СПИД не приговор

Денис Хохлов:

Здравствуйте, дорогие друзья. И снова мы в эфирной студии радио «Mediametrics» на программе «Профилактика заболевания». Как всегда с вами Денис Хохлов и Илья Акинфиев. А сегодня мы поговорим про ВИЧ-инфекцию. Нам помогут разобраться в этой теме Светлана Попова, врач-неонатолог, и Дмитрий Жакота, врач-патологоанатом. Сначала бы хотелось узнать у Дмитрия, почему такая профессия была выбрана?

Дмитрий Жакота:

Мое решение по выбору профессии было элементарно — в районе 3-го курса я определился, что это самый оптимальный вариант занятия в этой отрасли, поскольку это компромисс между клинической частью и научной частью, плюс еще совмещение с педагогической работой.

Денис Хохлов:

Такая научная работа, получается?

Дмитрий Жакота:

Она всегда делится на 3 больших блока, была просто предоставлена мне удачная возможность совмещать все 3 отрасли работы — это компромисс, который решает все вопросы. Можно постоянно плавно перетекать из одной в другую и никогда не зацикливаться, получать обширные знания.

Денис Хохлов:

Патологическая анатомия, мне кажется, это как детектив, ты как Шерлок Холмс раскручиваешь.

Дмитрий Жакота:

От обратного, мы изучаем то, что было первопричиной, и без тесной работы с клиницистами это бессмысленная работа. Если клиницист не заинтересован в такой работе, то и мы не получаем должного удовольствия от этого.

Денис Хохлов:

Почему тема ВИЧ, тема СПИДа актуальна сейчас?

Дмитрий Жакота:

На данный момент у нас есть четко отсылка к критериям ВОЗ, поскольку у них есть отдельные выпускаемые бюллетени по данной нозологии, у нас есть каждый год обновляемая информация о том, что порядка 22 миллионов людей на планете Земля страдает данным заболеванием. Есть понимание, что порядка 75% из них достоверно знают о том, что у них есть ВИЧ, соответственно, порядка 50% получают на постоянной основе ретровирусную терапию, поэтому локализация очагов и распространение, нераспространение за зоны, ее ареал обитания, который является наиболее легко выявляемым, является глобальной проблемой для всех.

Это не проблема Российской Федерации, это глобальная проблема всего мира. Поэтому ВОЗ уделяет очень большое внимание этой концепции, барьерному предотвращению. Качественному выявлению, предотвращению еще с детства — от матери к ребенку, и внимание акцентируется на социальном статусе людей, которые подверглись заболеванию, что они не должны быть брошенными, не должны быть ущемлены в своих правах — это везде четко прописывается и оговаривается.

Денис Хохлов:

Если взять исторический момент, по сравнению с тем, что было до этого, есть какая-то тенденция?

Дмитрий Жакота:

ВОЗ четко комментирует, что с 1996-го года, когда в массовое употребление вошла ретровирусная терапия, мы получили уменьшение на 38% заболеваемости по СПИДу. После этого была статистика уже в 2000-х годах, где выяснилось, что снижение летальных исходов достигает 36% у людей, которые получают стабильную, постоянную ретровирусную терапию. Плюс к этому уменьшается количество оппортунистических заболеваний, всех заболеваний, которые сопровождают ВИЧ-инфицированных людей, в том числе опухолевых заболеваний.

Снижение летальных исходов достигает 36% у людей, которые получают стабильную, постоянную ретровирусную терапию.

Илья Акинфиев:

Но не только же медики борются с распространением ВИЧ-инфекции, какие еще службы есть для борьбы, волонтеры, что ВОЗ об этом говорит?

Дмитрий Жакота:

ВОЗ всегда занимается пропагандой, это их целевая работа, они максимально распространяют информацию на все, что только возможно. Кроме того, что их волонтеры путешествуют по всем странам, обеспечивая надлежащий уровень информации, они еще занимаются тем, что контролируют доступность медикаментов и доступность средств, которые предотвращают, — те же самые механические контрацептивы, наличие одноразовых шприцов, подобных сопутствующих моментов, которые помогают бороться с этим. ВОЗ постоянно ведет работу, отчитывается о проделанной работе.

Денис Хохлов:

Вернемся к обычному человеку. Я думаю, что тут работа ВОЗ, в общем-то, не видна. Для себя что нужно понять, чтобы не заразиться этой болезнью? Какие методы для человека важны?

Дмитрий Жакота:

Процесс предотвращения личного инфицирования находится больше в рамках личной гигиены. Вы чистите зубы, посещаете стоматолога с сугубо профилактической точки зрения, чтобы он дал рекомендации. То же самое относится к любым процессам, которые могут вызывать изменения в организме массово и в виде эпидемий. Есть только одна проблема, что у СПИДа есть маски, под которыми скрывается его симптоматика, точнее, у ВИЧ-инфекции есть маски, под которыми скрывается их симптоматика, и выявление их — это глобальная проблема для всех, потому что долгое время это может скрываться под банальными явлениями ОРЗ.

Светлана Попова:

Опасны 3 серьезные компонента — это случайные половые связи, и совершенно глупо думать, что презервативы от чего-то будут спасать; это наркотики; это использование одного шприца для введения лекарственных препаратов внутривенно; и салон татуировок, то есть татуировки, пирсинг — с этим максимально аккуратно. Человек с ВИЧ-инфекцией может лечиться в любом профильном стационаре, который ему нужен, потому что медицинские манипуляции, осуществляющиеся стерильным инструментарием, в том числе одноразовыми, не могут способствовать распространению ВИЧ-инфекции. Безопасны поцелуи, объятия, рукопожатия — любые тактильные прикосновения безопасны.

Денис Хохлов:

Это к вопросу о том, что стигматизация не должна происходить такого пациента, обнимать, целовать этого человека можно вполне спокойно.

Светлана Попова:

Общественный туалет, общая ванна, полотенца, одежда также не дает распространения ВИЧ-инфекции.

Общественный туалет, общая ванна, полотенца, одежда не дает распространения ВИЧ-инфекции.

Дмитрий Жакота:

Выделяются группы риска. Это инъекционная наркомания — самое основное, что у нас есть, уделяют большое внимание предотвращению передачи ВИЧ через половые пути, но барьерные контрацептивы ВОЗ рекомендует как один из основных методов, как средство предостережения.

Денис Хохлов:

Но это не дает 100% защиты?

Дмитрий Жакота:

100% ничего не дает. Просто рекомендуется, что используйте, это сократит шансы на получение инфицирования. Соответственно, все, кто работает с биологическими материалами, входят в группу риска, это больше для врачей актуально.

Денис Хохлов:

Это люди, которые знают, на что идут, они подписывают технику безопасности.

Дмитрий Жакота:

В последнее время ввели туда еще участившееся инфицирование в системах тюремного содержания. Социальный статус тех же инфекционных наркоманов, которые попадают туда же. Это замкнутый порочный круг получается. Соответственно, там разработан ряд мер, который предотвращает распространение ВИЧ-инфекции.

Денис Хохлов:

Это касается и туберкулезной инфекции.

Дмитрий Жакота:

Есть очень четкие группы риска, которые мониторируются и подлежат изучению.

Светлана Попова:

Возвращаясь к теме волонтерства, каждый человек должен знать свой статус. То есть каждый человек должен раз в год проходить медосмотр, добавить туда еще изучение такого момента, как наличие ВИЧ-инфекции, гепатитов.

Денис Хохлов:

Для людей важно знать – сколько должно пройти времени после заражения, чтобы стал положительный анализ? Не сразу же это происходит.

Дмитрий Жакота:

Это тоже является глобальной проблемой для выявления ВИЧ, потому что вы можете прийти сегодня, сдать анализ, а на следующий день у вас только появятся антитела, которые свидетельствуют о контакте с вирусом иммунодефицита человека.

Светлана Попова:

Серонегативное окно это называется. Оно до шести месяцев может быть.

Денис Хохлов:

Достаточно много. А является он опасным в этот момент?

Светлана Попова:

Да, потому что вирусная нагрузка есть, она может быть достаточно высока, но не определяться. Поэтому если есть подозрение, что был контакт, человек переживает, что мог инфицироваться….

Денис Хохлов:

Определяют не наличие вируса в крови, а наличие реакций организма, антитела.

Светлана Попова:

В Российской Федерации первый анализ, который делается — это наличие антител к вирусу. Уже при положительном результате делают иммуноблот, там уже будет определяться вирусная нагрузка.

Денис Хохлов:

То есть раз в год нужно все-таки себя страховать?

Дмитрий Жакота:

Лучше всего делать так. На данный момент это более простая вещь.

Денис Хохлов:

Куда можно обратиться для того, чтобы сделать такой анализ быстро и чтобы никто не узнал?

Светлана Попова:

Во-первых, есть горячая линия СПИДа, куда можно позвонить и задать любые вопросы, которые могут волновать: куда обратиться, в зависимости от того, где человек находится, от его места проживания, подскажут, где это сделать поближе, также туда могут позвонить и врачи, если у них возникают вопросы по поводу как вести этого пациента, нужна ли ему специализированная помощь.

Денис Хохлов:

Тоже анонимно, потому что врач не хочет, чтобы все узнали, что он что-то не знает.

Светлана Попова:

Обычно врач сразу представляется, «я врач-терапевт», и есть сайт о СПИДе, там предоставлена вся полная информация. Телефон 8 (495) 36-62-38, можно онлайн, «О СПИДе» забиваете и там онлайн-консультация.

Илья Акинфиев:

Денис правильно сказал насчет анонимности. Можно сдать анализы, не предоставляя паспортные данные?

Светлана Попова:

Я точно знаю, что можно в частных лабораториях, там по номеру идут и никто тебя не спросит никогда ни фамилии, ни имени, если ты не хочешь.

Илья Акинфиев:

Но частные лаборатории берут деньги.

Дмитрий Жакота:

При подготовке к операциям простая процедура — вы можете сдавать эти анализы без паспорта, а забрать только с паспортом.

Денис Хохлов:

На сайте информация полностью есть. Я думаю, что там этот вопрос широко освещен по поводу анонимности, потому что основной камень преткновения тут то, что человек не хочет, чтобы этот диагноз знали. Как законодательство, кстати, защищает пациентов, то есть на работе не должны знать?

Светлана Попова:

На работу никто не сообщает.

Денис Хохлов:

Родственники тоже, правильно?

Светлана Попова:

Нет. Врачебная тайна, как и все диагнозы, не только ВИЧ-инфекция.

Дмитрий Жакота:

Полное действие 52-ФЗ «О защите персональных данных».

Денис Хохлов:

И 323-ФЗ, по которому мы все работаем.

Светлана Попова:

Но при этом пациенты должны обязательно лечащему врачу все рассказывать, обязательно озвучивать, что у них есть ВИЧ, что у них есть положительный статус. Потому что приходя с определенными жалобами, врач будет исходить из того, назначая терапию, есть ли у человека ВИЧ-инфекция, принимает он ту же АРТ-терапию, потому что мы были на последней конференции против СПИДа от Правительства Москвы, и там очень четко рассказывали о совместимости лекарственных препаратов. Если человек принимает АРТ-терапию, надо очень аккуратно быть с теми же гормональным препаратами, кортикостероидами, фитопрепаратами. Например, зверобой снижает активность АРТ-терапии, и в интересах пациента все рассказывать лечащему врачу.

Если человек принимает АРТ-терапию, надо очень аккуратно быть с теми же гормональным препаратами, кортикостероидами, фитопрепаратами.

Денис Хохлов:

Кажется, что ничего страшного в этом нет, попил травяной чай. А на самом деле, очень сильное влияние идет на ту же самую печень, на ферментативную активность. Многие препараты изменяют свое действие, либо усиливается, либо снижается их функция.

Светлана Попова:

Поэтому врачам надо тщательно собирать анамнез, включая туда не только и то, пьете вы травки или не пьете.

Денис Хохлов:

Это важно, потому что многие говорят: «Я пью лекарства, это мое хобби».

Илья Акинфиев:

Реальный случай в Центральном округе был, когда младшая воспитательница детского сада болела ВИЧ-инфекцией, родители узнали, и ее уволили. Поэтому людям достаточно тяжело работать в учебных учреждениях, в детских садах.

Денис Хохлов:

Врачу тоже будет тяжело контактировать с пациентами, хотя он абсолютно безопасен в данном случае.

Илья Акинфиев:

Очень многие врачи боятся ВИЧ-инфицированных, и нет никаких психологических служб, которые объясняли бы врачам, что ВИЧ-инфицированных бояться не нужно.

Светлана Попова:

А с чего Вы взяли, что нет психологических служб? Психологи занимаются со всеми, кто к ним обратился.

Илья Акинфиев:

К ним обращаются пациенты, а мы говорим, что СПИДофобия есть у 90% медицинских работников.

Светлана Попова:

Обратиться к психологам может любой. Они, кстати, тоже выступали на этой конференции, были очень интересные доклады, и основная из причин СПИДофобии — это отсутствие и нехватка достоверной информации, люди не знают, что такое ВИЧ, насколько он опасен, насколько он не опасен.

Илья Акинфиев:

Может, тогда нужно создавать какие-то бригады волонтеров, которые бы приходили на прием к терапевтам и рассказывали?

Денис Хохлов:

Идея интересная, но просто мне грустно, что есть такие врачи, которые действительно опасаются пациентов с ВИЧ-инфекцией и ограничивают их в помощи из-за этого.

Илья Акинфиев:

И самое главное, они опасаются не тех пациентов, у которых ВИЧ, а опасаются тех, которые честно сказали о своем статусе. То есть у них еще есть множество пациентов, которые молчали, и к ним нормально относятся. А люди честно говорят о своем статусе, в итоге получают такое отношение. Как после этого советовать делиться с врачом?

Денис Хохлов:

Это вопрос уровня образования.

Светлана Попова:

Каждую пятницу есть возможность поехать на конференцию по ВИЧ-инфекции при 2-й ГИБ, где рассказывают о совместимости препаратов, и лекция эта не для инфекционистов, а для врачей общей практики. Там всегда много народу, про новые препараты, которые в АРТ-терапии, и главное бета-совместимость. Может быть, я мало погружена в эту тему, но мне кажется, что в Москве достаточно широко это все освещается.

Илья Акинфиев:

Дмитрий сказал, что антиретровирусная терапия легла такой границей, которая поделила ВИЧ-инфекцию на 2 эры: на эру до антиретровирусной терапии и после. В США она уже в конце 1980-х годов была, а 1996 год — это уже всемирное введение антиретровирусной терапии. Расскажите, что это такое, для чего она необходима.

Денис Хохлов:

Мне кажется, сначала лучше рассказать, что такое ВИЧ, что такое СПИД, потому что многие не всегда понимают разницу.

Дмитрий Жакота:

Есть статистика Яндекса, например, поисковые запросы. И можно посмотреть, как люди запрашивают. Допустим, симптомы ВИЧ — 11 тысяч запросов за месяц, это четкое вхождение. Это общие вопросы, просто познавательно. Что такое ВИЧ спрашивают, тоже посмотреть, узнать. ВИЧ симптомы у женщин — это 2,5 тысячи запросов в месяц. То есть мы сразу можем говорить о том, что они уже обеспокоены этим, это потенциальные пациенты.

Илья Акинфиев:

У женщин, наверное, потому что всегда больше половых партнеров.

Дмитрий Жакота:

Я думаю, что здесь больше социальная ответственность.

Денис Хохлов:

Сексистское утверждение. Тут не зависит от пола.

Дмитрий Жакота:

Больше ответственности за свое здоровье. В чем разница СПИДа от ВИЧ — 2000 с половиной запросов в месяц. Люди пытаются выяснить, в чем разница. Симптомы СПИД — это почти 2000 запросов, ВИЧ-симптомы у мужчин, первые признаки – 754 запроса. Дальше идет сколько живут с ВИЧ — 639 запросов в месяц. Дальше самый ужасный вопрос: как жить с ВИЧ. То есть это уже не просто потенциальный вопрос, а человек с этим столкнулся, эту статистику я взял по России, которую дает Яндекс Wordstat. И дальше самое печальное – как умирают со СПИД. Это уже когда конкретно люди целенаправленно понимают, что с ними происходит.

Разъясняя, в чем разница между ВИЧ и СПИД, мы будем говорить о том, что ВИЧ — это инфицирование вирусом иммунодефицита человека, а СПИД — это уже дальнейшее развитие инфекционного процесса, который приводит к почти необратимым изменениям иммунной системы, подавлению ее с тяжелейшим угасанием — это самая печальная стадия, которая требует уже только в большинстве случаев паллиативного лечения, или очень проблемными являются в этой ситуации коморбидные состояния. Это когда к существующей нагрузке от вирусов добавляется еще сопутствующая патология в виде онкологических заболеваний или присоединяющихся инфекций, которые в норме не должны вызывать инфекционный процесс.

ВИЧ — это инфицирование вирусом иммунодефицита человека, а СПИД — это уже дальнейшее развитие инфекционного процесса, который приводит к почти необратимым изменениям иммунной системы, подавлению ее с тяжелейшим угасанием.

Илья Акинфиев:

То есть ВИЧ-инфекция без СПИДа может быть?

Светлана Попова:

ВИЧ-инфекция переходит в СПИД. Мы стараемся максимально отодвинуть стадию СПИД.

Дмитрий Жакота:

Если мы говорим о синдроме приобретенного иммунодефицита, он не ассоциирован только с ВИЧ-инфицированием, там есть еще ряд состояний, которые вызывают иммуносупрессию. Но поскольку у нас тематика сегодня сужена до ВИЧ-инфекции, соответственно, про СПИД мы говорим как следующая стадия, когда человек либо не вовремя получил терапию, либо отказался от нее по каким-то причинам, либо есть нюансы, связанные с личным иммунным статусом конкретного человека, при котором эта терапия не явилась эффективной.

Денис Хохлов:

Какие основные принципы лечения данного состояния есть сейчас в нашей медицине?

Дмитрий Жакота:

Я категорически против тезиса «лечащего патологоанатома», поэтому про такие вещи я разговаривать не буду. У нас есть клиницист.

Светлана Попова:

Начинать терапию нужно до развития клинических существующих признаков иммунодефицита, и она проводится пожизненно.

Денис Хохлов:

Человек получил такие данные анализов, что ему делать?

Светлана Попова:

Он идет к врачу-инфекционисту, где уже проверяется вирусная нагрузка и подбирается терапия.

Денис Хохлов:

В зависимости от количества вируса в крови?

Светлана Попова:

Да, там много от чего зависит, от многих факторов, возраст, опять же.

Денис Хохлов:

Ему подбирают специфическое лечение.

Светлана Попова:

Да, количество вирусной нагрузки, обычно 3-4-хкомпонентное.

Денис Хохлов:

Это бесплатно для пациента?

Светлана Попова:

В Москве всю терапию москвичи получают бесплатно. Могу заметить, что препараты действительно очень дорогие, терапия идет пожизненно. Побочные эффекты могут быть. В этом случае пациент должен обратиться к врачу-инфекционисту, и они подбирают, либо меняют, если это побочный эффект, нельзя откорректировать, проверяют вирусную нагрузку. Если есть результат, продолжается та же терапия, если результат не устраивает врача-инфекциониста, терапия меняется, постоянная корректировка. Основная цель – снизить вирусную нагрузку и повысить CD-клетки, Т-лимфоциты. Я правильно говорю, врач-инфекционист?

Илья Акинфиев:

Да. А для каких целей мы вирусную нагрузку будем понижать?

Светлана Попова:

Вот когда вирусная нагрузка минимальна, человек перестает быть опасен, он уже не заразен. Давайте тогда уже перейдем плавно к вопросу о здоровых детях от ВИЧ-инфицированных матерей.

Когда вирусная нагрузка минимальна, человек перестает быть опасен, он уже не заразен.

Денис Хохлов:

Очень важный вопрос, потому что для каждой молодой женщины, которая имеет такой диагноз, сразу первый вопрос: «А могу ли я иметь здорового ребенка?»

Светлана Попова:

ВИЧ-инфицированная женщина должна обязательно наблюдаться в МГЦ СПИД. Если она обратилась не раньше, чем 14 недель, начинают перинатальную химиопрофилактику инфицирования. Как правило, ссылаясь на статистику МГЦ СПИД, если женщина всю беременность принимала препараты, то всего 3%, что ребенок может реализовать ВИЧ-инфекцию.

Денис Хохлов:

Внутриутробно, или это происходит во время родов?

Светлана Попова:

Она еще может получить во время родов, поэтому проверяют вирусную нагрузку, решается вопрос родоразрешения — либо это кесарево сечение, либо это естественные родовые пути. Если ребенок реализовал ВИЧ-инфекцию сразу после рождения, это значит, произошло инфицирование на первом, втором триместре беременности. Если ребенок родился без ВИЧ-инфекции, то до 6 месяцев он наблюдается очень пристально врачами, если женщина не принимала терапию. Эти дети стоят на учете до 1,5 лет.

Очень волнует всех тема прививок, это очень актуальная тема и для родителей, и для врачей-педиатров. Эти дети прививаются по национальному календарю прививок, исключая живые вакцины. Живые вакцины можно давать детям только в том случае, когда нет антител, материнские антитела не определяются, когда иммунобот отрицательный, тогда можно давать живые вакцины. Дети, которые от ВИЧ-инфицированных мам, сразу после рождения в течение 72 часов должны начать получать профилактическое лечение. Количество препаратов зависит от вирусной нагрузки матери — либо одним препаратом идет, либо тремя.

Денис Хохлов:

А вскармливание грудью разрешено в данном случае?

Светлана Попова:

Нет, грудное вскармливание здесь неуместно, это профилактика ВИЧ-инфицирования. Эти дети наблюдаются в обычных поликлиниках, обычными врачами-педиатрами. Физическое и психомоторное развитие не отстает от обычных детей, единственное, на что стоит обратить врачу-педиатру внимание — это на общий анализ крови, потому что у этих детей может быть анемия и нейтропения.

Дети от ВИЧ-инфицированной мамы могут родиться либо здоровыми, либо с ВИЧ-инфекцией. Вот дети, которые родились здоровые, просто до 1,5 лет наблюдаются. В 1,5 года диагноз снимается. Эти дети сейчас совершенно нормальные, здоровые, обычные дети. Просто на фоне профилактической терапии у них бывает нейтропения и анемия. И на это стоит обратить внимание. Как правило, к 4 месяцам уже все выравнивается.

Дети, которые реализовали ВИЧ-инфекцию, как правило, отстают в развитии, они рождаются изначально маловесные. Если мама не принимала терапию во время беременности, то риск реализации до 30%. У меня был в практике случай, когда родилась двойня, мама не принимала АРТ-терапию, один реализовал ВИЧ-инфекцию, вторая девочка нет. Даже вот так бывает. Но обычно кто не принимает АРТ-терапию? Это те, которые отказываются, не признают ВИЧ-инфекцию, ВИЧ-диссиденты. И мой самый страшный сон — это если мама вдруг скажет, что я отказываюсь от профилактической АРТ-терапии своему ребенку. У меня этого никогда не было, это мой страшный сон, потому что здесь мы просто закрыты в жесткие тиски, как неоказание медицинской помощи, получается, не оказываем медицинскую помощь ребенку, если мама отказывается, и я не могу никому об этом сообщить, потому что врачебная тайна. Никто на этот вопрос не отвечает нам, как быть — убежать, говорить.

Илья Акинфиев:

С ВИЧ-диссидентством часто приходится встречаться?

Светлана Попова:

В моей личной практике я ни разу не встречалась, я уже года 2 работаю.

Илья Акинфиев:

Просто я с ним встречаюсь только на форумах, в интернете вижу, а именно через пациентов нет, все адекватные.

Светлана Попова:

Может, диссиденты не ходят к врачам, они лечатся народными средствами. Очень показательный случай рассказывают на форумах, конференциях, когда представитель диссидентов просто стеснялся того, что у него ВИЧ-инфекция, поэтому не ходил к врачам, ему было неловко. Он спортсмен, правильный образ жизни вел, лечился у знахарей, и дошло до того, что началась полиорганная патология, полинейропатия, что он даже не мог держать ложку. Когда он был госпитализирован в стационар по жизненным показаниям, получив АРТ-терапию, он опять на коньках стал кататься, то есть человек получил вторую жизнь — настолько это показательно.

Денис Хохлов:

Тогда мы вернемся к оппортунистическим инфекциям, потому что мы об этом обещали поговорить. Какие могут быть инфекции, какие могут быть состояния, которые человека встретят, если он не будет получать должную терапию?

Дмитрий Жакота:

Есть оппортунистические заболевания в целом, под ними еще есть градация оппортунистических инфекций. Под заболевание берется самый яркий пример — это в виде саркомы Капоши. Есть такое онкологическое заболевание, которое не является полностью показателем наличия СПИД или ВИЧ-инфекции.

Денис Хохлов:

Может быть у обычного человека?

Дмитрий Жакота:

Да. В том-то и дело, что есть 4 варианта саркомы Капоши, которые разделяются на средиземноморский вариант, эндемический вариант, идиопатический вариант и иммуносупрессивный вариант. Средиземноморский вариант — это самый первый, исходя из названия, эта популяция пожилых мужчин, которая проживала на территории Средиземноморья, стандарт своего течения известен довольно давно и успешно лечится. Потом выявили, что есть эндемичный тип саркомы Капоши. Он, как правило, встречается в странах Африки, и это очень неприятная ситуация, поскольку болеют еще и дети до года, и у них это заболевание разворачивается в течение 2-3 месяцев до летального исхода.

Далее следует эндемический вариант, который связан с ВИЧ-инфицированием. И иммуносупрессивный вариант, который связан с принятием иммуносупрессов, например, после трансплантации органов. Каждый из них имеет свою клинику и возможность лечения. Например, выяснили такую вещь, что антиретровирусная терапия способствует регрессии саркомы Капоши, в том числе и при иммуносупрессивных типах течения этого заболевания, и в том числе это активно используется для классического варианта ВИЧ-ассоциированной опухоли.

Неприятность состоит в том, что эту опухоль непосредственно связывают как индуктор, это как возбудитель ее — это вирус простого герпеса 8 типа. Соответственно, получается ассоциация: 2 вируса начинают одномоментно влиять на ткани, вызывая их трансформацию в непослушную клетку, которая потом станет опухолью. В этом глобальная проблема. Но при варианте эпидемического варианта саркомы Капоши отмечена стойкая регрессия саркомы Капоши, если человек принимает на регулярной основе ретровирусную терапию. То есть мы всегда будем упирать только на то, что если человек пришел, зарегистрировался, получает свою законную терапию, у него резко снижаются шансы на получение вторых заболеваний, которые сопутствуют дальнейшему прогрессу иммунодефицита человека, которые обусловлены этим вирусом.

Если человек прерывает курсы, отказывается от них, у него перспективы дальше не очень радужные в виде получения вторичных опухолей — это опухоли печени, опухоли гортани, опухоль языка, опухоль полового члена, опухоли гемопоэтической системы, лейкозы и лимфомы. Те, кто учились в медуниверситете, помнит о том, что есть одна из теорий развития опухоли — вирусная. Вот как раз это самый яркий пример, реализации такого потенциала от вирусов, когда они все вместе встречаются и начинают дружно вредить.

Если человек прерывает курсы терапии, отказывается от них, у него перспективы дальше не очень радужные в виде получения вторичных опухолей.

Что касается оппортунистических инфекций, здесь мы будем говорить о том, что это микроорганизмы, которые в норме живут в нас, но при снижении уровня иммунитета они начинают нам немного портить жизнь. Ничего плохого они не хотят, просто это их задача обеспечивать себя, обеспечить жизнеспособность своих колоний, а наши защитные силы не способны их отстранять от доступа к питательным веществам нашего организма. Это уже ситуация, которая становится тяжело регулируемой, туда еще дополним, что люди, которые не получают регулярную ретровирусную терапию, попадают в риск инфицирования туберкулезом. Как мы знаем, туберкулез на данный момент является тяжелейшим заболеванием, большой проблемой во всем мире, поскольку он становится антибиотикорезистентным, и на фоне еще иммуносупрессии очень сильно осложняет жизнь и работу врачей.

Проблема врачей еще в том, что препараты не всегда совместимы. Поэтому чем позже пациент обратился, у него произошло чудовищное сочетание — он ВИЧ-инфицирован, он запустил себя по иммуносупрессии, у него появились онкозаболевания, и дополнено еще туберкулезом. Это я не фантазирую, это реальность. Соответственно, вот это все сочетание, к которому потом приходится врачам подбирать терапию, не всегда просто дается.

Денис Хохлов:

Всего этого можно было избежать, если вовремя начать лечение.

Дмитрий Жакота:

Да, вовремя проходить осмотр на наличие серонегативной либо серопозитивной реакции на ВИЧ-инфекцию, и вовремя встать на учет, получать бесплатно свою ретровирусную терапию.

Светлана Попова:

Такая же ситуация с пневмоцистной пневмонией. Врач, если он не знает, что пациент со статусом, о ней не подумает. Она же злокачественная, достаточно тяжелая сразу дыхательная недостаточность, и это определенные препараты, которые могут с ней справиться, и если любому врачу пациент говорит: «У меня положительный статус», первым делом он исключает пневмоцистную пневмонию.

Денис Хохлов:

Грибковая инфекция, я так понимаю.

Светлана Попова:

Это уже когда совсем тяжелые случаи, с грибковым поражением, с герпесом и цитомегаловирусом. Все, что существует вокруг, начинает нас агрессивно атаковать, потому что мы ослабляем свои защитные функции.

Денис Хохлов:

Практически нет клеток, которые уничтожают.

Светлана Попова:

Причем иногда бывает, что люди серонегативные, у которых положительный статус, они не принимают АРТ-терапию, они серонегативные, то есть врач даже не может диагностировать. Поэтому АРТ-терапия — наше все. И на этой конференции ЛОР-врачи докладывали о том, что люди, принимающие АРТ-терапию с нулевой вирусной нагрузкой, замечательно получают всю хирургическую помощь, и количество осложнений минимальное, как и у обычных людей после проведенных операций. Про гемостаз рассказывали, тоже АРТ-терапия прошла красной нитью везде.

Дмитрий Жакота:

То есть не просто ретровирусная терапия, а именно своевременно назначенная и непрерываемая в своем цикле приема.

Светлана Попова:

Пока не наладят этот момент, врач-инфекционист не отпустит пациента, то есть он постоянно контролирует это. Самое главное, что в Москве она бесплатна, доступна.

Илья Акинфиев:

Светлана, а правда, что из-за опасности токсоплазмоза от кошек нельзя ВИЧ-инфицированным дома кошек держать?

Дмитрий Жакота:

Речь идет о животных, которые постоянно посещают внекомнатные условия своей среды обитания. Лучше избегать таких, перестраховаться. Или, по крайней мере, не играть с ней до тех пор, пока не будет царапать.

Денис Хохлов:

Шотландцы – отличная порода, спят на спине, лапки кверху, животик можно почесать. Я думаю, что они самые добренькие. А британцы очень злые.

Светлана Попова:

Но они же из одного помета идут: шотландцы и британцы?

Денис Хохлов:

Нет, шотландцы отличаются от британцев.

Светлана Попова:

С положительным статусом кого брать? Шотландцев.

Илья Акинфиев:

У нас есть любимая и традиционная рубрика — пожелание наших гостей нашим зрителям.

Дмитрий Жакота:

Хотелось бы пожелать одного — ответственности по отношению к своему здоровью и ответственности по отношению к здоровью своих родных, близких и окружающих — это то, что максимально избавит нас от любых проблем в этой жизни.

Светлана Попова:

Ну, а если проблемы возникли, всегда есть врач.

Денис Хохлов:

Не бойтесь врачей. Замечательные слова. Дорогие друзья, сегодня наши дорогие гости — Светлана Попова, врач-неонатолог, и Дмитрий Жакота, кандидат медицинских наук, доцент кафедры патологической анатомии, клинической патологической анатомии педиатрического факультета имени Пирогова, рассказали нам о ВИЧ, о СПИДе, что не стоит этого бояться. Это не приговор, но в то же время нужно себя правильно защищать, и если такое случилось, надо обращаться к врачам для правильной и своевременной терапии. Спасибо, что были с нами.