфир «Эпидемия современности», сейчас прозвучала фраза про вирусную этиологию. Скажи, ты в твоей колоссальной практике, с твоим огромным пластом пациентов, с учетом того, что мы пережили, до сих пор переживаем постковидную эпидемию, и с учетом того, что есть определенная вирусная этиология, я просто слышал, что даже выделяют постковидный тиннитус, то есть как один из провоцирующих факторов, это тоже может сказываться?

Анна Лацинова:

Да. Я не делаю акцент именно на ковиде, потому что любой вирус (это может быть вирус гриппа, острые респираторно-вирусные инфекции, в том числе ковид) может приводить к таким последствиям.

Андрей Реутов:

Со студенческой скамьи помню, что были определенные ототоксические препараты: пациентам назначали антибиотики, благополучно лечили какую-то инфекцию, но при этом пациент или ребенок чаще всего прогрессивно терял слух. Я в своей практике сталкиваюсь, что у пациента после мощной химиотерапии определенными препаратами появляются жалобы на шум в ушах. Ты в своей практике можешь выделить какие-то препараты, которые могут приводить к тому, что человек пришел, и вроде бы никаких объективных причин нет, мы послушали, а потом понимаем, что человек проходил терапию такими-то группами препаратов? Есть ли какой-то провоцирующий фактор медикаментозно индуцированного шума в ушах?

Анна Лацинова:

Однозначно да. Гентамицин — один из таких препаратов. Сейчас этого нет, но наше поколение, поколение несколько старше, многие детки лечились гентамицином, и нарушения слуха есть, и шум в ушах, колоссальное поражение волосковых клеток. Но и современная химиотерапия, очень часто бывает. Но если мы говорим про химиотерапию, то здесь вопрос жизни и смерти, тут мы не выбираем, мы лечимся, дальше будем решать по ходу, что получим. Но у нас есть антибиотики, тот же самый азитромицин, он не как гентамицин, но тоже достаточно ототоксичный, и если у нас есть возможность замены его на другой, особенно если у пациента уже есть предрасположенность к снижению слуха, то лучше заменить.

Или один из препаратов, который, казалось бы, безопасный, все хоть раз в жизни пробовали его принимать, это аспирин. Понятное дело, если мы выпили аспирин от головы один раз, он не вызовет ототоксичность. Но аспирин, помимо того, что он жаропонижающий, еще и антиагрегант, и наши возрастные пациенты, у которых есть пресбиакузис, возрастные снижения слуха, принимают этот препарат пожизненно, и все-таки это не химиотерапия, мы живем в современном мире, у нас есть другие антиагреганты, и если это возможно, то с кардиологом обсуждается замена на другие антиагреганты у пациентов, у которых есть снижение слуха, особенно если оно прогрессирующее, и шум в ушах.

Андрей Реутов:

Вспомнил твою историю про бедного мужчину, который мучился от того, что у супруги шум в ушах. Это была объективная ситуация, а с точки зрения психогенного шума в ушах, бывает ли истерическое состояние? Есть ли психогенный фактор, когда нет ни одной объективной причины, а при этом пациент с истероидным типом личности не перестает жаловаться на шум в ушах?

Анна Лацинова:

Не то что истероидный, а тревога.

Андрей Реутов:

Мне кажется, во времена тревоги, депрессии, пониженного эмоционального фона все эти дела акцентируются, выходят на первый план.

Анна Лацинова:

Опять вернемся к ковиду, я не люблю на нем акцентировать внимание, потому что на него вешают абсолютно все, но когда все началось, мы, неврологи, сидели, в потолок плевали: «Вот, пульмонологам работа, а мы отдыхаем». И потом мы сильно удивились, когда поняли, что ковид дает много осложнений на нервную систему и на психоэмоциональный фон, потому что тревоги и депрессии на фоне ковида — это не только в плане самой ситуации с ковидом, но в том числе и на фоне нейротрансмиттеров. И в такой ситуации шум может быть, когда нет объективной причины, когда мы посмотрели абсолютно все, но при этом шумит. В такой ситуации мы говорим про психогенный шум.

Ну тут какой момент? Мы все посмотрели, вроде и снижения слуха нет, и сосуды хорошие, но мы не должны забывать еще про другие мышцы, не те две маленькие. У нас есть огромные, самые сильные мышцы — жевательные. И как раз дисфункция височно-нижнечелюстной области, в переводе на русский язык это звучит, как дисфункция височно-нижнечелюстного сустава, и это нам дает очень много проблем, потому что сустав может быть не задействован, потому что всегда бывает так: ты пишешь — дисфункция височно-нижнечелюстного сустава с миофасциальным синдромом, пациент идет к ортодонту, проверяет твой диагноз, ортодонт смотрит сустав, говорит — нет, тут все хорошо. Но здесь нужно понимать, что дисфункция мышечная, идет напряжение мышцы. И так как у нас слуховой проход и сустав находятся очень близко, то может возникать и заложенность в ухе на фоне дисфункции, и шум в ушах, в одном или в двух, поэтому обязательно нужно смотреть наши жевательные, височные мышцы, потому что они тоже могут являться причиной.

И если мы уже все посмотрели, в такой ситуации можем говорить про психогенный шум. Я бы сказала больше в плане тревоги и депрессии, что шум очень дезадаптирующий. И даже если у пациента не тревога и депрессия являлись причиной шума, рано или поздно на фоне изнуряющего шума формируется и тревога, и депрессия. Абсолютно у всех пациентов с шумом нужно оценивать, делать тесты, общаться по этому поводу, потому что получается порочный круг: когда человек начинает шуметь, у него взлетает тревога, взлетает тревога — начинает сильнее шуметь. Очень часто наши пациенты описывают, что шум возникает, когда они ложатся спать. Тишина, они начинают прислушиваться к этому шуму, и он начинает возникать, их это раздражает. Тревога повышается, шум усиливается, и вот, пожалуйста, бессонница, нарастание тревоги. Когда у нас долго тревога, и мы ничего не можем сделать, возникает чувство безнадеги, и человек уходит в депрессию в такой ситуации.

Андрей Реутов:

Поговорим про лечение, потому что причин огромное количество, и вариантов много. Вопрос ребром — можно ли вылечить шум в ушах? И начнем от обратного. Ты рассказала про тризм, повышение тонуса жевательных мышц, причем мы все привыкли, что наши жевательные мышцы внизу, которые работают, когда мы жуем пищу или длительно жвачку. На самом деле, поверьте мне, как нейрохирургу, который регулярно делает доступ, наша жевательная мышца идет вот сюда, одна из самых мощных мышц. Мы в какое-то время пациентам, которые страдали от тризма, назначали инъекции ботулотоксина, для того чтобы немного расслабить мышцы. Может ли это применяться для лечения пациентов, которые страдают, когда пережимается, сужается проход, или там другие методики?

Анна Лацинова:

Это идеальная методика. Ботулинотерапия — это то, чем мы можем работать с дисфункцией. Есть даже отдельные исследования и отдельные статьи, которые говорят, что если у пациента здесь напряжено, еще есть миоклонус, уколов эту мышцу, непонятно как, но мы можем сделать лучше миоклонусу. И если у нас есть небный миоклонус, туда тоже можно колоть ботокс, и это работает.

Андрей Реутов:

Возвращаемся к психогенному. Если задействована эмоциональная сфера, можем ли мы применять антидепрессанты, транквилизаторы в лечении?

Анна Лацинова:

Определенно да, потому что мы говорим про центральные механизмы. Шум, не считая серной пробки, — это кора. И убирая возбудимость коры, мы можем работать с шумом. Если вам назначают эти препараты, это не потому что вас считают сумасшедшим, а потому что мы работаем на кору. На кору нужно работать долго. Как время нужно для того, чтобы сформировать тиннитус, так время нужно для того, чтобы его убрать. Поэтому длительный прием антидепрессанта тоже может работать с шумом в ушах, и неплохо работать.

Андрей Реутов:

Ты сказала, что сосуды задействованы, тогда как же сосудистые препараты?

Анна Лацинова:

Никак, сосудистые препараты на шуме в ушах не работают. Меня очень триггерит, когда пациентам назначают из года в год, два раза в год капельницы с сосудистыми препаратами, они ходят, капают. Потом спрашивают: «Ну вам же не помогло? — Нет, но чтобы хуже не стало». Не станет хуже. Один очень крутой сурдолог однажды мне сказал такую вещь, что нейросенсорная тугоухость — это сгоревшее поле, сколько там ни корми траву, ничего не случится. То же самое и здесь, если нерв поврежден, сколько бы мы ни пихали сосудистых препаратов, которые непонятно как работают, ничего не случится, нужно работать с тем, что вокруг.

Андрей Реутов:

А есть ли волшебная таблеточка?

Анна Лацинова:

Нет. Вот для этого мы обсуждаем, это очень частый вопрос. Не придя ко мне на консультацию, пациент задает вопрос: «Меня шум замучил, что мне выпить?» Я всегда говорю, что нужна консультация. Не потому, что я вредная, мне жалко назвать эту волшебную таблетку, и я ее говорю только за цену моего приема. А потому что причин огромное множество, и только поняв причину, мы будем понимать, как работать с шумом.

Андрей Реутов:

Как лечить? Есть методика перестраивания.

Анна Лацинова:

Тиннитус-ретренинг, терапия переучивания. Мы не всегда можем убрать шум полностью. И шум можно сравнить с часами. Представь, мы ставим в спальню тикающие часы, ты ложишься спать, закрываешь глаза, а они тикают, и ты думаешь: «Господи, как бесит». Это тот же самый шум. Но когда наш мозг привыкает к этому шуму, он перестает его воспринимать как чужеродный, и мы его не слышим. Если мы к этим часам не прислушаемся, то мы его не услышим. Все то же самое и с тиннитусом. Если мы переучим наш мозг, покажем, что тиннитус не опасный для него симптом, он просто перестанет его воспринимать. Да, если мы к нему прислушаемся, то мы его будем слышать, но в повседневности он нам мешать не будет.

Андрей Реутов:

Ты говорила про то, что есть месяц, терапевтическое окно. Есть ли закономерность между продолжительностью течения заболевания и курсом лечения? Есть заболевания, когда чем дольше человек болеет, тем больше времени нужно, чтобы восстановиться.

Анна Лацинова:

С тиннитусом то же самое, потому что чем дольше наш мозг перестраивается под этот тиннитус, тем больше ему времени нужно для того, чтобы опять перестроиться. Три месяца нужно на хронизацию боли, все, что больше, уже считается хронической. Все то же самое, то есть 3-6 месяцев идет перестроение. Поэтому наша терапия не может быть меньше этого времени, она в разы больше. И всегда, когда мы говорим про ту же тиннитус-ретренинг терапию, то это длительный процесс. Это не то, что мы два раза послушали белый шум, тиннитус-ретренинг терапия — это прослушивание белого шума, перекрывание своего, и все. Так не сработает, нужно это делать долго. Или когнитивно-поведенческая терапия, тоже очень рабочий метод при тиннитусе, но это долгая терапия, не то, что мы с психологом два занятия прошли, и все хорошо. Это работа самого пациента, и вот этим тиннитус плох, что мы заставляем наших пациентов с нами работать и не даем волшебной таблетки.

Андрей Реутов:

Аня, твои пожелания для наших пациентов с учетом наступающего Нового года.

Анна Лацинова:

Я поздравляю всех с наступающим Новым годом. Желаю счастья, здоровья и жизни без тиннитуса.

Андрей Реутов:

Спасибо тебе громадное. Время, как всегда, пролетело незаметно. Друзья, до новых встреч в эфире, всего доброго.