Ортодонтическое лечение детей с расщелинами лица

Юлия Каленичина:

Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. Ортодонтическое лечение детей с расщелинами лица – такова тема нашего сегодняшнего эфира. И у нас в гостях Громова Татьяна Николаевна, врач-челюстно-лицевой хирург Детской городской клинической больницы святого Владимира, и Рользинг Ольга Николаевна, врач-ортодонт Детской городской клинической больницы святого Владимира. Мы рады вас приветствовать в нашей студии. Сегодня у нас очередная передача из цикла о челюстно-лицевой хирургии. Ортодонтическое лечение – когда его необходимо планировать и что это?

Татьяна Громова:

Ситуация такова в настоящий момент, что мы начинаем планировать ортодонтическое лечение сразу после рождения ребенка. Первый осмотр челюстно-лицевого хирурга, когда ребенка приносят из роддома, можно уже делать прогнозы и смотреть, понадобится ли ребенку ортодонтическое лечение и в какие сроки. В большинстве случаев ортодонтическое лечение нужно после завершения первичных операций, это устранение расщелины верхней губы и расщелины неба, формирование молочного прикуса, то есть где-то после двух с половиной лет. Но, к сожалению, есть категория больных с двусторонними расщелинами, которым раннее ортодонтическое и ортопедическое лечение нужно до оперативного лечения.

Юлия Каленичина:

Что там можно сделать?

Ольга Рользинг:

Иногда ортодонту приходится наблюдать ребенка уже с периода новорожденности, когда имеется большая дистопия фрагмента, например, у детей с двусторонней расщелиной, когда межчелюстная кость находится слишком далеко от боковых альвеолярных отростков. И чтобы помочь хирургу более качественно, более правильно, более предсказуемо провести хирургическую манипуляцию, мы относительно заранее планируем и ставим аппарат ЛОТАМ для позиционирования межчелюстной кости.

Татьяна Громова:

На слайде представлен ребенок с двусторонней расщелиной, у которого центральный фрагмент верхней челюсти значительно смещен в сторону, и отсутствуют условия, для того чтобы провести грамотно и хорошо первичную операцию на верхней губе и на носике у ребенка. Поэтому для того чтобы провести эту операцию, для начала нужно выровнять положение этой межчелюстной кости. И для этого существует ортодонт, есть специальные аппараты, которые позволяют нам это сделать. В среднем за 14 дней мы можем эту межчелюстную кость переместить, подвинуть. 10-14 дней, в зависимости от того, насколько она смещена. Средний срок около двух недель.

Юлия Каленичина:

Насколько это болезненный процесс для ребенка?

Татьяна Громова:

Сам аппарат ставится под общим обезболиванием. Конечно, это не очень приятно для ребенка, но не требует специального обезболивания во время перемещения кости, потому что в день она перемещается не более чем на один миллиметр. Поэтому это все очень постепенно происходит, кости более пластичные, и за 14 дней позволяет выровнять положение этой косточки и обеспечить хирургу условия, чтобы провести операцию.

Оксана Михайлова:

Как правильно выбрать ортодонта и где лучше наблюдаться?

Ольга Рользинг:

Лучше наблюдаться в специализированных центрах, где врачи не первый раз видят данные патологии. Понятно, что не у всех получается наблюдаться в специализированных центрах, в Москве, в частности. У нас тоже есть пациенты, которые приезжают из регионов. И самое главное – это хотя бы первоначально проконсультировать и дать родителям понимание, что и как нужно делать. И какие-то процедуры, например, ту, о которой мы рассказали, подготовка к операции, она проводится в условиях стационара, и ее сложно делегировать куда-либо, а дальнейшее ортодонтическое наблюдение по мере роста ребенка можно делать по месту жительства, если ребенок не может наблюдаться в нашем центре или где-либо еще. Но у родителей должно быть понимание ведения ребенка, которое он мог бы передать классическому ортодонту, потому что в целом таких детей вести можно отдаленно, периодически приезжая на консультацию в специализированные учреждения и каждый раз при необходимости корректировать план, подсказывать, наблюдать за ребенком, хотя бы раз в год желательно приезжать.

Татьяна Громова:

Мы обычно даем очень подробную выписку с наставлениями докторам на местах о том, как вести больного, какие аппараты использовать, в какие сроки, и всегда бываем на связи, то есть они всегда могут с нами связаться, написать.

Юлия Каленичина:

Видеоконсультации возможны?

Татьяна Громова:

Да, видеоконсультации сейчас возможны. И очень часто бывает, что доктора на местах с нами связываются, советуются. Иногда бывает не очень тяжелый случай, раз в год вполне достаточно приехать в специализированный центр, показаться, получить рекомендации и дальше продолжать лечение. Но бывают случаи сложные технически, и не всегда на местах находятся специалисты, которые берутся за данную группу больных, просто больные достаточно специфические.

Юлия Каленичина:

Даже просто наблюдать не берутся?

Татьяна Громова:

Даже так бывает.

Юлия Каленичина:

Но я так понимаю, что это один из тех случаев.

Татьяна Громова:

У нас существует сложное ортодонтическое лечение в клинике, установка аппаратов под общим обезболиванием, это происходит с госпитализацией. Сложные случаи со всей страны мы готовы принимать и лечить. Но родители должны понимать, что это достаточно длительное, сложное лечение. Оно не происходит за один день, за один момент, и на это уходит много времени, иногда годы.

Юлия Каленичина:

В ситуации, которую мы сейчас посмотрели, действительно нужен ортодонт, дебютирует он в данной ситуации. А если односторонняя расщелина, более простая ситуация, всегда ли нужен ортодонт, и зачем он нужен, если нет такой сложной ситуации, которую мы увидели сейчас?

Ольга Рользинг:

Здесь все индивидуально, случаи бывают разные, и не всегда требуется ортодонт в период новорожденности. Мы говорим про индивидуальные случаи. При односторонней расщелине иногда бывает необходим ортодонт, когда имеется очень большой диастаз между фрагментами, когда хирургу тоже сложно сопоставить. Тогда предварительно можно сделать серию различных аппаратов, чтобы эти фрагменты сблизить друг с другом и улучшить условия для будущей операции. Также иногда, если возникают сложности со вскармливанием у родителей, хотя сейчас достаточно много разных приспособлений, специальных бутылочек, сосок, эта проблема постепенно решается. Раньше изготавливали специальные обтураторы, аппараты, которые изолируют полость носа и полость рта.

Татьяна Громова:

Сейчас от этого отошли, потому что очень большой арсенал различных промышленно произведенных устройств. А вообще у детей с костными расщелинами верхней челюсти все равно будет отставание в росте верхней челюсти, и ортодонт понадобится. Просто на каком этапе он понадобится, очень индивидуально. Кому-то он нужен в 3 года после формирования молочного прикуса, кому-то немного попозже, в 5-6 лет, но все равно ортодонтическое лечение у этих детей будет. И это тоже нужно понимать, принимать и не пропускать визиты к челюстно-лицевому хирургу, приходить хотя бы раз в год, показывать ребят, потому что чем раньше мы начинаем ортодонтическую коррекцию, тем лучше результат, тем лучше прогноз, тем более гармонично развивается лицо и меньше требуется потом усилий со стороны челюстно-лицевого хирурга по коррекции костных деформаций.

Юлия Каленичина:

Расскажите, пожалуйста, про эту специальность нашим слушателям, они не понимают, кто такой ортодонт.

Ольга Рользинг:

Врач-ортодонт – это специалист, который занимается восстановлением прикуса в классическом понимании, занимается изменением направления роста челюсти, если мы говорим про детей с расщелинами, с недоразвитиями в большей степени. Из самого простого – это выравнивание зубов.

Юлия Каленичина:

Наверное, это все-таки разновидность челюстно-лицевой хирургии, которая не оперирует.

Татьяна Громова:

Не хирургическая специальность, это специальность на базе стоматологии.

Юлия Каленичина:

А кто изготавливает эти приборы?

Ольга Рользинг:

Мы делаем клиническую часть, снимаем специальные оттиски и отправляем их в лабораторию технику, даем наши пожелания, наставления, что бы мы хотели достичь при помощи этого аппарата, какие-то конструкционные элементы, где, как расположить, и делает их техник, то есть сам аппарат мы не изготавливаем.

Юлия Каленичина:

Как младенцу можно снять оттиски с такой челюстью?

Ольга Рользинг:

Это делается в условиях стационара под присмотром челюстно-лицевого хирурга, целой командой.

Татьяна Громова:

Раньше это делали под наркозом, сейчас мы научились это делать в условиях перевязочной без наркоза. Методика отработана в положении ребенка на животе лицом вниз, чтобы он не задохнулся. Сейчас очень хорошие слепочные массы, которые качественно быстро застывают, не случается тех осложнений, какие могли бы раньше у нас прогнозироваться, допустим, аспирация, когда ребенок начинает задыхаться, а нам нужно подержать слепочную массу подольше, чтобы она застыла. Сейчас с этим проще, технологии шагнули далеко вперед.

Юлия Каленичина:

Еще и лицом вниз. Получается, что ваше положение лицом вверх должно быть, фактически заглядываете под ребенка и все манипуляции проводите руками вверх.

Татьяна Громова:

И это делается даже у маленьких новорожденных деток. Это все возможно, все отработано.

Оксана Михайлова:

Какие существуют виды ортодонтического лечения у детишек с расщелинами?

Ольга Рользинг:

Виды ортодонтического лечения можно разделить по разным классификациям, это и раннее лечение, и позднее лечение, и в разном возрастном периоде имеют место быть разные виды аппаратуры, в том числе несъемная аппаратура, которая фиксируется либо за счет альвеолярных винтов напрямую в костную ткань, бывают аппараты съемные, которые удерживаются за счет зубов, когда имеется возможность.

Бывают аппараты с назубной фиксацией, но несъемные, которые фиксируются при помощи специального клея и не дают ребенку возможность постоянно снимать, надевать его. В этом тоже есть ряд своих плюсов. И в зависимости от возраста, в зависимости от патологии, которая присутствует, аппараты подбираются и изготавливаются индивидуально. Также снимаются оттиски, и в зависимости от цели нашего лечения, задач мы изготавливаем разные аппараты. В более старшем возрасте мы переходим на дуговые аппараты, на брекет-системы, но это уже для финишных коррекций, доведение до идеала.

Юлия Каленичина:

Но когда у ребенка имеются зубы, можно себе представить выравнивающие системы, а когда их нет?

Ольга Рользинг:

Поэтому чаще возраст, при котором начинается ортодонтическое лечение, это все-таки период уже сформировавшегося молочного прикуса, когда ребенку исполняется 2,5-3 года, когда уже есть зубы, молочный прикус, когда мы можем зафиксировать аппарат.

Татьяна Громова:

И нужно еще отметить, что ортодонт не просто выравнивает положение челюстей и зубов, он еще и готовит ребенка для разных этапов хирургического лечения, потому что лечение, которое проводится в более старшем возрасте, костная пластика, когда мы в зону расщелины кладем кости, для этого ребенок ортодонтически должен быть идеально подготовлен, чтобы были выполнены все основные условия, которые задает хирург. Всегда это происходит в виде совместной работы, совместных приемов, и мы даем условия ортодонту, он выполняет, готовит ребенка и после операции его еще наблюдает, насколько у него в полости рта нормальная ситуация для заживления той же раны, нет ли патологической подвижности зубов, как он себя чувствует после операции. Это все в условиях стационара наблюдается совместно и хирургом, и ортодонтом.

Юлия Каленичина:

Вы сказали, что такую ситуацию, какую мы видели вначале, можно теоретически и практически исправить за две недели. А каковы наиболее частые сроки ортодонтического лечения у детей с расщелиной?

Ольга Рользинг:

Как правило, дети наблюдаются постоянно и достаточно длительно, в зависимости от того, в каком возрасте начали и когда начали, то мы видимся уже до полного взросления, до периода формирования постоянного прикуса. Просто этапы лечения могут чуть прерываться, мы можем видеться пореже, и лечение идет прерывисто. Допустим, начали в 3 года, готовимся, все сделали как нужно, создали хорошие условия для последующих операций, выходим на ретенционный период, то есть носим ретенционные аппараты.

Татьяна Громова:

Поддерживающие аппараты, они не активны, они ничего не расширяют, не перемещают, просто держат зубы в том положении, в котором мы их зафиксировали.

Ольга Рользинг:

Появляется пассивная фаза лечения, но ребенок все равно должен оставаться под наблюдением. Аппараты периодически требуют замены по мере роста ребенка, потом проходит ретенционный период, ребенок снова растет, происходят изменения, мы переходим на другую аппаратуру, например, на брекет-систему. Готовимся к костной пластике и потом финишную тоже завершаем. По мере взросления у нас есть разные периоды, разные сроки ортодонтического лечения.

Хотела бы еще вернуться к вопросу видов аппаратуры. У нас есть несколько слайдов, которые можно показать и немножко сориентироваться. Вот так выглядит аппарат, который мы устанавливали ребенку на предыдущей фотографии. Это детские вестибулярные пластины, они тоже иногда присутствуют в нашем арсенале, для того чтобы приучать ребенка к любым аппаратам. Это оптимальный, достаточно простой вариант для малышей.

Татьяна Громова:

Они выглядят как соска.

Ольга Рользинг:

Это аппарат либо для сформировавшегося молочного прикуса, либо для раннего сменного прикуса, аппарат для расширения верхнего зубного ряда. Это несъемный аппарат, который фиксируется при помощи специального клея на пятые молочные зубы. И можно заметить, что по бокам есть крючки, они решают другую задачу. Если винт, который находится в центре, решает задачу создания периметра, расширения верхней челюсти в боковой плоскости, то крючки нужны для другого движения, для стимуляции роста верхней челюсти, для выдвижения ее вперед.

Татьяна Громова:

Во всех плоскостях можно перемещать, и вширь, и вбок, и вперед, как угодно.

Ольга Рользинг:

Потому что смещение фрагментов может быть разное, в том числе мы видим недоразвитие челюсти в передне-заднем соотношении, что у детей не хватает визуально верхней челюсти. И когда мы видим, что рост челюсти замедляется, нам нужно вовремя помочь и простимулировать ее. И поэтому за счет крючков, за счет маски, это уже внеротовой аппарат, он фиксируется снаружи, цепляется за крючки, и ребенок носит такую лицевую маску.

Юлия Каленичина:

Фактически вы формируете внешний вид ребенка.

Татьяна Громова:

Нам нужно обеспечить гармоничный рост, потому что у этих детей какая проблема? Там, где прошла костная расщелина, кость растет крайне плохо, и нам ее постоянно приходится стимулировать. Дети в норме растут неравномерно, у них есть периоды более активного роста, так называемые скачки роста, есть периоды более спокойного роста. Активный рост – это в годик, формирование молочного перекуса. Следующий активный рост – в 7 лет. И на разных этапах применяются различные аппараты, чтобы гармонизировать рост лица, чтобы не было перекосов, чтобы не было недоразвития, асимметрии. И чтобы при смене зубов, когда молочные зубы меняются на постоянные, у постоянных зубов было место, куда расти, была костная база, основа, где им можно расположиться, чтобы они не росли в 2-3 ряда, не искали себе места, не задерживались в прорезывании, а росли так, как им положено природой.

Юлия Каленичина:

Вы обрисовали картину, почему важно работать вкупе. У меня сложилось такое впечатление, что у одного приходит видение, второй подхватывает, развивает. Потом наоборот, у этого врача формируется свое видение по формированию, другой подхватывает. Расскажите ситуации, когда наиболее часто нужна совместная работа? Может, интересные клинические случаи?

Татьяна Громова:

Самые тяжелые патологии прикуса у детей с двусторонними расщелинами. И сейчас почему-то у нас тенденция, что таких деток стало рождаться больше. С чем это связано, мы еще пока не очень понимаем. И стало больше больных с генетическими синдромами. Может быть, это связано с прошедшей эпидемией ковида. В нашу клинику эти дети стекаются со всей страны и даже из стран ближнего зарубежья, поэтому у нас очень большой клинический опыт, мы видим различные патологии, сочетания синдромов, и эти дети в первую очередь требуют пристального наблюдения. Именно с этими детьми на периферии, в других клиниках очень часто доктора просто в силу того, что они это редко видят, не берутся работать. И у них возникают самые тяжелые деформации.

Юлия Каленичина:

Часто ли случается такое, что ребенок приезжает в 6-7 лет, когда уже должна быть смена зубов, а там и конь не валялся, что называется?

Татьяна Громова:

Да, поэтому я всегда родителей еще даже при пренатальной диагностике, потому что к нам приходят беременные мамы после того, как им поставили диагноз внутриутробно, настраиваю на то, что они должны наблюдаться. И если мы хотим получить хороший результат, прежде всего это должна быть дисциплина со стороны родителей. Чем раньше мы начнем лечение, чем раньше спланируем этапы, тем лучше будет результат и тем меньше, в конце концов, будут иметь осложнения, и ребенок к своему совершеннолетию подойдет с гармонично развитым лицом. Это все возможно сделать, но только не пропадать, потому что бывает очень часто после первично выполненных операций, когда все красиво, ровно, все довольны, ребенок имеет хороший внешний вид, родители наконец-то успокаиваются, что можно его нормально кормить, он не поперхнется, не задохнется, и они пропадают до тех пор, пока не начинаются серьезные проблемы с прикусом.

Что значит серьезные проблемы? Это возникновение выраженного недоразвития верхней челюсти, когда отсутствует даже иногда полное смыкание зубов, то есть у ребенка возникают проблемы с откусыванием, с жеванием, с употреблением твердой пищи. Даже были у нас случаи, когда мы наблюдали, что дети переходят в 6-7-8 лет на жидкую пищу, пюреобразную, потому что они просто не могут жевать.

Юлия Каленичина:

Получается, даже задние зубы не совпадают?

Татьяна Громова:

Нет никакого контакта между зубами челюстей, то есть верхняя челюсть настолько маленькая, что она не контактирует с нижней челюстью. И процесс жевания в принципе не может быть осуществлен, потому что у нас жевание происходит за счет того, что зубы верхней и нижней челюсти между собой вступают в контакт и перетирают пищу. Здесь такого нет. И естественно, что в такой ситуации ортодонтическим стандартным лечением, съемными аппаратами, которые могли рекомендовать у себя по месту жительства и просто контролировать этот процесс, не обойдешься. Здесь уже вступает в работу челюстно-лицевой хирург, нужна остеотомия челюсти, то есть распилы челюсти, хирургические передвижения или установка очень мощных ортодонтических аппаратов, которые разрывают костные швы, намеренно разрывают, чтобы нам расширить, раздвинуть челюсть и создать зубные контакты. А это всегда наркоз, это операция, кровопотери, достаточно длительная госпитализация, то есть отрыв ребенка от учебы, от своих дел, длительное заживление, и не всегда это лечение приводит к стопроцентно хорошему результату, и заканчивается это ортогнатической хирургией в старшем возрасте, это сложная, тяжелая, достаточно травматичная операция. Поэтому, чтобы до этого не доводить, мы проводим эту передачу, чтобы донести до родителей, насколько это важно. И даже в плане стоимости лечения я хотела бы сказать, что ортодонтическое лечение финансово затратное, тут уже ничего не поделаешь. Родители меньше потратят денег в итоге, если они будут это делать вовремя и меньшими силами.

Оксана Михайлова:

Давайте сразу поясним по поводу затратное. У нас госпитализация и лечение в больнице бесплатные. Тогда в какой части затратное?

Татьяна Громова:

Затратное в плане аппаратуры. Аппаратуру родители покупают или за свой счет, или за счет благотворительных фондов. У нас существуют эти фонды, и это не один фонд, их множество, с которыми мы в контакте и которые нам помогают, оплачивают и закупают оборудование. Но тут еще важно понимать, почему это столько стоит. Потому что у этих детей нет стандартной аппаратуры.

Юлия Каленичина:

Всегда индивидуально.

Татьяна Громова:

Нет такого, что пошел в фирму, выбрал, прикрутил. Здесь всегда индивидуально снимаются слепки, делаются диагностические модели. Иногда делаются стереолитографические модели всего черепа. Очень высокотехнологичное производство, которое мы заказываем, некоторые аппараты делают с инженерами в фирме КанМед, то есть это человек со специальным инженерным образованием именно для этого пациента конструирует аппарат, и это очень трудозатратно и стоит определенных денег.

Юлия Каленичина:

Это уже не больница делает.

Татьяна Громова:

Нет, это делает не больница. Вся госпитализация, вся клиническая работа включена в ОМС, но аппаратура должна оплачиваться по-другому.

Оксана Михайлова:

Как долго после операции нужно наблюдаться у ортодонта? И нужно ли? Или пожизненно они будут с вами в дружбе?

Ольга Рользинг:

В целом, всегда в дружбе, потому что ретенционный период, даже после проведения всех операций, все равно имеет место быть. Но уже не такой частый, по мере необходимости при расфиксации ретенционных несъемных аппаратов или при необходимости замены съемного ретенционного аппарата.

Хотела еще добавить по вопросам случаев, были ли у нас дети, которые обращались, уже пропустив нужный момент, с таким мы часто сталкиваемся. Иногда не все можно увидеть, что что-то не так с положением зубов, с положением челюстей, и поэтому они обращаются, когда уже слишком заметные визуальные изменения. На фотографиях мы можем увидеть ребенка в постоянном прикусе.

Юлия Каленичина:

Здесь явно видно, что верхняя челюсть совсем маленькая. Жевать нечем, мясо точно не сможет поглотить.

Татьяна Громова:

И эти дети имеют анемию, нарушение обмена веществ, болезни желудочно-кишечного тракта, гастриты. Все равно это сказывается на общем состоянии ребенка. Бывают и задержки в росте, и маленький вес. Когда родители уже по прошествии многих лет говорят, что после вашего лечения ребенок начал есть, начал прибавлять в весе, появился аппетит. Им неудобно, и они отказываются от еды, предпочитая жидкие, полужидкие продукты, но это же не нормально.

Юлия Каленичина:

Наверное, и социально такие дети более отстают, потому что с ними не очень хотят контактировать другие дети?

Татьяна Громова:

В маленьком возрасте, как правило, нет. Но в подростковом периоде они начинают этот дефект осознавать, комплексовать. Еще зависит от того, насколько теплые отношения в семье, но то, что у них есть серьезные функциональные нарушения, которые им мешают нормально жить, это да. Ну и внешний вид меняется в худшую сторону, это изменение профиля, уплощение средней зоны лица, на этом фоне нос визуально кажется большим. Опускается кончик носа, потому что ему нет костной поддержки. Начинает выпирать вперед подбородок, и очень меняется эстетический внешний вид, помимо функциональных нарушений. К подростковому возрасту эти дети сами хотят, они уже нацелены на лечение, мотивированы, настроены. Главное, чтобы были настроены родители, потому что без помощи родителей сам ребенок ничего сделать не сможет.

Юлия Каленичина:

Конечно. Тут важно как раз родителям не пропустить.

Ольга Рользинг:

Могу на каждом моменте остановиться поподробнее. Еще раз хотела подчеркнуть важность своевременного лечения, потому что мы в разном возрасте все равно ограничены в объеме перемещений. И если ребенок уже вырос и у него имеется большое недоразвитие верхней челюсти, как мы увидели на фотографии, то здесь уже не получится взять аппарат, который показывали ранее, сделать крючки, поставить маску и пытаться выдвинуть челюсть вперед. Момент упущен, и тогда нам приходится перепланировать свое лечение, подстраивать индивидуально под случай и прибегать к помощи хирургов.

На слайде еще один случай с аппаратом с костной фиксацией. Вот так выглядит аппарат, который фиксируется и на зубы, и фиксируется хирургически.

Юлия Каленичина:

И он раздвигает челюсть.

Ольга Рользинг:

Да, этот аппарат направлен на расширение верхней челюсти в боковых отделах для создания контактов между зубами. Расширить челюсть можно практически в любом возрасте, просто в зависимости от возраста у нас меняется конструкция аппарата. И чем ребенок младше, тем эта конструкция проще.

Юлия Каленичина:

Зубы опустятся в нужное место.

Ольга Рользинг:

Они растут куда им удобно, где есть место, проталкиваются по возможности.

Юлия Каленичина:

А сколько времени надо, чтобы расширить челюсть?

Ольга Рользинг:

Чтобы расширить челюсть, необходимо порядка месяца активного раскручивания винта, мы аппарат не снимаем, потому что если мы его снимем, как только раскрутили, у нас челюсть обратно сдвинется.

Татьяна Громова:

Стремится вернуться на круги своя.

Юлия Каленичина:

То есть мы достигаем нужного результата и остаемся в ретенционном периоде какое-то время. Сколько?

Ольга Рользинг:

Минимум 6 месяцев. Бывает, что даже подольше.

Татьяна Громова:

Иногда бывают случаи, когда надо серию аппаратов поменять. У каждого винта есть свой предел раскручивания. Допустим, раскрутили на определенное количество миллиметров, а нам надо еще. И тогда изготавливается следующий аппарат, еще расширяется. Бывает серия аппаратов, но это при выраженном сужении челюсти. А в передне-заднем отделе выдвинуть челюсть – это более серьезная проблема. В ширину расширить, поставить жевательные зубы в нужное положение легче, а фронтальные зубы, наша красота, красивая улыбка, технически сложно. В маленьком возрасте это возможно, когда у ребенка еще не закрыты зоны роста, у него челюсть находится в процессе роста, и она более податливая. До какого обычно возраста это происходит?

Ольга Рользинг:

В среднем до 8 лет. Все дети разные.  

Татьяна Громова:

Нельзя четко сказать, что именно в этом возрасте. Здесь мы всегда даем люфт плюс-минус 1-2 года. Но наступает момент, когда уже это невозможно сделать.

Ольга Рользинг:

Предварительно, прежде чем изготавливать любую конструкцию, мы проводим диагностику, делаем снимки, смотрим на челюсти, на зачатки зубов, на зону роста, какие у нас перспективы, есть ли возможность у ортодонта справиться самостоятельно, либо мы сразу понимаем, что нам необходима хирургическая помощь.

Оксана Михайлова:

Если родитель хочет найти ортодонта, это к стоматологу обращаться, потому что в обычной поликлинике уже нет ортодонтов?

Татьяна Громова:

В обычных стоматологических поликлиниках есть.

Оксана Михайлова:

То есть туда можно прийти и проконсультироваться у ортодонта, потому что у нас был вопрос от зрительницы, где найти ортодонта. Где вас можно найти?

Ольга Рользинг:

В Детской городской клинической больнице святого Владимира.

Татьяна Громова:

У нас несколько звеньев организации здравоохранения. Самое простое звено, самое доступное, которое имеется в каждом районе города Москвы или в каждом районе крупного города, если это город-миллионник, а если это небольшой город, то в каждом городе есть детская стоматологическая поликлиника. Обязательно на любом сайте, mos.ru или Госуслуги, можно найти список адресов, ввести свой адрес и покажут, где вы территориально можете найти детскую городскую стоматологическую поликлинику. В этой поликлинике всегда есть ортодонт. Мало того, есть большие поликлиники, в которых организованы целые ортодонтические отделения, то есть не один человек сидит, и есть зуботехнические лаборатории.

Следующим этапом идут клиники, такие как наша клиника. В Москве обычно есть такие ортодонты при отделениях челюстно-лицевой хирургии. То есть вы смотрите клиники, где есть отделение челюстно-лицевой хирургии, и в большинстве случаев при этом отделении есть ортодонты, это второе звено.

И третье звено – это крупные институты, такие как институт, обучающий студентов: 3-й мединститут, 2-й мединститут, 1-й мединститут, где есть кафедры, и при этих кафедрах тоже организованы клинические центры. Это уже считается экспертный класс, там проводится сложное ортодонтическое лечение. И наш известный, всеми любимый институт – ЦНИИ стоматологии и челюстно-лицевой хирургии. Это отдельный большой научно-следовательский институт, посвященный проблемам челюстно-лицевой области и стоматологии. Там есть и взрослые, и детские ортодонтические большие отделения, где оказывают такую помощь. На разных этапах, на разных уровнях можно обращаться и получить нужную консультацию и помощь.

Юлия Каленичина:

Как попасть к вам на лечение? В Петропавловске-Камчатском нас сейчас смотрят или где-то в сельской местности.

Татьяна Громова:

Мы всегда приветствуем очные консультации, потому что они являются наиболее информативными в плане диагностики. Для этого нужно записаться в нашем колл-центре в больнице святого Владимира, телефон есть на сайте, к ортодонту и к челюстно-лицевому хирургу.

Юлия Каленичина:

Хорошо. Но им лететь очень далеко.

Татьяна Громова:

Сейчас развита видеоконсультация, можно записаться, но особенность видеоконсультации состоит в том, что ребенка посмотрят, но диагноз мы ставить не имеем права. Мы можем дать какие-то рекомендации, но для того чтобы поставить диагноз грамотно, все равно это очная консультация.

Юлия Каленичина:

Правильнее было бы сходить к своим ортодонтам или к челюстно-лицевым хирургам и связаться.

Татьяна Громова:

Да, и, может быть, даже совместно связаться, чтобы с нами связывались не только сами пациенты, но и их врачи, которые более подробно, более грамотно, более информативно расскажут об этом ребенке, что они видят. Можно связаться с нами по электронной почте, выслать на консультацию заключение специалистов, выписки, фотографии, фотографии слепков.

Ольга Рользинг:

Компьютерные томограммы, снимки, любые диагностические данные, которые могут нам помочь.

Оксана Михайлова:

Дальше вы уже разработаете маршрут.

Юлия Каленичина:

Сколько примерно надо ждать? Большая очередь на операцию?

Татьяна Громова:

Очередь занимает 2-3 месяца. Очень много желающих, но мы стараемся никому не отказывать, берем на лечение даже очень сложные случаи.

Юлия Каленичина:

Если случай очень сложный, то 2-3 месяца подождут, конечно же. Главное, чтобы был результат, решается будущая жизнь человека.

Ольга Рользинг:

Расстояние не всегда преграда. Если случай действительно сложный, родители заинтересованы, замотивированы, у нас есть ряд детей, которые приезжают из регионов и наблюдаются у нас. Иногда, если экстренный вопрос, мы можем связаться дистанционно, что-то обсудить, но все равно люди стараются, приезжают.

Оксана Михайлова:

Спасибо за вашу работу и спасибо, что вы к нам пришли.

Юлия Каленичина:

Всего вам доброго. Всем здоровья.