Современные возмозможности диагностики и лечения пневмонии у детей

Юлия Каленичина:

Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. Тема сегодняшнего эфира – современные возможности диагностики и лечения пневмонии у детей. Гости нашей программы: Ольга Витальевна Зайцева, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Российской Федерации, заведующая кафедрой педиатрии ФГБОУ Российского университета медицины Минздрава России, и Дмитрий Викторович Хаспеков, кандидат медицинских наук, заведующий отделением торакальной хирургии Детской городской клинической больницы святого Владимира.

Тема стала актуальной в последнее время. Как вы можете прокомментировать современную ситуацию с пневмонией у детей, в особенности в аспекте с осложнениями, к которым она приводит?

Ольга Зайцева:

Пневмония, или воспаление легких, как раньше говорили, всегда было тяжелым, жизнеугрожающим заболеванием. Столетиями и дети, и взрослые погибали от пневмонии, потому что это воспаление легких, легкие – это органы дыхания, человек без дыхания жить не может. К этому воспалению приводили вирусно-бактериальные инфекции, то есть изначально заболевание было вирусной природы, быстро присоединялись бактерии, с которыми организм не справлялся. Но в середине прошлого века были изобретены антибиотики, и произошло серьезное положительное изменение в состоянии здоровья у детей с пневмонией, дети стали выздоравливать. Но еще в 1929 году великий Александр Флеминг, который изобрел антибиотики, предупреждал о том, что если мы будем неосторожно к ним относиться, если мы будем всем подряд назначать антибиотики с легкими вирусными инфекциями, микробы привыкнут к этим антибиотикам. Мы сейчас говорим о том, что разовьется резистентность к антибактериальной терапии, и эти пророческие мысли Александра Флеминга сбылись. Если в 1945 году с пневмонией прекрасно справлялся пенициллин, который сейчас во многом для пневмонии потерял свою актуальность, стали появляться новые антибиотики, но еще чуть-чуть, и мы останемся без антибиотиков вообще, резистентность, чувствительность – это важный вопрос.

Второй важный вопрос – мир меняется, все мы пережили пандемию covid-19, которая изменила особенности нашего иммунного ответа. Мы с Дмитрием Викторовичем много лет работаем в детской больнице святого Владимира, это крупнейший детский стационар в Москве, мы принимаем тяжелых детей и из других городов России, потому что именно наша больница оборудована достаточно серьезным и очень важным для спасения жизни детей оборудованием. И у нас работают классные специалисты, то есть такое отделение, которым руководит Дмитрий Викторович, трудно найти в России, поэтому к нам дети поступают с тяжелыми пневмониями. После ковида мы заметили, что у детей с тяжелыми пневмониями это страшное слово «угроза жизни ребенка», и этих пневмоний стало больше, они стали другими, причем ребенок может болеть легчайшей формой ковида или клиники может не быть совсем, он перенес бессимптомную форму ковида, а в то же время на фоне банальной вирусной инфекции, насморка присоединяются бактерии, и ребенок болеет тяжелейшей формой болезни. Тут главное не упустить время, чтобы ребенок вовремя поступил в отделение, которое умеет лечить такие пневмонии, в частности в нашу больницу. Я думаю, что мы сегодня расскажем о многих случаях этих пневмоний, которые возникали как банальное заболевание. Ребенок болеет 4-5 дней, а поступает к нам уже в таком состоянии, что приходится бороться за его жизнь.

Юлия Каленичина:

Получается, сократились сроки развития осложнений.

Ольга Зайцева:

По-разному, мы сейчас этим очень серьезно занимаемся и смотрим, от чего. С одной стороны, сократились сроки, с другой стороны, больше стало маленьких детей. Вакцинация сейчас нам помогает, вакцинированные против гриппа дети легче болеют, они могут заболеть респираторной инфекцией, но не дать тяжелого течения. Мы серьезно занимаемся вопросами – почему дети стали так тяжело болеть.

В 2020 году мы с Дмитрием Викторовичем обсуждали одного больного, понятно, что такого опыта, как у Дмитрия Викторовича по деструктивным пневмониям, когда легкое начинает распадаться, больше нет ни у кого, и он говорит: «Посмотрите, мы раньше такого не видели, просто на глазах идет расплавление легкого, ребенок только недавно заболел, в чем причина?» Мы стали разбираться, обследовали детей после легкого течения, которое практически не отличалось от ОРЗ, ковида, почти около года мы смотрели, как они себя чувствуют – они плохо себя чувствуют и плохо переносят другие заболевания. Одно из самых страшных из них – пневмония.

От многих факторов зависит. Бывает, ребенок слабенький, часто болеющий, но вовремя был поставлен диагноз, вовремя был назначен на участке антибактериальный препарат, все хорошо. А другой ребенок не такой слабенький, спортом занимается, а ему мама по поводу каждого насморка сама назначает антибиотики, которые ему не нужны, и у этого ребенка, когда терапия действительно нужна, появляется тяжелейшее заболевание. Поэтому тут очень важно, чтобы вовремя участковый педиатр заподозрил пневмонию, правильно поставил лечение, и если есть хотя бы малейшее подозрение, что она тяжело протекает, направил в стационар, потому что тут просто нет других вариантов, причем не просто инфекционный стационар, а стационар, который занимается пневмониями. Сейчас пульмонологический центр объединяет и терапевтические отделения, и реабилитационные, самые тяжелые дети находятся в интенсивной терапии и в торакальной хирургии. Пневмония, с которой мы не справимся без опытного хирурга, причем не просто хирурга, а хирурга, который умеет лечить легкие.

Оксана Михайлова:

К каким осложнениям может привести течение пневмонии у детей? Какие отличия пневмонии доковидного периода и сейчас?

Дмитрий Хаспеков:

Прежде всего хочу поклониться нашим педиатрам, потому как они первыми всегда встают на пути больного с пневмонией, и это было во все времена, это остается сейчас. Однако если вдаваться в историю, то основное свое развитие хирургическое направление в лечении деструктивных пневмоний появилось в 1970-е годы прошлого столетия, когда подняла свою голову стафилококковая деструкция легких. Летальность от этого заболевания составляла до 30%, то есть фактически каждый третий ребенок погибал.

Ольга Зайцева:

При условии, что уже тогда были антибиотики, и, казалось бы, все должно быть хорошо.

Юлия Каленичина:

Расшифруйте само слово деструктивная пневмония, чтобы нашим родителям было понятно.

Ольга Зайцева:

Легкое распадается, расплавляется, в легком гнойник, с которым ребенок справиться не может, легкое перестает функционировать, тут без хирургии никуда.

Дмитрий Хаспеков:

Тогда стали бурно развиваться хирургические методы лечения осложненных деструктивных пневмоний. Поначалу это были операции, которые не решали вопрос, летальность сохранялась очень высокая, и тогда хирурги поняли, что нужно применять какие-то инвазивные, но более щадящие методы лечения этих пневмоний, и появились способы бронхоблокады при формировании плевральных свищей, что является следствием деструктивного процесса в легких. Тогда появились методы бронхиального дренирования абсцессов легких, то есть не когда дренаж ставился через грудную клетку в легкое, а через бронхи с помощью эндоскопических методов.

Ольга Зайцева:

Поясню простым языком – если в легком абсцесс, гнойник, раньше нужно было разрезать грудную клетку, войти в легкое, найти и вскрыть, потому что иначе не справиться. А потом появились эндоскопы, то, что называется оптика. Я периодически прихожу, когда тяжелые дети, в операционную, где оперирует Дмитрий Викторович и его младшие коллеги, это же фантастика. Эндоскоп может через дыхательные пути, то есть через рот, добраться очень глубоко и найти. Естественно, тут ультразвуковой аппарат, рентгеновский аппарат, контроль, все выводится на экран. И когда мы, педиатры, приходим и на это смотрим, конечно, дружно ахаем и охаем, потому что нам это все видно, то есть малоинвазивные методы.

Дмитрий Хаспеков:

Чтобы иллюстрировать эти деструктивные процессы, можно посмотреть первую картинку, где была выполнена компьютерная томография двухгодовалому ребенку, с обеих сторон, и в правом, и в левом легком множественные очаги, деструкция, полости, заполненные жидкостью.

Но отвечая на вопрос, чем отличаются нынешние постковидные пневмонии от тех, с которыми мы имели дело до ковидного периода, хочу сразу сказать, что то, что мы видим сейчас на компьютерной томографии, это не абсцессы, это то, что сейчас мы называем некротической полостью, то есть дыры в легком, которые являются следствием некротического процесса, то есть деструкции легочной ткани, но они отличаются от классических абсцессов своими морфологическими характеристиками. Самое главное, что в этих ситуациях отличается и наша хирургическая тактика лечения этих больных. Если вмешиваться в эти полости путем их дренирования, то формируются такие свищи, которые закрываются очень-очень долго и даже на блокаторах. Казалось бы, хочется вмешаться, санировать эти дыры, но этого делать нельзя, можно делать только путем применения малоинвазивных технологий через дыхательные пути.

Ольга Зайцева:

Это надо уметь делать и иметь соответствующее оборудование, далеко не каждый хирургический или пульмонологический стационар может сделать. И сейчас этими измененными формами пневмонии озадачены во всем мире. Мы поднимали международную литературу, американскую, английскую, европейскую, и в постковидное время такие тяжелые пневмонии появились практически везде. Для того чтобы найти правильную технологию, как это делать, нужен еще и опыт. Мы подняли много теоретических работ, опыт наших хирургов нельзя ни с чем сравнить.

Дмитрий Хаспеков:

Следующая картинка иллюстрирует эндоскопическое исследование. Из бронха выступает гной, это происходит тогда, когда нам удается раздренировать абсцесс, и тогда он дренируется в дыхательные пути, ребенок просто выкашливает этот гной, не нужны никакие трансторакальные дренажи снаружи.

Юлия Каленичина:

Нужно еще уметь диагностировать, вовремя разобраться, то есть тонкостей очень много.

Дмитрий Хаспеков:

У нас очень широко применяется ультразвуковая навигация, то есть с помощью контроля на УЗИ мы можем осуществлять многие вспомогательные мероприятия, которые помогают лечить эти пневмонии.

Следующая картинка – мы видим полость абсцесса, она заполнена жидкостью, и жидкость аспирируется, абсцесс спался, его нет. Или следующая картинка – это установка бронхоблокатора, из специального поролона сделан шарик, который устанавливается эндоскопически в просвет бронха и не дает возможности проникновения воздуха в свищ, таким образом этот свищ потихонечку закрывается.

Оксана Михайлова:

Он там остается насовсем?

Дмитрий Хаспеков:

Потом он удаляется, просвет восстанавливается, ребенок выздоравливает.

Юлия Каленичина:

Гений, я все время настолько удивляюсь, это руки, глаза, голова…

Ольга Зайцева:

И еще оборудование, клиника сейчас оборудована блестяще.

Дмитрий Хаспеков:

Следующая картинка – это пункция ограниченного очага гидроторакса в плевральной полости, который просто так обнаружить трудно, но на ультразвуке видно.

Ольга Зайцева:

Ультразвук – прекрасный метод, не инвазивный, не вредный, но во многом субъективный, тут тоже зависит и от прибора, насколько он хорош, современен, и от опыта. Нам повезло, что в нашей клинике работает профессор Ольхова и ее команда, это лучшее – поверьте, я знаю многих специалистов УЗИ-диагностики, просто Дмитрий Викторович в силу своей профессии и скромности считает, что это обычное дело. Но поверьте, я консультирую порой детей в разных клиниках, и это совсем не обычно, это высокий профессионализм. Когда работают вместе и педиатры-пульмонологи, и торакальные хирурги, и УЗИ, и рентген, и кафедра, которой я имею честь руководить, у нас опытные доценты-пульмонологи, все вместе дает такой результат. Все не так просто – вставил блокатор, и все хорошо, нужно все еще сделать вовремя.

Если ребенок поступает поздно вечером, я просто не один раз это наблюдала, и дежурит абдоминальный хирург, который лечит болезни живота, а нужен торакальный хирург, Дмитрий Викторович либо его специалисты в любое время суток приезжают, потому что тут промедление смерти подобно, тут надо вовремя ставить диагноз и вовремя лечить.

Юлия Каленичина:

Что же является причиной заболевания детей пневмонией в настоящее время наиболее часто и почему развиваются осложнения, чтобы родители понимали и держали ушки на макушке?

Ольга Зайцева:

Причина остается прежняя – вирусная инфекция, с которой ребенок может легко справиться. Легкий насморк можно не лечить, если ребенок соматически здоров, он пошел в детский сад, ему 3 года, у него легкий насморк, он прыгает и скачет, ему надо дать только побольше попить и оставить дома. Меня спрашивают: «При какой температуре?» При любой, если у него 38,5, он хорошо себя чувствует, оставьте. Но если у него 37,5, он вялый, не пьет, не ест, ему плохо, во всех международных рекомендациях теперь во главе стоит самочувствие ребенка, есть или нет жалобы. Если ребенок изменился, плохо ест и плохо пьет, если у маленького ребенка западает родничок, если кожа становится сухой, глаза запали – вот этого ребенка бегом в стационар, а там уже разберутся, нужен ему просто педиатр или реаниматолог, торакальный хирург, потому что просто так об этом не скажешь.

Почему таких детей много? Микробы изменились, вирусы изменились, то есть вирус изменил нам иммунитет. Внебольничную пневмонию у соматически здорового ребенка можно лечить дома, назначаются современные антибиотики, даже у дошкольников, мы необязательно их госпитализируем, маленькие дети могут быть дома, но главное условие – если он хорошо себя чувствует.

Есть еще одно «но» – у нас почему-то даже участковые педиатры (это не пустые слова, я много работаю с врачами первичного звена, они у нас проходят повышение квалификации) говорят: «Хрипов нет». Коллеги, дорогие, запомните –хрипы во время пневмонии появляются не сразу, не забывайте, что надо перкутировать ребенка, постукать, не изменился ли звук, или надо внимательно послушать, не ослабилось ли дыхание с какой-то стороны, вовремя назначить терапию и вовремя направить в стационар, если вас что-то беспокоит.

Оксана Михайлова:

Я даже не помню, когда я последний раз видела, чтобы это делали.

Ольга Зайцева:

Об этом не надо забывать. Как любой врач, я не сразу стала профессором, много лет дежурила, мы с Дмитрием Викторовичем начинали работать приблизительно в одно и то же время и вспоминаем эти жуткие стафилококковые пневмонии, которые поступали в основном ночью: «Почему ждали? – Потому что хрипов не было, вот мы его к вам и не везли». С тех пор прошло больше 30 лет, а все то же самое. Педиатры должны быть внимательны к этим мельчайшим клиническим особенностям, а если все это совпало с нынешними вирусами, еще и с современной антибиотикорезистентностью…

Есть одно «но» – при ковиде изменялся процесс свертывания крови, и на фоне этого измененного тромбообразования ухудшалось течение процесса, и здесь это одно из важнейших звеньев возникновения локального тяжелейшего гнойно-воспалительного процесса, и мы сейчас пытаемся с этим разобраться. При ковиде все решили давать эликвис или ксарелто, а детям давать или не давать? У него просто пневмония, у него до этого было ОРВИ. А вы уверены, что это было ОРВИ, а не ковид? Я со своим педиатрическим опытом далеко не уверена, потому что одинаково теперь протекает у детей ковид и респираторная инфекция, а потом в результате все очень быстро разворачивается, мгновенно. Иногда 4-5 дней болеет и поступает на 5-6 сутки с деструкцией, уже гнойник сформировался. Все это вместе складывается, и особенности иммунитета, иногда иммунитет чересчур активный. Ребенок вроде бы здоровый, спортом занимался, а у него очень активный иммунитет, и это тоже не всегда плохо. Я сравниваю порой, когда разговариваю с молодежью: вы все знаете, что температура – это защитная реакция организма, но когда она очень высокая, это плохо. И так же с иммунитетом, с защитой, если он адекватный, это хорошо, а если очень активный, он начинает нападать на себя.

Дмитрий Хаспеков:

Помимо того, что у этих детей тяжелые процессы в легких и плевральной полости, все эти изменения при неправильном лечении, позднем обращении могут приводить еще к более сложным и тяжелым осложнениям. Нам приходится сталкиваться с медиастинитами, то есть воспалением средостения, с перикардитами – воспаление, которое входит уже в сердечную сорочку.

На видео напряженность сердечной сорочки, мы ее открываем, там гнойный процесс, фибрин, слипчивый процесс, мы дренируем сердечную сорочку. Нам здорово повезло, что нас очень поддерживает администрация, в операционной есть практически все для проведения самых сложных операций. И следующая картинка – так выглядит ультразвуковая санация плевральной полости, легкое, спайки, и с помощью ультразвуковой кавитации в растворах антибиотика мы обрабатываем плевральную полость и легкое, таким образом добиваемся практически абортивного течения процесса, то есть воспаление прерывается, и на следующий день у ребенка уже нормальная температура, самочувствие гораздо лучше, нормализуются показатели крови буквально на глазах, и дальше идет выздоровление, хотя провести эту манипуляцию иногда достаточно сложно просто из-за того, что такой тяжелый ребенок. Но тем не менее благодаря хорошему оснащению это можно сделать.

Ольга Зайцева:

Вас послушаешь – все просто, а тут приходишь утром и говорят: «Вы знаете, тут сердечную сумку пунктировали, пол-литра у ребеночка забрали». И хорошо, что вовремя приехал хирург и было все оборудование.

Дмитрий Хаспеков:

Мы видим наш эндоскопический кабинет, как в космическом корабле, есть практически все, и, имея такое оборудование, запросто можно работать.

Ольга Зайцева:

А еще есть оборудование для нас, педиатров-пульмонологов, ведь бывают ситуации, что гной убрал, стало лучше, а бывает, что легкое перестает дышать вообще, и тогда есть современнейшие методы терапии, не то, что искусственная вентиляция легких, и даже в этой ситуации ребенку можно спасти жизнь. В современной пульмонологии технологическая поддержка и плюс руки, знания.

Юлия Каленичина:

На какие признаки заболевания вы бы посоветовали обратить внимание родителям заболевшего ребенка и врачей-педиатров первичного звена, чтобы не пропустить начало пневмонии и осложнение пневмонии, поскольку развивается иногда очень быстро?

Ольга Зайцева:

Коллеги и родители, вернемся к основам педиатрии и пульмонологии. Несмотря на то, что антибиотиков до средины XX века практически не было, тем не менее люди иногда от пневмонии выздоравливали, потому что делался упор на то, чтобы вовремя начать лечение, доставка свежего воздуха, чтобы ребенок откашливал, чтобы не было застоя мокроты, чтобы получал достаточное количество движений, если ему не тяжело.

На что должен обратить внимание родитель? Насколько ребенку тяжело, насколько он плохо себя чувствует, если он отказывается пить, двигаться, особенно если маленький ребенок, и вдруг у него появляется стонущее дыхание –это очень важные симптомы, когда необходима помощь врача. Приходит врач, слушает ребенка, пресловутых хрипов не слышит, но чувствует, что одно легкое дышит хуже, чем другое. Проперкутировал – хуже проводится звук, он немножко другой. Я своих молодых врачей учу – у вас еще нет опыта просто послушать, сравнивайте с одной стороны и с другой стороны. У меня как-то раз был случай: ночное дежурство, вызывает меня врач-интерн, большая больница, из другого корпуса – ребенок плачет, ему 2 месяца, не можем успокоить, и мама говорит: «Может, укольчик сделать, чтобы он плакать перестал?» Я прихожу, совершенно молодой доктор, ординатор второго года, слушаю – одно легкое уже не дышит. Хорошо, что это большая больница, потому что мы могли сделать рентген, перевести в торакальное отделение, этот ребенок не дожил бы до утра, просто молодой доктор не понимал, что надо хотя бы сравнить, а там же малюсенький ребенок, у него дыхание и в норме-то достаточно жесткое. Сравните с одной и с другой стороны, какие-то сомнения – проперкутируйте, он вам не нравится – лучше привезите в стационар, сейчас великолепно работает служба, когда ребенок приезжает, ему тут же делают ренген, тут же делают кровь, смотрит опытный врач и решает, нуждается он в госпитализации или нет.

Мамы иногда говорят: «Мы не хотим в больницу», – у нас же не тюрьма, вас никто там специально не оставит, но посмотрят, нет ли опасности осложнения. Вроде иногда и не очень тяжелый, а там уже тяжелейшие осложнения. У нас круглосуточно можно сделать рентген, посмотреть УЗИ, вызвать хирурга. Иногда, предположим, тяжелое гнойное заболевание со стороны желудочно-кишечного тракта или кишечника, тот же аппендицит, протекает вроде бы с клиникой пневмонии – для этого нужен врач стационара.

Оксана Михайлова:

Можно лечить пневмонию дома или нельзя?

Ольга Зайцева:

Пневмонию лечить дома можно и нужно, если это внебольничная пневмония, у соматически здорового ребенка, если он неплохо себя чувствует, есть возможность сделать анализ крови дома. Но все-таки классический диагноз пневмонии должен подтвердить рентген. Мы можем заподозрить клинически, но по клиническим рекомендациям считается, что все-таки идеальная диагностика – это рентген. Поэтому либо привозят ребенка в стационар, ему там делают рентген и отправляют домой, либо при хорошем самочувствии ребенка пишут, что велика вероятность и назначают терапию, которая помогает большинству детей с пневмонией (тут очень важное слово большинству). У нас чаще были одни возбудители, потом периодически появляется возбудитель другой группы, микоплазменная инфекция прошла этой осенью, там другое лекарство нужно, его тоже можно лечить дома, но другим лекарством, нужно как следует обследовать и знать особенности течения этой пневмонии, там есть клинические особенности. Поэтому врач должен учиться всегда, для этого существует факультет повышения квалификации, который есть в нашей больнице, и мы с удовольствием учим врачей.

Юлия Каленичина:

Родители не имеют медицинского образования и поэтому не имеют права самостоятельно назначать антибактериальную терапию.

Ольга Зайцева:

Сейчас нечувствительность к антибиотикам именно этим и вызвана. Как мне одна мама говорит: «Как только легкое ОРЗ, я ребенку даю антибиотик, и ему помогает». А когда ему действительно будет нужен антибиотик, ему не поможет ничто, и он поступит к нам в реанимационное отделение или в отделение торакальной хирургии, и там уже будут не просто антибиотики. Ведь дома лечат не уколами, а таблетками, а потом поступят к нам, а в стационаре, если ребенок тяжелый, будут все методы терапии, о которых рассказывали хирурги.

Дмитрий Хаспеков:

Лечение пневмонии на дому, если таковая есть, очень сложный процесс, такие дети должны осматриваться врачом ежедневно. Если первичное звено в состоянии устроить так, чтобы каждый день к этому ребенку ходил врач и контролировал течение заболевания и проведение терапии, в таком случае можно. Но если это нереально, то лучше все-таки начать лечение в клинике.

Ольга Зайцева:

Ребенку стало вечером плохо, поднялась температура, мама нервничает, что делать – неотложку вызывать? В Москве сейчас неотложная помощь работает хорошо, это не скорая помощь, это неотложка. Приехал врач неотложной терапии, послушал и говорит: «Подозрение на пневмонию, делать то-то». На следующий день придет участковый педиатр, который хорошо знает этого ребенка, семью, а дальше, если назначается антибиотик, если пневмония, то, конечно, можно, если врач берет на себя ответственность.

И еще один нюанс – почему-то родители боятся, что повезут в инфекционную больницу. Ничего подобного, необязательно вас положат с вирусными инфекциями, в больницах разводятся эти потоки, даже иногда разные больницы бывают, куда привозят с тяжелой вирусной инфекцией и с тяжелой бактериальной инфекцией. Поэтому тут важна маршрутизация пациента.

Юлия Каленичина:

Какие в настоящее время прогнозы при осложненном течении пневмонии благодаря нашим возможностям?

Дмитрий Хаспеков:

Если своевременно и адекватно начать лечение, то, как я говорю своим пациентам, выздоровление неизбежно. Единственное, это должно быть специализированное отделение, своевременное лечение, дети должны быть не просто в одних руках хирурга, а в команде мощной педиатрической службы, которая постоянно курирует наших пациентов, направляет нас в отношении антибактериальной терапии и симптоматического лечения. Но если этого не делают, то возникают осложнения, о которых мы говорили.

За 5 лет в нашем отделении прошло 595 пациентов с пневмониями, из них 342 пациента с деструкцией, остальные не просто полисегментарные пневмонии, а преддеструктивные формы, и если бы еще немножко времени, была бы деструкция. И не без гордости хочу сказать, что в нашей клинике летальность ноль. Были тяжелейшие больные, которые у нас висели на искусственной вентиляции, это большое число детей, об этом у нас уже были доклады на разных конференциях, и мы не потеряли ни одного больного.

Ольга Зайцева:

Недавно был доклад доцента нашей кафедры Марины Валерьевны Бесединой, которая практически живет в отделении, и она подсчитала, насколько выросла частота пневмоний, деструктивных пневмоний, только через наш стационар деструктивных пневмоний маленьких детей с тяжелыми пневмониями. И тут я хотела сделать еще одну заметку, о которой мы не говорили. К сожалению, сейчас увеличилось количество маленьких детей, у которых не все в порядке с бронхолегочной системой, либо генетический фактор, либо ребенок родился недоношенным, либо незрелым, либо перенес тяжелую инфекцию во время беременности, такие ситуации бывают часто, и эти пациенты болеют совершенно по-другому, болеют тяжело. Сложно прогнозировать течение этого заболевания, тут помогает опыт, мы можем посмотреть, как двигаются реснички на слизистой дыхательных путей.

Был случай, родился маленький ребенок во врачебной семье, и папа сразу понял, что с ребенком что-то не так. Они его привезли в нашу клинику, и когда мы посмотрели, оказалось, что он родился с очень узким бронхом, он не сможет жить с таким бронхом, но в принципе бронх может дорасти. И только Дмитрий Викторович умеет делать такие вещи, когда был заказан за рубежом специальный протез для этого ребенка, кстати, это был не единственный случай, просто из последних, он был установлен нашими блестящими хирургами, и этот протез позволил ребенку жить и сформировать уже в другом возрасте, он стал нормально дышать. Что было бы с этим ребенком, если бы не было этих высоких технологий и вовремя не был бы поставлен диагноз? Хорошо, что папа был врачом и вовремя забеспокоился.

Что я могла бы посоветовать родителям? После ковида у всех дома есть пульсоксиметры. Если вас что-то беспокоит, посмотрите, у ребенка кислорода хватает или не хватает. Если хотя бы чуть-чуть есть отклонение, бегом в стационар.

Оксана Михайлова:

Какие цифры должны быть?

Ольга Зайцева:

В идеале 95 и выше, меньше – вызывать неотложку, чтобы врач решил. Посчитать частоту дыхания, мы сейчас все грамотные, открыли в интернете, с какой частотой он должен дышать.

Юлия Каленичина:

Снять маечку и посмотреть, как двигается грудная клетка, все ли одинаково, симметрично или нет. Характер кашля не всегда говорит о тяжести заболевания.

Оксана Михайлова:

Как вас найти в нашей больнице?

Дмитрий Хаспеков:

Мы три раза в неделю принимаем в консультативно-диагностическом отделении, каждый день, включая выходные, работаем, то есть можно обратиться просто в приемное отделение, причем в любое время дня и ночи, и даже если сложная ситуация, всегда кто-то из нас приезжает в больницу, потому что мы понимаем, что если мы не приедем, нам придется гораздо тяжелее.

Юлия Каленичина:

На сайте можно посмотреть телефон колл-центра, записаться.

Ольга Зайцева:

Есть консультативная поликлиника, куда может прийти любой ребенок. Кроме этого, есть аллерголог и пульмонолог, которые тоже этими вопросами занимаются. У нас один коллектив, все друг друга знаем, ты понимаешь, что тут что-то более сложное или это не твое направление, ты тут же переправляешь. И приемное отделение работает блестяще: тут же кровь, тут же рентген, консультация всех специалистов. Тут же придет ЛОР-врач, хирург и все посмотрит.

Оксана Михайлова:

Огромное вам спасибо, мы такую серьезную тему подняли, а вы рассказали о ней с таким позитивом. Будьте здоровы, слушайте нашу передачу.