Наверное, не всегда самоповреждающее или суицидальное поведение бывает ради спасения своей жизни, бывают и моменты манипулирования?
Психология
– К примеру, мальчик прыгает с балкона, спасаясь от пожара, и, например, супружеская пара, где от жены уходит муж, и та на этом фоне пьет, условно, большое количество таблеток, звонит ему и говорит: «Если ты сейчас не приедешь, то я их выпила и я умру». Но это же не самоповреждение в чистом виде, это же в большей степени, наверное, манипуляция? То есть, разница очевидна: один спасает свою жизнь, а другой пытается манипулировать таким способом другим человеком.
Ключевой вопрос состоит в том, работает ли это поведение. Если муж в результате приезжает – значит, коммуникация сработала. Возникает вопрос: а есть ли у девушки из вашего примера альтернативные способы достучаться до своего партнера? Есть ли у подростка альтернативные способы сообщить своим родителям о том, что у него кризис, что ей или ему трудно, о том, что он или в изоляции, или что не понимают, или что недостаточно свободы и так далее? Если есть альтернативные способы, другие виды коммуникации, менее экстремальные, то все мы будем использовать неэкстремальные формы коммуникации, потому что никто из нас не является врагом самому себе в конечном счете, если смотреть в корень истории. При возможности выбора менее экстремальной коммуникации мы выбираем менее экстремальную. Проблема состоит в том, что человек – неважно, ребенок, взрослый – в своем окружении снова и снова сталкивается с тем, что его запросы на поддержку, его запросы на помощь остаются без ответа. В какой-то момент градус сообщений, экстремальность сообщений, может начать повышаться. «Если меня не слышат, когда я говорю тихо, я могу начать говорить громче. Если меня не слышат, когда я говорю громче, а для меня это действительно очень важно, я могу перейти на крик», потому что наш мозг считает, что нас тогда, может быть, лучше услышат.
В ситуациях с подростками, которые совершают самоповреждения, проблема состоит в том, что родители зачастую начинают реагировать, лишь когда совершается самоповреждение. Что происходит в итоге для ребенка? Ребенок на протяжении длительного времени находился в ситуации неудовлетворенных потребностей: может быть, недостаточно свободы, недостаточно самостоятельности, уважения, недостаточно поддержки. Может быть, есть другие проблемы, не связанные с родителями, но не к кому обратиться, чтобы справляться с проблемами – могут быть разные ситуации. На протяжении всего времени родители не слышали призывов о помощи, или атмосфера в семье была не достаточно доверительной, ребенок не мог обратиться за поддержкой, но после самоповреждения родители резко меняют отношение и начинают беспокоиться, пугаться, заботиться, водить к врачам, ходить на цыпочках, каким-то образом со всех сторон оберегать ребенка, тогда для мозга будет это формой подкрепления. Фактически, это формирование рефлекса. Когда-нибудь родители устанут ходить на цыпочках, ситуация откатится на прежнее положение, всё повторится, может быть, через месяц, через полгода, но в мозге уже будет память, что есть способ, благодаря которому можно достучаться до окружающих.
Тэги: психология , телепсихология , телемедицина , психиатрия
Как родители должны реагировать на регулярные случаи самоповреждения их детей-подростков?
Как дозировать свободу ребёнка, чтобы не допустить анархии?
Если ребенок, близкий человек повредил себя, нанес себе увечье, всегда ли надо обращения за профессиональной помощью? Либо сразу нужно обращаться? Где грань, когда мама должна вести ребенка к специалисту?
Наверное, категорически не стоит запугивать ребенка наказанием, психушкой и тому подобным?
Почему возникает парадокс: с одной стороны, человек сигнализирует самоповреждением о том, что он хочет поговорить, а с другой стороны, он боится, что ему придется сказать?