Лапароскопия в онкогинекологии. Возможно ли это?

Гюзяль Табеева: Добрый вечер, дорогие друзья, с вами программа «Женское здоровье» и я, Табеева Гюзяль. Тема нашего эфира сегодня «Лапароскопия в онкогинекологии. Возможно ли это?» А в гостях у меня сегодня руководитель отделения инновационной онкологии и гинекологии Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии имени им. В.И. Кулакова. Это врач-хирург высшей категории, онколог, акушер-гинеколог, кандидат медицинских наук. Я очень рада сегодня представить Григория Николаевича Хабаса. Он имеет колоссальный опыт как в общей хирургии, так и в гинекологии, онкологии. За его плечами несколько тысяч операций и стажировки в ведущих клиниках Европы. Добрый вечер, Григорий Николаевич.

Григорий Хабас: Добрый вечер, Гюзяль.

 

Гюзяль Табеева: С каждым годом медицинские технологии продолжают развиваться, и в практику хирургов внедряется все больше различных видов оперативных вмешательств, при онкологии тоже. Но когда-то на устах хирургов было такое изречение немецких философов: «Большой хирург и большой разрез». Но на сегодня это изречение утратило свою актуальность, и еще с начала прошлого века активно развивается миниинвазивная хирургия, хирургия малых доступов, целью которых является достижение максимальных результатов с минимальным повреждением ткани. И этим методом стала лапароскопия. Сегодня Григорий Николаевич нам расскажет, что такое лапароскопия, ее суть, для того чтобы было понятно, что это не просто три дырочки, а целый метод.

Григорий Хабас: Лапароскопия или лапароскопический доступ – это метод выполнения хирургических операций на органах брюшной полости, малого таза, при котором через небольшие проколы от 5-10 мм в брюшную полость вводится лапароскоп — видеокамера системы очень сложного увеличения, преобразования изображения. Сейчас эти системы цифровые, вводятся также манипуляционные порты, это такие тоненькие трубочки, через которые вводятся 3, 5 или 10-тимиллиметровые инструменты, с помощью которых хирург манипулирует в брюшной полости или малом тазу. Для создания пространства, а ведь известно, что в животе у нас нет свободного пространства, чтобы мы могли манипулировать на органах, мы закачиваем в брюшную полость газ СО2. И все это создает этот метод.

Впервые метод лапароскопии, в онкогинекологии в частности, был внедрен в начале 90-х годов прошлого века.

 

Гюзяль Табеева: Сейчас он широко внедрен. Все онкологи владеют этим методом?

Григорий Хабас: Нет, по литературным данным, всего лишь около 10%, может быть чуть больше онкологов, не только в нашей стране, но и в мире максимально используют этот доступ в достаточно сложных онкологических операциях.

 

Гюзяль Табеева: Какие преимущества эндоскопического метода?

Григорий Хабас: Они очевидны. Это малотравматичность. Человек после такой операции проводит в хирургическом стационаре, в больнице в среднем в два раза меньше времени. Например, не 7 койка/день, а 3 или 1,5. Сейчас развивается целое направление хирургии — госпитализация одного дня, кода человек ложится на достаточно сложные операции и проводит в стационаре не больше суток.

Развивается целое направление хирургии — госпитализация одного дня, кода человек ложится на сложные операции и проводит в стационаре не больше суток

 

Гюзяль Табеева: А период восстановления? Он такой же сокращенный?

Григорий Хабас: Да, и это очень важно, потому что пациент после нашего хирургического этапа довольно часто идет на следующий этап лечения. И здесь время для онкологического больного крайне важно.

 

Гюзяль Табеева: Какие правила должен соблюдать хирург, когда выполняет такие операции с миниинвазивным доступом? Ведь у онколога существуют риски диссеминации, то есть распространения онкологического процесса. Есть какие-то приспособления, что может позволить этого избежать?

Григорий Хабас: Я чуть-чуть уйду в сторону. Иногда даже столичные, маститые врачи до сих пор отрицательно относятся к лапароскопическому методу в онкологии Хотя мировой опыт, накопленный к сегодняшнему времени, доказывает, что выживаемость пациентов, количество осложнений схожи с обычным традиционным лапаротомным доступом, когда для производства операции требуется большой, иногда тотальный разрез брюшной стенки с долгим периодом восстановления. Поэтому это вопрос квалификации врачей.

 

Гюзяль Табеева: Зависит от навыков, квалификации хирургов?

Григорий Хабас: Да. Правила те же, что и в открытой хирургии. Это просто доступ. Правила должны быть те же в онкологии. Исключение фрагментации опухоли, удаление региональных лимфоузлов, удаление препаратов в контейнеры, исключающих диссеминацию процесса. Проведены достаточно серьезные исследования по сравнению отдаленных результатов вмешательства лапароскопическим доступом при онкологических заболеваниях и открытым доступом. И они схожи. Поэтому этот метод сейчас вошел во все серьезные мировые гайдлайны, рекомендации. Это американские рекомендации, европейские и прочие. Везде этот метод указывается, как альтернатива и как предпочтительный метод при том или ином виде гинекологического рака.

 

Гюзяль Табеева: Если говорить о московских стационарах, везде уже имеют такую технику, и врачи имеют такую квалификацию?

Григорий Хабас: На счет лапароскопической техники — имеется в большинстве стационаров. Вопрос здесь в другом. Это довольно долгая кривая обучения. Есть такое понятие в хирургии, как количество операций, которые должен выполнить хирург, чтобы отработать эту операцию, делать ее на должном уровне, с низким процентом осложнений.

 

Гюзяль Табеева: По Вашему мнению, сколько должно быть таких операций?

Григорий Хабас: На основании различных исследований принято, что хирург должен сделать не менее 30 определенных вмешательств, а то и больше, чтобы овладеть этим методом, при наличии огромной базовой подготовки в открытой хирургии, гинекологии, онкогинекологии.

 

Гюзяль Табеева: Если мы будем говорить все же об онкологии, то при каких опухолях женской репродуктивной системы можно использовать данный лапароскопический доступ?

Григорий Хабас: Данный доступ можно использовать при всех основных видах гинекологического рака. Наиболее часто встречающиеся — это опухоли матки, тела матки, шейки матки и злокачественные опухоли яичников. Три основные локализации гинекологического рака, о которых мы сейчас поговорим более подробно.

 

Гюзяль Табеева: Мне бы хотелось поговорить прежде всего о раке яичников, потому что мы еще не затрагивали эту тему и знаем, что рак яичников неуклонно растет. Что Вы можете сказать по этому поводу?

Григорий Хабас: Да, рак растет. По данным статистики, он вырос за последние 10 лет на 10%. А всего с 1970-х годов прошлого столетия на треть.

 

Гюзяль Табеева: Это одно из самых злокачественных среди онкологических заболеваний?

Григорий Хабас: Как показывает статистика, рак яичников занимает первое место по смертности среди всех гинекологических раков.

Как показывает статистика, рак яичников занимает первое место по смертности среди всех гинекологических раков

 

Гюзяль Табеева: Это зависит от стадийности?

Григорий Хабас: К сожалению, мы обнаруживаем в 2/3 случаев, когда этот диагноз ставится пациентке уже в запущенной стадии, особенно это касается нашей страны в связи с разными причинами.

 

Гюзяль Табеева: Можно сказать, что это молчащий рак…

Григорий Хабас: Как и большинство раков внутренней локализации.

 

Гюзяль Табеева: Какие симптомы может испытывать женщина, когда уже более запущенная стадия? Что должно насторожить?

Григорий Хабас: Если мы касаемся ранних стадий, начала развития злокачественных опухолей, то это бессимптомное течение. Далее, по мере роста опухоли, пациентку начинают беспокоить тянущие ощущения внизу живота. Возможны кровянистые выделения из половых путей. По мере прогрессирования болезни, это увеличение живота в объеме. Такой патогномоничный характерный симптом довольно поздних стадий рака, который связан с накоплением асцитической жидкости в животе и увеличение самой опухоли.

Общие симптомы – это слабость, вялость, анемия, повышенная утомляемость, боли в нижних отделах живота, крестце, спине. Все эти симптомы должны насторожить. Если они есть, немедленно обратиться прежде всего к врачу, а не сразу назначать себе самой МРТ, УЗИ и прочее. Прежде всего, это специалист, как правило, либо гинеколог, либо онкогинеколог, который уже определит алгоритм обследования, что необходимо пациентке пройти, наиболее важное в данной ситуации, чтобы поставить правильный диагноз либо его исключить.

 

Гюзяль Табеева: Если к Вам приходит пациентка с образованием в яичнике, какой изначально алгоритм ведения? Куда мы ее направим?

Григорий Хабас: Пациенты обращаются с результатами ультразвукового исследования малого таза. Это доступное скрининговое исследование, которое проходят все, эти аппараты и специалисты есть везде. Как правило, это опухоль в каком-нибудь из яичников. Здесь врач, который смотрит пациентку, должен оценить свойство самой опухоли, хотя бы по данным ультразвука.  

 

Гюзяль Табеева: Есть какие-то признаки, которые нас настораживают?

Григорий Хабас: Грамотный специалист на аппарате экспертного уровня сразу заподозрит нехорошие признаки этой опухоли, папиллярные разрастания, кровотоки.

Далее нужно провести необходимый минимум обследования, чтобы определиться с диагнозом, сдать онкомаркеры.

 

Гюзяль Табеева: Какие онкомаркеры в плане заболеваний яичников наиболее информативны?

Григорий Хабас: Известно, что рак яичников поражает в основном пациенток старше 50-60 лет. Молодых пациенток до 40 лет примерно 10% болеет раком яичника, там другие злокачественные опухоли. Рак яичников – это удел женщин постменопаузы. Мы рекомендуем самый распространенный и самый информативный маркер СА125, НЕ4 и их определенный коэффициент, который называется индекс Рома. Эти исследования выполняются в любой лаборатории.

Рак яичников – это удел женщин постменопаузы

Уровень маркера СА125 служит потом отправной точкой. Если женщине предстоит лечение, по нему мы оцениваем результаты лечения, по нему врач может заподозрить наличие рецидива, поэтому самый важный маркер, который введен международной рекомендацией, это СА125, он пока остается. Другие маркеры, сложные, дорогостоящие, пока не нашли явного клинического применения.

Маркеры – это вещь неспецифическая. Их нужно оценивать только в совокупности с другими методами исследования, и это может сделать только врач. Пожалуйста, вот эти вот самостоятельные попытки сдать все маркеры, потом пересдать их в другой лаборатории, потом еще пересдать через каждые 3 дня, ничего, кроме вреда и путаницы в голове и у врача, и у пациентки не приносит.

Что еще должна пройти женщина при подозрении на рак яичников? Она должна обследовать желудочно-кишечный тракт, чтобы исключить вторичные опухоли, метастазы из других органов, которые также часто попадают в яичники и смотрятся, как опухоль.

Самостоятельные попытки сдать все маркеры, потом пересдать их в другой лаборатории, потом еще пересдать через каждые 3 дня, ничего, кроме вреда и путаницы в голове и у врача, и у пациентки, не приносят

 

Гюзяль Табеева: Гастроскопию, колоноскопию...

Григорий Хабас: Гастроскопию, колоноскопию и нужно пройти маммолога, особенно женщинам после 40 лет, чтобы исключить патологию молочной железы, вторичную патологию в яичнике. Потом необходимо пройти стандартный рентген грудной клетки и ультразвук органов брюшной полости.

 

Гюзяль Табеева: Для того, чтобы исключить метастазирование?

Григорий Хабас: Да, если будут обнаружены признаки, повышение маркеров. Имеются дополнительные уточняющие методы обследования, которые назначит онколог, это, как правило, МРТ или КТ малого таза, брюшной полости.

 

Гюзяль Табеева: Это не всегда назначается.

Григорий Хабас: Не всегда, только при существенных подозрениях на злокачественный процесс, где смотрится все, включая забрюшинное пространство, лимфоузлы. На основании всего этого врач уже решает, использовать либо не использовать инвазивные методы диагностики, пункцию заднего свода, пункцию брюшной полости с целью верификации диагноза, установки уже точного морфологического диагноза или сразу предложить пациенту какой-либо из видов лечения – хирургический, химиолечение.

 

Гюзяль Табеева: На сегодняшний день обсуждается вопрос генетической предрасположенности, в частности, гены BRCA1 и BRCA2 не только в плане рака молочной железы, но и в плане рака яичников. В каком проценте случаев развивается рак яичников при наличии такой мутации? Хотелось бы выслушать Ваше мнение по поводу профилактической овариэктомии.

Григорий Хабас: Мнение по поводу профилактической овариэктомии абсолютно различны в онкологическом сообществе. Риск развития рака яичников при подобных мутациях варьирует от 10% до 50%. Мы не придерживаемся тактики профилактической овариэктомии, особенно у женщин до 35-40 лет.

 

Гюзяль Табеева: В силу того, что много других проблем?

Григорий Хабас: Такой наш опыт. При наличии такой мутации мы тщательно обследуем женщину с использованием дополнительных методов обследования. Если ничего не находим, назначаем ей более интенсивное наблюдение, более частое посещение врача-онколога, производство ультразвукового исследования, маркеров и прочего, потому что овариэктомия у женщин, которая менструирует, эстрогенный фон которой на достаточно высоком уровне, может повлечь за собой проблемы, связанные с эстрогенным дефицитом.

 

Гюзяль Табеева: Я с Вами полностью согласна.

Григорий Хабас: И не только субъективно, но и объективно. Приводит к различным заболеваниям сердечно-сосудистой системы, вплоть до инфарктов. Во всем мире принята тактика индивидуального обсуждения с женщиной каждого этого случая, и затем уже принятие решения.

 

Гюзяль Табеева: Григорий Николаевич, расскажите, какие основные органы-мишени при онкологических заболеваниях женской половой системы? Куда может метастазировать рак?

Григорий Хабас: Если мы касаемся рака яичников, самое частое распространение – это имплантационное распространение по брюшной полости.

 

Гюзяль Табеева: Это мы можем увидеть только на лапароскопии? Или это будет видно по данным МРТ?

Григорий Хабас: Если очаги достаточно большие, метастазы в брюшной полости от диафрагмального пространства до малого таза, разрешающая способность МРТ, КГ, а еще есть новый метод ПЭТ КТ позволяют увидеть эти очаги и с достаточной точностью сказать, что у этой пациентки уже имеется распространенная болезнь, и практически со 100% вероятностью, что это злокачественный процесс. Когда мы видим множественные очаги, жидкость, тогда уже соответствующим образом мы строим свою тактику.

 

Гюзяль Табеева: Брюшина…

Григорий Хабас: Печень, легкие, забрюшинные лимфоузлы, которые мы должны удалять во время операции — это основные. Лимфоузлы не только в брюшной полости, но и надключичные, над ключицей, паховые лимфоузлы, то есть лимфоузлы даже наружных локализаций.

 

Гюзяль Табеева: Как мы их можем обследовать?

Григорий Хабас: Мы можем сделать специальное ультразвуковое исследование, пальпацию, ультразвуковое исследование, вплоть до пункционной биопсии этого увеличенного, подозрительного, измененного лимфоузла для подтверждения диагноза и его распространения.

 

Гюзяль Табеева: Мы переходим потихоньку к лечению. Когда мы обследовали пациентку, какие виды оперативного вмешательства, если мы говорим о лапароскопическом доступе, можем применять при раке яичников?

Григорий Хабас: Рак яичников – это наиболее дискутабельный рак для лапароскопии во всем мире до сих пор. В некоторых клиниках операции лапароскопическим доступом при раке яичников запрещены на административном уровне.

На данный момент принята такая концепция, и она отражена в соответствующих рекомендациях, то есть имеет международное значение, что возможны операции при раке яичников, но только при первой стадии.

Стандартно все операции при гинекологических раках делятся на две большие категории. Первая – это операции с сохранением фертильности, то есть сохранением либо матки, либо яичников.

Рак яичников – это наиболее дискутабельный рак для лапароскопии во всем мире

 

Гюзяль Табеева: Молодым женщинам...

Григорий Хабас: …то есть сохранением молодым женщинам, особенно, тем, у кого нет детишек.

И вторая операция – операция органоуносящяя без сохранения фертильности у пациенток, которым это не нужно, либо пациентки постменопаузальные, пожилым пациенткам. В зависимости от возраста мы можем предлагать тот или иной вид операций. Нелогично сохранять орган репродуктивной системы женщине в постменопаузе, которая уже этим не пользуется. Этим только увеличивать риски.

 

Гюзяль Табеева: Если мы говорим о молодых женщинах, то здесь мы можем использовать не один, а два этапа хирургического лечения. Расскажите, с чего мы должны начать?

Григорий Хабас: У молодых женщин, которые настроены на то, чтобы сохранить органы репродуктивной системы, главный принцип – мы обговариваем с ними предстоящий объем операции. Иногда у женщин существуют какие-то страхи, что их возьмут на операцию и отрежут все подряд, не спросив. Такого быть не может.

 

Гюзяль Табеева: Любая пациентка подписывает информированное согласие.

Григорий Хабас: Да, подписывает, совершенно верно,

 

Гюзяль Табеева: И полный объем, который возможен…

Григорий Хабас: Да, который возможно провести. Это все с ней обсуждается. Мы обсуждаем с ней все возможные риски, все за и против, и принимаем решение совместно, какой объем операции на данном этапе ей можно и нужно проводить.

Если дело касается молодых пациенток, и у них обнаружена суспициозная опухоль, то есть подозрительная на злокачественную, это не обязательно рак, у молодых женщин часто бывает злокачественные неэпителиальные опухоли. Это тоже злокачественные опухоли, но другого происхождения, нежели рак.

Часто пациентки спрашивают, есть ли какие-то методы исследования, позволяющие до операции точно поставить диагноз?  Рак яичников у меня или не рак? К сожалению, таких методов исследования не существует, особенно на ранних стадиях. Когда имеется одна небольшая опухоль либо двухсторонняя опухоль, мы не можем никакими методами исследованиями точно сказать

 

Гюзяль Табеева: Без гистологической верификации.

Григорий Хабас: Абсолютно верно. Рак это, либо другая злокачественная опухоль, либо нет. В этом случае нам помогает миниинвазивный доступ, после которого пациенты могут достаточно быстро восстановиться, пойти на другой этап лечения либо повторно оперироваться через какое-то время. Мы делаем органосохраняющий объем принципиально, то есть удаляем опухоль с сохранением органов репродуктивной системы. Стадируем, берем образцы, все это делается лапароскопически. И после операции посылаем все это на гистологическое, иммуногистохимическое и другие методы исследования этих препаратов. Примерно через неделю патоморфологи нам дают окончательное гистологическое заключение.

Что это значит — окончательный диагноз? Вот все это самый точный диагноз, на него мы ориентируемся. Можно взять во время операции и сделать срочное исследование. Но точность срочного исследования не очень высокая, особенно при некоторых видах опухоли у молодых женщин.

 

Гюзяль Табеева: Должны исследоваться все срезы?

Григорий Хабас: Да, причем специальными проводками, методиками. Это крайне важно для женщины. После того, как получен окончательный ответ, мы снова вызываем женщину и обсуждаем с ней дальнейшую тактику. Либо это повторная операция, либо на этом лечение завершено, либо какие-то другие методы исследования.

 

Гюзяль Табеева: Возможно, подключаются химиотерапевты.

Григорий Хабас: Возможно.

 

Гюзяль Табеева: Лучевые терапевты...

Григорий Хабас: Вплоть до повторной операции, расширенной, и тогда уже обговаривается объем. Когда можно сохранить органы репродуктивной системы, даже при раке яичников? В каком случае это возможно? Это возможно на ранних стадиях, когда поражен один яичник, первая стадия, «хорошая» гистология не очень злокачественного рака. Мы должны в этом случае выполнить женщине очень большую операцию по стадированию. Что это значит? Мы должны удалить все возможные места метастазирования этой опухоли, удалить большой сальник, свисающий в брюшной полости. Нужно взять множественную биопсию брюшины внутри живота, должны удалить этот яичник, как правило, пораженный, взять биопсию с другого яичника, удалить полностью или частично лимфоузлы забрюшинной, тазовой и выше, вплоть до почечных сосудов. Все это возможно лапароскопическим доступом. И после того, как будет получено гистологическое заключение, что нигде в этих местах нет злокачественных клеток, и стадия остается первая, не увеличивается, тогда мы можем предложить пациентам динамическое наблюдение, можно даже не проводить им химиотерапию. Но очень тщательное и строгое динамическое наблюдение, и даже таким пациенткам разрешается через определенное время, скажем, через год наблюдения, при отсутствии прогрессирования процесса, даже беременность. Для этого мы и работаем.

 

Гюзяль Табеева: Что касается женщин в возрасте, это возраст постменопаузальный, тут можно ограничиться одним этапом. Когда радикализм достигается в один этап?

Григорий Хабас: Когда мы удаляем все органы репродуктивной системы – матку, яичники, придатки, большой сальник, лимфоузлы, все возможные места метастазирования, все видимые проявления болезни, если это возможно, во всей брюшной полости. И здесь уже доступ зависит от распространенности процесса. Если процесс распространенный, если имеются метастазы в брюшной полости, мы выполняем широкую лапаротомию, стандартное, отработанное вмешательство, и делаем циторедукцию. Циторедукция – это операция, направленная на максимальное удаление опухоли из организма.

Хотелось бы еще сказать про рак яичников. Главный метод лечения — это не хирургия. Хирургией мы подготавливаем пациентку, особенно если это запущенный рак, к дальнейшей химиотерапии. Все-таки главное в лечение рака яичников – это последующая химиотерапия. Но от операции зависит очень много, от ее полноты. Зависит количество рецидивов, их промежуток, безрецидивный промежуток, в конечном счете выживаемость. Поэтому этот этап, хоть и не самый главный, но очень важный.

 

Гюзяль Табеева: Вы сможете привести данные, насколько часто рецидивируют, и если случился рецидив, какова тактика лечения?

Григорий Хабас: Частота рецидивов, как и везде, примерно одна и та же, зависит от стадии распространенности болезни. Онкологи оценивают 5-тилетнюю выживаемость. При первой стадии достигает 80% и 90%, и затем прогрессивность снижается по мере увеличения стадии до 20% и менее, то есть при распространенных стадиях 20 и менее процентов людей, к сожалению, проживают 5 лет. Поэтому так важна ранняя диагностика.

 

Гюзяль Табеева: Есть понятие пограничной опухоли яичника. Чего мы должны бояться и что это такое?

Григорий Хабас: Врачи нашей специальности, гинекологи, смежных специальностей не совсем осведомлены, что это такое.  Пограничная опухоль — это определенный вид опухоли. Это считается злокачественная опухоль, но с низким потенциалом злокачественности. Это значит, что с такой опухолью живут долго, но все-таки она относится к злокачественным и стадируется так же, как злокачественная опухоль.

Какое отличие в лечебной тактике при пограничных опухолях? Здесь мы более широко применяем органосохраняющие методы, особенно у молодых женщин. Может ли он переходить в рак? Да, в ряде случаев при прогрессировании он может переходить в настоящий инвазивный рак.

Пограничная опухоль — это злокачественная опухоль, но с низким потенциалом злокачественности

 

Гюзяль Табеева: Давайте затронем еще тему рака эндометрия, рака тела матки. Здесь мы можем применить лапароскопический доступ в хирургическом лечении. Действительно это так?

Григорий Хабас: Да, при раке эндометрии наиболее применим лапароскопический доступ. Это самый благоприятный, если так можно сказать, для лапароскопии вид гинекологического рака. Мы можем сделать любой объем операции, который нужен данной пациентке, мы же должны делать объем, который нужен пациентке. Лапароскопия – это просто доступ, позволяющий быстрее реабилитировать пациентку и получать более высокие функциональные результаты. Мы должны сделать тот же самый объем, что и при открытой операции.

Лапароскопия – это просто доступ, позволяющий быстрее реабилитировать пациентку и получать более высокие функциональные результаты

 

Гюзяль Табеева: Речь идет о том, что этот объем можно достичь через этот доступ, миниинвазивный, поскольку наша программа все-таки по поводу лапароскопии.

Григорий Хабас: При этом виде рака лапароскопия имеет несомненное преимущество для полных пациенток. Известно, что рак эндометрия поражает большей частью полных пациенток, с ожирением, отягощенных диабетом, гипертонией, это все факторы, предрасполагающие к раку эндометрия. И здесь имеет огромное значение для пациенток, потому что они долго нетрудоспособные, тяжело выходят после операции с большим разрезом. Лапароскопический доступ – это просто спасение для них, они буквально на второй день начинают ходить и проводят 2-4 дня, а может быть и меньше в стационаре, выписываются и идут на следующий этап лечения, если он им необходим.

 

Гюзяль Табеева: Если говорить о раке шейки матки, то здесь мы тоже можем использовать лапароскопический доступ, несмотря на распространенность процесса?

Григорий Хабас: Что касается шейки матки, мы можем и должны использовать лапароскопический доступ в радикальной хирургии. У нас, в частности, в Центре мы развиваем направление, когда даже при местнораспространенных опухолях продвинутых стадий рака шейки матки мы выполняем первым этапом селективное введение химиопрепаратов, то есть противоопухолевых препаратов с помощью специальной рентгенустановки, рентгенангиохирурга вводим препараты непосредственно в опухоль, катетеризируя сосуды, питающие ее. Как правило, опухоль уменьшается в размерах, иногда значительно, иногда полностью уходит, но примерно у 80% ответ на это существует. И после этого мы имеем возможность эту опухоль прооперировать, удалить.

Это очень хорошо для молодых пациенток, потому что даже если мы удаляем матку, мы всегда сохраняем яичники, если они не изменены. Это не органы-мишени, туда крайне редко бывают метастазы при раке шейки матки, поэтому мы всегда сохраняем, и не просто сохраняем, а перемещаем эти яичники вверх из малого таза в брюшную полость на специальных сосудистых ножках на питании для того, чтобы исключить воздействие на них в последующем облучения.

 

Гюзяль Табеева: Лучевой терапии.

Григорий Хабас: Да, лучевой терапии.

 

Гюзяль Табеева: И потом такие женщины могут использовать свои ооциты для того, чтобы зачать беременность?

Григорий Хабас: Да, и сохранить свой гормональный фон. Но это достигается не у всех. Это строго индивидуально, и чем моложе пациентка, тем лучше результаты сохранения яичников и такого перемещения. Особенно хороший результат, если пациентке 20-30 лет. Старше 35-40 лет результаты хуже.

 

Гюзяль Табеева: Тем не менее, такая транспозиция яичников может сказываться на их функции. Не всегда функция яичников сохраняется.

Григорий Хабас: Не всегда.

 

Гюзяль Табеева: Но это большая возможность для женщины сохранить свою репродуктивную функцию, и главное – здоровье.

Григорий Хабас: Да.

 

Гюзяль Табеева: Спасибо большое, Григорий Николаевич, что Вы ответили на все вопросы, я думаю, что было довольно доступно и понятно.

Григорий Хабас: Спасибо.