Беременность и ЛОР-заболевания

Камиль Бахтияров:

Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире канал «Mediametrics» и авторская программа «Гинекология с доктором Бахтияровым». Я – доктор Бахтияров, в гостях у меня сегодня очень интересный доктор Алексей Бородин – главный специалист клиники «Семейная» в области ЛОР-болезней. И поговорим мы сегодня на тему «Беременность и ЛОР-патологии». Я не буду отходить от своих правил и задаю свой первый и самый любимый вопрос: Алексей, как Вы пришли в профессию?

Алексей Бородин:

Когда я был маленьким, я довольно много болел, в первую очередь отитами, соответственно, много сталкивался с ЛОР-врачами, они мне очень помогали.

Камиль Бахтияров:

То есть Вы настрадались и свою специальность пропустили через себя.

Алексей Бородин:

Более чем, закончилось все даже хирургическим лечением. Это не привело меня к мысли, что надо быть врачом. У меня в семье нет врачей, я единственный. Но потом за пару лет до окончания школы, когда надо было определяться, я подумал, что медицина – это один из интересующих меня вариантов. Спасибо моим родителям, они понимали, что никакого опыта в семье нет, и работа специфическая, довольно тяжелая. Они мне помогли устроиться летом санитаром в перевязочную гнойной хирургии, со своими запахами, со своими картинками, это была Коломенская районная больница. Кроме того обстоятельства, что мне в принципе на каникулах не хотелось работать, но я понимал, ради чего это делается, что действительно лучше так познакомиться поближе, прежде чем делать выбор.

Оказалось, что там мне совершенно комфортно, что меня это не пугает, не смущает, мне там хорошо. Поэтому уже окончательное решение далось легко, я не понаслышке представлял себе эту работу. А в институте я подумал: «Мне же нравились отоларингологи». Но потом глаза разбежались, потому что знакомишься со всеми специальностями — одно интересно, и другое, и третье. Но история повторилась, когда за 2 года перед окончанием уже надо было определяться. куда дальше идти, я вспомнил о том, что мне нравилась именно ЛОР-специальность, и не прогадал.

Камиль Бахтияров:

Я бы со своей стороны хотел отметить, что в ЛОР-специальности нет деления на детских и взрослых специалистов. Могу сказать, что огромное количество детишек, которые приходят к Алексею, выходят очень довольные, несмотря на то, что нередко приходится проводить достаточно неприятные процедуры. Алексей умеет разговаривать и с мамами, и с детками, это у него очень хорошо получается. Но у нас сегодня тема беременность. Что же происходит у беременной женщины, как у нее меняются ЛОР-органы, или они не меняются?

Алексей Бородин:

Изменения есть, и связаны они с изменением гормонального фона у беременных. В первую очередь, это повышение эстрогенов, то, что относится к ЛОР-органам, потому что на них реагирует нос, слизистая носа становится более отечной, возникает так называемый насморк беременных. Нос дышит хуже, могут быть выделения, могут не быть, но заложенность носа появляется часто. Уши и горло особо не реагируют, не меняются, но с насморком беременных приходится сталкиваться.

Камиль Бахтияров:

Я своим беременяшкам, как я их называю, всегда говорю, чтобы они себя берегли, чтобы не появлялись в общественных местах, а если и появлялись, то одевали маски, особенно в период эпидемии. С точки зрения гинеколога, все проблемы ЛОР-органов начинаются с острой респираторной инфекции, когда не обращают внимания, а потом уже происходит такое неприятное заболевание во время беременности, как гайморит, когда наши пациенты отмечают и головные боли, и боли в области челюсти, недомогания, высокую температуру. Давайте эту патологию обсудим, что делать, куда бежать, какая тактика, когда мы чувствуем такую угрозу? Потому что осложнения при гайморите даже у не беременной женщины могут быть очень серьезные, вплоть до летального исхода, если не оказать помощь.

Алексей Бородин:

Начать надо с того, что гайморит требует внимания у всех, а у беременных вдвойне, потому что эффекты его отрицательно сказываются не только на самой женщине, и в лечении есть нюансы, мы должны тщательно подбирать препараты, схемы, но есть и плюсы. Основной плюс в том, что гайморит у беременных под наблюдением специалиста нередко проходит сам, и мы имеем право этим пользоваться, если ситуация не очень острая. Если сильнейшая боль, высокая лихорадка, мы не будем ждать, а вдруг оно все через 5 дней пройдет, это не рационально. Но если симптомы не выражены, мы можем с согласия пациентки, обсудив с ней все опции, дать шанс организму справиться самостоятельно. Если же нет, тогда это лечение, лечение гайморита – это в первую очередь антибиотики.

У нас существует такое предубеждение, что беременным почти все лекарства противопоказаны – это далеко не так. Есть определенные группы, в том числе и антибиотиков, которые не стоит использовать, которые запрещены у беременных, но это меньшинство. А большинство можно использовать совершенно спокойно, потому что доказана безопасность, просто специалист должен ориентироваться в этих вопросах, и тогда все успешно лечится.

Камиль Бахтияров:

Еще нужно понимать, в какой период беременности возник гайморит, и в какой период мы должны назначить антибактериальные препараты. Если это 5-6 недель, когда формируются все органы и системы, то тут особый подход. А если пациентка после 30 недель, то тут мы более свободны в выборе. Что мы будем делать, если эта ситуация возникла на 5-6 неделях?

Алексей Бородин:

Надо решать индивидуально, в зависимости от выраженности симптомов, потому что тут очень многое на чаше весов. С одной стороны, в этот момент плод совсем маленький, он очень чувствительный к любым внешним воздействиям. С другой стороны, острая гнойная инфекция — это тоже для него внешнее воздействие и ничуть не более хорошее и позитивное. Поэтому это всегда задача для врача и для пациентки. Я бы хотел подчеркнуть, что всегда это надо с пациентами обсуждать и принимать решение совместно, учитывая информацию и опыт врача, а также приоритеты, настрой пациентки.

Камиль Бахтияров:

Важно не просто информировать пациента, а пациент должен подписать юридический документ о том, что он согласен на лечение. С беременной женщиной это нужно проговаривать вдвойне и втройне.

Алексей Бородин:

С одной стороны, это формальность, но формальность эта очень важная, потому что врач всегда должен убедиться, что пациент согласен, что он понял, что он услышал, найдено взаимопонимание, что пациент и врач говорят на одном языке.

Камиль Бахтияров:

При гайморите есть такая неприятная процедура, как аспирация содержимого, и когда доктор говорит пациенту, особенно беременной: «Вам надо сделать прокол», – тут я уж не говорю про женщин, мужчина испугается. Как Вы подходите в отношении аспирации содержимого гайморовых пазух?

Алексей Бородин:

Это то, что называется пункция или в просторечии прокол. Кто-то относится к нему спокойно, кто-то не хочет, и я понимаю их. Тут не совсем правильно говорить о моей личной позиции, потому что во многих вопросах стоит ориентироваться на сложившееся международное общее мнение. На сегодняшний день он таков, что пункцию при остром гайморите практически никогда делать не надо.

Камиль Бахтияров:

Это очень важные новости, потому что в нашей клинике и благодаря Вам ЛОР-специалисты стараются соблюдать международные гайдлайны, но это не везде, поэтому хотелось бы, чтобы Вы поподробнее об этом рассказали.

Алексей Бородин:

Эта процедура осталась в прошлом и практически никогда не нужна, по крайней мере, среди стандартных лечебных методов при остром гайморите она в обычной практике не должна использоваться. Можно представить себе очень неудачное стечение обстоятельств, когда мы не можем лечить так-то, мы не можем делать то-то, пациент с различными сопутствующими заболеваниями, то есть когда мы крайне ограничены в наших возможностях, и тогда вот этим устаревшим методом все-таки приходится воспользоваться, но это маловероятно.

Камиль Бахтияров:

В процентном отношении это сколько примерно?

Алексей Бородин:

Доли процента, за последние лет 10, ведя стандартный амбулаторный прием, я ни разу не делал.

Камиль Бахтияров:

Вы сказали о том, что гайморит проходит, то есть мы имеем возможность наблюдать в зависимости от клиники, от конкретной ситуации. В какой ситуации можно наблюдать, сколько времени, а в какой ситуации надо сказать: «Вам нужен антибактериальный препарат, потому что без него не справитесь»?

Алексей Бородин:

Давайте начнем с того, как классически проявляется гайморит у взрослых. Это температура, затруднение носового дыхания, боль в лице с одной стороны или с двух, гнойные выделения из носа. Все зависит от выраженности этих симптомов. Например, если боль практически нестерпимая, болеутоляющими не снимается до конца или снимается на очень непродолжительное время, буквально на час-два, потом возвращается, то вряд ли мы будем ждать, говорить пациенту: «Посидите дома, потом приходите». Может быть температура, если она сбивается, если она не очень высокая, можно подождать, посмотреть. Если она 39, то чего мы будем ждать? Это же относится и к носу, если он категорически не дышит, если неприятный гнойный запах из носа — зачем нам ждать? Все это оценивается в сочетании.

Камиль Бахтияров:

Комплексный должен быть подход, нельзя по одному симптому строить прогнозы.

Алексей Бородин:

С другой стороны, если все эти симптомы есть, но они терпимые, то есть человек понимает, что у него есть температура и слабость, и насморк неприятный, но все это в рамках разумного, то совершенно допустимая тактика подождать. По европейским стандартам чуть ли не 7-8 дней, потому что есть такая статистика, что в среднем гайморит проходит сам в 70%, то есть больше половины. Поэтому на практике лечим самые неприятные случаи, а не исключено, что многие легкие до нас не доходят. Протекает просто как сильный насморк.

Камиль Бахтияров:

Просто пациент не обращается к врачу, и не понимает, что у него гайморит.

Алексей Бородин:

И благополучно выздоравливает. А вот если человек понимает, что он не выздоравливает, пусть ему и не очень плохо, то он в конечном счете придет.

Камиль Бахтияров:

Какие лабораторные и инструментальные методы мы можем использовать у беременных женщин? Сначала хотелось бы поговорить про лабораторные, потом про использование рентгеновских методов. Насколько это может быть опасно, как Вы убеждаете своих пациенток?

Алексей Бородин:

Поскольку пазухи у нас околоносовые не только гайморовы, обобщенно это называется синусит. Синус — это околоносовая пазуха в данном случае. Основной метод диагностики — это эндоскопия. Тоненькая трубочка, эндоскоп, через которую можно лучше осмотреть полость носа, чем при обычном осмотре. Это считается основой диагностики гайморитов или синуситов, эта процедура не инвазивная, переносимая. Не инвазивная в смысле, что никаких уколов, никакого воздействия на организм в целом, поэтому это используется у беременных так же, как у всех людей. Бывают ситуации, когда этого недостаточно, тогда мы можем перейти к лабораторным методам исследования. Это общий анализ крови, это С-реактивный белок, который показывает активность воспаления и очень востребован в ЛОР-специальности. Анализы нам особенно хорошо помогают, чтобы понять, насколько тяжела ситуация.

Камиль Бахтияров:

И оценка качества лечения, дали антибактериальные препараты, насколько снижаются показатели.

Алексей Бородин:

Да, хотя в меньшей степени, потому что обычно динамика понятна просто при расспросе. Если человек говорит, что ему стало лучше, обычно ему действительно стало лучше. Бывают особые стертые ситуации, когда мы даже проделав все это, все-таки не уверены, есть синусит или нет, тогда может зайти речь о рентгене. Тут тоже очень распространенное заблуждение, предрассудок или просто тенденция считать, что беременным рентген нельзя делать, что он для них особенно вреден.

Я даже не буду ссылаться ни на свое мнение, ни на международные рекомендации, есть общий регулирующий документ в нашей стране, который называется СанПиН, где перечислено все, что можно делать, в каких обстоятельствах, в каких условиях и что делать нельзя. Там написано очень конкретно, что беременным женщинам можно делать рентгеновские исследования, естественно, закрыв область живота, таза. С учетом этого рентген можно делать совершенно обычным образом, исключение только инвазивные рентгеновские исследования, это никоим образом не относится к диагностике гайморитов или пневмоний, это особые ситуации с сердечными сосудами, с мозговыми, это совершенно другая история. Поэтому ответ простой: если возникает ситуация, когда все-таки рентген есть повод сделать, мы совершенно спокойно его можем сделать во время беременности. Но при этом все-таки рентген дополнительный метод, основное – это все равно жалобы, как развивалась болезнь, что видно при осмотре и эндоскопия полости носа.

Камиль Бахтияров:

Компьютерную томографию не применяете?

Алексей Бородин:

Если брать развитые страны, то компьютерная томография — это предпочтительнее, чем рентген, но нужна ли она при остром гайморите, когда обычно все понятно? Как правило, не нужна. Это большая лучевая нагрузка, поэтому можно обойтись без этого, в том числе у беременных.

Камиль Бахтияров:

В ЛОР-специальности есть и такие сложные ситуации, как заглоточный абсцесс. Как мы будем вести беременных, если эта ситуация возникла? Ведь люди есть разного уровня, разного уровня сознания, кто-то терпит до последнего, кто-то вообще врачей не любит, кто-то использует врачей по каждому чиху, а кто-то приходит, когда уже что-то или отваливается, или нагнаиваться.

Алексей Бородин:

Абсцессы в горле бывают разные, заглоточные – это другой конец спектра ЛОР-заболеваний, когда ждать не нужно совсем, потому что это потенциально угрожающее для жизни состояние, а в случае беременности — для двух жизней, тут разговор короткий, потому что абсцесс надо вскрывать и назначать антибиотикотерапию, как правило, внутривенно. То есть это стационарное лечение, экстренная госпитализация. Тут не должно быть никаких колебаний, сомнений, если это случилось, задача врача — как можно скорее ликвидировать этот гнойный очаг.

Камиль Бахтияров:

Как говорят наши доктора: «Там, где есть гной, там должен быть разрез и его эвакуация». Теперь хотелось бы поговорить про отиты. Что Вы можете сказать во время беременности? И хотелось бы заострить внимание на уходе за ушной раковиной, потому что кто-то считает, что нужно спиртом промывать уши, чтобы сера не скапливалась, кто-то считает, что нужно мылом мыть. Насколько я знаю, что эти вещи ЛОР-специалисты не приемлют.

Алексей Бородин:

Тут среди врачей есть единое общепризнанное мнение, что в уши лучше ничего не засовывать, включая ватные палочки, спички, ушные свечи, и капать туда тоже ничего просто так не надо. Это если вкратце об уходе. То есть уши недостойны никакого специального ухода. Это, кстати, и к детям относятся, и ко взрослым, и к беременным в равной степени. Если что-то в ухе беспокоит, даже если есть склонность к повышенному серообразованию, надо обратиться к врачу, который под контролем зрения очистит ухо. Что касается отитов, то есть воспалений уха, то тут у беременных принципиально подход не отличается. Тоже допустима выжидательная тактика, учитывая комплекс проявлений, тяжесть состояния. В легких случаях это могут капли в ухо, если мы видим, что отит сильный, не проходит, или что мы не справимся такими легкими способами, тогда это тоже антибиотики, как и у всех. Никакой особой специфики нет.

Камиль Бахтияров:

ЛОР-врачи нередко помогают нашим докторам-стоматологом избежать стоматологических осложнений, когда проваливается пломбировочный материал. Вопрос достаточно щекотливый, это стоматологическое осложнение, и доктора Вашей специальности помогают стоматологам вылезти из этой неприятной ситуации.

Алексей Бородин:

Осложнение это совсем не редкое, пломбировочный материал может действительно попасть в пазуху, потому что верхушки корней зубов находятся очень близко к пазухе, зачастую даже выступают в нее, поэтому пломбировочный материал легко может туда попасть. Ведет он себя дальше по-разному.

Камиль Бахтияров:

Может никак не проявляться?

Алексей Бородин:

Может, и тогда лучше его не трогать, он не беспокоит — мы его не трогаем. Но часто он начинает вызывать воспаление вокруг себя, это приводит к хроническому гаймориту, хроническому воспалению пазухи, которое как не лечи лекарствами, вылечить до конца невозможно, пока там лежит инородное тело. Тогда осуществляется ЛОР-операция по удалению этого инородного тела, заодно можно пазуху промыть, почистить, хотя главное – удалить этот кусочек, потому что после этого пазуха восстанавливается сама.

Камиль Бахтияров:

Я так понимаю, что это все делается эндоскопически?

Алексей Бородин:

В подавляющем большинстве случаев, это зависит от того, где лежит этот кусочек, но почти всегда его можно эндоскопически через нос достать.

Камиль Бахтияров:

Помимо нашей сегодняшней темы «Беременность и ЛОР-заболевания», я бы хотел коснуться темы медицинского образования. Всех интересует уровень врачей, к кому приходить, кто лечит пиявками, кто лечит антибиотиками, кто лечит заговорами, но все-таки мы за передовую доказательную медицину. Вы стажировались в Соединенных Штатах Америки. Почему выбрали именно Штаты, а не Германию, Китай, Японию? Ваши впечатления и рекомендовали бы Вы молодым специалистам пройти такое обучение?

Алексей Бородин:

У нас в стране уровень образования очень нестабильный, нет единого стандарта, нет единого подхода, на одной кафедре могут лечить так, на другой — по-другому. Есть разные школы, какие-то более современные, какие-то как учили и как лечили 20-30-40 лет назад, так и продолжают. Хотя их становится меньше, но все равно есть такая особенность. Пациентам очень неудобно, потому что это ужасная ситуация, когда ты пришел к одному врачу, он тебе посоветовал одно. Ты пришел к другому врачу, он тебе посоветовал другое. Ты решил получить мнение третьего, чтобы выбрать между первым и вторым, получил третье. На что ориентироваться? Кому верить? Совершенно непонятно.

Поэтому когда у меня спрашивают: «Что Вы думаете, доктор?» – в большинстве случаев какая разница, что я думаю? Есть международные протоколы, тут моя задача адаптировать, подобрать индивидуальные нюансы, ни в коем случае нельзя лечить совершенно схематично, не видя человека перед собой, но основа должна быть стандартная. Я был в Нью-Йорке. Это было довольно давно, порядка 12 лет назад, я не очень понимал, чем отличается наша медицина от американской или европейской, то есть я понимал какие-то отдельные вещи, читал на английском языке литературу, видел отличия, что-то брал для себя, но целостного впечатления у меня не было.

Почему я поехал в Америку? В Америке медицина примерно на 20 лет опережает европейскую. Если ты хочешь стать звездой в Европе, ты должен поехать в Америку, там поработать лет 10-15, вернуться в Европу, и ты будешь на полголовы выше коллег своего уровня. Мне хочется в мире вокруг всегда видеть какой-то смысл, что все не просто так. Я когда познакомился с американской медициной, для себя решил, что смысл существования Америки как некой силы, государства, денег в том, чтобы развивать современную медицину. Потому что безумные совершенно деньги вливаются в образование, в исследования, в разработку чего-то нового, и весь мир потом этим пользуется. Другие страны что-то добавляют, я не говорю, что Америка одна все это делает, но она делает большую часть дела. Поэтому в Америке очень интересно учиться.

Камиль Бахтияров:

Сколько Вы там были по времени?

Алексей Бородин:

Полтора года. Я сдал первую часть экзамена на подтверждение российского диплома. Мединститут я закончил в 1997 году, то есть прошло 10 лет после окончания. По сути, мне пришлось выучить заново медицину, но только на английском языке и немножко по-другому. Чем там отличается образование? Тем, что даже теоретические дисциплины, например, биохимия, физиология и тому подобное, все сразу еще на этапе обучения привязывается к практике. То есть тебе не просто говорят, что такой фермент делает то-то и то-то, а тебе сразу говорят — вот этот фермент, если он плохо работает, то будет то-то, и более того, когда тебе потом задают вопрос про этот фермент на экзамене или клинический случай дают, не начинают вопрос с фермента. Тебе говорят: «К вам на прием пришла женщина, которая последний год жалуется на то-то и то-то, в анализах у нее такие-то отклонения, при осмотре вы видите то-то и то-то». И после этого начинаешь совершенно по-другому ценить ту базу, которая дается на первых курсах мединститута, ты начинаешь понимать механизм развития болезни совершенно по-другому. Информация очень концентрированная, очень конкретная. Там не говорят: «При гайморите можно попробовать то, можно попробовать се, есть 10 вариантов». Они говорят: «Если терпимо — мы ждем, если он сильный или мы уже подождали — все, мы назначаем антибиотики, оптимально вот этот, на втором месте вот этот».

Камиль Бахтияров:

То есть четкая инструкция к действию, без воды.

Алексей Бородин:

Да. Антибиотик не сработал — меняем его на другой. Это и учить проще, и в голове остается конкретный алгоритм, которому просто следовать.

Камиль Бахтияров:

Что в Ваши функции входило: Вы вели больных, просто ходили за профессором?

Алексей Бородин:

Нет, я просто ходил, посещал. Основная работа была все-таки с учебниками, хотя я и смотрел за лечебным процессом, и в операционный был. Мы сейчас поговорили про теоретическую часть. Что еще прямо перевернуло мои взгляды — это отношения с пациентами. Во-первых, уважение. Америка вообще отличается крайним уважением к личности, и это с пациентами проявляются в двойной степени. Уважение и внимание, когда ты слушаешь пациента, ты с ним соглашаешься, стараешься следовать за ним, предлагаешь ему, спрашиваешь, что ему больше хочется, что ему больше нравится, зачем он к тебе пришел. У нас часто человек пришел: «Что беспокоит? Делайте то-то». Важный вопрос: а зачем вы пришли? Что бы вы от меня хотели? Чем я могу вам помочь сначала? А потом ты отвечаешь на этот запрос. Кстати, все выше сказанное распространяется и на детей. То есть к детям относятся, как к личности. Ты общаешься не только с родителями, ты спрашиваешь его: «Как ты себя чувствуешь? Что тебя волнует?» Ты объясняешь ему, что ты будешь делать, почему и зачем. Естественно, бывают такие ситуации, когда ты вынужден действовать в его интересах, но против его желания. И ты знаешь почему, и делать это, только если уверен в своих действиях. Вот это то, что я там увидел и что сильно изменило мой подход к лечебной деятельности.

Камиль Бахтияров:

Полтора года — достаточно большой срок, я думаю, что Вы там нахватались всего.

Алексей Бородин:

Мне кажется, что я почти забыл теоретическую часть, но иногда вдруг всплывают вещи из терапии, кардиологии, гастроэнтерологии, которыми я совершенно не занимаюсь, обычно то, чем не занимаешься, улетучивается быстро. У меня уже не осталось таких систематических знаний во всем, но я чувствую себя увереннее, чем мог бы без этого обучения. Это всегда полезно.

Камиль Бахтияров:

Возвращаясь к вопросу обучения, Вы, помимо своей практической деятельности, еще были организатором студенческой конференции по ЛОР-болезни. В основном там присутствовали студенты Сеченовского университета, но были и студенты, которые приехали со стороны. Конференция очень интересная была, было много хороших отзывов. Как Вы организовывали, Ваши впечатления? Я так понимаю, что будет продолжение в этом году.

Алексей Бородин:

Да, я надеюсь, что это сбудется, мы планируем вторую конференцию осенью. Если рассказывать о первой, то я очень признателен руководству клиники «Семейная» корпоративного университета, потому что это по их инициативе.

Камиль Бахтияров:

Понятно, что без поддержки это не сделаешь, студенческое сообщество прекрасное, совершенное, рвущееся к знаниям, но оно безденежное. То есть без поддержки спонсоров это невозможно.

Алексей Бородин:

И мне было очень интересно сделать это в том формате, который мне кажется правильным, интересным, динамичным, современным. Я предложил студентам, которые захотели выступить, делать очень короткие доклады, буквально 4-5 слайдов, время порядка 7-8 минут, тоже совершенно без воды. У нас было 3 части. Основная часть самая большая, средняя была посвящена редким ЛОР-болезням. Мне показалось, что студентам это будет интересно, про дерматит они могут почитать. Они покопаются, будут об этом помнить, потому что пропустили через себя. Я их попросил делать очень конкретные доклады. Есть такая-то редкая болезнь, какая у нее частота, чем она проявляется, на основании чего ее заподозрить, как продиагностировать и куда направить или как лечить. Мне показалось, что всем участникам это было очень интересно, было порядка 12 докладов о разных состояниях.

Если говорить о планах, мне хотелось бы в следующий раз оставить эту тему, поскольку она себя зарекомендовала, добавить еще такую животрепещущую тему, как побочные эффекты: и лекарства, и операции, это тоже часто упускается из виду. Простейший пример: пришел на прием пожилой человек, у которого год не проходит кашель, он уже обошел пульмонолога, аллерголога, пришел к ЛОРу, достаточно задать один вопрос: «У Вас давление повышается, гипертония есть?» – «Есть». – «Вы что-нибудь принимаете по поводу гипертонии?» – «Да, принимаю. Вот такой препарат». У целой группы препаратов, снижающих давление, побочным эффектом является кашель. Все, диагноз ясен. Отправить к кардиологу подбирать другое лечение. Человеку облегчение. Таких примеров масса.

Камиль Бахтияров:

Надо просто разбираться и хорошо знать любой предмет, особенно клиническую фармакологию.

Алексей Бородин:

Я думаю, что это будет и очень интересно, и очень полезно. Добавлю: всегда, когда такие вещи устраиваешь, много сам узнаешь и вспоминаешь.

Камиль Бахтияров:

Ты находишься в тонусе, не хочешь отставать от молодого поколения. Наша беседа, наша передача сегодня была очень интересной. И я задаю свой классический вопрос: есть ли у Вас мечта? К чему Вы стремитесь?

Алексей Бородин:

Моя профессиональная мечта, чтобы придумали средство от нейросенсорной потери слуха, когда страдают волосковые клетки во внутреннем ухе и снижается слух. Это происходит у пожилых людей, это происходит у людей помоложе по разным причинам. Сейчас это очень плохо лечится, а если давность большая, то не лечится вообще. Ведутся разработки, они уже не первый год ведутся, и неизвестно, сколько будут вестись. Моя мечта, чтобы это реализовалось. Я бы очень хотел использовать это в своей практике, лечить так пациентов. А личная мечта, чтобы дети были счастливы, и домик у моря.

Камиль Бахтияров:

Хочу Вас поблагодарить за очень интересную встречу. Я надеюсь, что Вы не последний раз к нам приходите, найдете в будущем своем плотном графике время для нашей передачи. А нашим слушателям и телезрителям — всего самого хорошего, будьте здоровы. До новых встреч.