Забытые рецепты
Юлия Каленичина:
Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. И сегодня тема нашей передачи – забытые рецепты. Гость нашей программы Денис Александрович Прокофьев, врач-кардиолог, врач общей практики ДЦ 5.
Появляются новые лекарственные формы, старые препараты остаются актуальными, или же их актуальность сильно понижается?
Денис Прокофьев:
Поскольку я представляю из себя врача, который работает с лекарственными формами, мы не лечим красивым словом, красивыми манипуляциями, чудодейственной водой, светомузыкой, мы основываемся на лекарственной терапии, и выбор качественного лекарственного препарата – это максимальная задача врача. Мне очень нравится принцип, и мы стараемся им руководствоваться в работе, когда выбирается лекарство с максимальной эффективностью и с минимальной стоимостью, когда любой человек, вне зависимости от экономической ситуации, все равно сможет себе позволить, и лекарство должно приносить не только пользу, но и не наносить вред.
Медицина и биология – два огромных направления, которые развиваются очень и очень быстро. И на сегодняшний момент что изменилось в лекарственных формах? Очень много лекарственных форм становятся комбинированными, появляются новые формы трансдермального применения, через кожу. Даже в помощь онкологическим больным обезболивающие препараты идут в виде пластыря, в психиатрии при болезни Альцгеймера используется пластырь, есть достаточно много пластырей с обезболивающим эффектом, согревающим эффектом. Таблетированные формы переводятся в сиропы, капли, этого очень и очень много, поиск идет, очень сильно поменялась фармакология.
Есть свои плюсы и есть свои минусы. Я должен быть уверен в том, что препарат будет безопасным, и эту безопасность могут гарантировать только проводимые исследования перед тем, как лекарственный препарат поступит в аптеку, это очень и очень важно. Есть классы доказательной медицины, и пациенты видят только конечную цепочку, а конечная цепочка – это врач назначил лекарственный препарат, пациент купил его непосредственно в аптеке, и он либо помог, либо не помог. Но на самом деле цепочка гораздо длиннее, от создания формулы до производства этого препарата, до исследований его на различных группах, начиная от взрослых, детей, людей старшей возрастной группы, взаимодействие лекарственной формы с другими препаратами, долгосрочная перспектива.
Я очень боюсь лекарственных препаратов, которые появляются, буквально с первого дня их начинают очень сильно позиционировать, раскручивать, огромная реклама идет, потому что на самом деле абсолютно непонятно – а не будет ли через 5 лет вызывать этот препарат онкологию, а не будет ли через 5 лет этот препарат усугублять течение хронических заболеваний? Это очень важный акцент. И проанализировав современную фармотрасль, этому уделяется очень большое внимание. Но если задаться вопросом в чем же разница между старой школой фармакологии, старыми аптеками и подходами провизоров и фармацевтов и современными, тогда было больше лекарственного консультирования в аптеках, и, на мой взгляд, мы должны сейчас к этому стремиться и менять подход, потому что не должен пациент сам себе выбирать в аптеке лекарство.
Юлия Каленичина:
Аптека – это сейчас как супермаркет, витрины полны красивыми коробочками, он проводит некоторое время перед витринами, выбирая себе мази, витамины и т.д.
Денис Прокофьев:
Дело все в том, что он не только не должен этого делать, а это опасно. С одной стороны, пациенту дается выбор, а с другой стороны, задумайтесь, что стоит за этим выбором. Ни одна страна мира не может гарантировать качество лекарственного препарата, если он продается под большим количеством торговых марок.
Возьмем аспирин, самый продаваемый препарат во всем мире. У нас часто бывают конфликты с пациентом, потому что мы не говорим ему аспирин. У лекарственной формы есть два названия – это международная форма и торговое название. То есть когда вы приходите в аптеку, вы говорите: «Дайте мне Тромбо АСС, КариАСК». Что за этим стоит? Обычная ацетилсалициловая кислота. Но если бы вы, как сильный руководящий орган, могли бы контролировать качество аспирина, вам не нужны были бы все эти торговые названия, вы бы гарантировали, что Оксана придет в аптеку, скажет: «Дайте мне аспирин», – ей дадут аспирин, и он будет качественным. А в результате аспирин аспирину рознь. Это самый простой пример и по стоимости, и по эффекту, и в этом парадоксальность истории.
Были попытки привести к тому, чтобы врачи ни в коем случае не использовали торговые названия, не лоббировали интересы компаний, но на самом деле обыватель видит верхушку, что за этим стоят деньги, может быть, у врача есть какая-то заинтересованность – я уверяю вас, что нет, просто если мы используем аспирин как антиагрегант, что на фоне приема одной формы торгового названия есть эффект, а на фоне другой нет, и это не ценовая категория, это просто контроль качественного препарата. Нужно стремиться к тому, чтобы гарантировать качество всех выпускаемых лекарств, чтобы не было пустышек на полке, как тоже зачастую бывает. Все видели ролик, когда берется неизвестный гепатопротектор, раскрывается капсула, а там пустота, желатиновая капсула. Мало того, что это потерянные деньги, это потерянное время, в конечном итоге потерянное здоровье пациента и невылеченное заболевание, а может быть даже и запущенное. И это преступная халатность, эту ситуацию нужно исправлять, только гарантия контроля качества всех лекарственных препаратов.
А теперь давайте задумаемся – а почему так сложно обеспечить контроль этого качества? Здесь стоит вопрос в регистрации лекарственных препаратов. Как происходит лекарственная регистрация? Регистрируется коробка под определенной серией, ее проверяют, говорят – хорошо. Дальше выдается патент на выпуск лекарственного препарата. А что дальше-то с этим препаратом происходит, теряет ли он свое качество или не теряет, это уже остается на совести компании. И плюс то, что аптека превратилась в супермаркет, и аптека превратилась фактически в лавку чародея, где есть корешки, вершки, жиры, куча всего, чего не должно быть. Если мы берем советскую аптеку, а мы много раз сегодня к этому вернемся просто из-за того, что 50 лет сравнения, в Советском Союзе было приблизительно 12500 аптечных объединений. К 2021 году насчитано 67000, то есть мы получили огромный рост. Выросло население, разрослась Москва и другие города, но такое увеличение связано с желанием продать в первую очередь. И мы вспоминаем аптеку Советского Союза, где не было представлено в торговом зале такого наименования, а было 3 отдела –рецептурный отпуск, готовых форм и товар медицинского изделия: грелки, термометры и т.д. А на сегодняшний момент я, как врач, заходя в аптеку и покупая лекарственный препарат от насморка, от боли в горле, вижу перед собой кучу форм, и я могу понять, что мне нужно с таким-то действующим веществом, но даже мне этот выбор не нужен, я должен идти к провизору или фармацевту с действующим веществом и говорить: «Мне нужен фурацилин, грамицидин», – и не надо мне предлагать: «А вам вот такой-то или с витамином С». Почему я должен выбирать, я иду к вам за действующим веществом. Самое вызывающее – я видел в региональном городе и в Москве – это аптеки в виде супермаркетов, там нет ни провизоров, ни фармацевтов, вы встречаетесь с ним только за кассой и набираете самостоятельно все, что вашей душе угодно. Но неужели мы в аптеки должны ходить, как в магазин? Мы должны их посещать реже, чем врачей.
Оксана Михайлова:
Какие из лекарств времен СССР даже сейчас нечем заменить? Есть такие?
Денис Прокофьев:
Есть, они выпускаются, наши уникальные разработки. На самом деле у нас уникальные врачи, уникальная школа медицины, институты в Советском Союзе работали очень хорошо, и их было достаточно много. Остались уникальные разработки, и даже на сегодняшний момент мы видим, что в России выпускается ряд препаратов, которые не имеют аналогов абсолютно. Есть шикарный гель для лечения суставов, который является альтернативой внутрисуставных инъекций с содержанием димексида, это абсолютно наша история, и заменить его до сих пор никто ничем не смог. Его используют в составе комбинированных препаратов, эти гели являются уникальным продуктом, который есть только у нас.
Но я знаю очень много кафедр, которые выпускали уникальные продукты в позиции дерматологии, травматологии, их не выпускают на рынок, их просто нет, и работающих препаратов после распада Советского Союза осталось много. Но за 10 лет перестройки мы потеряли почти всю фармотрасль, потеряли эти разработки. Мы как-то проводили передачу по искусственной слюне, наша разработка против проблемы, связанной с сухостью ротовой полости. Она не приняла никакого оборота, потому что международная фарминдустрия имеет финансовые возможности гораздо выше, и аптеки, как супермаркеты, заинтересованы.
Вы даже себе не можете представить, как попадает на аптечный прилавок лекарственный препарат. Вы можете продать все, что вам захочется. Оксана, если Вы захотите сейчас продать собственный ноготь и говорить о том, что он лечит все заболевания, Вы сможете это сделать, потому что Вы заплатите за включение в прайс, за вход, за витрину, за каждый месяц нахождения там, и он будет продаваться, это просто маркетинг, и все. А после Советского Союза мой любимый димексид, физраствор, натрий хлор, который используется в больницах в виде капельного лечения, перекись водорода, но надо помнить о том, что перекись водорода не кровеостанавливающее средство, кровеостанавливающим является только спирт. Перекись водорода – это определенная обработка раневых поверхностей. Мы всем этим пользуемся, а все остальное уже развивается, и появляются новые, более безопасные формы.
Юлия Каленичина:
Я была маленькая, и кто-то угостил моих родителей маленькой красной баночкой со звездочкой посерединке, вьетнамский бальзам «Золотая звезда», там было не по-русски все написано, и это было волшебным, магическим, очень ментолово пахло, им смазывали виски, болючие места, и вроде как всем помогало. Это до сих пор актуально?
Денис Прокофьев:
Я специально к эфиру нашел то, о чем Вы говорите, мы сегодня обсуждаем то, что было 50 лет назад. В чем был уникальный проект «Золотой звезды»? Звезда – Советский Союз, красная упаковка, красная банка. Что это из себя представляет? Это эфирные масла, и когда они появились в Советском Союзе, они не очень понравились населению, до тех пор, пока не включили эвкалипт, а когда включили туда эвкалипт, это то ощущение, о котором Вы говорите, возникает режущее впечатление, что немножко бодрит. Но изначально это продукт из Вьетнама, и наносить его стоило по акупунктурным точкам. Проблема была в том, что в Советский Союз поступила инструкция на вьетнамском, и никто не знал, что с этим делать. На самом деле это просто эфирные масла, она рекомендовалась при головной боли, при простуде.
Проблема эфирных масел в том, что вы можете получить достаточно сильную аллергическую реакцию, и если у человека заложенность носового дыхания не связана с развитием синусита, риносинусита, а с поллинозом или аллергической реакцией, у него идут выделения из носа, он берет безобидную на первый взгляд «Звездочку» и настолько усилит себе любую аллергическую реакцию, что бронхиальная астма в интермиттирующем течении войдет в обострение, аллергический конъюнктивит (вы же нанесете в области висков) усилится, нос будете лечить – получите обратный эффект. Это та сторона, о которой никто не задумывался. Анализируя весь советский рынок, хочется сказать, что все было очень просто, но почему-то не предусматривали последствия. Безусловно, эти проблемы возникали, но они не были озвучены.
Еще одна особенность советских лекарственных форм в том, что на них не проводились такие крупные доказательные исследования, никто не изучал в различных группах – у детей, взрослых, людей старшей возрастной группы, что будет при взаимодействии, а если люди болеют сахарным диабетом, – и это одна из проблем, которая была. Но он до сих пор выпускается, и что интересно, выпускается до сих пор Вьетнамом, но на сегодняшний момент «Золотая звезда» – это торговая марка. Еще дополнительно есть бальзам, раствор, шампунь, крем, чего только нет, потому что это было популярное средство для лечения среди советских людей. И на самом деле это ностальгия, вы можете взять его с позиции ностальгии – граненый стакан и «Звездочка», а рассматривать его как лекарственный препарат и рекомендовать своим пациентам не очень серьезно.
Оксана Михайлова:
Идем дальше, мазь Вишневского по-прежнему используется, но она по-прежнему настолько актуальна или есть альтернативные варианты?
Денис Прокофьев:
Мазь Вишневского приобрела популярность во время Второй мировой войны. Хирург Вишневский был сыном министра здравоохранения и сделал состав, который использовал при ранах. Но не все так безобидно. Все мы знаем мазь по Вишневскому, и самое важное – прочитать состав, он немножко изменен, но одно из действующих веществ осталось неизменным, это березовый деготь. Если мы откроем упаковку, и это очень характерно для советского периода лекарственных препаратов, не надейтесь здесь увидеть «простынь». Вы увидите маленькую бумажку, которой не хватит даже для розжига костра, здесь просто перечислено где, когда, кто и зачем.
Мазь Вишневского была в каждой аптеке, и очень хотелось бы услышать комментарии врачей гнойной хирургии, потому что это одна из причин развития гнойных ран. С чем это связано? Если я вас спрошу для чего нужна мазь Вишневского – фурункулы, карбункулы, здорово вытягивает, можно использовать при нагноительных процессах. Вы просто представьте, что деготь создает на поверхности раны пленку, перекрывая доступ к кислороду, перебивая возможности регенерации тканей, создавая оксидативный стресс. Если посмотреть инструкцию как рекомендовано использовать, а рекомендовано делать перевязки, то есть мало того, что вы закроете доступ к кислороду, а еще сделаете себе перевязку, и наш человек же не наносит немножко, а много. И говорить о том, что сейчас целесообразно или хотя бы нужно иметь в аптеке – это не так. На период Великой Отечественной войны, послевоенного времени это было актуально, на сегодняшний момент есть гораздо более эффективные мази, комбинированные 4 в 1, 3 в 1.
Но еще одна проблема в том, что бактериальная флора приняла очень серьезный оборот в связи с бесконтрольным использованием антибиотиков. И если раньше можно было справиться с обеззараживанием раны посредством использования мази Вишневского, я не хочу сказать, что она плохая, бездейственная и вообще не работающая. Есть условия, где она должна использоваться, на 3 фазе, может дать неплохую регенерацию тканей при правильном использовании, но на сегодняшний момент это неактуально просто ввиду того, что не справится с поставленной задачей, и есть более современные антисептики, мази. Поэтому об этой мази мы забываем и сдаем ее в музей.
Юлия Каленичина:
Вспоминаю из своего детства, я уже не пользовалась такими препаратами, не помню даже, чтобы родители пользовались, а бабушка моя говорила так: «Что-то голова болит, выпью-ка я тройчаточку». Ваше мнение.
Денис Прокофьев:
Это такой метод лечения, который вообще большой секрет. Для снижения температуры и тогда, и сейчас, у нас существует 2 основных препарата – парацетамол и ибупрофен, больше ничего не трогаем. Мы видели в период ковида огромные температурные вспышки, лихорадки, мы чередовали, знаем дозировку, кому можно, кому нельзя. Но есть такое секретное оружие у врача, когда не работает ничего. Мы берем комбинацию трех препаратов, которая сочетает в себе анальгин, антигистаминный димедрол и спазмолитический препарат, это может быть папаверин или нош-па.
Теперь давайте посмотрим, что мы делаем своими же руками. Во-первых, температура – это сигнал организма, он может привести у детей к судорогам, от температуры люди не умирают, это сигнал. Вы хотите скрыть температуру для чего? Мы должны лечить причину – вирус, бактериальный фон, и можно загасить температуру, можно просто ежедневно использовать НПС во время лихорадки, и вы уберете эту симптоматику, но задача врача не нейтрализовать температуру, не убрать цифры на градуснике, а вылечить сам процесс.
Комбинация этих препаратов опасна тем, что анальгин очень плохо влияет на кроветворные клетки, он фактически угнетает их деятельность. Если вы используете эту комбинацию однократно, ничего не произойдет. Она работает 6 часов, а если вы будете злоупотреблять этой схемой, это очень плохо. Димедрол или супрастин, который сейчас используется в этой комбинации, это угнетение центральной нервной системы, это снотворное действие, и это нехорошо. Поэтому эта схема – крайний резерв бригад скорой медицинской помощи, инъекционная. Покупать в аптеках и радоваться, что вы нашли комбинацию, которая сбивает температуру, – нет, оказание экстренной помощи – это имеет место быть. Так же, как введение гормонов наряду с дексаметазоном и преднизолоном, который может снизить температуру, но может и очень сильно ослабить иммунитет. Поэтому этой комбинации мы тоже скажем нет.
Юлия Каленичина:
В Советском Союзе многие лекарства изготавливали прямо в аптеках, и нас в медицинском институте учили выписывать рецепт и расписывать, что должно входить в состав и в каком виде это должно быть – суппозиториях, порошках. Сейчас есть аптеки, которые сами делают лекарства?
Денис Прокофьев:
Да, они существуют, есть производственный отдел, это очень небольшое количество аптек. Смысл в том, что было мало готовых форм, отвечающих требованию. В чем я вижу плюс, и мы должны его постараться сохранить, что это индивидуальный подход к пациенту, и это очень здорово, потому что пациенты имеют разный вес, разный рост, разные особенности, и применение таких препаратов имеет место быть. С другой стороны, появилось очень много фармпроизводств, которые гарантируют качество и не нужно делать такое производство, потому что уже все сделано до нас. Но проблема такого приготовления заключается в том, что у нас пропало очень много компонентов, которые можно было бы добавить, качество их сомнительное, людей, которые умели и умеют это делать, очень немного.
Как пациент в Москве получает рецепт? Врач набирает историю болезни, делает назначение, ему программа распечатывает лекарственную форму, соответственно, никакой возможности выписать рецепт от руки с указанием граммовки препарата нет. Благо, что мне от отца еще остались рецептурные справочники, где я могу подсмотреть, если у меня будет такое желание, я могу это осуществить, но я не уверен, что современных врачей готовят по принципу выписки лекарственных форм, а иногда действительно это нужно. Есть уникальные средства, и мне удалось найти производственный отдел, в котором продаются наружные средства при алопеции, при выпадении волос. Стоит обратить внимание, что срок годности крайне небольшой. Я нашел крем для кожи с пантенолом, с витамином А, с витамином Е, и он тоже производится в аптеке.
Мне очень хочется верить, что это более натуральный состав, не лишен определенной специфики. Но самое интересное, что удалось мне найти, это порошок аскорбиновой кислоты, который до сих пор продается, я предлагаю всем поддержать иммунитет. Здесь дозировка 1 грамм, это рабочая дозировка, и он такой же кислый, как шарики.
Оксана Михайлова:
Вкус, знакомый с детства.
Денис Прокофьев:
Такие производственные отделы есть, и если человек сталкивается с индивидуальными проблемами, и общая масса лекарственных препаратов ему не подходит, я уверен, что такие аптеки дадут консультацию.
Юлия Каленичина:
Есть препараты, которые требуется выписать новорожденному в очень маленькой дозе, которые не производятся на фармпредприятиях.
Денис Прокофьев:
Индивидуальный подход. Мы начали разговор о том, что разные отделы: готовых форм, тут же производство. Может быть, нам не нужно миллион аптек, но какие-то в Москве должны быть, в которые мы можем прийти и сделать это.
Оксана Михайлова:
Советская зеленка надолго клеймила того, кого ею мазали. Сейчас она такая же ядовитая или есть другие формы? Понятно, что есть карандаши, но эффективность та же?
Денис Прокофьев:
У меня к зеленке отдельное отношение, я думаю, она будет существовать до тех пор, пока будут люди, которые о ней помнят и ее используют, передают из поколения в поколение. Это же удивительные препарат, не скажу, что со знаком плюс. Зеленка, бриллиантовая зелень – это анилиновый краситель, которым изначально красили ткани, но потом случайно попалась капелька, и под микроскопом нашли воздействие на пагубную флору раны. И зеленка работает, потому что там в составе спирт. Вы имеете перед собой спиртовой раствор бриллиантовой зелени, и я очень сомневаюсь, что краситель, которым красят ткани, на сегодняшний момент может являться суперэффективным средством и вообще применяться. Знаете, почему он есть только в России? Потому что считается, что окрашивать кожные покровы пациента – это не совсем правильно, потому что это затрудняет дифференциацию, а мы продолжаем.
Юлия Каленичина:
Поговорим об одном чудодейственном средстве – ингаляции над картошкой.
Денис Прокофьев:
Мне кажется, изначально это была история и полечиться, и поесть. Вы получили бы ровно такой же эффект, если подышали бы над кипяченой водой, ничем не отличался. Но картошку, которую вы варите, вы можете потом съесть.
Чем мне не нравится этот метод, и я считаю его опасным, потому что вы можете получить ожог дыхательных путей, и это крайне тяжелая ситуация реанимационного отделения, тут будет идти речь о спасении жизни пациента. Конечно, можно правильно сделать ингаляцию, но я никакого смысла не вижу, зайдите в ванну, включите горячую воду. Ведь смысл в том, чтобы увлажнить слизистую, дать возможность секрету преобразоваться в виде мокроты или в виде назального секрета и эвакуировать из организма. И сейчас прибегать к этому методу можно, но есть небулайзеры, ингаляторы.
Оксана Михайлова:
Следующий вопрос – марганцовка, как она называлась в народе, или перманганат калия. В СССР это было везде, а сейчас трудно купить в аптеках.
Денис Прокофьев:
В перманганате калия изначально заложена хорошая идея, можно обеззараживать любую воду, мы помним, что купаем новорожденных в ней в определенной концентрации. Марганцовка пропала с прилавков, потому что из нее начали изготавливать наркотическое вещество и взрывчатые вещества. Поэтому больше 6 граммов марганцовки в руки не продается, сейчас вообще это сложно. Проблема использования пациентами заключается в том, что никто, как правило, не дозирует ее так, как рекомендует врач, в результате появляются ожоги, при попадании кристалликов марганца возникает химический ожог, и это очень опасно. А теперь представьте, человеку рекомендуют принять ванну или ванночки для ног. Опять же, окрашивание кожных покровов, ногти приобретают прекрасный багровый цвет, если бороться с грибком марганцем. Говорят, щепотку, а у нас человек на ванну высыпает пакет марганца, залезает туда, на него орет жена, что ванна теперь не отмывается, он не знает, куда бежать, потому что у него идут от марганца ожоги, очень похожие на кровоподтеки, они по всему телу. Давайте поставим на весы пользу и риск – слишком высок риск. Наверное, я бы положил такое средство в аптечку судного дня, если бы мне надо было в бункер, я могу обеззараживать воду, проводить антисептические мероприятия, но сейчас уже есть хлоргексидин, мирамистин.
Юлия Каленичина:
Но в ванну же не нальешь хлоргексидин.
Денис Прокофьев:
А надо ли?
Юлия Каленичина:
Ну для чего-то же он ложился.
Денис Прокофьев:
Там была пиодермия, у него был множественный фурункулез, и он решил вылечится сразу.
Оксана Михайлова:
В носки сыпали горчичный порошок и на ночь надевали.
Денис Прокофьев:
Песок насыпьте, эффект будет тот же самый. В чем смысл насыпания горчицы в носки? Горчичники – это же тоже горчица, любимая история советского времени, когда у ребенка высокая температура, острая респираторная вирусная инфекция, он лежит с температурой, ему плохо, приходит мама и говорит: «Сейчас мы все решим», – накладывает горчичники на спину, проходит папа, говорит: «Терпи, все будет хорошо», – ребенок изнемогает.
В основе ОРВИ лежит вирус, и лечи, не лечи, через 5-7 дней с вирусом легкого течения иммунитет справится. Мы используем горчичники, для того чтобы иммунитет еще лучше работал. У горчицы есть только один эффект – это раздражение. Знаете, для чего хорошо горчичные носки? При кашле отвлекать, отвлекающий механизм. У вас сильно болит голова? Наденьте горчичные носки. Но на ногах у нас есть большое количество точек, если в это верить, которые отвечают за организм. Мы их раздражаем, но получаем ожог от горчицы. В народной медицине есть очень много, все, что помогает человеку, имеет место быть, но рекомендованные врачом горчичные носки быть не могут.
Юлия Каленичина:
Вопрос от наших пациентов – всю жизнь в этой семье делают йодную сеточку. Стоит ли это делать своим детям и внукам?
Денис Прокофьев:
Йодную сетка я бы рекомендовал только тем, кто записался в художественный кружок и имел очень большое желание порисовать на ком-то. Сейчас люди, которые нас слушают, скажут: ну что вы все разнесли в пух и прах, всю жизнь помогало и работало. Но йодная сетка для детей опасна, нанесение большого количества йода попадает в кровоток и идет к щитовидной железе. Вы можете своими руками создать заболевание щитовидной железы ребенку, если будете делать это часто и много. Почему у взрослых не возникает, потому что у взрослых кожный покров намного толще, у детей он тонкий, и это опасность.
Далее, смысл применения йодной сетки заключался в том, что йод имеет губительное воздействие на определенные бактерии, и когда вы наносите йодную сетку, вы разрываете в каком-либо образовании или месте травмы бактериальную связь, потом идет скапливание йода, и они полностью уничтожают. Место ушиба уходит, боль, воспаление суставов, то есть вы йоду рисуете путь проникновения в организм. Вот вы сами верите в это? Метод основан на том, что я вам сказал, есть четкая длина клеток, и медицинский смысл подвязан к этой истории. Вы взрослые люди, вы выслушали кучу врачей, внушить можно все что угодно. Йод – это антисептик, мы можем обработать операционное поле определенным раствором йода, но вы опять скажете – а что нового? Йод спиртовой, пятипроцентный раствор, и тут работает спирт. Современные йодные растворы (повидон-йод) не содержат спирта, там есть новые компоненты, и это вообще не йод. Поэтому вы можете рисовать все, что захотите, делать тесты сколько йода в вашем организме, как быстро он проник, но только детей не трогайте с йодной сеткой.
Юлия Каленичина:
А банки? Вспомните эту картину, пламя, горящее над пациентом.
Денис Прокофьев:
Какой мы эффект хотим получить от банок? Отхождение мокроты. У нас сейчас есть большое количество муколитических препаратов с содержанием амброксола, ацетилцистеина, и это есть только в России, потому что во всех странах мира считается, что мокрота отходит физиологически, не надо никак стимулировать ее отхождение. И вот эта игра с огнем, чтобы прилипла банка, оттягивание кожи… Банки существуют, это метод физиотерапевтического лечения, он может быть назначен физиотерапевтом, осуществлен в определенной последовательности, отслеживая эффект. Самостоятельно прибегать к баночным процедурам точно не стоит. Есть куча аналогов, и ушли банки именно потому, что было большое количество ожогов.
Как ставились банки? Нагревалась банка, ставилась, а потом вас смазывали кремом, все ждали ощущение крема. Зачем сейчас это делать, чтобы бороться с вирусом? Не поможет. С ковидом – не поможет, с пневмонией – тоже нет. Поедете в санаторий? Делайте в санатории, а дома иметь комплект банок – просто для того, чтобы показать детям, как делали факира в детстве.
Оксана Михайлова:
Банки – это ужасно, тут я соглашусь. Какие в Советском Союзе были препараты от кашля?
Денис Прокофьев:
Они были очень опасными, и было два больших направления. Вкусные микстуры с солодкой, но любые микстуры, содержащие травы, являются патогенными аллергенами, которые могут очень сильно усугубить кашель, и вместо пользы вы получите большой вред. Второе, группа противокашлевых препаратов, содержащих кодеин, кодеин на сегодняшний момент запрещен в связи с угнетением центральной нервной системы, а именно дыхательного центра, кашлевого центра. Кашель – это спасительный механизм, во многих случаях он может удерживать человека в сознании при определенных видах аритмии, и заглушить его кодеиносодержащими препаратами будет очень опасно, это кардиотоксичность, гепатотоксичность, и применения таких препаратов нет. Слава Богу, что в Советском Союзе были препараты с содержанием амброксола, и они очень давно выпускались, тоже назначались и использовались, но микстуры, грудные сборы, различные кодеиносодержащие препараты – это прошлое.
Юлия Каленичина:
Почему раньше инструкции были маленькие, как в линименте по Вишневскому, а сейчас такие огромные пишутся, очень мелко, что прочитать невозможно?
Денис Прокофьев:
Я, как врач, вижу идеальное лекарство, в котором нет инструкции вообще. Эта инструкция носит исключительно юридический момент. Мы говорим, что большая фарма пришла к нам из-за рубежа, и когда идут войны юристов, когда человек принял лекарственный препарат, и у него развилось нежелательное явление или побочные действия, идут огромные иски фармкомпаниям. И для того, чтобы нейтрализовать эти риски, пытаются все моменты прописать в инструкции. Даже человеку с минимальными медицинскими знаниями невозможно прочитать эту инструкцию, количество терминов, которые употребляются, количество сугубо специфических медицинских указаний, которые нужны исключительно врачу. Но есть абсолютно другой момент – если к вам придет на прием пациент, и вы при нем откроете справочник Видаль, посмотрите дозировку, кратность приема, скажут, что врач молодой или дурачок, почему он ничего не помнит. Но врач не может всего упомнить. А если в Германии приходит пациент к врачу, и он не открывает справочник, он, наоборот, больше не приходит, потому что он понимает этот момент. Поэтому я считаю, что инструкция – это для врача, не надо в инструкции читать, почему вам можно или нельзя, нужно найти просто того врача, который будет нести ответственность за свои назначения. Я всегда требую от своего отделения, чтобы любые рецепты на лекарства выписывались с подписью и печатью врача, чтобы врач нес ответственность. И вы должны покупать просто препарат, и на этом все.
Оксана Михайлова:
Как не ошибиться с выбором лекарств при покупке в аптеке?
Денис Прокофьев:
Не покупайте лекарств впрок, покупайте только мы при необходимости, благо, аптеки работают круглосуточно, доставка есть круглосуточно, не надо запасаться лекарственными препаратами, у вас будет большой соблазн сделать то, чего делать не нужно.
Если препарат показали по телевизору, не покупайте, хорошие препараты не рекламируются никогда. И выбирайте препарат по средней ценовой категории, не стремитесь к тому, что препарат должен стоить очень больших денег, это не гарантия качества и эффективности препарата, средняя ценовая категория. И самый важный совет, который я дам, – у нас остались грамотные провизоры и фармацевты. Если у вас есть какой-то вопрос, не пытайтесь найти в интернете отзывы на лекарства, на вкус, на цвет этого препарата, спросите провизора, если уж нет возможности дойти до врача. Во многих регионах аптека – единственное медицинское учреждение, там нет поликлиник, больниц, и человек работает каждый день в аптеке. Мне очень хочется надеяться, что здесь не будет погони за золотым рублем, а будет желание оказать вам помощь, а все-таки провизоры и фармацевты – это в первую очередь люди с медицинским образованием, которые стремятся помочь пациенту. Помощь должна быть основной задачей.
Юлия Каленичина:
Большое спасибо, как всегда, было интересно и познавательно. Берегите себя.