Заболевания сердца у детей

Татьяна Моисеева:

С Вами программа «Здоровое детство» и ее ведущие – я, Татьяна Моисеева, и Мария Рулик. Сегодня у нас в студии гость Ильин Владимир Николаевич – заведующий отделением кардиохирургии ДГКБ им Н.Ф. Филатова, доктор медицинских наук, профессор. Тема нашего обсуждения сегодня «Заболевания сердца у детей».

Недавно исполнилось 10 лет со дня создания городского отделения кардиохирургии для детей. Сегодня от времени обнаружения порока у еще неродившегося ребенка до периода послеоперационного наблюдения семья может получать помощь в одном учреждении. Мы поговорим о том, какие бывают пороки, насколько экстренно и сразу нужно оперировать, или какие-то пороки вообще не нуждаются в операции. Что ждет родителей в послеоперационном периоде, как можно наблюдать, нужны ли кардиологи потом на протяжении всей жизни, или что-то проходит бесследно.

Начнем с того, какие бывают врожденные пороки сердца? Как они подразделяются?

Владимир Ильин:

Всего для кардиологов и для кардиохирургов известно больше 330 врожденных пороков сердца. Такое большое количество, потому что дефекты жизненно важных структур сердца имеются в разных сочетаниях. Разнообразие сочетаний и дает такую огромную величину.

Прежде чем рассказать, какие бывают врожденные пороки сердца, мне хочется сказать о том, что на самом деле дефектов в формировании сердечка гораздо больше, чем врачи сейчас знают и задумываются, в том числе и родители, и мы с вами. В последние 30-40 лет диагностика пороков сердца у детей и у взрослых настолько улучшилась, что у пожилых людей стали обнаруживать дефекты строения сердца, которые себя никак клинически не проявляли. Образцом служат публикации, которые я прочел во французском журнале около 4-х лет назад. У 70-летней женщины, родившей 10-х детей, обнаружен тяжелейший дефект формирования сердца, который клинически себя мало проявлял и позволил ей прожить такую жизнь. Сейчас ей уже 90 лет, можете себе представить.

Дефекты формирования сердечно-сосудистой системы, которые сопровождаются нарушением функции сердца и кровообращения, обращают на себя внимание и врачей, и родителей, и, конечно, могут представлять угрозу для жизни ребенка. Задача номер один кардиологов и кардиохирургов – спасти такого ребенка, у которого дефекты формирования сердца и дефекты кровообращения могут представлять угрозу для жизни.

С позиции кардиологов и кардиохирургов пороки сердца могут быть относительно простыми, хотя, несмотря на морфологическую простоту, они могут представлять угрозу для жизни и здоровья такого человечка. Также бывают комплексные пороки, мы их называем комплексными или сложными в русском переводе. Сложный врожденный порок сердца и устраняется сложнее, иногда требует нескольких хирургических вмешательств. В определенном числе случаев, около 10 % (очень приблизительная величина) такие пороки вообще устранить невозможно.

Мария Рулик:

Под комплексными Вы имеете в виду, что одновременно встречается несколько дефектов у одного ребенка?

Владимир Ильин:

Совершенно верно. Многие комплексные пороки современные медики кардиохирурги, кардиологи научились устранять и делают это рутинно. Хотя, основной объем пациентов, которые нам встречаются на протяжении каждого дня и недели, к счастью, имеют простые врожденные пороки сердца, устранение которых делает человека здоровым или почти здоровым.

Мария Рулик:

Мы говорим «простой». В рутинной ежедневной работе Вы понимаете, о чем говорите. Для мамы, которая носит ребенка, и которой на УЗИ в 4 месяца врач-диагностик сообщает: «Что-то немножко не так, Вам нужна консультация кардиолога», – это звучит страшно. Её дальнейшие действия? Она обращается куда? Она обращается к кардиологу, или она идет напрямую и разговаривает с кардиохирургом? Как это происходит, как к Вам детки попадают?

Владимир Ильин:

Она обращается к кардиологу. В московских детских поликлиниках и московских округах работают окружные детские кардиологи, на помощь которых родители имеют право рассчитывать и рассчитывают.

Мария Рулик:

Женщина еще беременная идет к кардиологу?

Владимир Ильин:

Нет. Беременная женщина в женской консультации выполняет рутинное УЗИ-исследование. Доктор диагност может заподозрить неправильное формирование сердца и направить ребенка к пренатальному кардиологу на пренатальное обследование. Такие кабинеты сейчас все больше открываются, обученные специалисты уже начинают все шире работать. В частности, в Филатовской больнице работает центр пренатальной диагностики. Туда обращаются женщины по направлению женской консультации, при УЗИ плода которых есть основания подозревать врожденный порок сердца.

Мария Рулик:

Если узким специалистом подтверждается подозрение, что существует патология, какое принимается решение?

Владимир Ильин:

В зависимости от того, что именно обнаруживается при пренатальной диагностике, принимаются решения. Если обнаруживается простой порок сердца – решения одни, более мягкие, расплывчатые. Уже родившемуся ребенку повторим УЗИ-диагностику, это сейчас золотой стандарт. В дальнейшем решим судьбу – нужна операция или можно ожидать. Не все родители представляют себе, даже и не все кардиологи, что значительная часть врожденных дефектов сердечка, обнаруженных пренатально, может в процессе первых месяцев жизни самоустраняться, закрываются дефекты межжелудочковой перегородки, межпредсердной перегородки. Такой закон, что практически у всех новорожденных бывает открытый артериальный проток. Открытый артериальный проток, сокращённо ОАП, также есть ООО – открытое овальное окно. Это, так называемые, фетальные коммуникации, они есть у всех плодов. Они закрываются в течение нескольких дней или недель, как правило. Боталловы протоки и открытые овальные окна по не вполне понятным причинам, но, прежде всего, из-за своих крупных размеров, могут персистировать, или работать в более старшем возрасте. Тогда, в зависимости от размеров того и другого, ребенку в возрасте несколько месяцев или даже несколько лет нужно предпринимать хирургические или эндоваскулярные кардиологические вмешательства, для того чтобы прекратить функционирование этих, уже лишних коммуникаций и дефектов.

Мария Рулик:

Мы говорим о простом пороке, а если сложные пороки?

Владимир Ильин:

Относительно сложных пороков, есть группа пороков сердца, которая даже носит специальное название - критические врожденные пороки периода новорождённости. Что это такое? Это дефекты формирования сердца, при которых кровообращение и жизнь ребенка зависят от функционирования фетальных коммуникаций, того же самого артериального протока или овального окна. Что естественно бывает, естественная физиология, ― они закрываются, и такой ребенок не имеет шансов жить дальше, он погибает. Это критические пороки сердца. Если такой врожденный порок устанавливается при пренатальной диагностике, то мамочка с будущим малышом направляется в специальный роддом. В Москве такие роддома существуют, где в состоянии оказать помощь малышу, не только маме, но и малышу, родившемуся на свет, назначить необходимые лекарства, оказать интенсивную терапевтическую помощь, которая может оказаться нужной. Доктора такого роддома связываются с нами, особенно надежно и выражено в случаях, когда диагноз был поставлен пренатально, потому что он может быть и не поставлен пренатально. В России и за рубежом не все беременные обследуются у кардиолога.

Мария Рулик:

К сожалению, да. На УЗИ не ходят.

Татьяна Моисеева:

Хорошо, если только у кардиолога, а то и вообще не обследуются.

Владимир Ильин:

К критическим порокам сердца относятся все комплексные пороки. Как правило, нужно адекватное лекарственное сопровождение такого малыша и неотложная операция, которая должна выполняться в течение первых дней или недель жизни.

Мария Рулик:

Такого малыша отправляют в кардиологический центр сразу после рождения?

Владимир Ильин:

Лучше не кардиологический центр. Нам приходится тоже корректировать название, мы не кардиологический центр, мы кардиохирургическое отделение. Хотя, правильно сотрудничать в масштабах хорошего кардиологического центра, или в масштабах кардиологического центра иметь хирургические возможности.

Татьяна Моисеева:

Сколько по времени можно поддерживать лекарственной терапией открытый артериальный проток?

Владимир Ильин:

Можно месяцами поддерживать, если для этого есть основания. Очень редко, но они бывают.

Татьяна Моисеева:

Нестабильное состояние ребенка? Для транспортировки какое основание?

Владимир Ильин:

Это тоже касается нашей темы. Если взять всю популяцию пациентов, родившихся с врожденным пороком, то примерно у 40 % из них есть и другие врожденные дефекты развития, и с ними приходится считаться. Часть из них жизненно важные, они все неприятные. Если у человека сросшиеся пальцы, то они могут подождать, а если у него трахеопищеводный свищ, то нужно срочно помогать.

Мария Рулик:

Сначала решать этот вопрос.

Владимир Ильин:

Да, конечно. Это нередко встречается вместе с врожденными пороками сердца.

Значительная часть врожденных дефектов сердечка, обнаруженных пренатально, может в процессе первых месяцев жизни самоустраняться.

Татьяна Моисеева:

Есть ли такие пороки, несовместимые с жизнью? Например, женщина делает УЗИ, диагностируется порок, и женщине 100 % можно рекомендовать аборт.

Владимир Ильин:

Такие состояния есть. Дело не только в пороках сердца. Когда у плода обнаруживаются множественные врожденные дефекты, это первоочередные кандидаты для того, чтобы обсуждать с родителями прерывание беременности. Судя по опыту европейских стран, очень немного стран, к ним относятся Польша и Венгрия, и, наверное, Россия, где в большинстве случаев неонатологи не рекомендуют прерывать беременность, говорят: «Сами решайте, есть шансы, что врачи вам помогут», если вопрос касается дефекта межжелудочковой перегородки. Мы уже говорили, что, когда у плода определяются дефекты (или дефект) межжелудочковых перегородок, то, по наблюдениям за ребенком в течение года 40 % дефектов закрываются спонтанно.

Мария Рулик:

Но, мы говорим о простых. А когда речь идет о комплексных, или отягощенных другими пороками?

Владимир Ильин:

В большинстве других стран прекрасно понимают, что это не только нагрузка на здравоохранение. Например, в Великобритании так же, как в России, бюджет тратит деньги на обеспечение помощи новорождённым. В таких ситуациях есть очень серьезная нагрузка на здравоохранение, потому что очень непросто и недешево выхаживать таких детей, и главное, что они после не становятся полноценными гражданами. Они, конечно, могут жить 20-30 лет, а то и 40 лет, но это не работающие граждане.

Мария Рулик:

Постоянно нуждаются в медикаментозной помощи.

Владимир Ильин:

Нет. В медицинской помощи могут нуждаться и люди с комплексными врожденными пороками, и даже те, у кого пороки устранены частично, но они могут работать, приносить пользу обществу и сами получать удовлетворение от своей деятельности. Помимо этого, ложится нагрузка на семью, это может очень менять атмосферу в семье, ее социальную направленность на то, чтобы растить детей и делать из них полноценных членов общества.

Мария Рулик:

Что ждет родителей ребенка, которому диагностировали пренатально или по факту рождения какой-либо из пороков? Мы понимаем, что если порок простой, как Вы говорите, то решается все более-менее быстро, но все равно это врачи, больница, операция. Что ожидать родителям в такой ситуации?

Владимир Ильин:

Я уже говорил, что у нас работает кабинет пренатальной диагностики. Мы сталкиваемся с тем, что, к нашему удивлению, не все родители готовы к прерыванию беременности, несмотря на диагноз комплексного, сложного врожденного порока сердца. Есть единицы, которые не соглашаются с предложением и рассчитывают на чудо. Комплексный врожденный порок сердца может быть радикально исправлен, радикально корригирован, но далеко не все оперированные дети становятся полностью здоровыми. Даже если они на каком-то детском этапе, до подросткового возраста, или до возраста первых 2-х десятков лет чувствуют себя неплохо, развиваются, растут физически и интеллектуально нормально или близко к норме, то жизнь в 20 лет у большинства не заканчивается, а только начинается. Выясняется, что в 22 года, в 30 лет или к 40 годам могут появиться нарушения ритма, могут появляться признаки не очень тяжелой легочной гипертензии, особенности кровообращения, начинает прогрессировать дисфункция клапанов, которая неправильно сформирована. Это будет требовать квалифицированного наблюдения и медикаментозной помощи, вплоть до повторных операций или эндоваскулярных вмешательств.

Как правило, в большинстве таких семей следует ожидать особый образ жизни и особый образ взаимоотношений между родителями и детьми. Мы всегда советуем таким родителям, которые выписываются после операции, не создавать атмосферу инвалидного ребенка, инвалида в семье. Не создавать такую атмосферу, особенно, если есть другие здоровые дети, а формировать такую атмосферу в семье, которая бы позволяла не соревноваться детям в физкультуре или спорте. Хотя, у нас есть фантастический пример и есть фотографии. Был ребенок с критическим врожденным пороком сердца, который оперирован в первые дни жизни, транспозиция магистральных артерий, а мама приводит к нам 15-летнюю красавицу, кандидата в Мастера спорта по художественной гимнастике, которая вытворяет потрясающие вещи на фотографиях.

Мария Рулик:

А ей можно?

Владимир Ильин:

Мы ей и сказали, что, наверное, хватит, давайте заниматься тренерством. Такие ситуации возможны, но, как правило, мы рекомендуем формировать атмосферу более спокойной жизни, адаптацию, и создание физически менее нагрузочных занятий для детей – компьютер, музыка.

Мария Рулик:

Хотелось бы спросить о Вашем отделении. Как работает Ваше отделение, чем больше занимаетесь Вы, как к Вам попадают юные пациенты? Какую помощь оказывает именно Ваше отделение?

Владимир Ильин:

Интересный и хороший вопрос, спасибо. В минувшем году мы отметили 10-летие отделения, которое было создано по инициативе Департамента здравоохранения города Москвы, который отчетливо видел значительно возрастающий рост рождаемости. Это здорово! Рождаемость населения увеличилась не только Москвы, во всей стране. Радуются, когда в стране увеличивается рождаемость. Но, те, кто имеет отношение к лечению детей с врожденными дефектами, понимают, что и таких детей будет больше. Не только здоровых, прекрасных, многообещающих личностей, но будет больше и больных детей с врожденными дефектами. Понимая это и заметив рост проблем помощи больным детям, департамент принял меры к тому, чтобы создать отделение кардиохирургии для московских детей, прежде всего. Вы понимаете, чем вызвана необходимость иметь в Москве высокотехнологичное отделение, требующее специального финансирования, существенно отличающееся от других видов помощи. Было создано московское отделение для помощи московским детям.

В департаменте проводились очень сложные дискуссии о многопрофильных больницах, насколько это целесообразно, какие организационные моменты нужно учитывать. Нам удалось отстоять целесообразность создания многопрофильного, но одного отделения. Многопрофильного отделения, которое бы работало по типу команды. Можно себе представить насколько многопрофильность сопутствует детской кардиохирургии. Здесь задействованы кардиологи-диагносты, функциональные диагносты, кардиохирурги, интенсивные терапевты, анестезиологи-реаниматологи, эндоваскулярные хирурги, и, конечно, огромный штат разнообразных медсестер. Это то, что представляет собой коллектив отделения кардиохирургии.

Почему я говорю, что это уникальное организационное произведение? Потому что в подавляющей части других центров в нашей стране, где оперируют детей, есть коллективы: коллектив анестезиологов, коллектив хирургов, коллектив кардиологов и так далее. Где существует своя атмосфера, свой руководитель, могут значительно отличаться принципы, оценка предложенной методики, оценка качества, ― всё может существенно отличаться. У нас отличие преодолено тем, что по утрам на конференции, где обсуждаются результаты лечения, проведенного накануне, показания к операциям, специалисты собираются все вместе в одной аудитории, и обсуждаем лечение, ту или иную тактику. Коллектив возглавляет единственный заведующий, это я. Дело даже не в этом, а в том, что формируется эффективное взаимодействие между различными направлениями медицины и здравоохранения. Мы мультидисциплинарная команда. Очень выгодно, потому что перед всеми, от кардиолога до медсестры, стоит одна цель: помочь конкретному ребенку. Эффективно помочь, в данном случае пролечить его и выписать, может быть, не всегда здорового, но поправляющегося ребенка.

Татьяна Моисеева:

У вас лечатся дети всех возрастов до 18 лет или только маленькие?

Владимир Ильин:

Особенность Филатовской больницы в том, что есть несколько отделений, которые оказывают помощь новорождённым. В интенсивной терапии, неонатальной хирургии, торакальной хирургии, гнойной хирургия ― там немало новорожденных пациентов. Кардиохирурги тоже непроизвольно включились, но для здравоохранения оказалось очень полезным. У нас сейчас до 40 % пациентов - новорождённые.

Мария Рулик:

Эти дети, которые находятся на лечении Филатовской больницы в других отделениях, они требуют также и вашей помощи?

Владимир Ильин:

Мы с вами говорили, что до 40 % всех родившихся могут иметь множественные врожденные дефекты. Привозят в интенсивную терапию, к торакальным хирургам, привозят пациента с трахеопищеводным свищом, в первые дни жизни требует коррекции, иначе невозможно ни кормить, ни дышать нормально, и помимо всего, у ребенка врожденный порок. Значит, следующим этапом он переезжает к нам, мы его консультируем. Всё на территории одной больницы, очень выгодно. Во многих других центрах, включая федеральные, гораздо сложнее такую помощь оказывать, нужно связываться с окружающими лечебными учреждениями больницы. Для детей с тяжелыми пороками очень выгодно попадать в многопрофильную больницу, где широко развита помощь новорожденным.

Мария Рулик:

Да, пока ты в одном отделении находишься, разные специалисты могут уже параллельно заняться твоим лечением.

Владимир Ильин:

Конечно. Генетик принимает большое участие в обследовании таких детей, для нас важно понять, что можно ожидать от генетических проблем. Ведь у 30 % детей с врожденными пороками сердца есть и генетические проблемы, синдромальные проблемы.

Комплексный врожденный порок сердца может быть радикально исправлен, но не все оперированные дети становятся полностью здоровыми.

Мария Рулик:

Вы говорите, что с увеличением рождаемости деток увеличивается количество детей с пороками развития, в том числе и связанных с сердцем. Вы, с Вашим колоссальным опытом можете сказать, что является причиной возникновения того или иного порока? Что может являться толчком того, что у здоровой мамы, при нормально текущей беременности, возникает данная патология?

Владимир Ильин:

Конкретные причины не известны, но их несколько. Из простейших причин это возможные вирусные инфекции, которые мать переживает в первые 3-4 недели беременности, когда она еще не знает, что беременна. В 3-4-5 недель беременности грипп, краснуха, ветрянка могут вызвать множественные пороки у будущего ребенка, в том числе пороки сердца. Могут быть генетические особенности, например, у 50 % детишек с синдромом Дауна врожденный порок сердца. Есть более сложные ситуации, связанные с генетическими поломками, дефектами, которые могут сопровождаться с множественными врожденными дефектами, включая врожденные пороки сердца.

Мария Рулик:

Нет рекомендации: дорогие женщины, постарайтесь не делать того-то и того-то, чтобы избежать неких проблем?

Владимир Ильин:

До недавнего времени, да и сейчас, многие женщины не обращали внимания, работая на химических предприятиях, в условиях излучения, которое, как считается, тоже может оказать влияние. Многие женщины сейчас курят, курение тоже очень непросто сказывается. Мало того, что курящая женщина может не выносить беременность, курение может повлиять и на формирование плода.

Татьяна Моисеева:

С климатическими условиями есть связь? Я помню, что в год, когда летом горели торфяники, после Нового года было большое количество недоношенных детей, причем, глубоко недоношенных.

Владимир Ильин:

Я не могу комментировать, но наше суждение о вреде работы на химических предприятиях, наверное, может быть связано, на самом деле.

Мария Рулик:

Вы же очень давно работаете. Увеличилось количество детей, или пороки стали хуже, более страшными?

Владимир Ильин:

Если соотносить со сроками моей работы в этой области, с протяжением всего периода, то в сравнении с первыми 20 годами сейчас значительно улучшилась диагностика.

Мария Рулик:

Нет здоровых – есть не дообследованные.

Владимир Ильин:

Пока этот вопрос остается открытым, как влияет в современной жизни. В частности, в Москве очень тяжелые условия для здорового вынашивания беременности, потому что бесконечная инфекция. Мы с вами ничего не можем поделать, но не можем не считаться с тем, что люди на Новый год летают отдыхать на Канарские острова или в Таиланд. И что привозят эти люди? Всё, что хотите. Инфекция перемешивается между континентами, это очень отрицательный момент. Наши женщины и детишки получают большой или небольшой заряд иммунитета из внешней среды, в своих классах или на улице, в метро, но, к сожалению, они могут получать и удар под дых.

Татьяна Моисеева:

Уже 10 лет прошло со дня создания вашего отделения. Какая статистика, сколько было проведено операций? Есть ли дети, которые приходят к вам повторно, не на операцию, а именно сказать спасибо?

Владимир Ильин:

Я не готов сказать. Я бы принес фотографии.

Татьяна Моисеева:

Есть запомнившийся случай, очень тяжелый порок и классный исход?

Мария Рулик:

Тебе же сказали: кандидаты в Мастера спорта. Я теперь всем буду говорить, что не надо бояться.

Владимир Ильин:

По количеству операций мы потребности Москвы не в состоянии полностью удовлетворить. Это организационный момент. Что в Москве можно ожидать? По классическим образцам статистики известно, что ежегодно официально фиксируется 1100-1200 случаев новых врожденных пороков сердца, но из них около 40 % спонтанно проходят. По нашим наблюдениям от 600 до 800 детишек ежегодно могут появляться, которые на разных этапах жизни могут нуждаться в хирургической кардиологической помощи по поводу врожденных пороков сердца, от 600 до 800. Мы ежегодно оказываем помощь примерно 400-ам детям с врожденным пороком сердца. Это хирургия и эндоваскулярная хирургия. Мы все шире выполняем эндоваскулярное вмешательство, устраняя такие пороки, как дефект межпредсердной перегородки, открытый артериальный проток. Развиваем, потихонечку движемся, поскольку это очень непростая область, закрывая эндоваскулярные дефекты межжелудочковой перегородки. Это то направление, в котором сейчас развивается кардиология врожденных пороков сердца и кардиохирургия в том числе. Около 320-350 операций на сердце выполняем мы, как хирурги.

Мария Рулик:

В дальнейшем детишки наблюдаются у Вас или они приходят под наблюдение районного кардиолога?

Владимир Ильин:

Мы настроены на то, чтобы большую часть детей передавать районным кардиологам, но убедить в этом родителей не всегда бывает просто. Они очень загружают работой наших кардиологов, и зачастую необоснованно. Бороться с этим сложно, надо поднимать уровень кардиологии в поликлиниках и в округах, это процесс продолжительный. Я хорошо помню время, когда мы работали с Центром планирования семьи. Очень хороший роддом и многопрофильный в плане патологий, которые связаны с материнством и детством. За 15-20 лет совместной работы с детишками и мамами мы пришли к хорошему уровню, когда новорождённому ребенку с врождённым пороком сердца ставят адекватный диагноз и оказывают адекватную первую помощь детишкам, которые в ней нуждаются. Там очень хорошая интенсивная терапия, замечательные врачи, которые в состоянии делать всё грамотно, современно. Не во всех роддомах это возможно, даже в Москве.

Мария Рулик:

Любая женщина должна понимать, что, пока Вы носите малыша, надо ходить и проверяться. Лучше заранее знать даже плохую новость и успеть подготовиться, найти врачей, узнать, уточнить диагноз, ― может, не так все плохо. Знать, куда обратиться. В Москве сейчас существуют центры, роддома, больницы, где вашему ребенку, даже со сложными пороками могут эффективно помочь.

Мне бы хотелось, чтобы Вы напоследок дали напутствие родителям, которые столкнулись с такой проблемой. Общие принципы мы сейчас сказали. Что можете Вы посоветовать любой маме и папе, которые слышат такой диагноз?

Владимир Ильин:

В подавляющем большинстве случаев хирургическая и кардиологическая помощь возможна. Примерно в 60-70 % случаев порок сердца деткам может быть исправлен. Это не значит, что во всех случаях ребёнок может быть полностью здоров, но порок может быть исправлен, что создает хорошие перспективы на жизнь и адаптацию в современной жизни. В 30 % случаев мы можем помочь хирургически, но паллиативно, что на неопределенное время может продлить ребёнку жизнь и тоже позволит ему адаптироваться.

Мария Рулик:

Или в дальнейшем разовьется медицина и может быть оказана помощь.

Владимир Ильин:

Может быть и так.

Татьяна Моисеева:

Мамам – терпения! Слушайте докторов, что вам говорят, не читайте лишний раз интернет, а прислушивайтесь к профессионалам.

Мария Рулик:

Есть такая проблема, что приходят мамы, начитавшись, и уже «знающие», что делать?

Владимир Ильин:

Мамам, которые начитались информации на нашем сайте, я думаю, что пойдет на пользу. У нас есть сайт, которому уже скоро будет 20 лет, специально созданный для родителей. Есть книжки, специально написанные для родителей. Например, Г.Э. Фальковский издал такую книжку на русском языке, мой учитель и старший коллега. Написана она была около 10 лет назад. Ее можно найти в интернете в свободном доступе. Она не продается, как книжка, но в интернете можно прочитать. В большинстве случаев неплохой выход. Современная кардиохирургия ― большой прогресс по сравнению с тем, что было 30 лет назад. В кардиохирургии большой прогресс, и большинству детей можно помочь, или их просто вылечить.

Мария Рулик:

Спасибо вам огромное за позитивный финал! Я надеюсь, родители нас услышали, и будут знать, куда обращаться за помощью.

Владимир Ильин:

Спасибо.