Что мы знаем про бактерии в стоматологии в 21 веке

Натэла Ломакина:

Добрый вечер, дорогие друзья, в эфире программа «Философия улыбки», и с вами я, ведущая Ломакина Натэла. Сегодня у нас в гостях великолепный эксперт Александр Карасев, и мы поговорим о бактериях, какие они были раньше и какие сейчас. Прежде чем начать разговор, расскажи о своих регалиях.

Александр Карасев:

Я врач-педиатр, неонатолог по первой специальности, затем получил специальность клинико-лабораторная диагностика и организация здравоохранения. Мой путь в медицинской карьере всегда шел из науки в клиническую практику, мне всегда были интересны новые методы, новые знания, новые средства помощи людям, как бы это банально ни звучало, но мы так мало знаем о том, что за человек, тем более как ему помочь в трудную минуту болезни, а может быть и в здравии. Всегда наука, может быть, отвечала на вопросы, а может быть, наоборот, давала нам больше загадок. И мы сейчас в 21 веке, но смотрим уже в 22-й.

Натэла Ломакина:

Перед любой имплантологической операцией у нас есть список антибиотиков, которые мы назначаем пациентам. Правильно мы делаем или нет?

Александр Карасев:

Такого ответа в медицине не существует. Есть программа определения инфекционного риска, когда применение антибиотиков оправдано, но всегда, назначая любой препарат, и антибиотики не являются исключением, мы сталкиваемся с побочным действием. Антибиотики – убиваем жизнь, это бактерии, которые живут с нами, и иногда банальное назначение антибиотиков для прикрытия, перестраховки сопровождается большим объемом тех самых побочных действий, нежели основных. Мы боимся периоперационной инфекции, и когда пациент перед нами, то мы не знаю о его микромире вообще ничего, может ли он противостоять инфекциям. И в этот момент мы добавляем еще антибиотик.

Натэла Ломакина:

При этом убиваем полезные бактерии.

Александр Карасев:

Получается так, что вроде бы мы хотим помочь, но неосознанно увеличиваем частоту аутоиммунных заболеваний у этого человека. Казалось бы, удалили зуб, назначили всего лишь один антибиотик – не страшно. Оказывается, в детстве этот ребенок прошел еще несколько курсов антибиотикотерапии, а у людей, которые прошли 5-7 курсов антибиотиков (средняя, честно говоря, современная картина), частота язвенного колита увеличивается примерно в 3-4 раза, и без того сложное заболевание, которое мы до конца не излечиваем, а лишь поддерживаем, его вероятность мы приближаем.

Еще один аспект – применение антибиотиков иногда сопровождает нашу жизнь неосознанно. Когда они задокументированы, когда они в медицинской карте, когда их назначает врач, все понятно. У нас ситуация более-менее хорошая, в некоторых азиатских странах применение антибиотиков совершенно не регламентируется в пищевой промышленности, и всегда очередного цыпленка накачивают антибиотиками, или применение фторхинолонов обеспечивает выживаемость 30 процентов поросят. Если это не применять, они не выживут, и это естественная убыль в агрокомплексе, никто не хочет этого, поэтому применяются антибиотики. У нас хорошо поставлен контроль качества пищевой продукции, все, что доступно на прилавках, и то, что сертифицировано, не содержит – мы проверяли – антибиотиков. Может быть, когда-то в просячьем возрасте, но то, что присутствует на прилавках, у нас практически очищено. Исключение составляют некоторые фермерские хозяйства, которые не сертифицируют продукцию.

Натэла Ломакина:

Значит мы где-то начинаем вредить пациенту, при этом собираем анамнез на текущий момент и про микробиом человека ничего не знаем. Он тоже не помнит, что ему давали в детстве, и этим самым мы можем ускорить заболевание, оно где-то зародилось, а мы, получается, навредили.

Александр Карасев:

Вы сказали несколько интересных терминов, один из них микробиом. В 20 веке голландцы нам открыли микроскоп, мы посмотрели через чудесные линзы и увидели микромир, микроживотных, и первое наблюдение было как раз зубного налета, то есть первый микромир мы увидели из стоматологии. Потом стало понятно, что многие бактерии вызывают гнойные неприятные процессы и болезни. Известная история, что пока руки не стали мыть в акушерских залах, инфекции и горячка у рожениц распространялась сумасшедшими темпами, и как только стали мыть руки, сразу инфекцию побороли.

Спустя несколько десятилетий поняли, что это все бактерии, бактериям стали ставить очень серьезное клеймо, что они возбудители заболеваний, и до последнего момента сомнений даже не было, что бактерии надо убить. Для этого создана целая индустрия антибиотиков, но один из голландцев ввел интересный метод, который применяется в криминалистике, когда смотрят кто кому является родственником по генетическому материалу. И применив этот способ, оказалось, что надо переклассифицировать все живое царство, всех существующих на планете Земля, и сейчас выделяют 7 царств живого, не то, что в учебниках биологии написано 4, и бактерии разделились на две части: одни археи, древнейшие формы, другие бактерии. Выяснилось, что мы не видели даже 1/10 части того, что присутствует в нас, то, что мы называем сейчас микробиотой, то, что является совокупностью всего живого в одном участке, например, в зубном налете или ротовой полости. И несмотря на то, что мы научились культивировать бактерии (чашки Петри) и можем их идентифицировать, проблема оказалась в том, что большинство бактерий не растет, и мы не видели огромный космос, который за этим скрывался, особенно бактерии, которые называются анаэробы, при контакте с кислородом они сразу же умирают, они жизнеспособны.

Мы состоим из бактерий, или бактерии состоят из нас, мы не поняли, количество бактериальных клеток в нашем теле и на его поверхности на порядок больше, чем клеток человека. Кто чьим хозяином является? И некоторые бактерии открыты только в 21 веке, у них огромное многообразие функций, они как биохимическая фабрика, умеют производить сумасшедшее количество веществ. Когда мы открываем инструкцию к антибиотикам, там написано: произведено грибком, какой-то активной мицетой. Все активные мицеты на самом деле бактерии, и они тоже умеют производить антибиотики, мы просто взяли природное свойство бактерии производить антибиотики, масштабировали его в промышленном масштабе, и получилось лекарственное средство антибиотик.

Бактерии борются за свое существование, за свой мир, за свою экологическую нишу, и получается, что мы начинаем изучать не в отрыве отдельно взятую бактерию, которая обладает каким-то удивительным способом, например, вызывать кариес, или другую бактерию, которая обладает не менее удивительным свойством защищать нас от кариеса, оказывается, что важна

ниша, в которой они сосуществуют. А что такое ниша и что такое живое? Пока у живого есть ресурсы, еда, условия и так далее, все хорошо, размножаемся, занимаем все больше пространства. Если ресурсов нет, то жизнь постепенно замедляется и прекращается. Бактерии умеют образовывать споры на неприятный момент пережить эти события, но абсолютно то же самое происходит в ротовой полости.

Известная фраза Гиппократа – мы есть то, что мы едим. И причем же тут ротовая полость? При том, что она пережевывает, механически размельчает пищу, перед тем как она поступит в желудочно-кишечный тракт, и сразу совершенно необыкновенный пример. Мы съедаем чуть больше мяса, чем мы можем усвоить, съедаем сверху еще сладенький десерт, запиваем немножечко алкоголем. Мы ускорили перистальтику, эвакуацию из желудка, не успели переварить все эти белки в избытке, они прошли через тонкий кишечник, не переваренные, и достали до толстого отдела кишечника.

Надо сказать, что, изучая микробиоту, мы получили абсолютно новые знания этой части пищеварительной системы. Толстый кишечник – это не просто усвоение воды, а основная экологическая ниша для бактерий, там самое большое разнообразие, там самое большое количество и там самое большое влияние на наше здоровье. Так вот, некоторые бактерии получили преимущество в виде очень вкусной полезной белковой пищи, они из них начали делать не очень полезное вещество, потому что у них природа такая, они из белка, из аминокислот не умеют ничего делать, кроме токсичного вещества, которое называется триметиланин с запахом немножечко несвежей рыбы. Наша печень пытается его очистить и окисляет это вещество, оно получает название триметиламиноксид и является одним из факторов атеросклероза, это то, что является повреждающим для эндотелия. И если к этому добавить нехороший образ жизни, связанный с избытком калорий, животного жира и немножечко алкоголя, все это добавляет свободно плавающего холестерина низкой плотности, который атерогенный. Мы получили атеросклероз в результате того, что человек просто переедает мяса и углеводов сверху с небольшой дозой алкоголя. Сосуды, которые у нас самые первые повреждаются, начиная от аорты, мы видим бляшки, коронарные артерии, которые повреждается атеросклеротическими бляшками.

Еще что интересно – это мелкие артериолы, одни из тех, которые питают зубы. Люди, у которых уже практически собственных зубов не осталось, они все залечены, корни запломбированы, то есть питания зуба нет, эти люди часто сталкиваются с достаточно серьезным течением атеросклероза. И получается, что зубы выпадают, не давая жевать это мясо, не давая поступать избытку неприятной и нездоровой пищи. Организм огораживает нас от потребления избыточных калорий. Что делает человек? Имплантирует зубы, чтобы жевать вкусный шашлык в избытке, то есть мы нарушаем собственную очень интересную тонкую систему авторегуляции, в которой участвуем не только мы, но и бактерии.

Натэла Ломакина:

Саморегуляция организма – это отторжение своих зубов, то есть наш организм нас же защищает, при этом он считает, что лучше сделать так, чтобы пациент остался без зубов, чем он дальше будет себе вредить.

Александр Карасев:

Что касается полости рта, по поводу микробиоты много всяких исследований, в год публикуется 10 тысяч научных работ. И мы сейчас не можем утверждать, что обычная лабораторная диагностика может ясно сказать, что эта бактерия хорошая, вот эта плохая. Мы можем сказать про патогены, которые вызывают болезни, что их нужно непременно уничтожить, для этого мы применяем антибиотики, но применяем там, где поставим четкий диагноз.

Если мы говорим про коррекцию микробиоты – давайте на всякий случай пролечим антибиотиками и дальше пробиотиками восстановим все многообразие, которое есть. Внимание вопрос – сейчас идентифицировано более 4000 видов бактерий, которые могут обитать в кишечнике. Если мы пересчитаем виды бактерий в пробиотиках, по всему миру найдем максимум 13 видов, на российском рынке представлены 4 вида: бифидо-, лактобактерии, сахаромицеты Буларди, которые относятся к грибкам, и еще некоторые бактерии. Можем ли мы четырьмя видами восстановить 4000 видов? Кажется, не очень. Поэтому можно поставить такой вопрос – а восстанавливает ли? Начинаем читать исследования, оказывается, что применение пробиотиков вместе с антибактериальной терапией действительно уменьшает число так называемой антибиотикоассоциированной диареи, того неприятного проявления, которое несет в себе очень сложный механизм.

Когда мы убиваем часть бактерий, на их место приходят суперпатогены, у которых есть переваривающие нас ферменты, у которых есть токсины, отравляющие наши системы и органы целиком, и у которых есть факторы адгезии, то есть они могут прилипать к ткани, повреждать ее, и возникает суперинфекция. Иногда мы имеем дело с клостридиальной инфекцией. Это очень опасная бактерия с точки зрения госпитальной флоры, смертность от нее достигает 30 процентов, потому что эта бактерия приобрела резистентность к очень большому классу антибиотиков, и иногда выявляются панрезистентные формы, то есть известного антибиотика на планете Земля против этой бактерии нет.

Почему пробиотики помогают? Дело в том, что когда начинаются такие неприятные события, как применение антибиотиков, резкое изменение питания, инфекционные заболевания, в том числе вирусные, сейчас все еще продолжается сезон рота-, норо- и астровирусных инфекций, это все кишечные инфекции, передать их очень легко: потрогать ручку двери, стаканчик после кого-то или поддержавшись за поручень общественного транспорта, потом открыть крышечку и сделать глоток – так попадают вирусы к нам в организм.

После таких неприятных событий в просвете кишечника начинает присутствовать кислород, напомню, там больше 90 процентов анаэробных бактерий, то есть дополнительный кислород просто нарушает их нишу обитания. Пробиотики умеют жить и в бескислородных условиях, и в присутствии кислорода. Это значит, что они просто получают некое преимущество, убирают весь избыточный кислород в кишечнике и дают возможность образоваться правильной нише, в которой уже растут другие полезные бактерии.

Пробиотики не надо применять после антибактериальной терапии, есть исследования, в том числе в России, что пробиотики надо применять вместе с антибиотиками, не надо бояться, что их кто-то там убьет. У них есть ферменты, которые просто схватят этот кислород, и все, это их функция.

Натэла Ломакина:

Небольшая реклама, дорогие друзья, 18-19 февраля произойдет грандиознейшее событие, Научно-практический имплантологический конгресс по костной регенерации и осложнениям. Звездный лекторский состав: Ильгам Уразбахтин, Максим Копылов, Алексей Решетников, Павел Ярошевич. Для слушателей Медиаметрикс специальная цена 15 тысяч рублей, это скидка и подарок. Не пропустите это событие, будет очень интересно, и надеюсь, мы там с вами встретимся. И мы поехали дальше.

Если нет гнойных процессов, если нет воспаления, если мы что-то делаем, то организм сам с этим справится, и не нужно нам в этом вмешиваться. Мы больше навредим, а ситуацию не улучшим, организм прекрасно все делает сам.

Александр Карасев:

Я даже представляю, как стоматологи, которые сейчас это услышали, будут негодовать.

Натэла Ломакина:

Все меняется. Поменялся мир, поменялся образ жизни, все вокруг поменялось, и много информации, которая сейчас существует, мы ее не успеваем впитывать. Поэтому хорошо, что есть такие люди, как Вы, которые помогают в этом разобраться, это очень важно не только для нас, но и для любого доктора. Сейчас какой-то вирус, грипп, что мы все делаем? Купили антибиотик, выпили, и это психологически успокоило, но внутри мы навредили. Надо применять его с пробиотиками и не бояться этого. Назовите еще какой-то хороший пробиотик.

Александр Карасев:

Их много. Сейчас идет обсуждение с юристами, готовится целый законопроект что такое пробиотики. Это может быть закваска, который передается от соседке к соседке, это может быть полученная дома культура в виде чайного гриба, биологически активная добавка или лекарственный препарат, и везде будет одна и та же бактерия, то есть юридический правовой статус пробиотика еще достаточно сложно определить. Все обычно используют хорошо охарактеризованные промышленные штаммы, из них делают либо монопрепарат, либо мультиштаммовый пробиотик, когда их много. Как показывает и практика, и наука, мультиштаммовый лучше.

У нас, особенно в детстве, формируется иммунитет, это то, что поможет стоматологам или другим врачам справиться с инфекцией. У нас есть иммунитет, который без антибиотиков работает по большей части прекрасно, слаженно, главное ему не навредить. Практика с коронавирусной в том числе инфекцией показывает, что бактериальных осложнений действительно было процентов 8, не больше, количество применения антибиотика при коронавирусной инфекции достигает 52 процентов, каждому второму, и это мировая статистика, в России даже чуть больше по некоторым оценкам. Вирусная инфекция не требует назначения антибактериальных препаратов, там нет бактерий. Весь иммунитет направлен на борьбу с вирусами, и в тот момент, когда мы даем какое-нибудь токсичное вещество, плюс вызываем гибель бактерий, на что иммунитет непременно отвлекается. Что такое отвлечение иммунитета? Это его ослабевание.

Почему я вспомнил про детей, мультиштаммовые пробиотики – ребенок рождается, как мы теперь знаем, не стерильным, есть несколько бактерий. В первые сутки начинается активная колонизация: из родовых путей лактобактерии, дальше еще 30 видов. Почему же иммунитет не реагирует на целый десяток видов бактерий, он же должен с ними справиться? А все дело в том, что нет повреждения организма, то есть когда нет повреждения, тогда иммунная система формирует так называемую толерантность, переносимость. Против этих бактерий не вырабатывается иммунологическая память, антитела, все тихо и спокойно, мы начинаем привыкать к этим бактериям. И растущий организм ребенка постепенно тренирует иммунную систему не отвечать на присутствующие виды бактерий и всякие грибки, которые не повреждают. Но если у ребенка начинается какая-то инфекция, иммунитет мгновенно реагирует, то есть что такое хорошо и что такое плохо, здесь наиболее ярко демонстрируется. Иммунитет постепенно привыкает не атаковать бифидо- и лактобактерии, а атаковать злые стафилококки.

Может все пойти не так. Некоторые дети растут в абсолютно стерильных условиях, иногда родители все очищают, везде антисептики. Надо сказать, что антисептики, которые используются в коронавирусную эпоху, это в основном спиртосодержащие соединения, которые вирусы особо не повреждают, а бактерии очень серьезно. Потом ребенок съедает часть с поверхности рук, и эти антисептики попадают в организм, делают свое неприятное дело, бактерии более уязвимые в этом смысле. А если сверху антибиотик, мы реализуем то самое повреждение, и иммунная система не способна распознать, кто это – свой или чужой. В этот момент и против нормальных бактерий формируется настоящий иммунный ответ. И когда эти дети вырастают, мы видим, что у них в кишечнике ноль лактобактерий, а есть иммунная память против них. И применяя пробиотик только с лактобактериями, мы вызываем дополнительную накачку иммунной системы, и она начинает опять реагировать на эти лактобактерии. Мы видим побочное действие пробиотиков – диарею, все, что происходит в кишечнике, не так. У нас есть один путь – вызываем диарею, смываем все подряд.

Если помните, у нас есть аппендикс, маленький отросточек. Почему он находится в самом начале толстого отдела кишечника? Мы сейчас считаем, что это золотая капсула, из которой потом формируется заселение всего кишечника после таких неприятных событий, как диарея. Поэтому там такое скопление иммунных клеток, у кишечника есть своя иммунная система, она, как антенны, выставляет в просветы, и если там что-то происходит не то, весь организм реагирует. Мы всегда знаем, что с животом что-то не то, мгновенно останавливаем мыслительную деятельность, фокусируемся на животе и тормозим свою двигательную активность, это реакция нервной системы. И вот родилась у нас ось – кишечник-мозг, мы мгновенно получаем информацию о том, что там что-то не так.

Мы же не знаем, существует ли у кого-то иммунитет к лактобактерии или бифидобактерии, реализовался он или нет, поэтому много штаммов позволяют эту функцию пробиотиков – временное убирание кислорода и модификация среды – поддержать и адекватно реализовать. Практический совет – если вдруг вы столкнулись с неприятностями, понимаете, что съели некачественную еду, резко изменили диету, возможно, съели какую-нибудь продукцию с антибиотиком или просто применили антибиотики, в этот момент профилактически полезно в любом виде, это будут кисломолочные продукты или просто капсула, сохранить свою микробиоту, а не восстанавливать ее потом.

Натэла Ломакина:

В толстом кишечнике полезные бактерии, вредные бактерии, кроме того, что белые кровяные тельца отвечают за иммунитет, полезные бактерии борются с вредными бактериями, но при этом получая пищу из клетчатки. Нам всем надо обязательно есть овощи, особенно разноцветные, они вырабатывают моноцепочные аминокислоты, которые тоже очень полезны для нашего организма.

Александр Карасев:

Существует несколько сотен видов клетчатки, они различаются по длине цепочек. Все сахара состоят из монокомпонентов: глюкоза, фруктоза, лактозы – все это моносахара, они максимально быстро усваиваются. Мы знаем связь глюкозы с диабетом, фруктоза – продукты для диабетиков, то есть печень не понимает, что делать с этой фруктозой, она сладкая, но не заходит в клетку, формируется инсулинорезистентность. От фруктозы возникает сахарный диабет второго типа. Продукты, которые содержат фруктозу, лучше не есть и выкинуть, будет больше пользы.

Из этих молекул образуются олигосахариды – это то, что растворимо. Например, цикорий, там большое содержание клетчатки, но она растворима в воде. Идем дальше, льняная каша – это уже среднецепочечные молекулы, которые набухают, но не растворяются в воде. И совершенно грубая клетчатка, самые длинные цепочки целлюлозы, например, листья, стебли. Но в каждой из видов клетчатки существуют свои химические связи, которые любит исключительно какая-нибудь одна бактерия. Получается, что нам нужно создать разнообразие из типов клетчатки, чтобы накормить всех полезных, потому что все бактерии, связанные с ожирением, диабетом, болезнью Альцгеймера, депрессией, любят простые углеводы. Если простой углевод достал до толстого отдела кишечника, значит мы его переели.

Натэла Ломакина:

Правильно ли будет поменять питание людям и их вылечить, а не назначать кучу лекарств?

Александр Карасев:

До определенной степени это самая лучшая и эффективная стратегия. Если мы будем смотреть вклад различных факторов в продолжительность жизни, все же хотят жить долго и активно, то оказывается, что вклад медицины редко превышает 15 процентов, до 45 процентов это образ жизни и питание, там содержится основа нашего благополучия. Почему же мы не выполняем очень простые рекомендации? Первое – это режим, питаемся в отведенное время, 8 часов питаемся, 16 часов делаем паузу, чтобы почувствовать настоящий биологический голод. Самые лучшие результаты были достигнуты именно благодаря этому. Можно сказать, что там много механизмов, спасибо за аутофагию – механизм, который позволяет избавиться нашему организму от неких балластных веществ благодаря тому, что возникает истинное голодание. Бактерии нас поддерживают в этом, глюкоза уже на нижней границе, а человек говорит: «Я не хочу есть». Почему так, голод должен быть, как говорят классические эндокринологи. Нет, бактерии из этих длинноцепочечных волокон формируют короткоцепочечные жирные кислоты, это питание для лейкоцитов, всей иммунной системы, питание для нейронов и всей нервной ткани, питание для стенок кишечника, и еще множество клеток умеет использовать этот заряд, дополнительную батарейку.

Поэтому если говорить о признаках если что-то не в порядке в животе – человек ночью встает к холодильнику, непреодолимое чувство голода, у него нет аварийного питания в виде бактерий и умения расщеплять клетчатку, а есть только простые сахара, которые человек начинает маниакально искать, то есть он не может справиться с пищевой зависимостью.

Прошла новость, что процент детей с ожирением в России резко начал расти. Это только питание? Нет, конечно, это еще физическая активность, у нас должны работать капилляры, у нас должен расходоваться холестерин на обновление клеток, у нас много процессов.

Натэла Ломакина:

Чтобы челюсти развивались, надо жесткую пищу потреблять, чего мы не даем детям, морковку погрызть – это не присутствует, все мягенькое, лишь бы быстро.

Александр Карасев:

Детское питание, вот эти пюрешки в баночках, приравняли к джангфуду, то есть к картошке фри, сладким напиткам, потому что количество добавленных сахаров, простых углеводов там просто колоссальное, и никакой клетчатки там уже нет. Если мы посмотрим фруктовые соки, так там тоже добавлены сахар, глюкоза, фруктозный сироп, что еще хуже.

Как тогда можно накормить ребенка? Нужно немножечко научиться самому готовить или хотя бы использовать продукты с минимальной степенью обработки, пусть оно хрустит, трещит на зубах, но ребенок почувствует, что такое жевать. Вы наверняка лучше меня знаете о проблемах височно-нижнечелюстных суставов, потому что нет нагрузки, не формируется адекватное количество хряща, потому что организму это не нужно.

Натэла Ломакина:

Особенно у детей с глубоким небом мы сразу получаем кучу болезней: нехватка кислорода, умственное голодание, ребенок отстает в развитии и так далее. Хотя если бы мама давала жесткую пищу, это можно было бы спокойно исправить. Все самое сложное заключается в простоте лечения. Если мы будем соблюдать элементарные правила жизни: крепкий сон, правильно питаться, менять образ жизни, стрессовые ситуации в больших городах присутствуют на 90 процентов, сельское население более-менее спокойное, потому что в 8 часов вечера село уже спит, в городе такого нет, и натуральные продукты изменят нашу жизнь, не допустят дисбактериоза, авитаминоза, а симбиоз этого дает нам жизнь, здоровье, благополучие и долголетие.

Александр Карасев:

Осталось еще вспомнить немножечко про гигиену.

Натэла Ломакина:

Наличие налета – это кислая среда, у вас повышенная кислотность желудка и так далее, обратите на это внимание.

Александр Карасев:

Ох уж этот налет, очень сложная тема: бороться с биопленками, налет – источник кариеса. Откуда берется налет? Первое – это погибшие клетки ротовой полости, они все равно гибнут, обновляются, это нормально. Вторая часть – это остатки пищи. Вы чистите зубы утром и вечером. Для понимания микробиологии, микробиоты полости рта, это недостаточная информация. До еды или после? А вот тут начинается ключевое. Если сельское население съело картошечку и пошло работать, что происходит? Крахмал остался в межзубных промежутках, потому что крахмал набухающий, та самая средняя фракция, это быстрые углеводы. Запали они в десневые карманы, потому что начинается гидролиз амилазы, она есть в слюне, крахмал расщепляется до глюкозы, глюкоза попадает в карманы.

Человек работает, у него поднимается уровень кислорода, все замечательно. Если присутствует кариесогенная флора в небольшом количестве, с кем-то случайно поцеловался, появляются факторы роста, появляются ресурсы для этой бактерии, чтобы очень быстро вырасти на простых углеводах и в самых лучших рафинированных условиях. Поэтому вопрос – если этот же человек после поедания любой пищи просто механически щеткой счистит остатки пищи, весь этот процесс, даже если он вдруг столкнулся с кариесогенной бактерией, она не приживется, есть абсолютно нечего. И есть факторы, когда рефлюкс, когда неправильно работает пищеварительная система, это дополнительный повреждающий фактор. Если нет патогена и если нет питания этого патогена, никакой кариес не развивается.

Натэла Ломакина:

То есть мы сами питаем наши патогены.

Александр Карасев:

Важно научить правильно чистить зубы, сейчас есть ирригаторы, различные ниточки, с каждой стороны зуб мы очистим механически, но важно это делать осознанно, не просто чистить по утрам, потому что изо рта непонятный запах, а именно не оставлять остатки пищи, это самое главное. И даже если в течение рабочего дня вы знаете, что с зубами есть какие-то проблемы, маленькая зубная щетка и немножечко ополаскивателя сделают гораздо больше профилактического действия.

Натэла Ломакина:

Прополоскать соляным раствором.

Александр Карасев:

В том числе, большинство бактерий в соли жить не могут. Вторая часть – мы из этих десневых карманов запустим обратный ток жидкости, вода стремится к соли, чтобы ее растворить. И соль формирует правильный рефлекс пищеварительной системы, не будет икоты.

Натэла Ломакина:

У нас в полости рта формируются бактерии, которые вызывают болезнь Альцгеймера.

Александр Карасев:

Есть такая бактерия, причинно-следственную связь мы можем долго устанавливать, она присутствует. У людей с проблемами в полости рта чаще развивается болезнь Альцгеймера. Все ее очень боятся, потому что эффективного лечения до сих пор нет. Если нейроны начинают умирать, этот процесс незаметный, и когда начинаются клинические проявления, то есть здесь уже врачи-неврологи сделать практически ничего не могут, они могут немножко приостановить лавинообразную гибель клеток головного мозга. Это связано с системным воспалением, которое мы сейчас умеем фиксировать в лаборатории в том числе, есть комплекс анализов, например, С-реактивный белок, ультрачувствительный, который позволит определить, какой же уровень системного воспаления в организме, насколько повреждаются эндотелий и все сосуды, в том числе нейроны. Отчасти на этот процесс влияет наличие инфекции.

Самый частый очаг хронической инфекции – это миндалины, стрептококк, который в нашей стране представлен раз в 10 больше, чем в некоторых европейских странах. Дети передают его моментально, отсутствие гигиены, большое количество продуктов питания с быстрыми углеводами – вот все факторы, которые у нас формируют эту нишу. И во взрослом возрасте человек приходит к постоянно раздраженной иммунной системе, которая никак не может успокоиться. Хроническое воспаление – один из основных факторов старения и снижения активности, в том числе болезни Альцгеймера.

Натэла Ломакина:

К сожалению, наше время подошло к концу. Я считаю, если наши слушатели усвоили хоть одну десятую часть того, что мы сказали, значит мы уже принесли большую пользу для общества. Дорогие друзья, благодарю вас за сегодняшний вечер, желаю хорошего дня. Улыбайтесь почаще, ведь улыбаться ничего не стоит, но зато вы можете сделать приятное находящемуся рядом с вами человеку, улучшить его настроение и сделать его жизнь чуть-чуть лучше. Если это у вас получилось, то мир стал намного добрее. Будьте счастливы и до следующих встреч.