Индрик - зверь, или что мы знаем об ЕГЭ
Татьяна Зверева
Рабият Зайниддинова:
Радио Mediametrics, меня зовут Рабият Зайниддинова, программа «Ваш детский доктор». Мы сегодня будем говорить о вещах чудесных, неизведанных, но в жизни каждого родителя, имеющего ребёнка-подростка, неизбежных. Программа сегодня называется «Индрик-зверь, или Что мы знаем о Едином государственном экзамене». Название выбрано не случайно: в славянской мифологии есть зверь чудесный, зверь невиданный и неизведанный, зовут его индрик-зверь, или в простонародье, в более современной интерпретации — тот самый единорог. Вроде как он существует, вроде как и нет, вроде как все о нем все знают, только никто его не видел, и говорят, что встреча с ним открывает новые горизонты. Для родителей, чьим детям рано или поздно предстоит столкнуться с итоговым тестированием по окончании школьного обучения, со сдачей Единого государственного экзамена, этот термин и все, что с ним связано, представляется таким же туманным, неизведанным и пугающим, как и волшебный индрик. Разобраться нам сегодня помогут наши гости: в нашей студии уже традиционно Татьяна Ивановна Зверева — директор школы «Феникс», и Анна Ладыгина — ей предстоят нелёгкие испытания, ее дочь перешла в 11 класс.
Татьяна Ивановна, давайте начнём с терминологии. Мне, доктору, проще разбираться с медицинскими терминами, а что такое Единый государственный экзамен?
Татьяна Зверева:
Терминологию вы уже сами озвучили, это и есть расшифровка понятия ЕГЭ, Единый государственный экзамен, которым оканчивается школьное обучение и который в обязательном порядке сдают все дети, окончившие 11 класс. ЕГЭ сдают по предметам: есть 2 обязательных предмета, чтобы получить аттестат — русский язык и математика, и остальные предметы сдаются по выбору выпускника, в соответствии с тем, какие предметы ему нужны для поступления в вуз. То есть надо смотреть на сайтах вузов, какие предметы нужно сдать на ЕГЭ, чтобы поступить на данное направление, на данный факультет.
Рабият Зайниддинова:
То есть два экзамена обязательно…
Татьяна Зверева:
Чтобы получить аттестат.
Рабият Зайниддинова:
А сколько нужно сдать ещё, чтобы куда-то поступить? Сколько хотите?
Татьяна Зверева:
Всё зависит от вузов. Где-то достаточно ещё одного, где-то требуется ещё два предмета, надо смотреть на сайтах вузов, какие предметы требуются сданными в ЕГЭ.
Рабият Зайниддинова:
То есть не так страшно, потому что масштабное тестирование, подведение итогов идёт не по всем школьным предметам, а по двум обязательным и нескольким по выбору, в зависимости от того, какую профессию выбирает ребёнок, кем он себя видит в будущем и какие требования есть у того вуза, куда он поступает?
Татьяна Зверева:
Пока да, но с 2022 года у нас будет ещё один обязательный ЕГЭ по английскому языку. Пока два экзамена обязательно и остальные по выбору, в зависимости от вуза.
Рабият Зайниддинова:
Татьяна Ивановна, у меня ребята ещё достаточно юные, ещё маленькие, до Единого государственного нам ещё далеко, а у Ани, я так понимаю, всё уже на пороге. Стоит ли нам волноваться, и почему вы нас все так запугиваете этим страшным Единым государственным экзаменом?
Татьяна Зверева:
Вы говорите о двух пунктах. Первое — стоит ли волноваться, второе — почему так запугивают. Точно волноваться не стоит, потому что наши ваши дети знают значительно больше про ЕГЭ, чем мы с вами. Для них он уже знаком, они по окончании 9 класса сдавали экзамен, который называется ОГЭ — сокращение Основной государственный экзамен. Поэтому для них тестирование не так страшно, они уже, в принципе, понимают формат. Больше пугает нас, потому что мы с вами никогда такого не делали, в наше время его не было. Страшна сама система проведения, довольно жёсткие правила, требования, все под камерами, вход на ЕГЭ через рамки, забирается абсолютно все, остаётся, условно, ручка с собой и ничего больше.
Рабият Зайниддинова:
Так все и проходит, это правда?
Татьяна Зверева:
Всё так и проходит, да, но дети всё уже проходили в 9 классе, поэтому к 11 они более-менее готовы. Мы с детьми разговариваем, проводим встречу, разговаривает психолог, разговариваю я, рассказываем про всякие нестандартные ситуации, которые могут произойти, которые уже происходили на практике, в практике нашей школы, поэтому дети, в принципе, готовы, знают о том, как надо поступить, если произошло вот это, вот это или вот это. Больше волнуемся мы, потому что нам нужно, чтобы дети хорошо сдали, чтобы хорошо поступили. Но, честно, я тоже мама 11-классницы, нам тоже в нынешнем году сдавать экзамен — тоже трясусь, честно. Хочется, чтобы нормально сдала, поступила, но, с другой стороны, не сдаст— будем год ещё готовиться, сдадим на следующий год.
Рабият Зайниддинова:
Так можно?
Татьяна Зверева:
Можно, ЕГЭ можно пересдать через год.
Рабият Зайниддинова:
Аня, расскажите, пожалуйста, как вы прошли 9 класс, как вы пережили всё, о чем сейчас рассказывает Татьяна Ивановна? ОГЭ правда был по образу большого Единого государственного? Тоже были турникеты, и ручки отбирали, и карандаши?
Анна Ладыгина:
Да, все так и было. Но, в нашей школе детей морально подготовили — и детей, и нас, родителей, подготовили, хорошо нам обо всем рассказали, обо всей системе. Но человеческий фактор нельзя исключать, нельзя исключать то, что дети — это дети, что в стрессовой ситуации реакция может быть любая, непредсказуемая, поэтому спокойными мы все равно не были, несмотря на то, что много знали. Опять же, знания были не наши, а чьи-то субъективные знания, но полученный опыт, я надеюсь, нам поможет. Я не надеюсь, я уверена, что он поможет, это был подготовительный этап, очень серьёзный.
Рабият Зайниддинова:
У ребёнка было, по вашему мнению, состояние стресса, состояние дискомфорта тогда, в 9 классе? Вы видели, что с ребёнком происходит что-то не характерное для ее обычного состояния?
Анна Ладыгина:
Я, наверное, отношусь к числу счастливых родителей, потому что мой ребёнок очень ответственно подошёл к сдаче экзамена в 9 классе, даже более, чем я ожидала. Я ей очень благодарна, и говорить про то, что был стресс в плохом смысле, я бы не стала. Стресс, конечно, был, но стрессы бывают разные, у нас он был в виде мобилизации. Она собралась, очень серьёзно подошла к подготовке, со своей стороны мы старались обеспечить ей психологический комфорт дома, не нагнетали обстановку.
Рабият Зайниддинова:
Вы на нее не давили, не прессовали, не драматизировали ситуацию с отбиранием гаджетов.
Анна Ладыгина:
Я настолько далека от отрасли детского образования, у меня очень мало знаний в данном направлении. Я посчитала, что будет лучше, если я не буду своим незнанием усугублять ситуацию. Я понадеялась на наших педагогов, я им тоже очень благодарна, они хорошо подготовили детей и в плане знаний, и в психологическом плане, и в информационном плане о том, как всё будет проходить. Я посчитала своей прямой обязанностью в первую очередь создать хороший микроклимат дома, чтобы ребёнок был спокоен и уверен.
Рабият Зайниддинова:
Вы поступили разумно и мудро! Ваша фраза — я не обладаю долженствующей компетенцией в области образования, поэтому я не лезу, потому что есть те, кто знает лучше, они уже все сделали — если бы в отношении медицины, в отношении педиатрии так же рассуждали родители, вы не представляете, насколько комфортнее было бы работать детским врачам! Когда к нам обращаются за помощью и параллельно дают целый перечень рекомендаций, как бы это сделала мама, всегда хочется спросить: может быть, вы тогда сами будете лечить, если вы все знаете? Но здесь настолько мудрое решение, настолько всё очень красиво, правильно вами сделано!
Как вы полагаете, Татьяна Ивановна, вероятно, доля родительской заботы и разумного подхода тоже сыграла свою роль в том, что ребёнок успешно прошёл 9 класс и достаточно хорошо выходит на сдачу того самого индрика?
Татьяна Зверева:
Как говорят у нас в народе, «у нас каждый умеет учить и лечить». Все вроде знают, как вылечить ребёнка, все знают как научить собственного ребёнка, и как в футбол играть, знают абсолютно все. Понятно, что помочь в освоении предмета, профильного предмета родители не смогут, если они учились в совсем другом направлении. Вопрос доверия к школе. Если родители доверяют школе, доверяют педагогу, если уже доверили школе ребёнка, то, однозначно, вопрос доверия есть. Если доверия нет ― значит, люди переходят в другую школу. Надо доверять педагогам и прислушиваться к тому, что говорят. По большей части психоз на тему ЕГЭ создаётся именно в школе. Нет, некоторые родители, конечно, тоже подливают масла в огонь, но чаще в школе, сами учителя постоянно говорят: не сдашь, что с тобой будет, в дворники пойдёшь? Дети сразу: какой ужас, я пойду в дворники. Кстати, иногда говорят: «Ну и ладно, пойду в дворники».
Рабият Зайниддинова:
Да, иногда, когда ты просишь заниматься, он говорит: я и не хочу быть Президентом.
Татьяна Зверева:
Защитная реакция, «я не могу», то есть полное снижение самооценки: у меня все равно не получится, зачем я буду напрягаться. Поэтому школа, учителя должны поддерживать детей.
Узнала один интересный момент, как 11 класс переживает на тему того, что он подведёт своего учителя. То есть учитель нас хорошо учит, а я не смогу написать так, как от меня ожидается, я подведу. Иногда на эту тему они действительно очень переживают.
Рабият Зайниддинова:
То есть не из-за своих оценок, а из-за того, что пострадает репутация учителя.
Татьяна Зверева:
И взрослых: мама за меня будет переживать, учитель за меня будет переживать. «Я-то как-нибудь прорвусь», – потому что у них нет ещё повышенной ответственности, – «Я-то прорвусь, а вот родителям и учителю будет за меня стыдно». Дети больше из-за этого переживают.
Рабият Зайниддинова:
Татьяна Ивановна, наверное, у учителей бывает стресс, когда они готовят своих ребят к финальному тестированию? Они тоже пребывают в таком состоянии, в которое и дети впадают? Оно передаётся?
Татьяна Зверева:
У нас стресс бывает больше от момента сдачи экзамена до момента получения оценок, потому что проходит от 1 до 2 недель. Русский, математика точно долго, потому что количество сдающих очень большое, пока мы 2 недели ждём, конечно, жутко переживаем. Очень переживаем, когда дети не набирают те оценки, баллы, на которые они могли претендовать. Что сказывается: может быть, стресс, может быть, где-то плохо себя чувствовал, ещё что-то — ситуации на сдаче ЕГЭ бывают совершенно разные. Мы переживаем и находимся в стрессе, когда получаем не то, на что ребёнок может, и когда ждём оценки 2 недели. Ожидание – очень тяжело, а когда уже получили, надо думать, что делать. До того, пока не получили – страшно.
Рабият Зайниддинова:
Анна, скажите, пожалуйста, вам сейчас уже обрисовали как будет проходить Единый государственный? Меня интересуют чисто технические моменты, которые могут нагнетать эмоциональное напряжение у ребёнка. Вам сказали, что будут отбираться гаджеты? Они будут отбираться?
Татьяна Зверева:
Гаджеты обязательно сдают учителю при входе.
Анна Ладыгина:
Это все было ещё в 9 классе, для нас не новость.
Рабият Зайниддинова:
То есть все было примерно так же. Как ребёнок всё прошёл?
Анна Ладыгина:
Опять же, здесь хочу сказать, во-первых, большая благодарность школе, очень много зависит от того, с каким настроем ребёнок идёт на экзамен. Ведь у детей пока нет своего представления, они принимают нашу точку зрения.
Рабият Зайниддинова:
Дочери не было страшно, когда она шла?
Анна Ладыгина:
Ей было страшно, но всё было в меру разумного. Когда мы на свои экзамены шли без сдачи гаджетов, нам тоже было немножко страшно. Это нормально, стресс полезен в разумных пределах. Это был стресс, который мобилизует, усиливает все мыслительные процессы и возможности ребёнка. Опять же, дети входят в такой возраст, когда им надо научиться преодолевать сложные ситуации. Большого стресса, который бы плохо отразился, думаю, нет.
Рабият Зайниддинова:
То, о чем рассказывают в СМИ, о попытках суицида, которые, к сожалению, иногда удаются, о нервных стрессах, о срывах, о глобальных эмоциональных реакциях, выливающихся в психоз, о скачках давления вплоть до инсультов, которые стали регистрироваться у детей подросткового возраста, у 10-, 11-классников — никаких подобных в вашем окружении ситуаций не было?
Татьяна Зверева:
Были, в школе были. В прошлом году у ребёнка поднялось давление, с экзамена забрали в больницу.
Рабият Зайниддинова:
Во время Единого государственного экзамена?
Татьяна Зверева:
Во время экзамена, да. Вызвали врача. Хорошо, что ребёнок пошёл и сообщил об этом. На ЕГЭ всегда присутствует врач, и, если тебе становится плохо физически ― не сиди, не молчи, не терпи, говори, что плохо себя чувствуешь. Ты можешь сидеть, терпеть, но в силу того, что ты плохо себя чувствуешь, ты, естественно, написал хуже, возможности пересдачи в текущем году у тебя уже не будет. Если ты обратишься за медицинской помощью, соответственно, ты идёшь на резервный день на пересдачу. Была ситуация, когда девочка настолько перенервничала, что просто пошла в туалет, закрылась там и 40 минут не могли ребёнка оттуда уговорить выйти. Учителя, которые сопровождают детей на экзамен, естественно, на экзамене не присутствуют, они сидят либо в отдельном помещении, либо ожидают на улице.
Рабият Зайниддинова:
Им нельзя находиться внутри. А кому можно?
Татьяна Зверева:
Наблюдатели за проведением экзамена, посторонние люди, совершенно неизвестные. Поэтому была ситуация, когда пришлось звать учителя, чтобы она уговорила девочку выйти оттуда. Поскольку она отказалась обращаться к врачу, то получилось, то, что она написала до момента психоза ― то и написала. Соответственно, баллы были значительно ниже, чем она могла получить. Была ситуация с тополиным пухом, открытые окна, потому что жарко, а у ребёнка аллергия на тополиный пух, и она, вместо того чтобы писать экзамен, сидела и чесалась.
Рабият Зайниддинова:
Да, это же отвлекающее и раздражающее ощущение, сосредоточиться абсолютно невозможно.
Татьяна Зверева:
Невозможно. Поэтому сразу обращаться, если плохо себя почувствовали, сразу обращаться за медицинской помощью, чтобы была возможность пересдачи.
Рабият Зайниддинова:
А если есть базовое состояние нездоровья? Есть огромное количество детей, которые имеют сложности со здоровьем, начиная с первых лет жизни. Болезни никуда не уходят, они трансформируются, они ослабевают, нарастают, но они есть как базовое состояние. II или III группа здоровья, не абсолютно здоровый ребёнок. Эта информация вам важна, она что-то меняет в проведении тестирования?
Татьяна Зверева:
Что касается II и III группы здоровья, не меняется ничего, меняется порядок проведения экзамена и более, скажем так, лайтовая система оценивания, в случае детей с ОВЗ — с ограниченными возможностями здоровья, есть такое понятие. Сюда попадает, естественно, инвалидность, причём, совершенно любая, сахарный диабет, по любому заболеванию, неважно какому. Если есть инвалидность, соответственно, ребёнок сдаёт в более щадящем режиме, даётся дополнительное время и проводится более простое оценивание. Но, для того чтобы сдавать экзамен в таком режиме, необходимо пройти психолого-медико-педагогическую комиссию, адреса в интернете есть. По каким критериям комиссия выдаёт разрешение на более лёгкие условия, до сих пор не понимаю. Были случаи, когда ребёнку точно будет тяжело, но его диагноз не соответствовал требованиям комиссии, поэтому на усмотрение комиссии. Либо есть список диагнозов, при которых даются эти возможности — инвалидность понятно, а остальные диагнозы на усмотрение комиссии. Если есть возможность, лучше ребёнку упростить жизнь. Иногда, например, точно есть возможность, а родители считают: пусть сдаёт в общем порядке. Зачем — я до сих пор не понимаю, потому что нигде не написано, в какой форме он сдавал экзамен. Информация нигде не фиксируется, при поступлении в вуз ее никто не видит, поэтому, зачем мучить ребёнка, если можно сделать иначе?
Рабият Зайниддинова:
То есть только во внутренних документах что-то меняется. Возможно, родители полагают, что форма сдачи меняет формат поступления в вуз, что уменьшит его возможные ресурсы?
Татьяна Зверева:
Никак. У вузов тоже есть возможность принятия таких детей отдельным потоком, отдельным конкурсом. Почему родители пытаются иногда осложнять своим детям жизнь — не знаю, честно. Такие случаи в практике школы были: есть явные рекомендации, явные показания, родители говорят: «Нет, пусть сдаёт в общем порядке».
Рабият Зайниддинова:
Аня, скажите, пожалуйста, как задолго вы стали готовиться к тестированию, к тому, которое было в 9 классе, и начали ли вы уже готовится к тестированию, которое ждёт вас по окончании 11 класса? Как рано нужно начинать? Ведь ещё времени очень много, ещё даже зима не началась, неужели ребёнка нужно уже начинать готовить, нужно начинать тренировать? Это же очень утомительно!
Анна Ладыгина:
Сейчас система так работает, что подготовка к ЕГЭ начинается в 9 классе.
Рабият Зайниддинова:
То есть, по сути, она и не прекращалась, все идёт ступенчато и поэтапно. А в нынешнем году вы чувствуете нагнетание напряжения, вы чувствуете, что как-то все стало посложнее, потому что уже скоро, или такого ощущения нет?
Анна Ладыгина:
Мы давно уже живём с мыслью, что мы идём к серьёзному событию, наверное, с 5 класса. Не с 5, конечно, мы так рано не начали заниматься вопросом. 9 класс был посвящён уже полностью подготовке к выпускным из 9 класса, которые, в свою очередь, являются составной частью ЕГЭ. То есть всё, что было в 9 классе, практически все войдёт в ЕГЭ, и 10 класс был посвящён подготовке к нему, и 11. То есть состояние длится давно, и мы уже настроились, для нас оно не является стрессовым. Мы вошли в систему, не имея возможности ничего в ней изменить. Я сейчас вижу только возможность хорошо подготовить ребёнка к тому, чтобы он сумел пройти предстоящее испытание, потому что мы учимся в такой системе.
Татьяна Зверева:
Моя дочь стрессует, честно. Она говорит: я не сдам, у меня не получится. «На бюджет я не поступлю, а платить ты за меня не будешь», потому что у нас с ней договорённость, что, Саша, ты должна поступить на бюджет. Я не понимаю, либо я задаю слишком высокие рамки, хотя по её способностям она точно может. У неё начинается психоз, что «у меня не получится, я не смогу», мне в претензию: «Ты меня подбиваешь, ты говоришь, что я должна». Я говорю: «Саш, потому что ты можешь сделать». У неё такой стресс: я не смогу, ничего не выйдет и ты меня мучаешь, потому что я ее пытаюсь заставить, бывает, что прогуляет консультацию.
Рабият Зайниддинова:
Вы все-таки давите?
Татьяна Зверева:
Получается, что я давлю.
Рабият Зайниддинова:
А вы зачем это делаете? Я сейчас как педиатр спрашиваю: вы зачем нам портите детей?
Татьяна Зверева:
Я давлю в каком плане? Она, например, может прогулять консультацию по подготовке к ЕГЭ. Я говорю: «Ты где была во время консультации?» ― «У меня были свои планы». Я говорю: «У тебя своими планами должна быть консультация». То есть я давлю в плане организационных моментов: ты должна быть там, где ты должна быть. У неё другие планы на это время.
Анна Ладыгина:
Родителям очень сложно найти баланс. Мне кажется, любой родитель своей основной целью видит создание наилучшего будущего для своего ребёнка. Его желание постоянно входит в конфликт с желанием создать сейчас ему хорошие, комфортные условия жизни. Найти баланс между этими абсолютно противоречащими моментами — здесь я вижу свою главную задачу. То есть и не передавить, и не отпустить, чтобы потом не кусать себе локти, что мог и не проконтролировал. Наш опыт больше, но часто мы свой опыт перекладываем на детей, и он не лучшее для них. В этом сложность.
Рабият Зайниддинова:
Да, очень мудрая мысль. Такой разумный, взвешенный, очень мудрый подход, очень мудрое, правильное отношение к своим детям, к сожалению, встречаются не так часто, как хотелось бы.
Татьяна Ивановна, а зачем сдавать вступительные экзамены, такое же единое государственное тестирование в вуз, если ребёнок всё то же самое только что прошёл? Я слышала (может, я неправа), что у некоторых вузов есть своя система тестирования, экзаменационная система, без которой они не допустят даже, условно, стобалльников после ЕГЭ. Это правда?
Татьяна Зверева:
Да, правда, в некоторых вузах решено сдавать внутренние экзамены ― в МГУ, довольно-таки серьёзные вузы, куда просто с ЕГЭ не поступишь. Где-то есть творческие задания, например, профильные вузы, связанные с творчеством, естественно, по ЕГЭ нельзя посмотреть творческие способности детей, там, однозначно, профильный экзамен будет именно творческий. С МГУ пока не столкнулась, в МГУ вряд ли пойдём, не выясняла. Либо в крайне серьёзные вузы, либо на творческую специальность в формате ЕГЭ сдачи установленного экзамена не существует, поэтому приходится устраивать внутренние испытания.
Рабият Зайниддинова:
То есть обязательно, неизбежно, если в вузе есть такое внутреннее положение, то избежать не удастся, если у ребёнка есть предрасположенность и он выбрал именно этот вуз для поступления.
Я была очень лояльна первую половину нашей беседы, но теперь я хочу поделиться и хочу попросить, наверное, педагогической и родительской помощи как детский доктор. Наша передача посвящена вопросам детского здоровья, заботе о детском здоровье я отдаю последние 20 лет своей жизни. Очень много деток пришли ко мне совсем крошечными, многие из них уже поступили или поступают в вузы, проходят через Единые государственные экзамены. Анна, я очень рада, что ваша дочь получает от вас такую поддержку и такой разумный, оберегающий, охранительный подход, но таких родителей мало. Чаще все же я сталкиваюсь с ситуацией, когда ребёнок абсолютно задёрганный; государственные школы, конечно, этим грешат больше всего, особенно профильные, сильные школы которым, вероятно, важны показатели. Складывается совершенно парадоксальная ситуация, при которой, казалось бы, на страже детского здоровья должны стоять все, педиатрам должны помогать и школа своим правильным климатическим режимом, правильным подходом к гигиене обучения (есть такой термин в педиатрии), и родители соответствующим отношением, заботой и любовью.
На практике получается, что вокруг нашего объекта поклонения, Единого государственного экзамена, крутятся все, поклоняясь ему, но забывая о ребёнке. Совершенно издёрганные дети, девочки, которые перешли пубертат, и теперь уходят, практически уже в финале пубертата, становятся уже барышнями, когда им хочется хорошо выглядеть, хочется гулять с подружками и не только, уделить время и своей внешности. Вместо этого над ними довлеет наша система обучения вместе с родителями, которые объединяются в одну давящую доминанту. Говорят: нет, если ты не сдашь, ты никуда не поступишь, с тобой все будет ужасно. Трагических случаев очень много, они есть официально в СМИ, есть очень неприятная статистика, печальная. Но ещё больше случаев, которые не закончились ничем трагическим, но дети получили тяжёлые психоэмоциональные травмы, они ушли в тяжёлую психосоматику, дают какие-то кризы, глобальные сбои в состоянии здоровья. Очень долго потом приходится работать педиатрам, терапевтам, для того чтобы вытащить детей из состояния, в котором они оказались, для того чтобы донести, что главная ценность — это человеческая жизнь и здоровье детей.
Образование ― да, важно, но не в ущерб. Почему нельзя сделать так, чтобы форматы проведения экзаменационного тестирования, экзаменов, были менее жёсткими? Почему нельзя проносить с собой телефоны и почему нельзя убрать всех незнакомых жутких наблюдателей, которые приходят со стороны? Почему настолько все жёстко, практически до ассоциации с тюремным режимом при сдаче экзамена? Мне, маме, представляется, что это всего лишь тестирование по итогам того, как мы учились. Как мы учились ― так мы, собственно говоря, и сдадим. Сдадим плохо — куда-то не поступим; отлично, бывает, попробуем через год, выберем более интересный вуз, который больше подходит. Почему система такая жёсткая, такая давящая? Почему именно так организован формат сдачи Единого государственного экзамена?
Татьяна Зверева:
Потому что невозможно учесть абсолютно всех детей и все особенности детей. Это делается на среднестатистического ученика средней школы. Жёсткая система, потому что дети совершенно разные: кто-то совершенно легко проходит, кто-то пытается протащить телефон туда и считает это нормальным, а кто-то реагирует вот так. Система не может учесть каждого, система построена на средний показатель. По среднему показателю все проходит, я сейчас говорю как представитель образования. По средним показателям все нормально, если считать исключения, то это случаи исключения.
Что касается жёсткости ― честно, дети так не относятся. Если они знают и понимают, зачем так сделано, то телефон совершенно бесполезен, потому что в каждой школе, где проходит ЕГЭ, стоят глушители. Даже если ты отправишь сообщение, оно все равно никуда не дойдёт, даже если притащил с собой 2 или 3 телефона. Во-первых, тебя все равно потом засекут, потому что все пишется на камеры и просматривается, даже повторно; мало того, что смотрят в режиме онлайн, потом могут пересматривать ещё раз записи. Если увидят телефон — ну, зачем ты себе год непоступления добавляешь? Смысла никакого, дети знают. Дети информированы, понимают, что будет происходить. Нет, понятно, что казусы бывают, эксцессы, но, в общей массе у детей формат проведения не вызывает такую жуть. У них вызывает стресс нагнетаемая до ЕГЭ обстановка со стороны родителей, со стороны школы, со стороны сверстников, которые, может быть, ранее хорошо сдали, а ты не готовишься. «Почему ты не готовишься? Я вот сидела целыми ночами и днями».
Рабият Зайниддинова:
Да, «Я уже 5 месяцев как не сплю, а ты только вчера за учебники сел».
Татьяна Зверева:
Получается специфика и особенности реакции конкретного ребёнка, который иначе отреагировал, по-другому. Со стороны школы таких детей надо видеть и замечать, понимать, что он такой, может быть, и иначе к ним относиться, по-другому с ними разговаривать. Есть дети, которые прекрасно отвечают у доски и обладают прекрасными знаниями, но, когда они садятся писать письменную работу, то получают «два». Хотя мы точно знаем, что он всё знает.
Рабият Зайниддинова:
Что в таком случае делать?
Татьяна Зверева:
Психолог, работа школьного психолога, однозначно; обязательно разговариваем с родителями, чтобы немного смягчились, не мучили ребёнка перед экзаменами. Режим дня тоже очень важен, особенно непосредственно перед экзаменом, потому что дети, как всегда, стараются все выучить в последнюю ночь. Когда идём на экзамен, я всегда провожаю детей, всегда желаю «Ни пуха, ни пера», и говорю: «Дети, у вас есть возможность послать директора к черту». У нас так стабильно. На каждый экзамен мы с детьми отправляемся с такими словами, чтобы разрядить обстановку. Я говорю: дети, что вы знаете – вы уже знаете, что не знаете – за то время, пока вы дойдёте до места, где вы сдаёте, все равно не выучите. То есть стараемся говорить как-то более мягко в сам день сдачи. Если плохо сдали экзамен, мы говорим родителям: купите торт. Там безоценочно, баллы, но пусть будет праздник, всё бывает в жизни, не надо усугублять ситуацию, ничего критичного не случилось. Я родителям на собрании зачитываю письмо родителям от директора сингапурской школы, мне очень нравится.
«Дорогие родители, у ваших детей скоро экзамены. Я знаю, что вы очень переживаете и хотите, чтобы дети хорошо их сдали, но я также хочу, чтобы вы помнили: среди учеников, которые будут сдавать экзамены, есть актёр, которому не нужна математика, есть предприниматель, которому не обязательно разбираться в истории английской литературы, есть музыкант, для которого не важны оценки по химии, есть спортсмен, для которого успеваемость по физкультуре важнее, чем по физике. Если ваш ребёнок получит наивысший бал — это здорово, но, если нет ― пожалуйста, не отнимайте у него или у неё самооценку и достоинство! Скажите ему: «Ничего страшного, это всего лишь экзамен». Впереди их ждут гораздо более серьёзные дела. Скажите им, что независимо от их оценок вы все равно будете их любить и никогда не осудите. Пожалуйста, сделайте то, о чем я вас прошу, а потом наблюдайте, как ваш ребёнок будет покорять мир. Один экзамен или плохая оценка не отнимет у него мечту или талант. И, пожалуйста, не думайте, что по-настоящему счастливым могут быть только врачи и инженеры. С наилучшими пожеланиями, директор школы».
Рабият Зайниддинова:
Потрясающе! Мне кажется, письмо достойно аплодисментов! Письмо настолько мудрое, настолько здесь к месту и настолько мудрое, что вашим ученикам очень повезло, вашим родителям очень повезло. Хочется, чтобы так везло всем детям, которые учатся в школах, чтобы такой правильный был подход у педагогического коллектива, у директора школы. Нам, педиатрам, будет тогда проще, ведь мы сталкиваемся с таким количеством сложностей! Но у нас, у врачей, тоже есть одна из любимых цитат, которая тоже идёт с древних времён, ещё с античности. Мы говорим пациенту: «Нас трое: ты, я и болезнь. На чью сторону ты встанешь — та сторона и выиграет». Мы пытаемся объяснить родителям, что здесь, в этой ситуации я принимаю сторону ребёнка. А вы помогаете кому? Вы помогаете школе? Но у школы есть свои нормативные акты, ей спущены свыше распоряжения, они и выполняют, потому что они не могут не делать. Есть стандарты.
Татьяна Зверева:
У нас ещё есть рейтинги, у государственных школ есть рейтинги, по результатам ЕГЭ оценивается работа самой школы. Государственной школе, если она не попала в рейтинг, сразу задаётся вопрос: почему ты так плохо работаешь? Поэтому гонка за показателем в рейтинге для госшколы обязательна, они обязаны это делать. В частных проще.
Рабият Зайниддинова:
Для частных школ рейтинг не важен?
Татьяна Зверева:
Он важен, но показатель рейтинга формируется так, что за одного ребёнка, набравшего 100 баллов на ЕГЭ, ты получаешь 5 баллов рейтинга, а у нас количество детей в школе гораздо меньше, чем в огромном государственном комплексе. В государственной школе может быть 5 зданий, в каждом здании по 3 одиннадцатых класса, то есть количество детей в любом случае больше, чем у нас ― 1 или 2 одиннадцатых класса, в которых 25 человек. Даже если у нас все будут стобалльники, мы все равно в рейтинг не попадём. Детей, которые на олимпиаде завоевали хорошие места, у нас все равно их будет 1-2, а в госшколе их, естественно, будет больше. Поэтому мы за рейтингом не гонимся, нам важны дети. А госшкола, директора и учителя поставлены в ситуацию, когда с них требуют качественный показательный результат, числовой. Если вы хорошо сдали, то вы молодцы, а если вы плохо сдали, с вас спросят, почему плохо сдали. Система очень жёсткая.
Рабият Зайниддинова:
Давайте попробуем подытожить наш сегодняшний разговор. Анна, могу я ещё раз уточнить, что вы взяли с собой на экзамен в 9 классе, что можно было проносить, чего нельзя было категорически делать? Потом я попрошу Татьяну Ивановну прокомментировать, что ждёт всех нас, у кого дети будут оканчивать 11 класс.
На экзамен, который был по окончании 9 класса, что можно было ребёнку принести с собой в помещение? Ничего?
Анна Ладыгина:
По-моему, только ручку и паспорт.
Татьяна Зверева:
Можно водичку.
Рабият Зайниддинова:
А лекарства, если ребёнок себя плохо чувствует, если он астматик?
Анна Ладыгина:
У нас нет такой ситуации, но, наверное, если есть медицинские показания, если подтверждены, то, наверное, предусмотрено. Татьяна Ивановна, наверное, лучше знает.
Татьяна Зверева:
Можно.
Рабият Зайниддинова:
То есть вы, по сути, пошли только с ручкой и с водичкой.
Татьяна Зверева:
С черной гелиевой ручкой и с паспортом. Это важно.
Рабият Зайниддинова:
Давайте check-up, перечень того, что можно и что нельзя брать с собой на сдачу Единого государственного экзамена.
Татьяна Зверева:
Первое, что надо взять с собой, — паспорт, второе, что нужно взять с собой, — гелиевую ручку. Но мы обычно знаем, что они их точно забудут, поэтому у нас сопровождающий учитель едет с пачкой гелиевых ручек. Паспорт проверяем у каждого отъезжающего и напоминаем вечером в чате, что товарищи родители, не забудьте дать паспорт, проверьте утром. Точно нужно взять спокойное состояние и хорошее настроение. Для каждого экзамена свои требования по времени, у каждого экзамена чего-то где-то можно.
Рабият Зайниддинова:
Справочники? Ничего нельзя с собой брать?
Татьяна Зверева:
Справочники нельзя, литературу нельзя. Всё, что разрешено, лежит там внутри, с собой мы берём только паспорт и гелиевую ручку, водичку можно и шоколадку в не шуршащей упаковке.
Рабият Зайниддинова:
О как! А если ребёнок захотел в туалет, простите, если ему нужно в уборную? Сколько длится Единый государственный экзамен?
Татьяна Зверева:
По-разному. В среднем, 3–3,5 часа. 2,5 бывает.
Рабият Зайниддинова:
Их не кормят, что ли?
Татьяна Зверева:
Кормить не кормят, в туалет выпускают; если выходишь в туалет, то сдаёшь работу. Тоже была куча комичных случаев на эту тему, писали и в интернете, они реально происходили. С тобой идёт сопровождающий, провожает, чтобы ты не списал ничего по дороге, а были ситуации, когда с мальчиком женщина пыталась зайти в кабинку, чтобы посмотреть, что он там ничего не списывает и ничего ни откуда не достанет.
Рабият Зайниддинова:
Проконтролировала.
Татьяна Зверева:
Мальчик хотел в туалет, но, вместо того, чтобы сходить в туалет, не смог этого сделать и вернулся обратно на экзамен. Были такие комичные ситуации. Главное ― ничего не бояться, и если что-то не нравится в моменте проведения, сразу об этом писать. Есть такой порядок.
Рабият Зайниддинова:
То есть можно поднять руку и сказать?
Татьяна Зверева:
Там не разговариваешь, а поднимаешь руку, к тебе подходит наблюдатель, ты говоришь свою просьбу, либо плохо себя чувствуешь, либо нужно выйти, сдаёшь работу организаторам и выходишь из аудитории. Но тебя провожают.
Рабият Зайниддинова:
Как много мы узнали сегодня о том, о чем обычно в передаче не говорим! Если вам уже не очень интересно обсуждать введение прикорма, если выбор подгузников для ребёнка для вас уже не так актуален, как когда-то раньше, то, возможно, сегодняшняя передача будет для вас значительно полезной. У нас в гостях сегодня была Анна Ладыгина — мы искренне желаем ей удачи, будем переживать, болеть, волноваться, держать кулачки за вашу девочку!
Анна Ладыгина:
Спасибо!
Рабият Зайниддинова:
И Татьяна Ивановна Зверева, директор школы. Школа, несомненно, покажет высокие рейтинги, а главное ― она сохранит психическое и эмоциональное здоровье детей, которые в ней обучаются. Это была программа «Ваш детский доктор», меня зовут Рабият Зайниддинова, вы смотрели канал Mediametrics.