Фокус на глаза

Елена Женина:

Здравствуйте, в эфире программа «Anti-age медицина», и с вами я, Елена Женина. Гость моей сегодняшней программы Макс-Адам Шерер. Здравствуй, Макс!

Макс-Адам Шерер:

Доброе утро!

Елена Женина:

Макс пластический хирург, специалист по малоинвазивной хирургии омоложения, дерматолог, косметолог и основатель клиники красоты. Говорить мы сегодня будем о глазах. Программа посвящена методикам, которые есть на сегодняшний день у нас на рынке, как в косметической косметологии, так и в косметической хирургии инвазивной, неинвазивной, аппаратные, хирургические методики. Давай начнем с самого простого, может быть, даже мы с тобой поспорим, что-то обсудим, что лучше, что хуже.

Макс-Адам Шерер:

Эта теме очень актуальна. После 20 лет каждый 3-й пациент – это пациент с проблемами периорбитальной области, после 30 лет каждый 2-ой, после 40 каждый первый. Очень актуальная проблема, которой все занимаются, пытаются решить от косметологов до пластических хирургов.

Елена Женина:

Самая первая проблема, которая возникает в основном, конечно, у женщин, в меньшей степени у мужчин – это, наверное, отечность, которая появляется на глазах в силу разных обстоятельств.

Макс-Адам Шерер:

По поводу гендерности я бы поспорил, потому что мужчины с отеками обращаются чаще в силу определенных обстоятельств и образа жизни, отеки – это мужская тема.

Елена Женина:

Это первый звоночек, который у нас вызывает недовольство и способствует возникновению более серьезных эстетических проблем, которые в дальнейшем потребуют более серьезной коррекции.

Макс-Адам Шерер:

Да. Как только ко мне приходит пациент и жалуется на отечность вокруг глаз, я сразу говорю о чем? О грыжах, потому что это очевидно на мой хирургический взгляд. Существует метод трансконъюктивальной коррекции, то есть удаление грыж нижних и верхних век путем маленького разреза с внутренней стороны, и такая проблема, как отек полностью исчезает.

Елена Женина:

Ты хочешь сказать, что все отеки, которые у нас появляются, абсолютно все спровоцированы на грыже?

Макс-Адам Шерер:

Да. Но это мой хирургический взгляд. Если мы уберем проблему соматического генеза, то есть заболевание почек, коронарная патология, недостаточность венозных клапанов и так далее, если мы говорим только про локальный местный отек вокруг глаз, это пролапс инфраорбитальной клетчатки, то, что называется грыжа. Маленькая зачаточная, но она есть …

Елена Женина:

И она может давать такие результаты. Есть ли какие-то методы борьбы, на твой взгляд, не хирургические, или инвазивные, или кремы с пептидами, массажи, аппаратные методики, которые позволяют нам бороться с зачаточной стадией?

Макс-Адам Шерер:

В этой ситуации нужно разделить все методики на вредные и полезные. Полезные – это все те, которые будут укреплять края орбиты, то есть грыжа формируется и выходит из полости орбиты, передавливает лимфатические сосуды, и мы имеем отек, очень важно край нижней орбиты, в какой-то степени верхний укреплять. Поэтому все методики аппаратные и инъекционные, направленные на укрепление орбиты, работают в качестве профилактических средств. Прежде всего, нужно обратить внимание на темные круги, слезные борозды и провалы под глазами, которые являются первыми предвестниками того, что начнет появляться грыжа, следующим придет отек. Поэтому коррекция слезной борозды, укрепление орбитального края, инъекция, аппаратные методики здесь будут работать.

Елена Женина:

Средства, которые мы наносим в косметологической практике?

Макс-Адам Шерер:

Все дренажные средства будут работать.

Елена Женина:

Особенно те, которые содержат пептиды.

Макс-Адам Шерер:

Содержащие пептиды, содержащие растительные экстракты, легкие препараты – это гели, сыворотки. Прекрасно работают препараты на основе металлического ролика вокруг глаз, которые содержат венотоники, то есть то, чтобы снять напряжение, усталость, отечность и улучшить венозное кровообращение. Темные круги, слезные борозды, провальчики под глазами – это предшественники того, что появится отечность, потому что когда не хватает здесь поддерживающих структур…

Елена Женина:

Когда оголяется приорбита?

Макс-Адам Шерер:

Да, когда начинается скелетизация с внутренней части орбиты. Хотя есть огромное количество пациентов, которые имеют к этому генетическую склонность, определенные этническое группы имеют генетически недостаточность жировой клетчатки и склонны к темным кругам, глядя на деток в возрасте 7-8 лет, у них уже есть темные круги. Поэтому наша задача – использовать позитивные методики для укрепления нижнего края орбиты, для укрепления кожи и так далее. Есть методики негативные, которые будут провоцировать отек вокруг глаз, провоцировать выход инфраорбитальных грыж.

Елена Женина:

Давай на этом остановимся подробнее.

Макс-Адам Шерер:

Прежде всего, плотная гиалуроновая кислота у пациентов, которые склонны к отечности, будет провоцировать лимфостаз и влиять на то, что грыжи будут выходить.

Елена Женина:

Причем это не только филлеры, которые укладываются в нашу слезную борозду, это касается и коррекции скул, она тоже тянет на себя.

Макс-Адам Шерер:

Лимфатически все связано, верхнее веко, нижнее веко, область моляра – это отек в области скулы. Я бы здесь говорил о плотных филлерах, хайфиллерах или о гиалуроновой кислоте высокомолекулярного веса, которая как губка задерживает жидкость и провоцирует все это. Это первое.

Второе – это ботулинический токсин, расслабляет мышцу и выпускает грыжу. У меня было огромное количество обращений пациентов относительно молодого возраста, которые получали инъекции ботулинического токсина. Ботулинический токсин уже прошел, а отеки вокруг глаз остались.

Елена Женина:

В данной ситуации ботулинический токсин противопоказан совсем или все-таки нужно корректировать более меньшими дозировками?

Макс-Адам Шерер:

Здесь индивидуальный подход, нельзя говорить о шаблонности в работе, здесь нельзя говорить о том, что всем вот столько-то. Очень внимательно смотрим на глаза, если мы можем предположить определенные симптомы начала развития грыж, то мы пересматриваем концепцию инъекций. Я даже на своих семинарах все время говорю о нейромезолифтинге – методике, которую я в свое время применил. Это микродозы ботулинического токсина в разведении, которая дает прекрасные эффекты – сияние кожи вокруг глаз, мы стираем усталость вокруг глаз и не обеспечиваем пластик, когда глаза стеклянные, то ли она улыбается, то ли смеется, куколка. Если есть проблема с грыжами, они появятся. Уйдут мимические морщины, появятся отеки, спрашивается, что лучше.

Елена Женина:

Это абсолютно логично. Какие еще есть методики, которые бы ты не рекомендовал использовать?

Макс-Адам Шерер:

Есть аппаратные методики, которые прекрасно работают для укрепления кожи. Есть такой русский метод: а возьмем-ка мы мощность побольше и какую-нибудь насадку для тела и пройдемся под глазами. Такие истории есть, сначала эффект потрясающий, белок спекается, кожа подтягивается. Потом приводит к тому, что подкожно-жировая клетчатка вокруг глаз истончается или полностью исчезает, происходит скелетизация. Сейчас канун Хэллоуина, мы будем красить глаза, у тыквы глаза провалены, как раз эффект таких аппаратных методик, когда они выполняются off-label, по каким-то авторским задумкам странного типа, тогда проблемы. Такая же история бывает и с лазерами, опять-таки нельзя отходить от международных стандартов, от протоколов, не пытаться решить терапевтическим способом то, что должно решиться хирургическим.

Елена Женина:

Безусловно, все стандарты, протоколы, которые пишутся, они пишутся на основе уже полученного опыта. Причем этот опыт уже получен 10-летиями, и на него можно опираться, от него можно отталкиваться. Если вносить какие-то коррективы, то только в разрезе сочетанных методик, потому что зачастую сочетанные методики дают тоже прекрасные результаты. Какие сочетанные методики ты используешь в своей работе?

Макс-Адам Шерер:

Честно говоря, сейчас я рад тому, что в фокусе не методики, а в фокусе человек. То, что я хочу сделать, не имеет никакого значения, как я вижу глаза пациентки. Основной вопрос: что Вы хотите, как Вы хотите видеть свои глаза после той или иной процедуры. Её абсолютно не волнует, что я буду делать, как я буду сочетать: пилинг после пластики, или лазер после пластики, или вообще не буду делать ей пластику, а сделаю что-то совсем другое. Ей важен эффект, и мы должны договориться, какой эффект мы должны получить.

Елена Женина:

Что Вы хотите видеть в итоге.

Макс-Адам Шерер:

В этом, конечно, самая большая сложность для специалистов, которые увлекаются техниками и не видят лица пациента. Получаются клоны, получаются одинаковые лица. Этим очень страдают пластические хирурги, мы можем видеть почерк врача по его пациентам.

Елена Женина:

Нити ты используешь в своей работе, а если используешь, то какие?

Макс-Адам Шерер:

Я очень люблю нити, потому что я в свое время с ними очень много работал. Я работал ассистентом Марлена Андреевича Суламанидзе, на мой взгляд, это выдающийся человек в мировой медицине, потому что он разработал подход работы с нитями вообще, как хирургическими, так и косметологическими. Я люблю нити и как пластический хирург, я знаю, где им место и где им не место.

Что касается глаз, я бы хотел показать слайд, это вариант реконструктивной работы. Это пациент, который на протяжении 15 лет страдал опущением века, посттравматический птоз в результате травмы. Для того чтобы восстановить это веко, в классике нужна травматичная хирургия реконструктивно. Так как у пациента свой определенный анамнез, то есть сложности, ему нельзя было давать наркоз, все ему отказывали на протяжении 15-ти лет. Крупные городские учреждения, коммерческие центры отказывали этому пациенту в коррекции, потому что риски наркоза выше, чем само вмешательство. Я применил ему очень интересную нитевую технику, я использовал специальный силиконовый проводник, для того чтобы подвесить неработающую мышцу, которая в результате травмы пострадала, на эту силиконовую нить. У пациента восстановилась функция моргания глаза, и в результате пациент доволен, потому что было сделано в течение 20 минут под местной анестезией. Прошел уже фактически год, человек живет счастливой жизнью, все работает, все двигается, все открывается.

Елена Женина:

Так просто и так замечательно.

Макс-Адам Шерер:

Это как можно применить какие-то нити в благих целях. Конечно, мы применяем нити с целью укрепления овала лица, для подтяжки шеи. Я предпочитаю использовать нити в фейслифтинге, у меня есть методика, которая позволила уменьшить агрессию классической подтяжки лица, сделать маленький, незаметный разрезик виска для того, чтобы подтянуть лицо и шею. Почему? Потому что я использую не обычные шовные нити, а эластичные проводники, это очень здорово работает, на мой взгляд.

Что касается периорбитальной области, если говорить про нитевую коррекцию, нитевое крепление, используются мезонити при тонкой коже, для того чтобы сделать кожу плотнее, укрепить. Опять же, очень важно понимать: есть отечный синдром, нет отечного синдрома.

Елена Женина:

Для поднятия угла бровей ты используешь нити с насечками?

Макс-Адам Шерер:

Использую, последнее время использую эластичные не рассасывающиеся нити, потому что хочу получить подвижную бровь и хочу получить долгоиграющий результат. Для этого я фиксирую непосредственно мышцу, мышечный край, muscles frontalic подвешиваю на эластичную нить, получается потрясающий эффект, опять-таки малоинвазивная подтяжка наружного угла брови и открытие взгляда. Да, использую и люблю.

Елена Женина:

Получается альтернатива ботулотоксина, который уже в определенный момент времени перестает работать и давать тот результат, который мы хотим видеть в силу гравитационного птоза, возраста и всего остального.

Макс-Адам Шерер:

Я всегда внимательно выслушиваю своего пациента, что пациенту ближе. Сделать ботулиническим токсином легкий, кратковременный эффект, либо пациент хочет более заметную коррекцию. Не всегда ботулинический токсин раскрывает латеральную наружную часть брови так, как хотелось бы пациенту.

Елена Женина:

Чтобы это было красиво.

Макс-Адам Шерер:

Есть определенные анатомические предпосылки, не все можно сделать уколами, как это все прекрасно понимают. Я не предлагаю такую операцию, как височный лифтинг по Тонарду, когда делается, на мой взгляд, заметный разрез подтяжкой височной фасции, когда это можно сделать эластичной нитью на раз-два-три. Долгоиграющий эффект на протяжении многих лет, мы получим фиксацию брови в нужном положении.

Елена Женина:

Какая-то реабилитация предусмотрена после такой микрооперации?

Макс-Адам Шерер:

Нитевая реабилитация от 5 до 7 дней, конечно, присутствует. Во-первых, там делается маленький, микроскопический разрез, нужно проконтролировать его заживление, и пластырь, фиксирующий эту область, могут быть гематомы, естественно, потому что фиксируются мышцы. Но это несопоставимо с какой-то хирургической коррекцией, с рубцом на волосистой части головы, потому что это иногда проблематично, что это может быть видно при определенных стрижках, причёсках и так далее.

Елена Женина:

Мы с тобой сейчас подошли к тому, что у нас очень много в арсенале разных средств, которые можно использовать для того, чтобы улучшить или кардинально изменить свой взгляд и область периорбиты. Давай покажем на примерах, потому что это будет очень хорошо.

Макс-Адам Шерер:

Там есть первый слайд. Это молодая женщина в районе 30-ти лет, которая пожелала изменить форму своих глаз, потому что ее не устраивала складочка, отечность, которая преследовала ее с юности.

Елена Женина:

Здесь идет коррекция верхнего и нижнего века, насколько я вижу?

Макс-Адам Шерер:

Здесь очень интересная история. Была применена окулопластика, азиатский вариант окулопластики. Окулопластика – это новый подход к коррекции век. Здесь есть одна хитрость: у этой пациентки нет разреза, у нее не было блефаропластики, верхнее веко убрано совершенно другим способом, скорее, так, как его убирают в Азии. Видно, что есть у нее какой-то там ген.

Елена Женина:

Как?

Макс-Адам Шерер:

Это секрет. Не скажу. Получается такой распахнутый взгляд, потрясающе.

Елена Женина:

То есть у нее нет разрезов не на верхнем, не на нижнем веке?

Макс-Адам Шерер:

Нет.

Елена Женина:

Давай перейдем к следующему слайду.

Макс-Адам Шерер:

Это классические мешки под глазами, тяжелое, усталое веко. У этой пациенты не была проведена коррекция верхних век, там были терапевтические методики, чтобы улучшить поверхность. Для этой пациентки важен invisible touch, то есть убрать усталость, мешки под глазами, но при этом сохранить индивидуальность глаз. Она не хотела ничего менять, она просто хотела убрать мешки.

Елена Женина:

Именно поэтому верхнее веко ты не трогал?

Макс-Адам Шерер:

Да. Верхнее веко мы поработали аппаратиками для того, чтобы улучшить кожу, и все. Мы убрали мешки, здесь 2 очень интересные техники. Первая техника – это удаление мешков через конъюнктивальный разрез, когда веко отодвигается, разрез делается внутри, а избыток кожи нижнего века убирается щипковым методом, то есть специальный инструмент для так называемой техники Pinch (щипок), фактически без разреза отщипывают лишнюю кожу, для того чтобы получить натуральный эффект. Всегда страшно делать для таких век прямой классический разрез скальпелем по нижнему век, потому что есть риск, что через какое-то время глаз начнет округляться в виду того, что глубокий рубец начинает тянуть вниз. Поэтому техника Pinch сейчас считается самой продвинутой для легкого и контролируемого удаления избытка, потому что бывает так, что лево-право разные щипки.

Елена Женина:

Скажи, пожалуйста, имело ли смысл этой пациентке делать пептидные препараты для того, чтобы разбить эту грыжу и уменьшить отек?

Макс-Адам Шерер:

У меня здесь свое мнение. Ко мне приходят пациенты, которые получали такую терапию, для меня это головная боль, потому что легко и ненавязчиво убрать грыжевой мешок у меня не получается. Все эти инъекционные препараты пытались растворить грыжу, растворить им не удалось, так произошел процесс – все ткани слиплись, так это назову, и мне стоит определенных трудов это извлечь. Когда это нативная, нетронутая грыжа – на раз-два-три, и она вышла. У меня здесь нет такого опыта, что я могу сказать, что это хорошо, ко мне приходят те, у которых это не получилось, потому что у кого сработала эта методика, они ко мне не пришли. Поэтому в моей ситуации получается, что это плохо, за всех сказать не могу.

Елена Женина:

Переходим к следующему слайду.

Макс-Адам Шерер:

Это круговая окулопластика верхнего и нижнего века, здесь была убрана морщинистая кожа при сохранности разреза глаз.

Елена Женина:

То есть ты здесь не делал лифтинг, ничего не поднимал, не перемещал, не фиксировал, не затрагивал нижнюю треть, верхнюю треть?

Макс-Адам Шерер:

Просто омоложение без каких-либо нюансов.

Елена Женина:

Это тоже без разреза?

Макс-Адам Шерер:

Это с разрезами, верх, низ, щипковый метод и там, и там, удаление грыж прежде всего верхнего века, которые давали усталый, отечный вид, и избытки кожи. Здесь еще, скорее всего, были использованы жировые клетки для укрепления нижнего края орбиты. Если посмотреть фотографию до, там достаточно обнаженный край орбиты.

Елена Женина:

Вижу, это было липомоделирование?

Макс-Адам Шерер:

Да, липофилинг.

Елена Женина:

Это очень хороший физиологичный метод, который позволяем мягко скорректировать какие-то нюансы.

Макс-Адам Шерер:

Не всем он, конечно, подходит. Поначалу, когда Сидней Гольдман нам дал второе рождение липофилинга, мы были очень воодушевлены и работали с этими клетками. Сейчас я четко понимаю группу, кому они пойдут идеально, а у кого будут вызывать отек, провоцировать гиперпигментацию, и не всем они могут пойти. Как метод он идеальный, но здесь нужна четкая селекция пациентов, кому да, кому точно нет.

Елена Женина:

Для этого и делаются клинические исследования, нарабатывается определенная практика, создаются базы данных, на основании которых мы можем делать какие-то выводы. Безусловно, опыт, еще раз опыт, потому что без опыта мы не можем получить прекрасного результата, на который мы всегда рассчитываем.

Макс-Адам Шерер:

Везде нужна теоретическая хорошая база и опыт общемировой, и когда выходят люди без образования, с какими-то шальными идеями: «Я делаю это так»...

Елена Женина:

Это, кстати, бывают и зарубежные тренеры, которые приезжают и показывают какие-то практики, ты смотришь и думаешь: «Боже, неужели это вообще возможно сделать в таком количестве?» Помнишь, был какой-то период, когда приезжали иностранные коллеги и обкалывали филлерами лицо в количестве 10-12 шприцев для того, чтобы смоделировать, выставить, и получалось такое.

Макс-Адам Шерер:

А потом выяснилось, что они вообще не врачи. Сейчас, слава Богу, есть международные общества и пластической хирургии, и статической медицины, и регенеративной медицины, которые сначала проверяют человека, читают манускрипты, международные работы, допускают его для международных площадок. Мы в таком плане защищены, нет уже такого хаоса.

Елена Женина:

Безусловно, в индустрии еще происходит  становление. Каждый год появляются какие-то нюансы, я не говорю, что новые методики, новых методик уже предостаточно, и, наверное, на основании того, что уже есть, появляются какие-то ответвления, какие-то возможные варианты.

Макс-Адам Шерер:

Здесь происходит естественный эволюционный процесс. Что-то малоэффективное и малоприменимое отмирает ввиду эволюции, что-то другое закрепляется, усиливается, обновляется.

Елена Женина:

Совершенно верно. Что у нас еще по слайдам? Очень хорошая работа, показательная.

Макс-Адам Шерер:

Почему я взял этот слайд? Потому что это молодая девчонка, 20 с небольшим лет.

Елена Женина:

Видно по взгляду.

Макс-Адам Шерер:

Отеки – то, что мы обсуждали в начале нашего диалога, это трансконъюктивальное удаление грыж. Пациенты всегда проходят психологически 3 фазы. Сначала они узнают о том, что это связано с хирургией, и пытаются сделать все, чтобы на нее не попасть, они этого боятся.

Елена Женина:

Совершенно верно, я это могу подтвердить по своему опыту, они приходят и говорят: «Нет, нет, это очень страшно, мы боимся, давайте сделаем что-нибудь другое».

Макс-Адам Шерер:

Я прекрасно понимаю, когда я делаю сам себе какую-то манипуляцию, мне делает коллега или медсестра, я испытываю страх, естественный, внутренний страх.

Елена Женина:

Я хочу сказать, что с возрастом ты его испытываешь все больше и больше. Многие знания, многие печали.

Макс-Адам Шерер:

Это иррациональный страх чего-то неизведанного.

Елена Женина:

Вдруг кто-то сделает не так, как я, и это будет хуже, чем должно быть.

Макс-Адам Шерер:

Да, а вдруг будет хуже, вдруг будут какие-то осложнения, пациенты постоянно об этом спрашивают, об этом беспокоятся. Потом наступает момент, когда эта проблема становится больше и сильнее, чем страх, и они решаются на эту процедуру. Процедура 20 минут, как правило, быстро, легко, все заканчивается замечательно. Пациенты испытывают эйфорию: да, я это сделала, круто. Потом наступает 3-я фаза, когда отечность, иногда синяки, иногда пациенты вообще пока не видят эффекта. По большому счету, внешние следы от операции проходят за несколько дней, а внутренние в течение месяца, и в течение месяца она не понимает, зачем она это сделала, как было, так и есть, отекает. Последняя фаза – это когда раз, и глаза шикарные, не отекают, не устают, что бы не делал, что бы ты не пил, как бы ты не ел.

Елена Женина:

Все, как в юности – свежий юный взгляд.

Макс-Адам Шерер:

Да, и они говорят: «Спасибо, доктор, почему же я раньше этого не сделала».

Елена Женина:

Какие есть хитрости и методы для того, чтобы сохранить свежий, юный взгляд как можно дольше, не прибегая к пластической хирургии? Что мы можем делать в течение жизни, если это не какая-то яркая, выраженная патология, генетически обусловленная, а постепенное гравитационное старение в силу определенных обстоятельств?

Макс-Адам Шерер:

Во-первых, нужно разделить пациентов на 2 группы: которые генетически склонны к тому, что будут появляться грыжи, отечные пациенты, здесь профилактика – это маленькая операция на раннем этапе. Молодой пациент до 30 или чуть больше 30, для того чтобы убрать причину, генетически обусловленную.

Елена Женина:

Это очень важным момент, о котором ты сейчас говоришь, потому что многие считают, что чем позже будет проведено вмешательство, тем лучше будет для организма. Я соглашусь с Максом и скажу, что нет. Если есть проблема, которая в дальнейшем обязательно проявит себя и проявит достаточно ярко, ее нужно устранять тогда, когда появляются первые признаки этой проблемы, и тем способом, который наиболее актуален.

Макс-Адам Шерер:

Дело в том, что это заблуждение идет из классической блефаропластики, потому что 15-20 лет назад такая пропаганда шла: вот у Вас появится избыток кожи, у Вас появятся грыжи и мешки, тогда Вы придете, и мы Вам все сделаем. Сейчас мир поменялся, поменялись техники, мы сейчас больше говорим о профилактической медицине. Поэтому на каких-то первых симптомах мы осуществляем профилактику для того, чтобы это не появилось – это раз. Второе – эстетическое предпочтение, никто не хочет жить с мешками и ждать, пока они созреют для того, чтобы их убрать. Сейчас это выглядит, как ахинея: давайте мы дождемся, пока у Вас будут огромные мешки, и тогда Вы ко мне придете, и я их вырежу. Выглядит абсурдно на сегодняшний день.

Елена Женина:

Вы пока ходите и ходите, пугайте себя и окружающих.

Макс-Адам Шерер:

Другая группа пациентов, которые имеют хорошую генетику по зоне вокруг глаз, которым нужно делать все то, чтобы сохранить. В этой ситуации ботулинический токсин, чем раньше, но в минимальных оптимальных дозах, этим самым мы сохраняем глаза, не появляется мимических морщин. Мезотерапия, использование PRP-технологии (плазмолифтинг), это использование пилингов после 30 лет периорбитальной области для того, чтобы обновить кожу, это аппаратные методики.

Елена Женина:

Но аппаратные неагрессивные, очень нежные.

Макс-Адам Шерер:

Когда пытаются убрать уже существующие грыжи, мешки под глазами аппаратными методиками, это абсурдно. Это все равно, что я буду лечить острый аппендицит грелкой, это приведет к сумасшедшим осложнениям.

Елена Женина:

Хотела бы еще у тебя спросить про такую ситуацию. Достаточно часто бывает, что некоторые косметологи не учитывают анатомические особенности пациента, склонность к отекам, расположение грыж и используют гиалуроновую кислоту нашу любимую в области периорбиты, в области скуловой дуги, чтобы скорректировать лицо, и это, в свою очередь, вызывает отеки под глазами. Кто-то ориентируется сразу и использует препараты, которые нейтрализуют воздействие гиалуроновой кислоты на организм, а кто-то оставляет это так, само рассосется. Естественно, это пролонгировано во времени, тянется в течение года, в зависимости от того, у кого как расщепляется этот препарат. Те отеки, которые возникли под глазами, перерастягивают кожу, и когда уходит гиалуроновая кислота, перерастяжение периорбиты все равно остается. Что рекомендуешь в этой ситуации?

Макс-Адам Шерер:

Сейчас есть новая методика, которая шагнула по всему миру, – это плазменная энергия, она позволяет безоперационным способом сокращать кожу верхних и нижних век. Все видели молнии, мы знаем о существовании шаровых молний, то есть это генератор плазменной энергии, которая встречается в природе. Какой ее принцип? Она выпаривает точечно ткань таким образом, чтобы точечки выпаренной ткани сократились, и за счет обилия этих точек кожа сжалась. Вот такая методика существует.

Остаются в работе ТСА-пилинги на основе трихлоруксусной кислоты. Есть еще фенол, адаптирован для периорбитальной области, некоторые бренды это делают. Это способы сократить перерастягивание кожи. Конечно, это все прямо пропорционально состоянию кожи, возрасту пациента и так далее. Иногда это прямой путь к Pinch, о котором я рассказывал, отщипнуть лишнюю кожу. Но говоря о гиалуроновой кислоте, я в своей практике сейчас практически перестал ее использовать, я имею в виду филлеры на основе гиалуроновой кислоты вокруг глаз, за исключением каких-то биоревитализантов и регенеративных методик. Я больше применяю биодеградируемые филлеры и жировую ткань не на основе гидрофильных препаратов, которые тянут жидкости, это риски появления отечного синдрома.

Елена Женина:

Я согласна с тобой полностью, потому что анатомически наша популяция склонна к отекам, не знаю, может быть, в силу того, что мы живем в такой экологии, может, у нас просто такие анатомические особенности.

Макс-Адам Шерер:

Или в силу того, что XXI век, все работают за компьютером, глаза перенапряжены постоянно, хронически, это сказывается.

Елена Женина:

Конечно, мышцы устают, и это имеет значение. Поэтому нужно учитывать эти моменты, и зачастую, опять же скажу из практики, многие методики, имеющие дренажную функцию, дают прекрасные результаты. Поэтому это тоже нужно учитывать в практике и нужно обязательно применять. Скажи, пожалуйста, когда можно ограничиваться трансконъюктивальными операциями, когда уже нужно переходить к более серьезным?

Макс-Адам Шерер:

Сейчас нет ограничения по возрасту, если раньше говорили, что грыжа такая-то, молодой возраст до 40 лет, мы можем удалить только трансконъюктивальным образом. Сейчас 95% своих операций у любого пациента – удаление грыж, перемещение грыж, заполнение края орбиты собственными жировыми мешочками – делается трансконъюктивально. Даже подтяжку средней зоны я предпочитаю делать трансконъюктивально, то есть я избегаю наружных разрезов. Удаление кожи – это в Pinch-технике. То есть трансконъюктивальный способ более безопасный, более предсказуемый в плане сохранения формы глаз.

Елена Женина:

Говорят, что трансконъюктивальный способ работает только на молодой коже. Пациентам, которым за 45 лет, у которых есть серьезные растяжения, этот способ не подходит. Так ли это?

Макс-Адам Шерер:

Это не так. Трансконъюктивальный способ – это способ устранить грыжу. Если возрастной пациент, грыжа однозначно есть. Она может быть на нижнем века, на верхнем веке. Соответственно, я могу убрать эту грыжу трансконъюктивальным способом и на верхнем веке, и на нижнем веке, а оставшиеся проблемы – избыток кожи, падающий уголок глаза, то есть ослабление кантальной связки – решаются дополнительными методами.

Елена Женина:

Падающий уголок глаза – это тоже очень интересная тема, которая возникает у многих с возрастом, или у многих пациентов возникает этот падающий уголок, когда они постоянно колют ботулотоксины, и перераспределяется нагрузка мышц, появляется падающий уголок. Что в этой ситуации хорошо делать?

Макс-Адам Шерер:

Вы сейчас затронули очень сложную тему пластической хирургии в принципе, это постоянные дебаты, что с ним делать. Кто-то его режет, кто-то нитками подтягивает.

Елена Женина:

Кто-то подкалывает теми же токсинами определенной техникой.

Макс-Адам Шерер:

Здесь очень сложно, потому что это индивидуально, вплоть до реконструктивных решений, когда пересекается кантальная связка и при помощи специальной проволоки фиксируется к костному краю, где предварительно просверливаются дырочки для фиксации проволоки. Это самый кардинальный жесткий вариант. Есть выдающиеся пластические хирурги, которые отстаивают только эту технику и демонстрируют прекрасные результаты до и после, до лайтовых техник, которые, скорее, обеспечивают профилактику, прошивание специальными нитями во время операции, либо местной анестезией уголка для того, чтобы сократить, придать большую мощность этой маленькой связке – кантусу, которая должна этот латеральный уголок направлять наверх, придавая миндалевидную форму. Я сторонник малых решений, я убежден, что кардинальные решения по пересечению этой связки не всегда оправданы. Чаще всего я использую лигатурную кантопексию, то есть прошивание эластичной нитью. Последнее время я использую нити, которые заказываю в Соединенных Штатах. Это эластичные силиконовые нити, которыми американские кардиохирурги шьют клапаны сердца детям, у которых врожденный порок. Почему они прекрасны? Потому что они двигаются вместе с нашей мимикой и постоянно обеспечивают support – поддержку уголка глаз, это микроскопическая операция, потрясающий эффект.

Елена Женина:

Насколько она физиологична?

Макс-Адам Шерер:

Она абсолютно физиологична, потому что силиконовая нить проходит через ослабленный кантус и обеспечивает его поддержку, она как маленькая резиночка, как маленький спортивный тренажер.

Елена Женина:

Сколько времени занимает такая микрооперация?

Макс-Адам Шерер:

Она занимает 15-20 минут.

Елена Женина:

Какая реабилитация после нее?

Макс-Адам Шерер:

Порядка 3-5-ти дней.

Елена Женина:

Синяки, отеки?

Макс-Адам Шерер:

Могут быть, могут не быть, все пропорционально хрупкости капилляров и так далее. Это маленький прокол, микроразрез и это работа внутри, это для того, чтобы потянуть уголок глаза. Я ее использую изолированно, я ее использую, как профилактику.

Елена Женина:

Под местной анестезией?

Макс-Адам Шерер:

Под местной анестезией, под седацией. Это выбирать пациенту, потому что седация – это не присутствовать на своей операции, спать. Некоторым важно присутствовать и быть в сознании. Это пропорционально психостатусу пациента, как он себя ощущает. Кто-то боится наркоза катастрофически, здесь он не нужен для этого. Кто-то хочет не видеть, не слышать, не знать.

Елена Женина:

Уснуть, проснуться, и чтобы все было идеально, и он тоже имеет на это право. Макс, огромное спасибо тебе за сегодняшний интересный рассказ. Мы все слайды показали, ничего не забыли? Мы сегодня говорили о том, как можно корректировать зону периорбиты, о том, какие методики сегодня существуют, о том, когда они применяются. О том, что не стоит бояться хирургических вмешательств даже в молодом возрасте, если это необходимо и обусловлено какими-то анатомическими особенностями, потому что это не только поможет сохранить лицо, но и поможет в будущем избежать более серьезных проблем, которые могут возникнуть, потому что грыжа, отеки и перерастяжение ткани…

Макс-Адам Шерер:

…или более радикальных вмешательств.

Елена Женина:

Да, они могут с возрастом только усиливаться. Если мы не подставили подпорочку, не помогли себе в возрасте, когда это только-только началось, то потом мы уже будем переходить к более радикальным методикам и действовать иными способами. Поэтому всегда прислушивайтесь к доктору, к специалисту, который Вам посоветует именно тот метод, именно тот способ, который Вам необходим. Не нужно заниматься самолечением, как у нас все любят это делать, не нужно ставить себе какие-то диагнозы, не нужно решать, что вот эта процедура подойдет, а вот эта не подойдет. Всегда нужно учитывать анатомические, генетические особенности, и это может сказать только профессионал. Напоминаю, что в гостях у нас был Макс-Адам Шерер. Говорили мы о периорбите, о фокусе на глаза. С вами была я, Елена Женина. До новых встреч в эфире!