Жизнеугрожающие аритмии: фибрилляция предсердий
Кардиология
Денис Хохлов:
Программа «Профилактика заболеваний». Как всегда, с вами ваши ведущие, я, Денис Хохлов.
Илья Акинфиев:
И я, Илья Акинфиев. Сегодня мы поговорим про дела сердечные. Нам сегодня поможет разобраться в теме врач-кардиолог Наталья Пикулик и врач функциональной диагностики Дарья Нечаева. Тема сегодняшней передачи: «Жизнеугрожающая аритмия. Фибрилляция предсердий». Здравствуйте, девушки!
Денис Хохлов:
Почему мы решили обсудить именно эту тему?
Дарья Нечаева:
Хороший философский вопрос, абсолютно практический, с массой споров. Есть врачи, которые настаивают на определённом ведении, свершении действий, и есть пациенты, которые, как всегда: врач рекомендует, а пациент немного сопротивляется.
Изначально мы хотели поговорить в общем об аритмиях, но, пока готовились, поняли, что их очень много. Они бывают разные. Бывают абсолютно физиологические, которые существуют с нами всегда, бывают патологические. Не каждая аритмия является жизнеугрожающей. Жизнеугрожающих аритмий всего 2 – 3: это фибрилляция предсердий, мерцательная аритмия, или в народе называется трепетание предсердий, и есть трепетание, или фибрилляция желудочков. Почему мы в первую очередь решили поговорить про фибрилляцию предсердий, про мерцательную аритмию? Потому что она очень широко распространена среди населения. Неважно, в какой стране вы живёте, чем в своей жизни занимаетесь, частота её высокая относительно более страшных, неожиданных, которых сложно поймать, продиагностировать и вовремя начать лечить или профилактировать, в отличие от трепетания желудочков, или фибрилляция желудочков. К счастью, аритмии, которые внезапно вызывают сердечно-сосудистую смерть, встречаются реже.
Нам бы хотелось уделить внимание фибрилляции предсердий. В нашей практике, в амбулаторном звене с течением времени накапливаются ситуации, опыты. Врачи научены, как себя вести, как выявить, как поймать, что нужно сделать, чтобы пролечить, профилактировать, в каких направлениях действовать, как себя обезопасить. У нас есть лекарственные препараты широкого спектра. У нас есть стационарное оснащение. У нас сейчас есть все с медицинской точки зрения, чтобы вовремя поймать это состояние, для того чтобы его правильно пролечить, или в ситуации, когда оно переходит в хроническую стадию, научиться его контролировать. В первую очередь, чем это опасно, почему мы устраиваем танцы с бубнами вокруг фибрилляции предсердий – это профилактировать его осложнения.
Мы в своей практике видим, что таких случаев немного, потому что сейчас очень большое внимание уделяется профилактике инфарктов и инсультов. В Москве точно, где-то в городах в амбулаторных звеньях открыты кабинеты профилактики инфарктов и инсультов, куда входит и фибрилляция предсердий (мерцательная аритмия). Но, если, например, мы говорим про такое социально значимое заболевание, как сахарный диабет, то сейчас, за последние 2, может быть 3 года в практике вы не найдёте ни одного сопротивляющегося пациента для лечения и профилактики осложнений диабета. У кого ни спроси, каждый пациент осведомлён, потому что открыты школы, потому что об этом говорят, есть брошюры и прочее. Каждый пациент целую лекцию сам может прочитать на эту тему, потому что каждый боится потерять ногу, «нам её отрежут», боится стать слепым. Об этом социально значимом состоянии, или, допустим, артериальной гипертонии, много говорят, а чтобы пациенты широко слышали про мерцательную аритмию – про неё мало говорят. К вам, например, пока мы ехали, я спросила: «Что-нибудь вы можете сказать?» – «А я ничего не знаю, я вообще не кардиолог».
Денис Хохлов:
Конечно, это наш естественный ответ. Мы здесь представляем сторону пациента, поэтому мы ничего не знаем, мы слушаем внимательно.
Дарья Нечаева:
Поэтому мы пришли рассказать с тем, что стали последнее время замечать: на фоне массы возможностей избежать всего злого, плохого, страшного, но мы стали сталкиваться с ситуацией, что пациенты не знают об этом. Или по ходу дела, пока они общались на разных этапах с медперсоналом, им не так доходчиво объяснили. Пациенты, когда они сталкиваются с заболеванием, недопонимают, с чем они сталкиваются, что с ними будут делать и что их ждёт в дальнейшей жизни. А это очень важно, потому что это очень коварное, неудобное, «изподтишковое» состояние организма, которое таит в себе большую опасность, на самом деле.
Илья Акинфиев:
Мы нашу передачу любим начинать с определения, чтобы понять вообще суть проблемы. Что такое фибрилляция предсердий?
Дарья Нечаева:
Я функционалист, я это вижу вживую. Я это вижу на методах исследования ЭКГ, на ЭХО очень хорошо видно.
Что такое фибрилляция предсердий? Это очень быстрое, неравномерное, несинхронное сокращение камер сердца, его предсердий. Что значит «очень быстро»? Это 250 - 300 и больше ударов в минуту. По сути дела, это как блендер. Только блендер равномерно взбивает, смузи получается, пюре, а в предсердиях это всё несинхронно, какие-то волокна быстрее, больше сокращаются, какие-то нет. Что это вызывает? Это вызывает то, что в итоге мы сталкиваемся с неправильной, неравномерной, некрасивой работой сердца, что в дальнейшем может привести к сердечной недостаточности, перегрузке камер сердца и всего, что из этого вытекает.
Мерцательную аритмию по скорости сердечных сокращений можно сравнить с работой блендера, но несинхронной.
Денис Хохлов:
То есть, кровь не может выйти из-за того, что сердце работает неправильно?
Дарья Нечаева:
Нет, она выходит. Но это некрасиво и несинхронно. Природой всё создано красиво, а здесь становится неэффективной работа сердца. Второе, то, чего больше всего мы боимся и на что больше наши усилия направлены, что в маленькой полости, в предсердии, которое, как блендер, забивается, образуются тромбы. Поймать, в какой момент он образуется, нельзя, вы не почувствуете. Суть в том, что кусочек тромба может неожиданно оторваться и полететь по организму. Это же все работает, из предсердия в желудочек, дальше по кругам кровообращения по всему организму всё летит. Куда оно прилетит? Это лотерея. Но, чего больше всего опасаемся и что несет наибольшую социальную значимость, что нужно понимать, когда мы сталкиваемся с мерцательной аритмией, это инсульты. Летит по большому кругу кровообращения, и в первую очередь в голову. В 5 раз выше риск инсульта, когда у вас нелеченая, неконтролируемая фибрилляция предсердий, в состоянии, когда вы не принимаете необходимые препараты для профилактики осложнений, чтобы у вас не было тромбов.
Дальше мне интересно. Приходит пациент в поликлинику. Он пришёл зачем? Мало ли, выписать рецепт, или пришел с кашлем, или вообще на диспансеризацию пришел в поликлинику. Его направляют на кардиограмму. Он вообще думал, что с ним сейчас что-то будут делать? Нет. А мы неожиданно поймали, мы схватили пациента, и он в шоке. Он в шоке, потому что он был не готов. Когда вы поймаете фибрилляцию, дальше начинаются большие мероприятия, более подробно про них будет говорить Наталья Сергеевна. Совершаются какие-то действия. Допустим, вы, как не сведущий в этой области, вы вообще понимаете? Почему, когда функционалисту попадает ЭКГ с фибрилляцией предсердий, он вместе с кардиологом начинает работать быстро, активно, начинает отлавливать? Он схватит, он не отпускает, этому пациенту ни в коем случае нельзя идти домой. Вы понимаете, почему? Если врач вас задерживает, то это что-то важное, что-то серьёзное.
Риск инсульта в 5 раз выше, если у вас неконтролируемая фибрилляция предсердий, если вы не принимаете препараты для профилактики тромбов.
Денис Хохлов:
Хороший функционалист в идеале должен быть.
Дарья Нечаева:
Это всегда так происходит. Это острая ситуация, на которую мы должны среагировать как раз потому, что она несет за собой серьезные осложнения. Нельзя пропустить её, нельзя промедлить.
Денис Хохлов:
Тут и сам пациент должен понимать, что это риск.
Дарья Нечаева:
Я о чём и говорю. Мы схватили пациента, он не был готов к этой теме. Мы начинаем ему объяснять, что, допустим, сейчас встёт вопрос о госпитализации. А он: «Какая госпитализация? Я не хочу в больницу, я на машине приехал, припарковался. Мне её ещё домой нужно отвести». Это барьер. Как объяснить пациенту, достучаться до него, что это важно? Мы говорим, всю массу информации, которая в тебе хранилась много лет, ему выдаем. Он в шоковом состоянии и отказывается от госпитализации. Или, допустим, когда мы говорим о плановом мероприятии ведения данного состояния. Это всё подробно дальше будет по полочкам раскладываться. Нет, пациенты сопротивляются, потому что сейчас все читают в интернете про разные патологии, если мне это назначают, то что это означает. Отсюда идёт блок, потому что они не там читают, что-то не так читают. Я сейчас говорю о том, что, когда врач назначает антикоагулянты, чтобы профилактировать тромбоэмболические осложнения фибрилляции предсердий, у пациентов своё мнение, они больше опасаются, например, на этом состоянии получить риски кровотечений.
Денис Хохлов:
Больше всего они опасаются проблем с печенью. Все говорят: «Я печень посажу. Я и так много таблеток пью, так что нет. Печень – это самый главный орган».
Наталья Пикулик:
Может быть. Самый главный вопрос, который задают пациенты.
Дарья Нечаева:
Суть в том, что на разных этапах тебе приходится преодолевать барьер с пациентом, его непонимание. Как его убедить?
Денис Хохлов:
Это постоянная проблема любого врача, барьер с пациентом.
Дарья Нечаева:
Ты всю информацию выкладываешь на него в один день. Он не был изначально подготовлен к тому. Сейчас скажи про сахарный диабет – они абсолютно спокойно будут реагировать. Про гипертонию они все понимают, они будут с тобой взаимодействовать. А начни говорить про мерцательную аритмию…
Денис Хохлов:
Это все результат недостатка информации.
Дарья Нечаева:
На этом фоне у нас стали встречаться пациенты, которые при всех больших возможностях медицины и её доступности имеют осложнения. Например, я у вас спрошу: инсульт для вас – что это такое? Не как врачей, а как обывателей. Когда вам говорят слово «инсульт», чего вы больше всего боитесь в первую очередь, какие ассоциации?
Денис Хохлов:
Чего больше всего боятся пациенты? Наверное, просто лечь и превратиться в бревно.
Илья Акинфиев:
Или овощ.
Наталья Пикулик:
Невозможность за собой ухаживать и быть обузой для родных, возникает такая мысль.
Дарья Нечаева:
Вот-вот, это правильно. Потому что я, например, когда училась в школе, в институте и прочее, когда говоришь для себя «инсульт», как ты его представляешь, как ты его видишь в жизни? Это, допустим, половина тела слабая, флюс и так далее, «кривоногий и хромой выходит из маминой из спальни». Затем, работая, ты начинаешь встречать другую сторону инсульта. Безусловно, все мы боимся, что за инсультом будет стоять смертельный исход, такая вероятность существует, но не всегда, не так часто. Особенно сейчас, когда есть возможность все вовремя и качественно пролечить. Но задумывается ли человек, когда ему объясняешь, почему мы должны предпринять какие-то действия, почему нужно серьезно относиться к мерцательной аритмии? Задумывается ли он о том, что неожиданно, когда он совсем не ожидает, продолжая работать, общаясь со своими родными, он неожиданно может потерять речь, разучиться разговаривать, или перестанет понимать, или потеряет когнитивные функции.
Самый интересный момент в том, чтобы люди не пугались, не становились ипохондриками. Это важно, об этом просто нужно знать и, может быть, уделить время, задуматься. Последние пару лет про все эти осложнения и прочее ты, как врач, знаешь, но, может быть, не до конца продумываешь, не представляешь, как это в реальности. Когда сухо объясняешь, читаешь пациенту, на словах рассказываешь про все последствия, ты, как врач, не всегда представляешь. У тебя та же работа кипит. Может быть, поэтому до него ты не можешь донести, каково это: ты сегодня был нормальный, абсолютно активный, неважно, 40 тебе лет, 50, 60, 70, у тебя есть своя жизнь, она интересная для тебя, ты общаешься с родными, а завтра, раз – и ты уже не можешь так делать.
Денис Хохлов:
То есть, основной момент – суметь убедить пациента госпитализироваться в момент обнаружения данной патологии, правильно?
Дарья Нечаева:
Да. Но вам сейчас каждый пациент на это скажет: а вот у Тимофея Ивановича, моего соседа, или у моей коллеги на работе был инсульт, и он этого не заметил. Он так восстановился. Они вам всегда доведут. Когда вы объясняете, показываете свои примеры, пациенты вам в ответ приводят примеры своих знакомых, которые нормально пережили. Свозить в центр патологии речи на Таганке, где восстанавливают пациентов после всех этих состояний, вы не сможете, потому что нарушение этики и прочее.
Например, случай из практики, не касательно инсульта. У меня был пациент с постоянной формой мерцательной аритмии. Он категорически отказывался пить антикоагулянты, у него такое решение. Не поймешь, почему они не хотят? Как ни спрашивай, они тебе не объяснят этого. В первый раз ко мне обратился хирург с подозрением на артериальный тромбоз одной руки: холодная, плохо работающая, рука болит. Неожиданно, вчера вечером появилась боль, сегодня утром пришел к врачу. Мы делаем исследование, да, подтверждаем: тромбоз артерии. Хирург удивляется, потому что не так часто на фоне фибрилляции встретишь тромбоз периферических артерий. Госпитализировали, пролечили. Казалось бы, и кардиолог в курсе этого пациента, и смежные отделения беседовали с этим пациентом, он отказывался. Я думаю: ладно, один случай в жизни, тромбоз на руке, это редко бывает. Нет, в следующем месяце тот же самый пациент приезжает с той же самой проблемой на другой руке. Он всё продолжает отказываться от антикоагулянтов. Ещё через какое-то время обратился тот же самый пациент, но у него уже стрельнуло по артерии ноги. Острый тромбоз артерии ноги. Это же постоянная форма фибрилляции, там постоянно всё взбивается, тромбы образуются, кусочки от них отлетают, а он… тебе раз звоночек, задумайся уже! Вот второй звоночек. Ему небывало везло, это человек удачи ходит. Закончилось тем, что с ногой госпитализировали, в очередной раз. Там всё вовремя, всё быстро происходило, он молодец, что, когда где-то что-то начинало болеть в конечностях, изменялось ощущение, он приходил быстро, и у нас была возможность быстро диагностировать, быстро госпитализировать, быстро восстановить кровоток. Мы конечности не теряли.
Пожалуйста, другой случай, с которым я на контрасте столкнулась. «Вот это да!» – была моя реакция. Молча, конечно. Суть в том, что ко мне пришёл на исследование пациент, которому нужно было посмотреть сосуды нижних конечностей, в первую очередь интересовали артерии. Он на инвалидном кресле, без ноги. Дело в том, что на приём ко мне случилось много записей, карта ко мне не попала, я не знала толком исходную информацию. Знала только, что нужно посмотреть сосуды. Я вижу, что он снимает протез, я вижу, что ноги нет. Первый вопрос: «У вас есть диабет? У вас осложнения диабета были?» – «Нет. У меня был тромбоз». Он говорит про венозный, но неважно. Ты уже понимаешь, что ноги нет, был тромбоз. Ставишь датчик, кровоток как при фибрилляции идёт, всё уточняешь. На фоне фибрилляции они так долго не обращались за помощью, что ногу пришлось ампутировать, потому что развилась гангрена.
Денис Хохлов:
Вот, ещё один риск.
Илья Акинфиев:
Если мы подытожим, какие осложнения? Мы обсудили инсульты, тромбозы артерий конечностей и сердечную недостаточность.
После того, как мы наших зрителей и слушателей напугали всякими осложнениями, давайте, узнаем, как это выявляется. Как выявляется фибрилляция предсердий, Наталья?
Наталья Пикулик:
Я хотела бы рассказать немного о распространенности заболевания в статистике, чтобы это было понятно, и в каком возрасте чаще всего встречается, чтобы можно было кому-то из пациентов задуматься, какой риск развития данного заболевания у него имеется. В популяции распространённость конкретно фибрилляции предсердия всего 1 – 2 %. В принципе, это не так много. Если рассматривать один большой амбулаторный центр в Москве, на 120 000 населения, примерно 300 – 400 человек будут пациенты с фибрилляцией предсердия. Это не так много, примерно 0,25 %. Но, учитывая, что это всё-таки инвалидизирующее состояние, которое приводит к тому, что у нас появляются лежачие пациенты, надомные пациенты, которых тяжело обслуживать, то да, это очень большой груз появляется.
В каком возрасте чаще всего? Хочу отметить, во-первых, что у мужчин фибрилляция предсердий развивается чаще, чем у женщин. Не знаю, чем это объяснить, может быть потому что мужчины ближе всего воспринимают всё к сердцу, переживают.
Денис Хохлов:
Стресс, скорее всего?
Наталья Пикулик:
Скорее всего.
Илья Акинфиев:
Воспитание. Воспитание и главное, что нельзя плакать, ты же мужчина.
Наталья Пикулик:
Понятно, что у мужчин, всё-таки видимо, за счет этого, и мужчины реже обращаются вовремя, когда это нужно сделать. Сразу бывают осложнения. По возрасту, если в 40 лет средняя встречаемость составляет 0,5 %, то с возрастом риск развития фибрилляция предсердий увеличивается, и в возрасте 80 лет у 10 – 15 % населения может развиться аритмия, фибрилляция предсердий.
Илья Акинфиев:
Объясните пожалуйста, фибрилляция предсердий — это приходящее заболевание? То есть у человека в 40 лет она выявлена, а в 30 у него ещё не было фибрилляции?
Наталья Пикулик:
Конечно, она могла и в 18 выявиться, но это исключительные случаи. Этиология фибрилляции и причины возникновения очень разные, их огромное количество. Наиболее постоянные, опасные, в 40 % случаев это проблемы с сердцем изначально. Это не только инфаркты, хотя и они в первую очередь. В основном, это врождённые пороки сердца, и даже прооперированные, то есть скорректированные пороки сердца тоже могут приводить к развитию аритмии. Их больше в структуре развития фибрилляции предсердий.
Денис Хохлов:
То есть человек, у которого есть сердечные патологии, должен находиться под наблюдением, зная, что есть риск.
Наталья Пикулик:
Да, у которого изначально есть проблемы с сердцем.
Илья Акинфиев:
Телефон можно в нагрудном кармане носить?
Наталья Пикулик:
Можно. Мобильные телефоны можно. Дальше по частоте стоит ишемическая болезнь сердца. Это 20 % больных.
Денис Хохлов:
Это уже достаточно большой возраст, чаще всего?
Дарья Нечаева:
Болезнь омолаживается, ИБС омолаживается, вот в чём дело. Поэтому наиболее частая граница – от 40-ка, наверное.
Илья Акинфиев:
В фастфуде надо меньше питаться.
Денис Хохлов:
Мне кажется, всё-таки стресс.
Наталья Пикулик:
Кстати, было замечено, что у пациентов с фибрилляцией предсердий индекс массы тела чаще всего выше 27-ми. Это ожирение уже, по-моему, 1-2 степени.
Денис Хохлов:
Но у худых же тоже может быть.
Наталья Пикулик:
Да, у худых бывает.
Давайте, по порядку. Изначально, первое, это различные пороки сердца, инфаркты, то есть то, что вызывает в сердце перегрузку объемом или давлением. Кстати, гипертоническая болезнь тоже сюда относится. Заболевание, которое приводит к тому, что развивается гипертрофия левого желудочка, то есть утолщение стенки. Может быть ещё увеличение левого предсердия, камер сердца на фоне длительно текущей гипертонии. Это как раз та самая перегрузка давлением. Соответственно, гипертоническая болезнь тоже является одним из факторов.
Илья Акинфиев:
Половая жизнь нарушается?
Наталья Пикулик:
Конечно же, нарушается кровоснабжение, не каждый раз удачен. Нарушается качество жизни. Но не всегда.
Илья Акинфиев:
Может быть, тогда людям нужно не про инсульт, а про половую жизнь говорить, чтобы убедить?
Дарья Нечаева:
Всё дело в том, что, когда мы занимаемся, когда берем болезнь под контроль, то и эту сферу жизни мы тоже улучшаем. Улучшение качества жизни.
Илья Акинфиев:
Надо этим и давить на пациента.
Денис Хохлов:
Зачем давить на пациента? Мы уже поняли, что нужно правильно объяснить. Где-то напугать, где-то объяснить, что половая жизнь может нарушиться.
Наталья Пикулик:
А это самое главное! Предупредить о том, что может измениться качество жизни.
Денис Хохлов:
Надо понять, что для человека действительно важно, чтобы достаточно быстро и качественно его убедить.
Но мы так и не поняли: а дальше-то как выявляется?
Наталья Пикулик:
Выявляется очень просто. Аритмия бывает бессимптомная и симптомная. Причём, симптомная возникает очень резко. Бывает так, что буквально час назад у пациента было всё хорошо, а сейчас его трясёт, у него частый пульс, он не может посчитать. Его покрывает липким холодным потом, он бледнеет, может быть, теряет сознание, сердце выскакивает из груди, резко падает давление, слабость, головокружение. Такие симптомы возникают резко и внезапно. Это совершенно неожиданное состояние, которое ты совершенно не ожидал на фоне полного здоровья. Понятное дело, что это пугает. Это вызов скорой, однозначно.
Илья Акинфиев:
На ЭКГ будет что-то видно?
Наталья Пикулик:
Обязательно! Конечно! Если успеет заснять и ритм не восстановится, то, конечно, там будет выявлено нарушение ритма. Это может быть либо фибрилляция предсердий, либо трепетание предсердия. Естественно, это только на ЭКГ можно увидеть. Первое, что можно сделать, снять ЭКГ, это скрининг такой.
Денис Хохлов:
Пациент чувствует себя плохо, сердце у него тормошится в грудной клетке. Сделали кардиограмму, и всё ясно. Если не чувствует ничего, ничего не тормошится, сделали кардиограмму, и опять всё ясно. Основной метод диагностики – кардиограмма.
Наталья Пикулик:
Абсолютно верно. Главное – успеть доехать. Но, кстати, и не только кардиограмма. Как уже Дарья Андреевна сказала, мерцательная аритмия повышает риск развития инсультов. Соответственно, всем пациентам, у которых был инсульт, желательно вообще проводить холтеровский мониторинг. Это ЭКГ, которое снимается в течение суток, может быть не одним. Наверное, самый простой, доступный метод.
Денис Хохлов:
Хороший метод, проверенный столетиями, практически, да.
Наталья Пикулик:
Проведя холтеровский мониторинг, мы можем выявить даже бессимптомные периоды фибрилляция предсердий, бессимптомные нарушения ритма сердца, то, что человек не ощущает.
Дарья Нечаева:
Бессимптомные можно поймать, можно не поймать. Но, если пациент описывает симптомы, то существует вероятность поймать пароксизм.
Денис Хохлов:
Итак, мы выявили аритмию. Что дальше делаем, какие схемы?
Наталья Пикулик:
Давайте исходить из точки зрения врача-клинициста, который ведёт прием и встречает таких пациентов на приеме. Что будет происходить с вами дальше? Допустим, это бессимптомная и на ЭКГ выявлена фибрилляция предсердий. Впервые выявленная фибрилляция предсердий, в принципе, подлежит обязательной госпитализации. Факторов достаточно большое количество, необходимо установить причину возникновения аритмии и определиться с тактикой ведения в дальнейшем, восстановить ритм. Какая тактика лучше: восстановить ритм или оставить постоянную форму, – пока никто не определился.
Итак, на приёме впервые выявляется фибрилляция. Мы должны выяснить, как давно это было выявлено, заметил ли человек, когда у него впервые появились симптомы, когда ему стало плохо. Может быть, он отметил, что 2 дня назад у него аппарат вдруг стал показывать аритмию, он почувствовал пульс. В таком случае у нас 48 часов на восстановление ритма.
Денис Хохлов:
Про аппарат, кстати. Обязательно нужно идти к врачу, если такое выскакивает на аппарате исследования артериального давления? Всё, практически, автоматически сейчас.
Наталья Пикулик:
Лучше прийти и сделать ЭКГ. Это самый доступный скрининговый метод, тогда будет понятно. Либо тот же самый холтеровский мониторинг, но тогда врач уже определится с этим. 48 часов для восстановления синусового ритма, почему? Потому что за это время, как считается, ещё не успели образоваться тромбы. Если эти 48 часов уже упущены, неделя прошла, 2 недели, год уже, то тактика ведения может быть уже более спокойной. Здесь нужно просто определиться, провести дообследование, определиться с факторами риска развития тромбозов и кровотечения. У нас есть специальные шкалы, по которым мы оцениваем, насколько этот человек подвержен в последующем развитию тромбов, насколько он подвержен кровотечениям. Соответственно, определяем дальнейшую тактику ведения.
Илья Акинфиев:
Она отечественная или зарубежная?
Наталья Пикулик:
Конечно же, зарубежная. Европейские рекомендации. Когда определимся с тактикой ведения, мы либо урежаем пульс и оставляем аритмию пока как есть. Она сформировалась, мы её только впервые выявили, она длится в течение месяца. Здесь самое главное, начать приём антикоагулянтов, препаратов, которые разжижают кровь, как раз для того, чтобы понять, какой антикоагулянт нужен и нужен ли вообще, потому что он не в каждом случае потребуется. Мы пользуемся этими шкалами. Это шкалы CHADS-VASc, HAS-BLED, последняя шкала, которая у нас была, это SMTTR2. Это для того чтобы определиться, какой антикоагулянт, какой препарат выбрать по механизму действия.
Денис Хохлов:
Каково значение антикоагулянтов в терапии?
Наталья Пикулик:
Как уже говорила Дарья Андреевна, самое главное при мерцательной аритмии, это профилактика тромбоэмболических осложнений. По сути, даже не важно, какой у вас будет ритм, синусовый (правильный) или фибрилляция предсердий (неправильный). Это будет зависеть только от того, как вы это переносите. По сути, не очень важно. Самое главное, чтобы была профилактика осложнений, а это приём антикоагулянтных препаратов.
Денис Хохлов:
То есть, если доктор назначил, значит, надо, надо таблеточку принимать. Не волноваться насчёт своей печени, которая справится с хорошими лекарствами.
Дарья Нечаева:
Она вам скажет. Она успеет вам сказать, что «что-то со мной не так, обрати на меня внимание».
Денис Хохлов:
Конечно, печени будет хуже, если мозг отключится, правильно?
Наталья Пикулик:
Абсолютно верно!
Денис Хохлов:
Дорогие гости, мы заканчиваем нашу программу. Как всегда, у нас традиционная рубрика: пожелания нашим зрителям от наших гостей.
Дарья Нечаева:
Конечно же, мы желаем здоровья пациентам. Я бы ещё пожелала, чтобы мы побольше времени проводили со своими родственниками, и не просто по количеству часов, а чтобы было качество. Чтобы мы, действительно, проявляли заботу по отношению к ним, внимание и, может быть, какое-то беспокойство. И вам будет хорошо с ними общаться, и вы, может быть, в какой-то ситуации обезопасите их. Вообще, в одиночестве человеку плохо. Хотелось бы, чтобы всегда были рядом близкие или знакомые.
Наталья Пикулик:
К сожалению, молодые почему-то очень скептически относятся к своему здоровью. Считают, что ещё столько лет впереди, гонятся за работой, за деньгами. Прекрасно понимаю, им хочется много всего попробовать, купить в жизни в этой. Вспомнила своего пациента недавнего с гипертоническим кризом, с церебральной симптоматикой. Он говорит: «А, ну я понял, у меня всё нормально. Я пошёл работать». Такое состояние, честно говоря, меня немного настораживает. Не забывайте о себе.
Илья Акинфиев:
Услышать себя, свой организм.
Дарья Нечаева:
Услышьте, что вам говорят. Прислушаться. Задуматься.
Денис Хохлов:
Отличное пожелание: научиться слушать свой организм и верить его звоночкам. Потому что организм не глупый, миллионы лет эволюции говорят о том, что тут система налажена хорошо.
Илья Акинфиев:
Огромное спасибо! Сегодня мы вроде бы разобрались в теме. Помогли заинтересовать, обратить внимание Наталья Пикулик, врач-кардиолог, и Дарья Нечаева, врач функциональной диагностики. Спасибо!
Денис Хохлов:
Спасибо большое!
Наталья Пикулик:
Спасибо вам!