Кожные новообразования
Дерматология
Михаил Цурцумия:
День добрый, уважаемые зрители, уважаемые слушатели. Помните, такой фильм был «Доктор Куин, женщина-врач»? Меня все время впечатляли женщины хирургических специальностей, особенно хирурги. У нас сегодня в гостях доктор Ольга Владимировна Соченко — заведующая отделением СКП городской клинической больницы им. М.П. Кончаловского. Здравствуйте, Ольга Владимировна, спасибо, что нашли возможность прийти ко мне на передачу. Сейчас сезон отпусков, сезон открытой одежды, и мы начинаем обращать внимание на те кожные образования, которые есть. Мы сегодня постараемся внести некую ясность по кожным образованиям: что с ними делать, как их лечить, не лечить, как с ними быть в летнем периоде. Что такое СКП?
Ольга Соченко:
СКП — аббревиатура, стационар кратковременного пребывания. Это пилотный проект, открытый чуть более 2 лет назад по Москве. Чем хороша эта организация: тут вы можете получить медицинскую помощь хирургического профиля за один день. То есть утром пациент приходит по направлению из поликлиники, полностью обследованный, с определенным списком анализов, и в этот же день производится осмотр врача-специалиста, по профилю которого поступил пациент в отделение. Производится оперативное лечение, и после определенного количества часов наблюдения после операции, при гладком послеоперационном периоде, пациент в этот же день уходит домой, что, конечно же, очень здорово.
Михаил Цурцумия:
Приходит пациент по направлению, полностью обследованный, в стационар кратковременного пребывания. Городская клиническая больница им. М.П. Кончаловского находится в Зеленограде. Допустим, я, будучи жителем Бибирево, могу попасть к Вам в СКП?
Ольга Соченко:
Не могу отвечать за другие больницы нашего города, но больница им. М.П. Кончаловского, стационар кратковременного пребывания всех ждет. Единственное исключение, что только полис московский должен быть (обязательного медицинского страхования). Областников мы не лечим, но сейчас сезон отпусков, количество народа увеличилось, и из Москвы люди приезжают к нам, их даже не смущает территориальная отдаленность Зеленограда.
Михаил Цурцумия:
СКП предоставляет возможность только по хирургии или есть разные специальности в СКП?
Ольга Соченко:
В разных больницах по-разному. Конкретно в нашей больнице им. М.П. Кончаловского это 4 профиля: хирургия, который представляю я, профиль урология, гинекология и ЛОР.
Михаил Цурцумия:
Итак, вернемся к нашей теме. Для ясности нам надо определиться: с какими новообразованиями или образованиями на коже мы можем сталкиваться? Какие они бывают, что это такое?
Ольга Соченко:
Бывают новообразования доброкачественные и злокачественные. Поскольку специализация у нас хирургическая, мы занимаемся доброкачественными образованиями. Другое дело, что иногда даже после заключения онколога, первичного осмотра и даже взятия каких-то анализов пациент приходит к нам вроде с диагнозом доброкачественным, но после получения гистологического исследования бывают неутешительные результаты. Тогда мы пациента опять отправляем к онкологу. Также обязательно идет разделение образований кожи: образования внутрикожные и образования подкожной жировой клетчатки. Хотя это все можно объединить в единую группу.
Михаил Цурцумия:
Есть ли еще какая-то градация?
Ольга Соченко:
По размеру, по количеству.
Михаил Цурцумия:
С какими доброкачественными новообразованиями Вы сталкиваетесь и что с этим делать?
Ольга Соченко:
Существует очень много образований, и количество, если брать процентное соотношение, очень различное, поэтому тут даже статистику привести тяжело. Но из наиболее часто встречаемых кожных образований – это папилломы, кератомы, гемангиомы. Внутрикожные — это фибромы, подкожные — липомы, атеромы. В общем, масса названий, все зависит, из каких клеточек кожи образуется данное образование.
Михаил Цурцумия:
В зависимости от кожного образования имеет ли значение сезонность наблюдения, обращения? Либо, имея какое-то кожное новообразование, нам надо бежать, чтобы понимать, что с этим делать?
Ольга Соченко:
Бежать в любом случае, если человека что-то беспокоит. Не нужно это откладывать в долгий ящик, заниматься самолечением, использовать нетрадиционные методы, потому что этим самым вы можете себе навредить. В летний период единственное, чего мы избегаем — это лечение новообразований на лице, поскольку лицо тяжело спрятать от прямых солнечных лучей. Поэтому чтобы не было никаких послеоперационных осложнений, лицо, если тут нет, конечно, травматизаций и острых ситуаций, мы не трогаем. Те же самые атеромы (это подкожные образования) чаще воспаляются. Поэтому их нужно убирать, как только диагноз поставлен, не ждать чего-то. Большие подкожные образования (липомы) не имеют никакой сезонности. Если они растут, вызывают болевой синдром или дискомфорт, то нужно убирать. Тут все решается индивидуально.
Михаил Цурцумия:
Это в том случае, если я тот пациент, который к Вам пришел при условии, что меня что-то беспокоит, кроме внешнего вида. А если меня ничего не беспокоит?
Ольга Соченко:
Все равно нужно обращать внимание на те образования, которые травмируются. То есть мы иногда этого не замечаем, но область трет одежда или даже неудобно сидим, локтями где-то тремся, у кого сидячая работа. И обязательно обращать внимание на пигментные образования — родинки, как называют наши пациенты в быту. Это самое опасное, потому что именно они в первую очередь могут озлокачествляться. И пациент с пигментными образованиями, пусть даже небольших размеров, может ходить длительное время и о каких-то неблагоприятностях уже узнавать, когда отдаленные последствия.
Михаил Цурцумия:
Я правильно понимаю — родинка родинке рознь. Как их отличить?
Ольга Соченко:
Отличить пациенту самому зло это или добро практически невозможно. Тут нужно обращать внимание на динамику изменения этого кожного образования. То есть мы себя видим, мы себя осматриваем, можем заметить, что изменился цвет образования, причем в ту или другую сторону — без разницы. Оно может стать более темным, более светлым — это неблагоприятный признак. Прогрессивный рост: то есть была родинка 2 миллиметра всю жизнь, и вдруг она стала расти. Если вдруг родинка становится выпуклой, то есть рост не только вширь, а в высоту — это тоже не очень хорошо. Если появляется асимметрия, то есть одна сторона родинки становится не похожа на другую — это тоже неблагоприятный признак, свидетельствующий о том, что эта родинка может быть меланомоопасной.
Михаил Цурцумия:
Количество родинок играет роль?
Ольга Соченко:
Играет роль, потому что у маленького количества родинок меньше вероятность, что они переродятся. Риск больше у тех, у кого родинок больше. Непосредственно наследственно это заболевание не передается, но если в роду у кого-то были злокачественные кожные образования, риск того, что у вас оно тоже может быть, более высокий.
Михаил Цурцумия:
Есть ли связь и наблюдали ли Вы взаимосвязь с риском образования каких-то новообразований, не связанных с кожей, допустим, по количеству новообразований на коже? У меня много родинок — у меня больше риск рака в смысле других локализаций, или это не связано?
Ольга Соченко:
Нет, с этим не связано. Бывает первично множественный рак, то есть рак кожи и рак кишки, но никакой взаимосвязи.
Михаил Цурцумия:
Есть родинка, которая меня беспокоит, в которой есть некие изменения. Куда мне обращаться?
Ольга Соченко:
В силу того, что легче попасть к терапевтам, многие идут к терапевтам. Но терапевт не принимает никакого решения и действует абсолютно правильно. Задача терапевта — направить к онкологу. Та же самая ситуация с хирургом: все равно хирург не имеет права, в силу того, что у него нет сертификата онколога, делать какое-то заключение. То есть все пациенты, которые попадают к нам в дальнейшем уже на удаление образований, обязательно проходят через консультацию онколога. Онколог проводит осмотр, смотрит в дерматоскоп, более подробно изучает эту родинку, при необходимости берут соскобы, мазки.
Михаил Цурцумия:
Дерматоскоп – это что?
Ольга Соченко:
Если расшифровать, «дерма» — кожа, «скоп» — смотреть. То есть просто под увеличительным стеклом смотрят контур этой родинки, ее состав, наличие трещинок, каких-то включений дополнительных, что позволяет заподозрить наличие злокачественности.
Михаил Цурцумия:
Оно подразумевает под собой просто осмотр?
Ольга Соченко:
Это просто осмотр. При необходимости берут отпечатки, соскобы. В основном, если есть уже какие-то подозрения, соскоб берут не с родинки. Просто бывают изъявления, то есть нарушения целостности, тогда уже берут, потому что клеточки попадают в соскоб, их можно посмотреть и определить наличие злокачественных клеточек. Если онколог уже заподозрил что-то не очень хорошее, то этого пациента к нам не направляют в СКП, они направляются в онкологические профильные больницы.
Михаил Цурцумия:
Итак, мы определились, что первыми они попадают к терапевту. А кто является целевым доктором? К кому надо попасть первому, для того чтобы уже начался отсчет?
Ольга Соченко:
Примерно одинаковая ситуация что через хирурга, что через терапевта.
Михаил Цурцумия:
В любом случае, это те специалисты первичного амбулаторного звена, которые должны определиться о необходимости направления к онкологу для решения дальнейшей тактики ведения лечения.
Ольга Соченко:
Абсолютно, потому что это первичное звено назначает определенный спектр анализов, которые необходимы в любом случае. Вне зависимости от того, куда в дальнейшем пойдет пациент — в СКП или к онкологу — этот определенный список должен быть пройден. Дальше уже ждем анализов и решаем, куда пациент идет.
Михаил Цурцумия:
Что входит в объем обследования? Первичное звено обследует его в любом случае для определения дальнейшего пути пациента, куда он идет дальше. Что входит кроме дерматоскопии в этот перечень обследования? Маркеры онкологические, кровь?
Ольга Соченко:
Онкомаркеры нет. Список стандартный вне зависимости от того, куда идет пациент — в СКП или просто на хирургическое отделение: клинический анализ крови, общий анализ мочи, биохимия, свертывание крови, кровь на инфекции — имеются в виду гепатиты, СПИД, сифилис. Электрокардиограмма, флюорография, заключение терапевта и заключение онколога. Вот самые основные, которые в своем заключении пишет предварительный диагноз, он в любом случае является предварительным, поскольку окончательно диагноз нам уже дают только гистологи. Онколог же выдает заключение, что этот пациент может оперироваться в условиях хирургического отделения, например, как СКП. Либо он дает заключение, что показана госпитализация в онкологическую клинику и дает уже направление непосредственно туда.
Михаил Цурцумия:
Опять на себя примеряю: я удалял в свое время 2, как мне сказали, липомы. А липома и жировик — это одно и то же?
Ольга Соченко:
Жировик — это не медицинский термин, это просто в обиходе используется такое название, так же, как родинки и невусы. Жировик — это липома, но липомы бывают разные.
Михаил Цурцумия:
А что такое липома?
Ольга Соченко:
Липома — это доброкачественная опухоль, состоящая из жировой ткани, находящейся в подкожной клетчатке. Липомы могут быть везде, где у нас есть жир.
Михаил Цурцумия:
Это опасная штука?
Ольга Соченко:
Не могу сказать, что опасная в силу того, что это доброкачественная, и вероятность озлокачествления тут стремится к нулю. Но липомы могут расти, иногда у них наблюдается довольно прогрессивный рост, и если липома находится в области суставов, начинает прорастать в мышцы, то тут уже возникает, во-первых, косметический дефект, то есть у кого-то второй горб на спине вырастает, у кого-то руки шишками покрываются. Плюс болевой синдром беспокоит пациентов довольно часто.
Михаил Цурцумия:
Липома в большинстве своем не бывает одна, это множественное?
Ольга Соченко:
Нет, чаще встречаются одиночные.
Михаил Цурцумия:
Их нужно удалять?
Ольга Соченко:
Тут зависит больше от желания пациента. Если беспокоит косметический дефект и есть болевой синдром, большие размеры, то да. Иногда катается маленький сантиметровый шарик под кожей, он не виден, не вызывает болевых ощущений, просто человек беспокоится, что у него что-то есть, чего не было. Соответственно, возникает вопрос, надо ли это трогать. Маленькие размеры — смысла в этом нет. Необходимо динамическое наблюдение, то есть если этот шарик начинает расти, увеличивается, то есть мы четко видим тенденцию к росту. Не нужно его доращивать до 10 сантиметров, когда уже разрез придется больше делать, и послеоперационный период будет дольше протекать. Лучше оперировать на начальных стадиях.
Михаил Цурцумия:
Мы определились, что доктора первичного звена определили объем обследования, определили спектр. Мы их обследуем, получили консультацию онколога, что дальше?
Ольга Соченко:
Дальше механизм такой: из поликлиники пациент берет направление на консультацию третьего уровня – это заведующий тем или иным отделением, к которому пациент приходит со всеми анализами. Заведующий осматривает пациента, ознакамливается с анализами. Если все в порядке, если все хорошо, то назначается дата госпитализации. В день госпитализации пациент со всеми обследованиями приходит в приемный покой, на него заводится история болезни. Он госпитализируется в отделение, осматривается лечащим врачом, после этого производится хирургическое вмешательство, пациент наблюдается, в зависимости от операции, которая была произведена буквально от получаса до 3-4 часов, и в этот же день отпускается домой. В дальнейшем пациент наблюдается уже по желанию, то есть если он хочет, он наблюдается у себя в поликлинике хирургом, либо пациенты приходят и наблюдаются у нас.
Михаил Цурцумия:
Пациент в стационар кратковременного пребывания, имея весь спектр обследования, предварительно записывается, или он просто приходит в приемные часы?
Ольга Соченко:
Он приходит на консультацию третьего уровня, то есть на направлении, которое ему дает хирург, онколог или терапевт в своей поликлинике, есть номер. С этим направлением он приходит, у нас это бывшая 65 поликлиника, сейчас это поликлиническое отделение нашей больницы. На стойке регистратуры идет запись, в частности, я для госпитализации в СКП принимаю по пятницам с 8.30 до 11. Все эти пациенты в пятницу ко мне приходят, и я уже им направление подписываю на определенную дату. Мы с ними согласовываем, когда им удобно, когда у нас места есть, потому что небольшая очередь сформирована.
Михаил Цурцумия:
Достаточно часто сталкиваешься в глобальной сети, в социальных сетях и рекламах, что некие косметологические кабинеты занимаются объемом оказания медицинской помощи в рамках пигментных новообразований кожи. Насколько это правильно?
Ольга Соченко:
Правильно, неправильно — наверное, не мне судить, каждый все равно для себя выбирает. Я не сомневаюсь в квалификации кого-то другого, кто работает частных центрах, но самое главное для пигментных образований — это гистологическое исследование. Даже у пациентов с осмотром онколога, где пишут кератома — мы ее все равно убираем, мы в себе в этом плане уверены, но обязательно гистологическое исследование. Даже непигментное образование может в какой-то доле случаев дать злокачественность, и это позволяет нам осуществить преемственность. То есть мы понимаем, что пришло зло, мы этого пациента вызваниваем, он забирает гистологический материал, несет его на пересмотр. В дальнейшем направляется к онкологу и при необходимости продолжает дальнейшее лечение по тому заболеванию. В косметологических клиниках, к сожалению, зачастую не берут эти анализы, в этом опасность, и пациент может потеряться, может подумать, что, лечение его закончено и, соответственно, тут могут быть какие-то осложнения.
Михаил Цурцумия:
Еще одно образование — это бородавки или папилломы. Что это и входит ли это в тот спектр болячек, которые мы сегодня обсуждаем?
Ольга Соченко:
То, что люди называют бородавками, это не бородавки, это, скорее всего, дерматофибромы и папилломы. Это также доброкачественное образование из верхних слоев нашей кожи, могут быть где угодно. Это тоже все убирается в довольно безболезненно, быстро и просто.
Михаил Цурцумия:
Они имеют вирусную этиологию или эта этиология новообразований не понятна?
Ольга Соченко:
В плане папиллом скажем так: если это единичные папилломы, то думать о том, что здесь что-то вирусное, маловероятно. Тут уже просто кожа притягивает массу вредных факторов и проявляет это все в виде новообразований. Но иногда приходят пациенты, сплошь усыпанные этими папилломами, во всех местах, в огромном количестве. Тут мы рекомендуем обращение в кожвендиспансер для определения наличия вируса папилломы человека. Если он выявляется, дерматологи назначают лечение, но в любом случае хирург все равно здесь нужен, потому что вне зависимости от того, есть вирус или нет, те бородавки или те папилломы, которые уже образовались, кроме как хирургическим путем убрать невозможно. То есть тут невозможно пить какие-то лекарства, и эти папилломы отваливаются. Их все равно нужно удалять хирургическим путем.
Михаил Цурцумия:
Впереди отпускной период, море. Как влияет солнечный свет, ультрафиолет на кожные образования, есть ли связь между ними?
Ольга Соченко:
Связь абсолютно прямая, сама очень люблю загорать, но как доктор должна всем сказать, и себе говорю в том числе: вне зависимости от того, есть ли у вас кожные образования или их нет, все равно солнце нам вредит. Если есть любые пигментные образования (кератомы), мы должны защищать от прямого попадания солнечных лучей.
Михаил Цурцумия:
Но может чуть-чуть можно все-таки?
Ольга Соченко:
Чуть-чуть можно, но в те периоды, которые рекомендуют, то есть до 11, максимум до 12 и после 15.30. То есть в самое пекло не выходить — мы этим провоцируем развитие злокачественных образований.
Михаил Цурцумия:
Ультрафиолетовые лучи достаточно любвеобильны к кожным новообразованиям?
Ольга Соченко:
Агрессивно относятся к ним.
Михаил Цурцумия:
И могут явиться причиной злокачественного перерождения. От чего мне с множеством родинок уберечься помимо солнца в отпуске?
Ольга Соченко:
От их травматизации. Уберечься можно только путем своевременного их удаления.
Михаил Цурцумия:
Их очень много, как же я их удалю?
Ольга Соченко:
Приходите постепенно, некоторые приходят к нам с завидным постоянством.
Михаил Цурцумия:
Ультрафиолет, травматизация имеют больше отношение к жизни, а не к отпускному периоду. Морская вода?
Ольга Соченко:
Плавать можно и даже нужно.
Михаил Цурцумия:
Спа-процедуры? Есть модная штучка у девочек, как скрабы, обертывания.
Ольга Соченко:
Если у вас есть поверхностные новообразования, тем более выступающие над уровнем кожи, это все тоже не очень целесообразно.
Михаил Цурцумия:
А если не выступающие?
Ольга Соченко:
Это точно же, как и массаж: все равно любое образование особо трогать не нужно, вне зависимости от его размера, от его выпуклости, не выпуклости и цвета. Но если их очень-очень много, то лучше избегать самой процедуры.
Михаил Цурцумия:
Мы потихонечку подбираемся к непосредственному вопросу методов лечения. Это в 100% случаев хирургия?
Ольга Соченко:
Это все разные способы, но это хирургическое лечение.
Михаил Цурцумия:
Какой арсенал возможностей у Вас, как у хирурга, есть в лечении данного вида патологии? То есть я всегда представляю себе хирурга с большим скальпелем, а как это выглядит сейчас?
Ольга Соченко:
Есть кожные образования, есть подкожные. Кожные образования оперируются аппаратом «Сургитрон», это радиоволновой аппарат, радиочастотный. Соответственно, если это подкожные образования, их убрать можно только с помощью вот этого большого скальпеля. На самом деле, он маленький, красивый.
Михаил Цурцумия:
Что делает этот радиоволновой нож? Он точно так же, как скальпель, вырезает, выжигает?
Ольга Соченко:
Выжигает – тоже немножко неправильно. И не режет, потому что это считается бесконтактный метод. То есть специальным электродом, через который подаются радиоволны высокой частоты, происходит испарение воды, и клеточки в этом месте разрушаются, происходит разрез.
Михаил Цурцумия:
Удаляется ли какой-то участок при «Сургитроне», есть возможность послать это на гистологию, или это просто тактика выжженной земли: мы это выжгли и забыли?
Ольга Соченко:
Это в любом случае иссечение, и отправляется на гистологическое исследование.
Михаил Цурцумия:
Лазер и «Сургитрон» — это одно и то же?
Ольга Соченко:
Нет, это немножко разные вещи.
Михаил Цурцумия:
А что такое лазер?
Ольга Соченко:
Это световой поток, не радиочастотный. Лазером больше пользуются в частных клиниках. Мы тоже работали лазером года два назад, но мне, если честно, больше нравится «Сургитрон». Не то, что я рекламирую, специально даже почитала, что пишут про лазер и про «Сургитрон». Каждый хвалит свою колокольню, но на личном опыте, то, что пишут при лазере нет никаких следов — это неправда. Следов может не быть при удалении папиллом, которые небольшие, на тоненьком оснований, которые ты срезаешь и не затрагиваешь ближайшие слои кожи. Естественно, рубца у тебя вроде как и не образуется. Если мы убираем те же самые фибромы, то есть то, что более глубоко, хоть лазером, хоть «Сургитроном», мы повреждаем глублежащие слои эпидермиса, и поэтому рубец формируется в любом случае. В плане «Сургитрона» легче глазом увидеть глубину проникновения, то есть ты видишь непосредственно глазами, где ты режешь, что ты режешь. И вероятность повреждения окружающих тканей тут сведена к минимуму. Пучок же лазера может проникнуть чуть дальше, и могут быть ожоги вокруг. А так в плане бактерицидного эффекта, убивания всех микробов и тот, и другой метод хороши.
Михаил Цурцумия:
Сейчас достаточно модная, распространенная штука — татуировки в области кожных образований. Насколько опасно наносить в области родинки татуировку?
Ольга Соченко:
Нельзя, конечно. Это та же самая травма, плюс вы вводите химический реагент, тем самым провоцируя ее к любым изменениям.
Михаил Цурцумия:
То есть ее надо все равно обходить.
Ольга Соченко:
Да. А еще лучше, если уж прям приспичило, убрать эту родинку, подождать какое-то время, чтобы сформировался нормальный рубец, рана зажила, все было тихо и спокойно. Дождаться результата гистологического исследования и уже поверх набить эту татуировку. Я вообще против татуировок, поэтому не буду сейчас ругаться.
Михаил Цурцумия:
Вспомнил мое детство: ниткой мне удаляли бородавки.
Ольга Соченко:
Не бородавки, наверное, а папилломы. Ну, это кощунство просто, потому что можно ее не дотянуть, перетянуть, что-нибудь нарушится. Мы электродиком срезаем это образование и одновременно коагулируем, то есть останавливаем кровотечение. Даже в самой маленькой идет все равно маленький капиллярчик, кровеносный сосуд. И при неадекватной перевязке в домашних условиях кровоснабжение этой папилломы нарушается: либо она избыточно наполняется кровью, раздувается, как шарик, либо наоборот, некротизируется, но с развитием воспалительных изменений вокруг. Поэтому не нужно заниматься самолечением.
Михаил Цурцумия:
Есть риск появления снова после удаления?
Ольга Соченко:
В тех местах, в которых они удалены, если удалены адекватно все клеточки, то в этом месте точно не будет. Но если у пациента есть предрасположенность к образованию этих папиллом, если мы знаем, что у него высевается этот вирус папилломы человека, то в других местах могут они образовываться повторно. Поэтому мы рекомендуем не запускать, потому что в основном у нас как: ой, одна штучка, ну и Бог с ней. Ну две, ну три — то же самое. Потом 10 — ой, некогда. И потом — в одной подмышечной области было 110 штук. Поэтому надо все делать вовремя.
Михаил Цурцумия:
Какое максимальное количество я могу удалить за раз?
Ольга Соченко:
Операция проводится под местной анестезией — это либо новокаин, либо, если у людей аллергия, лидокаин. Иногда используем при мелких множественных образованиях аппликационную анестезию, есть разные препараты, в частности, «Эмла».
Михаил Цурцумия:
Аппликационная — это что такое?
Ольга Соченко:
Мази с анестетиком, мажется кожа, сверху делается парниковый эффект (обертывание небольшой пленочкой), в течение 30-40 минут наступает поверхностная анестезия и можно уже без уколов убирать эти образования. Некоторые сами говорят: нет, я к вам лучше в следующий раз приду. И приходят, но потихонечку. Иногда, если очень много, то выбираем одну зону: взяли левую подмышечную область, убрали. Единственное, страховые компании нам разрешают по одному заболеванию проводить пациента не чаще, чем раз в 3 месяца. То есть если мы пролечили, удалили папилломы, в следующий раз он к нам может появиться только через 3 месяца с этим заболеванием.
Михаил Цурцумия:
Если это подкожное образование, это всегда региональная анестезия, либо проводниковая, либо в условиях стационара кратковременного пребывания есть условия, при которых делают другое обезболивание в виде наркоза?
Ольга Соченко:
Конечно, бывает, потому что липомы, особенно моя нелюбимая область — это шея, потому что и с размерами приходят с большими, и особенности локализации — под внутривенной анестезией, под комбинированной больше. То есть мы немножко даем местную анестезию на саму кожу, а затем анестезиологи дают уже легкий наркоз, чтобы пациенту было комфортно. Соответственно, ускоряется время самой операции, что для пациента тоже лучше.
Михаил Цурцумия:
Наше время эфира подходит к концу, и я попрошу выдать квинтэссенцию того, о чем мы с Вами сегодня говорили. Что делать пациентам, как Вас найти?
Ольга Соченко:
Отделение стационара кратковременного пребывания больницы им. М. П. Кончаловского, мы находимся в городе Зеленоград, расположены на третьем этаже больницы, рядом с администрацией. Всегда готовы всех принять, можно даже напрямую приходить к нам на отделение с 10 до 14, любой свободный доктор всегда примет, посмотрит, проконсультирует, даст рекомендации. А самое главное — не держите все в себе. Если что-то беспокоит, не нужно думать, как раньше говорили, тронешь родинку — и все; сосед умер, потому что родинку трогал. Он умер не от того, что он ее тронул, а от того, что тронул не вовремя, когда уже были отдаленные последствия. Поэтому всегда лучше показаться врачу-специалисту и следовать тем путем, который вам будет задан, не заниматься самолечением.
Михаил Цурцумия:
Большое спасибо. Не болейте и хорошего всем отпуска. Всего доброго, до новых встреч в эфире.