Почему мы сравниваем себя с другими

Светлана Ходукина:

Канал «Медиадоктор», программа «Час с психотерапевтом Хачатуряном». В студии психотерапевт Гурген Хачатурян, психолог Зара Арутюнян и Светлана Ходукина. Мы сегодня будем говорить про сравнение, о том, что как со сравнениями жить. Мы все очень хорошо знаем, что сравнивать нужно только себя с самим же собой, но не всегда получается. Вообще, где нормальное сравнение? Как вообще жить, выживать, когда ты видишь, что всё вокруг по-разному, и как с самим собой нормально себя чувствовать? Может, сравнивать и хорошо, и в этом есть какие-то...

Зара Арутюнян:

В этом есть хорошее, безусловно.

Гурген Хачатурян:

Хорошую тенденцию сравнивать себя с собой вчерашним нам завещал Зигмундушка наш Фрейд, и молодец, очень правильно всё сказал.

Светлана Ходукина:

Скучно сравнивать только с собой вчерашним.

Гурген Хачатурян:

Ну да, почему бы не сравнивать себя с кактусами или с другими овощами?

Зара Арутюнян:

Ты начал с шутливой интонации, я немножко поддержу, а потом перейдем на серьез. Была прекрасная шутка про то, как в школе для зверей ставят оценки за то, кто быстрее бегает, а в забеге участвуют рыбы, белки, змеи и так далее – животные с различными навыками. Ещё была прекрасная шутка про то, кто быстрее залезет на дерево. Понятно, что рыба будет совершенно провальна в этой школе, и она получит все двойки, её скоро выгонят. Мне кажется, это очень хорошая метафора, что да, действительно, с одной стороны, очень глупо сравнивать. С другой стороны – не сравнивать нельзя, потому что мы все не рыбы, ужи и динозавры, потому что мы выглядим одинаково: мы двуногие, прямоходящие, и в том большая сложность. Я считаю, что в этом есть проблематизация, почему, собственно, Зигмундушка ваш, батюшка психоанализа, и придумал идею: сравнивай себя со вчерашним. В чём была его задача? Несмотря на все странности его нрава, его задача была в том, чтобы людям становилось легче жить. Если тебе хочется легче жить, немного повысить своё качество жизни, то перестань равняться на Ксению Анатольевну Собчак по качеству ботинок. Мне кажется, именно в том терапевтическая идея, но она сложно заходит в головы.

Гурген Хачатурян:

Тут, наверное, стоит задать важный вопрос: а зачем мы сравниваем себя с кем-то? Сравнение – это процесс, он каким-то образом появляется, и у него есть разное целеполагание. Очень часто, по крайней мере, я сталкиваюсь в работе с тем, что сравнение происходит с подсознательной мотивацией найти свои минусы, укрепиться в них. Тогда это, безусловно, будет проблема, которая будет проявляться постоянным состоянием дисфории, депрессии и чем-то плохим, чем мы так любим заниматься. Поэтому да, первая рекомендация – задать вопрос: зачем вы себя с кем-то сравниваете?

Светлана Ходукина:

Я бы тогда конкретизировала наш эфир. Возможно, надо поговорить о том, как правильно сравнивать? С точки зрения математики я могу рассказать, как правильно сравнивать числа: берешь, сравниваешь, одно больше другого, всё понятно. А как вообще сравнивать? Если заметил, что что-то у кого-то по-другому, какой внутри у тебя есть способ размышлять, и какой он бывает нездоровый?

Гурген Хачатурян:

Кстати говоря, как раз к теме, с которой начала Зара. По большому счету, сравнивать хуже-лучше – это сравнение, а сравнивать «по-другому» – это уже не сравнение, «по-другому» – это просто по-другому.

Зара Арутюнян:

Эта шутка мне очень нравится, потому что она метафорична и глубока, потому что вот то, с чего надо начинать. Я сейчас притащу, вполне возможно, левую повестку, про которую мало кто знает, но крайне важно: сравнивает себя с равными, равными не по количеству рук, ног и носа, и глаз, а сравнивать в социальном смысле.

Мы живем в социуме. Все эти успешности, вся эта конкуренция придумана понятно, кем и когда, – уж не буду сейчас в политические теории уходить, в капитализм и как он работает, – он так и работает. Я вынуждена говорить, это будет мой левый текст, но очень важно понять, ты рыба или тигр, который бегает. К сожалению, уж сколько лет я работаю в кабинете, это неистребимо, потому что парадигма социума настолько сильна, что человек годами может ходить в кабинет, и это будет сквозить, сквозить и сквозить. Поэтому да, мы будем сравнивать, это неизбежность, поэтому сравниваем, как в математике – мы сравниваем равное с равным. Никто в математике не сравнивает тысячу с единицей. Условно говоря, будет очень странно. Мы сравниваем, когда мы пишем знак тождества, 1=1; мы всегда пишем 1=1, мы не можем написать 1=1000, потому что в математике это очень ярко видно. Когда мы сравниваем себя с кем-то в социуме, мы должны немножко заглядывать за кулису того кого-то, и смотреть на привилегии, потому что мы все рождаемся разными в смысле обременённости или не обременённости привилегиями или дискриминацией. Это как a и b, и важно, чтобы люди понимали. Миллионы людей приходят в кабинет и сравнивают себя с любым селебрити. Я тогда начинаю рассказ про Ленина, я сажусь и говорю: «А давай посмотрим: ты родился в сибирской глубинке, и ты гей, дискриминируемый человек. Ты родился в семье алкоголика, тебя били всё детство», – я привожу очень яркие диаметральные примеры.

Светлана Ходукина:

Достаточно распространенные, не редкие.

Зара Арутюнян:

Не редкие. Он просто ничего не знает про тему, реально. «Ты вырос в очень бедной семье, в очень тяжелой, сложной семье, где алкоголизм и насилие были реальностью твоей жизни. Кто-то другой, с кем ты себя сравниваешь, родился в профессорской семье, внутри Садового кольца, на старте имел репетиторов, педагогов, гувернанток и так далее. Поэтому любое сравнение себя с этим человеком будет математическим провалом. У вас стартовые возможности были настолько разными», что нельзя сказать про того самого гея из Сибири; если он в принципе живой, живёт в Москве, имеет работу – я считаю, безусловно, таких людей победителями. То есть, есть очень дискриминируемые группы, есть очень привилегированные группы. Я специально привожу такие крайние примеры, я могу туда добавить ещё и чернокожего, но с Сибирью не сойдётся. «Какой путь тебе надо пройти из пункта А в пункт В?»

Вопрос в том, где мы стартовали. Опять же, возвращаемся к математике (я очень люблю математику, первый раз даже чуть не выучилась на математика). Из какой точки стартовали автобусы и куда мы пришли? Если мы будем очень внимательны, будем постоянно задавать себе вопрос: «Были ли у меня привилегии?», что тоже очень важно для людей, которые не понимают про привилегии. Например, одному достаточно быть привилегированным человеком; если ты, условно, белый, цисгендерный, гетеронормативный – это уже привилегия, которую никто не рефлексирует. Родиться в Москве – уже привилегия, потому что по сравнению с другими людьми тебе не надо платить за аренду квартиры, выбирая работу, ты будешь выбирать ту работу, которая тебе более симпатична, более карьерно тебе приятна, в то время как приезжим людям вынь да положь в месяц полтинник на квартиру и так далее, и так далее. Есть очень много микродеталей, но я очень хочу показать схему, тогда мы можем сравнивать. Если ты должен себя сравнивать, то сравнивай себя с равными, с равным количеством привилегий и с равным количеством дискриминаций.

Гурген Хачатурян:

С Зарой нельзя не согласиться, хотя я бы, конечно, добавил со своей колокольни.

Зара Арутюнян:

Ты же обожаешь Советскую власть, почему ты не согласишься с Зарой в левой повестке? Какая правая повестка? Ты коммунист, обожаешь Сталина, где ты взял правую повестку? Давай, поехали справа, трампист, заходи со стороны Трампа!

Гурген Хачатурян:

Итак, идя следующим шагом. Даже если ты, условно говоря, гей из глубинки, из Сибири, можно себя сравнивать с кем-то с другими привилегиями, но надо сравнивать не с конкретным образом, а, условно говоря, с деталями этого образа. Если ты, например, хочешь петь как Карузо, то можно сравнивать свой голос нынешний с тем, к чему ты стремишься – петь как Карузо.

Зара Арутюнян:

Обращаю твоё внимание, мы говорим не о разработке вокальных навыков; это ты можешь сделать, но без хороших педагогов сложно. Мы о том, чтобы не только петь, как Карузо, но и, став Карузо вокально, ты бы оказался на тех же сценах, был так же успешен и так же уместен.

Гурген Хачатурян:

Вопрос успешности, опять-таки, зависит от человека; может быть, он не хочет быть успешным.

Зара Арутюнян:

Мы же говорим, если я не ошибаюсь, если у меня нет деменции, мы продолжаем тему глянца, сравнения, успеха.

Светлана Ходукина:

Мы из неё немного вышли. Вроде начали с неё, дальше куда пойдём – туда пойдём. В принципе, говорим про тенденцию сравнивать себя с другими не в свою пользу, и переживания на этот счет. Это большая проблема.

Зара Арутюнян:

Мне кажется, нет ни одного человека, который будет сидеть, гнобить себя, иметь фрустрацию, депрессию, дисфорию из-за того, что он не поёт как Карузо, нет такого. Люди сравнивают обычно успех; честно, это очень социально.

Гурген Хачатурян:

Ещё раз говорю: раз уж у нас тема сравнения, как я понял, вопрос в сравнении, где сравнение, бывает, идет на пользу, если что-то есть у кого-то, чего ты тоже для себя хочешь. Кто-то хочет петь, как Карузо, рисовать, как Пикассо, то ― да, это направление движения, это хорошо как цель, где ты можешь отслеживать своё продвижение. Понятно, что надо сразу заниматься вот этой занимательной гигиеной, психогигиеной, и говорить о том, что, вообще-то, цель не стать вторым Карузо, а первым Васей Ивановым. Мы все, когда идём к какой-то своей цели, так или иначе, начинаем с подражания, а затем уже ищем себя. Как этап, подражание, сравнение – очень здоровое сравнение.

Светлана Ходукина:

Попробую сформулировать, как я услышала. Получается, что, в целом, абсолютно нормально ходить по улице, что-то наблюдать, и сравнивать информацию: большой дом ― маленький дом, вот такой человек – другой человек. Нормальный, скажем так, навык человека, опция – всё время наблюдать, что происходит в мире.

Гурген Хачатурян:

Это один из этапов идентификации, когда мы ищем свою точку, своё место в окружающей нас действительности. Но, поскольку это понятие очень динамичное, то мы должны следить за тем, как мы движемся в этом мире.

Светлана Ходукина:

Добавлю, интересная мысль может быть. Получается, что проблема возникает тогда, когда я не просто обозреваю, как всё это работает, для того, чтобы понять, чего мне хочется, не когда я наблюдаю и собираю информацию, а когда я обязательно занимаюсь сравнением: вот это большой дом, а у меня маленький дом – значит, я хуже; это маленький дом, а у меня большой – значит, я лучше. Ты всегда, всё время смотришь, не как устроен мир, как интересно у всех всё работает, а когда включается именно соревновательный момент, всё время конкуренция, и ты по данному поводу всё время можешь находиться в стрессе.

Гурген Хачатурян:

Вопрос конкуренции нельзя рассматривать целиком как негативный элемент, есть и здоровая конкуренция.

Светлана Ходукина:

Безусловно. Хочется, кстати, отметить, где она здоровая, а где она уже становится нездоровая?

Гурген Хачатурян:

Скажем так, если ты идёшь и видишь большой дом, а у маленький, и ты говоришь: «Пойду-ка я, сожгу этот большой дом», – это конкуренция курильщика. Конкуренция здорового человека – это: «Я хочу себе такой же дом», или «Я хочу себе дом побольше». Это, может быть, тоже не самая здоровая конкуренция, потому что...

Зара Арутюнян:

Очевидно здоровее, чем жечь дома.

Гурген Хачатурян:

…потому что следующим шагом уже будет ответ на вопрос: а зачем тебе дом ещё больше? Иногда покатаешься по некоторым районам ближайшего Подмосковья, посмотришь там, – зачем?

Светлана Ходукина:

Людям на своём уровне тоже надо между собой конкурировать.

Зара Арутюнян:

В этом смысле, конечно, я больше склоняюсь, понимаю и отслеживаю, рефлексирую, что в этой идее есть польза, она существует, потому что это то, что заставляет нас двигаться. Кто-то, например, поёт, как Карузо, кто-то делает нам point, точку, куда идти. Очень важно говорить про то, что это доходит иногда до безумных вещей в капиталистическом мире, те же самые особняки. Так было и в феодальном мире, безусловно. Это свойство человека – мериться, мериться, мериться. Но не человечьим. Гурген знает.

Гурген Хачатурян:

Здесь, в нашей компании я выигрываю. Без обид.

Зара Арутюнян:

Ты не один. Обращаю внимание – мы не мерили, ты выигрываешь по весу, но всё остальное мы не мерили. Всегда дело в деталях.

Важно понимать, что мы всё-таки считаем себя цивилизованным обществом в отличие от феодализма, от вассализма, от первобытнообщинного и так далее, и цивилизация предполагает разумное потребление, на мой взгляд. Это социально ориентированный способ устраивать свою жизнь. Возможно, это моя идеалистически-романтическая картина мира, но, тем не менее, мне кажется, что если ты обладаешь многими благами, то ты вовсе не обязан построить самый большой особняк в Подмосковье. Для меня это характеристика человеческой глупости. Я понимаю, что человек живет в том, что он умыл всех своих корешей по бизнесу, но я понимаю, что у человека настолько узкий кругозор и так мало культуры, глубокой культуры, которая свойственна другим людям; избыточное потребление ― бескультурно.

Светлана Ходукина:

Это, к сожалению, детские переживания. Надо быть очень взрослым, чтобы в таком обществе ездить на машине низкого класса, потому что тебе так ок.

Зара Арутюнян:

Мне очень нравятся примеры людей, которые ездят как нынешний Папа Римский. Он всегда ездил на трамвае, потому что это очень человечно, очень нормально; более того, если немножко сузить мир понтов, оторваться от глянца и всего, о чем мы говорили, от этой повестки, то совершенно понятно, что для того, чтобы добраться из пункта А в пункт Б обычным троллейбусом – это нормально, не так плохо, не обязательно, чтоб тебя вез целый караван машин. В них есть статусность, паранойя, меряние размерами разных предметов, но для меня это показатели бескультурья (мне почему-то это слово всё время лезет в голову). Я ничего не имею против качественного потребления; хороший дом — это красиво, хорошие вещи — это хорошо, но – мера! Бог есть мера. Грубо говоря, если ты живешь вдвоём со своим партнером, очевидно, что тебе не нужно больше, чем одноэтажный дом, даже если к тебе приедут гости. Мера. Мера важна, потому что избыточное потребление. Когда мы замеряем, проводим соревнования в области разных частей тела, – для меня это всегда показатели культуры, интеллигентности, цивилизованности, больше ничего. Плюс, я понимаю – да, денег много.

Гурген Хачатурян:

Тут ещё есть важный, наверное, аспект – это самокритика, критика к себе в каждой конкретной точке.

Зара Арутюнян:

Разум.

Гурген Хачатурян:

Да, какая критика без разума или какой разум без критики? В каждой конкретной точке, в которой ты находишься, безусловно, должна быть обратная связь с самим собой, ответы на самые простые, самые элементарные вопросы – хочу ли я этого, надо ли мне это?

Светлана Ходукина:

Зачем я это делаю сейчас? Зачем мне это нужно?

Гурген Хачатурян:

Здесь очень важна искренность, о которой мы сейчас очень часто говорим. Если ты всю жизнь идёшь к тому, чтобы петь, как Карузо, то очень часто сложно лет через 20 признаться себе, что на самом деле ты хотел строгать болванки из дерева. Здесь тоже заложен большой аспект внутренних страхов о том, что ты куда-то шёл и пришел не туда. В итоге ты занимаешься тем, что молодежь называет «натягивать сову на глобус». Моя любимая книга, одно из любимых произведений А. Чехова «Крыжовник», когда ты сидишь, трескаешь кислый крыжовник и нахваливаешь его, хотя все понимают, что это невкусно. Человек мечтал, что у него будет дом, сад и крыжовник, он получил желаемое и давится, ест и нахваливает. Это то, к чему мы очень часто приходим, если нет честности, критики к себе в каждый момент.

Светлана Ходукина:

Сейчас очень гениально, очень важные мысли. Если я не задаюсь вопросом в каждый момент времени «А зачем я сейчас я это делаю, что я хочу?», то, наверное, в большинстве случаев все достижения ради того, чтобы мама меня полюбила, условно, так часто бывает. Зачем ты это всё получил, если процесс был тебе не интересен, или из-за рефлексии. Задать себе вопрос: «А насколько мне нужна именно сейчас такая машина? Что произойдет?» Вероятно, я куплю эту машину, буду на ней ездить, но, по сути, удовольствия-то я не получу, потому что я хотел чего-то другого.

Зара Арутюнян:

Я вообще плохо понимаю, как можно получать удовольствие от машины, хотя я завзятый автомобилист. Мне нравятся хорошие машины, но, когда я вижу машину, которая стоит 10 миллионов рублей, у меня очень много вопросов. Вопрос: кратно ли удовольствие деньгам? Хорошая машина нормально едет; если мы не сели в Жигули (прости, Родина), то, в целом, вы нормально едете. Дальше начинаются микронюансы, в которых гораздо больше статуса, нежели действительно потребительских качеств автомобиля.

Светлана Ходукина:

Прикольно, когда человек на эту тему в курсе, понимает, как всё работает.

Гурген Хачатурян:

В общем и целом, в статусе как таковом я тоже не вижу больших проблем. Зара правильно говорит: бог есть мера, даже в статусе не надо выходить за рамки.

Светлана Ходукина:

Грубо говоря, если ты король, но тебе приходится это доказывать, то достаточно глупо. Достаточно чувствовать себя таким внутри и ехать в троллейбусе.

Гурген Хачатурян:

Нам всем, безусловно, важно. В условно идеальном обществе машина за 10 миллионов, так или иначе, свидетельствует о том, что ты заработал 10 миллионов.

Зара Арутюнян:

Или украл.

Гурген Хачатурян:

Я про идеальное общество, я знал, что ты именно так и скажешь. Ты должен сам ценить труд, который ты вложил, если ты хочешь уважать свой труд именно таким образом. Люди, которые заработали 10 миллионов, я думаю, что они не первым делом побегут покупать эту машину. Если они заработали больше, они могут себе позволить машину за 10 миллионов. Почему бы этого не делать как знак уважения к своим успехам, как показатель статуса и достижений, которые ты прошёл?

Зара Арутюнян:

Мне кажется, нам надо вернуться к простым людям, которые нас слушают, 4481 человек. Я не думаю, что среди них очень много олигархов, которые сейчас сидят и внимательно вслушиваются: всё-таки, 10 миллионов за тачку. Давай вернёмся на землю и поговорим о простых людях, которые испытывают депрессию, дисфорию, страдания и стресс из-за того, что они не добежали в соревновании, из-за того, что они были рыбой, а надо было летать. Мне кажется, в том наша с тобой профессия, а не пропаганда той или иной социальной повестки.

Гурген Хачатурян:

Если это наша с тобой профессия, то мы сделаем плавненький переход и скажем тем, кто не добежал: знайте, что те, кто добежал, в 80 % случаев добежали не туда.

Зара Арутюнян:

Добежали израненными, покалеченными, забыв, о чем они мечтали. Да, это хорошая интенция. Ещё немаловажно сказать, что, если вам кажется, что все добежавшие люди, которые своими машинами, бриллиантами и подписчиками бряцают вам в лицо, – давай откроем страшную тайну: у них всех есть психологи, им тоже очень сложно. Это обратная сторона Луны, которую вы никогда не видите. У них очень много страданий иного рода, они не счастливчики. Картинка абсолютного счастья обладания камушками натурального происхождения очень фальшива, ни одного человека в мире камушки не сделали счастливее, правда, я уверена в этом.

Гурген Хачатурян:

Меня сделали.

Зара Арутюнян:

Серьезно?

Светлана Ходукина:

Классный сейчас опять был переход. Мы упомянули, что сравнивать, вообще смотреть, что у кого есть – это тенденция человека. Он всё время смотрит, что в мире происходит, но здорово не уходить в сторону постоянного безумного сравнения, калькулирования, а через вопрос «А что мне нравится, чего я сам хочу?» возвращаться к самому себе. Неважно, что у кого есть. Если ты даже кого-то обгонишь, приложишь усилия, тебе счастья это не принесет, если это не твоё.

Зара Арутюнян:

В нашей прекрасной профессии это называется контакт с собой; будьте в контакте с собой, когда вы делаете что бы то ни было, потому что это хорошо. У каждой машины за 10 миллионов есть цена, и эта цена – не деньги, цена – это путь, которым заработали 10 миллионов. Не забывайте про путь, что прошёл человек за это обладание – он тоже то, о чём вам никогда не расскажут звезды в Твиттере; они не скажут, каков был их путь, а он бывает порой очень тернистым. Я за взрослость, я всегда за то, что давайте будем реалистами, давайте смотреть со всех сторон, есть у тебя ролевая модель – и следуй. Мы живем в прозрачном мире, можно копнуть в интернете и понять многое про свою ролевую модель, опять же – какие были привилегии, где в пути помогали.

Кто-то из наших великих артистов, из старшего поколения, условно, это был не Михалков, я помню точно; то ли Бондарчук, сын великого человека, то есть фамилии не Иванов, не Петров, значимая большая фамилия ещё из киномира Советского Союза. Он сидит и на голубом глазу даёт интервью. Я сидела, я была готова швыряться чашками в телевизор. Сидит такой важный маленький молодой наследник фамилии, и интервьюер фантастически тупо задаёт ему вопрос: «Скажите, пожалуйста, а ваш папа, народный, Бондарчук, помогал вам поступить во ВГИК?» Он смотрит, хлопает глазами и говорит: «Никогда». В этом месте я просто стекаю со стула, потому что я понимаю, что вопрос задан для молодых людей, которые поступают во ВГИК для того, чтобы они подумали, что они живут в справедливом мире. При этом я понимаю, что, если моя фамилия Бондарчук, а отчество Сергеевна – когда я подаю свои документы в вуз, мне не надо, чтобы мой папа хлопотал, это на уровне среднего артиста ТЮЗа надо, чтобы папа включил все связи. А тут – не надо. Бондарчук – прости, господи – Зара Сергеевна поступает во ВГИК. Понятно, что зеленый свет, ну, о чем мы вообще говорим? Такого рода вопросы надо понимать, потому что после такого интервью наивные юные люди давятся у дверей ВГИКа, поверив в то, что... Да, можно, но совсем другой исход.

Гурген Хачатурян:

Всё-таки, центрируя зарин социализм, давайте всё-таки...

Зара Арутюнян:

Какой социализм? Здравый смысл.

Гурген Хачатурян:

Здравый смысл заключается том, что в этом потоке поступил один сын Бондарчука, остальные, всё-таки, наверное...

Зара Арутюнян:

Мне кажется, ты плохо следишь за статистикой. У меня очень много актёров-клиентов, очень много. Процент Бондарчуков зависит только от того, сколько в потоке было их детей – всё. Иногда они бодро размножались, иногда они не бодро размножались. В советское время был анекдот про то, что я хочу быть генералом, у генерала есть свои сыновья, они будут генералами; это так.

Гурген Хачатурян:

Почему тогда у нас нет? По этой логике у нас должно быть 5 фамилий, каждое поколение одна и та же фамилия, только отчество меняется.

Зара Арутюнян:

Цех большой, страна большая. Опять мы ушли от психологии. Так вот, когда вам сын Бондарчука говорит, что его папа не хлопотал, в любом мире, сын банкира, наши все сыновья чиновников почему-то невероятно успешные бизнесмены.

Светлана Ходукина:

Нет, на самом деле не врёт. Правда же не хлопотал, не соврал.

Зара Арутюнян:

Впрямую нет, впрямую не звонил, ему не надо. Не врёт, но не говорит правду.

Гурген Хачатурян:

То, что говорит Зара, то, о чём хочу поговорить я – это две стороны одной и той же монеты. Зара с того и начинала: сравнивайте себя с кем-то более торжественным, потому что, ещё раз говорю: хорошо, был чей-то сын, за него хлопотали, но было ещё 50-60 % людей, которые с вами вровень. Сравнивайте с ними. Тут действительно вопрос очень важный: зачем мы себя сравниваем? Как часто сталкиваешься с тем, что идёт сравнение с тем, что называется предсказуемым результатом. Результат, к которому бессознательно стремишься, чтобы лишний раз доказать себе. Ты себя сравниваешь с кем-то, для того чтобы, условно говоря, либо оправдать свой провал, либо лишний раз доказать самому себе, что ты говно, если у тебя есть какие-то такие внутренние тенденции. Так тоже часто бывает, и с этим тоже надо работать. Если я буду сравнивать себя с дочкой Трампа, я всегда проиграю по всем статьям.

Зара Арутюнян:

Вандербильдиха – был такой прекрасный образ у Ильфа и Петрова, помните? Прекрасная Эллочка-людоедочка конкурировала с Вандербильдихой на той стороне океана, покупала каждый номер журнала и смотрела, что та надела. Нынешний мир Твиттера, о котором мы говорим, очень похож на конкуренцию Эллочки-людоедочки с Вандербильдихой.

Светлана Ходукина:

Мне кажется, у меня родилась метафора. Если предположить некий фантастический мир, где есть люди с некоторыми суперспособностями, как в кино – человек умеет летать, человек проходит через стены; если бы мы понимали, что проходить через стены – очевидная суперспособность, то мы его не рассматривали бы как конкурента, он всё равно быстрее добежит из столовой до кабинета, потому что ходит через стены. Если у некоторых другая базовая комплектация, так получилось, то как быть, когда у человека возникает боль на тему: почему у меня так, а у другого иначе? Наверное, чаще всего люди сталкиваются с болью: почему так, почему я родился в такой семье, а кто-то в другой семье? С этим, конечно, сложно сталкиваться.

Гурген Хачатурян:

Потому что так бывает.

Зара Арутюнян:

Да, с этим сложно сталкиваться. «Так бывает», – очень хорошо произнесут сыны рублевского мира, они высокомерно сядут, скажут: «Так бывает». Мир несправедлив. В моём примере чернокожему гею из Сибири это «так бывает» просто костью в горле, почему всё случилось именно с ним? Это боль.

Гурген Хачатурян:

«Так бывает» – хороший ответ для всех слоёв населения. Одна из моих любимых цитат из мультика «Симпсоны», Гомер рассказывал своему сыну, что «мир – это куча херни, которая просто происходит».

Зара Арутюнян:

Да, согласна. Shit e pancetta, хорошая фраза.

Гурген Хачатурян:

Есть вещи, которые действительно просто происходят, в них нет правых, нет виноватых, а есть закономерности, которые есть, которые надо принимать.

Зара Арутюнян:

С ними надо уметь справляться, чем мы, собственно, и занимаемся. Иногда мы помогаем справиться с ужасными событиями, которые происходят с людьми, и бывает не так просто самому пережить какой-то ужасный ужас.

Знаете, что хочу сказать, отчаянно хочу сказать про мой любимый праздник 8 Марта. Я скажу одну реплику. Последние несколько лет мы приближаемся к исконному смыслу праздника, все, кто поздравляет, говорят: будьте красивыми, будьте вечно нежными и радуйте наш глаз. Призыв ко всем поздравляющим: будьте аккуратны, вокруг вас могут быть женщины, которые категорически не так воспринимают этот праздник; поскольку такая повестка пока стигматизирована, но уже каждая вторая женщина считает, что это праздник борьбы за равноправие. Таких стало гораздо больше, поэтому будьте аккуратнее, лучше поздравляйте с чем-нибудь более значимым, чем красота, запах и цветочки. Я, как часть этого движения, безумно горда, что в России меняется конфигурация, что всё больше женщин не стесняются сказать, что для них 8 Марта – день равноправия, а не для того, чтобы муж подарил кастрюлю. Если кто-то меня слышит – пожалуйста, поздравляйте! Я понимаю, что будут девушки, которым будет нравиться тюльпанчик и красота, но делайте это аккуратно, мягко, нежно, потому что для многих поздравление будет болью и оскорблением целого движения, частью которого они являются.

Зара Арутюнян:

Потому что это правда, во всём мире это выглядит совсем иначе. В прошлом году в Испании 4 миллиона женщин вышли поддержать друг друга в борьбе за права. Это то, что происходит, про что у нас не знают.

Гурген Хачатурян:

Борьба борьбой, это здорово, есть большое количество. Большая повестка, когда наши дорогие, любимые женщины, нежные, вкусно пахнущие... В этой борьбе есть очень важные вопросы, которые я всей душой поддерживаю, всегда готов выйти на их стороне, но, в общем и целом, в глубине моей души я всё-таки думаю, что даже женщин, которые борются, тоже можно называть красивыми, нежными, ласковыми.

Светлана Ходукина:

И мужчин можно называть красивыми, нежными и ласковыми.

Гурген Хачатурян:

Вообще, всех можно. Боритесь за равноправие, но оставляйте за другими право видеть в вас тех, кого они видят – красивых женщин.

Зара Арутюнян:

Нет, я не могу вырвать всем глаза. Я скажу другое. Вышел прекрасный фильм «Скандал» про то, как создавали красивых женщин, как это работает. Совершенно волшебный фильм, честный и справедливый.

Гурген Хачатурян:

Давайте говорить про здоровые отношения. Если кого-то называют красивыми, не обязательно, что интересуют только на голые ноги или выше.

Зара Арутюнян:

Ты посмотрел фильм «Скандал», я чувствую, снятый отдельной камерой, которая снимала ноги через стеклянный стол.

Гурген Хачатурян:

Я посмотрел фильм, он, действительно, хороший, но, всё-таки есть ещё люди, которые в красоте видят красоту, давайте их тоже ценить.

Светлана Ходукина:

Я попробую подвести маленький итог. Поздравляя, держите в голове, что есть девушки и мужчины, кому важно внимание, кто любит цветы и кому они будут приятны, но имейте ввиду, что есть те, кому это может быть неприятно.

Зара Арутюнян:

И нас немало.

Светлана Ходукина:

Можно просто спросить, уточнить.

Зара Арутюнян:

Ура! Света, как всегда, – лучший коуч среди двух экзальтированных психологов, ты всегда нас примиряешь!

Светлана Ходукина:

Я тоже посмотрю фильм и подумаю, какую тему мы могли бы обсудить в следующий раз.

Зара Арутюнян:

Большая тема, называется сексизм.

Светлана Ходукина:

Мы можем её и обсудить. На сегодня мы заканчиваем, время подошло к концу. В студии были Светлана Ходукина, Зара Арутюнян и Гурген Хачатурян.